Текст книги "Эти Чудовищные Узы (ЛП)"

Автор книги: К. В. Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9

Хэллоуин, год назад

– Куда мы идем?

Люцифер все еще ведет меня через лес, и на этот раз его рука по-хозяйски обхватывает мои плечи. Он не разговаривал со мной с тех пор, как прижал меня к дереву, и я не хотела говорить.

Но теперь я хочу знать.

Потому что мой план исчезает из виду. Адреналин бурлит во мне, и хотя я думаю, что должна быть в ужасе, хотя я думаю, что мне нужно бежать, я не хочу этого. Я хочу посмотреть, куда это меня заведёт.

– Увидишь, – говорит Люцифер. Его ответ на каждый вопрос, который я задавала сегодня.

– Я хочу знать сейчас, – отвечаю я.

Он перестает идти, поворачивается ко мне, глаза сужены.

– Мы опоздаем на Смерть Любовника. Ты пропустишь Клятву Смерти. А это то, что ты не можешь пропустить, если не хочешь умереть.

Я нервно смеюсь.

– Ну, забавно, что ты об этом заговорил…

Он берет мой подбородок в руку и наклоняет мою голову так, чтобы мой взгляд был направлен на него.

– Я знаю, что ты планировала сделать, – говорит он, его голос низкий и сердитый. Его глаза скользят по моему телу, к пистолету. Его руки следуют за ним, и он вынимает его из кобуры.

Я тянусь за ним, но его рука скользит по моему подбородку, по шее. Он качает головой.

– Не надо, – предупреждает он меня.

Он бросает пистолет. Я слышу, как он приземляется, мягко, на некотором расстоянии.

– Какого хрена? – шиплю я на него, пытаясь уследить за его прицелом в темноте. Но это бесполезно. Он может быть где угодно.

– Ты не умрешь сегодня, Лилит, по крайней мере, не от своей руки. Я хочу, чтобы ты перестала задавать вопросы. Я хочу, чтобы ты заткнулась, ясно?

Моя рука поднимается, и я даю ему пощечину.

Я бью его так сильно, что, клянусь Богом, звук моей ладони по его лицу эхом разносится по лесу. Я вижу пятно краски его скелета, но в остальном он даже не шелохнулся. Моя рука, наверное, болит больше, чем его лицо, что бесит меня еще больше.

Он улыбается мне. Холодно. Злобно.

А потом он сбивает меня на землю, пихает меня и падает вместе со мной.

Его тело прижато ко мне, одна рука лежит на моей груди.

– Насилие, это не выход, Лилит, – шепчет он мне на ухо, еще сильнее прижимаясь ко мне. Его рот касается моей шеи, а затем он впивается в меня зубами.

Я открываю рот, чтобы закричать на него, но он закрывает мне губы рукой. Моя шея горит, и я готова поклясться, что он взял кровь.

Его губы находят путь к моим, и он шевелит пальцами. Я чувствую его вкус, когда открываю для него рот.

Железо.

Моя собственная кровь.

Но я целую его в ответ. Я не знаю, почему, но я целую.

Его язык исследует мой рот, мои зубы, мой собственный язык. И когда мы оба почти задыхаемся, он отстраняется, его глаза ищут мои.

– Мы не можем это пропустить, – грубо говорит он, вставая на ноги и поднимая меня на ноги. – Прекрати пытаться сопротивляться мне.

И, черт возьми, я сопротивляюсь.

Я наконец-то понимаю, где мы находимся, когда уже чертовски поздно поворачивать назад.

Заброшенное, чудовищное кирпичное здание, осыпающиеся камни и дверь, которую выбивали слишком много раз. Заросшая парковка и огороженный участок, расположенный на фоне реки Рэйвен.

Бывшая психиатрическая больница «Рэйвен Шорз». Сейчас заброшена в пользу менее жуткого места.

Но сегодня я с Люцифером нахожусь в этом жутком месте, и мы здесь не одни.

