Текст книги "Приказ 66 (ЛП)"

Автор книги: Карен Трэвисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Улыбка у Дармана была совершенно обезоруживающая. Он буквально излучал доверие, и Этейн от этого становилось еще хуже. Она будет раскаиваться. Она будет просить прощения. И она должна рассказать – но это надо сделать осторожно.

– Да, Корр просто великолепен. – улыбнулась она. – Я поражаюсь, каким дипломатичным он бывает, как много он думает. И он действительно изрядный бунтарь.

Дар начал отсоединять ранец и броню, складывая пластины рядом со шлемом. Для республиканского коммандо, снаряженного так, как они не было такого понятия как «быстрое переодевание».

– Да, мы, простые клоны, даже умеем считать, и мы счастливы быть тупыми, да, сэр, просто наштампуйте нас побольше и отправьте на стрельбище, потому что мы ничего не чувствуем…

Этейн осеклась. Она не имела в виду ничего подобного. Это было просто восхищением способностью Корра стряхнуть с себя индоктринацию, которая говорила ему, что единственное его предназначение – это положить свою жизнь за Республику.

– Дар, ты же знаешь, что я даже не думала ничего такого. – Она поймала его за руку. – Ты мне веришь? Я не такая упертая, я хотела сказать, что…

– Знаю. Все в порядке, извини. Просто достали…

Дарман был самым спокойным из мужчин, так что должно быть, кто – то из дворняжек сказал что – то неприятное про команду. Если она найдет… да, если она узнает, что это был джедай – офицер, она устроит ему очень неджедайскую выволочку, которую тот никогда не забудет.

А сейчас она ему расскажет.

– Дар, я люблю тебя. Ты это знаешь, верно?

– Ты хочешь рассказать мне что – то плохое?

– Не совсем плохое…

– …потому что так Сержант Кэл начинал, когда в детстве ему приходилось нас бранить. Ты знаешь что я тебя люблю, сынок, но ты не должен больше так делать. Но он нас любил, так что тут все было в порядке.

Теперь Этейн знала почему джедаи – джедаи ее сорта по крайней мере – страшились привязанностей. Сейчас она совершенно не контролировала положение и не могла быть спокойной. Любовь обнажает твои слабости. Но все равно, она не променяла бы ее ни на что, пусть даже ценой была бы возможность дышать. Это было высшим моментом ее жизни.

– Дар, мне нужно, чтобы ты меня выслушал. – Этейн стиснула его руку. Она хотела бы схватить его за плечи и удержать, но он был слишком высоким.

– Дар, я хочу сказать тебе кое – что, что должна была сказать уже давно. Пожалуйста, не сердись на меня, хоть я этого и заслуживаю…

Это его насторожило.

– Это Мереель?

– Что?

– Когда меня не было…

Этейн онемела на мгновение от шока.

– Файрфек, Дар, никогда! Нет, ничего подобного. Я никогда так не предам тебя. – Она так много, много раз подходила к этому моменту, и она вновь колебалась на грани. Это было мукой. Решайся. Скажи ему. Сделай это. Проклятье, неужели он действительно подумал, что она изменила ему? – Дар, причина, по которой я пять месяцев пропадала на Квиилуре… Я была беременна. Я носила ребенка.

Когда слова сорвались с ее губ, она почти что увидела, как они повисают в воздухе. Они зажили своей жизнью, у них были собственная форма и значение, реальность и могущество. Сколько бы раз она ни прижимала к себя Кэда, сколько бы она ни держала его на руках – он никогда еще не был настолько реальным как сейчас, пусть даже он был на чужом попечении и во многих световых годах от нее.

Дарман просто смотрел на нее. Она чувствовала его: он внезапно стал настолько же нейтральным эмоционально, насколько нейтральным было выражение его лица. Это оказалось похожим на разорвавшуюся бомбу. И это выбило из него все мысли.

– Что?

– Я носила ребенка.

Это были неправильные слова, но они были сказаны. Дарман отчаянно пытался понять, он моргнул, словно стараясь перевести с чужого языка, глядя ей прямо в глаза, но не видя ее.

