Текст книги "Порочная игрушка (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Ты не можешь купить себе поесть, у тебя нет дома, и ты носишь эту гадость, – говорю я сквозь зубы. – Тем не менее, у тебя есть деньги для похода к парикмахеру?

Ее улыбка становится хищной, и она наклоняется ко мне.

– Я трахалась с хозяйкой салона. Она заплатила мне этим. – Она прикасается к своим отвратительным волосам, как будто гордится ими.

– Так ты трахнула женщину? – вскрикиваю я в отвращении.

Банни пожимает плечами.

– Я была изобретательной. Она осталась довольна.

Мои ноздри раздуваются.

– Твои пальцы трахали какую-то сучку, и ты получила покраску в качестве оплаты. Блядь, да что с тобой не так?

Игрушка сводит темные брови, а зеленые глаза блестят всего мгновение, прежде чем она встречается с моим взглядом.

– Перспектива вымыть голову была чертовски привлекательной, Бра-акс, – она растягивает имя, зная, что разозлит меня. – Не думаю, что твоя избалованная задница сможет понять это.

Я сжимаю ее шею своей сильной рукой, и меня возбуждает, когда ее глаза округляются от шока.

– Я предупреждал тебя не называть меня «Бракс».

Она визжит, когда я скручиваю ее в своих руках и наклоняю над столешницей. Расстегиваю ремень и выдергиваю его из брюк одним рывком. Темнота поглощает меня, пока я наказываю ее. Бью ее три, четыре или, может быть, пять раз, прежде чем отступить от нее. Ярость застилает мои глаза, и я пытаюсь сморгнуть ее.

– Сэр, позвольте мне отмыть вашу игрушку. Идите отдыхать, а я приведу ее, когда она будет готова, – мягко говорит Дюбуа, заставляя бурю в моей голове стихнуть.

Я сам хочу отмыть ее! Она, блядь, моя! Но голова пульсирует и появляется боль в груди. После порки я просто физически не в состоянии ее мыть. Опустив взгляд на игрушку, я шокировано моргаю. Красные рубцы покрывают ее задницу. Должно быть, я ударил ее раз двадцать, не меньше. Спотыкаясь, выхожу из ванной, с отвращением к себе от того, что потерял контроль, и чтобы Дюбуа мог закончить.

С трудом раздеваюсь и падаю лицом на кровать. Эта игрушка вытрахала мне весь мозг, и я едва выдержал эти шесть часов. Будут ли оставшиеся шесть месяцев такими же?

ГЛАВА 3

Она

– Не дергайся. – Дюбуа, ворча, осторожно моет мне голову.

При нормальных обстоятельствах я бы стонала от восторга. Но я, как дура, решила принять предложение психопата, который просто избил меня своим ремнем. И теперь я несчастна, потому что горячая вода жжет мою задницу.

Но ты в тепле. Скоро ты будешь чистой. И он обещал кормить тебя.

Я принимаюсь неистово чесать бедра и игнорирую любые мысли, где благодарю судьбу за него, а не ненавижу его.

– Где мой героин?

Дюбуа пропускает вопрос мимо ушей, потому что занят моими волосами. Я хмурюсь при виде воды, которая стала коричневой от моей грязи. Я – грязное уличное животное. В моей жизни были дни, когда я бы ужаснулась от того, что вижу. Теперь вся эта нравственность выброшена в окно. Никто и ничто меня не волнует. Жизнь – отстой. Все просто.

– Мне нужны наркотики, Дуба-ва, – я коверкаю его имя с южным акцентом.

Он опускает в воду мочалку и вытирает мое лицо. Он не смотрит мне в глаза, и глупые слезы затуманивают мой взгляд. Это адски унизительно – когда какой-то красивый черный мужчина моет вас, словно вы грязное животное, подобранное с улицы. Он не хочет встречаться со мной взглядом. Эта мысль меня расстраивает больше, чем хочу признать.

Я хочу что-то значить для кого-то. Для кого угодно.

– Ты сможешь сама выбрить подмышки и ноги или нужна моя помощь?

Он наступает на больную мозоль, и мне хочется накричать на него.

– Почему ты не смотришь на меня? – спрашиваю я, проглатывая комок в горле. – Я такой же человек, как и ты.

