Текст книги "Реванш (ЛП)"

Автор книги: Калли Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Достаточно сказать, что я вежливо отклонил их щедрые приглашения. Их жены, возможно, и были горячими, но даже тогда я не был настолько глуп, чтобы участвовать в деятельности, которая, скорее всего, убьет меня на хрен.

Во второй и третий раз, когда я пришел сюда, я тащил ящики с пивом в клуб, потому что посетители выпили весь бар досуха. Я не могу решить, будет ли приход сюда с Сильвер сегодня вечером самой глупой вещью, которую я когда-либо делал в своей жизни, или это будет просто еще одна странная вещь, которую мы испытаем вместе, но я признаю, что есть чувство предвкушения, несущееся по моему телу, как поезд на рельсах, растущее все быстрее и быстрее по мере того, как мы движемся вниз по ступеням.

Я иду впереди нее, бросая взгляд в каждый темный угол главного бара клуба – привычка, которую приобрел в колонии для несовершеннолетних, а также в каждом приемном доме, куда я когда-либо ступал. Убедившись, что здесь нет ничего опасного, снова оглядываюсь, заставляя себя увидеть это место таким, каким Сильвер, должно быть, видит его прямо сейчас, в самый первый раз. Это место заполнено частично, а в некоторых случаях и полностью обнаженными телами. Судя по выражению лиц людей, в этом нет абсолютно ничего предосудительного. Группы людей собираются вокруг высоких столов, потягивая коктейли, смеясь и шутя друг с другом.

Естественно, здесь нет окон. Бар, идущий вдоль левой стены комнаты, освещен тонкими желтыми лампами и свечами, расставленными вдоль полок между полированными бутылками ликера. Остальная часть клуба купается в красном свете, отбрасывая чувственные тени на обнаженную плоть.

В дальнем конце бара: сцена вдвое больше обычного размера, на которой установлены три дополнительных стриптизерских шеста. Люди парами, а иногда по трое или четверо – сидят в кабинках, расположенных под углом к сцене, наблюдая, как черноволосая женщина с маленькими дьявольскими рожками на голове соблазнительно танцует на сцене. В руках она держит два больших веера из алых перьев, чтобы скрыть свое тело, стратегически переворачивая их и вращая, позволяя одному упасть только для того, чтобы сохранить свою скромность другим в последнюю секунду. Или почти сохранить свою скромность. Она обнажена, бледная кожа практически светится на сцене, веер прикрывает все, что может заставить ее покраснеть. За исключением того, что каждые несколько секунд или около того веер скользит или кокетливо опускается, и виден изгиб ее груди. Вспышка её соска. Верхушка ее бедер. И танцовщица не краснеет.

Я искоса смотрю на Сильвер. Наверху, в обычном баре, она видела и похуже. Стриптизерши там, наверху, полностью раздеваются, если к их ногам падает достаточно долларовых купюр. Но здесь все по-другому. В воздухе витает повышенное сексуальное напряжение. Мужчины и женщины на высоких стульях, развалившиеся в кабинках и прислонившиеся к стойке бара, пришли не только для того, чтобы насладиться зрелищем. Они пришли, чтобы найти какое-то свое собственное волнение. Установить с кем-то какую-то тайную, запретную связь, даже если эта связь возникает только тогда, когда они встречаются глазами с незнакомцем и между ними передается невысказанное послание.

Я раб своих желаний.

Я здесь для того, чтобы меня использовали.

Я здесь для того, чтобы меня трахнули.

Я здесь для того, чтобы доминировать.

Я люблю смотреть.

– Это абсолютное безумие, – говорит Сильвер.

Я наблюдаю, как ее взгляд скользит по сцене перед ней и останавливается на паре в темной кабинке рядом с танцовщицей бурлеска. Судя по всему, им уже под тридцать. Гладкие и подтянутые – из тех пар, которые имеют совместный фитнес-аккаунт в Instagram и носят футболки с надписью «Помощник тренера» на них. Женщина полностью обнажена, ее ноги раздвинуты, а парень, сидящий рядом с ней, гладит ее клитор, дразня и шепча ей что-то на ухо, пока она смотрит остекленевшими глазами на танцовщицу.