Между ними распахнулась глубокая пропасть.

– Он умер? – выдохнул он слова. – Ох, Эт'ика…

Этого она не ожидала. Он все понял совершенно не так. Она говорила в прошедшем времени, и именно это зацепило его. Он даже не спрашивал, был ли ребенок от него. Словно он не связывал их отношения с возможностью появления детей.

«А что я ожидала услышать – после того что я сделала?»

– Нет, Дар, с ним все в порядке. Он замечательный. Он твой. Наш.

Взгляд Дармана не отрывался от ее глаз. Он смотрел, уже не мигая, и втягивал воздух сквозь зубы, словно собираясь закашляться. Этейн не могла почувствовать, что он собирается делать дальше. Теперь ей было страшно. Она знала что это потрясет его, но оказалось что он совершенно потерял голову.

– И ты не сказала мне? – наконец проговорил он. – Ты даже не думала мне рассказать?

Все было куда хуже. Надо ли ему знать, что она это сделала сознательно? Да, он должен знать, потому что она не может жить с ложью. Он и Кэд теперь были всей ее жизнью. Секретов быть не может.

– Я знала, что если я расскажу тебе, что я беременна – ты будешь нервничать, а тебе на фронте не нужны лишние волнения. – Не было смысла объяснять что ее остановил Скирата. Она обманывала Дармана с самого начала, планируя зачатие, уверив его в том, что нет риска беременности. Это была ее ошибка: она одна должна за нее расплачиваться. – А потом я не знала, когда тебе рассказать. И я боялась, что это обнаружит Совет Джедай, по многим причинам – что они меня выгонят, что они могут отобрать у меня Кэда..

– Это… так его зовут?

– Да. Кэд. Я звала его Венку, когда он родился, но потом ты сказал, что тебе нравится «Кэд», как имя для сына, помнишь? Когда… – Этейн запнулась. Она помнила – когда был тот разговор, и уже не хотела бы про него напоминать. Приближалась развязка. – …Мы говорили про имена.

У Дармана была отличная память. Не идеально эйдетическая, как улучшенная память «Нулевых», но помнил он ясно. Когда. Когда Скирата представил Кэда команде в качестве своего внука. Теперь оказалось, что и Кэл'буир в этом сидит по горло.

– Это был мой сын. – проговорил он. Этейн едва могла его расслышать. Он говорил почти что про себя. – Мой сын.

– С ним все в порядке, Дар. – Она потянулась и попыталась взять его за руку, но он не сжал ладонь в ответ. Ей было слишком страшно, чтобы пытаться сейчас его обнять, хоть она и не могла сказать – чего она боится. Сейчас он был похож на готовую распрямиться пружину. – Теперь можно признаться, Дар. Прости. Мне очень жаль. Я не должна была так поступать, я знаю, но я так хотела, чтобы у тебя был сын, чтобы у тебя было будущее. Ведь этого хотят мандалорианские мужчины, правда? Наследников.

Дарман, казалось, не догадывался, что это было намеренным и подкрепленным Силой, но это смахивало на то, как не замечают вьюгу на фоне лавины несущейся по склону горы. Он просто отшагнул от нее, медленно поднес ладони к лицу и стиснул ими нос, словно не хотел что – то вдохнуть

– Дар?

Он выпрямился, опуская руки.

– Я последним узнал, что он мой сын? – Судя по его виду, он проиграл в голове все разговоры, начиная с того дня, когда они стояли в квартире Бесани, умиляясь новому пополнению в семье Скираты. Скирата даже официально усыновил Дармана, в своем быстром и решительном мандалорианском стиле. А Дарман говорил ей, что он еще не готов быть отцом. Если он это все вспомнил, то сейчас он должен был быть в смятении. Но она ничего не могла в нем почувствовать. – Этейн, все знают – кроме меня?

– Нет. Только те, кому надо знать ради безопасности Кэда.

Дарман помедлил, рассеянно глядя на койку и начал пристегивать бронепластины.

– Значит, все, кроме меня и команды.

