Текст книги "Некромантия и помидоры (СИ)"

Автор книги: Карина Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16

Часть 16 О мести и выборе

Тумилина Рагнар сгрузил на траву.

Раздражение не отпускало. Как и мысль, что не стоило его тащить. Что куда как проще было закончить дело там, в лесу, не удаляясь от полянки. И мудрейшая Веёльви ни словом не возразила бы.

Рагнар в своём праве.

По законам всех миров – в своём.

Однако мысль эта почему-то не помогала, скорее наоборот, мешала. И вместо того, чтобы просто свернуть шею, Рагнар тащил врага.

Зачем?

Но дотащил. И глядя на упавшего, такого беспомощного, не испытывал ни злости, ни предвкушения, скорее какое-то самому ему непонятное раздражение, что теперь придётся что-то да решать.

– Лето, – сказал он мрачно. – Не замёрзнет.

Зинаида опустилась рядом на корточки, приложила пальцы к шее и наклонилась, проверяя, дышит ли. Дышал. Громко. Сипло. И на прикосновение её отозвался. Приоткрыл глаза и застонал.

– Г-голова… – получилось донельзя жалобно.

– Если голова болит, значит она есть, – откликнулась Хиль глубокомысленно. – Но вообще я бы что-нибудь съела. Дядя, а ты чай будешь? Алекс, ты тоже будешь?

– Ага…

– И я, – тихо произнесла Сашка, придерживая Вишню. Нежить окончательно освоилась с телом и замерла. – Мы приготовим. И вас позовём.

– А… – Алекс хотел возразить, но Сашка подхватила его под руку и дёрнула. – Ага… А я чайник могу сам согреть! Вот!

Из ладони вылетели искры.

– Сам ты пока скорее дом спалишь, – откликнулась Хиль. – Это ж тебе не просто так, фокусы, а настоящая сила. Древняя. Своенравная. И она может обидится, что ты её для всякой ерунды использовать станешь.

Она подтолкнула Алекса.

– Поэтому давай просто сделаем чаю из чайника, который погреется на плите.

– И бутеры? А колбаса есть? А сыр?

– Всё есть.

И во дворе стало тихо.

Очень тихо.

Так, что собственные мысли показались вдруг отвратительно громкими.

– Убьёшь теперь? – голос врага был сиплым.

– Что произошло? – ответа на его вопрос у Рагнара не было. Пока не было.

– Что… она произошла. И собственная моя глупость. Не только моя. Мы… мы жили. Просто жили. Вместе. Не скажу, что дружно и прямо душа в душу. Но как-то вот… у сестры дар. Я пустышка. Это обидно. Она умная, схватывает всё на лету. Я же – как получается. Да никто особо меня и не учит. К чему? Я так, приложение. Всегда второй. И этого не скрывают. А тут мама появилась.

Он ощупывал голову и морщился.

– Сперва сестрица сказала, что хочет меня кое с кем познакомить. Что это тайна. Потом сон, который как настоящий. И в этом сне я вспомнил, как это было раньше. Наш дом. Большой такой замок. Красивый. Мои покои. Моих собак. Лошадей. Слуг. Всю свою ту жизнь. Верховная не просто отняла её, она стёрла саму память. Это было подло.

Тут Рагнар согласился.

С Верховной ему ещё предстоял разговор. И к нему придётся привлекать Гильдию. Ведьмы точно попытаются отрицать.

Доказательств у него нет.

Тварь мертва. Месть исполнена. А значит, и претензии сняты.

Что до артефактов, так мало ли кто и где их достать мог. И вообще, всё было не так. Ведьмы умеют выворачивать правду наизнанку.

– Хотя… такое вот… знаешь, почему-то сейчас я не уверен, что та память, что она была настоящей. Всё мутное, мешаное, будто в башку блендер засунули, – он повёл головой влево и вправо. – Но так-то… она говорила. И с сестрой. И со мной. Иногда только со мной. Рассказывала, что любит меня. Что я не пустышка и не приложение к сестре. Что…

– Верховная вас украла? – предположил Рагнар.

