Текст книги "Эти Чудовищные Узы (ЛП)"
Автор книги: К. В. Роуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 22
Настоящее
Люцифер едет по грунтовой дороге, окруженной деревьями, а парни в Range Rover едут позади нас. Мы делаем несколько поворотов, как только выезжаем на главную дорогу. Мы молчим. Он не курит. Я стараюсь не думать. Слезы, которые я чувствовала на глазах, высохли. Мне надоело плакать из-за него. С меня хватит. Я потратила год на то, чтобы ненавидеть его, но мне уже все равно.
Пусть они убьют меня. Пусть разрежут мое тело на куски.
К черту.
Проходят минуты, а потом он сворачивает на длинную подъездную дорожку, что, похоже, стало обычным делом в Кислотном городе или где бы мы ни находились. Я не видела никаких признаков цивилизации с тех пор, как мы покинули дом Джули.
Джули.
Ее имя звучит горько в моем мозгу.
Дом, перед которым мы останавливаемся, больше, чем дом Джули, большой кирпичный дом высотой в три этажа. Подъездная дорога здесь асфальтированная, а на небольшом расстоянии от дома есть гараж на три машины, расположенный на кирпичной дорожке. Люцифер не утруждает себя парковкой в одном из них. Вместо этого он останавливает машину перед крыльцом, выключает фары и двигатель. Range Rover паркуется рядом с нами.
– Ты знаешь, что Джеремайя придет за тобой.
Это не угроза, которую я шепчу ему в темноте. Это просто правда.
– Он придет за тобой и убьет тебя.
Между нами повисает долгое молчание. Мне интересно, выйдет ли он, вытащит меня за собой и не скажет ни слова. Интересно, что он планирует со мной сделать? Что он может сделать хуже того, что он уже сделал. Он проводит большим пальцем по губам.
– Надеюсь, он придет за мной, – наконец говорит он.
Затем он выходит, берет пистолет со стороны двери и захлопывает её за собой. Через несколько секунд он уже на моей стороне, открывает дверь и отстегивает ремень безопасности, прежде чем вытащить меня наружу, перекинув через плечо. Может, он и худой, самый худой среди Несвятых, но он чертовски силен. Я чувствую себя невесомой в его объятиях. Невесомой и незначительной.
– Я могу идти, – выдавливаю я из себя.
Несвятые выходят из машины и смеются над этими словами. Люцифер не удосуживается опустить меня на землю, поднимаясь по ступенькам на крыльцо, достает ключ из кармана той же рукой, в которой держит пистолет.
Он отпирает дверь и немного приседает, чтобы я вошла в дом, не ударившись головой о дверную раму. Остальные входят следом за ним, кто-то закрывает дверь, и я слышу щелчок замка. Затем Люцифер усаживает меня на пол. В фойе темно. Лестница пересекает вход, а за ней – гостиная открытого плана с кожаными диванами и телевизором, который выглядит так, будто его встроили в стену. Здесь не пахнет затхлым, как будто его долгое время держали закрытым. Вместо этого здесь пахнет сигаретами. Его сигаретами.
Но я не могу представить, что это его дом. Он не такой роскошный, как я себе представляла. Он стоит позади меня, и никто из нас не шелохнулся с тех пор, как мы вошли. Несвятые чувствуют себя здесь как дома, сидят на диване в гостиной, кроме Мейхема. Он стоит у меня за спиной, возле двери.
Я поворачиваюсь к Люциферу, скрещивая руки на груди.
– Что тебе от меня нужно?
Он улыбается, его ямочки вспыхивают. Я поражаюсь тому, какая гладкая у него бледная кожа. Единственный признак какого-либо несовершенства на его лице, симметрии его черт – это то, что его верхняя губа больше нижней. Но это только делает его еще красивее.
Он кладет пистолет на столик у двери, над которым висит зеркало. Мои глаза не отрываются от его. Затем он тянется ко мне, крутит меня и прижимает меня к стене рядом с дверью, Мейхем наблюдает за нами. Люцифер переводит руки с моей груди на обе стороны головы и смотрит на меня сверху вниз. Как будто он зол. Но у него нет на это никакого права. Конечно, может быть, я собираюсь убить его девушку. Может, я ворвалась в тот дом, чей бы он ни был. Может быть, я собираюсь отыметь его так же сильно, как он отымел меня. Но он начал эту цепь событий год назад. Он забрал мой шанс выбраться из этого ада, которым была моя жизнь, и толкнул меня в объятия монстра, который был почти так же плох, как и он.