У Этейн не было причин думать, что он мог причинить ей вред, но как и у всех очень сильных, очень мускулистых мужчин, вид у него мог быть и успокаивающим и угрожающим, и сейчас он необъяснимо пугал ее. Дело было в тишине – во всех смыслах, в отсутствии звука и в отсутствии эмоций в Силе. Он поднял шлем, а затем, словно передумав его надевать, сунул его подмышку.

– Дар, когда ты будешь готов об этом поговорить… – начала она.

Он обернулся от дверей.

– Я просто хочу немного пройтись. – хрипло ответил он. – Слегка соберусь с мыслями.

Она вслушивалась, затаив дыхание, пока наконец не перестала слышать его шаги в коридоре. Потом она включила комлинк и вызвала Скирату, чтобы сказать ему что она сделала.

ГЛАВА 8

«Разумеется, клоны страдают. С чего вы взяли, что это не так? Они находятся на войне больше двух лет без перерыва, и это тяжелая война. Вопрос не в том – проявится ли боевой стресс, вопрос в том когда он проявится; если бы ВАР была набрана из обычных людей, у вас бы сейчас просто не было действующей армии. Клон – солдаты – это оптимизированные люди, и во всей популяции лишь два процента могут быть настолько жесткими, выносливыми и агрессивными, как они. Но ломайте их так вот день за днем, не давайте им передышки, не давайте им выспаться, не обеспечивайте их поддержкой и не давайте возможности выпустить пар – и даже они, в конце концов, сломаются.

Доктор Мидж Гиламар, Куэ'валь Дар и медицинский советник бригады СО, комментируя заявление Министерства Обороны Республики о том, что клоны, в отличие от прочих людей, не подвержены боевому стрессу, потому что они не знают иной жизни, и были рождены для боя.

Общая палуба «Н», станция ВАР «Нерриф», время – 1910 ГСВ, 996 дней после Геонозиса.

Достоинства полностью закрытого шлема сейчас были как никогда очевидны для Дармана. Он мог сидеть и кипеть от злости, на виду у любого проходящего мимо солдата, и пока он не пошевелится – никто ничего не заподозрил бы.

В этих временных казармах уединения почти не было. Команда «Омега» набилась в открытую каюту на четверых, изображая картину спокойствия и отдыха, но внутри их бу'шей открылась тайная арена для тяжелого разговора. Единственным ее недостатком была необходимость подавлять реакции тела; но это было умение, которое осваивали все клоны, с того момента как понимали что они могут укрыться в своей броне и создать личное пространство, куда не смогут вторгнуться каминоанцы. Дарман хотел бы знать – многим ли джедаям – генералам было известно, что привычное «Вас понял…» не имело ничего общего с комментариями, которыми обменивались братья по закрытой связи, вдали от офицерского слуха.

– Шаб, Дар, что ты собираешься делать? – поинтересовался Атин.

– Не знаю. – За прошедший час он не придумал ничего, кроме этого. Он даже не знал – злится ли он. Самым близким к этому, что он мог вспомнить – это было ощущение, которое пришло когда Джай, Вин и Талер разом погибли в скоротечной и безжалостной невидимой схватке – неверие, оцепенение, физически ощутимая боль в груди и полная неспособность думать здраво. – Я просто не знаю.

– А ему и не надо ничего делать. – Найнер вошел в роль сержанта, пытаясь быть гласом рассудка в смутное время. – Он тут ничего сделать не может. Ребенок – существует. За ним присматривают. Уставов, которые бы говорили, что он не может быть отцом ребенка – нет. И Этейн не требует с него кредиток на ребенка, верно? Так что все, что ему надо – это смириться с фактом, что ей до криффа приспичило завести от него ребенка, и она не собралась ему рассказать.

– Ну, тогда ничего особенного. – сказал Атин сложивший руки на груди. Поза была удобной, для того чтобы не делать жестов, которые могли бы дать чужакам понять что тут что – то происходит. – Он просто может чувствовать себя преданным. Он может с этим справиться.

Во время разговора Корр держал рот на замке. Он мог быть невыносимо разговорчив на менее личные темы, но он знал когда остановиться. В такие моменты Дар чувствовал как в Корре проступает настоящая суть. И он все больше был ему благодарен за это.

