Текст книги "Где таятся змеи"
Автор книги: К. Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 49
Себастьян нашел Спенсера Персиваля возле Адмиралтейства [58]58
Адмиралтейство– комплекс зданий на улице Уайтхолл, в Лондоне, где традиционно помещалось британское военно-морское ведомство.
[Закрыть]. Премьер-министр быстрым шагом направлялся в сторону Уайтхолла.
– Лорд Девлин, – завидев виконта, удивился он, – вы пересмотрели свое решение в отношении места в Палате общин?
– Боюсь, нет, – ответил тот, бросая взгляд на кучку клерков, следовавших за премьер-министром вниз по ступеням. – Позвольте пройтись немного с вами. Нужно кое-что обсудить.
Улыбка сановника увяла:
– Если это насчет того несчастного Беллингема…
– Беллингема? – Себастьян не сразу вспомнил полусумасшедшего коммерсанта, накинувшегося на них возле клуба «Олмакс». – Нет. Но есть нечто, о чем, полагаю, вас следует предупредить.
Спутники повернули в сторону плаца [59]59
Плац Конной Гвардии– бывшая арена для турниров при королевском дворце Уайтхолл. Рыцарские состязания здесь проводились во времена Генриха VIII. С XVII века на площади проводятся парады и разнообразные торжественные церемонии, в частности, ежегодно проходит парад в честь королевы.
[Закрыть].
– В прошлый понедельник неизвестные напали на квакерский приют Магдалины в Ковент-Гардене и убили всех его обитательниц.
– Я слышал, что ты занимаешься расследованием этого происшествия, – кивнул премьер-министр.
– От кого? – уставился Девлин в открытое, доброжелательное лицо собеседника.
– От твоего отца.
– От отца? Что он об этом знает?
– Граф тревожится о твоем благополучии. Видишь ли, твое вовлечение в подобные дела беспокоит его.
– Потому что он считает расследование убийств недостойным для моего титула занятием?
– Потому что он волнуется за твою безопасность.
Девлин перевел взгляд на отряд марширующих на плацу пехотинцев: прямые спины, поднимающиеся и опускающиеся в такт ноги.
– Я шесть лет отслужил в армии. Тогда он не боялся за мою жизнь.
– Всего лишь каждую минуту каждого дня.
Себастьян глянул на спутника:
– Мне жаль, сли мои расследования расстраивают Гендона. Но я должен этим заниматься.
– Потому что тебе это нравится?
– Нравится? Возможно, меня привлекает разгадывание тайны, как вызов моим умственным способностям, – поразмыслив, признал виконт. – Но чувства, которые неизменно сопутствуют насильственной смерти? Ненависть и зависть, горе и отчаяние – это не может нравиться.
– Ты уверен, что женщины в приюте были убиты? – хмуро прищурился Персиваль.
– Да. Но, боюсь, за этим кроется большее. По некоторым свидетельствам их смерть связана с заговором против вас.
– Против меня?
– На прошлой неделе несколько джентльменов наняли трех молоденьких проституток развлекать их всю ночь. Во время ночной пирушки мужчины были столь неосторожны, что по-французски обсуждали свои планы. Полагаю, они считали, что никто из девиц не поймет их беседы. И все же одна поняла.
– Какие твои предположения? – фыркнул премьер-министр. – Что Наполеон желает видеть меня покойником? Чего бы, по-твоему, он этим добился? Виги могут попытаться прекратить войну, если придут к власти. Но власть им не достанется. По крайней мере, при регентстве Принни.
– Я не утверждаю, что мне понятен мотив. Но две из трех проституток, нанятых той ночью, мертвы, и, помимо них, убито устрашающе много людей, с которыми эти женщины общались. Единственная уцелевшая утверждает, что они случайно подслушали обсуждаемый план покончить с неким человеком по имени Персиваль. Может, я ошибаюсь. Вполне вероятно, намереваются убить кого-то другого. Но меры, на которые готовы пойти эти неизвестные, лишь бы заткнуть рот любому, узнавшему хоть что-то об их планах, наводят на мысль, что затевается нечто серьезное.
Премьер-министр немного помолчал, следуя взглядом, как и Себастьян, за отрядом солдат, теперь повернувшим направо.
– На моей должности невозможно не нажить врагов, – наконец произнес он. – Это неизбежно. Ты же видел Беллингема.
