Текст книги "Согрешить с негодяем"
Автор книги: Кара Эллиот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7
– Святые небеса! Стоило уехать на пару недель, и смотри, что из этого получилось! Черт знает что! – Алессандра делла Джаматти отрезала тоненький кусочек от груши на своей тарелке. – А я-то надеялась облегчить тебе жизнь, забрав с собой этих маленьких дьяволят.
Кьяра оторвала взгляд от детей, которые носились по саду за бабочками.
– Клянусь, я не искала себе забот. Они сами меня нашли.
– По крайней мере одна из них хороша как грех, – поддела ее подруга.
– Это к делу не относится, – вскинулась Кьяра. – Меня совершенно не интересует этот хам. Только его связи в обществе.
Алессандра приподняла тонкие брови.
– Разве интимная связь не скрасит всю затею?
– Не скрасит!
Подруга надкусила грушу.
– Тебе он чем-то не нравится? Ведь он настоящий красавец.
– Он слишком… – Кьяра заколебалась.
– Слишком что? – переспросила Алессандра.
– Он другой. – Слишком опасный, добавила она мысленно.
– Знаешь, есть такая научная формула… – начала подруга.
– О, пожалуйста, не надо! – взмолилась Кьяра. – И ты тоже! Я понадеялась, что ты не как другие и сможешь понять.
Маркиза была самой словоохотливой из всех ее подруг. Настоящая красавица эпохи Возрождения – выдержанная и воспитанная. Некоторым ее почитателям даже пришло в голову сравнить ее с богиней красоты с полотна Боттичелли «Марс и Венера». Алессандра прибыла в Англию год назад, чтобы возобновить отношения со своей родней по материнской линии. Те не проявили особой сердечности, но признали ее. И это позволило ей войти в высшие круги лондонского общества. Время от времени она появлялась на балах и приемах. Однако большую часть жизни проводила в тишине, деля свое время между занятиями наукой и заботами о дочери.
Кьяра снова нашла глазами игравших Изабеллу и Перегрина. Неожиданно встретившись на лекции в Королевском химическом обществе, обе женщины выяснили, что являются матерями весьма активных восьмилетних детей. Обычное знакомство быстро переросло в нечто большее, чем обмен советами по поводу ободранных коленок или воспаленных гланд. Помимо ума, Алессандра обладала все подмечающими глазами и острым чувством юмора.
Вздох слетел с ее губ.
– Я действительно все поняла, bella [3] [3]Красавица (ит.).
[Закрыть] ,даже больше, чем ты можешь себе представить, – откликнулась Алессандра, грациозно взмахнув рукой. – Просто мне хочется, чтобы ты встряхнулась и чтобы с лица ушла грусть.
Ее улыбка была такой же ослепительной. Но Кьяра знала, что у подруги есть собственные тайны. Алессандра не вдавалась в подробности своего прошлого и почти ничего не рассказывала о жизни в Италии. А что касалось причин, по которым ей пришлось покинуть страну, помимо пары неясных намеков, подруга ничем не поделилась. В общем, грехи и секреты. Это еще больше сроднило их.
– Вот видишь, встряхнулась. – Кьяра состроила смешную рожицу. – Но если честно, я начинаю думать, что совершила огромную ошибку. Завтра – завтра! – мне придется снова вырядиться и появиться в обществе, словно для меня это пустяк. – Она пока не рассказала подруге о заключенном пари. – Мне… Не знаю, выдержу ли.
– Конечно, выдержишь. Ведь ты будешь не одна. Мне очень жаль, что я не смогу быть рядом, но Хэдли поддержит тебя морально и протянет руку.
– Ха! – только и сказала Кьяра. – Наверняка он забьется в какой-нибудь темный угол и залезет под чужую юбку.
– Уверяю тебя, хоть его репутация и не внушает доверия, однако я слышала… – Алессандра заколебалась, а потом пожала плечами. – В общем, сама все увидишь.
Кьяра не знала, радоваться или огорчаться тому, что подруга не договорила до конца свою мысль. Не желая, чтобы ее любопытство по поводу графа бросалось в глаза, она не стала настаивать. Теперь еще выкинуть бы его, а заодно и их идиотское пари, из головы!