Мой член шевелится в штанах, уже становясь твердым. Но не из-за того, что мужчина ласкает свою женщину. А из-за короткой вспышки темного очарования, возникнувшей в глазах Сильвер. Она быстро берет себя в руки; я мог бы поверить, что мне это показалось, но ее дыхание слишком глубокое. Контролируемое. Зря она думает, что сможет скрыть от меня тот факт, что она возбуждена. Я слишком долго изучал ее. Я знаю каждую легкую, едва заметную перемену в ее настроении и знаю, куда она приведет ее.

Сильвер поворачивается ко мне, заговорщически улыбаясь. Мне кажется, она немного смущена.

– Здесь не так уж и плохо. Я представляла себе какую-то сумасшедшую массовую оргию или что-то в этом роде. Множество людей, занимающихся сексом на какой-то гигантской кровати.

Я ухмыляюсь, указывая на открытую, незначительную на вид дверь в стороне от сцены.

– Пройди туда, и это именно то, что ты найдешь.

Ее глаза становятся вдвое больше.

– Боже.

– Наряду с секс-качелями, стойками, маленькими отдельными комнатами и... Ну, просто не входи в эту дверь, если не готова увидеть какое-нибудь дерьмо.

Она судорожно сглатывает. Даже немного очаровательно, правда. Извращенная маленькая Dolcezza, она даже ещё не осознает, что она извращена. Она подобна бутону цветка, все лепестки которого завернуты и плотно обвиты вокруг себя, ожидая своего расцвета.

– Я думаю, мне нужно еще выпить, – говорит она, хватая меня за руку.

За барной стойкой сегодня руководят шоу Жасмин и Делайла. Они едва одеты, маленькие короткие шорты едва прикрывают их искусственно загорелые ягодицы, сиськи угрожают вывалиться из их бикини в любую секунду. Но они не выплеснутся наружу. Они фальшивые и едва ли даже подпрыгивают, когда девушки бегают взад и вперед по бару, обслуживая гостя за гостем.

Делайла видит, что я стою в конце бара, и расплывается в широкой улыбке. Она жестом показывает, что подойдет через секунду.

– У Блонди для тебя слишком большая улыбка. Предполагаю, что она хочет трахнуть тебя? – подразнивает Сильвер, прислонившись к стойке бара рядом со мной, многозначительно выгибая бровь.

– Так и есть, – холодно отвечаю я.

Сильвер выглядит одновременно испуганной и удивленной.

– Потрясающе. Теперь я противостою несостоявшейся порно звезде с идеальными зубами и гигантскими сиськами? Наверное, мне лучше проводить с тобой как можно больше времени, если это моя конкурентка.

– Это не так.

– Не порно звезда?

– Не твоя конкурентка, – уточняю я. – У тебя их вообще нет. – Я наклоняюсь к ней, наслаждаясь ароматом гардении, который ударяет мне в нос, когда я вдыхаю ее. – В этом здании нет ни одной женщины, о которой тебе стоило бы беспокоиться, Argento, – грохочу я. – Во всем мире нет ни одной женщины, о которой тебе бы стоило так думать.

– Да ладно тебе. – Она смеется. – Парни всегда хотят получить пропуск налево. Обычно они откладывают его для Джессики Альбы.

– К черту все это. – Я запускаю пальцы в ее волосы, наслаждаясь их густотой. Она поднимает глаза, бледно-голубые радужки устремляются на меня, и передо мной простирается будущее. В последнее время это происходит все чаще и чаще. Вопросы, которые раньше терзали меня каждый час, рикошетя в моей голове, как шальные пули, требующие ответов, все рассыпались в прах. Видите ли, они больше не нужны. Неопределенность, решения, которые нужно будет принять, выбор, который мне придется сделать... все они были улажены с приходом одного единственного человека в моей жизни: Сильвер.

Что бы ни случилось сейчас, что бы я ни сделал, Сильвер – это единственное, что действительно имеет значение в моей жизни.

– Ты глубоко укоренилась во мне. Ты – все, что мне нужно. – Каждое моё слово-правда.

Сильвер чувствует тяжесть правды в моем признании, я вижу это по ее лицу, но она все равно продолжает свою линию шутливого самоуничижения.

