Текст книги "Реванш (ЛП)"

Автор книги: Калли Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Боже, у него уже даже есть алиби. Я сдерживаю вопль боли, когда он распахивает плечами двери спортзала, волоча меня за собой. Моя паника нарастает до предела, когда я смотрю вперед и вижу, что ждет нас посреди спортзала; в луче серебристого лунного света, пробивающегося сквозь высокие окна спортзала, я вижу стул. А над ним, прикрепленная к широкой, опорной балке зловеще висит... петля.

Глава 30.

Алекс

Мое тело в огне. Холодные иглы вонзаются в мои легкие. Я словно робот, ноги стучат по снегу, кулаки качаются, пока я бегу по обочине дороги. С каждым шагом я убеждаюсь, что больше не могу идти дальше, и все же мне удается снова поднять ноги и двигаться вперед.

Я не остановлюсь, пока не найду ее. У меня нет выбора. Я буду игнорировать усталость и боль, увеличивающуюся в геометрической прогрессии каждый раз, когда я делаю ледяной вдох, пока у меня в руках не окажется Сильвер в безопасности. Мое тело может отказать мне после этого, если понадобится. До тех пор…

Огни бегают и танцуют в моем поле зрения. В моем кармане начинает звонить телефон. Я едва слышу этот звук из-за грохочущего, колотящегося ритма моего бешено стучащего сердца. Я горю, мне больно, мне плохо, и я в отчаянье. Но продолжаю бежать.

Мой телефон не перестает трезвонить.

Я игнорирую его, пока не понимаю, что это может быть Сильвер. Вынимаю телефон из кармана так быстро, как только могу, стараясь не уронить его в снег. Надежда вспыхивает в моей груди на секунду, когда я напрягаюсь, чтобы сосредоточиться на имени, освещенном на экране... но затем я вижу имя Кэма, и эта надежда разбивается и сгорает.

Продолжай бежать.

Просто продолжай бежать.

Не останавливайся, черт возьми.

Я чувствую, что достиг своего апогея. Я очень устал. Обычно я могу бегать часами, не останавливаясь, но совсем другое дело, когда земля покрыта льдом и снегом, а холод вытягивает из тебя тепло. Вы должны использовать каждую мышцу своего тела, чтобы стабилизироваться. Нет никакого способа найти устойчивый ритм и войти в него. К тому же я не просто бегу. Это спринт в гору.

«Да ладно тебе, никчемный ублюдок. Приложи немного усилия.»

На этот раз я слышу не мамин голос. Это еще один голос из моего прошлого. Голос, который я предпочел бы забыть. Насмешливый тон Гэри Куинси производит такой же эффект, как если бы мне на голову вылили ведро ледяной воды. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, но не могу дышать.

«Ты подвел свою мать. Ты был для меня постоянным источником разочарования. А теперь ты собираешься подвести и эту девушку?» – огрызается Гарри. – «Чертовски типично. Сегодня вечером ты докажешь мне, что я прав, не так ли, мальчик? Ты докажешь, насколько ты на самом деле ничтожен.»

Ярость впивается когтями мне в спину. Я его ненавижу. Я ненавижу его так чертовски сильно. Как бы я хотел, чтобы этот монстр был еще жив, чтобы я мог, черт возьми, убить его снова. Я жду, когда на меня накатит волна энергии, подпитываемая жестокими, мстительными словами Гэри, но эта стремительная волна адреналина так и не приходит. Я все еще устал как собака. Я все еще на грани срыва. Однако язвительные слова Гэри превратили мою кровь в аккумуляторную кислоту, и я каким-то образом ухитряюсь вложить остатки силы и двигаться быстрее.

Гэри часто подтрунивал надо мной, когда я бегал в детстве. Он ехал за мной в своем «Понтиаке», пил пиво, высунув руку из окна и сбрасывал пепел с сигареты. Двигатель машины громыхал у меня за спиной, пока мои тощие ноги двигались вперед, шлепая по асфальту.

«Забудь. Сдайся. Ты никогда не будешь достаточно быстр. У тебя никогда не получится.»

Теперь я слышу те же самые слова, и они подстегивают меня, заставляя подниматься вверх по замерзшему, холодному холму к Роли Хай.

Я буду достаточно быстр. Я успею добраться до Сильвер вовремя.

