Текст книги "Некромантия и помидоры (СИ)"

Автор книги: Карина Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Я был старшим в семье. И родился с тёмным даром. После появилась сестра. Ялинка. Мать Хиль.

Племянница тихо выдохнула.

– А младшим был Бьорни. Огонь сразу признал его. Говоря по правде сперва мне было обидно. Некромант… что за дар такой? На кой он мне? В кузницы не зайти, огонь злится, дышит искрами. Матушка тоже ворчит, когда подхожу во время волшбы, потому что мешаю, рушу, а то и вовсе вытягиваю силу. Люди… некромантов нигде особо не жалуют. Правда, в семье меня любили. А потом, когда я убил первую тварь, я понял, что и такой дар нужен. Что мой путь, пусть и отличен от того, который выбрал бы я сам, но отнюдь неплох. И я решил, что род будет гордится мной.

– Дядя стал самым молодым магистром некромантии за всю историю! – влезла Хиль.

– Да, сил мне перепало изрядно, а учиться я всегда любил.

– И что случилось?

– Случилось, – Рагнар поднял взгляд. – У отца был старый товарищ, с которым он по молодости ходил к далёким берегам. Хороший друг. Верный. Надёжный. Когда-то они даже кровь смешали, назвавшись братьями. И узы эти с годами не ослабли. Он ездил с отцом выкупать невесту. И вёз её на своём корабле. Он первым поднимал кубок во здравие. Он нянчил меня. И учил держать секиру. Он её и выковал, как это водится, пусть и не зачарованную Предвечным пламенем, но всё одно, самую первую.

Детскую по сути.

Она до сих пор лежит где-то там, в подвалах замка.

– И когда он женился, уже отец помогал ему. Я был на год старше Ульфа, его сына.

И выше.

И сильнее. Ульфа это злило. А Рагнару нравилось его дразнить. Правда, потом оказывалось, что Ульф быстрее и ловчее, и способен слышать песню моря, а ещё с лёгкостью проложит путь кораблю даже в самый туманный день. И уже сам Рагнар завидовал этому таланту.

– Когда появилась на свет моя сестра, Ялинка, наши отцы решили, что было бы славно породниться.

Ошибка?

Или просто судьба, которая снова переплела нити, как это бывает? Или ничего такого, но люди сочли, что вот так оно…

– Их поженили?

– Нет. Скорее связали словом. Ульф всегда полагал себя женихом, но Ялинка не воспринимала его всерьёз. А как подошёл возраст брака, то и вовсе заявила, что желает учиться. Что прошли времена, когда женщину можно было просто запереть в замке.

– И это им не понравилось?

– Не то, чтобы… хотя… у нас не принято неволить. Когда у человека под сердцем немалая сила, – Рагнар коснулся рукой груди и услышал, как бухнуло, застучало внутри сердце. – Нельзя давить. Сила вырвется, и никому от этого не будет хорошо. Она уехала…

– Дай угадаю, вернулась не одна?

– Именно, – подтвердил Рагнар. – Она привела в дом чужака. У него было странное имя. И сам он…

– Дядя, ты уже преподавал, так что давай без этих сказок. Просто мой отец родился в другом мире, это да. Но чтоб такое уж странное… между прочим, он был не просто так, а принадлежал к знатному роду. Где матушку категорически не одобрили, потому что у него тоже была невеста. Вот… и он отказался и от рода, и от имени. Вообще ушёл из дома.

– А ты откуда знаешь?

– Тётя рассказала. Папина сестра. Помнишь? Эвадриэль. Самая нормальная из всех, кстати.

И почему Рагнар не удивлён? Хотелось бы, но сил не осталось.

– И когда? – уточнил он.

– Да вот зимой… она преподаёт. Ты не знал?

И взгляд такой невинный-невинный. А мог бы и подумать.

– А вы не поддерживали связи? – уточнила Зинаида.

– Нет… эльфы по натуре своей ещё те снобы, куда там прочим. А папенька мало того, что с человеком связался, так ещё и родичем некроманта! Представляете?!

– Слабо, – честно сказала Зинаида.

– Они некромантов на дух не выносят. И когда узнали, говорю же, папе поставили ультиматум, думали, что он одумается. А он не одумался. Он маму любил. Сильно.