Почти. Но не совсем.
– Я не боюсь тебя, – вздыхаю я, опустив руки по бокам, сжатые в кулаки. Это ложь. Я знаю, что он знает, что это ложь. Но мне все равно. Я не собираюсь признаваться в своем страхе. И Джеремайя действительно придет за мной. Возможно, я смогу рассчитывать на него только в плане боли, гнева и мести, но я могу на него рассчитывать. Это больше, чем я могу сказать о Люцифере.
Я не могу рассчитывать на него вообще ни в чем.
– Ты плохая лгунья, Лилит.
Мейхем тихонько смеется себе под нос. Трое парней в гостиной перешептываются между собой, тихонько бормоча. Я не могу разобрать, о чем они говорят. Я напрягаюсь при имени, которым меня назвал Люцифер. Я сейчас не Сид. Но он все еще Люцифер. Он всегда был Люцифером.
Его палец проводит по моей челюсти, останавливаясь на горле. Его взгляд скользит туда, к синякам. Я чувствую, как мое лицо горит от стыда.
– Кто это сделал? – тихо спрашивает он.
Я не отвечаю ему. Он проводит пальцем ниже, к краю моей толстовки. Он тянет за него, но не делает никакого движения, чтобы снять его. Под ней на мне черный спортивный бюстгальтер. Я не хочу раздеваться перед ним. Я даже не хочу быть рядом с ним. Но, несмотря на это, я не могу заставить себя двигаться. Сказать что-нибудь. Нахождение рядом с ним затуманивает мой рассудок. Этот человек воспользовался мной. Он бросил меня. Он лгал мне. Я пытаюсь повторять эти слова снова и снова в своем сознании. Как песнопение. Защита от других чувств, которые всплывают при его близости.
– Ты хотела этого? – снова пытается он, переведя взгляд на мое горло.
Я сглатываю.
Во мне вспыхивает гнев, но я полагаю, что это справедливый вопрос. Иногда я действительно хочу этого. Иногда хотела. Но эти следы не были сексуальными. Хотя он этого не знает. Я все еще ничего не говорю. Я не уверена, в каких грехах я могу признаться сегодня вечером, если скажу. Я не хочу отдавать ему больше своего. Я не хочу брать больше его. Я не могу. Его рука пробегает по моему телу, как и в ту ночь. Он останавливается на подоле моей толстовки и смотрит на меня. Затем он просовывает руку под неё, его пальцы скользят по моей коже. Его прикосновение похоже на огонь. Огонь, который я хочу, чтобы сжег меня.
Я пытаюсь отогнать эту мысль.
– Убери от меня руку, – рычу я. Его пальцы впиваются в мою кожу, одна рука все еще лежит на стене рядом с моей головой.
– Кто тебя обидел?
Я вздыхаю. Он не собирается отказываться от этого. Но как я могу сказать ему? И зачем мне это?
– Это не твое дело. Кто делает мне больно, кто доставляет мне удовольствие, кто трахает меня. Все это не твое дело. И никогда не было
– Люцифер, возьми свою девочку под контроль, – говорит Эзра с дивана у него за спиной. – У нас мало времени.
Глаза Люцифера сужаются, длинные ресницы почти достигают его темных бровей. Он прижимает свой лоб к моему.
– Лилит, – говорит он, и я замечаю, что в этом слове есть что-то похожее на мольбу. – Пожалуйста. Скажи мне.
Пожалуйста.
Он и мой брат похожи больше, чем они думают. Оба манипуляторы. Оба соблазнительны в своей темноте. Интересно, хорошо ли они ладили в те несколько лет, когда бегали вместе. Я удивляюсь тому, что они продержались так долго. Я также удивляюсь тому, что мой брат ушел от них. От этого. Из-за одной ночи. Он выбрал меня. Я прикусываю губу, и глаза Люцифера переходят на мой рот. Что-то вспыхивает в его взгляде, что-то помимо гнева. Холодность. Что-то теплое. Я отворачиваю от него голову, и его пальцы проникают чуть глубже в мой живот. Он не отрывает голову от моей. Я закрываю глаза, стараясь не чувствовать его. Пытаюсь отвлечься от этого момента.