Риск и награда. Выбор, который по душе какому-нибудь игроку. Но ее это не привлекало. Кьяра слишком хорошо знала себя. По характеру она была спокойной и серьезной. Дисциплинированной и решительной.
Тогда откуда взялось это чувство неуверенности? Неуверенности во всем.
– Могу заплатить, чтобы узнать, о чем ты думаешь, – хмыкнула Алессандра.
– Не надо. Зря потратишься, – уныло поморщилась Кьяра.
Подруга сидела молча, наматывая на палец черную прядь.
– А кроме того, не уверена, что смогу все связно изложить, – добавила Кьяра.
– И обычный разговор иногда очень помогает, cara [4] [4]Дорогая (ит.).
[Закрыть] .Кьяра не стала напоминать, что подруга тоже не страдает откровенностью. Вместо этого спросила:
– Если бы ты присутствовала на последнем собрании, что бы ты мне посоветовала?
Ответ последовал без промедления.
– Слушать, что подскажет сердце.
– О Господи! – Слова подруги удивили Кьяру. – Ты самая прагматичная и практичная женщина, какую я знаю! В жизни своей не додумалась бы, что ты у нас тайный романтик!
Преломляясь в оконных стеклах, солнце играло неверными тенями на лице подруги.
– Романтика тут совершенно ни при чем. Я просто имела в виду, что иногда лучше полагаться на инстинкт, чем на разум. Это справедливо и в том, что касается науки, не так ли?
– Мне кажется, я поняла, о чем ты. – Впрочем, она ничего не поняла. От умных слов Алессандры в голове все еще больше смешалось. – Кейт сказала то же самое, когда мы уходили с собрания.
– Ничего удивительного. Я полагаю, нас троих объединяет нечто большее, чем интерес к науке. – Алессандра не стала развивать свою мысль, а вернулась к тому, с чего начала. – Я только предлагаю…
Крик, донесшийся из сада, прервал ее.
Обе матери вскочили из кресел, как раз когда Перегрин бухнулся на траву. Первой через французские двери в сад выскочила Кьяра, за ней, отстав на полшага, бежала Алессандра.
– Ух эти девчонки! – Пытаясь сдержать слезы, Перегрин откинул со лба кудрявую прядь. Меж глаз уже темнел синяк величиной с гусиное яйцо. – Почему они никак не могут научиться бросать мяч прямо?
– Он соскользнул. – Изабелла, дочка Алессандры, наклонилась, чтобы получше разглядеть синяк. – Ой, он становится фиолетовым. Ужас, Перри. Почему ты не пригнулся?
– Потому что ты метила в калитку. А она была у меня под ногами, а не на голове, простофиля.
У Изабеллы задрожали губы.
– Крикет – глупая игра.
– Когда мы играем в твои дурацкие куклы, никто не лупит тебя ими по голове.
Глаза у девочки стали влажными.
– Я же не нарочно.
– Ну конечно, не нарочно, – успокоила ее мать.
– Ничего страшного. – Кьяра привлекла сына к себе. – Приложим холодный компресс, съедим большой кусок пирога с вареньем, и все быстро придет в норму.
– Пожалуй, я отвезу Изабеллу домой. – Поверх головы дочери Алессандра состроила гримасу. – Пока переживания не превратились в бурю.
Дети всегда прекрасно ладили между собой, но возвращение из Бата домой затянулось из-за непрерывных дождей. А в такой ситуации даже самые близкие друзья начинают тяготиться друг другом.
– Что ж, это хорошая идея, – согласилась Кьяра. Явно ее уныние передалось всем окружающим.
– Quo , tesoro [5] [5]Пока, сокровище (ит.).
[Закрыть] .– Алессандра поцеловала Перегрина, потом Кьяру. – Буду с нетерпением ждать, что ты расскажешь о завтрашнем бале. Увидимся на следующем собрании.
Так она и не сказала, о чем подумала. Подхватив сына на руки, Кьяра проводила подругу до входной двери, а затем отправилась искать покоя и уюта на кухне. С порога на них повеяло теплой сдобой, запахом плавленого сахара и корицы. Так пахло и от кухарки, которая, стряхнув с рук муку, быстро поставила на огонь котелок с молоком.