– Беллингем – ничтожная букашка по сравнению с этими людьми. Они жестоки и беспощадны.
Персиваль поскреб подбородок:
– Если они убили тех восьмерых женщин…
– И это было только начало.
– Что ты предлагаешь мне сделать? – повернулся к собеседнику премьер-министр. – Запереться в страхе на Даунинг-стрит? Я не могу поступить так и по-прежнему управлять страной.
В лицо подул холодный ветер, принесший запах пыли и влажной травы.
– Ума не приложу, что тут можно предлагать. Прошу об одном – помните, что вас хотят убить и примите все меры предосторожности, какие только возможны.
Колокола аббатства начали вызванивать время.
– Пора идти, – сказал Персиваль, поворачивая к Карлтон-хаусу. – Через полчаса у меня встреча с принцем-регентом. Спасибо за предупреждение, – коротко стиснул он плечо спутника.
Себастьян постоял немного, глядя вслед торопливо удаляющемуся худощавому, немолодому человеку, затем направился обратно к ожидавшему экипажу. По пути Девлину пришло в голову, что за последний час он сказал почти одни и те же слова трем совершенно разным людям: Ханне Грин, мисс Джарвис и Спенсеру Персивалю. Душу тревожило предчувствие, что у каждого из них осталось мало времени.
* * * * *
– Не беспокойтесь, в целости доставлю ее к своей матушке, – уверил Калхоун, когда лорд Девлин вернулся на Брук-стрит для краткого совещания с камердинером.
– В «Синий якорь?»
Слуга покачал головой:
– Грейс сейчас больше просиживает в «Красном льве».
– Боже милостивый, – вздохнул виконт. «Красный лев», пожалуй, имел еще более дурную славу, чем «Синий якорь», но Себастьян просто не видел другого выхода. – Велю заложить для вас городскую карету.
У вздрагивающей от восторга Ханны Грин при виде экипажа, поданного к входу, перехватило дыхание.
– Ух ты… – прошептала она. – Ну прям как в сказке, точь-в-точь.
– Не хуже, чем поездка в коляске? – поддразнил виконт, подсаживая девицу в карету.
– Лучше!
– Твоя мать справится с ней? – недоверчиво глянул Девлин на камердинера.
– Мамуля-то? – рассмеялся Калхоун, забираясь на соседнее сидение. – Шутите?
– А вы с нами не едете? – поинтересовалась Ханна.
Отступая, Себастьян отрицательно покачал головой. Пожалуй, самое время для очередного визита в «Академию на Орчард-стрит».
ГЛАВА 50
Оставив Тома с коляской на Портман-сквер, виконт прошелся вверх по Орчард-стрит, ощущая в кармане тяжесть двуствольного пистолета. Вечер только вступал в свои права, на тротуарах толпились поздно вышедшие за покупками горожане. Приближаясь к некогда величественному особняку, Девлин поглубже надвинул на глаза шляпу и поднял воротник плаща.
Если кто-то и мог узнать мужчин, нанявших Розу, Хесси и Ханну на ночь в прошлый вторник и на следующий день вернувшихся, чтобы убить проституток, это была мисс Лил, содержательница борделя. Первый вопрос заключался в том, как пробраться через охраняемую бывшим боксером дверь, чтобы побеседовать с бандершей.
В наступающих сумерках масляный фонарь над входом «Академии» уже был зажжен, его дрожащее на вечернем ветру пламя отбрасывало на каменный фасад причудливые узоры из тьмы и света. Себастьян поднялся по невысоким коричневым ступеням, держа руку на оружии и приготовившись обманом или угрозами проложить себе путь внутрь.
Но на верху лестницы он запнулся: дверь была не заперта и даже слегка приоткрыта. Теснее сжав рукоятку пистолета, виконт вытащил его из кармана. Все чувства возбужденно насторожились. Взведя первый курок, Девлин плечом открыл дверь пошире.
В ноздри тут же ударил знакомый резкий запах свежепролитой крови, заглушивший аромат восковых свечей и дух упадка и обветшалости. Холл выглядел почти так же, как раньше. Бронзовые бра с покрытыми пятнами зеркальными отражателями освещали некогда великолепный ковер и пышную лепнину. В неярком золотистом свете виконт увидел Теккерея, который бесформенной грудой полусидел, полулежал возле стены у самого входа.