– Это не имеет значения, – тихо говорю я, и борьба на мгновение прекращается. – Это не имеет значения, – его рука скользит дальше по моему торсу и ложится на сердце.
– Для меня это важно, – шепчет он. Я качаю головой.
– Тот, кто работает на Джеремайю. И… – я сглатываю, борясь с комком в горле. Я не знаю, почему я говорю ему. Но в любом случае, это ни для кого ничего не изменит. – Сам Джеремайя, – я выплюнула имя своего брата, как яд. В каком-то смысле он был для меня ядом. Но он также был моим противоядием. Люцифер издевался надо мной, лишил меня выбора умереть. Но Джеремайя изо всех сил старался вернуть меня к жизни, даже если его методы были нетрадиционными. Я чувствую, как рука Люцифера напрягается на моем сердце, над моей грудью. Прикосновение не сексуальное. Оно… странным образом успокаивает. Я закрываю глаза.
– Посмотри на меня, – приказывает он. Я не смотрю. Он вздыхает через нос, его брови все еще на моих.
– Лилит, – умоляет он. – Сид.
Впервые он произносит мое имя, мое настоящее имя, без презрения.
– Сид, посмотри на меня, – я открываю глаза, поворачиваюсь к нему лицом. Он немного отступает назад, чтобы полностью принять меня.
– Кто для тебя Джеремайя? – снова спрашивает он меня.
– Почему все вопросы задаешь ты! – слова срываются с моих губ с рычанием, но он даже не вздрагивает. Как будто он ожидал их. Как будто он привык к моей темноте, просто выжидал время, ждал, когда она выйдет и начнет играть.
– Почему ты вообще имеешь право что-то спрашивать? Что я вообще здесь делаю? Если тебе нужны деньги, ты их не получишь. Джеремайя не любит меня так сильно. Он убьет тебя, а меня заберёт обратно, и все, – он смеется, и моя грудь вздымается под его рукой под моей толстовкой.
– Мне не нужны его деньги. У меня и своих хватает.
– Это уж точно, – говорит один из парней. Атлас, я думаю. Я все время забываю, что они здесь. Хотелось бы, чтобы их не было. Хотелось бы, чтобы они не наблюдали за всем этим.
– Тогда что? – спрашиваю я, пожимая плечами. Я хочу, чтобы это дерьмо закончилось.
Я хочу забыть о существовании Люцифера. Меня даже не волнует, что я не смогу его убить. Если бы он просто отпустил меня, позволил нам жить отдельно. Хватит издеваться над моим братом.
– Почему ты сжёг дом Бруклин? И клуб? Убил бегуна? Что тебе от нас нужно?
– От нас? – шипит он. – Ты позволяешь ему трахаться с другими женщинами и все еще поддерживаешь с ним отношения?
Я одариваю его смертельной улыбкой. Он не знает. Я не хочу, чтобы он знал правду. Так веселее.
– Ты называл меня только по имени, – замечаю я. Он внимательно наблюдает за мной, как будто я бомба, которая может взорваться в любой момент. Клянусь, все в этом доме затаили дыхание, даже Мейхем рядом с нами. – Но моя фамилия… – я запнулась и облизнула губы, наслаждаясь его раздражением. – Моя фамилия Рейн.
Он долго смотрит на меня, а потом бьет кулаком по стене рядом с моей головой и вырывает руку из-под моей рубашки. Мне кажется, я знаю, о чем он думает. Я хочу, чтобы он так думал. Он думает, что я взяла фамилию Джеремайи. Он поворачивается, проводит руками по своим темным волосам. Я смотрю, как под рубашкой напрягаются мышцы его спины, как сужаются бедра, как хорошо сидят на нем джинсы.
Сатана.
Люцифер.
Проклятый дьявол.
Я прижимаюсь к стене, наслаждаясь этим моментом. Моментом, когда у меня есть что-то на него. По какой-то причине, даже если он ненавидит меня, он все равно хочет, чтобы я была его. Он хочет обладать мной. Владеть мной. Пока он не уничтожил меня полностью.
Парни встали в гостиной. Они делают шаги к нам.
Люцифер поворачивается ко мне лицом.
– Как ты могла? – спрашивает он, качая головой.
