Текст книги "Где таятся змеи"

Автор книги: К. Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 59

– Да что же это за напасть? – возмущался Том, с трудом прокладывая путь в скоплении экипажей, портшезов, кабриолетов и наемных карет, запрудивших Парламент-стрит от Уайтхолла до самых строений парламента, Вестминстерского аббатства и даже дальше.

– Сегодня вечером слушание по королевским указам, – объяснил Себастьян, в то время как колокола аббатства начали вызванивать пять часов. Щелкая кнутами, ругались извозчики. Громко кричал чей-то осел. По улице носились лающие собаки, за ними, вопя и улюлюкая, гонялись оборванные уличные мальчишки. – Похоже, туда собралась чертова прорва народу.

– А когда должен появиться премьер-министр?

– В пять.

Впереди послышался треск дерева – изящное ландо зацепилось одним из колес за подводу с углем.

– Проклятье, – ругнулся Себастьян, хватаясь здоровой рукой за сидение. – Останови здесь. Быстрее будет добраться пешком.

Соскочив с двуколки, он бросился бежать. Протолкавшись по Маргарет-стрит, виконт через Олд-Пелес-Ярд [65]65
  Олд-Пелес-Ярд(англ. Old Palace Yard, буквально «двор Старого дворца») – пространство, ныне окружающее статую Ричарда Львиное Сердце (установлена в 1860 г.) и напоминающее о том, что именно здесь когда-то находился дворец Эдуарда Исповедника. На этой площади были казнены сэр Уолтер Рэйли, Гай Фокс и другие участники «Порохового заговора», а также герцог Джеймс Гамильтон, один из главных сторонников короля Карла I.


[Закрыть]устремился к небольшой бывшей часовне, стоявшей перпендикулярно Вестминстер-холлу и служившей залом заседаний для Палаты общин [66]66
  Вестминстерский дворецбыл королевской резиденцией вплоть до пожара 1512 г., после которого двор переехал в дворец Уайтхолл, выкупленный королем Генрихом VIII у кардинала Уолси. Освободившиеся королевские покои превратили в залы судебных и парламентских заседаний. Палата общин наконец-то получила место для встреч – бывшую часовню Святого Стефана. С тех пор Вестминстерский дворец, не утративший статуса монаршей резиденции, стали активно использовать в качестве здания парламента.


[Закрыть]. Ворвавшись сквозь двойные двери, Девлин оказался в темном вестибюле с низким потолком, где множество зрителей терпеливо дожидались в очереди к местам на галереях. С приливом облегчения Себастьян понял, что не опоздал.

Оглянувшись по сторонам, виконт поймал за руку клерка, торопившегося мимо с важным видом.

– Где Персиваль? Он уже прибыл? Отвечайте же!

– Да вы что, сэр! – проблеял служащий. – В сапогах сюда нельзя, – переведя взгляд с голой шеи посетителя на окровавленную, наспех перевязанную руку, он побледнел. – И галстук обязателен. У вас имеется приглашение от члена парламента? Потому что, понимаете, на самом деле вам положено входить через… [67]67
  Для каждой категории входящих в парламент существует отдельный вход. Например, сейчас королева входит в здание парламента через Монарший вход в Башне Виктории (именно на этой башне находятся знаменитые часы «Биг Бен»). Члены Палаты лордов входят с Олд-Пелес-Ярд через так называемый «Пэрский вход». Члены Палаты общин – через вход на южной стороне Нью-Пелес-Ярд. А посетители – через вход Святого Стефана.


[Закрыть]

Девлин подавил желание тряхнуть зануду.

– Черт возьми, я здесь не затем, чтобы торчать на галерее! Где Персиваль?

В этот момент боковым зрением Себастьян уловил какое-то движение. Темноволосый мужчина, поднявшись со своего места у огня, спешно направлялся к выходу, держа одну руку за бортом сюртука.

– Беллингем, – выдохнул виконт, затем закричал: – Беллингем, стой! Кто-нибудь, задержите этого человека!

Но ошарашенные лица повернулись не в сторону злоумышленника, а в сторону кричавшего.

Сыпля проклятиями, Девлин рванулся вперед.

Служащий крепко вцепился в раненое предплечье виконта:

– Сэр, я вынужден …

В дверном проеме показалась худощавая фигура премьер-министра. Он шел, немного повернув голову и разговаривая с кем-то из следовавших за ним.

