Текст книги "Порочная игрушка (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
ПОРОЧНАЯ ИГРУШКА
Автор: К. Уэбстер
Жанр: Темный роман
Рейтинг: 18+
Серия: Вне серии
Главы: Пролог+30 глав+Эпилог
Переводчик: Анастасия К.
Сверщик: Даша К. (Пролог+4 гл), Лера К. (с 5 главы)
Редакторы: Екатерина И., Анна Б.
Вычитка и оформление: BellA
Обложка: Таня П.
ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!
Специально для группы: K.N ★ Переводы книг
(https://vk.com/kn_books)
ВНИМАНИЕ!
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
«Чем старше становятся мужчины, тем дороже их игрушки»
~ Марвин Дэвис
ПРОЛОГ
Он
Двумя неделями ранее...
Слезы катятся по ее раскрасневшимся щекам, и судорожные мольбы становятся все более отчаянными с каждым километром. Дюбуа хорошо поработал с ней в усадьбе: одна стяжка связывает ее запястья за спиной, другая обернута вокруг голых лодыжек, шарф завязан через открытый рот так, что почти душит ее. Она, наверное, изрезала руки, пытаясь вырваться. Мысль о крови, размазанной по ее оливковой коже, посылает всплеск возбуждения по моим венам.
Все они, в конце концов, пытаются сбежать.
Каждый чертов раз одно и то же.
«Пожалуйста, не избавляйтесь от меня, сэр».
Я отвожу взгляд от шлюхи и переключаю внимание на линию деревьев вдоль автомагистрали штата Вашингтон. Мы почти на месте, там, где каждая игрушка встречает свой конец. Где я стряхну грязь с рук и начну все заново.
– Еще десять минут, сэр, – произносит Дюбуа с водительского сиденья.
Я встречаюсь с ним взглядом в зеркале заднего вида и киваю, прежде чем отвернуться обратно к окну. Когда машина замедляется, а затем сворачивает на гравийную дорогу, ведущую в густой темный лес, шлюха начинает кричать сквозь шарф. С раздражением я перевожу взгляд на нее.
Игрушка, которой я наслаждался в течение некоторого времени, начинает действовать на нервы. Ее миндалевидные глаза опухли от слез за всю двухчасовую поездку. Они сверкают от ужаса, когда автомобиль останавливается.
– Ты немного развлекла меня, – говорю я, зевая. Я собираюсь проспать целую гребаную неделю, прежде чем вернуться обратно в Лондон. Независимо от того, как сильно радует, это становится таким чертовски утомительным. Особенно в конце. Мне скучно, и я устал. Игрушка использована, и с ней покончено.
Дюбуа вылезает из машины, и я слышу, как он переговаривается с Матвеем на русском. Игрушка, несмотря на то, что не понимает ни слова по-русски, впадает в истерику. Я думаю, что она поняла свою судьбу – все закончится здесь и сейчас.
– Время прощаться, Свон.
Мне хочется еще раз попробовать ее губы на вкус, чтобы смаковать его на обратном пути домой. Она вздрагивает, когда я протягиваю руку и стягиваю шарф, освобождая ее распухшие губы.
– Пожалуйста, мой господин. Не делайте этого, – выкрикивает она. – Вы не должны этого делать!
Мой взгляд спокоен, и я лениво скольжу им вниз, по ее шее и вздымающейся груди. Я знаю, что на ее коже, под тонким черным платьем, кровоподтеки от моих зубов. Член даже не дергается от этих воспоминаний, именно поэтому я должен от нее избавиться.
Она мне уже надоела.
– Свон, советую тебе закрыть свой глупый рот прежде, чем я задушу тебя этим шарфом, – говорю я с рычанием. – Ты принадлежишь мне до самой последней секунды. Ты понимаешь это?
Надежда светится в ее глазах, и мне хочется ударить ее, чтобы она смотрела на меня правильно. Будто не знает меня вообще.
– В-в-вы м-м-можете о-о-ставить меня.
Когда Дюбуа открывает дверь и холодный воздух врывается в машину, она начинает дрожать.
Я усмехаюсь.
– И что? Жениться на тебе? Завести чертовых наполовину азиатских детишек с тобой?
Она быстро кивает, и это меня чертовски бесит. Я хватаю ее за волосы и притягиваю лицо к своему.
Игрушка смотрит на меня большими испуганными глазами, и мой член дергается в штанах. Я мог бы трахнуть ее в последний раз, по старой памяти.