– Как ты мог? – его руки все еще лежат на голове, и я вижу линию под его бицепсом. Я заставляю себя посмотреть ему в лицо. – Я могу спросить тебя о том же. Ты бросил меня в том лесу. Ты, блядь, бросил меня и ты…
В стекле двери с моей стороны вспыхивает свет. Я замолкаю, мой рот захлопывается. Еще огни. Несколько машин.
Люцифер действует первым, беря пистолет со стола у двери. Остальные Несвятые толпятся вокруг нас, и Мейхем толкает меня за ними. Они смотрят через стекло, и Люцифер заносит руку над глазами, чтобы лучше видеть. Я жду с затаенным дыханием. Не может быть, чтобы Николас так быстро добрался до Джеремайи и обратно. Это было бы невозможно.
Я стою в стороне, и выражение лица Люцифера не поддается прочтению, когда я смотрю на его боковой профиль. Его прямой нос. Полные губы. Я хочу разбить его голову о стекло и разбить это прекрасное, мать его, лицо.
– Похоже, твои хозяева вернулись раньше времени, – бормочет Кейн, разглаживая рубашку, под которой бугрились мускулы. Я игнорирую это замечание и качаю головой.
– Александрия слишком далеко, – Люцифер смотрит на меня. – Джеремайя не хотел, чтобы ты слишком далеко от него уехала, не так ли?
Меня осенило. Мой брат последовал за нами сюда. Учитывая обстоятельства, я не могу винить его за это.
– Но все в порядке, – продолжает Люцифер своим гравийным голосом. Я чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок. – Я бы хотел, чтобы ты присутствовала при этом.
Я хмуро смотрю на него. Я вижу всех пятерых Несвятых, оружие в руках, выражения лиц напряженные, мышцы под одеждой напряжены. Они не позволят моему брату уйти отсюда живым. Он ушел от них. После того, как они впустили чужака в свой маленький культ за его злодеяния, он предал их. Возможно, они дали друг другу клятву хуже, чем клятва Смерти.
Не то чтобы Клятва Смерти что-то значила.
По крайней мере, не для Люцифера.
Как один, они все отступили от двери. Жутковато, как они двигаются вместе. Люцифер дергает меня за руку, пока я не оказываюсь перед ним. Мейхем протягивает руку, освобождает замок от двери, дергает ее и открывает, затем снова встает в строй. Люцифер стоит в центре со мной, двое парней стоят по обе стороны от нас.
Сначала я вижу Николаса, огибающего тротуар, потом моего брата у него за спиной, а за ним Кристофа и Трея. У всех у них пистолеты. У всех, кроме моего брата. Я закатываю глаза, но мое сердце подскакивает при виде их. Даже гребаный Кристоф. Я хочу выбраться отсюда.
Я хочу выбраться из этого дерьма. От моего прошлого. От того, что случилось. Я готова к тому, чтобы это закончилось. Они вчетвером входят в дверь по одному, и Трей пинком закрывает за собой дверь. Мы оказываемся в темноте, приглушенной только лампой, включенной в гостиной у нас за спиной.
– Мы можем сделать это легким путем, – говорит мой брат, – или трудным.
Люцифер отступает на шаг назад, и я слышу, как остальные Несвятые сдвигаются вместе с ним. Люцифер не направляет пистолет ни на меня, ни на них. Я уверена, что остальные тоже, но я не свожу глаз с Джеремайи, хотя он смотрит не на меня.
– Ты можешь отпустить её сейчас, и мы все уйдем от этого, или я разрежу твоего сына на куски и скормлю их тебе, один за другим.
Никто ничего не говорит. После слов моего брата наступает тишина. Никто не смотрит на меня, кроме Трея. Он выглядит почти извиняющимся. Но сейчас не время для этого.
– Ты кусок дерьма, – тишину нарушает грохочущий голос Эзры. Глаза моего брата переходят на его глаза.
– Ты ублюдок. Ты бросил нас, нарушил свою гребаную клятву и смеешь предъявлять нам требования? – Люцифер мрачно усмехается, и когда он говорит, я слышу улыбку в его словах.
– Ты продолжаешь принимать меня за человека, которому небезразличен этот ребенок. И Джули. Ты все это неправильно понял. Именно поэтому ты здесь, в этом положении.
Николас сплевывает на пол и работает челюстью.
– Неправильно? – спрашивает он, наклоняя голову, пистолет нацелен на Люцифера у меня за спиной. Кристоф и Трей тоже.
