Текст книги "Эти Чудовищные Узы (ЛП)"

Автор книги: К. В. Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Краткий обзор «Молить о Шрамах»

Говорят, что Люцифер был падшим ангелом, изгнанным с небес, слишком чистых для его зла.

Но они ошибаются.

Люцифер был богом, который оттягивал время, пока не обрёл свое царство в аду.

Когда Сид Рейн оказывается на плохой стороне Несвятых, она узнает, насколько глубоки их связи и насколько темны их грехи.

Она также узнает, что Люцифер совсем не тот, за кого она его принимала.

Он еще хуже.

Пока она просматривает историю Александрии и извращенную связь со своим братом, она обнаруживает, что не все секреты предназначены для того, чтобы ими делиться, и что иногда бегство гораздо менее жестоко, чем сопротивление.

Молить о Шрамах

Сид

Я нахожу Рию, но совсем не там, где ожидала ее найти. И даже не в тот момент, когда я ее ищу. Что я и делала в течение двух недель после Хэллоуина. Мое расписание выглядело примерно так:

1. Занятия в AU (ну, технически, сегодня первый день, когда это произошло…)

2. Сменить отель

3. Оглянуться через плечо

4. Преследовать Рию в социальных сетях

5. Проверить некрологи (предупреждение о спойлере: Кристоф мертв. Его переехали. Обвинения не были предъявлены, потому что многочисленные свидетели видели, как он вынырнул перед черным «Мерседесом»).

Я пришла к выводу, что Риа просто не ведёт социальные сети, к тому времени, когда я погрузилась в свои занятия по краеведению без степени. Я не могу поступить на программу с дипломом, потому что у меня нет диплома. Но я заплатила за программы без степени, потому что с той суммой наличных, которую я снял со счета Джеремайи – моего – я могу это сделать.

Запас уже сокращается. В день я могу снять только столько, сколько нужно, и я знаю, что либо мой брат, либо Люцифер и его банда придурков будут отслеживать мои снятия.

Но я не прячусь. Нет.

Тем не менее, я не хочу быть совсем глупой.

Я достаю блокнот и ручку и откидываюсь на спинку кресла в последнем ряду. Здесь куча пожилых людей и несколько ребят моего возраста, всего нас, наверное, две дюжины. Входит профессор, одетый в твид и чертов галстук-бабочку, а за ним – Риа.

Я сижу прямо, сердце колотится в груди. Какого черта она здесь делает? То есть, я понимаю, почему она в Александрийском университете, потому что она была студенткой университета, когда я встретила ее год назад. Младшекурсницей, кажется, она сказала. Но похоже, что сейчас она собирается вести этот курс. У нее в руках папка, она одета в черные брюки и белую рубашку и возится с прядью своих длинных вьющихся волос. Они с профессором Твидом обмениваются несколькими невнятными словами, а затем она поворачивается лицом к классу. Нас здесь несколько десятков человек, но сразу же ее взгляд останавливается на мне.

На секунду я думаю, что она меня не узнает. Но затем ее смуглая кожа окрашивается в розовый цвет, и она прочищает горло. Я чувствую секундное смущение за нее, а также немного радости, потому что, очевидно, я собираюсь загнать ее в угол после занятий.

Я так и не села на поезд.

Я плохо сплю после Хэллоуина – да я никогда хорошо не спала, но сейчас стало только хуже – и слова моего брата продолжают преследовать меня: Найди Рию. Узнай все, что сможешь.

Часть меня думает, что Джеремайя может быть мертв. Часть меня не волнуется. Но небольшая часть меня… ну, небольшая часть меня волнуется. В Александрии трудно куда-то поехать, не услышав о частной гостинице, которая сгорела дотла, и я не могу не задаться вопросом, что думает об этом мой брат.

Я отвожу взгляд от Риа, и профессор Твид резко кашляет. Мерзость.

Поскольку это недипломный курс, когда я решила записаться, я пропустила только первый день, в понедельник. Сегодня среда, и никто еще не чувствует себя слишком комфортно друг с другом, так что можно сказать, что я пропустила не так уж много.

Еще один влажный кашель от Твида, и я понимаю, что пропустил не так уж много, и уже жалею об этом решении, хотя и рада, что Риа у меня на виду.

– Сегодня, – начинает она, ее голос звучит надтреснуто.

