Текст книги "Его Муза. Часть 3 (ЛП)"

Автор книги: К. С. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

 К.С. Мартин
Его Муза. Часть 3

Переводчик:  Юлия Цветкова

Редакторы:  Леся Мельник (1-13 главы),

Ольга Зайцева (с 14 главы)

Вычитка:  Леруся Нефедьева

Обложка: Екатерина Белобородова

Оформитель : Юлия Цветкова

Последняя часть из трех.

Глава 1

Поезд домой ехал вдоль замерзших полей и серых промышленных зон.

Время вдали от Логана, как лекарство – необходимое, но неприятное. После нашего

последнего напряженного разговора, когда я произнесла слово на букву «л», которое так часто укрепляет или разрывает отношения, мне стало ясно, что мы не на одной волне.

Даже не уверена, что говорим на одном языке. Кроме тех случаев, когда были

обнажены…

Не хочу думать об этом. Очищаю свой разум, наблюдая за маленькими городками и полями, проносящимися мимо. Возвращение домой на День Благодарения даст время на обдумывание нашей странной ситуации.

Мне нравится быть его музой, но что, если я хочу большего? Какая-то часть меня знает это. Другая часть не может понять, как превратить нашу тайную жизнь в настоящую. Это то, о чем мне стоит думать, поскольку, что бы я ни чувствовала, мои сердце, разум и тело неразрывно связаны с сердцем, разумом и телом Логана, и я не знаю, подходим ли мы друг другу вне постели в суете мира.

Поезд совершает свой долгий медленный круиз по не живописным окраинам города.

Вскоре мы ныряем в туннели, пробираясь под землей к станции Мид-Сити. Чувствую, как у меня закладывает уши от перепада давления.

После высадки стою у вокзала, пока моя мама подъезжает на своем серебристом

лексусе. Она машет и улыбается мне, прежде чем полностью остановиться. Надеюсь, у нее хватит ума не подрезать такси, стоящее у обочины прямо передо мной. Обычно моя мать легкомысленна и рассеянна, но с моим отцом она внимательная жена и эффективный помощник. Он – главный, и она никогда не задает ему вопросов. До поступления в колледж, я редко делала так же, за исключением короткого мятежа между пятнадцатью и шестнадцатью годами. По большей части я была хорошей папиной дочкой.

– Дорогая, дорогая, дорогая! – кричит мама, выбегая из машины, но не глуша ее. – Я очень рада тебя видеть! – Она окидывает меня взглядом, замечая, что я выгляжу, как первокурсница (могу сказать это по дерганью ее верхней губы), а затем притягивает меня в свои объятия. Мне кажется, она стала сильнее, наверное начала тренироваться. И когда смотрю на нее, то замечаю, что и выглядит она более подтянутой, чем прошлым летом.

Я закидываю чемодан на заднее сиденье, а сама забираюсь на пассажирское. Как

только мама застегивает ремень, то говорит:

– Я знаю, ты разочарована, что Тесс не будет, но угадай, кто приехал на каникулы? – Мне становится не по себе.

– Только не... Уоррен?

– Значит, ты думала о нем. – В ее голосе слышится радость.

– Нет, вообще-то, но ты пыталась нас свести еще с тех пор, как мы были в пеленках. Повторяю в сотый раз – мне это не интересно.

Уоррен Симмондс был нашим соседом с тех пор, как мы переехали, когда мне было полтора года. Он глуповатый, но веселый и казался хорошим другом в возрасте от восьми до десяти, но в средней и старшей школах он стал довольно занудным (я о ботанах, играющих в «Подземелья и драконов»), и поэтому с тех пор мы переживали неловкие соседские барбекю. Он хороший парень. Просто не в моем вкусе. Если бы Тесс была здесь, мы, вероятно, пожалели бы его и пригласили как-нибудь выпить вечерком, поскольку все захотели бы убежать от наших родителей.

Когда мы въезжаем на серповидную дорогу к дому, открывается входная дверь, и оттуда выходит мой отец – Джон Редьярд Эванс Николс (для друзей Джи-Ер). Он стоит на верхней ступеньке лестницы, уперев руки в бока и с усмешкой на усатом лице. Он похож на короля своего замка.

– Как поживает моя принцесса? – спрашивает он, когда я выхожу из машины с

кожаным сиденьем и ступаю на дорожку с мелким гравием.

– Отлично, папочка. Здорово вернуться домой.