Дюбуа приподнимает брови, и его почти черные глаза встречаются с моими. В уголках его глаз грустные морщинки. Меня согревает то, что он чувствует что-то, даже по отношению ко мне, куску грязного мусора.

– Расслабьтесь, мисс, – говорит он на выдохе, когда заканчивает мыть мое лицо. – Мистер Кеннеди позаботится о вас. Но его методы…

Я вопросительно приподнимаю бровь.

– Грубы? Оскорбительны? Никуда не годны?

Его глаза мерцают, и я вижу, как он борется с улыбкой.

– Я собирался сказать «нетрадиционны». Ваши ругательства с британским акцентом кажутся милыми, но я бы посоветовал вам держать их при себе. Мой босс заботится о своих вещах – и вы, и я являемся такими вещами. Но не путайте это с добротой. Он может быть злым и жестоким. Если хотите насладиться проведенным с ним временем, советую вам натянуть на лицо улыбку и придерживаться его правил, несмотря на то, насколько они могут быть необычны.

Слова Дюбуа милы, и я не могу не усмехнуться.

– На самом деле, я не англичанка, но буду держать лицо, если вы думаете, что это мило, – флиртую я.

В его глазах мелькает не то смятение, не то страх. Он хватает меня за плечи и трясет.

– Что вы имеете в виду?! Вы не британка? – с шипением спрашивает он, и его сильные пальцы оставляют следы на моих руках.

Я хмурюсь.

– Я из Джорджии. Но живу здесь последние шесть лет. Я научилась воспроизводить британский акцент по необходимости. Гребаные ублюдки пользуются тобой, если узнают, что ты американец. Уж я-то знаю.

Он оборачивается через плечо, чтобы проверить, нет ли за спиной Брэкстона, затем снова поворачивается ко мне. Если бы он мог побледнеть, то сейчас был бы белее мела.

– Обещайте мне, что вы никогда не будете упоминать о Джорджии. Вы родились и выросли в Великобритании. Понимаете?

– Но я не…

– Я добавлю вам пятьдесят тысяч, просто никогда не упоминайте об этом. Доверьтесь мне. Мистер Кеннеди не играет с американками. Если бы он знал... Обещайте мне, Джессика.

Услышав, как он называет меня по имени, мне хочется расплакаться. Несмотря на то, что Рэббит – выдуманная фамилия, я оставила свое настоящее имя. Я уже потеряла большую часть прежней себя, но всегда останусь Джессикой.

– Прекрасно. Обещаю, – говорю я ему, и, наконец, беру бритву с бортика ванны.

Он с облегчением вздыхает и встает, чтобы дать мне закончить бритье в одиночестве. Я сделаю это не за дополнительные деньги. А потому, что непреодолимый страх в его глазах оставил след глубоко внутри меня. Однажды я уже видела похожий взгляд у моего брата. Взгляд, который никогда не захочу увидеть снова. Если на протяжении следующих шести месяцев, ради Дюбуа, мне придется делать то, что я обычно и так делаю, то нет проблем. Я пойду на это.

Зажмуриваюсь, и перед глазами вижу своего старшего брата – он смотрит на меня своими зелеными глазами, которые являются точной копией моих.

Не думай о нем.

Подумай о героине.

Подумай о чем-нибудь еще, блядь!

– Дюбуа, – раздраженно зову я, открыв глаза. – Мне нужны наркотики.

На этот раз его взгляд уже не пугает. Вместо этого я вижу там жалость. Ненавижу этот взгляд.

– Он позаботится о вас достаточно скоро, мисс.

После мытья Дюбуа заставляет меня пойти в душ. Капли, попадая на раненую задницу, причиняют боль, но она помогает притупить туман от наркотиков, которые Бракс дал мне до этого. Я ненавижу ясность, которую чувствую. Незамутненный кайфом мозг тут же сосредотачивается на моей паршивой жизни. И я ненавижу это. Поворачиваясь под душем, позволяю воде падать на саднящую кожу в том месте, где он бил меня. Это отгоняет любую мысль прочь и дает мне сфокусироваться на боли. Я всхлипываю.

Сосредоточься на боли, Джессика.

Вода прекращает литься, и кто-то заворачивает меня в мягкое, плюшевое полотенце. Не нужно поднимать взгляд, чтобы понять, что это он.

Обидчик.

Странный.

Брэкстон Кеннеди.