Сделав осторожный шаг, Себастьян толкнул вышибалу носком сапога, отчего бывший боксер медленно и тяжело перевалился на бок. Глаза здоровяка были закрыты, пухлые румяные щеки напоминали спящего ребенка. Держа оружие наготове, виконт дотянулся левой рукой до еще теплой шеи мужчины и попытался нащупать пульс. Но тут его взгляд упал на небольшое кровавое пятно, видневшееся из-под пиджака. Отвернув коричневый вельвет, Себастьян осмотрел аккуратный разрез на жилете: удар кинжалом. Точный и глубокий.
Девлин выпрямился, обеспокоенный неестественной тишиной в борделе. Он мельком заглянул в маленькую комнату по правую руку, но там, к счастью, было пусто. С колотящимся в груди сердцем Себастьян двинулся дальше. «Сколько женщин может работать в таком заведении? – размышлял он. – Две дюжины? Больше? Прибавь сюда клиентов…»
У тяжелой бархатной портьеры на арочном проеме виконт остановился. Полированная рукоятка пистолета в ладони стала скользкой от пота. У его ног лежал плотный мужчина лет пятидесяти, с тяжелым подбородком и седеющими темными волосами – судя по виду, посетитель, оказавшийся не в том месте и не в то время. Убитый распростерся на спине, широко раскинув руки, словно распятый на кресте.
Осторожно ступая, Себастьян обогнул труп и вошел в салон с блекло-изумрудными занавесями и дешевым шиком обветшалых зеркал, достаточно великолепных, чтобы в своей прежней жизни украшать залы Версаля. В золотистом сиянии ярко горевших на выщербленной мраморной каминной полке канделябров он увидел еще два мертвых тела.
Девушка, лежавшая у диванчика, была незнакома виконту. Перевернув жертву, он уставился в широко и незряче распахнутые голубые глаза. Светлые, как кукурузные рыльца, волосы, белые, мелкие, будто у ребенка, зубы. Из уголка рта вытекала струйка крови, рисуя на ковре бесформенный темный цветок. Позади, у подножия лестницы Девлин обнаружил мисс Лил.
Себастьян присел над телом. Жертва лежала на боку, вытянув руки вперед, словно в попытке оттолкнуть нападавшего. Дотронувшись до ее щеки, виконт заметил, под каким неестественным углом свесилась к плечу голова бандерши. Чтобы определить причину смерти, ему не требовался Пол Гибсон.
Четыре трупа. Сидя на корточках, виконт поднял глаза на второй этаж. Наверняка, кто-нибудь из убитых от неожиданности или ужаса вскрикнул перед смертью. Неужели наверху не услышали? Или обитатели этого заведения настолько привыкли к воплям и стонам, что никто и внимания не обратил?
Встав на ноги, Себастьян уже почти ступил на лестницу, но тут учуял еще один повисший в воздухе запах – горячий, едкий дымок торопливо потушенной свечи. Взгляд метнулся к занавешенному кружевной шторой алькову справа от камина. В прошлое посещение виконта на фоне горевшей в алькове свечи виднелся силуэт женщины с арфой. Сейчас в нише было темно и тихо.
Широкими шагами Девлин пересек салон и отдернул занавеску. В алькове стоял дух горячего воска, обуглившегося фитиля и животного ужаса. В центре ниши находилась брошенная арфа, а рядом – опрокинутый низенький стульчик. Сразу за шторой, распластав руки, словно пытаясь раствориться в панели, вжималась в стенку высокая, сухопарая женщина.
– Я не причиню вам вреда, – мягко уверил виконт. – Вы в безопасности.
Щуплая грудь вздрогнула от порывистого вдоха.
– Господь смиловался надо мной, – произнесла незнакомка срывающимся шепотом. – Ведь они мертвы? Все мертвы?
Себастьян всмотрелся в бледное лицо, ровные темные брови, выпирающие заостренные скулы. На вид лет тридцати, речь правильная, платье с высоким воротничком – скромное. И, судя по молочно-белой пленке, затянувшей зрачки, женщина была совершенно слепой.
– Как давно это случилось? – спросил виконт.
– Минуту назад. Может, две. Только что.
Девлин поднял взгляд на лестницу. Он шел по Орчард-стрит, не выпуская «Академию» из виду. Если бы кто-то покинул заведение за минуту-две до его прихода, он бы заметил.
– Куда они пошли? – Себастьян весь напрягся. – Те, кто сделал это? Наверх?