Я поднимаюсь по ступенькам, и попадаю в его сокрушительные объятия. В средней школе он играл в футбол, и его объятия всегда ощущаются, как захват. Он получил футбольную стипендию в одном из местных колледжей, но дед настоял, чтобы отец отказался от нее, поступил в Гарвард и получил диплом юриста. Папа всегда говорит, это было лучшее решение его отца, но я сомневаюсь. Не в его выборе быть адвокатом, – он хорош в этом и, кажется, ему нравится, – но каково это, когда твой отец против мечты, ставшей реальностью для большинства футболистов средней школы.

– Тебе будет нравится несколько лет, а потом ты пожалеешь, что не добился чего-то более серьезного. Я экономлю тебе время, сынок. – Очевидно, это были дедушкины слова, и мой отец использовал их, когда я решила посвятить себя изобразительному искусству, только он заменил слово «сынок» на «принцессу».

Но я была непреклонна, как бы он ни пытался меня отговорить.

– Значит, ты собираешься потратить мои деньги на искусство, а потом получить серьезную степень? Разве ты не хочешь сначала стать арт-дилером? Я слышал, в этой сфере большие деньги, но тебе лучше специализироваться в бизнесе. Ты можешь заниматься искусством по выходным.

– Либо я изучаю то, что хочу, либо бросаю учебу.

Он смягчился, вероятно, полагая, что с годами у него будет больше шансов изменить мое мнение.

Указывая другим, что делать, он многого добился в своей карьере, и моя мама

позволяет ему поступать так и дома, но я ни за что не позволю ему управлять моей

жизнью теперь, когда так близка к тому, чтобы жить самостоятельно. Хотя сначала я

должна закончить институт.

– Я взял для тебя несколько каталогов, – говорит отец, когда мы проходим через фойе.

– Художественных? – Я смеюсь, потому что он никогда бы не хранил что-то

подобное.

– Юридические школы, принцесса. Дин Аскотт говорит, у тебя очень хорошие оценки. И если ты выиграешь эту награду, то это будет отличным бонусом.

– Папа, мы должны поговорить об этом.

Я слышу доносящийся из его кабинета голос спортивного диктора.

– У нас будет много времени, чтобы насладиться этим уик-эндом. Почему бы тебе сначала не обустроиться, – говорит он, останавливаясь у подножия лестницы. Я вижу, он хочет вернуться в кабинет, и сейчас не время поднимать тему моего переезда в Ист-Виллидж.

– Конечно.

Мама уже на полпути вверх по лестнице с моей маленькой сумкой. Я следую за ней в свою комнату.

Глава 2

Мама ничего не меняла в моей комнате: здесь все точно так же, как когда я ходила в школу, разве что стало чище, а косметика и лаки не валяются на туалетном столике. Все по-прежнему белое, с вкраплением розового. На белом одеяле вышиты крошечные розовые розы. Мое второе имя – Роза, и поэтому моя мать нашла множество способов обыграть это и в дизайне.

– Я так рада, что ты дома, – говорит она, кладя мою сумку на кровать. Мама

поворачивается ко мне, в ее глазах блестят слезы, хотя она улыбается. Я не готова к слезливому воссоединению. Вздыхаю, ставлю чемодан рядом со шкафом, и говорю:

– Я тоже.

По дороге домой я сказала себе, что это будет хороший семейный праздник, без ссор и драм. Я покажу родителям, что повзрослела и готова начать самостоятельную жизнь.

Независимо от них. Отношения с Логаном дали мне чувство уверенности и свободы. Благодаря ему я почувствовала ответственность перед родителями, не за то, что они хотят, чтобы я делала в жизни, а за то, чтобы попытаться уважать их выбор, в надежде, что однажды они будут уважать мой. Возможно, не сразу, но когда-нибудь.

Мама снова обнимает меня. На этот раз чувствую ее хрупкость и возраст, когда обнимаю ее в ответ.

– Я люблю тебя, мам, – шепчу я.

Мне кажется, что могу прощаться очень долго, хотя только что приехала. Но это чувство не о приезде или отъезде, это ощущение того, как я избавляюсь от еще одного слоя детства, сползающего с меня, словно старая змеиная кожа.

Мама смотрит на меня, – я примерно на пять сантиметров выше, – и в уголках ее глаз собираются морщинки от улыбки.

– Как хорошо, что ты дома.

– Ты повторяешься, мама.

Она сжимает мою руку и направляется к двери.

– Так будет всегда, милая. Почему бы тебе не побаловать меня.

Я смотрю на свою идеальную комнату, на идеальную мать, на остатки того, что на первый взгляд кажется идеальным детством.

Моя мама уже в дверях, но, когда она оборачивается, ее улыбка исчезает, а в глазах появляется печаль.

