Текст книги "Порочная игрушка (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
На первой странице наклеено фото. Женщина – должно быть, его мать. У нее, как и у Бракса, почти черные волосы и глубокие, как озеро, глаза, уголок ее рта приподнят в улыбке. Она держит за руку маленького мальчика. Ее одежда, даже для восьмидесятых, странная, короткая и жуткая. Бракс смотрит на нее снизу вверх, как будто она солнце и луна. Увидев его, мое сердце сжимается. На нем нет носков, штаны короче на несколько сантиметров. Они были бедны. И для него это не имело значения. Все, что имело значение, это она.
Эмоции переполняют меня, и я плачу, жалея его. Сердце болит за маленького мальчика, изображенного на фото. После того, как прихожу в себя, я переворачиваю страницу. Читаю написанную им записку, и мое сердце замирает.
Мама, когда я стану большим, я построю огромный отель, чтобы мы смогли там жить постоянно. Там будет тепло, а не холодно. И будет много-много еды. А также будет душ и мыло, которое хорошо пахнет. Там будут хорошие люди и дети, с которыми можно поиграть. Ты не должна будешь снова работать. Я отдам тебе все деньги, и мы будем есть ветчину каждый день. Я люблю тебя, мама.
Бракси.
Письмо было написано на обратной стороне флаера и сложено в несколько раз. Интересно, держала ли она его при себе, дорожила ли им? Я пробегаю пальцами по записке и содрогаюсь от рыданий. На следующем листе наклеена визитка Ричарда Кеннеди. Еще там есть фото Бракса и Рича. Он написал «1982» по всей странице, как будто эти числа являются особенными для него, счастливыми. Обращаю внимание на то, что эти цифры – добавочный номер телефона Рича на визитной карточке. На фото Ричард гордо обнимает мрачного подростка Бракса рядом с собой. Несмотря на то, что Бракс не улыбается, он сжимает Ричарда так, будто тот может исчезнуть в любой момент.
Заглянув в его прошлое, теперь мне хочется остаться. Хочется выбить из Картье номер телефона Бракса, позвонить ему и сказать, что я люблю его. Что я беременна его ребенком. Дрожащими пальцами я переворачиваю страницу.
«Игрушка №1 – Паппи»
Фотография грязной женщины, похожей на его мать, украшает страницу. Ниже фото той же женщины, одетой в изысканное платье, с элегантной улыбкой на губах. Я смотрю на нее какое-то время, и осознание поражает меня. Оно режет меня без ножа. Я такая же игрушка, как она. Для меня это не является неожиданностью, так как он говорил о них раньше, но мне противно видеть их на страницах книги.
На следующей странице ее фото в Дыре. Она связана, вся в кровоподтеках. Ее взгляд потерян, но в нем нет ненависти. Никто не может ненавидеть Бракса, даже когда он становится подлым ублюдком. Во мне просыпается ревность, ведь она была с ним так же, как я. С трудом сглотнув, я смотрю на следующую страницу.
Она же, красиво одетая, с черной повязкой на глазах и клейкой лентой на губах. Слезы текут по ее щекам. Она лежит на сидении в автомобиле. Под фото наклеена прядь, видимо, ее волос. Мое сердце сжимается в груди, когда я читаю слова.
Прощай навсегда, Паппи.
Под надписью дата.
«Игрушка №2 – Китти»
Почти то же самое. Фотографии до и после. Фотографии в Дыре. Фотографии ее связанной. Прядь ее волос.
Прощай навсегда, Китти.
И снова дата.
Черт!
Я перелистываю дальше, пока не добираюсь до красивой азиатской женщины.
«Игрушка №19 – Свон»
Прядь черных шелковистых волос. Такая красивая. Любовь в ее глазах очевидна. Она поклонялась ему и надеялась на нечто большее.
Как и я.
Мое сердце пропускает несколько ударов, когда я пролистываю до последней страницы. Этого не может быть. Он, что, убил всех этих женщин? Я влюбилась в серийного убийцу? О, Боже!