Дарман безрассудно влез на ту территорию, о которой раньше не смел и думать.

– Кэл'буир знал.

– Угу. Но ты же говорил, что Этейн окажется в серьезном осике, если джедайская полиция нравов ее сцапает. – Найнер явно намеренно подбирал смягчающие обстоятельства. – Разве они не забирают детей – джедаев? У нее были свои причины.

Но она рассказала ему, и Кэд не оказался в меньшей опасности. То, что ребенок был чувствительным к Силе, или как там они это называли – было предположением. Это не делало его джедаем. Дарман хотел бы услышать несколько здравых слов от Джусика. У него нашлись бы ответы; и даже если бы не нашлись – он все равно подобрал для ситуации бы несколько мудрых слов, которые могли бы заставить Дармана увидеть в этом светлую сторону и собраться с духом. Он поразился тому, что ему не пришло в голову в первую очередь излить душу Скирате.

– Дар. – деликатно поинтересовался Корр. – Разве ты не хотел ребенка?

– Да, хотел. – это вырвалось само. – Не думал, что меня это заинтересует… но он мой. Это значит, что мне нужно делать что – то большее, чем просто сидеть тут. Не могу это внятно описать… Я знаю только, что это важно. Это сделало меня чем – то иным…

Обычные люди росли, зная что такое семья и что такое родители, даже если у них этого не было. В полностью искусственном мирке Дармана на Камино, за те несколько лет, что в основном сформировали его, Дарман узнал кое – что важное – что есть такая штука как отец, и Кэл Скирата заполнил эту прореху в его жизни. Время от времени он видел Джанго Фетта и его сына, и он знал что выращен из клеток этого человека, но он никогда не чувствовал такой привязанности к нему, какую он чувствовал к Скирате. Люди были точно такими же существами, как и любые другие в галактике. У них были инстинкты размножаться и заботиться о своем потомстве, а люди, которых клонировали и вырастили в пробирке, в этом отношении ничуть не отличались от прочих.

– Готов поспорить – Ко Сай потрясло бы, что ее предсказуемые клон – единицы ведут настолько насыщенную жизнь. – заметил Корр. – Ей бы это совсем не понравилось.

– Да, жаль что она сдохла. Было бы здорово на нее посмотреть.

Найнер раздраженно цыкнул зубом.

– Ну вот, ты можешь забыть про реальные проблемы, а мы можем вывести тебя из плохого настроения. Как всегда. «Водэ Ан», да?

На самом деле Найнер ошибался. Он здорово ошибался. Дарман был в положении, которого он не знал никогда прежде, и дело было даже не в том, что он внезапно узнал, что где – то есть его ребенок. Дело было в доверии. Галактика была полна лжи, и даже его работа была изрядной частью построена на обмане, но до сих пор было кое – что, что он считал надежным, то что не могло его подвести, где он чувствовал себя в безопасности.

И это было связано не с Этейн.

Кэл'буир.

– Он знал. – проговорил Дарман. – Но так и не сказал мне.

– Кэл? – поинтересовался Корр.

– Почему он мне не сказал?

– Потому что знал, что тебя так вот придавит.

– Разве у меня нет права знать? Я про то, что он всегда говорил что я человек, имеющий право распоряжаться своей жизнью, но теперь – он решил что для меня хорошо и что нет.

Его оборвал Найнер.

– Оставь его в покое. Это же не Кэл'буир залетел и молчал об этом.

– Ладно, если у него была причина мне не говорить, то он либо считал меня чересчур глупым чтобы с этим справиться, либо считал что проблемы Этейн более важны. Не потому же, что я мог бы разболтать всем и каждому, верно?

– Или, – заметил Найнер, – может быть, он решил что поскольку ты и Этейн два взрослых человека – он не будет лезть в ваши личные дела.

Это было разумно. Найнер всегда говорил разумные вещи. Но Дармана это ничуть не успокоило. Он чувствовал что, наконец, нашел здравые мысли среди тумана мучительных эмоций, и три из них нависали над ним, как скалы: что ему не доверяли те, кого он любил, и кому доверял; что теперь он не знает, сможет ли он им доверять, и что у он испытывает не имеющее названия, неопределенное и отчаянно – животное желание видеть своего сына, пусть даже он и не знает, что полагается делать отцу в его положении.