Она прочищает горло, и профессор Твид хмурит брови, но опускается в кресло в первом ряду, наблюдая за ней. Какой стресс.

– Сегодня, – снова начинает она, отводя взгляд от меня и глядя на заднюю стену класса, – мы собираемся… – она прерывается, и Твид наклоняется над партой. Я больше не вижу его лица, но уверена, что он раздражен.

Я откидываю челку с лица, и Риа ловит это движение. Я улыбаюсь ей. Она не отвечает, но кивает, как бы придавая себе сил, и начинает еще раз. Она ходит возле трибуны, постукивая по папкам, которые она там поставила, и выглядит задумчивой, пожевывая губу.

– Я планировала эссе о первых поселенцах и коренных американских племенах, которых они вытеснили, но, – пожимает она плечами, – вместо этого мы немного переместимся вперед, – она смотрит на Твида, как бы ожидая разрешения, но класс, кажется, нетерпелив, поэтому она продолжает. – Сегодня мы поговорим о знаменитых семьях Александрии, которые существуют и сейчас, – она смотрит на меня, когда произносит последние слова.

Я записалась на этот курс специально, чтобы получить информацию об Александрии. Это студенческий городок в предгорном районе Северной Каролины, и здесь явно есть секреты, которых я не понимаю. Дела на работе, связанные с Несвятыми и Обществом 6, которые вполне могут касаться меня, и, знаете, помочь остаться в живых.

Но я не ожидала, что Риа и эта лекция вот так просто попадут ко мне в руки. Неужели она делает это для меня? Я поднимаю ручку, готовая к ее следующим словам.

Она сцепила руки за спиной и медленно начала расхаживать по комнате, оглядывая всех нас.

– Сколько из вас знают о семье Маликовых? – спрашивает она, в ее голосе нет ничего, кроме легкого любопытства.

Я, однако, напрягаюсь, крепче сжимаю ручку в руке.

Руки по всей комнате взлетают вверх. Пожилая женщина качает головой и усмехается: – Я думаю, лучше спросить, кто не слышал о них? – добродушно спрашивает она.

Риа смотрит на меня. Я не поднимаю руку. Технически, я слышала о них. Две недели назад, когда один из Несвятых, Мейхем, сообщил мне, что это фамилия Люцифера.

Люцифер Маликов.

Идеальное имя для мальчика, который, прямо под моим братом, является причиной большинства моих более частых кошмаров.

Риа кивает женщине, которая высказалась, и все опускают руки. Она продолжает вышагивать, медленно, уверенно. Я предполагаю, что она здесь ведет этот урок, потому что хочет стать учителем. Я понимаю, что год назад, в Ночь Святых, я так и не расспросила ее о себе.

Но я дала себе поблажку. Это была ночь, когда я собиралась покончить с собой. Последующие ночи не стали намного лучше, я не стала добрее или менее самозабвенной, но все же. За ту ночь я получаю бесплатный пропуск.

Риа перестает вышагивать и стоит чуть в стороне от трибуны, руки по-прежнему сцеплены за спиной. Профессор Твид теперь барабанит руками по столу перед собой. Громко. Может, ему не слишком нравятся Маликовы. Если хоть часть того, что я о них знаю, правда, то и мне тоже.

Но мне нужно знать.

– Маликовы – одна из старейших семей в Александрии. Они иммигрировали из России, забрав с собой свое богатство. Их богатство, – Риа делает паузу и смотрит на меня, как будто хочет убедиться, что я слушаю, – и их организованную преступность. Братва, – говорит она, снова оглядывая класс. Она улыбается. – Теперь они отошли от преступной жизни и нашли успех в законном бизнесе, – она поднимает руку, отмечая на пальцах некоторые из этих так называемых бизнесов. – Банковское дело, охрана, водка, – смеется класс – и производство оружия для частного сектора.

Ничего удивительного. Твид перестал барабанить пальцами.

– Наш собственный научный корпус, – она делает неопределенный жест в сторону окон в боковой части комнаты, – назван в честь Маликовых, благодаря щедрому пожертвованию Лазаря Маликова, – она снова улыбается, глядя в мою сторону. – Отец одного из наших выпускников, Люцифера Маликова.

