Текст книги "Некромантия и помидоры (СИ)"

Автор книги: Карина Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4

Часть 4 Об ужине и нежити

Как ни странно, ужин прошёл почти нормально. Особенно, если не обращать внимания на мелочи. На стол, который пошатывался, а когда Рагнар ненароком опирался, то и скрипел протяжно, и тогда Хиль грозно хмурила брови, а сам Рагнар смущался и поспешно убирал руки.

И это было забавно.

На старую скатерть.

Тарелки разномастные. Не менее разномастные вилки и нож, который Рагнар вытащил откуда-то из-под стола.

– Дядя!

– Что? А… извините. Я просто привык как-то вот… мясо порезать надо! – он быстро нашёл отговорку. – А здешними ножами только клятых врагов убивать.

– Почему?

– Потому что они тупые, а значит, и смерть будет долгой и мучительной, – пояснила Хиль, которая забралась на стул и села, подвернув одну ногу под зад, а вторую свесив. – Страсть к оружию – это семейное. Мой дед, говорят, был славным…

– Лесорубом, – мрачно произнёс Рагнар, убирая нож, но недалеко.

– Да, – Хиль хихикнула, прикрыв рот ладошкой. – Его так и прозвали. Проклятый лесоруб.

– А кто его проклял?

– Так… ведьмы, – Рагнар попытался откинуться на спинку стула, но тот тоже заскрипел, а потом и хрустнул, этак, предупредительно. – Ведьмы – ещё та погань. Наш род с ними издревле… не ладит.

Хиль кивнула.

Странная тема.

Да и соседи тоже, но почему-то уходить не хотелось совершенно. И здесь, сейчас Зинаида чувствовала себя… спокойно?

Пожалуй.

Даже дышалось будто бы легче. И домой не то, чтобы не тянуло. Нет. Она вернётся, конечно. И будет ворчать, что Алекс снова устроил беспорядок, разбросав, что носки, что бумажки, что листья или вон камушки. А тот станет оправдываться, что ничего не бросал.

Что они сами.

И Сашка, быть может, выглянет из комнаты или даже заберется в кресло, чтобы оттуда наблюдать за суетой. А потом будет вечерний чай или, вернее, тёплое молоко. И варенье.

И сказка, старая, детская, но почему-то не надоедающая.

И в любом другом случае Зинаида отыскала бы приличный предлог, чтобы уйти. Но теперь уходить совершенно не хотелось.

– Но это вам, наверное, не интересно, – сказала Хиль, прищурившись.

– Почему?

– Да… у вас тут ведьмы не водятся.

– Как сказать, – Зинаида криво усмехнулась. – Я одну вот знаю лично… образно выражаясь. Но это так… частное.

– А вы тут живёте всегда? – Хиль сменила тему. – С детьми?

– Да. И да. Дом когда-то отцу принадлежал.

И счастье, что Зинаида не поддалась на уговоры продать его. А ведь Тумилин уговаривал. Мол, зачем тебе эта развалюха, в которую вкладываться и вкладываться, чтобы до ума довести. Да и то не выйдет, потому что направление неперспективное.

И дома надо строить в других местах.

Престижных.

Чтобы правильное окружение. И газоны. И ландшафтный дизайн с обязательным зонированием. И конечно, никаких теплиц и помидор. Если уж Зинаиду так к земле тянет, то можно оранжерею поставить. Или даже зимний сад.

– А после развода мы и переехали. И теперь живём тут. Алекса в школу вожу. Сама на работу, хотя я большей частью на удалёнке, но иногда приходится. Приходилось, – поправила Зинаида. – В целом неплохо, до города рукой подать, если что надо. А воздух чище. Сейчас же вообще лето…

Вряд ли это им интересно.

Но слушают. И внимательно. Особенно Рагнар. Щурится, что кот. И взгляд у него не понятный, такой, заставляющий краснеть и думать о неприличном. А куда Зинаиде в её непростом положении о неприличном думать?

– А ваш бывший муж? Часто приезжает? – Хиль или не знала о существовании личных границ вкупе с правилами хорошего тона, или просто плевать хотела и на то, и на другое.

– К счастью, нет. Звонит вот… но лучше бы и не звонил.

– Он бросил сына? – прозвучало почему-то угрожающе.

– И дочь. У меня двойняшки.

– Надо познакомиться! – Хиль аж привстала.

– Хиль!