Что ж, он может с этим справиться. И он знает, что такое отцовство. Он считал, что у него уже есть лучший образец для подражания в лице Скираты; пусть даже сейчас его и терзали сомнения на эту тему.

Он проверил входящие передачи на своем ВИДе. Если он не хотел – или не мог – отвечать по голосовому каналу, то данные сохранялись в текстовом виде для последующего просмотра. Скирата пытался достучаться до него по защищенному линку. Этейн только что оставила напоминание, что они отправляются на Тройной Ноль (Корускант, Корри, Трип Зип – как бы его ни называли, прямо сейчас Дармана это не интересовало) в 0600 ГСВ.

Он не собирался ругаться с ними. Он просто еще не разобрался, что же он хочет сказать, и тем более – как он будет реагировать на ответы.

– Все будет в порядке, Дар. – тихо сказал Атин. – С женщинами так и получается – то взлет то падение. Мы все узнали бы это, шаг за шагом, если бы мы были рождены на Корри, стандартным путем.

Дарман был склонен прислушаться к Атину. Найнер в отношении женщин был просто мастером – теоретиком, а интрижки Корра, благодаря влиянию Мерееля, длились не дольше его пребывания в городе. А у Атина была Лазима, и он знал в этом толк, пусть даже ему и не придется беспокоиться о том, что где – то есть ребенок, о котором он не знает.

– Обычно всё оказывается куда проще. – проговорил Найнер, но тон у него был такой, будто он больше уговаривал самого себя.

Так бывает. Но сейчас жизнь не была проста, и Дарман оценил какое это редкостное счастье – оставаться в неведении.

Взросление, со скоростью вдвое больше естественной, причиняло боль куда разнообразней, чем ему казалось раньше. Оно не дало ему времени зачерстветь сердцем.

* * *

Гимнастический зал, Казармы Арка, время 0630, 997 дней после Геонозиса.

Вэу выглядел вновь вернувшимся в родную стихию. Скорч подумал бы, прежде чем сказать «сиял», про такого жесткого старого чакаара, как его сержант, но у того впервые за много лет явно проступил румянец на щеках.

– Думаешь это больно? – хмыкнул Вэу. Он прижал какого – то невезучего солдата к полу в слезовыжимающем захвате. Ди'куту надо было дважды подумать, прежде чем вызываться добровольцем на демонстрацию, но он явно не знал Вэу, и думал что имеет дело со старым хмырем. Так и было. Но Вэу был старым хмырем, который держал себя в форме, и много знал о боли. – Нет. Вот это – больно.

Солдат взвизгнул. Чтобы добиться такой реакции от таких, как он – надо было немало постараться. Может они и были мясными консервами, но они были такими же жесткими, как любой ЭРК или коммандо. Скорч больше не мог смотреть. Он окликнул Вэу, больше из – за собственных воспоминаний, чем из – за срочности Зеевского вызова или желания прекратить мучения солдата. Техника Вэу звалась «Келдабским рукопожатием», но руки в этом участвовали лишь отчасти.

– Серж! – крикнул он. – Серж, генерал Зей шлет свои поздравления и хочет увидеть вас немедленно.

Вэу выпустил деликатную часть солдатской анатомии и парень перекатился на бок, временно выведенный из строя. Ну, теперь он, как минимум, узнал как одним захватом вывести из строя противника – человека. Сидевший у кромки поля Мирд следил за ними, время от времени позевывая с видом «я на все это уже насмотрелся».

– Тащись в медотсек и хорошенько это запомни, ад'ика. – скомандовал Вэу, одергивая помятую одежду. Без брони он выглядел не так опасно. Внешность была обманчива. – Мирд, присмотри за ними, и убедись что они не сачкуют. Вы, все – когда я вернусь, я хочу видеть, что вы можете выдавить друг другу слезу. Ясно?

Хор был нестройным

– Да, серж.