Прикусив губу, Кьяра наблюдала, как пожилая женщина закудахтала над Перегрином, сокрушаясь по поводу разбитого лба. Ее вдруг пронзила мысль, что сын растет в окружении женщин. Единственными мужчинами в доме были дворецкий Маккейб и лакей Джеремайя. И тому и другому было под семьдесят. Для мальчика это было не очень хорошо – расти без сильной мужской руки. Ей совершенно не хотелось, чтобы его заласкали и избаловали и чтобы потом из него получилась безвольная тряпка. Шишки и царапины неизбежная часть жизни. Пусть приучается относиться к ним с юмором.
Шеффилд тоже не годился на роль отца. Кьяра подавила внутреннюю дрожь. Тяжелый алкоголик с неуправляемым характером был не тем образцом, которому ребенок мог подражать. При этом она отлично понимала, что покойный муж мало отличался от других аристократических отцов. Для Перегрина ей хотелось совсем другого.
Тепла. Добра. Любви.
Семья Шеффилд тоже не могла дать их. На этот счет у нее не было никаких иллюзий. Единственная причина, почему они добивались опекунства над мальчиком, заключалась в его состоянии и землях, которые ему принадлежали.
На секунду ей стало страшно. Перегрин, улыбнувшись, вонзил зубы в свежеиспеченную булочку, а она отвернулась, стараясь скрыть беспокойство. М-да, у нее не было никакого желания возвращаться в свет. Посреди блеска и сияния бала она будет как… рыба, выброшенная на берег. В особенности если Хэдли еще додумается учинить какой-нибудь скандал.
Тем не менее Кьяра напомнила себе, что ей приходилось выживать и в худших ситуациях. Куда до них лондонским балам! Пошли они к дьяволу все вместе с разговорами и шушуканьем за спиной! Палки и камни переломают кости, а слова пролетят мимо.
Теперь хорошо бы, чтобы в старой поговорке оказалась хоть доля правды.
– Какой-то ты сегодня скучный.
Лукас посмотрел поверх наполовину опорожненного стакана.
– Я слышал, ты кутишь на природе. – Лорд Джеймс Джекхарт Пирсон, известный друзьям как Блэк Джек, или Черный Джек, благодаря своим черным до плеч волосам и темной оливковой коже, плюхнулся в кресло рядом и махнул клубному лакею, чтобы тот принес еще одну бутылку бренди. – Что случилось? Все фонтаны в Кенте пересохли?
Лукас хрипло застонал. Неужели эти тупые шуточки никогда не кончатся?
– Или ты хочешь устроить еще один заплыв в Лондоне? – Положив ноги на бронзовую решетку камина, Джек закурил сигару. – Что бы ты ни замышлял, можешь рассчитывать на меня. Тут все такое скучное, как чужой сон.
– Укороти язык, Джек. Тебе же не захочется вылавливать свои зубы со дна Серпентайна.
– Это мы так шутим? – Джек легкомысленно пренебрег предостережением. – Откуда у графа вселенская грусть? Где наша радость, где веселье? Неужели все дело в паре-тройке синяков?
От прозвучавшего ответа мог бы покраснеть и заправский матершинник.
– Ох, ну ладно. Поговорим о чем-нибудь другом. – Выдохнув струйку дыма, Джек предложил добавить ему бренди. – Или ты предпочитаешь виски? А ты знаешь, что это слово гэльского происхождения? – Приятель помолчал секунду. – От шотландского uisge beatha, что означает «живая вода».
– Да ты у нас просто кладезь знаний. – Лукас отодвинул свой стакан и сжал кулаки. – Жалко, что от них ничего не останется после промывки мозгов пуншем в клубе.
Джек хихикнул.
– Умоляю, не злись, Хэдли. Обещаю заткнуться и помолчать.
Лукас откинулся в кресле.
– Так-то лучше.
– Не будь занудой. В городе и без того грустно и пусто, в особенности когда Сандхерст отправился в Шотландию на медовый месяц. – Джек угрюмо посмотрел в стакан с бренди. – Он вернулся вчера, но молодая жена так вскружила ему голову, что теперь его на аркане не затащишь в Сент-Джайлс, чтобы перекинуться в картишки. – Губы у него уныло скривились. – Не то чтобы я виню его, но леди Оливия может стреножить любого жеребца.
– Стреножить? – возмутился Лукас. – Что за пессимизм?
Приятель заметно повеселел.
– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Завтра вечером в «Волчьем логове» играют в винт. Ставки специально поднимают очень высоко. А оттуда можно будет прямиком отправиться в премиленький бордельчик, на который я наткнулся в Саутуорке. Там девочки…
– Извини, – остановил его Лукас. – У меня вечер занят.
Джек стряхнул пепел в камин.
– Чем дальше, тем интереснее. Тогда бери даму с собой. На собственном опыте убедился, что большинству из них нравятся запретные развлечения.
– Моей не понравятся. – Поняв, что человеку, который вроде как вот-вот объявит о своей помолвке, в таком тоне не пристало отзываться об объекте своего влечения, Лукас добавил: – Она леди совсем другого плана.
Джек нахмурился и затянулся сигарой. Потом расхохотался.
– Вот черт, чуть не купился. – Он еще громче рассмеялся. – Какая-то приличная дама? Да ладно!
Лукас невозмутимо посмотрел на него.
– Это правда, на самом деле. Я должен сопровождать леди Кьяру Шеффилд на бал к графине Сейбрук.
Джек закашлялся, разбудив пожилого джентльмена, дремавшего в кресле неподалеку.
– Хм-м. Вам, молодой человек, лучше бы перейти на более легкий виргинский табак, если душа не принимает индийских сигар.
Джек пролопотал что-то похожее на извинение и повернулся к Лукасу.
– Наверное, твой ум-разум смыло водой в последней проделке.
– Джек… – предостерег его Лукас.
– По-другому никак не объяснить такое неожиданное преображение.
– Преображение? – повторил Лукас.
– Ну да, ты вроде как окунулся в купель и вылез из нее святошей.
– Полагаешь, я не способен измениться? – Ему даже стало приятно наблюдать, как смятение овладевает его приятелем. И чтобы донять его еще больше, добавил: – Может, я уже приготовился скинуть старую кожу.
– Головастики превращаются в лягушек, а не в принцев, – пробормотал Джек.
Лукас поднял стакан и помешал в нем бренди. Огонь от камина сверкнул в гранях хрусталя, превратив янтарный напиток в жидкое золото. Перед глазами возникли роскошные волосы леди Шеффилд, и он представил себе, как они сияют на солнце.
– О, черт! Лукас! – Приятель покачал головой. – Ты что, не в себе? Сбрендил?
– Нет, я абсолютно здоров, – очнулся он.
– Тогда послушайся голоса разума. Держись подальше, беги от Черной вдовы. Тебе напомнить, что ее первый муж неожиданно умер?
А он вдруг вспомнил ее беззащитное лицо, глаза, полные страха.
Рука стиснула стакан. Кьяра так одинока! Вдобавок у нее не хватает смелости восстать против злобных слухов и грязных сплетен. Дьявол, она не заслужила, чтобы над ней глумились. Должен же быть кто-нибудь, кто встанет на ее защиту.
– Из того, что я слышал, меня удивляло, что она не прикончила его раньше.
– Ради всего святого! – Джек подлил себе еще. – Почему именно она, когда ты можешь выбрать любую?
– Может, меня привлек ее ум, – протянул Лукас. – Мой дядя самым высоким образом оценил ее интеллект.
Приятель с досадой фыркнул.
– С каких это пор ты в женщине предпочитаешь ум телу?
– Ты встречался с леди Шеффилд? – Ему не хотелось признаваться в том, что ее ум действительно заинтриговал его.
Джек покачал головой.
– Как смерть с косой, она, наверное, обитает в темноте.
– Уверяю тебя, у нее под черной хламидой совсем не кожа да кости. – Лукас не удержался от самодовольной ухмылки.
– Потому что она питается кровью своих жертв. – Джек поморщился. – Никак не могу понять, зачем тебе соблазнять женщину, подозреваемую в убийстве. – Он задумался на миг, а потом его лицо прояснилось. – Пари! Скажи, что ты это сделал на спор.
– Ты хорошо знаешь, что джентльмен ни с кем не обсуждает своих отношений с женщинами, – ответил Лукас. – Это кодекс чести.
– Чокнутый Хэдли учит меня морали? Держите меня, по-моему, кто-то нафаршировал мою сигару опиумом!
В ответ на безжалостный сарказм приятеля Лукас стал постепенно заводиться.
– Хочешь сказать, что я не джентльмен?