Хочу сказать ему, что он сукин сын, что мне не нужны его наркотики или деньги, но это было бы ложью. Это лучшая возможность из тех, что появлялись у меня за шесть этих гиблых лет. Я не могу отказаться, особенно теперь, когда дурманящий героин находится в пределах досягаемости.

От банана, что съела ранее, меня тошнит, и я вырываюсь из его объятий, забегая в туалет. Пока меня рвет, я с благодарностью чувствую тепло рук, убирающих мои чистые, влажные волосы от лица. Единственная пища, что я ела в течение нескольких дней, выходит из моего тела, и я ужасаюсь звукам, исходящим от меня. Бракс не предлагает никаких слов утешения или нежных ласк. Все, что он делает, это держит мои волосы.

Когда желудок становится пустым, я отползаю от холодного фарфора. Может быть, если немного посплю, то начну чувствовать себя лучше…

Мир вращается вокруг меня, угрожая новой тошнотой, пока Бракс несет меня из ванной. Холодок оседает на моей спине, и я начинаю дрожать в его руках.

– Та-ак х-хо-холодно.

Бракс ворчит и укладывает меня на кровать, где уже расстелено покрывало. Я знаю, что он, вероятно, хочет секса, и, откровенно говоря, это моя работа, но я собираюсь спасовать.

– Героин, Бракс, – бормочу я, когда он садится позади меня. Его теплое тело успокаивает мою дрожь, и я позволяю ему притянуть меня ближе, не обращая внимания на боль. Его губы касаются моего плеча, а горячее дыхание щекочет кожу.

– Ш-ш, сейчас спать, Банни.

* * *

Я просыпаюсь, и утреннее солнце светит прямо в глаза. Каждый мускул в моем теле болит. Черт, даже кости кажутся хрупкими и больными.

– Боже, – постанываю я. – Нужно как-то снять эту боль.

Массивная рука вокруг моей талии только нагревает уже раскаленное от боли тело. Я могу самовоспламениться в любой момент. Его тяжелое дыхание указывает на то, что он еще спит, поэтому я выскальзываю из кровати, а затем на дрожащих ногах бреду в ванную.

Роюсь в ящиках, пока не нахожу зубную щетку. Видимо, она его. Не заботясь о том, что собираюсь использовать одну из его личных вещей без разрешения, беру щетку и выдавливаю немного зубной пасты на нее. Чистить зубы – еще одна роскошь, которой я лишилась. У меня была зубная щетка в сумке, но я не знаю, где она теперь. Все туманно и запутано. Пока чищу зубы, роюсь в ящике, чтобы найти там любое обезболивающее, но, к моему разочарованию, нахожу лишь «Ибупрофен». Со вздохом разочарования полощу рот и включаю душ.

Нужен холод.

Я мокрая от пота, и мне нужно что-то, чтобы подавить кипящий жар моего тела.

Как только ступаю под ледяную струю, хныкаю от восторга. Холодная вода прогоняет пламя, и я получаю удовольствие от того, как она замораживает меня и раны в моей душе. Погружаюсь в темноту, когда Бракс врывается с громким криком.

– Какого хера ты делаешь?!

Открываю глаза и смотрю на него. Мои зубы стучат, и до меня доходит, что я не чувствую ног. Ломка накатывает на меня снова, и я чуть не падаю. Бракс ловит меня и делает воду теплее. Теплая вода, наконец-то, прогоняет холод. Он снимает боксеры и заходит ко мне под душ.

Не знаю, кто, черт возьми, этот человек, но я хочу, чтобы он держал меня и обещал, что все будет хорошо. Я едва могу стоять, и я благодарна тому, что Бракс прижимает меня к себе. Руками обнимаю его за талию и завожусь от прижатой ко мне толщины его еще вялого члена. Возбуждение иглами пронзает меня от ощущения его твердого тела рядом со мной. Я не чувствовала ничего похожего уже несколько лет. В последний раз, когда это было, один милый студент заплатил мне, чтобы я отсосала ему. Оказывается, он хотел пять по цене одного. В итоге, они по очереди трахнули меня, все пятеро. В любом случае, это не так уж и важно. Каждый парень был красив по-своему, несмотря на безобразные слова, которыми они называли меня. И когда один бросил мне героин, который был необходим, стало вообще насрать на то, что меня пустили по кругу пятеро ублюдков.