– Нет! – выкрикнул Себастьян, стряхнув с себя клерка в тот самый миг, когда Беллингем приблизился к Персивалю и выстрелил ему прямо в грудь с расстояния не более каких-то трех-четырех футов. Раненый упал на руки идущих сзади, а стрелявший спокойно вернулся на свое место у камина.

* * * * *

Премьер-министра перенесли в кабинет секретаря спикера. Кто-то послал за доктором, но Себастьяну было достаточно одного взгляда на зияющее отверстие в груди Персиваля, чтобы понять, что раненому не потребуется помощь.

Виконт огляделся.

– Вы, – кивнул он давешнему чванливому служащему, переминавшемуся неподалеку, – бегите на Даунинг-стрит [68]68
  Даунинг-стрит– улица в Лондоне, на которой расположена резиденция премьер-министра Великобритании. В 1680 году сэр Джордж Даунинг купил участок земли близ дворца Уайтхолл и застроил его домами. В 1732 году король Георг II отдал дом № 10 премьер-министру Роберту Уолполу. С тех пор это резиденция главы правительства Великобритании.


[Закрыть]. Сообщите о случившемся его семье. Живо! – рявкнул он колебавшемуся клерку.

– Спенс? Он здесь? – приподнял дрожащую ладонь Персиваль.

– Он сейчас будет, – соврал Себастьян, беря премьер-министра за руку. Та уже холодела.

Умирающий сделал судорожный вдох, перешедший в хрипение:

– Мне хотелось бы увидеть сына в последний раз, перед тем как…

Девлин наклонился, пытаясь расслышать гаснущие слова. Но Персиваль только широко распахнул пустые, невидящие глаза.

ГЛАВА 60

Пол Гибсон воткнул искривленную иголку в предплечье Себастьяна, заканчивая зашивать длинную глубокую рану от клинка Эптона-Смита.

– Ты везунчик, – заметил хирург, – он чуть не рассек сухожилие.

Виконт наблюдал, как ловко друг орудует иглой.

– По-моему, у тебя получается лучше, чем у моего портного.

Затянув узел, ирландец потянулся за ножницами:

– Благодаря постоянным упражнениям на твоем теле.

Выпрямив руку, Девлин сжал и разжал кулак.

– Будет лучше, если несколько дней подержишь руку в покое, – посоветовал доктор, отворачиваясь и накладывая на бинт целебную мазь. – Впрочем, я не надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам, – принялся он перевязывать рану. – Как считаешь, что сделают с Беллингемом?

– Полагаю, повесят. Возможно, даже до конца этой недели.

– Этот человек явно сумасшедший.

– Да, но не думаю, что сие обстоятельство кого-то остановит.

– Одного не пойму, – бросил доктор, продолжая заниматься повязкой. – Как со всем этим увязать бандита, остановившего карету мисс Джарвис на ричмондской дороге?

– Скорее всего, это был еще один гусарский офицер. Очевидно, на гулянке в честь дня рождения он не присутствовал, но участие в заговоре принимал. Подозреваю, что именно эта четверка громила приют Магдалины: Эпсон-Смит, Сомервилль, Драммонд и неизвестный с ричмондской дороги. Полковник убрал раненого соучастника, чтобы тот не проговорился.

– Ты считаешь, в деле замешан кто-то еще?

Себастьян подумал о двоих незнакомцах, едва не обрекших Геро Джарвис на смерть. А вслух сказал:

– Сомневаюсь, что мы когда-либо точно узнаем, сколько гусар было вовлечено в заговор.

– Особенно, если власти продолжат утверждать, что Беллингем действовал в одиночку.

Внимание виконта привлек шум останавливающейся на улице кареты. Еще даже не услышав стука в дверь и мелодичного голоса, обращавшегося к миссис Федерико, Себастьян почувствовал, что приехала Кэт.

Она вошла, неся с собою запах ночи и вновь собирающегося дождя. На актрисе было темно-фиолетовое платье, отделанное кремовой тесьмой, и накидка в тон. Изящное страусовое перо, ниспадающее с полей модной синей шляпки, легло на побледневшую щеку, когда Кэт замерла на пороге гибсоновской прихожей. Очевидно, она не ожидала застать здесь Себастьяна.