– Любил, – был вынужден признать Рагнар.

– Кстати, я и с дедом познакомилась. Ему тётя про меня сказала, он заявился весь такой, – Хиль сморщила носик. – Посмотреть. А потом сказала, что кровь у меня порченая, но дар сильный и потому они могут пристроить меня за кого-нибудь из пятой ветви. Если я научусь себя хорошо вести.

– Что? – Рагнар почувствовал, что закипает.

– Я тоже переспросила. А потом сказала, что не планирую замуж. Ни из пятой ветви, ни из какой другой. А если вдруг запланирую, то выйду сама, без их участия, – Хиль качнула ногой.

– А он?

– Угрожать начал.

– А ты? – спросила женщина.

– А я сказала, что если он не уберется и будет дальше надоедать, то я дяде пожалуюсь. И что ты придёшь и всех убьёшь…

Рагнар тихо застонал.

– А что? Он первым грозиться начал! Тоже мне, светлый повелитель и всё такое… зануда старая.

– Дети, – Зинаида протянула руку и погладила его, успокаивая. – Дети такие порой… непосредственные.

– Вот! Она вежливая! – обрадовалась Хиль. – И правильно всё понимает. А он… ай, не больно-то хотелось. Главное, папа хороший.

– Хороший, – Рагнар согласился. – Очень. И Предвечный огонь его принял.

А на острове пробудилась земля. И впервые на прибрежных скалах зазеленела трава. Раскрылись горячие источники, на берегах которых проросли растения, прежде невиданные.

– Не скажу, что ему сразу были рады, но… он доказал своё право. И силу. И любовь.

– А старый жених не обрадовался? – Зинаида подперла щёку рукой. – Он отомстил?

– Нет. Он… и его отец… они просто пали первыми. Но да, Ульф обиделся. Хотя и знал, что ничто не может повлиять на выбор девы. И раз Ясинка выбрала не его, то с этим надо смириться. Но это сложно… он вызвал жениха Ясинки на поединок. И проиграл. И только тогда признал его право.

А этот тонкий, что лоза, эльфёнок, попросил прощения.

И в знак мира протянул свой клинок, который Ульф принял, но вернул, потому что не дело это – брать то, что создано для чужой руки.

– Они обменялись наручами. Ульф отдал свой, выкованный ещё его дедом. А Тан – свой, выплетенный из лунных нитей.

– Это металл такой. Точнее все сходятся, что скорее всего металл, хотя некоторые его свойства… ай, не важно. Главное, что только эльфы умеют его добывать. Или сотворять? – Хиль наморщила лоб. – Это… дорогой подарок.

– Да…

Он почернел, тот наруч, и рассыпался, когда Рагнар укладывал тело друга на погребальный костёр.

– И Ульф, и его отец, были на свадьбе. И пировали. И пили за здоровье молодых. И огонь в очаге принимал их дары, а значит, у них не было дурных мыслей. Тогда не было.

– Но? Всё ведь изменилось, верно? Когда?

– Когда отец Ульфа нашёл ему жену.

Глава 10

Часть 10 О судьбе и случае

Ещё одна ошибка?

Или нить судьбы?

Или попытка судьбу обмануть? Ульф не злился, нет. Напротив, он сделался спокоен и задумчив. И всё чаще взгляд его поворачивался к морю.

Это и беспокоило Харальда.

– У моего друга был дар. Он слышал волны и ветер, а стало быть, могло случиться, что стихия позвала бы его, как позвала моего дядю. Тогда Харальд и обратился к провидице, чтобы указала она ему, где искать деву.

Он нашёл ту, что умеет вращать пустое колесо прялки, цепляя на него силу и нити крови. Не Веёльви, но и не они одни способны видеть.

– Он заплатил ей. И золотом, и кровью. И провидица указала место, в котором живёт та, что сможет сделать Ульфа счастливым. Харальд сам отправился туда. А после привёз деву, про которую сказал, что не видел никого краше…

Ведьма.

Рагнар отыскал тогда и пророчицу, которая глядела на него сквозь белые бельма с жалостью. И жалости ради смилостивилась.

– Он взял не ту, – сказала она.

Третья ошибка.

Или единственная? Или вовсе не надо было вмешиваться?

