Текст книги "Порочная игрушка (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
ГЛАВА 22
Он
Прошло несколько дней с тех пор, как Банни опознала этого ублюдка – Корги. Следующие несколько дней я, как одержимый, разбирался со всеми своими делами, лишь бы быстрее попасть в Лондон. Мы больше не говорили об этом мудаке, но по тому, как она отдалилась, и ее плохому самочувствию, я понял, что она рассказала лишь малую часть из того, что он делал с ней. Когда она поняла, что я собрался в Лондон, то попросила проверить, все ли у ее подруги в порядке. Узнать, как та жила все эти годы. И я проверю.
– Вон там. – Я указываю на окно в захудалом жилом комплексе в Дагенхаме.
Дюбуа притормаживает, и мы паркуемся у тротуара. Он достает монтировку из багажника, и вместе мы идем к полуразрушенному зданию. Перед тем как приехать сюда, я убедился, что этот ублюдок до сих пор живет тут. Говнюк слишком беден, чтобы иметь мобильный телефон или доступ в интернет, поэтому мы не смогли узнать, бросил ли он наркоту и есть ли у него семья. Так что решили, что неожиданный визит – отличный ход. Мы имеем дело не с лучшим человеком в мире, а возможность того, что он наладил свою жизнь, равна нулю.
Номер его квартиры 623, и мы осторожно поднимаемся на шестой этаж. Уже далеко за полночь, так что на улице нет даже шлюх и пьяниц. Как только мы добираемся до двери, Дюбуа вскрывает ее монтировкой. После быстрого осмотра конуры, которая напоминает Дыру у меня дома, Дюбуа остается у двери, а я крадусь по коридору к единственной двери. Изнутри доносится храп, и у меня в груди все сжимается от удовлетворения.
Включаю свет и осматриваюсь. Голый нарик лежит, развалившись посреди кровати. Пухлая шлюха – вероятно, одна из тех, кого он удерживает силой, судя по свежим отметинам на ее запястьях и лодыжках – свернувшись калачиком лежит, прижавшись к нему. Игла торчит из ее руки.
Ярость кипит внутри меня.
Мне тошно от того, как черноволосая шлюха повинуется мужчине рядом с ней. И, несмотря на то, что она не похожа на мою мать, голову заполняют воспоминания из детства. Такое происходило каждый чертов день, пока она не умерла и не освободила меня. Каждый день с тех пор, как я себя помню, почти до пятнадцати лет я был с женщиной, которая должна была любить меня.
Эта женщина не заслуживает реабилитации. Моя мать так и не получила ее. Вместо этого она умерла в единственном мире, в котором я знал ее.
– Девушка? – шепчет Дюбуа рядом со мной, выдергивая меня из воспоминаний о матери.
– Отвези ее куда нужно, пусть ей окажут помощь. Деньги – не проблема. Когда закончишь, вернись и забери меня, – говорю я тихо и забираю у него монтировку. – Закончу сам.
Коротко кивнув, Дюбуа подходит к шлюхе и осторожно вытаскивает иглу из ее руки. Большинству он может показаться жилистым и воспитанным, но я неоднократно видел этого засранца в драке. Дюбуа обладает, вероятно, такой же силой, как и я. Он не испытывает ярости, которая дает силы мне, но он жестче многих. Поэтому с легкостью поднимает женщину на руки, будто она ничего не весит. После его ухода, я разворачиваюсь к ответственному за разрушение жизни моей женщины ублюдку. За превращение ее в игрушку – мою игрушку. Она не заслужила такой жизни, но в очередной раз мужчины взяли то, что им не принадлежало. Так сделал мой отец с матерью в тот момент, когда оставил ее и малолетнего сына без копейки.
Постукиваю концом монтировки по ладони и подхожу к краю кровати. От миски, полной недоеденной лапши, исходит кислый запах. В желудке мутит от отвращения. Будучи ребенком, я бы и дважды не раздумывал, прежде чем съесть эти помои. Когда мать была занята своим очередным хахалем, который позволял ей приходить к себе, я делал налет на кладовую. В большинстве случаев эти идиоты были бедны так же, как и мы, и я, в конечном счете, ел засохший кусок пиццы или что-то вонючее и сомнительное из холодильника.
А теперь, когда я охуенно богат?
Я ем все, что, блядь, пожелаю. Включая придурков, как этот.