– С Алексом, думаю, познакомитесь. Он категорически не способен на месте сидеть. Не удивлюсь, если сейчас подсматривает…

– Нет, – сказал Рагнар, ненадолго задумавшись. – Живых рядом с домом нет.

Да, сосед определенно был странен.

– А вот Сашка вряд ли согласится. Она… болеет.

– Чем?

– Хиль!

– Да я просто…

– У неё… аутизм, – Зинаида даже сумела произнести это слово вслух. – Так мне сказали, хотя на самом деле я не верю. Наверное, все матери так… сложно поверить, что твой ребенок не такой, как другие. Но… она и вправду не такая. Нет, это не умственная отсталость. Она прекрасно и читает, и решает задачи… и в целом она Алексу с учёбой и помогает, потому что он ещё тот раздолбай.

Зачем она это говорит?

Здесь, сейчас, по сути совершенно посторонним людям? И наверное, выглядит донельзя жалко. Жалкой себя и ощущает, но… но ей ведь больше некому.

И от этого становится ещё более тошно.

– Извините, – Зинаида поднялась. – Я… я наверное, пойду. Они хоть большие, но надолго оставлять их не хочется. Тем более, у Сашки может приступ начаться…

Который явно не аутического характера.

И не эпилепсия. Её уже давно исключили, точнее обозвали судорожным синдромом неясного генеза, будто смена названия на что-то влияла.

– Я вас провожу, – Рагнар поднялся.

– Зачем? Тут ведь идти… а теперь и напрямую можно, через забор.

Хиль хихикнула.

– Отказываться бесполезно. Поверьте, когда речь идёт о безопасности, дядя становится совершенно невыносим. У него пунктик на этой теме.

– Хиль!

– Но с другой стороны, почему бы и нет? Заодно прогуляется, воздухом подышит. Осмотрится. Мы ещё ничего не видели…

А на что тут смотреть?

Просёлочная дорога да дома. И старый магазин, который работал три дня в неделю. Но сейчас он точно был закрыт. Хотя… а почему бы и нет?

Можно представить…

Что-нибудь да представить. Ладно, личная жизнь Зинаиде не светит, но помечтать-то никто не запретит. Хотя… она покосилась на мрачного Рагнара. Да уж, бритоголовый мужик с татуировкой на лбу и секирой на плече. Похоже, она и вправду дошла до ручки, если начинает мечтать о таком.

Или похожем.

Или…

– Если откажетесь, – Хиль вклинилась в мысли, оборвав робкие ростки мечтаний. – Он всё равно следом пойдёт. Но будет прятаться в кустах.

Зинаида, окинув соседа взглядом, подумала, что ладно кусты, малина давно задичала, так что выдержит и не такое. В отличие от психики Зинаиды. Вот не нравилось психике, когда за Зинаидой крались массивные бритоголовые мужики.

И с секирой в руках.

– Извините мою племянницу, – Рагнар открыл дверь, но вышел первым. Осмотрелся. И так, будто действительно ожидал подвоха. – Она порой слишком… непосредственна.

– Ничего страшного. Если бы я не хотела о чём-то говорить, я бы и не говорила. Вы…

– Давайте всё же по дороге пойдём? Забор я завтра поправлю. Честно!

– Да он давно уже держался на честном слове…

– Это ещё не повод его рушить.

И опять же. Почему Зинаида его не боится? И в целом… она с детства тяжело сходилась с людьми. Отец рассказывал, что даже в детском саду держалась наособицу. А в школе и подавно. Да, была пара-тройка вроде бы подруг, но и они сами собой исчезли.

Или не сами?

В университете Зинаида ещё как-то продолжала общаться с людьми. И с Томочкой, и со Светланкой, и более того, сумела вписаться ту шумную разношёртстную компанию, где чудесным образом всем находилось место. И в группе знакомства появились.

А потом в её жизни возник Тумилин. Остальные же как-то сами собой и исчезли.

– Моё присутствие вас тяготит? – уточнил Рагнар, открыв калитку. И снова вышел первым, осмотрелся и только тогда отступил в сторону.

– Нет. Просто задумалась. Вечер хороший. Спокойный такой… кузнечики стрекочут.

И жабы заливаются. Нет бы соловьи, но, видать, судьба у Зинаиды такая, что соловьёв она не заслужила. Ничего, она не гордая, жабами обойдётся.

А в мечтах соловьёв дорисует.

– Это да… я давно не бывал так вот. Просто. А вам не тяжело?

– С чего бы?