За дверью выстроилась очередь людей, свисающих с петель, и я вижу, что на страже у двери стоят четверо парней со скрещенными руками, которые с каменным выражением лица наблюдают за толпой людей с вечеринки.

Должно быть, это Несвятые, потому что среди них я вижу Атласа.

Все они нервирующе привлекательны, даже в темноте. Никто из них не одет, но за исключением одного парня в белой майке с татуировками вдоль и поперек, все они одеты в темную одежду.

Я вижу Риа, тоже недалеко от входа, ее взгляд прикован к парню в белой майке.

Но взгляды неизвестных проходят по головам толпы за дверью психушки, а затем все поворачиваются к нам.

Тишина пронизывает несколько десятков человек.

Они наблюдают за нами.

Вернее, скорее всего, они наблюдают за Люцифером, а я случайно оказалась в поле их зрения.

Люцифер, со своей стороны, продолжает тянуть меня вперед, и толпа, чудесным образом, расступается. Как будто Люцифер пересекает чертово Красное море или что-то в этом роде.

У Рии перехватывает дыхание, когда я подхожу к ней, и я улыбаюсь ей. Она улыбается в ответ, и я рада, что ее лицо по крайней мере дружелюбно. Люцифер тянет меня вверх по ступенькам, запихивает меня за собой и остальными ребятами.

Никто из них не оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

Я замечаю, что Джеремайи здесь нет.

– Где Джей? – тихо спрашивает парень в белой майке. Люди под ступеньками снова начинают говорить и смеяться. В воздухе над их головами образуется облако пара.

– Не придет, – говорит Люцифер. С таким тоном не поспоришь, и никто не осмеливается. – Вы взяли своих девушек? – спрашивает он у парней.

Атлас фыркает.

– У нас они есть. Просто они еще не знают об этом.

– Тогда пойдемте. Скоро будет одиннадцать, – Люцифер поворачивается и хватает меня за запястье, чтобы потянуть в здание.

– Люци, – зовет один из парней. Он самый крупный из них, твердые мышцы под темной рубашкой, которая натянута на его груди. У него бритая голова, темные глаза. И прямо сейчас эти глаза смотрят на меня. – Будь осторожен с этим. Джеремайя не мог оторвать от нее глаз. Вероятно, на это есть причина.

Люцифер пристально смотрит на этого парня.

– Отстань, Кейн, – говорит Атлас с улыбкой. – Джеремайя, это трах.

Но Люцифер снова смотрит на меня.

– Ты его знаешь? – спрашивает он меня. – Джеремайю?

Теперь все пятеро смотрят на меня. Я чувствую себя… в ловушке. Я качаю головой, не решаясь заговорить.

– Ты доверяешь ей? – спрашивает парень по имени Кейн.

Тот, что в белой майке, оборачивается, его глаза сузились на меня. Я вижу, что на боку его лица, возле голубых глаз, вытатуирован перевернутый крест.

– Я доверяю ей, – говорит он добровольно. – Она слишком маленькая, чтобы трахнуть нас, – он смотрит на меня.

Люцифер поворачивает голову и смотрит на него.

– Держи свой поганый рот на замке о ней, Мейхем, если не хочешь, чтобы я сшил твои губы вместе, когда ты будешь спать сегодня ночью.

Затем он поворачивается и тянет меня через дверь.

Мои глаза расширяются, когда мы оказываемся в том месте, которое раньше было фойе. Оно с высокими потолками, и в стене висят чертовы факелы, как будто мы в средневековье или в каком-то дерьме. Факелы.

И для разрушающегося здания, внутри не так уж и плохо.

Еще один пластиковый столик заставлен напитками, и Люцифер отпускает мою руку, пока идет к одному из них, переворачивает два черных стакана, зачерпывает лед и наливает водку. Через едва прикрытую дверь я слышу, как один из Несвятых разговаривает, называя имена.