– Просыпайся, Корги, – выплевываю я полным ненависти тоном.
Парень возмущается и медленно открывает глаза. Он в замешательстве, но по-прежнему немного под кайфом от героина, которым, я уверен, поделился со шлюхой.
– К-кто ты такой, черт возьми? Где Дарлин?
Я усмехаюсь.
– Я – твой худший кошмар, мудак. А это, – говорю я, когда замахиваюсь монтировкой и бью его по зубам, – за Джессику.
Корги хрипит, кровь льется из его рта, и он неумело пытается отползти.
Но я быстрее.
Я всегда быстрее.
Бью его по спине, и он с грохотом скатывается на пол. Я спокоен и иду на другую сторону, чтобы увидеть его на четвереньках, сплевывающего кровь.
– А это, – бью его по задней части черепа, – за мою мать.
С хлопающим звуком его голова раскалывается. Кровь заливает все вокруг его скрюченного тела, и я улыбаюсь. Никогда раньше не получал такого удовлетворения. На один краткий миг чувствую, что отомстил за единственных двух женщин, о которых когда-либо заботился.
Осознание этого приходит само собой и сеет необычное чувство внутри меня.
Я забочусь о Джессике.
Действительно забочусь.
Игрушка или нет, она глубоко запала в мое черное сердце и посадила крошечное семя, которое начинает прорастать.
* * *
Этот мужчина хорошо относится к маме. Они до сих пор делают ее работу в его спальне, но он готовит нам еду и позволяет мне смотреть фильмы на большом телевизоре в гостиной. Мы находимся в его квартире уже неделю, пока мама работает, и мне начинает нравиться здесь. Тут тепло и удобно. Он даже дал мне большое мягкое одеяло, чтобы я мог завернуться в него; и всегда улыбается мне, как будто я желанный гость.
– Пока, Ричард, – хрипит мама, когда выходит из его спальни.
Он идет за ней, на ходу застегивая свою модную белую рубашку. Ричард не грубый и не грязный, как другие мужчины. Он сказал мне, что обычно не живет в Нью-Йорке — он тут по делам из Лос-Анджелеса.
– Пожалуйста, Вики, поедем со мной. Я могу сделать тебя и Брэкстона счастливыми.
Она поворачивается и смотрит на него.
– Ты забыл? Я — шлюха. И точно не понравлюсь твоим богатеньким друзьям.
Он хватает ее за руку и притягивает к себе.
– Нет у меня никаких богатеньких друзей. Пусть я и из Лос-Анджелеса, но я не такой сноб, как ты думаешь. Я нормальный парень, который заботится о нормальной девушке и о ее ребенке.
Мне нравится, как нежно он обнимает маму. Я забыл про телевизор и смотрю, как Ричард гладит маму по волосам, будто она его домашний питомец. Мне нравится это. Она кажется такой спокойной в его руках. Мне хочется, чтобы он гладил ее так всегда.
– Я не знаю, – говорит мама, задыхаясь. – Что, если ты устанешь от нас? И что это сделает с Бракси? Он так наивен для своего возраста. Это раздавит его.
Я боюсь, что причина того, что Ричард не захочет нас, во мне. Я пытался держаться подальше и не беспокоить их. И хорошо себя вел по сравнению с большинством четырнадцатилетних мальчиков, я уверен.
Ричард обхватывает ладонями мамино лицо и поднимает его, как в кино, чтобы поцеловать ее губы. Я должен отвернуться, но пленен эмоциями, которые витают в комнате.
Он хочет ее.
Он хочет нас обоих.
Я сглатываю комок волнения.
Действительно ли мы можем отправиться с Ричардом в Лос-Анджелес? Будет ли у меня спальня? Купит ли он мне носки? Будет ли он готовить для нас каждый вечер?
Ричард разрывает поцелуй и смотрит на нее сверху вниз.
– Детка, позволь мне показать тебе. Есть отличный реабилитационный центр и…
Мама резко отталкивает его. Печаль на его лице убивает меня. Я будто смотрю на крушение через окно, и нет никакого способа, чтобы остановить это.
– Я не один из твоих проектов, Ричард! Ты не можешь очистить меня и починить! Меня нельзя починить!
Она начинает запихивать свои вещи в сумку и плакать — мама никогда не давала волю слезам. Это до смерти пугает меня, потому что я понятия не имею, что происходит.