– Я уверена, что ты бы так не говорил, если бы Джессика Альба стояла на этой сцене и строила тебе глазки.

– Может мы уже перестанем говорить о Джессике Альба. Я понятия не имею, кто она такая, но она, черт возьми, не имеет значения. Ты – моё солнце, Сильвер. Ты – моя гравитация. Ты – воздух в моих гребаных легких. Я – спутник, пойманный в ловушку на твоей орбите, и я останусь здесь до конца времен. Мое лицо и мое немое, жалкое сердце всегда будут обращены к тебе.

Я не романтик по натуре и говорю все это не для того, чтобы попытаться польстить ей красивыми словами. Это просто признание беспомощного человека, покорившегося прекрасной судьбе.

Мы смотрим друг на друга так, словно оба падаем в пустоту вечности, и ни один из нас не может удержаться от падения.

– Господи Всемогущий, это дерьмо слишком эмоциональное для такой толпы, – говорит смеющийся голос.

Женский. Ясный. Пронзительный. С алабамским акцентом.

Делайла.

Связь между Сильвер и мной обрывается. Внезапно мы стоим в баре, и рядом блондинка, склонившаяся над лакированным деревом, скользящая наманикюренной рукой по моему голому предплечью.

– Алекс Моретти, я умоляла тебя прийти сюда и потусоваться со мной, но ты каждый раз меня игнорировал. Кто эта великолепная штучка, которую ты трахаешь глазами, и что еще более важно... ты планируешь поделиться ею?

Делайла вообще-то не бисексуалка. Девушки здесь будут флиртовать друг с другом все время, если они думают, что это заведет клиента. Я не клиент, и Сильвер не просто какая-то другая стриптизерша, но Делайла – изобретательная девушка. Она упрямо пытается затащить меня в постель уже по меньшей мере полгода. Я думаю, что теперь это стало для нее игрой, только потому, что я продолжаю говорить «нет». Более чем вероятно, что строить глазки Сильвер – это просто еще один дерьмовый подкат с ее стороны, бросание чего-то в стену, чтобы посмотреть, прилипнет ли оно.

Я убираю руку, нахожу ладонь Сильвер и переплетаю свои пальцы с ее.

– Прости, Лайла. Мы здесь проводим исследования для школьного проекта. У всех ли стриптизерш есть проблемы с отцами? Хочешь прокомментировать?

Я просто шучу. Я никогда не бываю жесток с девушками. Но она должна знать, что этого не будет. Делайла бросает игру, выпрямляясь в стойку «оцени все мои восхитительные изгибы», те самые изгибы, которые позволяют ей платить гребаную арендную плату, и откидывает голову, громко смеясь.

– Вот дерьмо, Моретти. И вау. Как я могу постоянно забывать, что ты все еще учишься в школе? Спасибо за отрезвляющий душ. Мне, наверное, нужна терапия, но я не могу бросить погоню за тобой, малолетка.

– В славном штате Вашингтон возраст согласия составляет шестнадцать лет, – напоминаю я ей. – Я не под запретом, просто не заинтересован. Это моя девушка, Сильвер.

– Да уж, напряженное соревнование взглядов выдало тот факт, что вы двое не просто трахаетесь. Девушка, да? Смелый ход, Алекс. Я очень впечатлена. Монти уже пытался трахнуть тебя, милая? – спрашивает она Сильвер. – Если попытается что-нибудь сделать, не пытайся его уговорить. Бей прямо по яйцам. Он ими уже почти ничего не чувствует, но это единственная версия «нет», которую он понимает.

Сильвер моргает. Ее лицо становится совершенно пустым. Занимает больше времени, чем нужно, чтобы все сложилось: любая шутка о парне, пытающемся навязать себя Сильвер, упадет, как свинцовый гребаный воздушный шар. Я сжимаю ее руку, качая головой.

– Она просто подшучивает над тобой. Монти даже не пристает к девочкам. Он весь такой деловой.

Делайла делает вид, что надувает губы, и театрально вздыхает.