Я рычу с каждым выдохом, реву, приближаясь к своей цели. Я – бешеный волк, преследующий свою жертву.

Здание школы уже виднеется на расстоянии чуть более пятисот футов. Окна погружены в темноту, здание залито лунным светом. Поначалу мне кажется, что стоянка пуста, но когда я приближаюсь, то замечаю черный «Форд-Ф150», припаркованный сзади, рядом с тропинкой, ведущей вниз к лощине. К той самой лощине, где Киллиан Дюпри научился ползать.

Джейк водит «Тойоту Такому», но я не единственный, кто мог одолжить машину. Он очень умный. Достаточно умный, чтобы не водить свой собственный грузовик в такую ночь, как сегодня. Я знаю, что мне следует перерезать этому ублюдку шины, прежде чем я войду в школу, не дать ему убежать, если он сумеет ускользнуть от меня, но это займет драгоценные секунды, а я не знаю, сколько у меня есть.

Мир поразительно тих, когда я, наконец, достигаю последнего этапа своего бега, ускоряясь перед входом в школу. Я выживаю на адреналине, мое тело дико дрожит, когда я достигаю дверного проема, готовясь ударить сжатым кулаком прямо в стекло. Но вижу, что в этом нет необходимости. Она даже не заперта. Дверь приоткрыта, подпертая камнем.

Пролетая через вход, я не планировал, где буду искать Сильвер в первую очередь, но все равно резко останавливаюсь. Там, на полу, на линолеуме, меньше чем в пяти футах от меня, лежит темная масса. Я так взвинчен, мои нервы звенят, переполненные неконтролируемой энергией, что мне приходится бороться со взрывом нервной ярости. Это одежда. Куча искореженной, разорванной одежды. Клочья темно-синей ткани мне знакомы, они усеяны звездными созвездиями. Это пижама Сильвер, и она вся в крови. Я делаю шаг вперед, моя кровь бурлит в венах, и что-то хрустит под моей правой ногой. Что-то хрупкое. Что-то ломкое. Что-то стеклянное.

Я осторожно поднимаю ногу и смотрю вниз на разбитый циферблат часов Сильвер с Микки-Маусом.

Глава 31.

Сильвер

Петля скрипит, толстая веревка жалуется, когда Джейк хватает ее, туго натягивая. Его глаза горят болезненным возбуждением, от которого у меня кровь стынет в жилах до минусовой температуры.

– Встань на стул, – приказывает он.

Я никогда не была так напугана, как сейчас. Мне хочется кричать и рыдать, но вместо этого я говорю:

– Самоубийство? Ты думаешь, что провернешь это как самоубийство?

– Есть только один способ убедиться, что они не смогут повесить это на меня, – холодно замечает он. – Я могу просто сжечь всю школу дотла, как только закончу с тобой.

Я смеюсь. Насмешливый звук эхом разносится по всему залу.

– Да ладно. Ты знаешь, сколько времени потребуется, чтобы восстановить это место? Тебя отправят в Беллингем, чтобы закончить учебный год. К тому времени, как Роли снова откроется, ты уже закончишь школу. Это не сработает для тебя, Джейк. В Роли ты настоящий герой. Все поклоняются земле, по которой ты ходишь внутри этих стен. Ты никогда не разрушишь алтарь, где люди преклоняют колени, чтобы поклониться тебе. В Беллингеме ты будешь никем. Всем будет наплевать на тебя.

– А мне, бл*дь, плевать! Мне надоело, что ты вставляешь палки в колеса, тупая сука. Вставай на свои гребаные ноги. – Он хватает меня за руку, прижимая к своей груди, пока я пытаюсь отбиваться и брыкаться, пытаясь освободиться. Мое сердце подскакивает к горлу, когда он пытается поднять меня на стул.

Черт возьми! Черт возьми, это действительно происходит. Он не собирается отступать. Веревка царапает мне щеку, когда Джейк пытается накинуть ее мне на голову.

Я теряю свой гребаный рассудок.

Брыкаюсь.

Дерусь.

Царапаюсь.

Кусаюсь.

Кричу.

Я сопротивляюсь. Я не умру, бл*дь, потому что Джейкоб Уивинг так распорядился.

Нет.

Нет.

И нет.