– Прошу прощения, – гостья смотрела исключительно на доктора, – вижу, вы заняты. Загляну попозже.

И собралась уходить, но тут хирург спохватился:

– Подождите. Вот только вынесу и сейчас же вернусь, – поднимая миску с окровавленной водой и грязные бинты, пообещал он и шустро поковылял за порог.

Глаза Кэт метнулись к повязке на руке Себастьяна.

– Слышала, ты был ранен.

– Просто царапина.

– Тебя могли убить.

– Но не убили же, – Девлин соскользнул с края стола, но не сделал даже шага в сторону собеседницы. Они, не отрывая взгляда, смотрели друг на друга через комнату.

– Часто приходишь навестить Гибсона? – поинтересовался виконт.

– Время от времени.

Оба замолчали.

На одно украденное мгновение он забылся, любуясь Кэт, таким родным, по-детски вздернутым носиком, чувственным изгибом губ. Себастьян мог поклясться, что воздух в комнате дрожал от мучительного понимания, кем они являлись друг для друга и кем больше никогда не могли быть.

– Мне пора, – сказал Кэт, но по-прежнему мешкала, не сводя с Себастьяна глаз.

И он с глухим отчаянием понял, что эта любовь и боль навсегда останется частью его души.

И ее тоже.

* * * * *

Позже тем же вечером мисс Джарвис получила вежливое послание от лорда Девлина, в котором кратко описывались события дня и обстоятельства, касающиеся резни в приюте Магдалины. Виконт упоминал о ссоре Рейчел и Тристана Рамзи, но без сведений, полученных от леди Сьюэлл, причины последующего побега девушки из отчего дома по-прежнему оставались бы не ясными. Геро не сомневалась, что Себастьян осведомлен об отвратительной тайне лорда Фэйрчайлда, и была раздосадована намерением виконта оградить ее, утаивая сведения.

Подержав хрустящий белый лист бумаги на какой-то миг дольше, чем следовало, она решительно бросила письмо в огонь библиотечного камина.

Геро все еще оставалась в библиотеке, свернувшись калачиком в одном из кресел у камелька и погрузившись в созерцание танцующих языков пламени, когда почувствовала на себе взгляд отца. Подняв глаза, она увидела стоявшего на пороге и наблюдавшего за ней барона.

– Никаких книг? – поинтересовался Джарвис. Губы улыбались, но за прищуренными веками угадывалось беспокойство.

Геро поежилась под пристальным взглядом, словно отец мог определить опасное направление мыслей дочери по одному ее виду. Чтобы предотвратить расспросы, она заговорила первой:

– Я слышала, Патрик Сомервилль мертв. Это вы распорядились?

– Нет. Разумеется, я намеревался, но поганец меня опередил. Хинин в сочетании с мышьяком оказался смертоносным лекарством.

– Самоубийство?

– Вероятно. Хотя ради его заслуженного отца дело представят как несчастный случай.

Геро вновь приклонилась к мягкому изголовью.

– Столько смертей, – негромко сказала она. – Вы уже решили, кого поставить на место Персиваля?

– Когда я уходил, Принни и остальные как раз спорили, кому предложить пост премьера – Каннингу или Каслри, – фыркнул Джарвис. – Бесполезное занятие, поскольку ни тот, ни другой не согласится. Это ужасно – остаться без премьера в такое время, когда с одной стороны Бонапарт, а с другой – американцы. Может, Персиваль и был бесполезным идиотом, но все же лучше, чем пустое место.

– Интересно, повлекут ли сегодняшние события какие-то последствия? – с деланной небрежностью спросила Геро. – Например, убийство Девлином полковника?

– Вряд ли. Эпсон-Смит напал первым. Разумеется, пойдут слухи. Но о Девлине и так постоянно судачат. Со временем все уляжется, – барон смерил дочь таким долгим взглядом, что той потребовалось все самообладание, чтобы не отвести глаза. – Он упомянул, что на твою жизнь покушались трижды. Мне известны только два случая.

Враги лорда Джарвиса создали ему репутацию настолько всеведущего, что Геро опасалась, как бы отец каким-то образом не узнал о тех злополучных часах заточения в подземелье старого Сомерсет-хауса. Каким облегчением было убедиться в его неведении. Возможно, со временем ей самой удастся постепенно забыть о том, что произошло.