– Вы готовы, сэр?
Дюбуа отвлекает меня от мыслей сделать какую-нибудь глупость, и я перевожу внимание на него.
– Да. Принеси мне ножницы.
Я смотрю на нее и вдыхаю ее запах. Свон любит готовить, и всегда пахнет имбирем и васаби. Она готовила для меня суши, когда я решил, что пора.
– Пожалуйста, сэр, – просит она снова. – Не делайте этого. Я люблю вас!
Они все любят меня.
Как они могут не любить?
– Свон, я не могу любить шлюху. Ты была только игрушкой для меня. Теперь я с тобой закончил, детка.
Холодный воздух проникает в заднюю часть автомобиля, когда Дюбуа открывает мою дверь. Отблеск ножниц в лунном свете прекрасен, но из Свон вырывается потусторонний, неестественный крик.
– Держи ее рот закрытым, Ди, – ворчу я, когда она начинает вырываться из моих рук.
Дюбуа забирается на сиденье рядом со Свон и прижимает ладонь в черной кожаной перчатке к ее губам, чтобы закрыть ее гребаный рот. Дюбуа не самый большой человек, но он хитрый и сильный. Я нанял его своей правой рукой, когда увидел, как он вел себя в драке с бандой в Лос-Анджелесе. Шесть ублюдков пытались отметелить щуплого негра, но он чуть не выпотрошил четверых, прежде чем один вытащил пистолет и выстрелил ему в живот. Они оставили его умирать. И когда Дюбуа очнулся в больнице, я уже был там с предложением, от которого он не смог отказаться.
Они никогда не отказываются.
Я поднимаю ножницы с сидения и машу ими перед ее лицом. Я так завелся, наблюдая, как игрушка бьется в несгибаемых объятиях Дюбуа. Если бы мы вернулись домой, я бы посмотрел, как он ее трахает.
Но потом я вспоминаю, что ее время вышло.
Я хочу новую игрушку.
Ту, что могу восстановить.
– Мне нужен сувенир, для моего альбома. – С ухмылкой я срезаю длинную прядь волос с ее головы. Я рад, что могу уловить аромат имбиря и васаби, когда подношу прядь к носу. Превосходно. Напоминание об одной из игрушек.
Я даю знак Ди, и он разжимает ей рот.
– Последнее слово, Свон?
Она рыдает, но не произносит ни слова. Сжалившись над ней, я наклоняюсь вперед и оставляю мягкий поцелуй на ее губах.
Я определенно буду по ней скучать.
Пока не получу следующую.
– Прощай, – говорю я, вздохнув. И этот вздох – последняя часть меня, что будет подарена ей.
Она кричит, когда Дюбуа вытаскивает ее из машины. Матвей помогает ему оттащить ее подальше от машины и от меня. Вместе они делают то, что я не люблю делать. Они делают сложную часть.
Моя часть всегда легкая.
Найти новую игрушку.
Играть с ней.
Сказать «прощай».
А мои парни делают все остальное.
Озноб охватывает меня от холодного ночного воздуха, и я закрываю дверь автомобиля. Мой разум чист, и я начинаю фантазировать о том, какую игрушку хочу следующей. Сегодня вечером я проведу некоторые исследования. Посмотрим, что поразит мое воображение. Возможно, моя следующая игрушка будет девушкой размера плюс – у меня всегда была слабость к изгибам и большим сиськам. Или, может быть, у меня будет лесбиянка с прической под мальчика – эту игрушку наверняка будет весело ломать. И рыжие, кажется, вошли в моду – может быть, я найду себе сумасшедшую рыжеволосую игрушку.
От этих мыслей член начинает твердеть, и я ухмыляюсь. Когда я избавлялся от Свон, на одну секунду у меня возникла мысль ее оставить. Потом я вспомнил, что не держу свои игрушки слишком долго. Я очень избалованный человек, и мне нравятся новые игрушки.
Когда крики Свон, наконец, стихают, Дюбуа возвращается к машине. Он садится за руль, и мы едем домой. Я смотрю на прядь волос между пальцами и улыбаюсь. Девятнадцать игрушек. Девятнадцать прядей волос. Девятнадцать раз я воплощал свои самые большие фантазии.
Я верю, что двадцатая будет особенной.
И не могу дождаться, чтобы сделать ее своей.