– Забавно, что для парня, которому все равно, ты ждал в тени дома ребенка. Ты вытащил Сид под дулом пистолета ради него. Привел своих дружков ради него. Не похоже это на человека, которому все равно, Люцифер.
Люцифер обхватывает меня одной рукой спереди и прижимает ее к груди.
– Прежде чем я рассмотрю твою просьбу, – говорит он спокойно, – что случилось с горлом Сид?
Взгляд Кристофа переходит на меня, и Люцифер замечает это. Этот чертов идиот только что выдал себя. Я чувствую, как Люцифер напрягается позади меня.
– Я собираюсь убить тебя, – тихо говорит он Кристофу.
– Отпусти меня, – это мой голос, присоединившийся к драке. Мне надоело, что меня используют как пешку.
– Отпусти меня, Люцифер. Ты не хочешь меня убивать. Конечно, ты можешь захотеть трахнуть меня снова. Использовать меня. Но ты не хочешь меня убивать, и они это знают.
– Осторожно, Лилит, – слова Атласа. – Я бы не стал говорить Люциферу, чего он хочет и чего не хочет.
– Пошел ты, – рычу я Атласу.
Это заслуживает неодобрительного щелчка языком от Кейна. Я поворачиваюсь в объятиях Люцифера, чтобы встретиться с темными глазами Атласа.
– Ты знал? – спрашиваю я его. – Ты знал, что он собирался изнасиловать меня той ночью?
Взгляд Атласа не отрывается от моего лица.
– Изнасиловать? – передразнивает он, улыбка кривится на его губах. – Мне показалось, что ты этого хотела, – я бросаюсь на него, но Люцифер крепко сжимает мою грудь.
– Я, блядь, вырежу твой язык и засуну его так глубоко в глотку, что ты подавишься им.
Это говорит мой брат. В кои-то веки мы на одной стороне. Но Атлас улыбается во весь рот, поворачиваясь к моему брату.
– Ты так и не сказал ей, да?
Это заставляет меня сделать паузу.
– Мне надоело, – начинает Люцифер, его голос звучит низко над моим ухом, но достаточно громко, чтобы все они слышали, – спрашивать тебя об одних и тех же вещах снова и снова, Сид. Кто он такой, – и я понимаю, что он имеет в виду Джеремайю, – для тебя? У вас одинаковые фамилии, но я знаю Джеремайю. Я знаю его, наверное, лучше, чем ты. Он гребаная грязь. Ты бы не вышла замуж за такое дерьмо, каким бы богатым он ни был. Кто он тебе, Лилит? И не надо мне врать.
От его дыхания на моей коже появляются мурашки на руках. По всему телу. Я встречаю взгляд Джеремайи в темноте. Его брови неровные, а лицо нахмурено. Он действительно выглядит обеспокоенным.
Я понятия не имею, почему.
Я понятия не имею, какое значение в данный момент имеет то, кем я являюсь для Джеремайи. То, что я его сестра.
По тому, сколько мускулов и оружия Джереми привез сюда, и по тому, что он последовал за мной сюда, ясно, что он готов убить за меня. Он может не заплатить выкуп, не уступить свою территорию или свой бизнес, но он выстрелит из пистолета в чей-то мозг ради меня.
Этого должно быть достаточно для Люцифера и Несвятых.
Но то, как Джеремайя смотрит на меня, и то, сколько раз Люцифер задавал этот вопрос… Я хочу знать. Я хочу знать, что это значит.
– Он мой брат, – шепчу я.
Глава 23
Настоящее
Никто не двигается, но вся атмосфера в комнате меняется. Как будто кто-то забрал воздух из дома, закрыл всем легкие. Душат нас всех. Напряжение тяжелое, но громкое, как дождь. И назревает буря, хотя после моего признания не было произнесено ни слова.
И вот на что это похоже.
Исповедь.
Я понятия не имею, почему.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть лицо Люцифера. И он позволяет мне. Его руки все еще обнимают меня, но он позволяет мне повернуться к нему, и я наклоняю голову, чтобы встретить его взгляд.
Шок. Вот что написано на его лице. Я ожидала триумфа, или радости, или холодного расчета, зная, кем я являюсь для Джеремайи. Зная, что мы одной крови. Он не знает, как глубоко течет эта кровь. Хотя он должен знать, что мы были разлучены, ведь он знал Джеремайю несколько лет. И все же я ожидала, что, зная нашу связь, он будет в восторге.