Профессор Твид прочищает горло. Риа не отводит от меня взгляда. Несколько человек шепчутся между собой при имени Люцифера, но я не понимаю, о чем они говорят.

– Люцифер с отличием окончил бизнес-школу в Александрии, а теперь…, – она пожимает плечами, все еще не сводя с меня пристального взгляда. – он щедро предложил восстановить прекрасный частный отель, который недавно сгорел на вершине Александрии.

Кто-то поднимает руку. Девушка, вероятно, не намного старше меня, в очках в розовой оправе. Риа кивает ей. Девушка опускает руку и поправляет очки.

– Кому принадлежал этот отель?

Клянусь, лучшего дня для того, чтобы пойти на занятия, я не могла и пожелать.

Риа вскидывает бровь, как бы размышляя.

– Я думаю, это был человек с фамилией Рейн.

Еще один взгляд в мою сторону. Это значит, что она знает. Каким-то образом она знает, что я сестра Джеремайи, хотя в тот вечер она этого не знала.

Парень через ряд от меня фыркнул.

– Разве у этого Рейна не должно быть достаточно денег, чтобы восстановить свой отель, если он был его владельцем? – он ссутулился на своем сиденье. – Я как-то пытался пробраться туда. У чувака была вооруженная охрана за воротами.

Мой взгляд возвращается к Риа. Профессор Твид ерзает на своем стуле.

Риа кивает.

– Можно подумать. Как бы то ни было, этого чувака так и не нашли.

Парень закатывает глаза.

– Может, он сам его поджег. Налоги или что-то в этом роде, – он смеется про себя.

Отель больше не оформлен на мое имя. Я позаботилась о том, чтобы Николас сделал для меня хотя бы эту вещь, хотя все остальное он испортил. Он снова записан на имя Джеремайи. Но, очевидно, Джеремайя исчез. Что меня вполне устраивает.

– Может быть, – неубедительно говорит Риа. – Вернемся к Маликовым, – она снова начинает вышагивать, глядя на свои каблуки. – Кто какие слышал слухи? – она поднимает взгляд. Руки поднимаются. Она ухмыляется. – Бросьте их в меня.

Я оглядываюсь вокруг, ожидая.

– Дьяволопоклонники, – выкрикивает кто-то. Несколько человек смеются.

– В смысле, чувак назвал своего сына Люцифером, в конце концов, – говорит парень в конце класса, голос полон практичности.

Риа кивает.

– Что-нибудь еще? – спрашивает она.

– Миллиардеры.

– Наверное, правда, – подтверждает Риа.

– Несвятые! – громко и четко кричит кто-то.

Я замираю.

Это была та же пожилая женщина, которая спрашивала, кто не слышал о Маликовых.

Риа останавливается на своем пути и кивает в сторону женщины.

– Это то, что я искала, – говорит она с небольшой улыбкой.

Твиду становится очень не по себе. Он снова начинает быстро барабанить руками по столу. Но Риа продолжает говорить, игнорируя язык его тела.

– Несвятые стали немного местной легендой в Александрии, – ее глаза на секунду встречаются с моими. – Сыновья некоторых старейших семей в городе, Люцифер Маликов – один из них. У них репутация красивых, развратных и, конечно же, грязно богатых.

Несколько смешков, а затем кто-то говорит: – Да, и не забудьте, убийцы.

Риа сужает глаза на того, кто это сказал.

– О? – спрашивает она, как будто не знает.

Я понимаю, что задерживаю дыхание. Твид снова прекратил барабанить, и мне интересно, задерживает ли он свое дыхание тоже.

– Я имею в виду, мы все знаем о Ночи Несвятых. Их маленькие оргии в лесу, – парень сцепляет руки на столе и наклоняется вперед, почти заговорщически. – И, – говорит он, понижая голос, – моя сестра сказала, что в этом году они ее пропустили, потому что в прошлом году кто-то их отравил. А потом они убили того, кто это сделал!

Мое сердце сжимается.

– Выбирайте выражения! – кричит Твид, крутясь на своем месте. Я вижу его лицо. Оно пятнистое и красное. Он сужает глаза на парня, который поднимает руки, как бы сдаваясь. Он снова поворачивается к Риа.

– Мисс Куэвас, я думаю, этого более чем достаточно. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать дикие слухи и беспочвенные домыслы. Это курс истории, а не театр, – он встает на ноги.