– Не было никакого третьего покушения.

– Врешь ты неплохо, – пробурчал отец, подходя ближе, – но недостаточно хорошо, чтобы провести меня.

Откинув голову, Геро мягко улыбнулась.

– Никто не может обмануть вас, папа.

– А если и может, то ненадолго. Не забывай об этом, – сказал барон, протягивая руку и легонько проводя по щеке дочери костяшками пальцев. Пожалуй, еще ни разу жест могущественного лорда Джарвиса не был так похож на ласку. Или на извинение.

* * * * *

Находясь в Лондоне, граф Гендон имел обыкновение подниматься рано и перед завтраком кататься верхом в Гайд-парке.

Во вторник, наступивший после смерти Спенсера Персиваля, на мокрую от дождя траву опустился туман. Но воздух полнился свежестью и жизнеутверждающей силой запоздавшей весны.

Направив свою вороную арабскую кобылку в ворота парка, Себастьян увидел, как граф резвой рысью едет по Роу [69]69
  Роу(англ. Rotten Row) – аллея для верховой езды, которая проходит в южной части Гайд-парка. Название «Роттен-роу» – искаженное от французского «Рут де Руа» – тропа короля. Была создана по приказу Вильгельма III Оранского в конце XVII века. Поселившись в Кенсингтонском дворце, Вильгельм пожелал иметь более безопасный путь к Сент-Джеймсскому дворцу. Эта широкая аллея через Гайд-парк, которую в 1690 году освещали 300 масляных фонарей, стала первой искусственно освещенной дорогой в Великобритании.


[Закрыть], ритмично поднимаясь и опускаясь в седле.

На миг виконт остановился. Знакомый стук копыт серого скакуна по утоптанной дорожке гулко отдавался в призрачном безмолвии. Желание развернуться и просто ускакать прочь было велико. Однако он не двинулся с места, крепко зажав поводья в кулаке.

Сквозь туман за темной линией деревьев виднелся шпиль аббатства, а за ним – башни старинного Вестминстерского дворца. У Девлина из головы не выходила беспомощная тоска в глазах Персиваля, когда умирающий премьер-министр на последнем, судорожном вдохе звал к себе сына. Нет, глубоко засевший в Себастьяне гнев не прошел. Ни гнев, ни боль. Но в душе что-то сдвинулось, и теперь он знал, что должен сделать.

Граф достиг конца аллеи, повернулся, и тут его взгляд упал на одинокую, застывшую фигуру сына. Себастьян видел, как напрягся Гендон от несмелой, радостной надежды. Сырой воздух холодил виконту лицо, арабская кобылка под ним нетерпеливо горячилась.

Сжав колени, Себастьян направил лошадь вперед.

Навстречу своему отцу. Навстречу долго откладываемому примирению.

ОТ АВТОРА

Успешно захватив Кейп-Таун у голландцев, в 1806-1807 гг. британцы действительно попытались завоевать Аргентину. Эта военная экспедиция стала грандиозным провалом, хотя затянувшаяся на годы враждебность к Персивалю уцелевших офицеров Двадцатого гусарского полка – моя выдумка.

11 мая 1812 года Спенсер Персиваль стал единственным – и по сегодняшний день – британским премьер-министром, который был убит. Его смерть произошла почти так, как описано в книге, хотя разбирательство в Олд-Бейли (для интересующихся, сейчас в открытом доступе в сети) не выявило никаких признаков заговора. Несмотря на очевидное умопомешательство, Джон Беллингем был признан виновным и повешен менее чем через неделю.

Для своей книги я подправила и некоторые другие факты. Перед роковым посещением Палаты общин Беллингем действительно повел семью приятеля на художественную выставку, но это была выставка акварелей в Европейском музее, а не ежегодная выставка в Королевской академии искусств. По словам репортера, ставшего свидетелем убийства, последние слова премьера были: «Я убит!» Однако, похоже, что репортер гонялся за сенсацией, поскольку, по свидетельству другого очевидца, перед смертью Персиваль не сказал ни слова. Поэтому я и себе позволила изменить последнюю фразу умирающего.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru.

Перевод: lesya-lin

Редактура: codeburger

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.