В руках было пусто. И в карманах тоже, но об этом Зинаида завтра подумает.

– Не знаю. Возможно, некомфортно? Или…

– Мам! – из кустов вынырнул Алекс. – А ты уже? И всё, да?

– Уже. И всё. И да. Знакомьтесь, это мой сын. Алекс. А это наш сосед. Рагнар Красный топор.

– Это типа дровосек-коммунист? – сын умел задавать неудобные вопросы, и Зинаида ощутила, как краснеет.

– Алекс!

А Рагнар засмеялся. Смех у него был громким, клокочущим, таким… совершенно неприличным, потому что приличные люди не хохочут во всё горло.

– Кажется, ты понравишься моей племяннице, юный воин, – сказал он и протянул руку. Алекс же её пожал. Потом чуть нахмурился и снова пожал.

Нахмурился ещё больше.

– Алекс?

– Да… нет. Извини, мам. Я вообще не следил! Ты не думай! Мы с Сашкой сидели. Она меня опять обыграла, три раза! Два в дурака и третий в шахматы! Вот! Но потом она сказала, что надо к тебе идти. А чем от вас пахнет?

– Пахнет?

– Вкусно так… мам, а давай завтра булочек напечём? Или вот…

– Напечём. Идём уже. Мне действительно пора. И спасибо большое за вечер, – Зинаида подтолкнула сына к выходу.

Рагнар не стал останавливать. Но и не ушёл. Стоял. Смотрел в спину и…

– Мам, а вы целовались?

– Что?

– Ну так… он так на тебя смотрит. Я и подумал, может, вы целоваться собрались, а тут я. Если что, то я не против.

– Алекс!

– Что? Реально не против! Он прикольный! Здоровый такой! И рожа страшная, прям жуть! Поженитесь, я попрошу, чтоб он в школу пошёл, на собрание! Вот их там всех перекорёжит! Саш! А я его вблизи видел, Саш…

Зинаида только головой покачала.

Ну вот и как после этого мечтать о чём-то неприличном?

Рагнар втянул воздух, горячий, чуть сыроватый. И сохранивший, как запах женщины, так и нечисти. Причём тварью пахло именно от мальчишки.

– Дядя? – Хиль высунулась из-за забора. – Ты чего?

– Я хочу к ним в гости. Ты можешь как-нибудь… не знаю, получить приглашение?

– Я? – удивилась Хиль.

– Ты женщина. Она женщина. Если я пойду, она испугается.

– Что-то не выглядела она так уж сильно испуганной, – Хиль оперлась об ограду, отделявшую их участок от улицы, и та заскрипела. – Кстати, твоя сила не вызывает у неё отторжения. И в принципе ты тоже. А вот при упоминании бывшего мужа её энергетический рисунок изменяется.

– Она его любит?

– Нет. Скорее уж… презирает? – Хиль произнесла это задумчиво. – Во всяком случае, он ей неприятен. Но ещё я ощутила страх.

– Он её пугает?

– Возможно. Сам понимаешь, рядом с тобой мне сложно настроиться, но… ты прав. Думаю, нам стоит заглянуть в гости. И этот мальчик поможет. Он очень яркий. И любопытный.

– А ещё тесно общается с нежитью.

– Это плохо?

– Странно.

– Что общается?

– Нет, – Рагнар перехватил секиру, подумав, что было бы просто замечательно, заявись сюда бывший муж этой милой женщины. Тогда Рагнар нашёл бы повод вызвать его на бой. – Что это общение ему не вредит. Тварь не тянет из него силы, не нападает…

– Может, это его тварь?

– Нет. Сам он не унаследовал дара матери, это точно. Сродства к своему я тоже не ощущаю, но… надо знакомиться.

– И я о том же! – оживилась Хиль. – Я полностью с тобой согласна! Вам обязательно стоит познакомиться поближе и тогда…

– Хиль!

– Что?

– Я не собираюсь на ней жениться.

– Совсем не собираешься?

– Хиль…

– Не женись, я что, требую? Но согласись, она милая. И тебя не боится. А с мальчиком я завтра познакомлюсь.

– Только будь осторожна, хорошо?

Ночью не спалось.

Вот не чувствовал себя Рагнар в безопасности.

Он поставил пару скрытых ловушек у калитки. Потом подумал и на дорожке протянул свёрнутые нити силы. На окна бросил едва заметную тревожную паутинку.

Не успокоило.