Ричард шагает к ней и тянет к себе.
– Господи, женщина. Перестань быть такой сумасшедшей. Я не хочу заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Я. Просто. Хочу. Тебя.
И вновь она тает в его руках. Он тянет ее обратно в свою комнату. Я смотрю телевизор, но слушаю их. Обычно, когда она работает, то стонет и говорит что-нибудь типа «Сильнее!» или «Быстрее!», но всегда ровным, скучающим тоном.
Но сейчас…
Сейчас она выкрикивает его имя снова и снова, будто это молитва.
Ричард. О, Боже. Ричард. О, Боже, Ричард.
А он выкрикивает ее имя.
Вики. Ты нужна мне. Вики. Поедем со мной.
Примерно через час Ричард появляется со счастливой улыбкой на лице. Он одет в костюм и галстук, и выглядит самым красивым из всех мужчин, с которыми она когда-либо была. Я хочу быть похожим на Ричарда, когда вырасту. Он шагает ко мне и ерошит мои волосы.
– Я собираюсь построить для нас дом. – Его тон серьезен, так что я верю. – Ты хороший парень, Бракс. Ты заботился о ней, как никто другой. Пришло время мне позаботиться о вас. Обещаю, что с этого момента жизнь станет лучше.
Я киваю, и слезы радости затуманивают глаза.
– Твоя мама — крепкий орешек и не любит подачки. Будет чертовски сложно убедить ее, что я люблю ее. Но я сделаю все, что потребуется. Она другая — в хорошем смысле другая — и я собираюсь помочь ей поправиться. Ей никогда не придется работать, ни одного дня в ее жизни.
На сердце теплеет от его слов. Мама всегда больна и слишком много работает.
– Держи, – говорит он и протягивает мне визитку, – присмотри за ней сегодня, пока я буду на встрече. Это не должно занять больше пары часов. Когда я вернусь, будь готов лететь через всю страну. Я с нетерпением жду этого, малыш.
Он подмигивает мне и уходит.
Смотрю вниз на шероховатую карточку. Ричард Дж. Кеннеди, его имя аккуратно написано вместе с адресом в Лос-Анджелесе и номером телефона. Я обращаю внимание на дополнение — 1982.
– Подождите!
Он останавливается и поворачивается, чтобы увидеть, как я бегу в его сторону. Я обнимаю и вдыхаю его запах. Он пахнет чистотой и так, как должен пахнуть успешный мужчина. Мне нравится его запах. Хотя я и пользовался его душем и мылом всю прошлую неделю, я не пахну так, как он.
– Спасибо, Ричард. Мама заслуживает лучшей жизни, чем эта.
Он гладит мои волосы, и на глаза наворачиваются слезы. Я хочу, чтобы он гладил меня так вечно.
– Ну, сынок, я думаю, что ты прав только частично. Вы оба заслуживаете лучшей жизни, чем эта. Обещаю тебе, что все наладится. Я позабочусь об этом.
* * *
Смотрю в иллюминатор, погруженный в воспоминания. Путь в Сиэтл неблизкий, и я изнываю от потребности увидеть Банни. Несколько раз в течение недели я звонил Картье, чтобы проверить, как она, и он говорил, что все в порядке. Потребовалось все мое самообладание, чтобы не попросить позвать ее к телефону, но я прекрасно знал почему. Если бы он сделал это, я бы тут же запрыгнул в самолет, чего не мог себе позволить. У меня были дела, с которыми я должен был разобраться, включая долбаного Корги.
Снова и снова я прокручиваю в голове момент, как размозжил ему череп. Это успокаивает меня в минуты гнева. Напоминает, что женщины, как мама и Банни, должны быть защищены от таких уродов.
Вторую часть перелета я сплю, пока мы не приземляемся в Вашингтоне. Протираю заспанные глаза и вытаскиваю телефон из кармана на груди, чтобы проверить, не пропустил ли чего.
Двенадцать пропущенных звонков.
Код Лос-Анджелеса.
Вот черт!
Я набираю номер телефона, и женский голос отвечает мне:
– Мистер Кеннеди?
– Да. Кто вы, черт возьми? С моим отцом все в порядке? – задыхаясь, спрашиваю я.