Это не было больно. И я почти кончила. А один парень даже поцеловал меня.

Когда они ушли, я не расстроилась. Просто приняла наркотики и отключилась от реальности, с болтающимися сиськами и использованными презервативами вокруг меня. Это было прекрасно. Я выжила.

– Банни?

Возвращаюсь из своего прошлого в настоящее. Своими красивыми глазами на прекрасном лице он пристально и с заботой смотрит на меня сверху вниз. На самом деле, Бракс – самое красивое создание, которое я видела в своей жизни, с этой его угловатой челюстью и гордо вздернутым носом. Хочу должным образом рассмотреть и его член.

– Ненавижу это прозвище, – ворчу я. – Ты не можешь просто звать меня Джессика?

Бракс опускает руки на мою задницу и грубо сжимает ее.

– Твое имя – Банни. Не спорь со мной.

Я вздыхаю и пожимаю плечами. Пятьсот тысяч. Ну, технически, пятьсот пятьдесят тысяч. Все, что нужно делать, это вести себя как британка, что бы ни случилось. Ничего страшного, я ведь не буду скулить о королеве и ныть о тостах.

– Хорошо, называй меня Банни. Теперь, где мой героин, Бр… – я осекаюсь, вспоминая те жгучие удары, – сэр?

Его глаза темнеют до серого за долю секунды, и я волнуюсь, что он начнет хлестать меня снова.

– Тебе все сошло с рук прошлой ночью. Больше такого не будет, – предупреждает он. – А что касается героина…

Я задерживаю дыхание, пока жду, что он расскажет мне, где и когда я его получу.

– Его не будет, Банни.

Нахмурив брови, я осматриваю его лицо в поисках улыбки. Но его черты серьезны и скучны. От этого кровь закипает, и меня охватывает желание выцарапать ему глаза.

– Прости, что? – Я начинаю впадать в ярость.

Бракс ухмыляется, и мне требуется приложить усилие, чтобы не взорваться.

– Нет наркотикам, игрушка. С этим покончено. Мои игрушки чистые – как внутри, так и снаружи.

На этот раз я не могу контролировать свой гнев и отталкиваю его от себя. Он ударяется спиной о кафельную стену и шокировано смотрит на меня. Не давая ему секунды, чтобы ответить, я бью его. Снова и снова, пока Бракс не начинает бороться со мной. В итоге моя грудь оказывается прижата к стене, а его пальцы запутываются в моих влажных волосах.

– У тебя серьезные гребаные проблемы, женщина, – рычит он, скручивая мои волосы крепче в кулак. – И, если помнишь, ты подписала договор.

Договор?

Прошлая ночь вспышками мелькает в моей памяти, неуловимая и расплывчатая. Какой договор? А, вспоминаю… Шесть месяцев и пятьсот тысяч…

– Ты сказал, что дашь мне наркотики, – скулю я.

Он усмехается мрачно и без чувства юмора.

– Ты научишься, Банни. Я – лжец. Мудак. Монстр, которого ты боялась в детстве. Ты – моя новая игрушка и теперь будешь делать все, что я, блядь, захочу.

Моя кровь стынет в жилах, и беспокойство охватывает меня. Я, наконец-то, поняла, что сделала что-то очевидно глупое, и что, в конечном итоге, я умру. Так же, как предсказывал мой брат Джуд, когда пытался спасти меня от моего прошлого задолго до того, как я переехала в Великобританию.

– Нет, я хочу вернуться домой. – И это правда… жаль только, что этого не будет.

Большим пальцем Бракс гладит мою щеку, и я чуть не плачу от интимности этого прикосновения.

– Мы оба знаем, что у тебя нет дома, – говорит он, и я слышу намек на печаль в его голосе. – Вот почему ты пошла со мной.

Бракс отпускает меня, и я сворачиваюсь в клубок у его ног. Слезы катятся по щекам, и мне хочется кричать, чувствуя жалость к себе. К тому времени, когда вода выключается, в голове не остается ни одной мысли.

Когда он одевает меня в теплый халат, я смотрю в пустоту.

Когда он кормит меня кусочками яйца и фруктов на завтрак, я ничего не чувствую.

Когда они с Дюбуа шепчутся о том, что будут делать дальше, я ничего не слышу.

Моя жизнь ничто.