Джек расхохотался:
– Именно это и говорю тебе, глядя в глаза.
– Джек, это нечестно, – попытался защититься Лукас. – Я никогда не мухлевал в карты, никогда не изменял своему слову. Ты же знаешь, что мое слово что золото.
Приятель пожал плечами.
– Я, конечно, не ставлю под сомнение твою честь, когда ты среди своих. Но вот что касается остальных… Господи, Лукас, твое имя в обществе стало синонимом дурного поведения. Признайся, что ты обалдуй, который рад натянуть нос всем приличиям. – Джек швырнул в камин окурок. – Но не так уж это ужасно. Все твои друзья-приятели считают тебя отличным парнем. Однако в трудную минуту ты будешь последним, от кого хотелось бы зависеть.
Ах ты, дьявол! Лукас помедлил, сделав крупный глоток бренди. А потом еще один. Экая трезвая оценка его характера!
Джек потянулся за бутылкой и добавил себе в стакан еще.
– Мне кажется, ты немного мягок с девицами. Могу ли я надеяться, что хоть с вдовой-грешницей ты будешь вести себя по-другому?
Он не ответил.
Приятель вопросительно поднял брови.
– И, пожалуйста, не говори, что обиделся на мои слова. Если я был груб, то исключительно ради твоего же блага.
Лукас саркастически улыбнулся:
– Нисколько. Мне приходилось выслушивать нотации и раньше.
– Тогда кликнем друзей и отправимся сегодня в Саутуорк. Я знаю, где там можно найти очаровательных шлюшек, которые заставят тебя забыть про леди Шеффилд.
– Вот и поезжай, – сказал Лукас. – Может, я присоединюсь к тебе позже.
– Ты заболел. – Джек подозрительно смотрел на него. – Отправляйся домой и проспись как следует. Завтра я займу тебе место за игровым столом. Ставки будут очень высокими – это обещает кучу всего интересного.
– Тебе же сказано, что завтра я буду сопровождать леди Шеффилд на бал. Я дал слово, – напомнил Лукас. – Понимаю, тебя это сильно удивит, но я сдержу его.
Джек тяжело вздохнул.
– Ладно, это твоя головная боль. – Он поднялся. – Перед стрелой Купидона я бессилен. – Немного помедлив, он криво усмехнулся. – Придется тебе либо выплывать самому, либо тонуть.
Лукас мысленно послал приятеля вместе с его финальной репликой.
За исключением потрескивания угля в камине и храпа, раздававшегося время от времени, в комнате было тихо как в склепе. Выпрямив спину, Лукас застыл в кресле. Он все больше и больше раздражался, вспоминая только что закончившийся разговор. Складывалось впечатление, что недавнее купание в фонтане вдруг перевернуло всю его жизнь с ног на голову. Лукас заставил себя оценить открывшиеся перспективы, и они не показались ему радужными.
Черт! Он закрыл глаза и приложил пальцы к вискам. Голова раскалывалась. От бренди во рту оставался мерзкий вкус, как от кошачьей мочи. Может, он действительно заболел?
Или, может, вдова отравила его поцелуем? На этот счет можно было бы отнести странную лихорадку, когда его бросало то в жар, то в холод, стоило ему подумать о ней. А также временное помешательство, когда он согласился со всеми ее условиями.
«Завтра начинаем…»
Ему совершенно не хотелось думать о последствиях своих поступков. Он всегда жил настоящим; почему на этот раз должно быть по-другому?
Подняв стакан, он мысленно провозгласил тост за себя настоящего. За Чокнутого Хэдли. За человека, который знает, как весело провести время!
Это было очень приятно – почувствовать симпатию к леди Шеффилд, но настоящих чувств он к ней не испытывал. Когда-нибудь в далеком будущем его, может, и поволокут к алтарю, но не сейчас. Он пока еще свободен и может делать то, что хочется.
Оттолкнув кресло, Лукас поднялся и заторопился к дверям. Надо было успеть перехватить Джека, чтобы повеселиться вместе.
Глава 8
Возле особняка сияли фонари. На мостовой, выложенной светлым портлендским известняком, танцевали тени. Вылезая из кареты графа, Кьяра высоко подняла воротник накидки, чтобы уберечься от прохладного вечернего бриза. Она порадовалась, что темный бархат закрывает ей лицо наполовину и другие гости не смогут узнать ее несколько лишних минут.