Не хочу переворачивать последний лист. Чувствую, что мне не понравится то, что увижу. Просто закрой книгу, Джессика. Закрой эту чертову книгу. Но любопытство в очередной раз побеждает – оно всегда побеждает – и я переворачиваю страницу.
Нахмурившись, сжимаю губы, увидев игрушку №20. Ее зовут Банни. На первом фото вижу себя, грязную и отвратительную, я стою в ванной комнате отеля. Должно быть, я была неадекватна от героина, потому что не помню, как меня фотографировали. Волосы мокрые, и я выгляжу потерянной. Это так неприятно. Следующее фото в салоне. Картье сделал его, я помню это, но я не сильно обращала внимание на то, зачем он это делает. Я красивая и опрятная, улыбка вынужденная, но присутствует.
Нет.
Пожалуйста, нет.
Следующее фото в Дыре. Его кулак в моих волосах, и можно сказать, что он сделал фото, пока трахал меня. Видно его мускулистую руку, выпуклые вены. Я рассеянно провожу пальцем по его руке на фото.
Конечно, со мной что-то пошло не так. Была искренность. Он исповедовал свою любовь ко мне. Возможно, он дико меня трахал, но также обнимал меня, сидя на одеяле перед камином. Бракс шептал мне на ухо нежности и любил меня с большей страстью, чем любой другой мужчина в моей жизни.
Если только он не делал этого со всеми игрушками.
Неужели я была настолько глупа, что играла в его игру по его правилам?
Значит, я просто пешка на его шахматной доске?
Переворачиваю лист. Там нет изображения, но слова внизу «отвечают» на мои вопросы.
Прощай навсегда, Банни.
И дата завершения нашего контракта. Контракта на убийство. Контракта на исправление шлюхи. Сначала запудрить ей мозги тем, что он любит ее, а затем убить, как и остальных.
Поглаживая свой живот, я оглядываюсь вокруг. Все повторяется. Я снова сижу в гардеробной, убеждая своего ребенка, что все будет хорошо, и боюсь мужчину, который является монстром. Какая ирония.
Вспоминаю телефонный разговор, который был у меня с Нат.
– Вы клянетесь, что это конфиденциально? – Мой голос надламывается, и я рада, что нахожусь одна, скрываясь в темной комнате с домашним кинотеатром.
– Конечно же, Джессика, – уверяет меня Нат. – О чем ты хотела поговорить?
Я глубоко вдыхаю и с выдохом выпаливаю:
– Шесть лет назад я разорвала чрезвычайно унизительные отношения. Мало того, что я была словесно и эмоционально унижена, мужчина также делал мне больно физически, в том числе и во время секса.
– Понимаю. Продолжай, дорогая.
Я сглатываю, и мой голос дрожит от невыплаканных слез.
– Так почему же мне нравится то, что Бракс делает со мной? Я имею ввиду, мой обидчик постоянно унижал меня. Он наказывал меня даже за то, над чем у меня не было контроля. Так почему же я снова подвергаю себя этому?
Она шуршит какими-то бумагами, а затем отвечает:
– Я хочу, чтобы ты поняла кое-что, дорогая. Домашнее насилие и БДСМ не одно и то же. БДСМ основывается на согласии. Домашнее насилие нет. Ты продолжаешь говорить мне, что тебе нравится то, что Бракс делает с тобой, что это возбуждает тебя. Поверь мне, ты не больна или остро нуждаешься в психологической помощи. Это твой способ поддержания контроля, которого у тебя никогда не было в прошлых отношениях. Ты веришь, что если потянешь за ниточку, то он остановится. Но ты не хочешь тянуть за нее. В БДСМ все держится на доверии, тогда как домашние насилие основывается на страхе. С тобой все в порядке, дорогая. И если когда-нибудь ты поймешь, что боишься его, это будет означать, что эти отношения не являются здоровыми. Ведь только доверие является решающим для таких динамичных сексуальных отношений.