Тогда гнев распирал Рагнара, но старуха, подняв морщинистую руку, смахнула его, что старую паутину. И произнесла:

– Придёт время и их души встретятся. Ибо так суждено.

А потом просто отвернулась к прялке.

Рагнар нашёл и дом, к порогу которого пришли корабли Харальда. Тот, верно, и по сей день стоял, оседлавши скалы. Длинный, поросший мхом и лишайником, с крышей, на которую порой забирались козы. Он подставлял каменные стены ветрам и хранил внутри тепло очагов. И там, укутанный в шкуры старик, рассказывал историю о женщине, которую принесла на крыльях буря. И о том, как женщина эта забрала разум его старшего сына, заставив того позабыть и о жене, и о детях, и обо всём-то, кроме неё. Но даже тогда не снизошла до него.

Случай ли?

Или снова судьба, играя, выложила дороги из чужих жизней.

Тот старик говорил, что Харальд прибыл за Ингри-рыжеволосой, дочерью нищего Уги, пьяницы-рыбака, что была, конечно, сильна, но не особо красива. Её кожа задубела от ветра и соли, сделавшись столь тёмной, что даже веснушки потерялись в этой темноте. Её руки были грубы, а голос – сипл. И норов она имела вздорный.

Зато знала двенадцати имён северного ветра и умела заговорить волну.

Этого ли испугался Харальд? Того, что привезет сыну не ту невесту, которая удержит его у берегов, но ту, что наполнит ветром паруса его кораблей?

Тот старик улыбался. Хитро-хитро. И хотелось схватить его за глотку и вытрясти всё, что он знает. Но Рагнар сдержался. Старик одной ногой стоял на пути, где встретят его боги. И судить станут по своим законам. Он ли подсунул вместо рыбачки-Ингри ведьму? Или же Харальд, увидев невесту, решил, что не та она? Сам пожелал заменить.

– Харальд привёз невесту. И не было никого, кто не восхитился бы её красотой.

– И ты? – спросила Хель.

– И я. Я даже позавидовал ему. Мой дар прибавлял в силе день ото дня, и женщинам рядом со мной было неуютно.

– Почему? – уточнила Зинаида.

– Потому что тёмная сила пугает и отталкивает, будит в людях дурные мысли.

– А я почему ничего не ощущаю?

– Потому что твоя сила тоже темна.

– Да? Ладно. Извини. Потом об этом… итак, была свадьба?

– Была. И нашу семью тоже позвали. И встречали ласково.

До сих пор у Рагнара не было ответа, почему никто не увидел дурного? Не догадался? Не понял? Он ведь и сам принимал из её рук кубок, наполненный хмельным мёдом. И сам же, ответным даром, обвил запястье нитью жемчуга.

Он смотрел, как смеётся сестра, примеряя витые серьги и свои же отдаёт взамен.

И матушка улыбается. И в улыбке видится облегчение, потому что всё одно ведь чувствовали за собой вину. И отец выдохнул.

Не случилось ссоры.

Не осталось обиды.

И потому Рагнар не стал возражать, когда рядом с молодыми посадили Ясинку с мужем. Это казалось правильным.

Но ладно, это люди.

Почему промолчал огонь? Невеста, как принято, поклонилась ему, напоила и вином, и кровью, угостила хлебом и прядью волос. А он принял. И не погас, не зашипел рассерженным котом, не выдохнул чёрный дым, предупреждая о дурных мыслях. Или… уже тогда она подчинила себе сердца? Ульфа? И Харальда? Она через них и родовое пламя оплела путами, заставив принять дары.

Но разве возможно подобное?

Как?

Рагнар спросит. Придёт время и спросит.

– Всё стало, как прежде. Даже лучше. Жена Ульфа оказалась умна. Её советы во многом помогали, и Харальд всё радовался тому, до чего же справная у него невестка. И как повезло сыну.

Рагнар замолчал.

– А потом родилась я, – Хиль подхватила оборвавшуюся нить истории. – Нет, дело, как понимаю, не совсем во мне, так совпало, но…

– В первый год детей не показывают никому, кроме близких родичей, – Рагнар сделал вдох. – До тех пор, пока Предвечное пламя не примет дитя, душа его хрупка. А нить судьбы неопределённа. Её легко оборвать, запутать, завязать узлом, а душу заморочить. Потому у нас строго соблюдали старый обычай.