И я слышу имя Риа, в паре с Мейхемом.

Боже, помоги ей.

Люцифер пихает напиток мне в руку.

– Ты готова? – спрашивает он меня.

Я качаю головой, но делаю глоток водки.

– Нет, – честно отвечаю я, скорчив гримасу. Она уже даже не так сильно жжет. На вкус она приятная, а это значит, что я пьянее, чем чувствую.

Люцифер не смеется. Или улыбается.

– Хороший ответ, – он опрокидывает свой стакан обратно и допивает ее за несколько секунд. Прежде чем я успеваю что-то сказать по этому поводу, четверо других парней заходят внутрь, за ними следуют четыре девушки.

– Время для Клятвы Смерти, – говорит Атлас с ухмылкой. Он проверяет черные часы на своем запястье. Череп на его футболке загорается в свете факела, и кажется, что он почти морфирует, жутко и нервно. Я пью еще, позволяя водке сжечь мой страх.

Я вижу Рию, и она подходит и встает рядом со мной. По какой-то причине это заставляет парней посмотреть в нашу сторону. Но я не обращаю на них внимания и переплетаю свою руку с рукой Рии. Потому что это дерьмо странное и, вероятно, будет еще более странным.

– Не стоит сближаться, девочки, – говорит глубокий голос. Он исходит от парня, который ниже остальных, но строен, и все равно выше меня и остальных четырех девушек. У него темно-коричневая кожа.

Все девушки обхватывают себя руками, но на их красивых лицах улыбки.

– Скоро вас разлучат, – говорит тот же парень.

И конечно, Люцифер выхватывает напиток из моей руки и тянет меня к себе, подальше от Рии, которая смотрит на меня расширенными глазами. Я смотрю рядом с собой и понимаю, что я единственная девушка, стоящая у столика с напитками. Остальные все еще толпятся вокруг двери, Риа в центре, а остальные парни по обе стороны от меня.

– Так не пойдет, Люцифер, – говорит парень с глубоким голосом. – Поставь ее к остальным, – он кивает девушкам. – Встань на колени.

Я напрягаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Рука Люцифера сжимает мою руку так сильно, что мне приходится прикусить язык, чтобы не закричать от боли в костях, но я не кричу. Я смотрю на парня с глубоким голосом.

– Прости? – я плюю на парня, мой гнев едва сдерживается. Сначала Люцифер испортил мой план покончить с собой, потом меня чуть не похитили на карусели, а теперь эти гребаные идиоты хотят поставить нас на колени.

Девочки молчат.

Все молчат.

Но парень держит мой взгляд, и на его губах появляется медленная улыбка.

– Лилит? – спрашивает он, как будто знает. Люцифер, должно быть, сказал ему. – Ты явно не представляешь, как здесь все устроено, так что я тебя просвещу, – он нарушает строй, и Люцифер снова сжимает мою руку.

– Эзра, – рычит он, это имя – предупреждение.

Ах. Недостающая часть шестерки.

Эзра игнорирует Люцифера и встает передо мной, скрестив руки.

– Ты не имеешь права задавать вопросы, Лилит, – я чувствую жар его тела перед собой, а Люцифер рядом со мной. – Сейчас не та ночь для этого. Я не знаю, как Люцифер нашел тебя, – его глаза переходят на Люцифера рядом со мной, – но сейчас уже слишком поздно, чтобы ты могла повернуть назад.

– Эзра, – снова говорит Люцифер. – Назад, блядь.

Эзра смеется. И он не отступает. Вместо этого он подходит ближе, его грудь почти касается моих плеч.

– Возможно, тебе придется убить ее, когда все это закончится, Люци, ты ведь знаешь это, не так ли? – несмотря на то, что он адресует вопрос Люциферу, он не сводит с меня взгляда.

Я смотрю на Люцифера. Конечно, этот парень шутит. Конечно, это шутка. Я отправилась в этот вечер с намерением покончить с собой. И теперь я боюсь этого болвана?