Отмахнувшись от воспоминаний, я смотрю на его ботинки, аккуратно выставленные вдоль стены. Это так обычно и просто – ничто не указывает на монстра, который носит их каждый день. Я боюсь за своего будущего ребенка. После того, как увидела книгу, увидела, что он делал с женщинами, не могу поверить, что мне будет дано помилование. Что со мной будет по-иному. Я воспользуюсь советом секс-врача и возьму контроль над своей жизнью.
Встаю и беру с полки две пачки денег, а книгу отправляю обратно в сейф, где ей и место. Приподняв подбородок, я вытираю щеки от слез.
История не повторится.
Эта история закончится прямо сейчас.
Я не позволю этому случиться. На этот раз мой ребенок не пострадает.
Прощай навсегда, Бракси.
ГЛАВА 28
Он
– Я хочу, чтобы за домом следили, Матвей, – говорю я, выходя из самолета.
– Всеволод следит, чтобы никто не входил и не выходил, – заверяет он меня. – Когда мы возвращаемся?
Я даже не собрал сумку. Просто сорвался в Вегас, когда позвонил Джамал.
– Убедись, что самолет заправлен и ждет нас. Я хочу разобраться с этим как можно скорее, а потом вернуться домой.
Выхожу на автостоянку небольшого аэропорта, где Джамал уже ждет меня, прислонившись к машине.
– С чего ты решил, что он мертв? – рявкаю я, когда мы садимся в салон.
Мне сказали, что обугленное до неузнаваемости тело нашли в серверном крыле отеля. Записи с камер видеонаблюдения были уничтожены, но очевидцы видели его. Дюбуа. Моего помощника. В груди болит при мысли об этом. С одной стороны, я знаю, что Дюбуа боец и одним лишь огнем его не возьмешь. С другой стороны, я могу переоценивать его возможности.
– Он не отвечает на звонки, его комната пуста.
Я сглатываю тугой ком эмоций в горле.
– Этому может быть и другое объяснение. Но вот тебе вопрос получше: где, блядь, Тревор? Я убью этого ублюдка. Нужно было сделать это еще в ту ночь, когда он прикоснулся к Джессике.
Наконец, Джамал выезжает на дорогу к отелю.
– Думаю, мы сможем заманить его и сделать эту мечту реальностью. Уверен, если он узнает, что вы в Вегасе, то попытается что-нибудь предпринять.
– Я организую небольшую пресс-конференцию. Скажу, что были неполадки с сервером, и он загорелся. Отель будет закрыт, пока мы полностью его не восстановим. Раз он хочет поиграть со мной, я не буду лишать его такой возможности. И еще… Джамал?
Мы останавливаемся на светофоре, и Джамал переводит на меня взгляд. Бедный парень совсем вымотался. Когда все закончится, я предложу ему другую работу.
– Да, босс?
– Мы должны найти Дюбуа.
* * *
– Мистер Кеннеди, велика ли вероятность поджога? – спрашивает один из репортеров.
Я мрачно качаю головой.
– Нет, мэм. Оборудование в серверной было довольно старым, и я распорядился поменять его. – Ложь с легкостью срывается с моих губ. – Видимо, следовало заняться этим раньше, и теперь я наказан за нерасторопность. Сейчас мы сосредоточены на восстановлении утраченной информации и ремонте. Мы высоко ценим поддержку общества. Спасибо.
Фотовспышки ослепляют меня, и журналисты выкрикивают вопросы, но я разворачиваюсь и ухожу. Мы с Джамалом отправляемся в пентхаус, ждать следующего шага Тревора.
– Хочу, чтобы ты позвонил мистеру Моррисону. Он несколько раз выказывал желание купить этот отель. Моррисон хочет сделать из него самое большое казино в Вегасе. Мы оба знаем, что мне больше не нужны деньги. Я стал старше, и готов распрощаться с теми сферами бизнеса, которые отнимают слишком много сил. Назначь мне с ним встречу.