По крайней мере, на некоторое время…
ГЛАВА 1
Она
Я иду вниз по Брэйтмент-стрит в своей последней паре туфель, надеясь, что мои волосы выглядят прилично. Менее получаса назад я проснулась с бельем, закрученным вокруг ног, лицом вниз на тротуаре около паба на Шифнал, дергающаяся от своей последней дозы. Какой-то ублюдок не просто украл припрятанный порошок, но и забрал мои деньги. Я слишком облажалась, чтобы переживать о том, что он сделал, пока я была без сознания. В любом случае, это не имеет значения. Боли нет – значит, его маленький член не принес слишком большого ущерба.
– Это мой угол, ты, грязная сука, – огрызается местная шлюха, когда я прохожу мимо нее. – Иди со своей уродливой задницей в другое место.
Я с отвращением рычу сквозь зубы. Как будто ей принадлежит это место. Ее черные волосы – грязные дреды, похожи на змей у Медузы Горгоны. Держу пари, влагалище этой шлюхи просто кишит лобковыми вшами.
– Да пошла ты, шлюха. Чертов Болтон тебе не принадлежит, – выплевываю я, останавливаясь в нескольких метрах от нее.
Она продолжает ворчать, пока я копаюсь в своей сумке в поисках сигарет. Меня трясет от ломки. Очнувшись там, возле паба, я поняла, что наркотики и деньги пропали. Но, вместо того, чтобы умыться над раковиной, как нормальный человек, я вытерла слюни со своей щеки, натянула нижнее белье и отправилась на поиски клиента. Клиент – это деньги. Деньги – это героин.
Рядом притормаживает раздолбанная машина, и я надеюсь, что из-за меня. Медуза может думать, что владеет правами на этот угол, но я могу подцепить практически любого клиента, которого захочу. В отличие от нее, у меня нет никаких правил. Если клиент хочет, чтобы я сделала ему минет, то я приму его предложение и отсосу. Шесть фунтов они и есть шесть фунтов – чуть ближе к наркоте, которая мне нужна.
Героин забирает боль. Дыра в моей груди, которая пульсирует от горя и ненависти к себе, остается неизменной. Без героина я с трудом могу справиться. И сейчас воспоминания смешиваются с реальностью. Прошлое и настоящее сливаются в одно. Мне нужна еще одна доза.
– Сколько за эту сладкую киску?
Я выхожу из оцепенения и отвешиваю сальную улыбку засранцу.
– А сколько ты предлагаешь?
Он чешет щетину на скуле и смотрит на меня с беззубой улыбкой.
– Я на мели, детка. У меня осталась десятка до следующей зарплаты.
Меня уже бьет дрожь. Этому уроду пришлось бы заплатить пятьдесят. Но и десятка даст мне дозу. Брюстер (один из моих дилеров в этих краях) не берет меньше десяти.
– Отсосу за десятку, – отвечаю я, надеясь, что он согласится.
Он, приподняв брови и с возбужденным блеском в глазах, отворачивается, чтобы поговорить человеком, который сидит на месте водителя. Наконец, он появляется в окне и трясет пакетиком с порошком.
– Десять за анал, – говорит он, как будто это лучше, чем обычный трах. – И немного желтого сахара.
Сердце громко стучит в груди, и мне приходится сдержаться, чтобы не сбросить единственную пару обуви и не запрыгнуть в его гребаную развалину.
– Сколько героина у тебя есть? – спрашиваю я, стараясь не показывать интерес.
Он ухмыляется, понимая, что выиграл.
– Достаточно, чтобы драть тебя всю ночь, детка. Забирайся в машину.
Я радуюсь, осознавая, что скоро смогу кайфануть. Они могут трахать меня куда захотят, пока выполняют свою часть сделки.
Взвизгнув, я сбрасываю туфли в сторону сучки Медузы и направляюсь к машине, не обращая внимания на заледенелый асфальт под ногами. Я почти подхожу к развалюхе, когда гладкий, черный автомобиль с визгом останавливается позади нее.
– Долбаные копы, – брезгливо рычит клиент и сваливает, оставляя меня разбираться с копами самостоятельно. Я чуть не плачу, потеряв надежду на дозу.
Вышедший из машины мужчина хлопает дверью, и я вжимаю голову от страха столкновения с полицейским. Если не смогу сегодня получить наркоту, останется перспектива теплого сухого места в полицейском участке, где я смогу проспать всю ночь. Это почти заманчиво. Почти.