Она с грустью вздыхает на другом конце линии, и мое сердце пропускает удар. Только не он. Пожалуйста. Боже, нет.
– Меня зовут доктор Акер. И, на самом деле, он не в порядке.
Я закрываю глаза и провожу ладонью по волосам, пропуская их сквозь пальцы.
– Он умер?
Потрясенный вздох раздается на другом конце линии.
– О, небеса, нет. Слава Богу! Ваш отец перенес небольшой сердечный приступ прошлой ночью. Я пыталась дозвониться до вас. Он в порядке, но должен находиться под постоянным наблюдением.
– Я займусь этим. Рядом с ним будут лучшие медсестры. – Я выделяю каждое слово. Этот мужчина не будет бороться один, если я могу хоть что-то сделать для него.
На линии тишина.
– Это не нужно. На самом деле, мистер Кеннеди, думаю, было бы лучше, если бы вы находились рядом. Он мог бы погостить у вас некоторое время. Вы его единственный сын, и я думаю, он поправится гораздо быстрее, если вы будете рядом.
Я потираю переносицу. Отец был моим миром с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Если бы не он, я бы не получил образования и не стал бы бизнесменом. Я обязан ему всем.
Но могу ли я пустить его в свой мир?
Позволить ему быть рядом с той чернотой, что до сих пор живет во мне?
Он будет чувствовать себя неудачником.
Он разочаруется во мне.
Волна тошноты подступает к горлу.
– Я мог бы навестить его.
Она громко вздыхает.
– Мистер Кеннеди, вы любите своего отца?
Слезы жгут глаза, и я кусаю кулак, чтобы не заплакать.
– Конечно, люблю. Что за глупый вопрос?
Ее молчание делает все только хуже.
– Ему можно летать? – наконец, спрашиваю я.
– Да, через четыре-пять дней я смогу дать ему разрешение, – говорит она, ее голос стал немного мягче. – Это к лучшему. Он – хороший человек, и ему нужно быть рядом с сыном.
С трудом сглотнув, я киваю. Несмотря на желание оградить его от своей жизни, я знаю, что сделаю для него все. Даже если это означает привести его в мой разочаровывающий мир. Мир, который он открыл для меня. И который я затем сформировал под свои собственные потребности. Если бы не он, я был бы никем.
– Тогда решено, доктор Акер. Я буду у вас к концу недели.
ГЛАВА 23
Она
Смотрю на корзину, и меня переполняет ужас. Конечно, я догадывалась, что он знает мое местонахождение, но присланная корзина подтверждает этот факт. Кристина восторгалась этим подарком, когда принесла ее мне. Конечно, она подумала, что это от Бракса. Но я-то знаю. Брэкстон не хотел даже говорить со мной, пока был в Лондоне, и уж тем более не стал бы посылать мне подарок. Я знала, что корзина от Джимми с той самой секунды, как увидела ее. Большая корзина была доверху наполнена знаменитыми персиками из Джорджии, джемами и желе. Также там была кулинарная книга и несколько конфет со вкусом персика.
Когда Кристина ушла, чтобы заняться стиркой, я прочла карточку.
Помни о нашем разговоре, маленький персик
Подписи не было, но она и не нужна, чтобы понимать, от кого корзина. Это была угроза. Простое напоминание о том, что, в конце концов, он вернется за мной. Я обмахиваюсь карточкой и вздыхаю. Будет несложно просто уйти. Кристина занята домашними делами, Картье заказывает всякую ерунду в онлайн-магазине. Они не следят за каждым моим шагом и мне дали код, чтобы выходить на улицу.
Но куда я пойду?
И как я туда доберусь?
Я хмурюсь, потому что у меня нет ни денег, ни документов, ни транспорта. Всю эту неделю, пока Бракс был в отъезде, я искала в интернете место, куда могла бы сбежать и начать новую жизнь. Точно не Великобритания – я покончила с той жизнью. И уж точно не восток страны. Джимми нашел бы меня в одно мгновение. Я подумывала о Небраске или Канзасе, или каком-то другом малоизвестном штате, где смогла бы затеряться. Но до этой корзины с персиками я не задумывалась над этим всерьез.
Теперь же это неизбежно.
Сгибаю карточку пополам и кладу ее на стол. Запах персиков – любимый запах Джимми – кажется, насыщает воздух вокруг меня. Желудок скручивает спазмом. И все же… Я все еще здесь. Смотрю на нее.