Но шок не переходит ни в какое подобие радости. Он быстро переходит в ужас, а затем в гнев. Он сжимает челюсти и смотрит в сторону от меня, на моего брата. Одной рукой он направляет пистолет на Джеремайю.
Атлас ругается под дых. Никто из людей моего брата не произносит ни слова.
Но первым движется Эзра.
Он проносится мимо всех нас, прямо на моего брата, ударяя его головой о дверь у себя за спиной. Он вскидывает пистолет, когда они оба оказываются на полу, и начинает хлестать Джеремайю пистолетом по лицу.
– Ты больной сын суки! – рычит он, каждое слово сопровождается ударом пистолета по лицу моего брата.
Я слышу каждый удар и чувствую его нутром, он сотрясает меня. Я пытаюсь бежать к ним, но Люцифер хватает меня за воротник, притягивая к себе. Я борюсь с ним изо всех сил, пихаюсь, бьюсь и бью. Он только крепче держит меня, а потом толкает в объятия Мейхема, который обхватывает меня так, что становится почти невозможно дышать.
Люцифер опускается на колени рядом с Эзрой, который все еще нападает на моего брата. Николас, Трей и Кристоф кричат на Эзру, приказывая ему опустить пистолет, и я боюсь, что они собираются застрелить одного из них, и я не знаю, почему меня волнует, что они могут застрелить Эзру, но это так. Даже когда лицо моего брата превращается в кровавую яму, я ужасаюсь и за Эзру. За человека, которого я даже не знаю. А теперь Люцифер вступил в схватку, схватившись за лицо Эзры.
– Остановись, – говорит он, его голос низкий, но Эзра продолжает, хотя он не видит, потому что Люцифер не отпускает его голову. – Остановись, – снова рычит Люцифер.
– Я тебе сейчас башку снесу! – рычит Кристоф, взводя пистолет. Я замираю, когда Кейн приставляет пистолет к моей голове, а руки Мейхема удерживают меня на месте.
– Нет, не собираешься, – говорит Кейн.
Люцифер смотрит вверх, его глаза темные. Но его, похоже, не волнует, что один из его Несвятых держит меня на мушке. С чего бы это? Черт, он сам только что держал меня на мушке.
Люцифер хватает Эзру за плечи и трясет его. Но Кристоф видит пистолет у моей головы, и он, а также Николас и Трей замолкают. Хотя никто не опускает оружие.
Никто, кроме Эзры.
Грудь Эзры вздымается, я вижу сзади него, его спина поднимается и опускается. Люцифер тащит его вверх, и Эзра, кажется, просто стоит, обмякнув в руках Люцифера. Люцифер тащит его назад, и пистолет Эзры болтается в его пальцах. Его лесные глаза не видят, когда он смотрит в пол, а мой взгляд переходят на лицо моего брата.
Трей и Николас приседают над ним, а Кристоф продолжает целиться из пистолета в сторону Несвятых. В мою сторону.
Люцифер стоит передо мной, лицом ко мне, Эзра теперь одной рукой держится за Атласа, который смотрит на него с беспокойством, но молчит. Грудь Эзры все еще вздымается.
– Скажи мне, почему я не должен убивать твоего брата, – говорит Люцифер.
– Оставь… ее… в покое, – голос моего брата хриплый.
Я удивлена, что он все еще говорит. Но что-то не так. Есть что-то, что знают все в этой комнате, но не знаю я. Кейн не опускает пистолет, но я замечаю, что его палец не лежит на спусковом крючке. Мейхем все еще держит меня в крепком захвате, Кристоф все еще целится в нас, а Трей и Николас пытаются помочь моему брату сесть. Люцифер стоит к ним спиной.
– Люцифер, – его имя прозвучало шепотом. Его глаза смягчаются, когда он слышит его.
Он качает головой.
– Сид, – умоляет он меня, – скажи мне, почему.
У него в руке пистолет. Он стучит о его бедро.
– Что происходит? – я не знаю, почему мой голос дрожит.
Ничего не изменилось с тех пор, как я рассказала ему правду. Вообще ничего. Джеремайя был моим братом до того, как я произнесла эти слова. Он мой брат и сейчас, после того, как я их произнесла. Но быстрый взгляд на Атласа, который на мгновение закрывает глаза, прежде чем взглянуть на меня, а затем снова на Эзру, стоящего рядом, говорит мне, что все изменилось.