– Честно говоря, я думаю, что он евнух. Я бы заподозрила, что он гей, но парни, которые танцуют здесь иногда, тоже набрасываются на него, и... – она быстро пожимает плечами, – ...ничего.

Сильвер на самом деле не знает, как себя вести. Это странная ситуация, обмен, который начался с сексуального предложения. Ее неловкость очевидна в том, как она заправляет волосы за ухо, а затем повторяет это движение менее чем через секунду. Беда в том, что Делайла – заноза в заднице. Она такая же наглая, как удар молотком по голове. Но она также очень жизнерадостна и по-настоящему милая. Сильвер, вероятно, чертовски долго решает, должна ли она ненавидеть эту женщину с первого взгляда или хочет пойти сплетничать с ней о мальчиках в ванной.

– Поскольку вы оба старшеклассники и здесь только для того, чтобы исследовать школьный проект, я, очевидно, не могу подавать вам алкоголь, – официально говорит она. – Но могу я предложить вам немного содовой? – Бутылка «Патрон Сильвер» (прим. Patron Silver – молодая бесцветная текила с цитрусовым ароматом и привкусом белого перца), которую Делайла держит в руках, совсем не похожа на газировку.

Я сдерживаю ухмылку, когда она наливает двойные порции в пару бокалов, стоящих перед нами. Когда я пытаюсь заплатить, она закатывает глаза, как будто я самое утомительное существо, которое она когда-либо встречала.

– Как думаешь, что это за место? Мы не берем с сотрудников плату за газировку. Убирайся отсюда к чертовой матери, пока ты меня по-настоящему не обидел.

Вместо этого я кладу ей на стойку двадцатку в качестве чаевых, мы забираем наши напитки, и я веду Сильвер к сцене. Место забито битком, так что все кабинки заняты. К счастью, прямо посреди этого безумия есть свободный столик. Сильвер сидит, не сводя глаз с темноволосой танцовщицы, на ее скулах горят два ярких пятна.

– Я не хочу быть таким человеком, но ничего не могу с собой поделать. Я должна спросить, – шипит она. – Со сколькими девушками ты здесь переспал?

– Внутри самого здания? Или ты имеешь в виду тех, кто здесь работает?

Сильвер ужасно справляется, сдерживая свой ужас. Мне трудно удержаться от смеха.

– Наверное, тех, кто здесь работает, – отвечает она.

– В таком случае – ни с одной.

Похоже, она мне не верит.

– Ладно. Я купилась. А сколько женщин ты трахнул в этом самом здании?

Черт, мои щеки просто убивают меня. Мне так чертовски хочется смеяться, что становится больно. Я не тороплюсь, делая вид, что считаю свои победы на обеих руках. Дважды. В конце концов я киваю, поворачиваюсь к ней лицом и говорю:

– Ни одну.

– Что?

– Я не собираюсь лгать. Было много возможностей в обоих вариантах. Но Монти не любит драмы. Он убьет меня, если я принесу её к его порогу. Я не настолько глуп, чтобы макать перо в чернила компании. И это определенно не то место, куда можно привести девушку, чтобы потрахаться. – Очевидно, это вопиющая ложь, поскольку именно так поступили сегодня вечером остальные люди, сидящие перед этой сценой.

Танцовщица бурлеска на своих высоких каблуках спускается по ступенькам со сцены в толпу перед нами, и люди вокруг нас дружно вздыхают. Ее веера все еще находятся в ее руках, прикрывая грудь, но теперь она более смелая с ними, позволяя своим рукам опускаться на секунду или две дольше, дразня ими по всему телу.

Сильвер отпивает из своего бокала, пряча лицо в бокале, но ее любопытство вьется, как дым от бушующего лесного пожара. Я наблюдаю, как она смотрит на танцовщицу поверх своей текилы. Ее дыхание учащается, когда женщина с черными, гладкими и прямыми волосами, выбрала парня из толпы и оседлала его колени, обхватив руками и ногами. Она на секунду прижимается к нему, накрашенные губы приоткрываются, веера падают, зажатые между их телами, и она наклоняется, в миллиметре от того, чтобы поцеловать его…

...но затем быстро поворачивается к женщине, сидящей рядом с парнем, очевидно, его жене, судя по мучительному выражению недоверия на ее лице, и хватает ее за шею, притягивая к себе в глубоком поцелуе.