Но на самом деле он не похож на болвана. С темными волосами, темно-зелеными глазами и наклоненной набок головой, когда он смотрит на меня, он выглядит смертельно серьезным. Как будто он действительно может убить меня до того, как закончится эта ночь.

Прежде чем я успеваю придумать ответ, Люцифер оттаскивает меня за спину и подходит к лицу Эзры.

– Отойди. Блядь. Назад.

Эзра смотрит на него минуту, стиснув челюсти, а потом делает это. Он отступает. И он поворачивается к девушкам и рычит: – На колени, – снова. – Люцифер, – его глаза переходят на него. – Собери свое дерьмо.

Люцифер поворачивается ко мне.

– Это займет всего минуту, – шепчет он. И затем, прежде чем я успеваю спросить, о чем он, черт возьми, говорит, он толкает меня в линию с девушками.

Которые стоят на коленях.

Он отступает назад.

Я оглядываюсь, качая головой.

– Я не собираюсь повторять тебе это снова, – рычит мне Эзра.

Риа, стоящая на коленях рядом со мной, ловит мой взгляд.

– Давай, Лилит, – шепчет она с ухмылкой.

Я смотрю на них с открытым ртом, когда Люцифер нарушает строй, выходит вперед и толкает меня вниз, его нога обхватывает сзади мое собственное колено, прижимая меня к каменному полу.

Я поворачиваю голову и смотрю на него, униженная.

– Что это, блядь, было…

Я пытаюсь плюнуть в него, но он засовывает три пальца мне в рот. И я тут же сильно прикусываю.

Он даже не хмурится.

Он встает передо мной на колени и засовывает пальцы мне в рот, в горло, пока я не задыхаюсь.

Другой рукой он притягивает меня ближе, его пальцы впиваются в мое плечо.

– Прекрати говорить, – шепчет он. Пальцы в моем рту надавливают еще сильнее, щекоча язычок. Я снова задыхаюсь, а парни все смеются. Мое лицо горит.

– Замолчи, или тебе будет намного хуже, Лилит.

Я снова задыхаюсь, и мой желудок сжимается. Я не помню, когда в последний раз ела, но я много выпила. Голова кружится, и даже уши горят. Мои колени болят о цемент, но я не могу встать, пока Люцифер проводит пальцами по моему горлу и держится за мое плечо.

– Ты понимаешь? – спрашивает он меня.

Я киваю.

Он вынимает свои пальцы из моего рта, затем встает на ноги и смотрит на меня, прежде чем присоединиться к остальным Несвятым.

Эзра снова начинает говорить. Его это забавляет.

– Клятва Смерти приходит перед Смертью Любовника. Это суть Смерти Любовника. Он достает из заднего кармана чертов нож.

Я хочу подняться на ноги, но девушка по другую сторону от меня с длинными рыжими волосами качает головой, ее взгляд встречается с моим. Неохотно я остаюсь на месте.

Эзра подходит к рыжеволосой девушке, смотрит на нее сверху вниз, нож в его руках. Если он поднимет нож на нее, я встану. Я надеру ему по зад. Мне плевать, что он вдвое больше меня.

Но когда он поднимает нож, он поднимает свою рубашку. Я отшатываюсь назад, в замешательстве. И тут я вижу татуировку в виде черепа на левой стороне его пресса. Черное и серое, из одного глаза черепа валит дым, на другом глазу вырезана буква – U.

Я вижу, что Люцифер наблюдает за мной. Кажется, все затаили дыхание.

Что это за дерьмо?

Эзра прижимает лезвие к своей коже, над татуировкой. И так близко, я вижу, что он действительно собирается это сделать. Он собирается порезать себя. Я знаю, потому что через рот татуировки черепа проходят бледно-белые шрамы. Рядом со шрамом он режет ножом свою кожу. Он продолжает, пока не достигает длины других шрамов, почти шесть дюймов.