Задавая вопрос, виконт услышал над головой глухой стук, за которым последовал визгливый женский смешок, а затем более низкий мужской голос.
– Нет, – ответила арфистка, по-прежнему прижимаясь спиной к стене. – По коридору к черному ходу.
Себастьян перевел взгляд на темный коридор позади лестницы.
– А что там?
– Кухня, – отозвалась музыкантша. Вдруг она подняла голову, поворачиваясь лицом туда, где более резкий запах дыма заглушал свечной дух. – Вы чувствуете?
Он чувствовал. Он еще и слышал: рев огня, треск объятых пламенем, разгорающихся старых балок.
– Проклятье! – чертыхнулся виконт, хватая арфистку за руку. – Они подожгли дом! Бежим!
Выдернув спутницу из алькова, он громко закричал:
– Пожар! Все на улицу! Быстрее! Горим!
– Нет, – рванувшись из захвата, слепая бросилась за занавеску, – моя арфа!
– Черт подери, – снова ругнулся Девлин, глядя, как она силится поднять инструмент, – давайте я понесу.
Уже стало заметным красноватое свечение из задней части дома, послышались женские вскрики, встревоженные оклики мужчин, топот бегущих по ступеням ног.
– Выбирайтесь отсюда.
Она отказалась уходить без него – точнее, без своей арфы.
– Осторожнее, – заволновалась музыкантша, когда Девлин споткнулся под тяжестью ноши.
Мимо них беспорядочной толпой проталкивались к выходу визжащие полуобнаженные женщины и мужчины, чья голая розовая плоть блестела в свете канделябров. Средних лет мужчина с заросшей волосами впалой грудью и поникшим членом без умолку причитал:
– Ох, мамочки, мамочки, мамочки…
На улице уже раздавался трезвон пожарного колокола. У подножия ступенек в «Академию» начала собираться толпа. Появились ведра с водой, передаваемые из рук в руки. Тихонько чертыхаясь под грузом арфы, Себастьян протиснулся через галдящее сборище и повернул в сторону Портман-сквер.
– Я только одного не понимаю, мисс…
– Дрисколл, – отозвалась спутница, закрывая телом драгоценный инструмент, так как поток бегущих к месту пожара зевак нарастал. – Мэри Дрисколл.
– Мисс Дрисколл, – дека арфы больно вдавилась Себастьяну в спину, – почему эти люди не убили вас?
– Они не знали о моем присутствии. Я погасила свечу и прекратила играть, как только услышала их с Теккереем голоса в холле.
– Вы знаете, кто они?
– Нет, но я узнала голоса. Эти мужчины приходили в заведение в тот вечер, когда умерла Хесси Абрахамс.
– Узнали голоса? – уставился Себастьян в худощавое, напряженное лицо. – Сколько же раз вы их слышали?
– Только однажды, – похоже, музыкантша уловила сомнение в тоне собеседнике, поскольку ее губы изогнулись в неожиданной усмешке. – Когда человек незряч, он очень, очень внимательно слушает.
Виконт уже видел свой экипаж и Тома, пытавшегося успокоить гнедых, которые от запаха пожара встряхивали гривами и испуганно косились, раздувая ноздри.
– Расскажите мне о налетчиках, – попросил Себастьян. – Сколько их было?
– Всего двое, – ответила мисс Дрисколл. – Один постарше, я бы сказала, примерно за тридцать. Он был главным. Тот, который помоложе, выполнял все, что ему велели, без вопросов и возражений.
«Как дисциплинированный солдат», – подумал Себастьян, а вслух произнес:
– А как насчет их произношения?
– Ничего не могу сказать, – покачала головой спутница, – кроме того, что это были джентльмены.
Вытянув руку, виконт остановил музыкантшу, чтобы та не прошла мимо.
– Мы возле моего экипажа.
– Хозяин, – остолбенел Том, – вы ни в жисть не засунете эту штуковину в коляску.
– Засуну, – возразил Себастьян, опуская арфу на каменные плиты рядом с экипажем. – Мисс Дрисколл будет держать ее на коленях, – он подал музыкантше руку, которую та приняла без колебаний.
Девлин предположил, что, поскольку «Академия» объята пожаром, арфистка доверяется ему просто от безысходности. Но при виде того, как дама обустраивается на высоком сидении двуколки, виконту пришла в голову еще одна мысль.
– Вам известно, кто я?