Я помню, что отец Мейхема выгнал его сестру за то, что она трахалась с Атласом. Я помню, что это запутанная паутина. Есть вещи, которых я не знаю. Есть вещи, которые я не понимаю.
– Он издевается над тобой, Сид.
Но беспорядочные слова Джеремайи не звучат правдиво. Он лжет. Но о чём? Люцифер сглатывает. Я помню, в каком скелетном наряде я впервые увидела его. Я помню капюшон на его кудрях. Я помню его руки вокруг меня. Нож. Его зубы. Его рот. Наша кровь на губах, когда мы целовались.
Как он спас меня, возможно, даже не подозревая об этом.
Но я помню и другие вещи. Как он передавал мне напиток за напитком. Как он вливал её нам обоим в глотки, когда лежал на мне в подземном убежище. Я помню его последние слова, сказанные мне. Последние, которые я запомнила. Если ты будешь рядом со мной, мы разберемся в этом, Лилит.
Я также помню некоторые из своих последних слов, сказанных ему. С тобой я готова на все.
– Что случилось, Люцифер?
Люцифер сердитый. Он зол.
Но я не отворачиваюсь от него.
Кто-нибудь, блядь, скажет мне, из-за чего все девять этих мужчин затаили дыхание. Кто-то скажет мне то, что я должна знать.
Лицо Люцифера действительно сморщивается. Он хмурится, зажмуривает глаза и проводит свободной рукой по челюсти, затем прижимает ладонь к глазам.
– Я искал тебя, – шепчет он, опуская руку, но не встречаясь с моим взглядом. – Я искал тебя весь прошлый год. Я искал тебя везде, Сид.
Я наблюдаю за движением жилки на его шее, когда он сглатывает.
– Но я так и не узнал твоего имени. Я, блядь, так и не узнал его.
– Потому что ты меня бросил.
Атлас насмехается, а Мейхем рычит позади меня, но они ничего не говорят.
– Верно, – говорит мой брат с пола позади Люцифера. Он прислонился к двери, Николас и Трей все еще сгрудились вокруг него. Но его голос набирает силу. Раньше он казался нерешительным. Но теперь он снова командует.
– Он бросил тебя. Он поимел тебя. Я взял тебя к себе. Отойди, Сид. Иди к своему брату, чтобы я мог всадить пулю в мозг этому ублюдку.
Глаза Люцифера поднимаются к моим. Даже в темноте я замечаю, что вижу, как они блестят.
– Он лжёт, – выдохнул он.
Он качает головой, прикусывает губу. Я понимаю, что пистолет Кейна больше не прижимается к моей голове. Что бы Люцифер ни собирался сказать, он не хочет этого. Я чувствую, что могу потерять сознание.
– Он лжет. Я никогда не оставлял тебя, Сид. Я бы никогда, блядь, не бросил тебя. Той ночью, когда я увидел тебя на переходе, блядь. Я увидел пистолет на твоем бедре. Я знал, что он настоящий. Когда я говорил с тобой, я догадывался, что ты хотела сделать. И я не мог. Я не знал тебя. Ты не знала меня. Но я не мог позволить тебе сделать это. И я бы никогда не оставил тебя.
– Хватит нести чушь, – раздается голос Джеремайи в тихом доме. Он взбешен.
Он пытается встать, но Николас и Трей удерживают его. Атлас наставляет пистолет на моего брата, одна рука которого по-прежнему обхватывает Эзру.
– Если ты выстрелишь в меня, – спокойно говорит Джеремайя Атласу, – ты умрешь. Ты ведь понимаешь это, не так ли? Ты на самом деле не такой тупой, каким кажешься?
Атлас улыбается. Впервые я вижу в нем хладнокровного монстра. Того же, что и в Люцифере. В моем брате. Кристофе. Эзре. Мейхеме. Кейне. И мне.
– Понимаю, – соглашается Атлас. – Но ты тоже будешь мертв, придурок. Мне этого будет достаточно.
Мой взгляд устремлен на Люцифера. Мне плевать на перепалку между Джеремаей и Атласом. Меня не волнуют руки Мейхема вокруг меня. Мне действительно нужно, чтобы он был рядом, потому что я внезапно почувствовала себя слишком слабой.