У меня глаза вылезают из головы.

Какого хрена.

Я смотрю на Люцифера. Он все еще смотрит на меня. Я смотрю на Рию. Ее глаза тоже расширены, а ее смуглая кожа стала бледнее. Ладно, по крайней мере, я здесь не одна.

Эзра протягивает клинок, полный его крови, рыжей.

Мой желудок вздрагивает.

Рыжая выглядит растерянной, ее брови сходятся вместе.

– Открой рот, – приказывает ей Эзра.

Не делай этого, думаю я. Но я не могу найти слов, чтобы сказать это.

Она открывает рот, высовывает язык. Эзра проводит по нему плоским краем лезвия, и хотя я хочу этого, я не могу отвести взгляд. Я не могу даже моргнуть.

Эзра улыбается, потом берет ее за затылок, отодвигает нож и прижимает ее рот к своей кровоточащей ране.

Она нерешительно слизывает кровь. Эзра почти стонет, а она становится все увереннее в своих способностях сосать кровь.

Я понимаю, что за дверью у меня за спиной, вероятно, все еще тусуются посетители вечеринки, гадая, что станет с пятью девушками, которые зашли внутрь. Я знаю, что если я закричу очень громко, они меня услышат.

Может быть, кто-то из них вызовет полицию.

А может, никто не позвонит.

И именно этот страх держит мой рот закрытым. Я думаю о том, что, возможно, эти посетители вечеринки знают, что здесь происходит.

Когда я заставляю себя посмотреть в сторону, Люцифер стоит надо мной, и у него тоже нож. Я замечаю, что все Несвятые стоят над своими девушками. Я смотрю на протянутую ко мне руку Люцифера. Ладно, может быть, не все могут пить кровь Несвятых…

Рядом со мной рыжая все еще пьет кровь, и Эзра снова стонет.

Я хочу выбраться отсюда. Я беру Люцифера за руку, и он поднимает меня на ноги. Я продолжаю следить за ножом. К счастью, он убирает его в задний карман.

Эзра выходит из своего транса достаточно надолго, чтобы пробормотать всем ребятам: – Ничего не случится, пока не выйдет кровь.

Люцифер кивает, а затем ведет меня по коридору, отвлекая от всего того, что происходит у меня за спиной.

Единственное, что я могу спросить, это: – Почему мы должны были встать на колени?

Он смотрит на меня, уголки его рта приподнимаются в улыбке.

– Подчинение, – мурлычет он.

Я останавливаюсь, когда мы подходим к концу коридора и закрытой металлической двери.

Я вырываюсь из его рук.

– Люцифер…

Он смотрит на меня, засунув руки в карманы. Он качает головой.

– Да, Лилит?

– Что сейчас происходит? Что это за дерьмо?

Он делает шаг ближе ко мне, хмурясь.

– Мы с друзьями, – начинает он, – увлекаемся всякой странной ерундой.

Я не знаю, что на это ответить, кроме

– Я знаю.

Он обхватывает рукой мою шею и нежно притягивает меня к себе.

– Не убегай, Лилит, – шепчет он мне на ухо.

Я не знаю, почему я задаю свой следующий вопрос. Может быть, это из-за водки. Может быть, дело в роме, который я выпила перед тем, как покинуть квартиру. Может быть, потому что я нахожусь в психиатрической клинике и чувствую себя так, будто потеряла свой чертов разум.

– Это твой ребенок? – пробурчала я, желая, чтобы мой голос не дрожал, когда я произношу эти слова. Хотелось бы, чтобы мне было наплевать. Зная, что мне должно быть наплевать. Почему это имеет значение? Здесь происходят гораздо более хреновые вещи.

Он отстраняется, и я смотрю на жилку на его шее, смотрю, как он сглатывает. Он все еще держит мою шею в своей руке, но он оставляет между нами некоторое пространство.