– Срань господня, – шепчет Сильвер себе под нос.

Я делаю глоток, пряча лицо в бокале, стараясь не ухмыляться.

Сильвер толкает меня локтем в ребра.

– Не смейся. Все это для меня в новинку, – жалуется она.

– Ты восхитительно невинна для того, кто так любит трахаться, Argento. – Румянец поднимается вверх по ее шее. Ей нечего на это ответить, она знает, что я прав. Она ведет себя как маленькая школьница, к которой никогда раньше не прикасались.

– Тогда, наверное, тебе придется избавить меня от последних остатков невинности, Алессандро Моретти.

О, Сильвер! Сильвер, Сильвер, Сильвер. Похоже, она чувствует себя храброй. Но она понятия не имеет, каково мне будет сделать то, о чем она меня просит.

– Как насчет того, чтобы просто остаться здесь и посмотреть куда это штука нас приведет? Сначала посмотрим, насколько тебе комфортно.

Сильвер держит рот на замке. Шоу продолжается, становясь все более и более откровенным по мере продвижения ночи. Делайла посылает нам еще два напитка, и мы оба осушаем наши бокалы, наблюдая, как танцовщица бурлеска оставляет свои перья и все чувство скромности вместе с ними. Вскоре она уже стоит на коленях, через три столика от нас, с твердым членом парня во рту, отсасывая ему, а его жена ласкает пальцами её обнаженную киску.

Текила ударила мне в голову и в член. Я никогда не пытался поддерживать эрекцию, когда был пьян. Сегодня я тверже, чем кусок гребаной стальной арматуры, и это не из-за того, что делает танцовщица бурлеска. Это потому, что соски Сильвер напряжены под тонким материалом ее рубашки, и ее дыхание немного неровное. Она наслаждается тем, что происходит вокруг нас, очарованная видом такого количества обнаженной плоти. В конце концов, не только пара с танцовщицей, выбросила осторожность на ветер. Почти все пары вокруг нас сейчас либо целуются, ощупывая тела друг друга, либо просто трахаются.

Она поворачивается ко мне, утыкается лицом в мою шею, прячется.

– Алекс... – ее голос хрипит от нужды, и от этого звука у меня по спине пробегает дрожь во всем теле. Моя рука уже обнимает ее за талию. Я просовываю руку под ее рубашку, провожу пальцами по ее коже, рисуя маленькие круги на ее боку.

– Ммм? В чем дело, Argento? Ты немного... завелась?

– Нет. – Она тут же отрицает это, хотя сразу же после своего отрицания испускает тихий, задыхающийся вздох. – Я хочу...

– Хочешь быть голой. Хочешь, чтобы я был внутри тебя. Хочешь, чтобы мои руки касались твоей кожи.

Она снова вздыхает, и ее расстроенный вздох проносится мимо моего уха.

– Да. Думаю, да.

Я поднимаю руку вверх, мои пальцы прожигают дорожку по ее грудной клетке, пока я не достигаю кружевной чашечки ее лифчика. Она извивается рядом со мной, и я тихонько хихикаю.

– Ты думаешь... или знаешь, Сильвер? Я ничего не могу поделать с неопределенностью.

– Я… я знаю. – Я официально впечатлен. Никогда не думал, что она будет такой храброй или такой извращенной, если уж на то пошло. Я поднимаюсь на ноги, протягиваю ей руку, и она смотрит на меня со смущением в глазах. – Что? Мы уже уходим?

– Нет, Dolcezza. Я собираюсь дать тебе то, что тебе было нужно с тех пор, как мы сюда пришли. Давай. Пойдем со мной.

Она не задает лишних вопросов. Даже когда я веду ее через массу извивающихся тел перед сценой и тащу нас в направлении двери, ведущей в задние комнаты. Одному Богу известно, какие мысли проносятся у нее в голове. Она следует за мной вплотную, широко раскрыв глаза, пока я веду ее по длинному коридору, минуя многочисленные открытые двери в большое, открытое пространство, которое было оборудовано по меньшей мере десятью двуспальными кроватями.