– Как тебя зовут?
Высокий, стройный темнокожий мужчина в костюме разглядывает меня. Его акцент говорит мне о том, что он не местный. Скорее всего, американец. Мне кажется это подозрительным.
– Ты коп или кто?
Он качает головой.
– Или кто. Как тебя зовут?
– Джессика Рэббит, – лгу я, усмехаясь. – Сколько ты предлагаешь?
Он недовольно сжимает губы в тонкую линию.
– Пятьсот.
Мои глаза почти выскакивают из орбит. Твою мать. Я сделаю что угодно за эти деньги.
– Что? Хочешь отыметь меня в задницу? Или, может, ты какой-то извращенец и хочешь, чтобы я называла тебя папочкой? – Я мурлычу и тянусь к вороту его костюма.
– За пятьсот фунтов стерлингов я сделаю все, что ты захочешь.
Он с отвращением отмахивается от моей руки.
– Не пять сотен фунтов, женщина.
Я надуваю губы от его слов. Разве я неправильно его поняла? У меня начинается гребаная ломка и мое сознание плывет? Я совсем запуталась.
– А, пятерка? – спрашиваю с раздражением. – Хорошо, что угодно. Если хочешь, засунь свой член в мою задницу. Просто дай мне гребаные деньги вперед, и все будет отлично. Сделаем это в машине?
Он хватает меня за руку и тащит вперед. Да уж, пахнет от него экзотично. И дорого.
– Мы с тобой ничего делать не будем. Но мой босс хотел бы нанять тебя.
Я прогоняю свой привычный страх, но киваю.
– Круто. Где он?
Если все станет странным, я сбегу. Всегда так делаю. Даже сбежав сюда, в Англию, я не чувствую себя в полной безопасности от Него.
Он смотрит через плечо на машину, а потом снова на меня.
– В машине. Ты хочешь эту работу?
Мои глаза округляются. Он что, сошел с ума?
– Ты затрахал меня до чертиков, Бруно. Хорошо, да. Я хочу эту работу. Можем ли мы сказать ему, чтобы он задницу не трогал? Лучше я ему отсосу.
Мужчина вздыхает и смотрит на меня глазами, цвет которых почти сливается с его кожей.
– Меня зовут Дюбуа, а не Бруно. И мистер Кеннеди хочет нанять вас за пятьсот тысяч. Вам интересно?
Я с облегчением выдыхаю, услышав имя – видимо, мой мозг опять меня дурит, – и начинаю нервно смеяться.
– О, ничего себе, на секунду мне показалось, что ты сказал «пятьсот тысяч».
Но он не поправляет меня, и тут до меня доходит. Твою же мать! Прямо как с Джулией Робертс в том фильме! Я живу в Великобритании, но выросла в Америке и смотрела «Красотку» столько раз, чтобы знать ее слово в слово. Эта возможность может дать мне достаточно героина, чтобы не трахаться за него. Идея довольно заманчива.
– Иди. Мистер Кеннеди ждет тебя.
Невозмутимый Дюбуа тащит меня за собой к машине. Он открывает заднюю дверцу автомобиля, и я начинаю смеяться. У этого Кеннеди, богатого ублюдка, есть водитель. Не могу поверить, что это происходит. Повернув голову, я вижу, что эта сучка Медуза наблюдает за мной. Я показываю ей средний палец, а затем чувствую чью-то теплую руку. Кто-то тянет меня за локоть, затаскивая в машину.
Я падаю коленками на кожаное сиденье, а сумка падает на тротуар, и все ее содержимое оказывается на асфальте. Этот кто-то так и не отпустил мой локоть, и я поднимаю голову, чтобы взглянуть на него. Даже сквозь туман в голове я могу сказать, что он красивый и, слава Богу, это не Он. Здесь редко можно снять красивого клиента.
– Господи, ты так воняешь, будто купалась в мусорном контейнере. Просто отвратительно!
Ой, на оскорбления мне плевать. Я вдыхаю его запах. Может, я и воняю, но он точно пахнет умопомрачительно – пряно и мужественно. Могу поспорить, что на вкус его член такой же.
– Хочешь я отсосу твой большой член? – мурлычу я, чтобы уже начать вечеринку.