– Да. И разлучила. Вбила клин между мной и сестрой. Нарочно. Раньше мы были друг к другу привязаны, а теперь стали чужими людьми. И это было правдой.

Верно. Ведьмы умеют использовать правду.

– Она сказала, что ей нужна моя помощь. Что моя сестра слишком мягка. У неё есть сила, но не характер. Не воля. Не то, что должно быть у ведьмы. И я должен помочь. Не говорить сестре, она не поймёт, но поступить, как надлежит мужчине, взять ответственность на себя.

Он осторожно покачал головой.

– Я ведь думал, что помогаю… не ей. Нам всем. Воссоединиться. Вернуть былое величие. Зажить, как подобает.

– Откуда это? – Рагнар поднял вещицу, от которой несло тьмой настолько, что и у него руки чесались.

– Это… из тайника Верховной… – враг скривился. – Она порой принимала гостей, о которых не должны были знать. Покупала, продавала то, что нельзя было ни покупать, ни продавать. Ещё одно доказательство её лицемерия. Мою мать осудили за нарушение закона. Но та, которая судила, сама нарушала этот закон.

За что, несомненно, ответит. У Гильдии давно подозрения были. Пришло время их подкрепить.

– У неё было место. Для особых вещей. Там и камень матушкин хранился. И кое-что кроме. Сестра сама взяла Голос Сирены… я вот… эту вещь.

– Дыхание Хаоса.

– Думаешь, я знал, что это? Матушка говорила, что эта штука способна погрузить в сон целый замок. Но использовать её можно лишь раз, потом нужно вновь наполнять силой. Что для этого Верховная крала душу… в общем, я был ещё тем идиотом.

Ведьмы.

Ведьмы всегда знают, что и кому сказать.

– И ты взял?

– Да. Она говорила, что пригодится. Я подумал, что и вправду… чтобы защитить. Потом мы ушли. Они ушли. Сестра и мама. Камень, где была душа мамы. Мне было сказано, что я помешаю. Что у сестры не хватит сил скрывать двоих, ведь Верховная просто так не отступит. Будет искать. А ведьме проще найти ведьму, чем обычного человека. Поэтому я должен буду ждать. Устроиться в одном из Перекрёстков. Найти работу. Жить, как живёт простой человек. Я так и сделал. Я ведь знал, что это временно. Помощник купца? Почему бы и нет. Мне даже нравилось торговать. Пожалуй, я снова был счастлив. Тихая жизнь, где тебя ценят не за род или таланты твоей сестры, но потому, что у тебя получается. Встречать людей, говорить с ними, торговаться. Покупать и продавать. Я даже начал думать, что так оно и будет дальше. Зачем я им? Сперва, конечно, было обидно. Потом… потом я понял, что так даже лучше. Что сестра и матушка сумеют договориться. Будут вдвоём. А я там… купец хвалил. Он был одиноким человеком, и мы нашли общий язык. У меня никогда не было отца, а он относился ко мне, как к сыну. И возможно, я сумел бы выстроить нормальную свою жизнь.

Он прижал руку к носу, из которого пошла кровь.

– Не дёргайся, Зин. Это просто сосуд в носу. Ничего страшного… и вообще, пора бы тебе стать не такой жалостливой.

– Иди ты, Тумилин, в задницу.

– Я уже там, – он заткнул нос ладонью, отчего голос сделался гнусав. – Моя сестра нашла меня. Просто появилась однажды и сказала, что у неё есть семья. Что она счастлива, что вышла замуж, что муж её любит.

– А она?

– И она его. Когда говорила, прямо вся светилась. И что даже матушка рада, хотя сперва он ей не слишком нравился. Она даже настаивала, чтобы сестра сменила его на другого, чтобы воспользовалась Голосом Сирены. Но она не стала. Она была ещё той идеалисткой. И в сказки верила больше, чем я. Тогда же я услышал голос матушки. Она так радовалась встрече. Она…

Он шмыгнул носом и поднялся. Пусть его и покачивало из стороны в сторону, но он упрямо прижал подбородок к груди и стоял. Это стоило уважения.