По сравнению с тем, что происходит здесь, публика на сцене выглядит совсем ручной. На одной из кроватей три пары объединили свои усилия, поглаживая и касаясь обнаженных тел друг друга. Женщина с тяжелыми, раскачивающимися, натуральными сиськами подпрыгивает вверх и вниз на парне, с которым, как я предполагаю, она не приехала сюда сегодня вечером, в то время как другой парень, лежа на спине, наблюдает за ними, яростно поглаживая рукой вверх и вниз свой член. Две женщины целуются, облизывая языком рот и шею друг друга, в то время как другая женщина задыхается и стонет у перил, прикрепленных к стене, пока её трахает сзади третий парень.

На каждой кровати происходит подобное развращенное приключение, люди сплетаются, облизывают, сосут и трахаются.

Сильвер ошеломленно оглядывает комнату, ее рот приоткрыт, кончик ее идеального розового язычка высовывается наружу, чтобы облизать губы, когда она осматривает наше новое, очень необычное окружение.

Я убираю ее волосы назад через плечо, наклоняясь к ней так, чтобы я мог грубо зарычать ей в ухо.

– Как насчет этого? Это то, чего ты хочешь, Argento? Или нам лучше развернуться и вернуться наверх?

Черный свет, отбрасываемый лампочками над головой, заставляет ее зубы и белки глаз светиться зеленым, когда она встречается со мной взглядом.

– Я хочу попробовать. Я хочу увидеть, каково это... быть под наблюдением.

Рычание усиливается в глубине моего горла. Она выглядит такой чертовски невинной. Такой чертовски восхитительной и неискушенной. Ненавижу, что я не хороший человек. Я должен был бы забрать ее отсюда и немедленно увезти отсюда, но это не то, что я собираюсь сделать. Ее светлые глаза полны решимости, а это значит, что она хочет этого. Сильвер разозлится, если я ей откажу. И, черт бы меня побрал, я не настолько силен, чтобы сегодня ошибиться на стороне здравомыслия. Я уже представляю себе, как она оседлает меня, вытрахает все дерьмо из меня на кровати справа от нас, и я хочу этого больше, чем быть хорошим.

Я притягиваю ее к себе, прижимаясь своим ртом к ее губам, и мягкость ее губ, прижатых к моим, вызывает у меня напряженный стон. Это не может быть реально. Как это может быть? У меня большой опыт во многих вещах. Я уже трахался с девушками. Я трахал взрослых женщин, которые просили меня сделать некоторые довольно странные вещи, но я никогда не делал вот этого ни с кем. Я поражен тем, что делаю это с девушкой, в которую я так чертовски сильно влюбился, даже если это не самая лучшая идея в мире.

Я собираюсь сделать это медленно. Я буду следить за тем, чтобы ей было удобно на каждом шагу. Если она будет не уверена даже на секунду…

Эта мысль обрывается, когда Сильвер отстраняется, останавливая поцелуй, и срывает рубашку через голову.

Бл*дь. Ладно. Не похоже, что она хочет сделать все медленно.

Я отступаю назад, наполовину забавляясь, наполовину сходя с ума от похоти, когда Сильвер расстегивает джинсы и спускает их вниз по бедрам. Она останавливается только тогда, когда оказывается в нижнем белье, и тянется назад, чтобы расстегнуть лифчик.

– И в чем дело? – спрашивает она, вызывающе глядя мне в лицо. – Ты что, совсем застеснялся, Алессандро Моретти?

Я чувствую, как моя губа выпячивается, и я рычу. Я не узнаю себя прямо сейчас, и уж точно не узнаю Сильвер.

– Ты чертовски великолепна, – бормочу я.

Мои руки дергаются, отчаянно желая ощутить под собой мягкий, гладкий шелк ее кожи. Боже, я хочу заставить ее дрожать и извиваться. Я хочу услышать ее задыхающиеся крики громче, чем у всех остальных девушек в этой комнате. Моя кожаная куртка медленно снимается. Я бросаю её к своим ногам, не заботясь о том, что она потеряется или будет украдена. Следом идет моя футболка, потом брюки. Сильвер тихо смеется, пытаясь снова снять лифчик, но я яростно хватаю ее за запястья и качаю головой.