Он прикусывает губу, и я не могу отвести взгляд от его рта. Возможно, я действительно начинаю верить, что он действительно сам дьявол. Потому что в этот момент мне все равно, что будет дальше. Не думаю, что я снова попытаюсь уйти.

– Я не знаю, – наконец отвечает он мне.

Я понимаю, что затаила дыхание. Теперь я выдыхаю и хмурюсь, но не могу заставить себя задать следующий вопрос.

Он качает головой, выпрямляется, но продолжает крепко держать меня. Его бровь нахмурилась, локон упал на один блестящий голубой глаз.

Внизу, в коридоре, в той стороне, откуда мы пришли, стонет девушка.

– Я не знаю, – повторяет он. Он кладет вторую руку мне на талию, его пальцы впиваются в ткань моего комбинезона и щиплют кожу. Он притягивает меня к себе, и я ловлю себя на его груди, сплетя пальцы.

– Что, если это так, Лилит? – спрашивает он, его голос хриплый. Я чувствую запах, из которого он, кажется, сделан: Сигареты и хвоя. Я наслаждаюсь им. Я никогда не курила, меня никогда не тянуло к курильщикам. Я понятия не имею, насколько вредна его привычка, но сейчас мне все равно. Жизнь коротка. Моя должна была быть особенно короткой, девятнадцать лет впустую потраченного времени. Но если я доживу до конца этих девятнадцати лет в такую ночь, как эта, они могут что-то значить.

– Что, если он мой? – снова спрашивает он, прижимаясь губами к моему лбу.

Я вздрагиваю от его прикосновения, и он притягивает меня к себе еще крепче. Это почти больно. Но я не хочу, чтобы он отпускал меня.

– Тогда да, – наконец отвечаю я. – Это не имеет значения. Это не имеет ко мне никакого отношения, – я встречаю его взгляд. – Это не имеет значения, потому что сегодня вечером ты – не ты, а я – не я. Ты – Люцифер. Я – Лилит. Мы владеем адом. Мы можем владеть и своими собственными адами.

Наверное, это водка говорит.

Он поднимает мой подбородок.

– Что, если я хочу быть собой? С тобой? – я пытаюсь отвернуться, но он крепче сжимает мое лицо, заставляя меня встретиться с ним взглядом.

Но есть вещи, которые он не знает обо мне. То, чего я явно не знаю о нем. И это дерьмо со Смертью Любовника…

И несмотря на то, что я только что наблюдала, как мужчина вскрывает свою кожу и заставляет девушку пить его кровь, именно я чувствую себя неуверенно.

– Я тебе не нужна, – выдохнула я. – Не настоящая я.

Я не хочу продолжать идти по этому пути. Мне нужно убраться отсюда. Но я словно застыла на месте рядом с ним.

Его лицо темнеет. Он злится.

– Не говори мне, чего я хочу, Лилит, – он наклоняет мой подбородок еще выше. – Никогда не говори мне, чего я хочу.

– Я не просто одинокая девушка, ищущая партнера на одну ночь, Люцифер, – его хватка не ослабевает, и у меня перехватывает горло, но я все равно продолжаю говорить, заставляя себя выдавливать слова. Я даже не знаю, почему это важно, но по какой-то причине это важно. – Похоже, тебе их хватит, – выплевываю я, почти дрожа. От злости, от похоти, от того, что я планировала сделать сегодня вечером, не знаю. – И мне тоже. Его глаза сузились. – У меня было больше связей на одну ночь, чем ты можешь себе представить. У меня было так много…

Он прижимает свою руку к моему рту. Жёстко.

– Хватит болтать.

Я размыкаю губы, но он прижимает их сильнее, его пальцы впиваются в боковую поверхность моего лица, его ладонь удерживает мои слова.

– Я сказал, хватит болтать.

Я чувствую его под своими руками на груди, он тяжело дышит, его сердце быстро бьется. Но мой гнев поднимается навстречу его гневу. Я только что наблюдала кровавую церемонию, первую в моей жизни, и все же он не может выслушать мои грехи. Мои признания.