Я бью коленом в его сторону.

Чувствую, как его кожа лопается под моими ногтями.

Слышу его плевки и проклятия, пока он борется со мной, поднимая меня вверх по своему телу, его рука сжимает мое горло.

Я не могу…

Черт возьми, я не могу дышать…

Толстая веревка снова царапает мою кожу, скользя по моей голове.

– Перестань брыкаться, Сильвер. Дело сделано. Все, бл*дь, кончено. – Голос Джейка звучит резко и несет в себе нотку облегчения. Как будто он действительно переживает момент катарсиса, когда самое трудное уже позади. Его руки расслабляются, освобождая меня из тисков, и когда я соскальзываю вниз по его телу, веревка затягивается вокруг моей шеи.

– Джейкоб!

Рев наполняет спортивный зал, громкий и яростный. Я почти ничего не вижу из-за опухших век, но этот голос я узнаю где угодно. Это Алекс. Наконец-то он здесь... но уже слишком поздно.

Глава 32.

Алекс

Пронзительный, неистовый крик прорезает обжигающую тишину.

Коридоры Роли Хай проносятся мимо как в тумане, пока я лечу на звук панических криков, которые раздаются один за другим.

Она жива.

Она все ещё жива.

«Sbrigate, Passerotto! Faster!» (прим.с италь. «Быстрее, Воробушек! Поторопись!»)

Двойные двери спортзала с оглушительным грохотом распахиваются, когда я проскальзываю в них. Посреди большого открытого пространства, прямо на середине линии средней зоны баскетбольной площадки, капитан футбольной команды «Головорезы Роли Хай» пытается бороться с окровавленным существом в форме болельщицы Сирены, надевая чертову петлю на ее шею.

Я не узнаю девушку в его объятиях.

Ее лицо – сплошное месиво из рассеченной кожи и синяков. Ее руки кровоточат, колени и ступни рассечены. Я знаю, что это Сильвер, только потому, что она сражается с ним, как одержимая адская мегера, борясь за свою жизнь.

Перед моими глазами все окрашивается красным.

Кроваво-красным.

– Джейкоб!

Глаза Сильвер открываются, испуганные, налитые кровью, но все еще синие. Они встречаются с моими, и я вижу ее ужас, ее страх и, что еще хуже, ее смирение.

Джейкоб поворачивается, разворачиваясь в талии, его лицо подпорчено двумя длинными глубокими царапинами на щеке. Он рычит, показывая мне свои зубы... и отпускает Сильвер.

Ее тело мгновенно напрягается, спина выгибается, руки тянутся вверх, чтобы вцепиться в толстую веревку, которая все туже и туже стягивает ее горло. Она не сильно провисла из-за её рук, но этого достаточно. Не настолько, чтобы сломать позвонки на ее шее, но кончики ее больших пальцев парят в дюйме от лакированных половиц. Она не может сбросить свой вес с веревки.

– Черт меня побери, – шипит Джейкоб. Он делает шаг вперед, становясь между мной и бьющимся в конвульсиях телом Сильвер. – Похоже, ты немного опоздал, Моретти. Ты ни за что не пройдешь мимо меня, пока у нее не кончится время.

– Ты что, бл*дь, совсем с ума сошел?

Сильвер издает сдавленный звук, ее лицо становится все краснее и краснее по мере того, как проходят секунды. Ей осталось совсем недолго. Если я не выну ее оттуда в ближайшие несколько секунд, она умрет, и мне придется смотреть, как это происходит.

У меня нет времени драться с Джейкобом. Черт возьми, у нас нет времени ни на что.

Но капитан «Головорезов Роли Хай» не позволит мне просто так проскользнуть мимо него и спасти ее.

– Уйди с дороги, Джейк. Прямо сейчас, бл*дь!

Джейкоб надувает губы и бросает быстрый взгляд через плечо.

– Знаешь, ты как бы портишь мне вечер. Я хотел посмотреть на это. Больше всего на свете я ждал чертовски терпеливо, чтобы посмотреть, как эта тупая пизда вдохнет в последний раз. Ты чертовски раздражаешь меня, Моретти. Кто-нибудь говорил тебе об этом раньше?

Я делаю три шага, потом еще два. Теперь я уже достаточно близко. Джейкоб склоняет голову набок, его глаза сужаются, как у змеи.