– Не прикасайся к себе. Это мое право – раздеть тебя догола, Argento.

Ее голова запрокидывается назад, и я нападаю на нее, как зимняя буря. Я почти разрываю кружево на ее лифчике, когда срываю его с нее. Она задыхается, пальцы впиваются в мою спину, когда я падаю на колени и стягиваю трусики вниз по ее телу, выставляя ее на всеобщее обозрение. Двумя секундами позже она отрывается от земли, и я несу ее, бросая на пустую кровать позади нас.

На нас смотрят глаза, наблюдают за нами, наслаждаются нашей молодой, совершенной плотью, и это, кажется, сводит Сильвер с ума. Она выгибает спину над кроватью, поворачивает голову набок, наблюдая, как парочка на кровати рядом с нами трахается.

– Алекс... Алекс… – мое имя вырывается из нее шепотом, как молитва. – Боже, Алекс, пожалуйста.

Она повинуется мне, когда я раздвигаю ее ноги; моя храбрая маленькая Argento, беззастенчиво раздвигающая свои ноги передо мной, открываясь мне перед тридцатью другими людьми в комнате. Она чертовски красива, как ночная орхидея в полном цвету. Я кладу ладонь на свой член, располагаясь между ее ног, чувствуя тепло и тяжесть чужих глаз на своей спине.

Я втираю кончик своего члена в киску Сильвер, надавливая на ее клитор, и она наклоняет свои бедра ко мне, лихорадочно мотая головой.

– Нет. Нет. Просто... просто трахни меня, Алекс. Пожалуйста. Боже, ты мне так чертовски нужен. Ну пожалуйста!

Я чертовски люблю прелюдии. Я люблю это больше, чем настоящий секс большую часть времени, но сейчас мы так далеко от всего этого.

Я стискиваю зубы, когда вталкиваю член в неё, давая ей то, что ей нужно. Она такая тесная вокруг меня, такая горячая и влажная, как никогда раньше. Я не прекращаю вонзаться в нее, пока не оказываюсь по самые яйца, и даже тогда она изгибается, вращая бедрами, прося меня о большем. Падая на нее, я качаюсь вперед, шипя, когда она протягивает руку и хватает меня за волосы, сильно дергая.

– Сильнее, Алекс. Пожалуйста. Еще сильнее!

Я готов услужить, раз уж она так любезно просит.

Ее ногти глубоко вонзаются мне в спину, заставляя громко ругаться, и мой разум становится пустым. Я больше не осознаю, что движет мной, но все равно отвечаю на его зов, вгоняя себя в нее снова и снова, так сильно, что чувствую, как ее тело двигается при каждом толчке.

Я люблю эту девушку. Я люблю ее больше, чем могу себе представить, вот почему я кусаю ее, когда она умоляет меня впиться зубами в ее кожу. Я сжимаю свою руку вокруг ее горла, когда она тянет меня за руки. Я делаю все, что она мне велит, невзирая на то, что это слишком много. Слишком жестко. Слишком необузданно. Слишком грубо и безумно.

Когда она кончает подо мной, исступленная, скользкая от нашего пота, мне все равно, что я разорвал ее кожу своей любовью и снова заставил ее истекать кровью. Это не имеет значения, потому что Сильвер Париси расслаблена и ошеломлена от своего удовольствия, а мое тело онемело от моего собственного.

Только когда мы одеваемся и выходим из подвала клуба, мы оба замечаем Джейкоба Уивинга, прислонившегося к стене у выхода, с уродливой ухмылкой на лице.

Глава 23.

Сильвер

День Благодарения приходит и уходит. Папа снова приглашает Алекса погостить, впервые после шторма, и я пытаюсь сделать вид, что не замечаю, что Макса и мамы здесь нет. Как у семьи, у нас есть так много дурацких праздничных традиций, которые все бессмысленны без мамы и Макса. Моя мать никогда бы не позволила Алексу спать в доме, даже в комнате для гостей, а мой брат был настоящим маленьким монстром, когда я видела его в последний раз, поэтому я стараюсь использовать ситуацию наилучшим образом.