– Она мне объяснила, что сестра – глупая девочка, которая увлеклась мужчиной и забыла о долге перед семьёй, но не стоит её судить. Надо понять. И не давить. Напротив, поддержать её. Помочь.

Ведьмы умеют находить правильные слова.

– Что мы обязательно будем вместе. Я не хотел идти. Зачем я им? У меня была своя жизнь, но… я ведь был нужен сестре. И матери. И они моя настоящая семья. Поэтому и ушёл. Как понимаю, к счастью, потому что тот человек, который дал мне шанс, он хотя бы жив остался.

У него кривая улыбка.

А кровь не останавливается. Она – красная нота во всей этой истории.

– Дальше проще. Сестра представила меня семье. Приняли сперва настороженно, но затем как-то всё снова наладилось. До того дня… нас пригласили на праздник, – он, пошатываясь, побрёл к дому, чтобы опуститься на ступеньки. – Мы должны были отправиться все вместе, но перед самым отбытием Ульф сказал, что должен задержаться. Что он придёт, но позже. Из-за Странника.

Он сглотнул.

– Странник должен был принести камни? – спросил Рагнар.

– Не только. Подарок. Ульф переживал, что когда-то повёл себя недостойно. Чувствовал за собой вину, за ту ревность, схватку. Он хотел показать, что старые обиды остались в прошлом. Странник должен был принести не только камни, но и дар твоей сестре, Рагнар. Своей. Так он сказал. Что путал эту любовь с другой. И что только встретив свою жену, понял разницу. И что хочет вернуть эту вот любовь, сестры. Хочет избавиться от неловкости. Он давно просил Странника отыскать Каменный папоротник.

Сердце сжалось.

Каменный папоротник. Редчайший гость, что появляется порой в новорожденных мирах, в которых ещё гудит эхо силы Творца. Малахитовые листья и янтарные слёзы, способные исцелить, если верить легенде, любую болезнь.

– И вот пришла весточка, что удалось его добыть. Но папоротник капризен. И если камни могли подождать, то он…

– Нет, – произнёс Рагнар.

Ещё одна причуда судьбы? Боги играли? Старая Веёльви, которая поселилась в этом мире задолго до начала истории? Кто?

– Именно. И матушка, помню, сказала, что я должен остаться. С Ульфом. Попроситься. Сказать, что хочу сам познакомиться со Странником. А когда тот достанет папоротник, я должен использовать артефакт. Что силы, которая скрыта в папоротнике, хватит, чтобы она обрела новое тело.

Он поник.

– Я не знал, что они умрут. Не собирался… я бы никогда… я клянусь душой, что не знал. Что не подозревал даже. Да, красть нехорошо. Но твоей сестре Рагнар папоротник был не нужен. Она прекрасно обходилась и без него. А мама смогла бы начать новую жизнь. Это ведь хорошо, когда семья большая.

– Была большая.

Вспомнился мёртвый дом Харальда. Те, кто остался в нём, не откликнулись за зов Рагнара. И погребальный костёр пришлось складывать самому.

– Да, – тихо ответил тот, кто был врагом. – Они умерли. Что это за дрянь?

– Дыхание Хаоса.

– Ни о чём не говорит.

– Это посмертный крик демона, который удалось заточить в огненном камне, – Рагнар осторожно коснулся дремлющего артефакта. – Если освободить, он уничтожит всё живое на два десятка шагов вокруг.

– А похоже на часы.

– Оболочка. И, полагаю, механизм, который позволяет отсрочить удар.

Артефакт был тёплым и тяжёлым.

Опасным.

Ведьма не пожалела сил, чтобы снова зарядить его. На это ушли собранные ею души?

– Я помню Странника, – глухо продолжил человек. – Он такой обычный. Не старик, не молодой. Просто человек. И сапоги в пыли. Одежда не новая. Мешок. Он пришёл из ниоткуда.

У Странников свои тропы.