– Я проснулась, – говорю я, мои губы дрожат. – Я проснулась, а тебя… тебя не было. Я была… – я подавила всхлип. Я делаю вдох через нос. Выдыхаю через рот. Я чувствую, что падаю. Я чувствую, что падаю, и никто меня не поймает. Не в этот раз. – Моя одежда…
Челюсть Люцифера снова сжимается. Как и хватка Мейхема, хотя в ней нет угрозы.
– Мне так жаль, Сид. Мне жаль, что я не смог спасти тебя. Мне чертовски жаль.
Люцифер почти выплакал слова.
– Что. Случилось?! – выкрикиваю я. Люцифер действительно вздрагивает. Никто не двигается. Кажется, что никто не дышит.
– Это ничего не изменит, – холодно говорит Джеремайя. – Это не улучшит ситуацию. Ты ведь понимаешь это, не так ли? Мы можем уладить это между нами. Но ты не заставишь ее полюбить тебя.
– Это был не я, Лилит.
Люцифер выглядит в равной степени страдающим и разгневанным. Мне нужно знать, что, черт возьми, произошло той ночью, прежде чем я решу, как я собираюсь это изменить.
– Это был не я. Это был он, – его глаза перебегают на Джеремайю, стоящего у него за спиной, сужаются в щели, когда он поворачивает голову. С усилием он отводит взгляд от него и снова фокусируется на мне.
– Он нашел тебя. На карусели.
Я помню.
– Но тогда он не знал, я думаю, кто ты. Он просто хотел тебя. Мы никогда не доверяли ему, но мы пытались. Боже, как мы старались. Он был единственным, кто мог бы трахнуть нас в Ночь Несвятых. Единственный, блядь, единственный.
На секунду он обхватывает голову руками. Потом поднимает глаза. Он прикусывает губу. Я вижу, как на ней блестит кровь, когда он снова начинает говорить.
– Он должен был убить меня. Боже мой, – он закрывает рот рукой, размазывая кровь. Затем он опускает ее.
– Он… он пытался причинить тебе боль, Сид, – он качает головой, и его голос дрожит. – Он вернулся. Он пытался причинить тебе боль, – последние слова прозвучали как рык. – Он заставил меня смотреть, как это происходит. Ты… ты была едва в сознании. Едва проснулась. Но ты думала, что он – это я. Ты позволила ему, потому что не знала. О Боже, ты не знала. Он заставил меня смотреть. Я не мог двигаться. Он накачал всех нас наркотиками.
Я вспоминаю стол с напитками в фойе обветшалой психушки.
– Потом он разбил бутылку о мою голову и привязал меня к чёртову бетонному столбу. Он ждал, пока я очнусь, – его грудь поднимается и опускается, все быстрее и быстрее. Он снова проводит по лицу, как будто может выкинуть воспоминания из головы.
– Он ждал. Я пытался добраться до тебя, – он поднимает рубашку, и я вижу шрамы вдоль его идеального пресса, толстые и серебристые. Форма чего-то, похожего на веревку. Он отпускает рубашку, и мои глаза возвращаются к его глазам.
– Я пытался добраться до тебя. Но он не… в какой-то момент он понял, кто ты. Он не дошел до конца, Сид. Хрен с ним, если это тебя утешит, но он не дошел. Должно быть, он узнал тебя, потому что остановился. Он остановился, снова ударил меня и утащил тебя. Но я думал, что смогу найти тебя. Я не знал, что он… Я не знал, что он твой брат. Мне так чертовски жаль, Сид. Мне так чертовски жаль.
Я не двигаюсь. Я едва держусь. Еле держусь. Моя голова кружится. Мой разум пытается спасти меня, пытается не думать о той ночи. И я не вспоминаю. Я не хочу вспоминать. Я не хочу думать об этом. Думать о Джеремайе. О его толстовке.
О нем, возвышающемся надо мной. Ждет, когда я приду в себя. О том, как он отвез меня в отель. Вымыл меня. Скрабировал мою кожу.
Я не хочу думать.
Я не смею смотреть на него. Никто не говорит. Мой брат ничего не говорит.
Я откидываю голову назад, к груди Мейхема. Он – каменная стена позади меня
– Убей меня на хрен, – приказываю я Люциферу. Я снова ударяюсь головой о Мейхема. Люцифер качает головой.
– Нет, Сид, – я смотрю, как он снова сглатывает, как он пытается взять себя в руки. – Нет, Сид. Нет. Не дай ему выиграть.