– Что ты собираешься делать, Моретти? Ты большой, но я больше. Кто знает, может быть, ты меня и уложишь, но я так просто не сдамся. Она еще задолго до этого превратится в гребаное червивое мясо. Ты в полной заднице. И она тоже. – Он тычет большим пальцем через плечо в сторону Сильвер.

Лицо у нее багровое.

Она отчаянно цепляется за веревку, один из ее ногтей сломался, и кровь стекает по руке, по предплечью, капает с локтя.

Джейк хочет, чтобы я с ним дрался. Он ждет, что я буду умолять и просить его освободить ее. Однако отпускать Сильвер для него не вариант. Он не оставляет мне выбора.

– И что? И что ты сделаешь, ублюдок? Ты собираешься наброситься или…

Звук выстрела оглушает. Отдача бьет вверх по моей руке, ударяя в плечо, подбрасывая мою руку вверх. Монти говорил, что у такого пистолета будет очень сильный удар, но шок от неожиданной силы почти выбивает меня из равновесия.

Джейкоб хмурится, смущение портит его самодовольное выражение лица. Он смотрит вниз на свою грудь, как раз когда первая лента алой крови спускается вниз по его рубашке.

– Ты... ты подстрелил... – он поднимает голову, его кожа белая, как простыня, а затем шатается, протягивая руку, чтобы не упасть.

Я не теряю больше ни секунды. Я слышу глухой удар, когда Джейкоб падает на пол, но не задерживаюсь, чтобы посмотреть. Я бросаюсь к Сильвер, хватаю ее за талию, не утруждая себя попытками найти что-нибудь достаточно острое, чтобы срезать веревку. Поднимаю ее, веревка ослабевает, но петля удавки все еще прочно закреплена на столбе ее горла.

Бл*дь, бл*дь, бл*дь!

Я держу ее одной рукой, а другой дергаю и дергаю за петлю, и постепенно она начинает освобождаться.

А затем она начинает дышать, делая хриплый, болезненный вдох, от которого мне хочется упасть на колени и плакать слезами облегчения.

– Алекс? – Сильвер смотрит мне в глаза, и на мгновение мне кажется, что все будет хорошо. А потом ее прекрасные голубые глаза закатываются назад, спина выгибается, и она начинает задыхаться.

– Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. – Используя все свои силы, я срываю петлю с ее шеи и стягиваю ее через голову, отбрасывая прочь. Сильвер сильно дрожит в моих руках, когда я несу ее мимо распростертого тела Джейкоба, лежащего на полу. Я стараюсь быть как можно осторожнее, когда кладу ее на доски, чтобы она не ударилась головой.

– Ты подстрелил... меня, – задыхается Джейкоб. – Ты, мать твою, подстрелил меня.

– В живот, – напоминаю я ему сквозь зубы. – Тебе лучше надеяться, что она не умрет, иначе я выстрелю тебе прямо между глаз, ублюдок.

– Мой отец...

Ну же, Сильвер. Давай. Пожалуйста, будь в порядке. Пусть она будет в порядке, Боже. Ну же!

Она все еще дрожит, ее тело дрожит, видны белки глаз. Я опускаю свое лицо к ее лицу, располагая свою щеку перед ее ртом, ожидая почувствовать хоть что-то. Подождите, да, вот оно. Неглубоко, неровно... но она дышит. По крайней мере, она дышит. Облегчение проходит через меня, но оно смягчается страхом. Судороги не прекращаются; кажется, они становятся все хуже.

Она дрожит в моих руках, голова Сильвер резко откидывается назад, ее зубы сжимаются вместе.

Позади меня дыхание Джейка становится влажным и прерывистым.

– Ты... слушаешь меня? Мой отец…

Я не обращаю на него внимания. Его отец больше не сможет защитить его. Только не из-за решетки. Он, вероятно, проведет остаток своей жизни, гния в какой-нибудь тюремной камере, проклиная тот день, когда он пересек дорогу Кью и мотоклубу Дредноутов. Я почти уверен, что Джейкоб будет последним, о чем Калеб будет думать завтра.