Он кивает и направляется к двери.
– Джамал. Я прослежу, чтобы тебе дали хорошее место в одной из моих компаний. Даже не волнуйся об этом. Ты был верным сотрудником. Я о тебе позабочусь.
Он расслабляет плечи.
– Спасибо, сэр.
Когда он открывает дверь и начинает выходить, в его лоб упирается ствол пистолета, заставляя зайти обратно в номер. Пистолет держит Тревор. От вида этого самодовольного ублюдка моя кровь кипит от ярости. Этот кусок дерьма не только пытался поиметь Джессику, он поимел мою компанию, украв деньги, а затем убил Гленн. Я сжимаю кулаки, желая избить его.
– Не так быстро, мудак, – выплевывает Тревор. – Одно неверное движение, и я пущу красавчику пулю в лоб.
Рычание грохочет в моей груди.
– Тебе не выйти сухим из воды, придурок. Ты был генеральным директором, но проебал все из-за своей жадности. Теперь ты зашел слишком далеко. Клянусь Богом, если Дюбуа мертв из-за тебя, я вспорю тебя от члена до горла, и с удовольствием выпотрошу, как кролика. Ты связался не с тем человеком.
Он рычит в ответ:
– Думаешь, я сделал все это в одиночку? Парень, ты глупое безмозглое животное. Ты такой, как он и говорил. Можешь избавиться от меня, но выиграет тот, кто придет по твою душу, ублюдок. Вбей это в свою тупую башку, Бракс, тебе не выиграть этот раунд.
Я начинаю лихорадочно размышлять. Дюбуа никогда бы не кинул меня, к голове Джамала приставлен ствол. Ни один из них не может быть соучастником.
– Ты блефуешь.
– Помнишь, как выкинул меня? Я скрывался, ожидая часа расплаты. Когда ты приехал в Вегас со своей мерзкой шлюхой, я столкнулся с ним. Он даже избил твою девку прямо у тебя под носом. Именно так мы поняли, что станем отличной командой. Ведь мы оба тебя ненавидим.
Перед глазами темнеет от ярости, которую я не могу сдержать. Тот блондин, что избил мою Джессику – его сообщник!
– Кто он?
– Ты совсем потерял бдительность. Но скоро все узнаешь, – дразнит он.
Замечаю движение позади него и вижу Дюбуа. Его плечи напряжены, лицо искажено угрожающей гримасой, которую я никогда раньше не видел. Даже сейчас, глядя на его, не могу поверить. Дюбуа никогда не прикрывал мне спину. Но сделает это сейчас. Я знаю это.
Он делает два шага в комнату.
Поднимает руку.
Хлоп!
Джамал сползает на пол. Взгляд Тревора прикован ко мне, когда он прижимает ладонь к шее, пытаясь зажать рану. Но кровь продолжает сочиться, и его глаза, наконец, закатываются. Джамал отползает, когда Тревор спотыкается и падает лицом вниз. Кровь так и хлещет из него.
– Сэр, вы в порядке?
Дюбуа до сих пор держит оружие поднятым.
– Ох, блядь. Да. Что за хрень, мужик? Я думал, ты умер!
Он качает головой и заходит в номер.
– Я был занят «уборкой». Тревор планировал нечто большее. Он переписывался с кем-то о сборе доказательств для вашего разоблачения, которое включало и кражу информации с серверов. Этот идиот оплатил другому идиоту кражу резервных копий. Пришлось сжечь все улики, вместе с идиотом. Тревор был всего лишь марионеткой. Кто-то другой руководит этим шоу. Поэтому мы должны вернуться в Сиэтл. Думаю, их план заключался в том, чтобы выманить вас подальше от дома. Не думаю, что Джессика, Кристина или ваш отец сейчас в безопасности. Нам нужно выдвигаться.
– А что насчет этого? – я указываю на мертвое тело.