И снова эта слабая улыбка.
– Конечно. Вы – виконт Девлин. Вы приходили в прошлый вторник. Пили вино с мисс Лил, Тасмин, Бекки и Сарой. Потом от ваших расспросов мисс Лил занервничала и попросила вас уйти.
– Но я не называл своего имени.
– Не называли. Позже я услышала, как мисс Лил говорила с Теккереем про вас. Люди бывают немного странными. Если ты слепой, они часто ведут себя так, словно ты еще и глухой. А, может, они просто думали, что я глупая.
Мисс Дрисколл явно не была глупой. Негромко крякнув от натуги, Себастьян подал ей арфу.
– Это все равно не объясняет, почему вы с готовностью отправились со мной.
Музыкантша судорожно вцепилась в инструмент.
– Эти люди искали мисс Лил. Как только они ее убили, сразу ушли, – тонкое горло дернулось в нервном глотке. – Мне не хочется, чтобы убийцы явились за мной.
Виконт поднял глаза на худощавое, некрасивое лицо спутницы. Теперь, посадив ее в коляску, он понятия не имел, что с ней делать. Издалека донесся крик, сменившийся общим громким оханьем, когда в огненном вихре стены «Академии» рухнули, взметнув в вечернее небо столб искр.
– Хозяин? – окликнул Том.
Себастьян вскочил в коляску и взял вожжи.
– Отойди в сторонку, – велел он и повернул гнедых в сторону театра Ковент-Гарден.
ГЛАВА 51
Хотя Кэт Болейн и являлась наиболее знаменитой молодой актрисой лондонской сцены, но ее тесная гримерка в театре Ковент-Гарден явно не была рассчитана на то, чтобы вместить саму мисс Болейн в костюме Беатриче, высокого аристократа в плаще с пелеринами и слепую музыкантшу, прижимающую к себе арфу.
Глянувши в бледное, застывшее лицо Мэри Дрисколл, Кэт обратилась к виконту:
– Я могу поговорить с тобой за дверью?
Они протиснулись в тускло освещенный коридор, пропахший жирным гримом, апельсиновой кожурой и пылью.
– Себастьян, – шепнула Кэт, – что ты собираешься с ней делать?
– Я надеюсь, эта женщина сумеет опознать убийц, совершивших сегодня нападение на «Академию».
– Она же слепая!
– Да, но она слышала голоса этих людей и сможет узнать их, если снова услышит.
Кэт подняла на него глаза. Себастьян догадывался, о чем она подумала: то, что он доверяет способностям арфистки, не значит, что кто-то еще поверит в такое опознание.
Но актриса только спросила:
– А потом? Что ты будешь делать с ней потом?
– Не беспокойся, я не взвалю такую обузу на тебя навечно.
– Меня не это тревожит.
– Извини, но мне больше некуда ее отвезти, где бы она была в безопасности, – не мог же он отправить такую женщину, как Мэри Дрисколл, в «Красного льва».
– Нет, правда, Себастьян, все в порядке, – дотронулась Кэт до его плеча.
Невинный жест, но все тело обдало волной запретного желания... Не следовало приезжать сюда, не следовало позволять себе стоять так близко, вдыхая до боли знакомые запахи их запятнанного прошлого.
Опустив руку, Кэт отступила.
– Говорят, тебя пытались убить. Дважды.
– Где такое говорят?
Она стояла, обхватив себя руками, словно озябла, хотя в театре вовсе не было холодно. Не ответив на вопрос, Кэт произнесла:
– Ты должен остерегаться. Не только убийц, но и Джарвиса.
– Я справлюсь с Джарвисом.
– Никто не может справиться с ним.
Себастьян с удивлением поймал себя на том, что улыбается:
– Его дочь может.
* * * * *
Выйдя из театра несколькими минутами позже, виконт обнаружил своего грума терпеливо державшим гнедых под уздцы. Наступил ясный и прохладный вечер, еле ощутимый ветерок доносил музыку, смех и звуки мужского голоса, провозглашавшего тост.
– Поезжай домой, Том, – велел Себастьян. – Ты мне сегодня больше не понадобишься.
Мальчик глянул на вход в ближайший мюзик-холл, затем на лицо хозяина.
– Могу и подождать.
Взгляд Девлина тоже упал на дверь увеселительного заведения. Там было слишком светло, слишком шумно, слишком радостно и оживленно. Себастьян намеревался напиться в каком-нибудь более мрачном и серьезном месте. Похлопав грума по плечу, он отвернулся.