Хочу вырваться из этого мира для того, чтобы бежать, бежать, и бежать, пока не сбегу со страниц бесконечной Вселенной. Для того чтобы ползать в нескончаемой, тихой пустоте небытия. Мой личный рай. Мой побег из ада.

День превращается в ночь. Ночь в день. И так далее, и так далее. Я плачу, кричу и умоляю, но ничто не унимает боль от ломки. У меня украли мое единственное лекарство. Я подписалась на все это бездумным росчерком своего поддельного имени. Моя дерьмовая жизнь отдана на шесть месяцев какому-то ублюдку, который даже не хочет, чтобы его имя произносили.

Слава Богу, он хотя бы не прикасается ко мне. Вместо этого он отходит в сторону, оставив Дюбуа грязную работу.

Вывод таких мощных средств, как героин, это некрасиво. Ужасающе. Отвратительно.

Брэкстон гребаный Кеннеди, по-видимому, не имеет яиц, которые необходимы для этого. Я поклялась заставить его заплатить за то, что он отнял у меня. Потому что когда украл мою жизнь, он толкнул меня в руки безумия.

Ненависть и кошмары моего прошлого столкнулись с настоящим, и я злюсь.

Я мечтаю расцарапать ногтями его красивое лицо.

Жажду вырвать его язык.

Хочу причинить ему боль, как и он мне.

Он может причинять мне физическую боль, но вынуждать встретиться лицом к лицу с разбитыми частями моей души – жестоко.

Сейчас я могу считаться его игрушкой, но когда разум в полной мере вернется ко мне, я сама буду играть со своей чертовой жизнью.

ГЛАВА 4

Он

Неделю спустя

– Анализ крови чист, венерических заболеваний нет. У нее была половая инфекция, и стенки влагалища были воспалены, но стероиды и антибиотики все исправили. Тест на беременность отрицательный, устройство контроля над рождаемостью мы установили. Содержание сахара и электролитов в крови низкое, но после вывода наркотиков этого и следовало ожидать. Держите ее сытой и чистой. Кроме того, она прекрасно восстанавливается. На мой взгляд, она более чем готова для путешествий. Я оставлю лекарства, устраняющие тошноту, особенно для перелета. Также необходимы еще несколько дней, чтобы закончить процесс детоксикации.

Я киваю в знак благодарности врачу, которого привлекал шестнадцать раз из двадцати.

– О, и мистер Кеннеди? – бормочет он себе под нос. – Я обнаружил небольшое рубцевание на шейке матки, когда осматривал ее. Это типично для предыдущих операций и процедур, в том числе и родов.

Мне любопытно, но эта информация может подождать. На данный момент у нас есть более важные вопросы. Мы жмем друг другу руки, и врач выходит, не говоря больше ни слова и зная, что оплата его работы придет на его счет, прежде чем он подойдет к своей машине. Дюбуа нажимает несколько кнопок в приложении на своем телефоне, и я понимаю, что перевод денег осуществлен.

– Когда мы уезжаем? – спрашивает он после того, как засовывает телефон обратно в карман. Насколько я знаю, он сделает для меня все что угодно, но я также понимаю, что ему неприятно присутствовать здесь. Его плечи расслабляются каждый раз, когда мы возвращаемся домой.

Я смотрю на свою игрушку, которая сидит на подоконнике, прижав колени к груди. Ее взгляд обращен на оживленных жителей Лондона. Серые спортивные штаны, что я купил для нее, поглотили ее крошечную фигурку, в то время как толстовка с капюшоном подходит ей лучше всего. Она кажется маленькой и хрупкой в этой одежде. Я разочарован тем, что процесс детоксикации мешает ей съедать достаточно. А также тем, что она выблевывает чуть ли не большую часть того, что съедает. Именно этот этап игры я ненавижу. А также получать игрушки после того, как они пройдут этот этап. Я не могу тренировать их или играть с ними, пока они не готовы, а эта хрупкая женщина абсолютно не готова.

– Завтра. Организуй самолет. И, пожалуйста, купи ей из одежды то, что ей подойдет. Нельзя везти ее через весь мир так, будто ее похитили.