Еще немного, и толпа вопьется в нее глазами. А вот Черная вдова собственной персоной! И закружится водоворот ехидных сплетен и зловещих предположений. Она вздрогнула, желая лишь одного – повернуться и исчезнуть в темноте ночи.
Как будто прочитав ее мысли, Лукас сжал ей локоть.
– Волнуетесь? – спросил он.
– Немного, – призналась она.
– Вот уж не стоит, – донесся до нее его шепот. – Все будут смотреть только на вас.
– Именно этого я и боюсь, – пробормотала Кьяра.
– Благодаря красоте, грации и королевской осанке вы сегодня необычайно привлекательны, леди Шеффилд, – продолжал нашептывать ей Лукас. – Вам всегда нужно носить этот оттенок синего индиго. Он очень идет к вашим волосам и мраморной коже.
Граф, конечно, был опытным сердцеедом, но его лесть помогла Кьяре расслабиться, когда они, миновав портик, вошли в холл.
– Ну, само собой разумеется, – прошептал Лукас, – я предпочел бы видеть вас без одежды.
– Тшш. – Кьяра оглянулась по сторонам. В это время лакей принимал у нее накидку. Боже, она уже забыла, как величественны и блестящи эти собрания. Сияние хрустальных люстр, казалось, только подчеркивало пышность, с какой были одеты господа, фланировавшие по полированным мраморным полам. На какой-то миг они все слились в одно многоцветное пятно – ослепительные драгоценности и яркие шелка лам, прочеркнутые пунктиром черных с белым официальных костюмов на джентльменах. Роскошь и великолепие. Привилегии и порода.
Высший свет.
Какой дурой надо быть, чтобы поверить в то, что их план сработает! Она почувствовала себя невзрачным воробышком среди этих расфранченных особ, украшенных перьями. Павлины! С сердцами коршунов.
Готовые накинуться и сожрать живьем.
Лукас придвинулся ближе, на секунду заслонив ее от косых взглядов.
– Улыбнись, моя дорогая, – тихо произнес он. – Знаю по опыту, общество перестанет пялиться, как только увидит, что тебе все трын-трава.
И хотя губы у нее были словно вырезаны изо льда, Кьяра заставила их растянуться в улыбке.
– Вот это, я понимаю, самообладание! – Лукас положил ее руку на свой согнутый локоть. Ей этот жест показался каким-то покровительственным, как будто он брал ее под свою защиту. – Есть еще одна уловка: смотри поверх их голов и представляй, что все они голышом. – Он по-мальчишески подмигнул. – Тогда увидишь, как быстро они лишатся своего самодовольства и превосходства.
Несмотря на нервозность, Кьяра чуть не расхохоталась. Он прав! В толстой коротконогой вдовствующей герцогине Стамфорд, например, не останется ничего величественного, если она вдруг предстанет без этого кричащего платья и без ошейника из бриллиантов.
– Пойдем поздороваемся с хозяйкой? – спросил Лукас.
Увидев, сколько гостей уже толпится на лестнице, Кьяра сначала попятилась, но, вспомнив, что она не одна, а с графом, решительно кивнула:
– Пойдем. Веди ягненка на заклание.
Он засмеялся, и Кьяра почувствовала, как его дыхание легко коснулось ее щеки.
– Доверься мне. И помни: почти все собравшиеся здесь волки в овечьей шкуре. Не дай им тебя запугать.
Набравшись решимости, Кьяра сделала глубокий вдох, одновременно удивляясь тому, как его шутки помогают ей избавиться от напряжения.
Лукас подвел ее к очереди и тут же стал рассказывать какой-то забавный анекдот из истории особняка. Он пытался ее развлечь. Опустив глаза, она слушала краем уха, а затем подняла голову и огляделась.
Убранство дома производило впечатление роскоши: резная балюстрада, замысловатая лепка, литье, в стенных нишах охапки экзотических цветов. Все это дополняла вереница старинных на вид фамильных портретов на стенах. Высокомерно взирающие из золоченых рам, представители семьи Сейбрук показались ей кучкой надутых персонажей. В то же время, глядя на накрахмаленные гофрированные воротники и затянутые корсеты елизаветинских времен, желание посмеяться пропадало. Оставалось только надеяться, что нынешняя графиня – хозяйка, известная своим чувством стиля и умом, – окажется более приветливой.