Он прижимает руку к моему рту, а другую тянет за спину. В задний карман. Мне требуется минута, чтобы понять, что он делает, но потом я слышу щелчок лезвия и вижу, как оно сверкает в свете факела, когда он поднимает руку между нами.

Я делаю шаг в сторону, но он качает головой, убирает руку от моего рта и ловит мое запястье, надавливая так сильно, что я чувствую, как кости трутся друг о друга.

– Не так быстро, Лилит, – мурлычет он, держа в руке нож. Это короткое лезвие, но оно выглядит ужасно острым.

Я понятия не имею, что он собирается делать. Резать свою кожу, как Эзра? Его губы растянуты в жуткую улыбку, из-за скелетной раскраски он кажется почти безумным. И все же я рада, что он держит меня за запястье.

Потому что часть меня хочет убежать.

Но другая часть меня… хочет остаться. Та часть, которая облажалась. С тех пор, как я попала в первую приемную семью.

– Если я отпущу тебя, ты попытаешься убежать? – спрашивает он, наклоняя голову.

Я сглатываю. Попытаюсь ли? Я не знаю.

Но медленно, я качаю головой.

– Не лги мне, Лилит.

Я делаю вдох, и еще один. Еще один. Я втягиваю воздух так быстро, как только могу.

– Ты собираешься бежать, малышка? – снова спрашивает он, ослабляя свою хватку на моем запястье.

Я снова качаю головой. Не собираюсь.

Кажется, он понимает, что я говорю правду. Он отпускает меня, затем перекидывает нож в руке, и прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он прорезает дыру в своих черных брюках.

Какое-то мгновение я смотрю на бледную кожу под ними. Он разрезает штаны и позволяет ткани упасть на землю. Затем я вижу татуировку. Такая же, как у Эзры: череп с дымом и буквой U. Я также вижу кровь.

Я должна задохнуться. Или бежать. Может, спросить его, какого хрена он делает. Но я не делаю ничего из этого. Я просто смотрю, как багровеет порез, набухает под глазами черепа, затем стекает по его бедру, вниз по штанам. Он истекает кровью. Это добрых три дюйма или больше, и это может быть неглубокая рана, но она постоянно капает. У него есть и другие шрамы.

Он проводит плоской частью лезвия по ране, покрывая ее кровью. Затем он снова держит нож между нами. Я не могу перестать смотреть на него, на серебро, покрытое красными пятнами. Он толкает меня обратно к двери.

– Открой рот, – приказывает он.

Я напрягаюсь, находя его взгляд в темноте.

– Открой рот, Лилит.

И я, блядь, открываю. Я не знаю, почему. Я могла бы убежать сейчас. Я могла бы кричать о помощи.

Но я не делаю этого.

Я открываю свой чертов рот.

Он издает нечто среднее между вздохом и стоном и прижимается ко мне ближе, оставляя достаточно места, чтобы держать нож.

– Высунь язык, – шепчет он, его голос густой от каких-то неизвестных эмоций.

Я высовываю язык.

– Не двигайся, – предупреждение звучит у меня в голове, когда он прижимает плоскую часть ножа с кровью к моему языку. Я чувствую медный вкус. Кровь.

Его кровь.

Он скользит лезвием по моему языку, осторожно, чтобы не порезать меня, но покрывает им мой язык.

– Проглоти это.

Я глотаю. Она соленая и металлическая, и я хочу, блядь, еще больше. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не опуститься на колени, чтобы не провести языком по его бедру. Чтобы остановить кровотечение своим чертовым ртом.

Но он притягивает меня к себе за шею и прижимается своим ртом к моему.

Между нами зубы, языки, кровь и слюна, и я хочу только большего. Он стонет у меня во рту, а потом сует что-то мне в руку.

– Твоя очередь, – шепчет он мне в губы.