Он кивает и уходит. Мой взгляд возвращается к ней, и я вздыхаю. С того момента в душевой, когда я сказал, что героин она больше не получит, Банни ведет себя так, будто я убил ее щенка. Упрямая женщина не говорит мне ни слова. Не то чтобы я пытался говорить с ней. Знаю, она злится, но со временем придет в себя. Совсем скоро она будет умолять, чтобы я поиграл с ней.

– Есть хочешь, Банни?

Она вздрагивает и качает головой. Я подхожу к ней ближе, и меня передергивает, когда вижу ее отросшие корни волос. Я уже попросил Дюбуа позвонить Картье. Карт был личным парикмахером всех моих игрушек. Меня беспокоит то, что он смазлив, но тот факт, что он предпочитает парней любой из моих девочек – единственная причина, почему я держу его рядом. Кроме того, он работал в Беверли-Хиллз, прежде чем я перевез его в Вашингтон, так что Карт один из лучших стилистов на Западном побережье. Дюбуа сказал, что Картье обещал отполировать мою игрушку. Звучит как музыка для моих чертовых ушей.

– Ты должна попробовать съесть что-нибудь, – приказываю я ей. – Я могу попросить их принести все, что захочешь.

Она поворачивается ко мне и с отвращением морщит губки, как будто весь мой вид вызывает у нее тошноту. Хочу придушить ее за этот взгляд. Хочу выбить все дерьмо из ее неблагодарной задницы. Хочу трахать ее так жестко, чтобы она пару дней не смогла ходить.

Тем не менее, я остаюсь спокойным. Моя игрушка со мной. И она никуда не денется – нет никакого смысла слетать с катушек в первую же неделю.

– Сказала же, что не хочу есть, – цедит она сквозь зубы.

Несмотря на то, что она не та игрушка, какую я изначально искал, рад видеть, что она выглядит хорошо. Мы выяснили, что она довольно привлекательна, когда отмыли ее, и она перестала вонять, как чертова свинья. Ее большие зеленые глаза больше не затуманены дурью. Вместо этого, время от времени в них вспыхивает ярость. Видимо, Банни планирует мою преждевременную кончину. Когда она видит, что я смотрю на нее, ее маленький дерзкий нос становится розовее на несколько тонов. Когда она со мной разговаривает, от движений ее идеальных полных губ мой член твердеет. А это происходит нечасто.

Всю неделю я мечтал о ее ротике, и о том, что она может им сделать. Одна из причин, почему я выбираю бездомных проституток – то, что они хорошо осведомлены в искусстве секса. Ничего из того, что я предлагаю, не удивляет их. А со всем остальным они учатся справляться.

Но эта игрушка?

Ее податливый рот наводит на мысль, что работает она им как надо. Хочу погрузить свои пальцы в ее окрашенные волосы и смотреть, как Банни покорно склоняется над моим членом. Не могу дождаться, чтобы вытрахать ее сердце и мозг, толкнуть на грань безумия. Ломать интереснее самых сильных. Я уже представляю момент, когда это произойдет.

Ее глаза встречаются с моими. Ненависть и гнев исчезают. Она светится изнутри от любви ко мне. Шокирующие слова благодарности слетают с ее губ. Благодарность за мою щедрость. За боль, которую причиняю – я всегда со сладким удовольствием действую по этой схеме. Ее стремление – сделать все, о чем бы я ее ни попросил.

Идеальная игрушка.

– Ты будешь есть. Даже если мне придется связать тебя и кормить с ложки, и я это сделаю. Пока ты со мной, ты не будешь голодать. Я плачу тебе огромную кучу гребаных денег, чтобы ты была моей. А я забочусь о своих вещах. Теперь тащи свою задницу к тому столу и жди свою еду. Я сделаю заказ, – говорю я резко и безапелляционно. Не собираюсь с ней пререкаться.

Она смотрит на меня, сползает с подоконника и идет мне навстречу. Я ожидаю еще одной истерики, как в душевой на прошлой неделе, и готовлюсь сдержать ее, если это будет необходимо. Вместо этого она идет мимо меня к столу и по пути толкает плечом. Исходящий от нее сладкий аромат меда и ванили, от мыла в отеле, возбуждает меня. Я голоден и хочу попробовать ее. Хватаю за руку и подтягиваю к себе.

Наши взгляды встречаются, и мгновение я смотрю в ее глаза. Она еле сдерживает проклятья, которые вертятся у нее на языке. Слова, которые повлекут за собой суровое наказание. Ее задница почти зажила. Знаю, что Банни боится боли, которую я причиню ей, как только она снова перейдет грань.