Дюбуа свистит, и в комнату входят два отморозка. Они молча упаковывают труп в черный мешок.
– Джей-Дог и Криптонит с этим разберутся. Я заплатил им по тройной ставке. Ничто не приведет к вам, сэр.
Думается мне, что Дюбуа знает этих ребят из прошлой жизни – до того, как я спас его.
– Ди-Бэг, все будет пучком, брат. Труп этой белой сучки найдут в наркопритоне в Лос-Анджелесе, – говорит один из парней Дюбуа. – И не переживай, твоя тетушка Беа получит твои десять кусков. Мы все сделаем как надо, брат.
Знаю, что Дюбуа посылает все свои доходы от аренды дома тетке, но иногда любит делать ей небольшие подарки в виде наличных. Он заботится о женщине, которая столько для него сделала.
– Вот почему вы, парни, работаете на меня, – говорит Дюбуа с едва заметной улыбкой. Затем поворачивается ко мне. – Нам пора в Сиэтл, сэр.
* * *
К моменту приземления в Сиэтле, я чертовски взбешен. Дюбуа сообщил, что звонил Карт. Кристину и Джессику преследовали на автомобиле и почти столкнули с дороги. Меня чуть не разорвало от злости. Конечно, в глубине души я знаю, кто причинил ей боль, а я тот проклятый неудачник, который не смог защитить от него.
Дюбуа не снижал скорость весь путь до дома. Я адски устал: перелет занял всю ночь, и я почти не спал. Мечтаю ощутить Джесс в своих руках. Заверить ее, что разберусь с этим; что никогда не уеду, потому что продаю этот проклятый отель, и Тревор нам больше не помешает. Мне останется справиться с еще одним мудаком, и мы сможем жить в мире. Хватит с меня.
Когда мы останавливаемся на подъездной дорожке, только начинает светать. Дюбуа открывает дверь гаража, и когда мы начинаем въезжать, нечто на двери, ведущей в дом, бросается мне в глаза.
– Стоп!
Я выхожу из машины и нахожу у порога изуродованного до неузнаваемости кролика. На двери его кровью написаны слова:
«Я ОХОЧУСЬ НА КРОЛИКА»
Слышу позади проклятия Дюбуа и бегу из гаража в дом, чтобы убедиться, что она невредима. Когда я оказываюсь в прихожей и отключаю сигнализацию, мое сердце стучит в горле от оглушающей тишины.
– Джесс! Кристина! – кричу я.
Тишина.
Блядь! Блядь! Блядь!
Боже, пожалуйста, не отнимай мою семью. Я не смогу пережить это снова.
– Мы здесь, сынок.
У меня подкашиваются ноги от облегчения, когда я захожу в гостиную: Джессика, прижав к себе сумочку, свернулась комочком возле моего отца и спит. Ее щеки опухли от слез. Она обута в теннисные кеды, на ней черные штаны для йоги и серая толстовка. Меня охватывает желание взять ее на руки и отнести к себе в спальню, укутать в мягкое одеяло и сидеть с ней в обнимку возле камина. Я хочу остановиться и жить с ней этим моментом.
– Она в порядке? – спрашиваю я хриплым голосом.
Он хмурится и потирает заспанные глаза.
– Смотря, что под этим понимать. Сын, тебе многое нужно объяснить.
Мое сердце колотится в груди. Что он знает? Мысли все еще бесконтрольно мечутся в голове, когда Джесс просыпается. Страх мелькает в ее глазах, когда она садится и видит меня.
Чертов страх.
Сколько раз я избивал ее, унижал, угрожал, а она стала бояться меня только сейчас?! А ведь все, чего я хочу, это прожить остаток жизни, поклоняясь ей? Что, блядь, случилось, пока меня не было?
– Я знаю о книге.
Моя кожа леденеет, когда я слышу ее пугающие слова. Конечно, она, черт побери, знает. Любопытная женщина узнала код доступа в мою спальню, а сейф открывается тем же проклятым кодом!