Он закатывает глаза и затаскивает меня в машину. Как только усаживает на сиденье, сразу же пересаживается напротив. Дюбуа закрывает дверь, и я начинаю согреваться в тепле автомобиля. Сегодня холодно и мое тело онемело. Тонкое пальто ни черта не греет и голые ноги под юбкой заледенели.
– Я хочу, чтобы ты была моей игрушкой, моей куклой, – произносит он скучающим тоном, вытаскивая сложенный листок бумаги из нагрудного кармана.
– Прекрасно, играй со мной, – говорю я. – Когда я получу деньги? Чего именно ты хочешь от меня?
Он прищуривается. В тусклом освещении автомобиля и сквозь туман в голове трудно понять цвет его глаз.
– Я хочу, чтобы ты была моей игрушкой в течение шести месяцев.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
– За пятьсот тысяч?
Он кивает и ухмыляется, ожидая моего ответа.
– Можешь достать для меня героин? – спрашиваю прямо.
Его ноздри раздуваются, и он скалится.
– Я обещаю позаботиться об этой зависимости.
У богачей всегда есть выходы на хорошую наркоту.
– По рукам. Хочешь отсосу сейчас? Мне край как нужна доза. Давай уже начнем, Кен.
Мне смешно, когда я вижу, как у него вздуваются вены на лбу. Он злится, и это забавно.
– Подпиши этот договор, и мы сможем начать, – говорит он недовольным тоном. – И никогда, блядь, не называй меня Кеном, или я ударю по твоему маленькому грязному ротику.
Большинство нормальных девушек убежали бы от парня, сидящего передо мной. Я же имела дело с уродами и похуже. Такие люди, как мистер Сварливый Кен, ничто по сравнению с ними.
Закатив глаза, я беру у него ручку и бумагу. Отпечатанные слова будто танцуют на странице у меня перед глазами.
– Шесть месяцев? Игрушка для секса? Вы платите мне пятьсот тысяч? Не пропустила ли я что-нибудь?
Он ухмыляется и пожимает плечами.
– Типа того. Ты уверена, что не хочешь прочитать его?
Кожа начинает чесаться, отогреваясь в теплой машине, и я скребу ручкой бедро, чтобы облегчить зуд. Кажется, когда меня действительно начнет отпускать, я буду чесаться вся. Это только начало. Мне нужен героин и в ближайшее время.
– Без разницы. Звучит круто. Просто следите, чтобы я получала свою наркоту, – говорю я ему.
Он ждет, пока я пишу свое фальшивое имя, Джессика Рэббит, и передаю договор обратно. Я бы хотела оставить ручку себе, но он держит руку вытянутой. Фыркнув, я отдаю ему ручку. Он пробегает взглядом по бумаге, и затем подписывает ее.
– Готова отправиться домой и поиграть, Банни?
Я прищуриваюсь, услышав дурацкую кличку.
– Конечно, Кен. Давай играть.
Он вскакивает, замахивается для удара, но у меня темнеет перед глазами, и я уже не вижу, сделал он это или нет.
ГЛАВА 2
Он
Эта женщина настоящее ничтожество.
Отвратительная, мерзкая и вульгарная. Она воняет потом, затхлым сигаретным дымом и мочой. У меня никогда не было такой грязной игрушки, и я задумываюсь над тем, что наиболее отвратительное могу заставить ее делать. При мысли об этом мой член твердеет. Конечно, сейчас не время. Еще много чего нужно сделать для того, чтобы подготовить ее к игре.
– Вы уверены, что не хотите выбросить эту и найти кого-то лучше? – спрашивает Дюбуа с переднего сиденья, пока везет нас в отель в Лондоне. От его раздраженного голоса я довольно улыбаюсь. У меня никогда не было игрушки, как эта. Она болтливая и наглая, и чертовски отвратительная. Я полностью заинтригован ею.
– Эта – превосходна.
Мои слова, похоже, убедили Дюбуа, потому что он успокаивается и не произносит ни слова за оставшиеся четыре часа езды до города.
– М-м-м-м, – стонет она, сползая с кожаного сиденья передо мной.
Приподняв бровь, я наблюдаю, как она просыпается. Прежде чем она потеряла сознание, я был готов ударить ее вопреки здравому смыслу. Конечно, мне нравится наказывать их, но не люблю терять самообладание с такой легкостью. Так что сейчас моя рука буквально чешется – так хочется наказать эту болтливую девку, чтобы она осознала, что это просто сделка.