Нежить, которая бродила где-то рядом, не позволяла расслабиться. Он даже рискнул пересечь границу между участками, чтобы протянуть нити силы и там. Это было не совсем правильно, действовать без согласия владелицы, но всё же…

– Дядя, – Хиль вышла на крыльцо, позёвывая. – Давай, ты уже успокоишься?

– Здесь нежить.

– И что? Дома у нас её куда больше.

– Там своя. Родная. А эта дикая. И вообще… не нравится мне.

– Что именно?

– Пока не знаю, – он погладил секиру, пожалев, что боевая осталась дома. А эта. – Хиль, а ты знаешь, кто такие коммунисты?

– Нет. А тебе зачем?

– Просто мальчишка сказал. А у неё сделалось такое выражение лица, что… было смешно.

– Выясню, – пообещала племянница. И ушла спать.

И Рагнар лёг. Кровать была мала и тесна. Комната тоже, но это даже хорошо. Он и глаза закрыл. И почти провалился в дрёму, когда снова ощутил присутствие твари. Та была где-то совсем рядом. Как проскользнула? Хитрая, стало быть. И настойчивая. Тварь ворочалась за окном, тычась в стекло, и скреблась. Царапала дерево. Оконную раму?

Рука потянулась к секире. И нежить замерла.

Рагнар позволил себе выдохнуть, медленно, а потом повернулся, словно во сне. Тварь отскочила. Недалеко. Он ощущал её, пусть не слишком хорошо, всё-таки специфика мира сказывалась, но всё же.

Мелкая. Но не стоит обманываться. И мелкие твари бывают опасны.

Но Рагнар заставил себя лежать.

Дышать.

Медленный вдох. И такой же медленный спокойный выдох.

И после этого ему будут говорить, что нельзя хранить секиру у кровати. Что это признак нервического расстройства и нормальные люди так не делают. Но к нормальным людям, надо думать, нежить по ночам не приходит.

Эта всё ещё ждала. Не приближалась, но и не уходила. А потом всё же решилась. Вернулась на место и снова принялась скрестись. Да чтоб… надо было окно открытым оставить. А так ни нежити до Рагнара не добраться, ни ему…

Он приоткрыл глаз. Ага. Вот она. И вправду мелкая. И странная. С виду помесь собаки с… не пойми кем. Тонкое тельце на лапках-спичках, крупная голова с торчащими ушами, с которых спускались белые пряди, чёлкой закрывая глаза. Шкура с виду голая, бледная и в пятнах, только над макушкой хохолок белый поднимается. И продолжается гривой до самых лопаток.

И на кончике длинного хвоста кисточка есть.

Нежить снова замерла, поймав на себе взгляд Рагнара. Повернулась и, уставившись круглыми глазищами, что поблёскивали из-под чёлки, заскулила. Тихонько так, жалобно.

Ишь ты…

– Кис-кис-кис, – сказал Рагнар.

Зверь оскалился.

Хотя какой зверь… даже стыдно стало, что Рагнар этого существа всерьёз опасался. Оно ж… оно ж в ладони его поместится.

А если…

Он выпустил ниточку силы, позволив ей добраться до окна. И сквозь окно. Ноздри твари раздулись, она принюхалась, прижала уши к голове и заворчала, причём не зло, скорее вопросительно.

– Бери уже. Угощайся. Вон, как оголодала… – проворчал Рагнар.

И вправду, с чего это он взял, что нежить дикая?

Вон, на шее даже красная полоса ошейника виднеется. Тут, верно, клеймить не принято, но… хотя, стоп. Тут, если верить проспекту, магов нет. Или… такой же, в отпуске находящийся?

Меж тем тварь всё же решилась. Она клацнула зубами и на вдохе втянула в себя силу.

Но вроде бы нет.

Хиль узнавала.

И ограничения эти, особый режим пропуска… да и не только в нём дело. Тварь была очень истощённой. А ни один нормальный некромант свою нежить до такого состояния доводить не станет. Это просто-напросто опасно. Да и негуманно.

Рагнар усилил поток.

Тварь пила силу жадно, но при этом никак не могла насытиться.

– Кис-кис-кис… – Рагнар решился и сел. Тварь застыла. – Не бойся. Я тебя не обижу… покажи мне хозяина. Где твой хозяин?

Она склонила голову и, тявкнув, соскочила с подоконника. Вот ведь… но с хозяином всё равно не понятно. Рагнар, хмыкнув, подошёл к окну, дёрнул раму и… да, его паутинку тварь сожрала. Выходит, именно сила её и привлекла? После перехода Рагнар её не слишком хорошо контролировал, она и выплеснулась.