– Ну, – мягко говорит пожилая женщина, отвечавшая на вопросы Риа, глядя на свои ногти, – это не все слухи, профессор Мур.

Мур, все еще стоя, хмуро смотрит на нее, но ничего не говорит.

– Я не знаю обо всех, но Общество 6, их родители, хорошо известны в обществе, – она встречает взгляд Мура и пожимает плечами. – Тот мальчик Рейн, это он убил своих приемных родителей. Они были в «6». Мальчик Маликов предложил восстановить отель не по доброте душевной. Это потому, что Рейн тоже Несвятой.

Мур качает головой.

– Эти убийства были самообороной, – он подходит к трибуне и смотрит на Риа. – Спасибо, мисс Куэвас, за этот красочный вклад в мой класс сегодня, – он кивает на место, которое только что освободил, показывая, что она должна сесть.

Она качает головой.

– Вообще-то, профессор, я не очень хорошо себя чувствую, – шепчет она, но здесь не так много людей. Мы можем услышать ее. Она сжимает свой живот. – Я просто собираюсь…

Мур практически выпроваживает ее. Я захлопываю тетрадь и запихиваю ее вместе с ручкой в сумку, а затем спускаюсь по ступенькам, разделяющим лекционную аудиторию, и спешу за ней, открывая дверь как раз в тот момент, когда она ее закрывает. Я не предлагаю объяснений, даже когда Мур говорит «Извините!» вслед за мной.

Я захлопываю дверь и смотрю в коридор. Рию легко заметить. Кроме меня, она здесь единственная. Я мчусь за ней и хватаю ее за руку, разворачивая к себе.

Она выглядит рассерженной. Я бросаю ее руку.

– Что это было? – спрашиваю я ее. – Я везде тебя искала…

Она вскидывает руки.

– Да? Ну, я не очень хотела, чтобы ты меня нашла. Особенно после того, что твой брат сделал с нами.

– С нами? – спросила я, удивленно отпрянув назад.

Она закатывает глаза, скрещивает руки.

– Девочки, – выдавливает она из себя. – Мы… все мы… он подлил всем в напитки.

– Я знаю, – огрызаюсь я, качая головой. Она действительно обвиняет меня в том, что я имею к этому какое-то отношение? – И откуда ты знаешь, что он мой брат?

Она пожевала нижнюю губу.

– Я разговариваю с Мейхемом.

Я мгновенно чувствую себя виноватой за то, что подцепила его на вечеринке две недели назад, хотя и не знаю почему. Но потом я вижу темный синяк на ее шее, едва заметный за воротником рубашки, и задаюсь вопросом, может, они уже поцеловались и помирились?

Она проводит по нему рукой, поймав мой взгляд. Она смотрит вниз.

– Мне не следует с тобой разговаривать.

– Что? Почему? – я скрещиваю руки, поправляя рюкзак. – Я не имею никакого отношения к тем напиткам той ночью! Конечно, Мейхем тебе это сказал.

Она хмурится, ее золотые глаза опущены.

– Вообще-то я не могу с тобой разговаривать, – она встречает мой взгляд, и ее глаза сужаются. – После той ночи мне пришлось подписать гребаный NDA, Сид. Семья Мейхема пришла ко мне в общежитие рано утром, с гребаными пушками!

Я делаю жест позади себя.

– Тот парень в классе знал, что произошло. Какого черта ты должна подписывать NDA (соглашение о неразглашении)?

Она снова опускает взгляд.

– Не о напитках, – тихо говорит она. Она вздыхает, качая головой. – Я действительно не должна рассказывать тебе об этом. Ничего из этого. Мейхем буквально убьет меня, – она поднимает глаза.

Я горько смеюсь.

– Если ты думаешь, что он убьет тебя, – я указываю на ее шею, – может, тогда перестанешь трахаться с ним?

Она выглядит так, будто может дать мне пощечину. Может быть, я этого заслуживаю. Вместо этого она просто качает головой, прикусив губу.

– NDA было не о выпивке. Или Несвятых. Или… Смерти Любовника, – она делает вдох. – Дело было в тебе, – она поворачивается, чтобы уйти, а я слишком ошеломлена, чтобы двигаться.

Она оглядывается через плечо.

– Убирайся отсюда, Сид. Если только ты все еще не хочешь умереть.