Я могу попросить Бракса освободить меня, даже если из-за этого лишусь оплаты. Но что-то подсказывает мне, что он не отпустит свою драгоценную игрушку так легко. Так что мне остается только сидеть в его огромном доме и ждать завершения контракта. Когда это произойдет, я возьму деньги и сбегу. Надеюсь, мне хватит времени скрыться, прежде чем Джимми доберется до меня.
– Ты знаешь, – щебечет Кристина, когда снова заходит в комнату, – пока мистер Кеннеди летит обратно, я могла бы сделать из них коблер. (Примеч.: традиционный американский и британский десерт, похожий на «шарлотку»).
Он возвращается? Сегодня?
Мысль о том, чтобы есть коблер с персиками, которые прислал Джимми, выводит меня из себя. Я встаю из-за стола и проношусь мимо нее.
– У меня аллергия на персики, – лгу я. – Меня сейчас стошнит.
Направляюсь в гостевую ванну и сразу подхожу к раковине. Я умываю лицо холодной водой, пытаясь удержаться от рвотных позывов. Поднимаю взгляд и смотрю на женщину в зеркале. Синяки, которые оставил Джимми на прошлой неделе, давно прошли. Глаза не тусклые, но теперь в них плещется нефритовая ярость. И без того светлая кожа бледнеет еще больше, пока я разглядываю свое отражение. Собираю волосы в небрежный пучок, который соответствует моему неряшливому виду в штанах для йоги и толстовке.
– О, Джессика, мне так жаль, – говорит мне Кристина, встав позади меня, – я понятия не имела, что у тебя аллергия. Выкину их, а мистеру Кеннеди скажем, что я их убрала. Пойду приготовлю куриный суп с лапшой, а то у тебя нездоровый вид.
Я с благодарностью киваю и рассеянно машу ей. Когда она уходит, я вспоминаю про таблетки Гленн и открываю шкаф. Мои руки трясутся, и пузырек с таблетками гремит, пока я вытаскиваю его из полотенец.
Таблетки, безусловно, помогут стереть мучительные мысли о Джимми. Но все же они затуманят мой разум, а мне нужно быть трезвой. Если есть хоть какая-то надежда на спасение из этого хаоса.
Осторожно кладу их обратно и возвращаюсь к зеркалу. Цвет вернулся к моим щекам, и я пытаюсь улыбнуться. Получается плохо и улыбка выглядит неестественной. Было время, когда я могла притворяться без усилий – Джимми научил меня. Но теперь? Теперь мне не хочется притворяться.
Не хочу быть боксерской грушей Джимми.
Не хочу быть чертовой рабыней Корги.
Не желаю быть игрушкой Бракса.
Я просто хочу быть Джессикой, мамой Грейс. Женщиной с шансом начать все заново.
Слезы катятся по моим щекам от одной мысли о ней. Мое сердце сжимается в груди, и я в миллионный раз проклинаю Бога за то, что он забрал ее у меня.
* * *
– Ты ведь знаешь, мы не бедные, Персик. Я могу нанять кого-нибудь покрасить детскую. К тому же, разве доктор не сказал тебе не лазить по лестницам? – обманчиво сладким голосом спрашивает Джимми из дверного проема позади меня. Его слова нежные, но ледяной страх пробегает по моей спине.
Его присутствие пугает меня, и я спускаюсь с лестницы, прежде чем он решает мне помочь. Я никогда не нуждалась в его помощи. Его помощь, как правило, означает пощечину или толчок в спину. Так что на лестнице его помощь может быть опасной. Я хожу на цыпочках, делая все, чтобы угодить ему, и чтобы он отстал от меня. Я планировала оставить его, когда узнала, что беременна. Теперь мне нужно быть более осторожной: нас теперь двое, и мне нужно думать не только о себе.
– О, гм, да. Я просто хотела сделать это сама. Ты знаешь, что тут становится скучно, когда тебя нет, – говорю я ему. И хотя я люблю цвет и декор, которым украсила ее комнату, знаю, что это только для того, чтобы скоротать время. Когда я представляю себя, держащую моего ангела, то не вижу нас в этой адской дыре. Мы в безопасности, где-то далеко от Джимми и его больного разума.