И Ульф посмеивался, что в роду Рагнара придерживаются этих древних глупостей.

– В первый раз дитя подносят к очагу сразу после рождения, показывают, чтоб огонь увидел, узнал и обогрел. Потом – после месяца, на третий день растущей луны, чтобы и дитя росло, быстро да спокойно. После в три. В полгода. А когда Хиль исполнился год, отец отнёс её в кузницы, туда, где кипела сама душа Предвечного огня. Тогда-то она, коснувшись дитяти, и питает собой, что его, что дар. И дар закрепляется.

– Любой дар, – уточнила Хиль.

– Любой, – Рагнар согласился с поправкой. – Меня тоже в своё время показали. И пусть огонь не любит тьму, но и не отказал в помощи.

– Поэтому силы у дяди столько… столько… – Хиль развела руки в стороны и добавила. – Даже больше. У меня тоже немало, если так-то. Но главное, что после этого меня, наконец, можно было показать прочим. Тогда-то и устроили пир на весь мир. Я-то мало что помню… праздник. Все весёлые такие…

– Не на весь мир. Вновь же зовут лишь родных да близких, тех, с кем можно разделить радость, – поправил Рагнар.

– Родичи отца не приехали, – Хиль сморщила носик. – Но там и без них хватило.

– Я опоздал.

– Дядя…

– Опоздал, – упрямо мотнул головой Рагнар.

Ещё одна случайность?

Или очередная нить судьбы, завязавшаяся узлом. Нить, соединившаяся из многих иных. Безумной старухи, которая доживала дни в доме призрения, бормоча о демонах и сокровищах.

Двух идиотов, принявших эти бредни всерьёз.

Древнего замка, куда они решили заглянуть, потому что где ещё быть сокровищам, как ни в развалинах. Погоста родовой. И твари, что мирно спала пару сотен лет, запечатанная в саркофаге. Рагнар даже где-то твари сочувствовал, всё-таки неприятно, когда сперва твой покой нарушают самым безобразным образом, а потом ещё и грабят.

Идиоты попались на диво упёртые. И не обнаружив сокровищ в замке, вскрыли склеп. Подумаешь, печати, предупреждения… кто им верит? Это так, чтоб дураков отпугнуть. А они не дураки.

Им золото надо.

А золота на покойнике было изрядно. Верно, когда запечатывали, благоразумно решили не связываться с проклятым металлом. Вот он и лежал себе, пока не долежал.

А дальше просто. Случайный порез или даже царапина. Капля крови, упавшая на мумию… и две души, чтобы нормально подкрепиться. Недели не прошло, и вот уже армия восставших мертвецов подбирается к стенам города.

– Моя сила понадобилась в другом месте. Тот мир был тихим, Гильдия там только формальное представительство держала. А люди не сразу поняли, с чем имеют дело. Сперва пытались сами одолеть, войска отправили, магов в поддержку.

Тварь этакому подарку изрядно порадовалась. А армия её пополнилась не просто мертвецами, но одарёнными.

– Когда стало понятно, что происходит, ситуация уже была близка к критической. Тьма заполоняла мир, каждый погибший становился её часть. Это не как чума, скорее как… что-то бесконтрольно растущее, не чувствительное ни к огню, ни к воде, ни к иной силе.

– Рак?

– Да, – Рагнар не сразу понял, о чём речь. – Эта болезнь меняет миры. А мы просто не успевали. Потому и отправились все, кто был в Университете. Даже старшие курсы прихватили, что, конечно, неправильно…

Но разве был иной выход?

И он, разве мог бы он отказать? Развернуться и отправиться праздновать, зная, что тьма поглощает мир.

– Я был одним из сильнейших. А ещё обладал достаточным опытом, чтобы удержаться. И удержать других.

Рагнар помнил тьму, что рвалась навстречу тьме. И то, как вплотную подошёл к краю безумия. И голос нежити, нашептывающий, что вот она, настоящая жизнь. Вечность.

Сила.

Власть.

И стоит ли отказываться? Зачем, когда он может стать частью чего-то, несоизмеримо большего, могучего, вечного…

Слышал не только он. Были и те, кто откликнулся на зов. Но о том лучше не вспоминать…

– Мы одолели эту погань.