Тварь и почуяла. Вчера. А сегодня уже пришла по старому следу.

И значит…

Значит, она обитает где-то неподалёку.

Высунувшись из окна, он посмотрел на соседний дом. Да, в гости сходить определённо стоило.

Глава 5

Часть 5 О помидорах, велосипедах и взрослом взгляде на жизнь

Утро началось со звонка.

Зинаида натянула подушку на голову, подумав, что стоило бы телефон отключить. Потом подумала, что звонить могли и заказчики, и потенциальные работодатели. И высунув руку, попыталась нашарить трубку.

– Да? – голос после сна был хрипловат. – Слушаю.

– Доброго утра, дорогая, – к сожалению, это был не заказчик и тем паче не работодатель. Чтоб… Зинаида от злости укусила подушку. Нет, помочь это не помогло, но имеет же она право эмоции выплеснуть.

– Доброго и вам, Эмма Константиновна, – Зинаида села и почесала макушку. Коса во сне, конечно, растрепалась. Волосы у неё вообще на диво непослушные, ни в одной причёске не удерживались, а уж в косе и подавно. И теперь вот рассыпались путаной копной. – И нет, Алекса я не отдам.

– И это глупо, – голос свекрови был мягок и спокоен. Вот как-то получалось у неё сохранять это вот спокойствие, которого самой Зинаиде категорически не хватало. – Ты лишаешь мальчика будущего.

– Он и сам не хочет уезжать к вам.

– Потому что хороший сын и брат. И думает о тебе, о сестре.

– А должен?

– Должен в том числе и о себе. Как и ты должна думать не только о потребностях Александры. Твой сын также нуждается. В достойной жизни. В хорошем образовании. В старте и перспективах, которые у него могут быть.

Чтоб… ну как у неё получается?

Чувство вины, задремавшее было, снова ожило.

– Он ещё ребенок и не понимает, насколько важны эти вещи. Для него они – не более чем абстракция, от которой легко отказаться. А вот ты взросла. И полагаю, ты понимаешь реальную цену этих абстракций. Как и то, насколько сложно ему будет наверстать упущенное сейчас.

– Я…

Она хотела сказать, что Алекс вполне счастлив.

Здесь вот. С ней. С Сашкой.

– Ты хорошая мать, дорогая. Я никогда не говорила иного. И не думала. Ты умна, добра и безусловно любишь своих детей. И мне жаль, что мой сын повёл себя недостойно, но…

– Но он всё равно ваш сын?

– Как Александра – твоя дочь. Ты же не собираешься бросать её из-за того, что она… не совсем здорова.

Чувство вины разрасталось, как пожар. А ещё даже сейчас свекровь умудрялась выражаться мягко, ласково даже. Только Зинаида слишком хорошо её знала, чтобы поверить.

– Знаете, а если так, может, вы за него долг закроете? По алиментам?

– Дорогая, я к его долгам отношения не имею.

Она улыбнулась.

Пусть Зинаида и не видела, но точно знала – свекровь улыбнулась. Снисходительно так. Насмешливо. Ну да. Не имеет. Не она устроила Тумилина в свою компанию подсобным рабочим с мизерным окладом. Не она лишила его и недвижимости, и в целом какого-то личного имущества. Не она предоставила своих юристов, которые спокойно и хладнокровно доказали, что она, Зинаида, имеет права только на детей.

Это ведь справедливо. Ей и так отдали самое ценное. Так чего ещё надо?

– Подумай…

– О чём? – Зинаида сунула руку в космы, подумав, что надо бы всё-таки косу обрезать. Ну вот на кой она нужна-то? Только лишняя возня.

И расходы.

– Я могу предложить компромиссный вариант. Оплачу ремонт твоего дома. Куплю тебе нормальную машину. Решим и денежный вопрос. Скажем, нотариальным соглашением. Сумму обсудим отдельно, но поверь, её хватит на реабилитацию Александры. Да и в целом я готова оплатить полный курс в той клинике, которую ты назовёшь. И оплачивать его столько, сколько понадобится.

Какая доброта.

– Александра – всё-таки моя внучка. И я о ней беспокоюсь.

Ещё немного и Зинаида поверит.

А ещё в волосах лист сухой запутался. Интересно, это уже вечером? Или ещё днём? И если так, то она с этим листом, получается, ходила?