– И обнялся с Ульфом, как со старым приятелем. Спросил ещё, слышит ли тот море. А Ульф ответил, что нет, что голос почти стих. Разве что во снах возвращается. Но это хорошо. Это значит, что у него появился свой берег.

Тот, на котором ждут.

– Странник развязал мешок. Я никогда не видел ничего подобного. Это был крохотный, с ладонь, папоротник. Мне показалось, что он вырезан из камня. Но потом я понял, что он не вырезан, что он и есть камень. Только живой.

– Так и есть.

– Удивительно… я засмотрелся, честно говоря. И взгляда не мог отвести от камня. А потом… потом услышал крик. В своей голове. И столько боли. Мне никогда прежде не было настолько больно. Настолько плохо. Следом пришло понимание, что с ними что-то не так. С мамой. С сестрой. И мамин голос раздался. Он приказал спешить. Сделать то, что я должен сделать, чтобы спасти их. Добраться до папоротника и забрать его силу. Я…

Он поднял усталые глаза.

– Я лишь хотел спасти их. Ты же понимаешь?

И как ни странно, Рагнар понимал.

– А потом она… появилась. Просто появилась.

Ведьма спешила. И разрыв пространства ещё долго потом зарастал.

– И я увидел, что это не сестра. Тело её, а глаза другие. Хотел сказать, спросить, но не смог ни слова произнести. Она что-то сделала. И вот уже новый мир. Новая жизнь. И сны только возвращаются. Но кто верит снам?

Он потёр глаза.

– Тем более я поначалу вовсе не помнил, что там было. Так, ощущение потери, какой-то беды. Даже к психотерапевту ходил. К трём.

– Не помогли?

– Нет. Один гипнотизировать пытался, но умер.

– Сам?

– Не знаю. Он в окно вышел. Может, и сам.

Рагнар очень в этом усомнился. Скорее уж ведьма поняла, что кто-то пытается разрушить, сотворённое ею.

– В этом мире был я. Была она. Мама. Единственный мой близкий человек. И как-то... – он вцепился в волосы. – Я не желал другого. В голову не приходило. Зачем? Всё ведь хорошо. Она вела дела. Я помогал. Старался по мере сил. А сны тревожные – это от перенапряжения. Усталости. И потому что мне жениться надо.

– Она сказала?

– Да. И тогда это тоже показалось правильным. Даже нет. Правильным было всё, что она говорила. Так что скорее единственно возможным. И я стал искать невесту.

– И нашёл меня, – мрачно произнесла Зинаида.

– Сперва нет. Ты извини, Зин, но ты не в моём вкусе. Просто те, кого я выбирал до тебя, маме не нравились. И я как-то забывал о них, что ли? Не знаю. Снова же смутно. Ощущение, что я и от здешней жизни помню не всё.

Очень даже возможно.

– Но потом да. Я встретил тебя. И ощутил что-то… Не знаю, как это правильно. Ты не походила на других, и мне подумалось, что маме будет интересно. И я привёл тебя. А она сказала, что ты идеальная невеста, но нужно здоровье проверить. А потом мы приехали сюда. С твоим отцом знакомиться. И вновь ощущение неправильного места. Иного. А чем? Не понятно. Но когда я вернулся отсюда, у меня болела голова. Я лёг спать и снова увидел тот сон. Но наутро я мог вспомнить. Не весь. Кое-что.

– Но этого оказалось недостаточно, чтобы ты передумал.

– Конечно, нет. Это же сон. Кто верит снам? Тем более таким странным. А мама очень тебя хвалила. И я подумал, что, возможно, она права. Что ты неплохой вариант. Молода. Симпатична, хотя я предпочитаю и постройнее.

Дурак. Рагнар это подумал и покосился на Зинаиду. Зачем постройнее? Она и без того вполне стройна. Только фигуриста, как подобает нормальной женщине.

– Но жена – это для статуса. И детей. А постройнее и без женитьбы найти можно, – он махнул рукой. – Мы поженились. И сны стали ярче. Точнее один сон. Он каждую ночь крутился в голове. Особенно, когда ты рядом. Когда не было, тогда я успокаивался.