Джеки отказывает Алексу увидеться с Беном до того, как они отправятся на Гавайи. Он не упоминает об этом, но я знаю, что это играет в его голове, когда мы втроем бродим по большому старому дому, готовя удивительно съедобный обед на День Благодарения и разделяя его между нами. Папа отпускает действительно ужасные шутки, которые заставляют нас стонать. Ниппер объедается индейкой и даже позволяет нам погладить его раздутый животик, пока переваривает свой обед. Он засыпает на Алексе ровно в семь тридцать каждую ночь.

По утрам папа и Алекс делают что-то действительно странное. Они начинают бегать вместе. Еще более странно, что они проводят час после пробежки запертыми в гараже вместе, ударяя боксерскую грушу, которой папа не пользовался с тех пор, как... ну, никогда. Это дает мне уйму времени, чтобы писать музыку и делать все мои школьные дела, но я не могу тусоваться с Алексом до полудня, когда он, наконец, переодевает свою промокшую от пота одежду и принимает душ.

Когда я впервые встретила Алекса, я, естественно, очень беспокоилась о том, как мой отец собирается принять сильно татуированного, ездящего на мотоцикле плохого мальчика, вторгающегося в мою жизнь и претендующего на каждый момент моего бодрствования. Оказывается, я должна была больше волноваться о том, что папа украдет у меня Алекса. У них даже, кажется, есть свои собственные секреты и личные шутки, все они замаскированы под коварные издевки.

В среду после Дня Благодарения Алекс удивляет меня, прокрадываясь в душ в моей ванной комнате... пока я там нахожусь. Он жестко трахает меня, прижав к кафелю, его рука твердая и требовательная, рот горячий и влажный на моей коже, и когда он кончает, он ревет так громко, что папа хлопает входной дверью и выходит из дома.

Алекс неохотно говорит, что после этого ему придется вернуться в трейлер. У него рабочие смены в баре и есть другие таинственные вещи, о которых он должен позаботиться в течение следующих двух дней, которые будут монополизировать большую часть его времени. Он не говорит мне, что он задумал, но кажется взволнованным. Напряженным. Мне кажется, что наступил конец света, когда я целую его на пороге дома, дуясь, потому что не смогу увидеть его еще три дня.

Он смеется над моим надутыми губами и чрезмерно жалуется, но именно он изо всех сил пытается отпустить мою руку, когда уходит по подъездной дорожке.

Папа делает мне одолжение и не упоминает тот факт, что он определенно слышал, как мы занимались сексом, когда приходит домой. Он также ничего не говорит о том, что Алекс пропал. Два дня спустя, в пятницу вечером, он стоит в дверях моей спальни с тяжелой черной сумкой в руке и немного мрачным лицом.

– Мне надо ненадолго выйти, малышка, – говорит он, прислоняясь к дверному косяку. – Я заказал для тебя немного китайской еды. Курицу в апельсиновом соусе. Будет здесь примерно через полчаса. Наверное, я вернусь очень поздно. Не нужно ждать меня.

Я засовываю листок бумаги внутрь книги, которую читаю, отмечая место на котором остановилась, а затем откладываю её, подозрительно глядя на него. Черные джинсы. Черная футболка. Черная куртка.

– Боже, папа, – стону я. – Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься одеваться как Алекс. Это здорово, что вы, ребята, сблизились и все такое, но это немного смешно, тебе не кажется?

Глаза отца расширяются, голова склоняется набок.

– Я не могу поверить, что мой собственный ребенок может быть таким зловредным, – театрально говорит он. – Самое последнее, что я когда-либо сделаю, это буду подражать твоему задумчивому, сварливому парню. Черный – это классический образ, Сильвер. Ты никогда не ошибешься с черным цветом. Особенно если речь идет о тайных встречах.

– Нет! Папа! Ты идешь на свидание?

– Нет-нет. Боже, нет. Не бери в голову. Наверное, мне не следовало этого говорить. Мне нужно идти, иначе я опоздаю. Не забудь прислушаться к дверному звонку, ладно?

– Папа?

Он уже повернулся, чтобы уйти, бросая мне через плечо свои слова, когда выходил обратно на лестничную площадку, но в ту же секунду, как я произнесла его имя, он остановился.