– Кроме того, дорогая, никто не пытается отобрать у тебя сына. Не знаю, с чего ты вообще это взяла. Ты будешь видеться с ним столько, сколько захочешь. Да хоть каждый день… а нет, так и вовсе переезжай.

– К Тумилину и его новой жене?

– Ко мне. У меня свой особняк. И места там хватит всем.

Это было неожиданно.

– Я найму Александре медсестру. И с педагогами можно договориться. Ты права, что интеллект девочки не затронут, а значит, учёба ей нужна, но по индивидуальному плану. Ты, если хочешь, контролируй. А нет, то выходи на работу. Или не выходи. Дело твоё…

– Раньше вы не предлагали…

– Не хотела вмешиваться, – Эмма Константиновна вздохнула. – Возможно, зря. Но сейчас ваши споры зашли слишком далеко. И это вредит моему внуку. И моему будущему.

– Я… подумаю.

– Вот и умница, – сказала Эмма Константиновна. И отключилась. Только в трубке что-то так щёлкнуло, нехорошо. А телефон сам выпал из руки Зинаиды, потому что руку эту вдруг судорога свела. И боль была острой, пробивающей до самого локтя, а потом и выше. Она разлилась, парализуя, мешая дышать. Но тотчас отступила.

– Мама! – Алекс влетел в комнату, тоже сонный и растрёпанный. – Мама…

– Я… руку отлежала, – Зинаида вымученно улыбнулась. – Видишь, пальцы… не шевелятся.

– Пальцы, – Сашка тоже вошла и повторила слово, так, на растяжку, словно пробуя на вкус. – Па-альцы…

Она протянула руку и коснулась Зинаиды. Её собственные, бледные до полупрозрачности, легки сверху. И боль оступила. Как-то так и сразу.

– Мам?

– Это… просто судорога.

– Нет, – сказала Сашка с уверенностью, и Алекс тоже сунулся рядом. Две головы столкнулись, и показалось, что они снова говорят друг с другом. И пусть не слышно ни слова, ни звука даже, но ведь говорят! И связь их теперь стала явной, как никогда.

Нельзя их разделять.

Категорически.

А Эмма разделит. Пусть не так, как Тумилин. Она гораздо умнее и мягче, она сделает всё исподволь, потихоньку, сперва загрузив Алекса учёбой, а Сашку процедурами. Потом отправит их с Сашкой куда-нибудь на реабилитацию, потом…

Чтоб. А может, Зинаида выдумывает? Злится на бывшего и ищет врагов везде. Предложение-то хорошее. Отличное просто. И проблемы Зинаиды оно решает, причём все и сразу.

А потому и подозрительно.

А ещё отказаться от такого выгодного предложения очень сложно.

– Мам! Сашка считает, что это бабка тебе сделала! – озвучил результат переговоров Алекс.

– Она, конечно, ведьма, – Зинаида пошевелила пальцами, к которым возвращалась чувствительность, – но…

– Сашка считает, что она не просто так объявилась. Она ж давно не звонила, всё через папеньку. А тут вдруг сама. И теперь тебе больно.

– Уже не больно.

– Да, я знаю, – Алекс плюхнулся на кровать, а вот Сашка отошла к двери. – Пошли, что ли, кашу варить? Сашка кушать хочет.

И та кивнула.

Даже так?

А ведь ей точно стало лучше. Вон, и кожа порозовела, и в целом выглядит почти нормальным ребенком. Как раньше.

– Тогда идём варить! – Зинаида, выбросив из головы лишние мысли, вылезла из кровати. – Кстати, а может, лучше не кашу? Хотите тостов?

– С яйцом и сахаром? Хотим! – Алекс ответил за двоих и, вернувшись к сестре, взял её за руку. – Сашка с нами хочет посидеть. Ладно?

– Конечно. Буду только рада.

Теплица встретила тишиной и запахом помидорной зелени. Разогретый воздух окутал Зинаиду, успокаивая и переключая мысли на совсем иные дела.

Она открыла окна, впуская свежий воздух. И сама же вдохнула. Здесь всегда думалось особенно легко. И мысли были правильными, как никогда.

Зинаида нежно коснулась шершавого ствола. Надо будет полить. И подкормить всё-таки кальцием, особенно «Минусинские стаканы»[1], которые так и норовят загнить. А вот «Суровая дыня немцев Поволжья», как всегда, не подвела. Огромные плоды только-только начали набирать цвет, но ещё неделька-другая и можно будет пробовать.