– Ведьмины чары входили в конфликт с твоей спящей силой, – пояснил Рагнар Зинаиде. – И морок, который на него накинули, не спадал, начинал трещать.

– После появления детей стало только хуже. Я начал вспоминать вещи, которые с точки зрения здешнего человека ну никак не нормальны. Да я сам решил было, что схожу с ума!

– И поэтому сбегал?

– Сбегал, – он не стал отрицать. – Прости, но рядом с тобой находиться было невыносимо. Знаешь, каково это, когда в голове вдруг всплывает картинка. Ясная такая. С запахами и звуками. Какая-то торговая лавка. Женщина, которая и близко не человек. И ты помогаешь выбирать панцири жуков. Чтоб гладкие, без трещин. Как это расценивать? Или песня, которую кто-то поёт. Или вот как из твоих рук вырывается сила, уничтожая всех. Был момент, когда я всерьёз раздумывал, не шагнуть ли с крыши самому.

– Дурак?

– Скорее сумасшедший. Как ещё это было объяснить? Галлюцинации? Фобии? Я читал в интернете. Всё указывало на мою ненормальность. И ладно, ты. Рядом с тобой эти видения случались чаще, поэтому, извини, Зин, но тебя мне жаль не было. А вот дети и мама – другое. Я не хотел, чтобы им было больно. И в этом плане мёртвый сын и отец лучше живого, но ненормального. Кроме того, если бы меня закрыли в сумасшедшем доме, это бы легло пятном на их репутацию.

– Ты сноб.

– Какой уж есть. Знаешь, в тот день я стоял на мосту и смотрел на воду, прикидывая, что будет, если спрыгнуть. Я разобьюсь или утону? Причём и в одном, и во втором случае были свои преимущества. Она же подошла и сказала, что у меня должна быть очень веская причина для самоубийства.

– Кто? – спросила Зинаида. – Твоя…

– Диана. Её зовут Диана. Понимаю, что ты её не любишь. Но тогда она спасла меня. Тем разговором. Да и после. Рядом с ней что-то менялось. Я словно получал возможность дышать. И учился. Смеяться. И чувствовать. Радость вот. Или злость. Или печаль. Счастье. Это такое очень странное чувство. Да, она стала моей любовницей. Да, я хотел быть с ней, только не решался. Я не врал ей. Рассказывал. Про тебя. Детей. Маму. Какое-то время всё было, как было. А потом она сказала, что я должен выбрать.

– И позвонила сама.

– Что поделать. Я снова трусил. Не тебе сказать. Нет. Ты бы сообщила маме, а она не обрадовалась бы, – он развёл руками. – Так и вышло. Матушка была очень недовольна. Настолько, что впервые я ощутил боль, которую причиняет её гнев. И эта боль выворачивала наизнанку. Матушка потребовала, чтобы я вернулся к тебе. К детям. И забыл Диану. И знаешь, что? Я забыл Диану. Почти.

– С ведьмой сложно спорить, – Рагнару не было жаль этого человека.

Наверное.

Или всё-таки?

– Это да, – согласился тот. – Помнишь, отдых?

– Век не забуду, – проворчала Зинаида.

– Извини. Я сам не понимал, как это выходит. Я хотел сказать одно, а вырывалось другое. Это не твоя вина, но как же ты меня раздражала. Знаешь, такое, когда входишь в комнату и дыхание перехватывает. Когда человек в этой комнате, он не тот. Не твой. Когда он дышит не так. Ходит не так. Говорит не так. Он сам – будто подделка, которую тебе подсунули. И сны опять же. В одних я убивал. В других вёл счастливую мирную жизнь с женщиной, о которой не помнил ничего, кроме того, что она существует, но где-то там. Далеко. И без меня. И опять же, чем дольше я находился рядом, тем сильнее становилось чувство, что всё это неправильно. Не так, как должно. И вообще... извини, если сможешь.

– Да что уж теперь.

Женщины всегда милосердны.