– Детка, дай мне объяснить…
– Нет! – шипит она. – Ты – убийца, Брэкстон! Я не буду очередной страницей в твоей книге. Это мое последнее гребаное «прощай». Скатертью дорожка. Ты – монстр, и не лучше моего мужа.
Ее слова врезаются в меня, пробуждая мою черную душу. «Муж». «Монстр». «Прощай». Отец пытается успокоить ее, Дюбуа что-то говорит мне, но ярость оглушает меня, и я больше ничего не слышу. Не могу больше удерживать ее. Пора мне сделать то, что лучше для нее.
– Свяжи Банни. Ее пребывание здесь окончено. – Мои слова холодны и безразличны. В комнате стоит тишина, пока до каждого из них доходит смысл моих слов.
Дюбуа первый приступает к действиям. Он хватает Джесс и тащит ее, кричащую, в гараж. Когда он, наконец, вытаскивает ее из комнаты, я ловлю на себе разгневанный взгляд отца.
– Брэкстон Кеннеди, я не знаю, что, черт возьми, происходит, но мы исправим это. Поговори со мной, сынок. Что бы это ни было, не делай этого. Джессика любит тебя, а ты любишь ее. То, что ты собираешься сделать, будет концом. Это ошибка.
Я отмахиваюсь от него.
– Папа, мы поговорим, когда я вернусь. Скажи Картье, чтобы отвез Кристину домой. Держи их в безопасности.
* * *
Выключи сердце, Бракс.
Думай головой.
Я отключаю эмоции и решаю сделать то, что необходимо.
Слезы должны катиться по раскрасневшимся щекам игрушки, и ее мольбы должны становиться более отчаянными с каждым километром.
Но не с ней. Банни другая. Всегда была и всегда будет.
Дюбуа крепко связал ее: запястья и лодыжки стянуты галстуком, а шарф так сильно натянут через открытый рот, что почти душит ее.
Тем не менее, вместо того, чтобы просить и плакать, она смотрит на меня. Страх, который был в глазах, ушел, и теперь ненависть наполняет черты ее лица. Эта ненависть направлена не только на меня. Она направлена на каждую негативную ситуацию, которая когда-либо происходила с ней: потеря Грейс, проституция, наркотики, побои от ублюдка, которые она пережила в отеле, и все, что я сделал с ней.
Все игрушки в конце пытаются избежать неизбежного. И она тоже должна.
Каждый чертов раз одно и то же.
Пожалуйста, не избавляйтесь от меня, сэр.
Но Джесс не похожа на них. Ее глаза сверкают яростной решимостью. Если бы у нее было оружие, она бы использовала его против меня. Эта мысль выворачивает меня наизнанку. Это неправильно.
Перевожу взгляд с женщины, которую люблю, на линию деревьев вдоль границы штата Вашингтон. Мы почти на том месте, где каждая игрушка встречает свой конец. Где я отряхиваю пыль со своих рук и начинаю все заново. Но сейчас мне хочется заорать от разочарования. Я хочу найти другой способ, хочу заставить ее увидеть что-то хорошее во мне. Вот только это единственный правильный путь.
– Еще десять минут, сэр, – заверяет меня Дюбуа с водительского кресла.
Я смотрю в его глаза в зеркале и киваю, прежде чем повернуться к окну. Когда мы замедляемся, а затем сворачиваем на гравийную дорогу, которая ведет в лес, Джессика начинает рычать через шарф.
Никакого страха.
Только ненависть. Ненависть. Ненависть.
Боже, все должно было быть не так!
– Ты была забавной, – лгу я сквозь зубы. Она была радостью каждую секунду каждого дня, что я провел с ней. Больше, чем радость: она склеила разбитые части меня. – Но теперь пришло время попрощаться.