А я обязательно это сделаю.

Сделаю настолько больно, что она будет умолять меня, чтобы я разрешил ей снова стать грязной, замерзшей и бездомной шлюхой.

От моего взгляда исходит угроза, и она слегка вздрагивает. Этой игрушке нравится делать вид, что она сильная, но в глубине души она понимает, кто здесь хозяин. Я буду владеть ее телом в течение следующих пяти месяцев и трех недель.

Внутренний голос кричит мне придушить ее. Сбить спесь с ее лица. Толкнуть ее на пол и трахать, пока она не закричит.

Но, на данный момент, я спокоен.

Укротитель во мне хочет попробовать ее. Он не жадный. Он тот, кто держит на поводке монстра в моей голове.

Попробовать ее.

Склонив голову к ее лицу, я вдыхаю с ее губ мятный запах горячего чая, который она потягивала до этого. Она потрясающе пахнет. Не могу дождаться, когда приведу ее в дом и в свою постель.

Она пытается вырваться, но я сжимаю пальцами ее растрепанные волосы. Повернув голову игрушки влево, я отклоняю ее назад. Ее шея беззащитна, и я хочу укусить ее, пометить. Но пока что придется довольствоваться этим.

Коснувшись губами ее кожи чуть ниже уха, слышу ее легкий вздох. Член мгновенно встает, и меня охватывает желание вонзиться в нее. Пробежавшись языком по ее соленой коже, упиваюсь ее особенным вкусом. Хочу попробовать каждый укромный уголок ее тела, чтобы узнать, какой из них самый сладкий. Она хнычет, и я втягиваю ее плоть между зубами, заставляя скулить. Я сосу достаточно сильно, чтобы оставить синяк, а затем выпускаю ее кожу с громким, вульгарным хлопком.

– Соленая. Как и твое отношение. – Я отпускаю игрушку и толкаю в направлении стола.

Ужин ничем не примечателен. Банни ковыряется в еде, пока я делаю покупки через телефон. Теперь, когда я узнал ее чуть-чуть лучше, понял ее индивидуальность, хочу, чтобы дома для нее все было готово.

– Какой у тебя размер обуви?

– А тебе зачем? Хочешь знать, какого размера ботинок я засуну тебе в задницу?

Поднимаю взгляд от своего телефона, чтобы увидеть, как, приподняв одну бровь, она смотрит на меня поверх своего овощного супа, к которому едва притронулась. Бросает мне вызов.

– Сколькому еще тебя нужно учить, – говорю с рычанием, не обращая внимания на то, как член становится толще. – Жду не дождусь, когда начнутся твои уроки. Тогда я научу тебя, что хороших маленьких игрушек не должно быть ни видно, ни слышно.

Не впечатленная моей угрозой, она резко встает и гордо направляется к двери.

– В жопу твой дурацкий договор. Все было хорошо, пока не появился Темный Не-прекрасный Принц с его Черной тачкой, Черным дворецким и попытками исправить мою Чертову Черную жизнь!

Она распахивает дверь, но я уже рядом, чтобы захлопнуть ее. Игрушка оборачивается и смотрит на меня в упор. Она такая маленькая, гораздо ниже меня, а блеск ее глаз может затмить блеск бриллиантов. На прошлой неделе я думал, что она будет податливой, и из нее будет легко вылепить идеальную игрушку. Но теперь... Теперь я могу сказать, что она будет моей самой большой проблемой.

Двигаясь аккуратно, провожу кончиками пальцев по ее щеке вниз к шее, продолжая смотреть на нее угрожающим взглядом.

– Чего ты хочешь? Сосать мой член, как и всем ублюдкам на улице? Хочешь, чтобы я называл тебя малышкой? Ты этого хочешь, Банни?

Она опускает взгляд к моим губам и расслабляется.

– Я не знаю, чего хочу, – наконец, шепотом, отвечает она.

Я вдыхаю запах ее волос и прижимаюсь губами к ее уху.

– Ну, это хорошо, потому что я знаю, чего хочу я. А хочу я тебя, Джессика. У меня на тебя прекрасные планы. Так что будь хорошей девочкой, и позволь мне поиграть с тобой.