Я роняю кисть, покрытую лиловой краской, которой красила потолок, и улыбаюсь ему.
Кажется, сегодня он в хорошем настроении. Надеюсь, таким оно и останется.
– Ты, действительно, позволяешь себе так ходить во время беременности, – говорит он и хмурит брови, пока я робко подхожу к нему. – Надеюсь, ты избавишься от жира со своей огромной задницы, когда вытолкнешь нашего ребенка.
Его слова не ранят. Я привыкла к ним. Физические удары — вот что я ненавижу.
– Я могу обновить свое членство в тренажерном зале, – говорю я, когда скольжу ладонями по его груди, – у них там есть детская комната.
Он напрягается, когда я целую его в губы.
– Чтобы все эти придурки трахали тебя глазами, пока твоя задница покачивается на беговой дорожке? К черту это, Персик. Я куплю домой все, что тебе нужно.
С трудом сглотнув, я киваю.
– Конечно, малыш. Я сделаю все, что ты захочешь.
Его глаза темнеют, и он посылает мне порочную улыбку — улыбку, в которую я когда-то влюбилась. В то время я не понимала, какое зло скрывалось за этой улыбкой.
– Что ж, я хочу, чтобы ты опустилась на колени и отсосала мне. У папочки был долгий день.
Я не сопротивляюсь и опускаюсь перед ним на колени. Пока его член находится у меня во рту, я поглаживаю свой живот.
Еще несколько месяцев этой игры, малышка, а потом мы выберемся отсюда.
Искренняя улыбка появляется на моих губах, пока я удовлетворяю моего подонка-мужа. Осталось потерпеть пару месяцев…
* * *
Лиловая комната наверху – постоянное напоминание о той детской. Иногда мне хочется попросить Бракса перекрасить ее. Я вновь смотрю на свое отражение, и от этого плачу еще сильнее. Женщина в отражении напугана и уязвима. Таблетки в шкафу манят меня, и я вспоминаю похожую ситуацию, когда рядом со мной стоял Тревор.
Почему на моем пути встречаются только злые мужчины?
Умываюсь еще раз, и мой желудок вновь скручивает в тугой узел. Сегодня в голове хаос, и я с трудом справляюсь с этим, отсюда и расстройство желудка. Дрожащими руками тру глаза. Я устала от этой жизни. Всю жизнь я играла в чужие игры. Пора начать играть за себя.
И нужно что-то менять. Например, использование наркотиков, как поддержку. Открываю шкаф, беру таблетки и высыпаю их в унитаз. Как бы это меня ни пугало – жизнь без них – но это необходимо. Я бросаю пустую упаковку в мусор и спускаю воду, с улыбкой наблюдая, как часть моего прошлого смывается. На этот раз, когда я смотрю в зеркало, могу гордиться женщиной в отражении. Закрываю глаза и позволяю себе на мгновение окунуться в это ощущение.
Теплые руки обхватывают мою талию, и на мгновение я думаю, что это Картье. Но его запах обволакивает меня, и я дрожу. Сердце начинает биться чаще – это происходит каждый раз, когда он рядом.
Бракс.
– Тебе когда-нибудь говорили, какая ты потрясающая? Я ждал, что же ты сделаешь с этими таблетками. И ты прошла мой тест. – Я слышу гордость в его голосе.
Снова открываю глаза и в шоке застываю, увидев тот же измученный и грустный взгляд на его лице. На мгновение забываю свои беды и задаюсь вопросами о его проблемах.
– Ты вернулся. – Мой голос хриплый и тихий.
Он прижимается лицом к моим волосам и глубоко вдыхает.
– Да, вернулся. Боже, я так скучал по твоему запаху.
От его слов в моем животе порхают бабочки. Иногда этот сложный мужчина – единственное, чего жаждет моя душа. Я вздрагиваю и подавляю эти мысли.
– Как Лондон?
Бракс стонет и отстраняется.
– Ужасно. Как было тут?
– Ужасно, – повторяю я.
Развернувшись в его руках, замечаю, что он одет в один из своих классических костюмов, но высокомерие, которое, как правило, отражается на его лице, отсутствует. Мы оба смотрим друг на друга, изучая, что мы пропустили. Оба. Я пытаюсь не обращать внимания на то, что, благодаря Браксу, чувствую себя счастливой, но у меня ничего не получается. Потому что даже непредсказуемый и сложный, он все равно находит способ радовать меня. Он здесь несколько минут, а я уже пьяна им.