– Когда твой ребенок еще маленький, ты не задумываешься о том, что он когда-

нибудь вырастет. Это невозможно. Каждый сантиметр роста – новый сюрприз... – кажется, она говорит сама с собой, но после паузы мама снова смотрит на меня. – Ты и представить себе не можешь, что когда-нибудь дети будут выше тебя и превзойдут во многом.

– Мам…

Она качает головой.

– Это естественно, Ава. Но иногда мне бывает тяжело. Когда ты уезжаешь, я забываю, какая ты взрослая. В те месяцы, когда не вижу тебя, мой ум, кажется, возвращается в прошлое. Я помню тебя маленькой девочкой. Забываю, что ты уже повзрослела. – Теперь она выглядит застенчивой и смущенной. – Звучит глупо, да?

– Не знаю.

Это не кажется глупым, но, возможно, немного странным. Мне хочется рассказать ей о Логане, но знаю, что мама не поймет. Это не только уничтожит ее воспоминания о маленькой девочке, но и вызовет волну негодования. Она скажет отцу, и в итоге он сильно разозлиться…

Не буду рисковать. В поезде я решила никому не рассказывать об этих отношениях и на некоторое время притвориться, что их просто не существует. Сложно представить, что секрет станет реальностью. Мои родители никогда не одобрили бы мужчину старше меня, преподавателя, ирландского иммигранта, добившегося известности, написанием провокационной литературы и соблазнением юных муз…

Обхватываю себя руками, чувствуя расстояние от Логана и той себя, которая всего пару дней назад была уверены в нас. Нас. А есть ли «мы»? Кто мы? Ведь это даже не отношения. Это тайная интрижка без надежды на будущее. Осознание этого пронзило меня, пока я стояла, желая поговорить с мамой и зная, что не могу. Зная, что никогда не смогу привести Логана сюда на День Благодарения или Рождество. Зная, что даже если бы попыталась представить себе будущее с ним, оно никогда бы не стало реальностью. Как дома.

Пока борюсь с мыслями о будущем, моя мама все еще витает в прошлом.

– У вас с папой все в порядке?

Ее глаза сбрасывают дымку меланхолической ностальгии и мгновенно вспыхивают с каким-то энтузиазмом, когда говорит:

– Да, конечно! Все прекрасно.

Она отвечает с уверенной улыбкой, и мы возвращаемся к идеальной жизни, идеальной семье, и окно в какую-то тихую правду теперь закрыто.

– Эй, девчонки, вы спуститесь перекусить? – Громко спрашивает мой отец снизу. Не помню, когда он в последний раз заходил в мою комнату. Наверное, до того, как мне исполнилось шестнадцать. И в данном случае, он не хочет уходить слишком далеко от просмотра футбола.

– Иду, – отвечает мама, а мне говорит: – Ты, должно быть, проголодалась. У меня есть много низкоуглеводных закусок.

Вот и начались завуалированные комментарии о моем весе.

– Дай минутку, чтобы привести себя в порядок, – говорю я.

– О, это напомнило мне, что вечером придут Симмондсы. Ты ведь не против? – Не дожидаясь ответа, она выходит, крича моему отцу: – Джон, дорогой, ты поставил вино в холодильник?

Мне сложно сказать, отвечает ли он ей или подбадривает какую-то футбольную

команду. Сажусь на край кровати и провожу рукой по одной из вышитых роз. Не знаю, хорошо ли мне дома, но это мой дом. И если честно, я очень скучаю по Логану. Я чувствую себя зажатой между «я»: старая «я» привыкла чувствовать дома безопасность, а новая «я» заканчивает колледж, взрослеет и готова выйти в мир. Это новое нарушение правил и принятие рисков.

Слышу вибрацию телефона в сумочке. Мое сердце ускоряет ритм, когда я вижу

сообщение.

Скучаю по своей музе.

Я улыбаюсь, позволяя себе ответить.

Она тоже по тебе скучает.

Прости меня за те идиотские слова, которые я сказал. Вернись.

Вернусь. Через четыре дня. Тебе нужно писать.

Я хочу писать языком по твоему телу.

Его слова и желание стерли все мои сомнения.

Мне бы тоже этого хотелось, но придется подождать.

Ненавижу ждать. Люблю прикасаться к тебе.

Вложи эту страсть в свою прозу.

Работа хорошей музы состоит в том, чтобы убедиться, что художник творит.

Но его слова вызвали во мне тоску, поэтому добавляю:

Но сохрани немного этой страсти и для меня xxx.

Ты нужна мне сейчас. Мне не нравится, что ты далеко.

Искусство требует жертв.