– Давай домой, Том. Быстро.
ГЛАВА 52
Воскресенье, 10 мая 1812 года
– Милорд… Мило-о-рд…
Приоткрыв один глаз, Себастьян постарался сфокусировать взгляд на худощавом, серьезном лице своего камердинера, но со стоном отказался от этой попытки.
– Даже если весь Лондон горит синим пламенем, плевать. Уходи.
– Вот, – втиснул Калхоун в безжизненную руку хозяина нечто, похожее на теплую кружку. – Выпейте.
– Что это за чертовщина?
– Настой молочного чертополоха [60]60
Молочный чертополохили расторопша пятнистая– один из видов чертополоха. Отличительной особенностью являются белые пятна на листьях. По преданию, это капли молока Девы Марии, упавшие на растение и сделавшие его целебным. В народной медицине того времени настой растения широко применялся при алкогольных интоксикациях, пищевых отравлениях, даже при отравлении бледной поганкой.
[Закрыть].
Виконт разлепил другой глаз, однако тот повиновался не лучше первого.
– Какого дьявола ты тут торчишь? Убирайся.
– Принесли записку от доктора Гибсона.
– И? – на сей раз Себастьян открыл оба глаза, судорожно стиснув зубы, поскольку комната вокруг пошла ходуном.
– Кажется, обнаружено тело офицера по имени Макс Ладлоу. Доктор Гибсон сегодня утром проводит вскрытие. Он посчитал, что вам может быть интересно.
Виконт сел на постели так быстро, что горячее питье, выплеснувшись из позабытой кружки, обожгло ему руку.
– Вот черт!
– Хлебните, милорд, – посоветовал Калхоун, направляясь в гардеробную. – Нет ничего лучше молочного чертополоха, когда башка трещит с похмелья.
Отвар и впрямь помог, но не настолько, чтобы подвигнуть Себастьяна на большее, чем беглый взгляд на ожидавший его завтрак. Отвернувшись от еды, виконт велел заложить городскую карету. Занимался прохладный, но ясный и слишком уж солнечный день. Забившись в угол кареты, Девлин закрыл глаза. Вскрытие никогда не представлялось ему приятным зрелищем, и Себастьяну даже думать не хотелось о том, в каком состоянии может пребывать труп Макса Ладлоу по прошествии десяти дней после смерти.
– Доктор на заднем дворе, – сообщила экономка Гибсона, невысокая, плотная женщина с седыми волосами и простоватым румяным лицом. Открыв виконту дверь, она хмуро зыркнула на гостя с недвусмысленным неодобрением. – Я должна проводить вас туда. Но учтите, дальше, чем до половины сада я не пойду. То, что он там делает, это против природы.
Девлин проследовал за широкой спиной миссис Федерико через древний, узкий коридор и кухню в неухоженный дворик, который вел к небольшому каменному строению, где Гибсон занимался как вскрытиями, так и подпольным анатомированием.
Верная своему слову, на полдороге экономка встала, как вкопанная.
– Виконт, не виконт, а дальше я и шагу не сделаю, – заявила она, поворачивая обратно на кухню.
Себастьян с трудом подавил желание отправиться за ней. Он уже мог обонять Макса Ладлоу.
– А вот и ты, – поприветствовал Гибсон, появляясь на пороге с поднятыми вверх запачканными руками. – Я подумал, тебе будет интересно.
– Где его нашли? – Девлин старался дышать ртом.
– В Бетнал-Грин. Был завернут в парусину и прикопан в канаве возле Еврейской дорожки [61]61
Бетнал-Грин– деревня к востоку от Лондона, отделенная от города полями. Постепенно становилась пригородом. В течение длительного времени там компактно жила часть еврейской общины, отчего западная часть улочки Олд-Форд-Лейн даже называлась в обиходе « Еврейской дорожкой». К концу XIX века Бетнал-Грин стала одной из самых бедных трущоб Лондона, и именно здесь, а также в соседнем районе Уайтчепел орудовал Джек-Потрошитель.
[Закрыть].
– Думаю, это лучше, чем в Темзе, – заметил Себастьян. Ему приходилось видеть тела, вытащенные из реки через неделю. Лицезреть такое еще раз не было никакого желания.
– Но там была вода.