Секатор сам лёг в руку. Щёлкнули лезвия, и тяжёлый лист упал на землю. И второй последовал за ним, обнажая стебель и тяжёлые зеленоватые шары. Вот так. Обрезка всегда успокаивала Зинаиду.

Может, всё-таки рискнуть?

Если всем вместе?

Алекс будет уезжать в школу. Возвращаться домой. Сашка получит учителей. Врачи… врачи не знают, что с ней, а потому толку от них немного.

Стоило задеть ствол, и на Зинаиду посыпались сухие жёлтые цветочки. Вот ведь. И кто это опять не вяжет? «Искупление кровавой души Роберта»? Точно, оно. С самого начала капризничает. Теперь ещё и листья заворачивать начал. И вот вроде бы зелёные, никаких признаков ни грибка, ни бактериалки, а поди ж ты. Зато рядом «Зеленое сердце Софии» вяжет без пропусков, старается. Зинаида наклонилась и потянулась, чтобы закрепить держатель кисти. А то ведь точно обломится. С её счастьем-то.

Поднырнуть не получалось.

Вот ведь в прошлом же году обещала себе, что будет сажать в два ряда, чтоб можно было протиснуться. А потом то вдруг отойдёт, то выкидывать жаль, то ещё что. И в итоге приходится протискиваться меж стеблями, принимая интересные позы.

– Доброго утра, – раздался голос, заставивший Зинаиду замереть. Чтоб… – Извините. Не имел желания вас напугать.

– Ничего, – дрогнувшим голосом сказала она, подцепив-таки пластиковым крючком основание кисти. – Вы… не напугали.

Так, самую малость.

И лист вот скукожился. Только что был зеленым, пусть слегка морщинистым, но неплохим. А тут взял и скукожился. Ладно, его всё одно обрезать надо было.

Вымещая раздражение, Зинаида дёрнула этот треклятый лист. А он взял и отвалился. Она же покачнулась, теряя равновесие и только успела подумать, что падать надо влево, потому что справа у неё «Мятежный звёздный истребитель» наливаться начал. Всего один кустик и уцелел после заморозков. И если сейчас Зинаида на него упадёт…

– Осторожно, – упасть ей не позволили.

Удержали.

Как-то помогли распрямиться, а потом подняли и поставили на тропинку.

– Я… – Зинаида густо покраснела. – Я…

– Я тоже порой увлекаюсь, – сегодня на Рагнаре была белая футболка с изображением пары пушистых котят. Он поймал взгляд и смутился. – Племянница выбирала. Говорит, здесь такое носят. И что котята вызывают у людей симпатию.

– А… аргумент, – согласилась Зинаида и чуть отступила. – А вы что тут делаете?

– Вот, осматривал забор. Знаете, его весь менять надо. Там, дальше, он ещё держится, но очень условно.

– Старый уже, – она стянула перчатку с печалью отметив, что та всё-таки порвалась и зеленый помидорный сок проник внутрь. И успел почернеть, окрасив и пальцы. – Только… извините, я пока не готова менять весь забор.

Потому что денег осталось совсем немного.

И не факт, что хватит на ближайший месяц. Хоть ты и вправду помидоры на рынок вези. Правда, и везти нечего. Чтоб… не стоило об этом думать, потому что настроение испортилось окончательно.

– Я вас расстроил, – Рагнар сделал свой вывод. – Я могу сложить надёжный забор. Из камня.

– Дядя? – в теплицу заглянула Хиль. Она тоже была в маечке с котиками и розовых штанишках, которые заканчивались под коленями и не просто, а пышными бантами. – А вы тут что?

– Забор обсуждаем. Я предлагаю сложить из камня. Так надёжней.

– Не соглашайтесь! Сперва он возведет его на три метра, потом решит, что это недостаточно безопасно и доложит ещё два сверху, затем в качестве улучшения предложит ров, подъёмный мост…

– Хиль!

– А потом вы опомнится не успеете, как ко всему этому добавится три пояса ловушек и вообще на вёрсты вокруг даже комары будут летать исключительно подвластные дядиной воле.

– Хиль!

– Мам! – из-за спины Хиль высунулся Алекс. – А мы с Хиль познакомились! А она на велике не умеет! А можно я научу?

– Можно, – разрешила Зинаида и с радостью, потому что лучше уж о велике говорить, чем о заборе и печальных её финансах.