Слышу, как зовет мама:

– Ава? Ты спускаешься?

Я должна идти. Долг зовет.

А как же твой долг передо мной?

Ты же писатель. Я – твоя муза. Иди твори. Спишемся позже.

Я смотрю на экран еще с минуту, но он угрюмо молчит. Надеюсь, Логан последует моему совету. Бросаю телефон обратно в сумочку. Меняю блузку на толстовку, джинсы на штаны для йоги, убираю волосы в конский хвост и накладываю немного блеска для губ. Привести себя в порядок для меня означает комфортнее одеться, что, несомненно, разочарует мою мать, но наши соседи, Симмондсы, видели меня в подгузниках, школьной форме и спортивных костюмах, так что уверена, что им все равно. Они практически, как члены семьи, и я не чувствую необходимости наряжаться для них. Особенно для Уоррена, чьи носки никогда не сочетались с остальными цветами его одежды. Сейчас я дома и хочу расслабиться. Даже музам нужен отдых.

Глава 3

Раздается звонок в дверь, и мама спешит в прихожую. Когда она выходит из кухни, я кладу третью морковную палочку обратно на тарелку с овощами, и хватаю столько картофельных чипсов, сколько смогла бы удержать. Я методично поглощаю обжаренную во фритюре картошку, слушая обмен любезностями у входной двери. Мой папа встает, чтобы пожать руку мистеру Симмондсу, но им нужно всего лишь пар у объятий, прежде чем вернуться в кабинет к звукам футбольного матча. Моя мама и миссис Кэролайн Симмондс рука об руку возвращаются на кухню – официальное царство женщин на День Благодарения.

– Ава, ты великолепна! – говорит Кэролайн, подходя прямо ко мне и хлопая рукой с маникюром на пальцах по моим щекам. Надеюсь, я убрала с губ улики.

– Ты подросла? – говорит она, отпустив мои щеки и делая шаг назад, чтобы оглядеть меня.

– Не в высоту, – говорит мама, откупоривая бутылку вина.

– О, она замечательная, Рита, – говорит Кэролайн маме. – Ты, должно быть, очень гордишься ею.

Мне нравится Кэролайн, но она и моя мама воспринимают своих детей, как выставочных собак.

– Уоррен, она здесь! – кричит Кэролайн.

Я сажусь обратно на стул и тянусь за очередной горстью чипсов, пока мама не замечает меня.

– Как дела в колледже, дорогая? Уже, ведь, последний курс? – говорит мне Кэролайн.

Она всегда интересовалась моей жизнью.

– Все отлично. И напряженно.

– Я не знаю, как это в мире искусства. У тебя будут экзамены? Не могу представить, как вас могут оценивать.

Я отрицательно качаю головой.

– После нового года буду участвовать в большой художественной выставке для

старшекурсников. Это будет зависеть восемьдесят процентов от моей оценки.

– Художественная выставка? С открытием и всем таким? Вау! Рита, ты можешь себе представить? У тебя в семье будет настоящий художник.

Мама кивает и протягивает подруге бокал красного вина. Жидкость вспыхивает

рубиновым, тем оттенком, который появляется, когда ее проносят перед свечой. Этот цвет бросается в глаза; цвет желания и похоти. Мне нужен этот цвет в моей картине с Дженни.

Ализарин малиновый с примесью античного красного, а, может, карминовый?

Ультрамарин, смешанный с черным…

– Мы можем приехать?

– Что? – лепечу, на мгновение забыв, о чем мы говорим.

– На выставку? Ты же можешь пригласить туда друзей и семью?

– Ну, конечно. Это в основном для студентов и преподавателей, но она открыта для публики, чтобы потрепать наши нервы. Но это далеко отсюда.

– Не говори глупостей. Я приеду, – говорит Кэролайн. – Мы отлично проведем время, не так ли, Рита? – Мама еще не спросила меня о датах, а Кэролайн уже планирует выходные. – Я видела, как ты рисовала, еще когда была в подгузниках, Ава. Я бы ни за что на свете не пропустила эту выставку.

От ее слов в голове всплывает образ меня в подгузниках, и входит Уоррен, вернее, шаркает ногами. Сначала замечаю его ноги и носки в тон. Его руки спрятаны в карманы, и он кажется неуклюжим, хотя был на этой кухне сотни раз.

– Привет, Ава, – говорит он.

А потом я замечаю его лицо, которое находится на несколько сантиметров выше, чем в нашу последнюю встречу.

– Ух ты, Уоррен. Как ты вырос. – О, Боже, неужели я сказала это вслух? Говорю совсем, как наши матери. – То есть…. Отлично выглядишь. – Я краснею и запинаюсь.