– Я… мне нравилось доводить тебя. Видеть, как ты мучаешься. Тогда получалось, что не я один страдаю. Ты молодец, что ушла.

Вот как бить того, кто выглядит жалко? Ладно, ведьма. А это? И Зинаида смотрит на него без злости.

– А рассказать? Дурак ты, Тумилин.

– Не мог. Хотел. Не раз и не два. Но язык будто прилипал. И… в общем, что уж тут. Ты ушла… а я… – он потрогал переносицу. – Перестала, вроде. Матушка, конечно, снова в ярость пришла.

– Как ты выжил? – поинтересовался Рагнар, потому что ведьмы, особенно такие, как та, мёртвая, не отличались способностью прощать.

– Понятия не имею. Наверное, потому что сюда она не могла явиться сама. Это из-за той старухи? Она меня сразу невзлюбила… но и хорошо. Выходит, благодаря ей я ещё жив. А Диана меня нашла. Знаешь. Сама!

Это он произнёс с гордостью.

– И как-то фотографии показала. Видео наши. Я вспомнил. Как от дурного сна очнулся. Заодно кое-что другое вспоминать стал. Как будто та её злость что-то нарушила в голове. Или это Дина помогла? Но я отчётливо вспомнил сестру. Жизнь, ту, что прежде. Побег. Потом всё остальное… и моё счастье с Дианой. С матушкой я старался не встречаться. Страшно было. Не за себя. Дина… она ведь ни в чём не виновата, но матушка не пощадила бы. Но и она про меня словно забыла. На время.

– Пока не заболела Сашка, – Зинаида скрестила руки на груди. Только вот говорила без злости, скорее с печалью.

– Да. Тогда мы встретились. Точнее… Алекс позвонил.

– Тебе?

– Да. Сказал, что помощь нужна. Что надо, чтобы я свозил его сюда. За вещами Сашки. Что-то, что ей очень нужно. Она тогда уже несколько дней, как в коме. Прогнозов, сама помнишь, не давали. Матушка… в общем, она сказала, что мне в больнице делать нечего. Что моё присутствие только всё портит. А тут Алекс. Я понял, что ты совсем уж не в себе. Честно… растерялся. Даже испугался. У меня только-только жизнь наладилась. Я подумывал жениться. На Дине. А тут Алекс. Ты не совсем в себе. И он… вдруг бы попросился? К нам? Отказать неудобно. А Дина как бы с ним поладила?

– Всё-таки ты козёл, Тумилин.

Рагнар мысленно согласился. И даже с каким-то чувством удовлетворения, пожалуй.

– Как уж есть. А он попросил просто вещи. И Дина сказала, что я должен помочь сыну.

– А что алименты платить надо, не говорила?

– Она не знает, – он покраснел. – Она… ты не скажешь ей, Зин? Мне стыдно, но это мамино условие. Если я хочу жить с Диной, я должен делать так, как она говорит, в отношении тебя и детей. Чтобы ты поняла, что не справляешься. Чтобы вернулась.

– И ты сделал?

– Да. Я не хотел зла. Она уверяла, что просто хочет заниматься воспитанием, что Алекс – наследник, что нужно создавать условия, а ты упрямишься. Что сама не понимаешь… ладно, не важно. В общем, мы тогда приехали и он забрал Вишню. Я ещё удивился, зачем ему в больнице собака? Кто его с собакой туда вообще пустит? А он её в сумку спрятал, – бывший муж Зинаиды затряс головой. – И велел сидеть тихо. Она и сидела. Потом я привёз. А потом он попросил увести вас. И я… глупость какую-то придумал. Не помню уже.

– Сказал, что мы должны определить место жительства детей. Что Алекс не должен страдать. Что ему стоит пока уехать, – холодно произнесла Зинаида. – Мы тогда кафе полтора часа просидели. Спорили.