А что касается других гостей…
Кьяра была уверена, что ее исподтишка разглядывают со всех сторон. Она физически ощущала эти взгляды на своих обнаженных руках, сквозь шуршание шелков слышала какие-то замечания в свой адрес. Вне всякого сомнения, им было интересно, что заставило Черную вдову вылезти из своего логова.
– Ах, лорд Хэдли!
Гортанный смех хозяйки вывел Кьяру из задумчивости.
– Как мило, что вы вернулись в Лондон. – Леди Сейбрук расцвела, протягивая Лукасу руку в перчатке. – Все вокруг погружается в скуку и застой, если вы не гоните волну, – добавила она.
– Моя дорогая Элисон, сегодня я постараюсь не мутить воду.
Графиня подмигнула.
– По-моему вы уже подняли бурю в стакане воды. Или, вернее, в пуншевой чаше. – Повернувшись к Кьяре, она тепло улыбнулась ей. – Наконец-то мы встретились, леди Шеффилд. Я много наслышана о ваших научных успехах.
– Вы… очень любезны, леди Сейбрук, – запинаясь, ответила та.
– Боюсь, у меня нет широких научных познаний, но я обожаю садоводство. – Она повысила голос, чтобы ее слова услышали все поблизости. – Поэтому надеюсь, что вы поделитесь со мной последними результатами ваших опытов с лечебными травами.
– С радостью, – откликнулась Кьяра.
– Вот и отлично. Если вы не против, садитесь рядом со мной за ужином. – Обратившись к Лукасу, леди Сейбрук махнула веером в сторону танцевального зала: – Не вздумайте завладеть ею на весь вечер, несносный.
– Я… Я не могу поверить, что графиня может быть настолько любезной с совершенно незнакомым человеком. Да еще с тем, у кого подмочена репутация, – не переставала удивляться Кьяра, пока они пробирались сквозь толпу. По опыту она знала, что светские дамы могут быть безжалостнее некоторых джентльменов. Слишком часто за атласом их улыбок и бархатом голосов скрывался инстинкт убийц, унаследованный напрямую от Аттилы, предводителя гуннов. – Может, она меня перепутала с кем-нибудь?
– За Элисон числится пара маленьких должков. В детали я не хочу углубляться, – отозвался Лукас. – Кроме того, она сама ведет весьма интересную жизнь и считает, что в обществе слишком завышены требования к респектабельности.
Чем дальше, тем интереснее. Кьяра облегченно вздохнула: отстояв очередь, она не получила прямого отказа. Однако облегчение длилось не долго. Заиграл оркестр.
– Это вальс. – Учтиво повернувшись, Лукас занял позицию на полированном паркете.
– Лорд Хэдли, разве мы… – начала она.
– Да. Должны. – Рука в перчатке легла ей на талию. – Все будет тщетно, если нам не удастся изобразить, как мы нравимся друг другу.
– Но…
– Не смотрите на меня с таким ужасом. Я не собираюсь топтать вам ноги.
Кьяра прикрыла глаза.
– Дело не в ногах, сэр. – Она понизила голос. – Вы забыли, что я давно не выезжала в свет и не знаю, как танцевать вальс.
Лукас привлек ее к себе чуть ближе.
– Я вас поведу, а вы слушайтесь.
К ее удивлению, все оказалось не так уж сложно. Граф танцевал с элегантной грацией, и после нескольких первых кругов Кьяра подхватила ритм, пристраиваясь к его движениям.
– Ну, видите, это так же легко, как расшнуровать корсет, – промурлыкал Лукас.
Кьяра остро чувствовала его подавляющую близость. У нее на талии лежала его ладонь, тепло от которой проникало через тонкую кожу перчаток и шелк платья. Ей казалось, что теперь в этом месте у нее останется ожог.
– Когда вы даете себе немного свободы, ваши движения становятся текучими и томительными.
Она покраснела.
– Почему вы все время намекаете на что-то сексуальное, сэр?
– А почему любое упоминание о том, что у вас прекрасное тело, всегда вызывает такое беспокойство? – задал он встречный вопрос.
– Я… Я совсем не красавица, – запинаясь, ответила Кьяра.