– Ты выглядишь напряженным. – Я вздыхаю, когда протягиваю руку и запускаю пальцы в его волосы. На мгновение Бракс прикрывает глаза, и это радует меня – видеть, насколько сильно он наслаждается моими прикосновениями. Когда я провожу пальцами по его недавно выбритой щеке, он открывает глаза.
– Ты тоже выглядишь напряженной. Скучала по мне, Банни?
Дурацкое имя на его губах согревает, и меня накрывает волной головокружения. Я киваю и поднимаюсь на носочки, чтобы поцеловать его.
– Никто не шлепает меня, когда тебя нет, – подразниваю его с улыбкой. – Даже Картье, хотя я и прошу его.
Он стонет и глубоко целует меня. По-хозяйски. Всепоглощающе. Я проваливаюсь в поцелуй, как в пропасть, и хныкаю ему в рот. Он прижимается ко мне уже твердым членом, и вскоре все мои заботы исчезают.
Я хочу его.
Всего его.
Сейчас.
– Я хочу тебя, Джесс, но я ужасно устал. Позволь мне принять душ, и встретимся с тобой в комнате с домашним кинотеатром, – говорит он и целует меня в лоб.
Дышать стало легче. Я больше не задыхаюсь от персиков. Я очарована темной луной, вращающейся в моем мире.
Он уходит, оставляя меня одну, и без него воздух становится холоднее. Подавив дрожь, выхожу из ванной и морщусь от запаха персиков, который, похоже, отравил воздух.
По пути наверх теряюсь в своих мыслях. Несколько мгновений назад я планировала побег, а теперь просто хочу провести время с Браксом. Хочу, чтобы меня окутывало его теплое утешительное присутствие, и решаю отодвинуть подальше свой план действий на будущее. Даже если все это ненадолго.
Если он переключится и перейдет в одно из этих настроений, то вытрахает из меня все мои переживания. Потому что я всегда могу быть шлюхой. Но я – его шлюха, которая любит все, что он делает со мной.
Захожу в комнату с домашним кинотеатром и сворачиваюсь калачиком в одном из самых удобных кресел. Внезапно я чувствую его присутствие. Оно густое, как воздух. Всегда. Бракс никогда не действует осторожно. Он окунается во все с головой, и это возбуждает.
– Слышал, что ты вела себя хорошо. – Его голос будто укрывает меня бархатным теплом.
– Мне было скучно. Без тебя здесь все не так, – честно говорю я ему.
Я оглядываюсь, и у меня пересыхает во рту, когда вижу, что он стоит, прислонившись к дверному косяку, не надев ничего, кроме пары темных пижамных штанов, низко висящих на бедрах. Взглядом путешествую по его великолепной, скульптурной груди вниз, вплоть до V-образных мышц, указывающих прямо на совершенство, с которым я чрезвычайно близко знакома.
Он ухмыляется, но благоразумно не прерывает мой осмотр. Меня влечет к этому мужчине, но ни разу еще мне не хотелось поцеловать каждый сантиметр его тела так, как сейчас.
– Знаешь, эти штаны будут лучше смотреться на полу, – флиртую я.
Его смешок звучит по-мальчишески непринужденно, и это вызывает дрожь восторга, что проходит через меня. Мое настроение подскакивает до небес. Однако появляется беспокойство о том, что придет тот день, и я больше никогда не увижу его снова. И от этой мысли мне снова становится плохо.
Игнорируя размышления о будущем, я наблюдаю, как он проходит в комнату прямо к DVD-плееру. Бракс нажимает несколько кнопок, пока я пожираю взглядом его спину и упругую задницу.
Закончив свои манипуляции, он берет плед из шкафа и садится в кресло рядом со мной, а из колонок начинает играть известная мелодия. Он ищет в кармане пульт, и вскоре в комнате темнеет.
– Забавно, – говорю я со смешком, – в гетто такого нет.
– Ты никогда не вернешься туда.
Я хмурюсь, потому что, если неправильно разыграю свои карты, то, в конечном итоге, окажусь именно там.
– Мы серьезно будем смотреть диснеевский фильм о принцессах? Я бы предпочла просто отсосать тебе.