– Ту битву сейчас изучают, – подсказала Хиль. – Разбирают, как пример… в общем, как много примеров, в том числе того, почему не нужно трогать чужие кости.

– Тьма начала развеиваться, а я вдруг осознал, что опаздываю. Я услышал зов Предвечного пламени, его крик боли и просьбу о помощи.

Твари, как показал опыт, бывают разные.

– Я рванулся домой, но…

Рагнар помнил тишину.

Вот эту, оглушающую, неестественную. Помнил запах. В первое мгновенье показалось, что Рагнар принёс его с собой. Но нет, запах уже жил здесь – тоски и смерти.

Кровь.

Она побурела и начала подсыхать. Люди… много людей… они переплелись друг с другом в смертельной схватке.

– Они почти все остались там, люди Харальда, как и люди моего отца. И сам Харальд тоже лежал, с перерезанной глоткой, но и отец был мёртв. Как и сестра. И муж её… он умер достойно.

Женщина ничего не сказала, но глаза её сделались черны. У неё свои потери.

– Я не знаю, с чего всё началось. На них были праздничные одежды. А оружие… кто идёт на пир с оружием?

– Теперь дядя и спит с секирой у кровати, – вставила Хиль и поспешно вскинула руки. – Я так… на всякий случай, чтоб она потом не пугалась.

– Отец носил секиру с собой, но малую, которая скорее символ его власти, чем боевой топор. Моей сестре перерезали горло, там, за столом. Матушка просто умерла. Сгорела. Я так думаю. Она была целителем…

– И пыталась их исцелить, – Зинаида всё поняла.

– Верно.

– А…

– Мой брат лежал у входа в кузницы. Ему было двенадцать.

И всегда будет.

– Я думаю, это он вытащил Хиль из колыбели, когда всё началось. И отнёс её в единственное место, куда ни один чужак не смог бы войти.

Предвечное пламя жило. Оно ревело от невыносимой боли, оплакивая потери. И очаг треснул, когда из него потянули силу. Отец? Бьорни? Погасли горны. И сам пол остыл. Но Предвечное пламя всё равно жило, упрямое.

– Бьорну бы самому остаться там. Но он ведь был воином. А ещё ребенком…

– А дети неразумны, – произнесла женщина тихо.

– Именно.

– И что ты сделал?

– Сложил погребальный костёр во дворе замка. Для всех… ведьма ведь не оставила живых. Скотину и ту выпила, что уж говорить о людях.

А людей было много.

Разных.

Смешливые девицы из матушкиной свиты, которых охотно отправляли в их дом, учиться плести кружево и прясть заговорённую шерсть, и иным женским умениям. Отправляли, ибо это умение само становилось приданым. А ещё в надежде, что уже там, под крышей его отца девы отыщут своё счастье.

Мастера.

Подмастерья.

Кухарки и повара. Конюшие, сокольничье. Корабелы и купцы. Любой замок – это не только твердыня из камня. Это те, кто в ней обретает. И Рагнар тогда понял, что не сможет собрать всех один. И позвал, хотя прежде никогда не применял силу в стенах родного дома. А они откликнулись на зов. Не родители, нет. Прочие.

Мертвецы собирали погребальный костёр.

Мертвецы наряжались в лучшие одежды, чтобы достойно предстать перед богами. Мертвецы смотрели на Рагнара и в глазах их он видел просьбу.

Они не мести хотели.

Справедливости.

– Это был хороший костёр. Но ушли не все.

Нянюшка Хиль, пухлая Хойге, которая и говорила-то нараспев, будто сказку рассказывая, осталась и взяла дитя на руки. А Рагнар понял, что только этим рукам теперь и способен верить.

– Дядя оставил стражу из мертвецов, а сам отправился в гости, – Хиль заговорила снова. – Он наведался в дом своего старого друга. Но там было то же самое.

– Она убила всех, – подтвердил Рагнар. – Вытянула их души, отняла разум. И оставила мне иссохшие тела.

– Дядя заявил в Гильдию и Ковен, потому что явно работала ведьма. Ковен прислал следователей. И Гильдия. И из университета тоже. В общем, все пришли к выводу, что ведьма применила запрещённую магию. Её заочно осудили.