– Великий Даракаэр Ирмену, я лишился слуха за свои грехи. Я сказал – ясно?

– Да, Сержант! – рявкнули они.

Вэу выглядел удовлетворенным – на время. В компании Скорча он направился по коридорам к офису Зея, распространяя запах свежего пота и бактовой мази.

– Вы снова в составе бригады, серж? – поинтересовался Скорч.

– Нет. Все еще в статусе гражданского. – Вэу чуть хмурился, что явно не было связано с его текущим занятием. – Так я могу сказать Зею, куда ему засунуть его приказы, не чувствуя ущерба для моего профессионального самоуважения. Армия, где не исполняют приказы – это толпа.

Скорч слышал все это раньше. Это было похоже на молитву, и он знал ее по строкам.

Армия, где не исполняют приказы – это опасность для своих же граждан.

Армия, где не исполняют приказы – это мертвая армия.

– А вы когда – нибудь не исполняли приказы, серж?

– Только когда они были недопустимыми. И это не всегда легкий выбор, особенно когда выстрелы уже подпаливают тебе волосы в носу. Я бы с удовольствием поставил перед таким выбором законников, которые начинают обсуждать это годы спустя и сидя на толстых шебсах. – Вэу и в лучшие времена не был разговорчивым человеком; возможно это была скрытая его сторона, та, которую редко видели команды. – Как у тебя дела?

– Простите серж, можно еще раз?

– Я все слышал и видел. Нет позора в том, чтобы однажды сорваться. Особенно на такой дурной войне как эта.

Похоже, никто не умеет держать язык за зубами.

Но проболталась, скорее всего, Этейн а не команда. Никому из них и в голову не пришло бы сказать Вэу, что ему нужно немножко заботы. Прежний Вэу задал бы ему хорошую выволочку за то что он устроил в Хадде – за дурацкий риск, эмоциональные порывы и потерю самообладания в сложной ситуации. Сегодняшний Вэу выглядел чуть более снисходительным, и это само по себе уже тревожило. Скорч задумался – не стало ли его ощущение реальности хуже чем ему кажется.

– Устал немного. – ответил Скорч. – Вот и все. Скоро переводят на Кашиийк. Пробудем там, наверное…

– Знаю, и я хочу видеть тебя в своей квартире в восемнадцать ноль – ноль, договорились?

У Скорча что – то перевернулось внутри.

– Так точно, серж.

Была вероятность что это, на самом деле, был не Вэу а оборотень – гурланин. Порой, как доводилось слышать Скорчу, им не удавалось как следует отыгрывать роль.

Скорч сейчас чувствовал себя нормально. Он не понимал, к чему вся эта суета. Он просто отреагировал на разозливших его чакааров вокруг. Ну, еще он видел скверные сны, но их видели все. Он мог бы поспорить, что и Вэу тоже их видел.

Босс, Фиксер и Сев уже ждали в кабинете Зея, когда Скорч открыл двери. Капитана Мэйза нигде видно не было. Зей сидел, опираясь обеими локтями на роскошный синий стол, сложив руки вместе – верный знак, что вместо обычного состояния крайнего беспокойства, сейчас он готов бегать по стенкам.

– Джентльмены, это конфиденциальный инструктаж. – объявил он. Двери захлопнулись по команде с настольного пульта. – То, о чем будут здесь говорить, не должно уйти дальше.

Скорч оскорбился. Каждое шаблово задание, которое они получали, было совершенно секретным. Он заметил как затвердела челюсть Вэу; значит, это точно не гурланин. Старый строгий Вэу все еще был с ними.

– Я полагал, что вы доверяете нам, как професионалам. – заметил Вэу. Он поправил воротник; Вэу явно куда привычней была броня или форменный мундир. – Что бы это ни было – насколько все серьезно?

– Вопрос касается взлома компьютерных сетей.

– Знаю. Вы уже инструктировали нас на этот счет. Нам нужны хоть какие – то зацепки от «Нулевых» и техников Казначейства, прежде чем мы сможем начать работу. И разве к этому не привлекли еще и «Омегу»?