Мое горячее дыхание вызывает у нее стон. Он еле заметен и почти неуловим, но я его слышу. Так-так, моя маленькая игрушка любит лесть. Она плавится, как воск, когда я называю ее по имени. Надо будет использовать это как инструмент. Я поиграю в ее маленькую игру, пока она не окажется дома, в моей постели.

– Джессика.

Она снова стонет, и я точно знаю, как играть с ней.

– Что?

– У нас завтра долгий день. Давай хоть немного поспим.

Я рад, что она не сопротивляется и позволяет мне отвести ее обратно в кровать. Нежно потянув ее к себе, я медленно стягиваю с нее всю одежду. Я слишком хорошо знаю, как страстно она хочет, чтобы я прикасался к ней, и какое-то время я буду баловать свою маленькую игрушку.

Кроме того, она отплатит мне в десять раз больше, когда мы окажемся дома.

И я смогу выпустить своих внутренних демонов.

Буду делать с ней то, на что она так легко согласилась.

После того как мы оба оказываемся в постели голыми, я притягиваю ее ближе к себе. Синяки на ее заднице почти прошли, так что я крепко сжимаю ее. Сладкая попка игрушки прижата к моему члену, и я мечтаю о том, каково это будет, когда я, наконец, смогу погрузиться в ее горячее тело. Прямо сейчас я хотел бы остановить время. Чтобы закрыть глаза и просто обнимать теплую и такую сложную женщину. Чтобы молчать о том, кто я и кто она, чтобы уткнуться носом в ее волосы, забыв обо всем хотя бы ненадолго. Это так заманчиво.

Позже, когда я практически сплю, она спрашивает:

– Бракс, почему ты до сих пор не спал со мной? Я имею в виду, ты же нанял проститутку. Разве ты не хочешь меня?

Ее голос, такой мягкий и неуверенный, делает мой член твердым, несмотря на то, что она использует мое имя. Прижимаясь к ее заднице, я отвожу волосы от ее уха и шепчу:

– Совсем наоборот, Джессика. Я хочу тебя так, что мне физически больно воздерживаться от того, чтобы прямо сейчас не перевернуть тебя и без остановки не трахать до завтрашнего дня...

– Доктор ведь сказал, что я чиста… – Она замолкает, будто считает, что это причина того, почему я ждал.

– Но у меня есть определенные потребности и желания, – мурлычу я ей на ухо. – И они не могут быть удовлетворены в Лондоне. Это небезопасно. Вернувшись домой, я смогу быть свободным, чтобы играть со своей игрушкой так, как хочу.

От моих слов она вздрагивает, и, чтобы отвлечь от еще большего количества вопросов, я скольжу рукой между ее ног. Пальцем провожу по темным волоскам ее киски и лениво поглаживаю клитор. Секс для нее – работа. Но я изменю это.

– Расслабься, – воркую я. – Хочу, чтобы ты прочувствовала вкус того, что я намерен дать тебе.

Ее тело расслабляется, и с каждым новым движением пальца она раскачивает свои бедра, помогая себе достичь кульминации. Тихий вздох срывается с ее губ, и она кончает. Если бы я не был внимателен, то не заметил бы его.

Такой тихий.

Такой милый.

Такой с виду незначительный.

Прямо как моя игрушка.

– Большинство женщин кричат и плачут, когда кончают, – говорю я мягко. Даже Свон была крикливой.

– Я не похожа на большинство женщин.

Ее слова врываются в мою голову и пускают корни внутри моего мозга. Стараюсь отогнать их и вспомнить планы, что у меня есть для нее, но то, как Банни гладит мою руку, лежащую между ее ног, отвлекает меня.

Темнота в комнате согревает меня.

Ее присутствие успокаивает меня.

Эти нежные прикосновения меня отвлекают.

– Спокойной ночи, Бракс, – бормочет она настолько тихо, что я едва слышу. Но я слышу. И это второй раз, когда я позволил ей назвать меня по имени без последствий. Если бы не обнимал ее так, будто это моя девушка, а не игрушка, я бы выскользнул из постели и сделал пометку в блокноте, чтобы не забыть.

Я сдерживаюсь, чтобы не засмеяться вслух.

Конечно, я не забуду.

Я никогда не забываю.

* * *

– Мама. – Я трясу ее своей маленькой ручонкой. – Проснись.