– И?

– И ничего. Она исчезла. Просто-напросто исчезла. Будто её никогда и не было. На острове, откуда она прибыла, сказали, что она чужачка. В Ковене тоже отрицали, что она их рода. Но дядя затребовал доступ к личным делам и перебрал все за последние пару сотен лет. И нашёл.

– Сотен? – женщина нахмурилась. – Нет, она, конечно…

– Ей двести тридцать два года, – сказала Хиль. – Представьте?!

Представить?

Зинаида всегда знала, что Эмма Константиновна хорошо сохранилась. Но вот чтобы настолько хорошо? И вообще вся история звучала на диво фантастично. И в любом другом случае Зинаида не поверила бы, да и сейчас, не то, чтобы не верила, скорее уж некая часть её пребывала в закономерном сомнении, мол, как же так? Другая часть задумчиво молчала.

И правильно.

Здравый смысл? Какой здравый смысл, если Зинаида не так давно командовала помидорами. И ладно, если бы просто… у каждого огородника порой случаются моменты нестабильности психики. Но они же подчинялись! И даже сейчас Зинаида продолжала ощущать их, вон там, в теплице, довольных, впавших в какую-то сытую дрёму…

Интересно, а они вообще останутся съедобными после всего?

И можно ли считать экологически чистым урожай, выращенный без применения минеральной подкорки, но сугубо на том, что помидоры сами добыли? Тлю они, кажется, усвоили полностью.

В общем, сосед с топором и свекровь-ведьма как-то даже гармонично во весь этот бред вписывались.

– То есть, – на всякий случай Зинаида решила уточнить спорные моменты. – Ты – некромант. Моя свекровь ведьма… мой бывший – кто?

– Не знаю, – сосед поёрзал. – У жены Ульфа детей не было. Возможно, она просто прятала сына.

Ну да, как это, маленькая ошибка молодости.

С кем не бывает?

– И сюда вы пришли, чтобы отомстить?

– Нет, – Хиль мотнула головой. – Я сюда привела дядю, чтобы он отдохнул. А то… понимаете… после всего того, что произошло, у него характер как бы… не то, чтобы испортился…

Зинаиде подумалось, что если бы всю её семью убили, у неё тоже испортился бы характер. Определённо. Он у неё изначально не очень.

– Скорее уж он перестал доверять людям, – сказала Хиль.

Действительно, с чего бы.

– Живым во всяком случае. Нет, сперва он, конечно, пытался. Ради меня. Чтоб не одни мертвецы. И нанимал, что слуг, что охрану. Нянек вот. Горничных. Но оно как-то не заладилось. Постоянно что-то да случалось. Разное…

Хиль покрутила рукой, точно пыталась подобрать слова, а они никак не подбирались.

– Слух о гибели рода разлетелся по мирам, – голос Рагнара стал глухим. – И многие сочли, что… это подходящий момент наведаться в гости.

Если Зинаида поняла правильно, то не затем, чтобы сочувствие выразить.

– Одних манили слухи о богатствах, которые скопили мои предки. Других – тайные знания, якобы скрытые в семейной библиотеке. Третьи желали получить силу Предвечного пламени, забрав в род Хиль.

– Но дядя был против, – сказала Хиль мотнув ногой. – Меня несколько раз похищали… пытались. То охрану подкупали, то нянек. Давно уже. Я мало что помню, но тогда дядя очень сильно расстраивался. Он находил похитителей и убивал. Потом находил тех, кто их посылал, и тоже убивал… а когда мне исполнилось девять, к нам вообще прибыли из Эльхара. Это королевство.

Королевство.

Север. Моря. Сказка почти. Правда, взрослая, с нюансами, так сказать.

– Раньше, ещё при моем деде многие рода объединились, – пояснил Рагнар. – Чтоб прекратить распри. Избрали правителя… потом он стал называть себя королём, а земли стали королевством. Сын первого короля присоединил несколько островов. Его сын – пару вольных княжеств.

– А его сын решил, что можно действовать иначе. Он потребовал отдать меня. Что раз я сирота, которая наследует земли, то должна жить под рукой мудрого короля и принимать его волю. Ну, то есть, выйти замуж за того, на кого укажут.