С игрушками покончено. Я решил уйти от дел. Продам отель и позабочусь о папе – вот мои новые приоритеты. Больше не будет другой женщины. Это мое наказание – существовать без солнца. Если я не могу сделать Джессику своей и обеспечить ее безопасность, тогда это единственный выход.
Дюбуа выходит из машины, и я слышу, как он переговаривается на русском с Матвеем. Джессика как будто понимает язык, и округляет глаза от удивления. Удивлена ли она своей судьбе, в которой была так уверена секунду назад?
– Время сказать прощай, Банни.
Я хочу поцеловать ее, как и всех остальных. Но Банни другая. Если я прикоснусь к ее пухлым губам, то не смогу сделать то, что необходимо. В груди что-то сжимается в знак протеста.
Она не вздрагивает, когда я протягиваю руку, чтобы вытащить шарф из ее рта. Жду, что она будет просить и молить за свою жизнь, как все они. Чтобы я продлил ее дерьмовую жизнь. К сожалению для нее, это больше не в моей власти.
– Подумать только, я ведь действительно верила, что ты любишь меня. – Ее голос дрожит, но не от страха, а от предательства. Это глубоко ранит меня.
Делаю глубокий вздох и стараюсь не смотреть на нее. Бывало, я трахал свою игрушку на прощание. Но не ее. Не Джессику, черт побери, Кеннеди. Я хочу забрать ее. Подарить весь мир. Вечно целовать. Заниматься любовью с женщиной, которая владеет моим сердцем.
– Банни, я не люблю тебя. Никогда не любил.
Она с отвращением сжимает губы и качает головой.
– Надеюсь, что буду преследовать тебя в твоих снах, Бракс. Каждую ночь. Хочу, чтобы ты думал о том, что ты потерял.
Я наклоняюсь вперед и вдыхаю ее запах, но не целую.
– Несомненно, Джессика. Я буду думать о тебе каждую секунду каждого дня до конца своей дерьмовой жизни.
Осторожно выдергиваю прядь из пучка ее темных волос и закручиваю на кончиках пальцев. Она расслабляется от этого жеста, и я хочу остановить время. Хочу растянуть несколько секунд до вечности.
– Готовы, сэр?
Я проглатываю свои эмоции и поворачиваюсь к Дюбуа.
– Да. Принеси мне ножницы.
Джессика приподнимает подбородок и ждет. Все остальные игрушки кричат и плачут, когда думают, что я сделаю им больно этими ножницами. Она делает едва слышный маленький вздох, когда я отрезаю единственную ее часть, которую оставлю себе.
Она любит меня.
Но это не имеет значения, потому что ее время истекло.
Не будет больше никаких игрушек.
Я потерял желание чинить их.
Никто и никогда не будет безупречным и блестящим в моих глазах. Не после Джессики.
– Скажешь что-нибудь напоследок, Банни?
Одинокая слеза катится по ее щеке, и она качает головой. Ненависть уже давно ушла из ее глаз, и ее взгляд становится притягательным. С каждой секундой меня тянет к ней все сильнее. Ей не нужно ничего говорить, потому что я и так все чувствую.
Любовь. Смятение. Недоверие. Предательство. Печаль. Потеря.
Я буду ужасно по ней скучать.
Моя жизнь уже никогда не будет прежней.
– Прощай.
Она не издает ни звука, когда Дюбуа бережно вытаскивает ее из машины. Матвей отводит ее подальше от меня. Вместе они делают то, что я не люблю делать. Она делают сложную часть. Моя часть всегда легкая.
Но не в этот раз.
Пока они делают свое дело, я умираю. С каждым вдохом я умираю. С каждым ударом моего разбитого сердца я умираю.
Дюбуа возвращается в машину, заводит ее, и мы едем домой. Я смотрю на прядь волос между пальцами и хмурюсь. Двадцать игрушек. Двадцать прядей волос. Двадцать раз я предавался своим самым большим фантазиям.
Но Джессика, в обмен на эту прядь волос, забрала мое сердце.
Прощай, любовь моя.