Моя кровь все еще кипит. Кен, твою мать. Я настолько далек от хорошего и славного парня, насколько это вообще возможно. А еще я не пластиковый и не блондин.
Все во мне кричит, что я монстр!
Дикие непослушные черные волосы на голове соответствуют непослушным мыслям. Голубые глаза становятся серыми, когда я злюсь, то есть почти всегда. У меня острые скулы и точеный подбородок. Я, блядь, пугаю большинство женщин своим жестоким, расчетливым взглядом. Помнится, некоторые из моих новых игрушек даже писались от страха в моем присутствии.
И это происходило даже до того, как я прикасался к волосам на их маленьких головках.
Как только узнают меня, они понимают, что я еще большее чудовище, чем то, которое пытаюсь изобразить внешне. Внутри я настоящее зло. У меня есть больные, извращенные фантазии и средства, чтобы воплотить их в реальность. И игрушки являются частью игры. Мне безумно нравится играть.
– Возьми себя в руки, шлюха, – усмехаюсь я.
– Я думала, у тебя есть манеры. – Услышав ее хриплый голос, я выныриваю из своих мыслей и концентрируюсь на ее теле.
Она осторожно садится и убирает спутанные светло-розовые волосы со своих глаз. Сучка до сих пор под действием той дряни, что приняла, прежде чем я нашел ее. В прошлом когда-то ярко-зеленые глаза закрыты, а длинные, покрытые коркой туши ресницы нависают над ними. Ее макияж выглядит отвратительно – слой поверх слоя, размазанный на лице, – и мне интересно, когда в последний раз она мылась.
– Куда мы едем? – Она начинает скрести ногтями свое бедро.
Я не обязан ей отвечать, но решаю побаловать игрушку.
– Лондон.
Она кажется довольной моим ответом и смотрит в окно, продолжая чесать ногу.
– И все-таки, откуда у тебя пристрастие к шлюхам, Ke… эм… Как мне тебя называть?
Блядь, ну, спасибо, что не назвала меня Кеном. Не хотел бы портить ее лицо, прежде чем взгляну на него должным образом. Последний раз я был к этому близок.
– Меня зовут Брэкстон Кеннеди. Ты должна называть меня сэр, или господин.
Она капризно приподнимает темные брови. Большинство шлюх просто кивают и подчиняются. Этой же приходится заставлять себя быть покорной. Как только ее отпустит, с ней станет труднее справляться.
И это делает мой член охрененно твердым.
– Что, если я буду звать тебя Бракс?
– Тогда я сделаю тебе больно.
Ее зеленые глаза вспыхивают, когда она встречает мой скучающий взгляд, и я борюсь с улыбкой. Мне уже нравится, как она возбуждает меня. Причинять ей боль будет сплошным удовольствием.
– А если я нечаянно назову тебя так? Может быть, ты скажешь мне, как именно сделаешь мне больно? Просто, чтобы я была готова, – говорит она со злостью и добавляет с сарказмом, – Сэр.
Она снова начинает чесать свои бедра, и мне интересно, раздерет ли она себе кожу. Ее кровь будет повсюду, а ее еще даже не проверили. Было бы паршиво подцепить что-то от шлюхи, не успев даже трахнуть ее.
– Прекрати чесаться, – приказываю я с раздражением. – Это злит меня.
Она сжимает губы и скрещивает руки на груди.
– Есть хочу, – надувает губы шлюха.
Мою грудь пронзает неожиданная резкая боль – чертовы воспоминания из прошлого сами собой всплывают в голове, и я вынужден проглотить желчь, подступающую к горлу.
– Я накормлю тебя. Иди сюда, Банни.
Ее ноздри раздуваются, реагируя на имя, но она, не колеблясь, ползет на коленях к моим раздвинутым ногам. Могу поспорить, она отсосала бы мне, если бы я попросил. Но я не прошу.
– Закрой глаза и открой рот.
Банни кладет ладони на мои колени, и мне тут же хочется отпихнуть ее подальше от себя. Игрушки могут касаться меня только в том случае, когда я приказываю им сделать это, а не тогда, когда они, блядь, хотят. Но ее урчащий живот успокаивает мою внутреннюю ярость, и я игнорирую ее жест. Пока что. Объясню ей правила позже. Потянувшись в боковой отсек, я беру бутылку воды и банан.