– А… – Зинаида указала на соседа, на физии которого явно отражалось то, что он думает по поводу гениальной королевской идеи. – Он ведь тоже есть?

Не то, чтобы ей было дело до вопросов чужого наследования. Но так-то просто вот… для полноты картины. Исключительно.

Хиль мотнула головой.

– Нет, он некромант. То есть, это неплохо. В современном мире никто не считает некромантов порождениями тьмы…

Рагнар хмыкнул.

– Во всяком случае не так массово и вообще… миров много. И в каждом свои законы.

– Предвечное пламя не уживётся с тёмным даром, – пояснил Рагнар. – Оно терпело меня, но и только. Другое дело – Хиль. Пока есть она, есть и шанс, что род восстанет, что пламя откликнется на зов её детей…

– Дядя, вот честно, – она поглядела хмуро. – Я пока не готова к детям.

– Когда-нибудь подготовишься, – Рагнар пожал плечами.

– Так значит, ваш король пожелал получить наследницу окрестных детей, – Зинаида решила направить разговор в нужное русло. – И сами эти земли.

– Он не наш король. Наши земли никогда не принадлежали Эльхару. Но тот, кто взошёл на престол, решил, что раз у него есть армия, а у дяди нет, то он может и диктовать, что делать, – Хиль широко зевнула. – Извините…

– И что?

Хиль прикрывала рот рукой, но зевок получился смачным, затяжным. Захотелось зевнуть в ответ.

– В Эльхаре сменилась династия. И наш статус независимых земель подтвердили, – Хиль поёрзала. – Жалобу, конечно, в Гильдию написали… ну, успели ещё, пока династия менялась. Требовали, чтобы дядя отозвал мертвецов и в принципе предстал перед судом. Но в Гильдии тоже не дураки сидят, подумали и сказали, что сами виноваты, если первые полезли. Что он некромант и у него нервы. И нечего на них действовать.

Аргумент.

Вот однозначно аргумент.

Если у твоего соседа нервы и сила, то на кой нарываться-то?

– Потом, ну, как династия поменялась, новая жалобу и отозвала. Статус вольного княжества тоже подтвердили. Тогда и дядя мертвецов упокоил. Да и в целом порядок навёл. Но вот отношение к нам сложилось крайне… неоднозначное. Ему и прозвище дали…

– Красный топор? – спросила Зинаида.

– Вообще-то… – Хиль порозовела. – Рагнар Кровавая Секира… просто вот… при первом знакомстве это как-то… агрессивно звучит, что ли. Вы могли про него плохо подумать. А Красный Топор – это как-то более нейтрально, что ли?

– А… тогда да. Наверное. Понимаю.

И Зинаида действительно поняла.

– Но Кровавая Секира с именем лучше сочетается. Это не критика, не подумай…

– Спасибо.

– Вот… ну и история обросла всякими домыслами. Потом ещё репутация. Да и жили мы дальше тихо, спокойно. Уединённо… это тоже сказывалось на отношении. А живых на наших землях и вовсе не осталось. Вот… дядя к этому привык. Мне казалось, что я тоже привыкла.

– А не боялась в окружении мертвецов?

– Чего? Мертвецов? – Хиль посмотрела с удивлением. – Нет, зачем их бояться? Они спокойные так-то.

Ну да. Тоже аргумент.

– Я, конечно, понимала разницу. К нам учителя приезжали. На время. По контракту. И так мы выбирались в соседние земли, в город. Иногда. За покупками. Вот… а потом поехала учиться и… было сложно. Но я справилась! Только поняла, что жить среди мертвецов, как бы… даже для некроманта – немного перебор.

Рагнар вздохнул.

– Дядя бы не согласился, и я подумала, что если его в отпуск вытащить, к живым, он поймёт, что с ними весело…

Точно.

Не соскучишься.

Особенно, если с ведьмой.

– А что она тут… это просто совпадение. Но так даже лучше, если подумать. Дядя убьёт ведьму и окончательно успокоится.

Ага. И начнёт жить поживать, добра наживать. Как в сказке. Только эту мысль Зинаида при себе оставила.

Хиль же потянулась, снова зевнула и пробормотала:

– Вы тут как хотите, а я всё же посплю.