– Ты тоже, – небрежно говорит он, наклоняясь, чтобы обнять меня. От него пахнет мылом и чистотой. Его широкие плечи заставляют меня почувствовать себя куклой. Этот сосед, который всегда относился ко мне, как младший брат, теперь заставляет чувствовать себя так, словно я поднимаюсь на первый вираж американских горок.

Я отступаю, засовываю руки в карманы толстовки и думаю о том, как Логан пишет в колледже, скучая по мне. Я тоже скучаю по нему, но мир колледжа и мир дома вдруг кажутся двумя разными планетами.

– Рита! – кричит мой отец. – Принеси нам пива.

Словно щелкнув выключателем, мама ставит бокал, улыбается и поворачивается к холодильнику.

– Миссис Николс, позвольте мне, – говорит Уоррен, опережая ее у холодильника.

– О, как мило с твоей стороны. – Мама улыбается.

– Это самое меньшее, что я могу сделать, – вежливо говорит он. – Спасибо, что пригласили нас.

Я смотрю, как он берет бутылки и ставит их в ведерко, которое мама наполнила льдом.

Он двигается неуклюже, будто ему неудобно в своем собственном теле, но какое же у него прекрасное тело. И волосы, и зубы, и улыбка. Боже, и это тот самый скучный Уоррен Симмондс? Я хватаю еще горсть чипсов. Я не позволю матери застать меня врасплох. Но она это замечает, и как только Уоррен выходит, убирает миску в шкаф.

– Почему бы тебе не пойти и не посмотреть игру? – говорит мама.

Я перестала смотреть футбол с отцом много лет назад, как только поняла, что больше не хочу быть папиной девочкой.

– По крайней мере, составь компанию Уоррену, – говорит Кэролайн с мольбой в голосе. – Ты же знаешь, как он ненавидит спорт. – Она шепчет, словно это ужасная тайна. И я понимаю, что мама и Кэролайн хотят поболтать наедине. Меня это устраивает.

Если выберу хорошее место в кабинете, возможно, смогу тайно изучить таинственную трансформацию Уоррена.

***

Понаблюдав за несколькими падениями, Уоррен наклоняется ко мне, и чуть не сбивает лампу со столика рядом с собой.

– Как в мире искусства? – шепчет он.

– Мир искусства в колледже просто невероятен. Что касается реального мира, то я мало об этом знаю. Как дела в Массачусетском технологическом?

– Эй, – рявкает мой отец. – Потише. Не слышно диктора.

Я закатываю глаза, зная, что он прекрасно его слышит, из-за высокой громкости. Это он так намекнул, что это все, что он хочет слышать. Для наших матерей мы можем быть выставочными собаками, но для отцов мы просто реквизит, который определяет их успех, но который лучше смотреть, но не слышать.

Уоррен наклоняется чуть ближе. Мне нравится, как его руки опускаются на колени и как он смотрит сквозь ресницы, словно мы сговорились.

– Я сказал друзьям, что встречусь с ними позже. Хочешь со мной?

У Уоррена есть друзья? И он приглашает меня? Ситуация определенно изменилась.

Не прошло и трех часов с тех пор, как я приехала домой, а мне уже нужно развеяться.

Если Уоррен предлагает помощь, то кто я такая, чтобы жаловаться?

– Конечно, почему нет?

– Серьезно? Ты согласна? – Его удивленная улыбка возвращает к прежним временам «ботаника», и я уверена, что он едва ли осознает свою недавнюю трансформацию и влияние, которое он имеет на противоположный пол.

– Только сначала надену джинсы, – говорю я. – Дай мне десять минут.

– Не торопись, – говорит он, глядя на меня с недоумением и восхищением.

На этот раз я стараюсь одеваться небрежно, и брызгаю немного духов с ароматом ванили. Когда хватаю сумочку, то чувствую снова вибрацию в кармане. Глядя на телефон, я вижу, что пропустила шесть сообщений от Логана. Ой. Открываю последнее:

Твое молчание заставило меня начать пить. Будем считать, что ты виновата.

Это сообщение пришло почти час назад. Кто знает, в каком он сейчас состоянии.

Я отвечаю.

Я здесь. Просто была с гостями. Ты должен писать, а не пить. Для твоей печени это на пользу.

Нет ответа. Я хмуро смотрю на телефон в течение нескольких минут. Он в порядке?

Ответа, по-прежнему, нет. Ну, он взрослый человек и ему нужно писать. Я закидываю сумку на плечо и спускаюсь вниз, где меня ждет Уоррен.