Я начинаю чистить банан, и его запах немного перебивает вонь ее тела. Игрушка стонет. Она говорила, что сделает что угодно за гребаные наркотики, и ко всему прочему жалкое существо практически голодает. Это съедает меня изнутри, поэтому я быстро чищу банан, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость – например, обниму ее.
– Хочешь? – спрашиваю я и провожу кончиком банана по ее губам.
Игрушка кивает, пальцами впиваясь в мои бедра, и раздвигает ноги, открывая доступ к паху. Опять же, этот жест должен был меня разозлить, но прижатый боксерами член встал.
– Ешь, как приличная девочка. Там, куда мы едем, будет много еды.
Тон моего голоса успокаивает ее, и она чавкает бананом. Шлюха выглядит, как голодающая собака. Когда она доедает банан, я даю ей бутылку, попутно встряхивая ее. Белое облако от таблетки, которую я заранее бросил туда, кружится в бутылке.
– Вот, выпей. Все до конца.
Она открывает рот, и я прижимаю бутылку к ее губам. Она пьет с жадностью, пока бутылка не становится пустой.
– Ты не расстегнешь их? Я могла бы попробовать. Я могу поднять его, если хочешь потрахаться.
Рвение в ее глазах вызывает раздражение, и мне хочется ударить ее по лицу.
Я ничего ей не отвечаю, вместо этого смотрю в ее вопрошающие глаза, которые начинают мутнеть. Дюбуа резко нажимает на тормоз, и игрушка падает на мою грудь, животом прижимаясь к моему толстому твердому члену. Из меня вырывается стон, и меня накрывает желанием трахнуть ее прямо сейчас.
Хочу скинуть ее на пол, чтобы она отстала от меня, прежде чем сделаю что-то глупое и импульсивное. Но когда она скользит руками вокруг моей талии, пока засыпает, я успокаиваюсь. Она удовлетворенно вздыхает, а вскоре я ловлю себя на том, что глажу ее длинные грязные волосы.
– М-м-м, – бормочет она, пока таблетки погружают ее в сон. – Спасибо, что спас меня.
Ее слова буквально врезаются в меня, и мне хочется накричать на нее. Сказать ей, что я хренов монстр, что собираюсь превратить ее жизнь в ад. Хочу плюнуть ей в лицо и объяснить, что собираюсь сделать ей очень больно, и мне принесет удовольствие рвать ее на маленькие кусочки.
– Не благодари меня, Банни, – говорю я тихо, хотя знаю, что она уже вырубилась. – В этой истории я – охотник, и я охочусь на кролика.
* * *
– Сэр, – приглушенно говорит Дюбуа. – Мы приехали.
Я просыпаюсь и ругаю себя за то, что заснул, пока мы ехали. Это не в моих правилах. Я всегда должен быть настороже, но по какой-то причине упустил это. Эта сучка могла бы зарезать меня во сне. Она стонет, и я качаю головой в раздражении, увидев, что Банни каким-то образом забралась ко мне на колени, а я обнимаю ее. Как я и говорил, это именно то, чего мне делать не стоит.
Но она голодала.
Позволяю чувству вины нахлынуть на меня и успокоить мой гнев. Только на этот раз. Путь был неблизким – я не так молод, как привык считать. Не могу сказать, что тридцать восемь лет – это много, но усталость накатывает все чаще.
Дюбуа выходит из машины и открывает заднюю дверь. По его виду и вздернутым бровям могу сказать, что он хочет спросить, в порядке ли я. У меня на руках вонючая задница девушки, и это ненормально. Но он знает свое место, и поэтому молчит. Я забочусь о моих игрушках, и сегодня эта нуждается в дополнительном уходе. Если попрошу Дюбуа отнести ее в отель, он сделает это, однако он знает, что это мое дело.
Я вылезаю с хрупкой девушкой на руках, и как только он закрывает за мной дверь, мы вместе направляемся к боковому входу. Одним взмахом карты Дюбуа проводит нас внутрь, и мы входим в небольшой лифт. Он нажимает «П», и мы начинаем подъем на верхний этаж.
– Я так рад, что пришло время ее отмыть, – бормочет он себе под нос.
Я ловлю его взгляд.
– Сегодня кое-кто забыл свое место. Я плачу тебе кучу гребаных денег, чтобы ты об этом помнил.
На мгновение его глаза становятся шире, а затем Дюбуа делает шаг назад. Он отрывисто кивает головой, и я возвращаю свой взгляд к игрушке. В этом освещении я могу разглядеть темные корни ее волос и непроизвольно рычу. Ярость растет внутри, и я хочу сбросить ее на пол, выплевывая обвинения.