Дрожащей рукой я убираю с лица Сильвер спутанную, пропитанную кровью прядь волос. Её губы разбиты, челюсть в синяках, из виска сочится кровь, нос явно сломан. Она выглядит так, словно только что провела десять раундов с бойцом UFC, что говорит о многом. Это говорит о том, что она сама боец. Она не переставала бороться. Она не сдалась.

– Только не сдавайся сейчас, – шепчу я, прижимая ее к себе. – Не сдавайся сейчас, Сильвер. Давай. Борись.

Я вызываю скорую помощь. Я едва слышу, что говорит парень на другом конце провода. Я говорю ему, где мы находимся, что случилось, и что девушка, которую я люблю, нуждается в помощи, а затем вешаю трубку. Проходит долгая, жестокая минута. Я ничего не знаю о припадках, но знаю, что они, вероятно, не должны продолжаться так долго. В конце концов, так же быстро и резко, как и начался, приступ просто... прекращается.

Я прикусываю нижнюю губу, наблюдая за ее лицом, ожидая какого-то знака, что с ней все будет в порядке.

– Сильвер? Сильвер?

– Она... она мертва? – выдыхает Джейкоб.

Мерзкий... долбаный... садист... я закрываю глаза, дыша вокруг узла гнева в моей груди. Я целился ему в сердце, когда нажал на курок. Я поднял «Пустынного орла», уравновесил его в руках и принял решение. Это хорошо, что пуля попала ему в живот. Он все еще будет жив, когда прибудут копы, так что сможет ответить за содеянное без милосердия смерти, позволяющей ему соскочить с крючка. Но я клянусь Богом, если он снова спросит меня, мертва ли Сильвер с той же надеждой в голосе…

– Без разницы, – хрипит Джейк. – В конце концов я сломал ее. Она кричала... во все горло… для меня.

Я.

Бл*дь.

Убью.

Его.

– Ал... екс?

Шестеренки ненависти со скрежетом останавливаются. Глаза Сильвер открыты, и она смотрит прямо на меня. На один блаженный миг все остальное забывается.

– Шшш, все в порядке. Я здесь, Argento. Я с тобой. Ты в безопасности. Все будет хорошо.

– Все... – ее веки трепещут, лицо искажается, брови хмурятся, и ярость внутри меня снова вспыхивает, когда я понимаю, что ей чертовски больно моргать. – Все хорошо, – шепчет она. – Я знаю. Ты... здесь...

Глава 33.

Алекс

Поездка на «скорой» очень напряженная, в первую очередь потому, что я не отпускаю Сильвер. Я ударил кулаком одного из санитаров, когда он пытается сказать мне, что я не могу поехать с ними в больницу, но в конце концов, чтобы сохранить покой, они впускают меня в заднюю часть своей машины вместе с ней. Если бы Сильвер не была в таком ужасающем состоянии, то я сомневаюсь, что добился бы своего.

Я не могу слишком злиться на них. Они выслушали сбивчивый рассказ Сильвер о том, что произошло, и решили оставить Джейкоба корчиться от боли на полу спортзала, хотя им, вероятно, следовало бы отдать ему приоритет как более неотложному пациенту и взять его с собой, в то время как Сильвер была бы вынуждена ждать вторую скорую помощь.

Я бы застрелил их обоих, украл их гребаную машину и сам отвез ее в больницу, если бы они сделали неправильный выбор.

Сильвер бессвязно бормочет всю дорогу к больнице, и я крепко держу ее за руку, повторяя одну и ту же молитву по-итальянски снова и снова…

– Копы будут ждать тебя там, – сообщает мне парень, которого я ударил кулаком в лицо, Дэйв, когда мы подъезжаем ближе. – Врачи сейчас выскочат первыми и заберут ее. Она в шоке, и у нее, вероятно, сотрясение. Похоже, она получила несколько ударов по голове. Они захотят провести тщательное обследование, чтобы вылечить ее должным образом. Ты не станешь им мешать. Ты меня слышишь?

– Да пошел ты, мужик.

– Ты любишь эту девушку?

Я смотрю на него краем глаза.

– А как ты думаешь, придурок?

– Тогда ты сделаешь то, что будет лучше для нее, и позволишь им забрать ее. Позже нагрянут копы и заберут тебя. Они не будут с тобой любезничать. Тот другой парень прямо обвинил тебя в том, что ты его подстрелил.

– Я так и сделал.