– Господи, Банни. Почему ты вечно говоришь какую-то хрень, лишь бы запудрить мне мозги? – жалуется он. – Просто дай мне хоть раз провести с тобой время так, как я хочу.
Он поднимает подлокотник между нами и притягивает меня к себе на колени, попутно укрывая нас пледом.
– Ты правда не собираешься трахнуть меня, Бракс? А я-то думала, что ты пошутил насчет фильма, – усмехаюсь я и пробегаю пальцами по его голой груди. – Я скучала по тебе.
Захватив мой подбородок в почти жесткой хватке, он поворачивает меня лицом к себе. Темные зловещие глаза мерцают от рекламы фильмов на экране, когда он переводит на меня взгляд
– Ты забыла, что мне нравится? Потребовалась лишь неделя, чтобы забыть о наших особых отношениях?
Он сердито облизывает губы, и мне хочется сию секунду снять с него штаны.
– Мне очень жаль, сэр. Похоже, придется повторить пройденный материал, – говорю я, изображая невинность.
Бракс резко выдыхает, и до меня доносится его дыхание с запахом кофе. Я жажду высосать вкус кофеина прямо с его языка. Брэкстон тянет меня к себе и дарит мягкий поцелуй в губы, который резко контрастирует с тем, как его пальцы впиваются в мой подбородок и бедра.
– Боже мой, женщина, что с тобой не так? Большинство женщин просто хотели бы посмотреть чертов фильм.
– Я не большинство женщин, – выдыхаю в его губы. – Мне нравится злить и провоцировать тебя. Я люблю смотреть, как вена пульсируют на твоем лбу, когда ты злишься. Мне нравится, когда ты связываешь меня, шлепаешь и относишься ко мне, будто владеешь мной.
Он будет владеть мной, но недолго.
Бракс резко сдергивает с меня толстовку, и я хныкаю от удовольствия. Вместе с лифчиком она летит на пол позади меня.
– Я владею тобой, Банни. Каждым охрененным миллиметром твоего тела внутри и снаружи.
Поднимаюсь на колени и седлаю его. Твердый член является неопровержимым доказательством его страсти к игре. Бракс втягивает губами мой сосок, и я стону от восторга:
– О да, мне нужно именно это.
Он стонет, и его горячее дыхание щекочет мою грудь. Это настолько опьяняет, что мне становится интересно, смогу ли я достичь оргазма таким образом. Бракс прикусывает мою нежную грудь, и я вскрикиваю от удовольствия. Откидываю голову назад в тот момент, когда большим пальцем он прикасается между моих ног. Его так долго не было рядом, что я легко могу поддаться блаженству только от его прикосновений.
Дрожь проходит сквозь меня, и я громко стону. С каждым давлением его пальца на мой клитор, я потираюсь об его толстый член в попытке получить столько удовольствия, сколько возможно.
– Не могу дышать, – шепчу я и припадаю к его груди, наши потные тела трутся друг о друга.
Он вдыхает и бормочет настолько тихо, что я почти не слышу из-за начала фильма:
– Я не могу дышать без тебя.
Мое сердце пропускает несколько ударов, и я не пытаюсь осознать то, что он имеет в виду, потому что на экране вижу очень знакомый фильм, один из моих любимых. И это вовсе не «Дисней».
– Бракс! Да ладно! – визжу я, разворачиваясь.
Замечаю на экране «Стильную штучку» с Риз Уизерспун, и мне хочется плакать. Этот фильм очарователен и романтичен, и напоминает мне о моей жизни в Джорджии, до Джимми, когда все было легко и весело. Брэкстон обнимает меня, поглаживая спину легкими прикосновениями своих пальцев.
– Я думал, что мы собирались потрахаться, – говорит он с усмешкой.
Мне нравится, когда он такой, как сейчас – именно таким должен быть настоящий мужчина со своей женщиной. Обдумывая эту мысль, я кусаю губу, прежде чем ответить. Считаю ли я себя его женщиной? Определенно, я чувствую, что принадлежу ему больше, чем принадлежала Джимми. Я хочу принадлежать Браксу. И, несмотря на его склонности, он никогда не относился ко мне так, как мой муж. Конечно, он необычен в своих пристрастиях, но делает это таким образом, что меня это заводит и заставляет тянуться к нему еще больше. Я даже не уверена, что он понимает, что делает со мной.