– А…

– Дядь! Мы тут рядом покатаемся! Не скучай! – Хиль махнула рукой и, подхватив Алекса, дёрнула. – Побежали, пока он не передумал!

– Я не… она…

– Выросла, да? – спросила Зинаида. – Компоту хотите?

– Хочу, – Рагнар не стал отказываться. – Проклятый?

– Почему?!

– Да… так. Я… если вы не возражаете, пройдусь?

Возражать? С чего бы.

– Нет! Вот нет… ты не так! Смотри не на колёса, а перед собой! И равновесие лови! – Алекс вытащил главное своё сокровище – велосипед, подаренный Тумилиным на прошлый день рождения. – Да, вот так… отталкивайся…

Хиль оттолкнулась и, взвизгнув, бодро покатилась по дороге.

– Очень живая девочка, – Зинаида не знала, что ещё сказать. Уходить, даже за компотом, почему-то не хотелось. А ещё подумалось, что три года тому Алекс так же учил кататься Сашку. Пусть она и старше, но у него ведь лучше получалось.

– Живая, – произнёс Рагнар очень странным тоном. – Вы правы. И она права.

– Простите?

– Это так. О своём.

– Вы за неё переживаете?

– Да.

– Это нормально.

– Да?

– Я за своих тоже постоянно переживаю. И порой это прямо до трясучки, и без всякой причины, накатывает и… вот, – Зинаида смотрела, как Алекс бежит по дороге, размахивая руками. – Они же уверены, что бессмертны. И что ничего плохого с ними не случится.

– Да.

– И что мир вокруг чудесен и добр.

Алекс остановился, переводя дыхание. И снова донёсся смех Хиль.

– А он совсем не такой, мир, – произнёс Рагнар, прикрывая глаза от солнца. – И случается всякое. Со всеми.

С Сашкой вот. Зинаида повернулась к дому и увидела, как штора в Сашкиной комнате чуть сдвинулась.

Смотрит?

– И порой что бы ты ни делал, этого недостаточно.

На неё поглядели. Странно поглядели. Будто Рагнар хотел что-то добавить, но не стал.

– Компот, – спохватилась Зинаида. – Я сейчас. А вы вот… забор хотели посмотреть. Только смысла нет, я… сейчас я. Вернусь. Или лучше… давайте к нам. Сейчас всё равно жара, только дети и могут бегать. А я обычно прячусь. Я жару не очень переношу. А…

Что она несёт?

Чушь, конечно. От жары. Или помидорами надышалась? Тумилин говорил, что это у неё плебейское прошлое лезет, вот и тянет в земле ковыряться.

– Благодарю, – Рагнар поклонился. – Если мое присутствие вас не стеснит, то буду рад.

Надо же…

– Ничуть, – почти не соврала Зинаида. И запоздало вспомнила, что на кухне у неё бардак. Вообще Тумилин считал, что она от рождения обладает удивительным свойством создавать бардак везде, где появляется, а уж если речь заходит о готовке…

Господи.

Там ведь и посуда в умывальнике. И стол она, кажется, не протёрла. И в принципе…

На этой кухне пахло солнцем.

Пусть здесь не было очага, в который вместилась бы бычья туша, но кому в нынешнем мире нужно совать бычью тушу в очаг? Или вот печь… даже там, в замке, её растапливали только к возвращению Хиль. А в остальное время повар обходился обычною магплитой.

– Я сейчас. Извините, – женщина метнулась к столу. – Я не ждала гостей и… вы присаживайтесь. Куда-нибудь…

Стоило бы откланяться, потому что ей явно было неловко, но уходить Рагнару не хотелось.

Здесь ведь пахло солнцем.

Как когда-то…

…а не догонишь! – сестра хохочет, ускользая из рук, чтобы остановиться и показать язык. – Мой пряник!

– Твой, твой… – Рагнар с трудом удерживается, чтобы не рассмеяться.

Он ведь взрослый.

Солидный.

И почти уже закончил университет. В магистратуру поступать планирует. А она кто? Малявка? От горшка – два вершка? Справедливости ради с последнего его приезда Ясинка вытянулась. И изменилась тоже. Только ему не хотелось признавать.

– Хочешь? – она отламывает кусок и протягивает Рагнару. – И Бьорни надо…

– Я ему тоже привёз.

Солнцем пахло не только на кухне.

Дома.

И камнем. И железом, но тёплым, одомашненным, которое рождалось в заговорённых горнах Хильдра, чтобы после стать плугом, способным разбудить самую дикую землю.