Дэйв откидывается на спинку сиденья, тяжело и несчастно выдыхая воздух. Он не намного старше меня. Двадцать? Двадцать один? Помимо того, что у него медленные рефлексы, он, кажется, держит свои эмоции при себе.

– Я сделаю вид, что ничего не слышал. И не повторяй этого, пока не найдешь адвоката. Все выйдет из-под контроля, если…

– Я бы сказал, что все и так уже вышло из-под контроля, не так ли, Дейв?

Он поднимает руки вверх, притворяясь, что сдается, и не произносит больше ни слова, пока машина скорой помощи резко не тормозит перед больницей. Дальше все идет так, как он и говорил: прибывают многочисленные врачи в бардаке из выкрикиваемых приказов, иголок, носилок и халатов. Они отталкивают меня с дороги, говорят, что я не могу пойти с Сильвер, и я заставляю себя слушать их. Дэйв хлопает меня по плечу, когда врачи увозят мою девушку, и натянуто улыбается.

– Прибытие. Двенадцать часов. Помни, что я тебе говорил, старик. Ни хрена не говори, пока не поговоришь с адвокатом. В противном случае... – он качает головой, стягивая с рук черные нитриловые перчатки и бросая их в мусорное ведро, направляясь ко входу в больницу: – ...такой парнишка, как ты, скорее всего, закончит свои дни в тюрьме.

Глава 34.

Кэмерон

Макс морщит нос, глядя на свой iPad:

– Что значит... оправданная самооборона? – Он спотыкается на юридическом термине и сильно хмурится.

Я хватаю iPad, вырывая его у него из рук. На экране: репортаж из газеты «Роли репортер», в котором говорится, что обвинение по делу «Уивинг против Моретти» подает на Алекса в суд за покушение на убийство. Журналист рискует предположить, что юридическая команда Алекса будет добиваться вердикта самообороны. Чертовски верно. Я знаю, что это так. Я плачу им большие деньги, чтобы убедиться в этом.

– Папа, мне уже одиннадцать. Я могу просто погуглить, если ты мне не скажешь, – ворчит Макси.

– Оправданная самооборона – это когда кто-то убивает кого-то, чтобы защитить себя или кого-то еще, – вздыхаю я, неловко потирая затылок.

Я не должен был говорить с ним о таких вещах. Он только что сам это сказал – ему одиннадцать лет, ради бога. Что же случилось с веком невинности? Когда я был ребенком, все было не так уж хорошо, но сейчас все гораздо хуже.

– Но они не могут сказать, что Алекс это сделал, потому что на самом деле он никого не убивал, да? Этот парень, Джейкоб, все еще жив.

Горячий укол сожаления бьет меня прямо в грудь.

– Да. Да, это так, приятель.

Хотя он не должен быть живым. Он должен был бы гнить в земле, а личинки пировали бы в его глазах. Но для Алекса будет лучше, если Джейкоб не умрет. Так будет лучше для всех нас, правда. Надеюсь, Джейкобу и этому мешку дерьма, его отцу, наконец-то показали, какие они на самом деле монстры. Управление по борьбе с наркотиками ворвалось и арестовало Калеба еще до того, как он узнал, пережил ли его сын операцию.

Я убираю новостной репортаж на экране iPad, не желая, чтобы Макс прочитал остальную информацию в статье. Мне совершенно не хочется объяснять, почему некоторые члены Роли утверждают, что Сильвер придумывает свою историю о насилии, изнасиловании, нападении и попытке убийства.

– Мама говорит, что вы, ребята, больше не должны пытаться защитить меня от чего-либо, – говорит Макс, когда мы въезжаем на больничную стоянку. – Она думает, что это скрывает вещи, из-за которых мы вляпались в эту историю.

Есть несколько вещей, которые я мог бы сказать в ответ на это, но держу язык за зубами. Это не поможет Максу, если я сойду с рельсов, называя его мать всеми именами под безжалостным гребаным солнцем.

– Давай не будем сейчас зацикливаться на этом, ладно? Сильвер сегодня возвращается домой. Мы просто должны быть благодарны, что с ней все будет хорошо, и что мы все вместе проведем Рождество.

Макс хмыкает, прижимаясь лбом к окну фургона.