– С чего бы тогда каждый мужчина в зале таращился на вас? – Лукас закружил ее, и юбки взлетели.
Кьяра быстро огляделась вокруг. Ох, верно! Они действительно наблюдали за ней.
– Видели? Вы их привлекаете, как пламя влечет мотыльков.
– Пламя – это опасно. – шепнула она.
– Ага. Только вот опасность добавляет прелести. – Его глаза вспыхнули в свете люстр. – По себе знаю.
Еще один взгляд вокруг, и Кьяра поняла, что не только мужчины не спускают с нее глаз. На миг у нее закружилась голова. Ух ты, лондонские красотки завидуют ей! Еще бы, эта Черная вдова с Понт-стрит танцует с самым желанным повесой в Лондоне.
– У вас щеки сейчас того прелестного розового оттенка, – произнес Лукас ей на ухо, – того самого, что и в другой части женского тела. – Он глянул на нее из-под черных ресниц. – Вы понимаете, какую часть я имею в виду?
Ей захотелось закрыться веером.
– Вы со всеми знакомыми дамами так оскорбительно флиртуете?
В уголках губ у него появилась улыбка.
– Разумеется. Балы ведь устраивают для того, чтобы немного поразвлечься.
Кьяра вздохнула:
– Жизнь для вас, как видно, нескончаемый бал. Прежде чем он успел ответить, к ним в танце подлетела парочка, и дама вдруг воскликнула:
– О-ля-ля, Хэдли! Ты слышал, поставили новый балет? Он называется «Фонтан юности». Думаю, ты не захочешь пропустить премьеру.
Ее кавалер загоготал.
– Вам не надоело быть объектом пересудов? – спросила Кьяра, когда, продолжая танцевать, они оказались на некотором удалении от других.
– А почему это должно надоедать? – ответил Лукас вопросом на вопрос.
Его вопрос показался ей риторическим, но Кьяра серьезно обдумывала его несколько музыкальных тактов, а затем продолжила:
– Даже не знаю, что сказать… Будь я на вашем месте, заинтересовалась бы: эти люди смеются надо мной или вместе со мной?
– Хорошо, что каждый из нас на своем месте, – легкомысленно заявил Лукас. – Я толстокожий в отличие от вас. Поэтому плюю на то, что они там думают или болтают. Почему это вас так волнует?
– Я не могу позволить себе пренебрегать мнением людей. Может, это вас и удивит, но в обществе существует два разных набора приличий. Для дам предусмотрены более жесткие стандарты поведения. Один ошибочный шаг – и полная катастрофа.
Поглядев по сторонам, она вдруг сообразила, что движется в водовороте взглядов и звуков, ярких цветов, сверкающих огней, оживленного смеха, звенящего хрусталя. Всего, от чего она пыталась убежать в прошлом.
Этим вечером бежать было некуда. Странно, что все оказалось не таким страшным, как она себе представляла. Возле нее был граф. Присутствие рядом гибкого, мускулистого тела воспринималось как покровительство и поддержка. В кольце обнимавших ее рук она не чувствовала себя беззащитной и одинокой.
Смолкли последние звуки скрипок, и Лукас повел ее к уединенному местечку за пальмами в кадках.
– Немного пунша или шампанского?
– Да, спасибо. – Кьяра уже забыла, какую жажду вызывают танцы.
– Я ненадолго. – Она не успела воспротивиться тому, что он бросает ее, как Лукас исчез.
Подавив тревожную дрожь, Кьяра заставила себя поднять глаза от паркетного пола. Не важно, что внутри она была полна неуверенности, – этого нельзя было демонстрировать окружающим. Проявление слабости воодушевляет хищников.
Через толпу она видела Лукаса, который остановился перекинуться парой слове высоким широкоплечим джентльменом, чей чеканный профиль и военная выправка бросались в глаза. Незнакомец повернулся и посмотрел на нее, а потом кивнул Лукасу.
К удивлению Кьяры, извинившись перед своей компанией, джентльмен неожиданно направился к ней. Выражение лица у него было строгим, даже надменным. Когда пронзительный взгляд зеленых глаз нашел ее в оазисе из пальмовых деревцев, она едва сдержалась, чтобы не отпрянуть вглубь.
Кьяра узнала его, как только он подошел ближе.