– Она брюнетка, – огрызаюсь я.
Дюбуа шагает вперед и осматривает ее волосы.
– Да, так и есть, сэр. Должны ли мы ее вернуть?
Две недели после того, как избавился от Свон, я провел, обдумывая образ своей следующей игрушки. Милая рыжеватая блондинка, вот чего я хотел. Мы объездили весь Лондон и не нашли ни одной сучки с такими простыми критериями. Чтобы найти ее, пришлось ехать четыре часа до Болтона.
– Я хотел рыжеватую блондинку, – жалуюсь я с ворчанием.
Его темные глаза встречаются с моими.
– Таких было много в Америке. Возможно, нам следовало поехать в Техас, а не в Великобританию.
Если бы я не держал в руках эту хорошую игрушку, уже бы надрал его дерзкую задницу.
– Ты знаешь, что я ищу свои игрушки в Соединенном Королевстве, а не в Америке. Конец гребаной истории. Она должна быть здесь.
Дюбуа пожимает плечами, и мне интересно, что, блядь, нашло на него сегодня.
– Есть краски для волос. Мы можем сделать ее такой, как вы захотите.
Я с отвращением сжимаю губы.
– Тогда я бы не восстанавливал ее. Просто изменил бы, а я этого не хочу. Мы подберем цвет к корням и вернем природный цвет ее волос.
Он кивает, и двери открываются. Я следую за ним по длинному коридору к ряду огромных двойных дверей в конце. Без дальнейшего обсуждения он отпирает двери пентхауса и придерживает их для меня. После того, как я вхожу, Дюбуа закрывает их и оставляет меня наедине с моей новой игрушкой.
Гляжу на нее сверху вниз и удивляюсь, увидев, что она уже не спит и смотрит на меня. Ощущаю возбуждение, но молча направляюсь в огромную ванную. Стоило догадаться, что ей нужна доза намного больше, чем та, что я дал в бутылке с водой. Она не просто забавляется с наркотиками – ее жизнь вращается вокруг них. Усаживаю шлюху на бортик ванны, пока регулирую воду. Придерживая ее, убеждаюсь, что температура воды комфортна. Когда пар начинает кружить вокруг, я обращаюсь к ней:
– Можешь посидеть тут, пока я кое-что сделаю?
Она кивает и смотрит с интересом, как я оставляю ее, чтобы принести полотенца и бутылочки. После того, как наливаю средства для образования пены, ванна наполняется до нужного мне уровня. Выключаю воду и помогаю ей встать.
– Тебе нужна помощь или сможешь раздеться сама? – спрашиваю я.
Ее глаза проясняются на некоторое время, приняв мои слова за заботу о ней, и уголки ее губ поднимаются вверх.
– Сама.
Я выпускаю ее из рук и отхожу. Она скидывает свое вонючее пальто, и я хмурюсь, обнаружив, что под ним только изношенный бюстгальтер.
– Где твоя рубашка? – жестко спрашиваю я.
Похоже, она не впечатлена моим тоном.
– Наверное, где-то потеряла. Когда я получу свой героин?
Меня бесит, что ее больше волнуют гребаные наркотики, а не то, что она ходила по городу почти голой.
– Мы поговорим о героине позже. Раздевайся.
Она снова надувает губы, и я понимаю, что мне нравится моя странная игрушка. Остальные боялись меня, как только понимали, что у меня неестественные намерения. Эта игрушка, Банни, относится ко всему, как к игре. Эта мысль волнует меня.
К моему удивлению у нее красивая грудь. Мне нравятся маленькие розовые соски. У Свон были крупные, размером с пепперони. Мой взгляд путешествует по ее худому телу, и рычание грохочет в моей груди. Быстро скользнув взглядом вниз по ее плоскому животу к юбке, я приподнимаю бровь, требуя от нее продолжения.
Она расстегивает молнию черной юбки и спускает ее вниз по бедрам. Ее трусики испачканы тем, что, скорее всего, является спермой какого-нибудь мужика. Если бы мы вернулись домой, я приказал бы Дюбуа сжечь их. После того, как эта мерзость падает с ее тела, я с сожалением вздыхаю при виде темных волос между ее ног. До сих пор не могу поверить, что поймал брюнетку.