– Может, и так. Главное, я выполнил его просьбу. Вот… ну и дальше стало совсем уже, – он махнул рукой. – У матушки что-то не получалось. У меня полезла память и так, что я спать не мог. Дина помогала… пыталась. Потом, когда вообще всё вспомнилось, стало просто страшно. Дико. Я понял, что она никого не пощадит. И что сумеет тебя уговорить. Или просто уберёт. Почему-то не смогла до этого, но вот если не останется вариантов, тогда уберет. А тут ещё и вы. Услышав про тебя, – он указал на Рагнара. – Матушка вообще словно с цепи сорвалась. Ну а что вышло, вы знаете. Хотя я сам не особо понимаю, что, но…

Он всё-таки поднялся. И плечи расправил. Попытался.

– Вчера она позвонила. Сказала, что я должен буду сделать кое-что. Помочь ей в последний раз. После чего она уйдёт в другой мир. А я останусь. Могу жить, как захочу. И надо-то малость. Забрать тебя и детей, перевезти на берег озера. Она слово дала, что не причинит вам вреда.

Спрашивать не след, почему он поверил.

Скорее странно вовсе, что он сумел противостоять той, которая так долго владела его разумом и душой.

– Я ждал. У въезда. Потом почувствовал. Такое вот, как сквозняком потянуло. Как она и говорила. Подогнал машину. Вы спите. Все. Я пытался тебя разбудить, но нет. Перенес в машину. Тебя. Детей. Поехал. Голова жутко болела. Я трижды останавливался. Появилась мысль, что если увезти вас куда-нибудь в другое место, будет лучше. Но… так голова болела.

Из носа снова пошла кровь, и Тумилин заткнул ноздрю ладонью. Голос его стал гнусав.

– На заправке я вовсе отключился…

– Как ты туда попал, она ж не по дороге? – удивилась Зинаида.

– Говорю, пытался уехать. Просто… может, я тебя и не люблю, но это ж… я ж сволочь, да не до такой степени. И дети опять же. Мои всё-таки дети. А что бы она ни задумала, какие бы обещания ни давала… она бы не оставила нас в живых.

Прозвучало спокойно.

– Вот и рискнул. Но… не получилось.

– Это хорошо, – произнёс Рагнар.

– Почему?

– Потому что если бы получилось, ты бы умер. Далеко не отъехал бы. Она бы не отпустила. А на трассе…

– Ну да. И на скорости если. Что ж… как получилось. Я вообще отключился. Очнулся, когда приказ услышал. И рука сама за этой дрянью полезла. Я знал, что она в кармане, хотя я её не брал. Я вообще не знал, что она… что она её забрала. К этой дряни сам бы точно не прикоснулся. И… и я не хотел никого убивать. Но она давила. А потом как-то легче стало, что ли… но там, тогда, – он посмотрел в глаза, и собственные Тумилина были красными, воспалёнными. – Тогда я не знал. Я… собирался украсть, да. Но не желал смерти. Никому не желал смерти.

И вот что с ним делать-то?

– Ты меня убьёшь? – вопрос прозвучал спокойно, буднично даже.

А ответа у Рагнара не было.

Он посмотрел на дом.

На человека в мятом грязном костюме. Виновен ли он?

Виновен.

Но и… мог ли он противостоять той, что играла с чужими душами? Предупредить? Отказать? Сложно. Вот почему всё так сложно? С ведьмой всяко проще. А тут?

Убить?

И закрыть долг перед мертвецами? А есть ли он вовсе? Да и что с живыми делать? Сашка? Алекс? Это всё-таки их отец. Даже если сейчас они с ним и не особо близки, но всё одно.

Что будет потом?

Через год? Через пять?

И не получится ли так, что Рагнар завяжет на нитях судьбы новый узел? Месть или жизнь? Там, на поляне, он поверил в Хиль. А теперь, выходит, пришло время для иного решения?

– Нет, – это маленькое слово далось тяжело, потому что там, внутри, вспыхнула ярость. И погасла, как случается с огнём, который слишком долго прятался под пеплом. – Уходи.

– Я…

– Я буду в доме.

Сказать одно, но как быть, когда руки сами к топору тянутся.

– Сделай чаю, пожалуйста, – попросила Зинаида.

Умная женщина. Лучше пусть руки к чайнику тянутся.