– В этом и суть проблемы, Вэлон. – У Зея был вид человека, который пробирается по шаткому мостику. – Мне нужен кто – то, чтобы присмотреть за Скиратой и его «Нулевыми». И я не имею в виду – «присматривать, чтобы у них было достаточно кафа и печенек».

– Чего вы от меня хотите, генерал? – теперь лицо Вэу было словно высечено из гранита. – На этот раз вам придется сказать открыто.

Это было не первым случаем, когда Зей исключал Скирату из круга посвященных в операцию. Он не хотел и чтобы тот знал о миссии по розыску Ко Сай. Но впервые Зей просил кого – то – по крайней мере, кого – то в этой комнате – отнестись к нему как к потенциальному врагу, а не просто как к любителю резать ломтиками каминоанцев, которые были нужны Республике живыми.

– Настолько же, насколько я уважаю его как солдата – настолько же я хочу чтобы он не злоупотребил своим положением. – проговорил Зей. – Я хочу, чтобы вы проследили во что ввязывается он, и его маленькая частная армия.

– Вы хотите, чтобы я шпионил за своим товарищем. Так?

– Я хочу быть уверен, что он не навредит Республике, Вэлон. Вот и все. Я знаю как он заботится о своих солдатах, и я знаю что он крутит правилами как хочет, но мне не жаль пенок, которые он снимет с бюджета – я знаю, что все это пойдет на помощь клонам. И я не собираюсь влезать в тайные делишки «Нулевых». Я только хочу знать, что Скирата не повредит нашим военным силам, сознательно или нет.

Вэу выглядел так, будто он пережевывал сказанное прежде чем выплюнуть всё это на стену. Команда «Дельта» сидела и не говорила ни слова; разговор, как это часто бывало, шел через их голову, и Скорч хотел бы знать – не пригласил ли Зей их на это совещание только для того, чтобы попытаться уловить их реакции, и понять – знают ли они что – нибудь. И эта мысль Скорчу все больше не нравилась. Это было похоже на постоянную слежку каминоанцев, выискивавших отклонения; и это напомнило ему о всех тонких хитростях которые позволяли клонам надеть чистенькую, аккуратную, и ничем не выделяющуюся маску, чтобы избежать переработки. Многие так от нее и не избавились. Если айвхова пожива может тебя заметить и утащить прочь – приходится быть настолько безликим, насколько это возможно.

– Чтобы подписать меня – вам надо предоставить свидетельства грязной игры. – наконец, произнес Вэу. – Я не любитель летать вслепую. Поделитесь. Расскажите мне куда, по – вашему, я должен смотреть, или же он обведет меня вокруг пальца. Или перережет глотку за предательство, когда я меньше всего буду этого ждать.

– Итак, это значит «да»?

– Нет. Это «скажите мне, во что я ввязываюсь, прежде чем я отвечу». Я слишком стар, чтобы играть в догадки.

Зей откинулся в кресле.

– Я не сомневаюсь, что он ворует…

– Ну, в конце концов так и говорят про мандалориан… все они одинаковы…

Зей проигнорировал насмешку.

– Но даже Скирата не может хапнуть столько, чтобы хоть немного помешать ходу войны. Я ищу активный саботаж заданий, слив информации, опасные связи с сепаратистами – все прочее в этом роде.

Скорч понимал, что Скирата знает толк во всех перечисленных забавах, и в каких – то из них он даже принимал участие. Как и Вэу, если на то пошло; но именно поэтому Специальные операции и держали их на содержании. Это работа не для юных следопытов. Им приходилось иметь дело с самыми низшими формами жизни в галактике.

Вэу сейчас был статуей воплощенного самоконтроля. Этейн говорила, что в Силе он всегда выглядел совершенно спокойным, даже когда он наматывал чьи – то кишки на виброклинок. Зей не выглядел гораздо более проницательным.

– Я знаю Скирату много лет. – сказал Вэу. – По стандартам Корусканта, он преступник. Как и я. Но настоящий предатель… нет. Он профессионал.

– Так мандалориане никогда не работали двойными агентами, Вэлон?

– Не за вашу плату, генерал.