– Я был не очень любезен. С Сильвер, – тихо говорит он себе под нос. – Я был очень груб с ней, когда она забирала меня из дома Джейми перед Днем Благодарения.

– Все в порядке, приятель. Она все понимает. Это было тяжело для всех с тех пор, как... ну, с тех пор…

Этого не нужно говорить. Ничего из этого. Последние несколько месяцев были похожи на кошмар наяву, и пройдет еще некоторое время, прежде чем этот кошмар действительно закончится.

В больнице нас ждет доктор Киллингтон с медицинскими картами Сильвер и пакетом лекарств, достаточно большим, чтобы его можно было держать двумя руками.

– Как вы знаете, кровоизлияние в мозг Сильвер было очень сильным. Это чудо, что мы смогли добраться до неё прежде, чем оно причинило какой-либо значительный ущерб. Существует вероятность, что она может время от времени страдать от судорог. Крайне важно, чтобы она наблюдалась в ближайшие месяцы. Если у нее еще будут припадки, то нам, вероятно, придется начать искать лекарства и для этого тоже.

Мы уже тысячу раз это обсуждали. Я слишком хорошо знаю, какие осложнения возникли из-за избиения Джейкобом Уивингом, когда он похитил и пытался убить ее в этой проклятой школе.

Макс спокойно слушает, покусывая ноготь большого пальца, пока доктор Киллингтон – ну что это за человек, не меняет такое имя, когда становится врачом, черт возьми? (прим. Фамилия Killington созвучна с killing to с англ. Убивать) – изучает дозировки и потенциально вредные взаимодействия всех лекарств, которые Сильвер придется принимать в течение следующих нескольких месяцев. Он держится поближе ко мне, с огромными глазами и нервничая, пока док проходит по реабилитационным упражнениям и физиотерапевтическим процедурам.

– Сейчас она прекрасно ходит сама, и это самое главное. – Доктор Киллингтон пытается закончить свое выступление на позитивной ноте. – Ее ребра прекрасно заживают. Вы едва ли можете сказать, что ее челюсть была сломана, и лучший пластический хирург в Вашингтоне позаботился о ее носе. Не осталось даже ни малейшего изгиба. Все остальное – шрам на подбородке и под правым глазом – вы будете удивлены, насколько хорошо они заживают. Через полгода она будет выглядеть, нормально. Внешне никто не сможет сказать, что она пережила нечто настолько ужасное. Психологически…

С той ночи в средней школе моя дочь вела себя тихо. Слишком тихо. Замкнуто. Она пыталась скрыть это, но травма прошлого года давила на нее сильнее, чем она хотела бы признать.

– Сеансы психотерапии очень помогут. Шаг за шагом, мистер Париси. По одному шагу за раз. О-о, доктор Ромера. У вас найдется минутка? Вы помните Кэмерона Париси, отца Сильвер? Он здесь, чтобы забрать ее и отвезти домой.

В коридоре останавливается высокая брюнетка в синем халате. Ей, наверное, лет тридцать. Красивая. Через плечо у нее перекинута сумка, в руке связка ключей, а на правом бедре она покачивает маленького мальчика. Мы уже встречались раньше, всего один раз, в ту ночь, когда Сильвер была госпитализирована. Как один из ведущих травматологов штата, доктор Слоан Ромера прибыла в три часа ночи, чтобы спасти жизнь моей дочери. Ей удалось остановить внутреннее кровотечение в груди Сильвер, чего не смогли бы сделать многие другие врачи. Эта женщина – герой в моих глазах.

– Ах да, мистер Париси, – говорит она, тепло улыбаясь. – Я рада, что Сильвер наконец-то выписывают. Трех недель на больничной койке достаточно, чтобы свести с ума любого.

Я пожимаю ей руку так, словно от этого зависит моя жизнь.

– Вы пришли проведать ее до того, как ее отпустят?

– Нет, к сожалению, меня вызвали по другому срочному делу. Там все не так радужно, как у Сильвер. Мать и сын. Автомобильная авария. Они рано вернулись домой из отпуска и… – доктор Ромера смотрит на Макса и хмурится; очевидно, она думает, что подробности происшествия слишком ужасны для таких юных ушей. – Как бы то ни было, было очень приятно снова увидеть вас, мистер Париси. Моя машина уже здесь, а до Сиэтла ехать еще долго. Мне лучше идти. – Ее взгляд останавливается на огромном парне, покрытом татуировками, прислонившемся к стене приемной и пристально наблюдающем за нами.