Зей встретил твердый взгляд Вэу и отвел глаза; затем он потянулся за декой, выбил на ней что – то, и толкнул ее по полированному столу к Вэу. Тот поймал ее и прочитал.

– Это список сепаратистских военнослужащих, взятых в плен за последний месяц. – сказал Зей. – Есть знакомые имена?

Вэу был совершенно неподвижен.

– Да.

– Когда Скирата сказал, что его дочь пропала – я ему посочувствовал, так что я навел кое – какие справки по правительственным базам данных, просто на случай, если она окажется в медцентре или зарегистрированной на какой – то работе…

– И вы её обнаружили. В республиканской тюрьме.

– Я полагаю, что это именно та женщина. Он не упоминал ее имени.

– Р – У – У – С – А – А – Н. – проговорил Вэу. – «Руу», если коротко. И вы посчитали, что наличие дочери, сражающейся на другой стороне, заставит Скирату подвергнуть своих обожаемых клонов опасности большей, чем та, в которой они уже находятся?

– Она его плоть и кровь.

– Вы всё еще совершенно не понимаете Мэндо. – Вэу издал долгий тяжелый вздох, который прозвучал вполне естественно. – Алиит ори'шиа тал'дин. Семья превыше родства. Eсли бы вы проследили за каждым Мэндо, работающим на вас – проделав изрядную работу, должен заметить – вы в любое время войны нашли бы не одного такого, у кого есть родственники сражающиеся за противников Республики. Мы работаем наемниками тысячу лет. Когда ты нанимаешь Мэндо, ты получаешь верность профессионала как часть сделки. Забавно, что вы видите в нас частных контрактников, сражающихся за свободу, когда мы получаем кредитки от вас – и аморальных мерзавцев, когда нам платит кто – то другой. Может, мы чересчур похожи на ваших замечательных джедаев, которые происходят из нереспубликанских миров…

– Я вызывал вас не для дебатов о этике частных армейских подрядчиков, Вэлон.

– Да, я понимаю что это одна из тех мутных философских тем, которые вы стараетесь избегать. Но если вы хотите, чтобы я ткнул ножом человека, которому, быть может, однажды мне придется доверить в бою свою жизнь – мне требуются веские доводы. Потому что клиенты приходят и уходят, а профессиональное сообщество всегда остается с тобой.

– Хорошо. – сказал Зей. – Разведка говорит, что кто – то пытался соваться в файлы и области, которые им крайне дороги. Они не сказали мне – какие именно, потому что, как руководителю Специальных Сил, мне это знать не полагается. Но я могу читать между строк, и знаю что это Казначейство, знаю что это Министерство Обороны, и если и есть кто – то, у кого есть возможности залезть так глубоко в республиканские системы, не оставив явных следов, то это Скирата и его чересчур умные мальчики.

На лице Вэу не дрогнул ни один мускул. Несмотря на звукоизоляцию кабинета, защищавшую от подслушивания и «жучков» внезапный шум нарушил повисшее в воздухе напряжение. Это был скрежет когтей по двери. Мирд просился внутрь.

– Не могу спорить с вашей логикой. – произнес Вэу.

– В деле? – Зей даже не спрашивал Босса про мнение «Дельты». Оно было неважным. – Или нет?

Вэу ждал пять ударов сердца. Скорч много раз видел, как он так делает и всегда, чем дольше тот ждал, тем больше пугался Скорч. Пять – было знаком серьезного недовольства.

– Вы мне платите. – наконец, сказал Вэу. – Если я обнаружу, что он делает что – либо чтобы помочь врагу – я предоставляю вам полный отчет. Но это только потому, что он нарушает свой контракт с вами. Наше слово – наш договор. Так должно быть, иначе мы – просто дикари.

Зей благоразумно не стал комментировать последнюю фразу, но Скорч не был уверен, разделяет ли Зей расхожие взгляды на мандалориан. Он мог свысока относиться к их культуре, но для мистика он был вполне терпимым парнем.

– Помните, я жду соблюдения секретности. – Затем Зей едва не сказал «свободны». Скорч видел, как он сложил губы для первого слога. Зей удержался. – Благодарю вас.