Он улыбается, когда видит Слоан, и задумчивое, мрачное выражение его лица мгновенно проясняется. Я прощаюсь с доктором, не в силах отвести глаз, когда она подходит к мужчине в кожаной куртке, который, очевидно, ее муж или бойфренд. Ребенок булькает, как сливная труба, когда громила берет маленького мальчика из рук доктора Ромеры и щекочет его.

– Жаль, что мы не можем убедить таких врачей, как Слоун, переехать на постоянное место жительства в наши маленькие города, – бормочет доктор Киллингтон. – Но она уже на верном пути к блестящей, очень славной карьере в этом городе. Даже самые большие деньги в мире не заставили бы ее отказаться от этой идеи. Поверьте мне, больничный совет уже сделал ей несколько довольно ошеломляющих предложений. Пойдемте. Наверное, нам стоит пойти и найти вашу дочь.

Сильвер

Я уже несколько недель не смотрюсь в зеркало. Снова и снова я говорю себе, что в этом просто нет необходимости. Алекс заперт, застрял за решеткой в грязной тюремной камере округа Грейс-Харбор, ожидая суда, так что какой смысл прилагать усилия? Но реальность – та ещё сука. Вы можете пытаться лгать себе до посинения, и, возможно, вам удастся убедить себя в чем-то внешне, но в глубине души вы всегда будете знать правду.

Моя правда такова: я не смотрюсь в зеркало, потому что чертовски боюсь того, что увижу в нем.

Джейк сделал из моего лица настоящее месиво. Сломанный нос, разбитая губа, раздробленная челюсть, не говоря уже о сломанной скуле. В течение нескольких дней после того, как меня доставили в больницу, люди входили в мою палату, и я должна была быстро реагировать, готовясь к тому моменту, когда они взглянут на мое избитое, распухшее, неузнаваемое лицо, и вздрогнут. Я могла бы справиться с болью, это было терпимо, учитывая все дополнительные специальные лекарства, которые врачи постоянно вводили в мой внутривенный катетер, но выражение их лиц... они пугали меня. Я была в ужасе от того, что больше не похожа на себя. И если я не похожа на обычную старую Сильвер, то как, черт возьми, я могу ожидать, что Алекс все еще будет испытывать ко мне влечение?

Это очень мелко. Глупо. Есть много более важных вещей, о которых нужно беспокоиться прямо сейчас, а именно, как мы сможем освободить Алекса от всех его обвинений без того, чтобы юридическая команда Калеба Уивинга что-то повесила на него, но я ничего не могу с этим поделать.

Если я переживу все это, и Алекс будет свободен... и я ему больше не буду нужна? Я не знаю, как, черт возьми, я собираюсь справиться с этим.

– Ладно, Сильвер. Перестань хмуриться, детка. Серьезно, все далеко не так плохо, как ты думаешь. Вот, возьми это. – Мама протягивает мне сложенный вдвое кусок туалетной бумаги, имитируя действие промокания губ, когда я беру его у нее. Она часто бывала здесь. Почти каждый день. Они с папой пришли к какому-то соглашению между собой, что означало, что они не будут сталкиваться друг с другом в больничных коридорах, но иногда это не срабатывало. Они оба должны были бы прийти за результатами одного из многочисленных тестов, которые были проведены на мне за последние три недели, и я отдаю им должное, что они не сделали его неловким или странным. Они были вежливы и внимательны друг к другу. Они даже смеялись вместе в коридоре три дня назад.

Их поведение может дать другим людям надежду на то, что они попытаются восстановить свои отношения, но сейчас я чувствую в них перемены. Там чего-то не хватает, и по тому, как они смотрят друг на друга, когда думают, что я сплю, они оба знают, что никогда не вернут это обратно.

– У меня есть три разных оттенка теней для век, если ты хочешь их использовать. Макияж восьмидесятых? – с надеждой спрашивает мама, поднимая палитру так, чтобы я могла ее видеть.

– Я не хочу выходить отсюда в таком виде, как будто это какое-то шоу на Хэллоуин. Немного подводки для глаз и немного туши – это все.