– Господи Боже, – вздохнул Себастьян. Следовало выпить побольше Калхоунового настоя.
Хирург нырнул обратно в сырое нутро домика. Немного поколебавшись, виконт последовал за ним.
Обнаженный и наполовину распотрошенный труп на анатомическом столе посреди комнаты выглядел, как худший из ночных кошмаров. Одного взгляда на вздутую, размякшую плоть с кишевшими на ней насекомыми оказалось достаточно, чтобы Себастьян уставился на потолок.
– Есть уверенность, что это Макс Ладлоу? – задал виконт вопрос, как только смог открыть рот.
– Его опознал кто-то из полка. Еще день – и это вряд ли было бы возможно. Местами разложение почти обнажило кости, но, благодаря положению трупа, лицо неплохо сохранилось.
Поднеся к носу платок, Девлин подавил порыв взглянуть на тело еще раз.
– Есть предположения о причине смерти?
– Вообще-то, есть, – обернувшись, доктор потянулся к жестяной миске. – Вот что я обнаружил в его сердце.
Себастьян уставился на пару окровавленных лезвий странной формы и без ручек.
– Что это?
– Сломанные ножницы для рукоделия, – пояснил Гибсон, оставляя миску в сторону и демонстрируя резкий удар снизу вверх. – Кто бы ни прикончил гусара, он, должно быть, ударил жертву этими ножницами, а потом сломал их, когда те застряли в ребре.
– Выходит, Ладлоу был убит женщиной, – подытожил Девлин.
– Не обязательно, но похоже на то. Ханна Грин часом не упоминала, как именно Рейчел Фэйрчайлд разделалась со своим клиентом?
– Она могла и не знать, – покачал головой виконт и выскочил за порог, стараясь продышаться. Не помогло.
Доктор подошел к другу, вытирая руки запятнанной тряпкой.
– Слышал о вчерашнем пожаре в «Академии». Еще четыре трупа, – растопырив пальцы, он потер виски. – А я-то думал, что, уйдя из армии, оставил массовую бойню позади.
– Мертвец на твоем столе был капитаном гусар, помнишь? – мотнул головой Себастьян в сторону темной, зловонной комнаты.
Рука хирурга опустилась, глаза округлились:
– Что ты хочешь сказать? Что эти убийцы – военные?
– Разве не этому учит война? Не просто убивать, но убивать много?
– Есть разница между убийством вражеских солдат на поле боя и расправой с безоружными английскими женщинами в лондонских трущобах.
– Хочешь сказать, потому что первое официально одобрено властями, а второе нет?
– Ну да.
В залегшей тишине необычайно громко и угнетающе знакомо разносилось монотонное жужжание мушиного роя. Песня смерти.
– Некоторые привыкают убивать, и с удовольствием, – заметил виконт. – По крайней мере, привыкают убивать без содрогания. А это может быть не менее опасно.
Помрачневший хирург прищурился на тучи, начавшие собираться на горизонте. Себастьян знал, о чем думает друг, ведь эти воспоминания часто приходили к ним обоим в ночных кошмарах: португальские крестьяне, застреленные на своих полях вместе с мулами и собаками, испанские семьи, сожженные заживо на собственных фермах.
– Но чтобы британские солдаты – офицеры – убивали английских женщин…– Гибсон покачал головой. – Я знаю, что разницы нет, но для многих она существует.
– Разница существует, поскольку большинство людей склонны любого, кто говорит на другом языке или имеет более темный цвет кожи, считать человеком второго сорта. Однако многие и проституток относят к таковым. Жизнь этих женщин ничего не стоит. Если бы не мисс Джарвис, о восьми погибших в приюте Магдалины и думать бы забыли.
– Но почему наши офицеры хотят убить премьер-министра?
– Понятия не имею, – признал Себастьян.
Доктор кивнул в сторону сырой комнаты за спиной:
– Если это правда… если Макс Ладлоу был одним из троицы, о которой нам рассказала Ханна Грин, кто остальные двое?
– Готов биться об заклад, что один из них – Патрик Сомервилль.
– Гусарский капитан из Нортгемптоншира? Думаешь, Ханна узнает его?
– Девица может не помнить имен, но женщины такого рода занятий запоминают лица клиентов.
– Разве этого достаточно для обвинения? – засомневался Гибсон. – Даже если Сомервилль и побывал в «Академии» в ту ночь, когда Рейчел и Ханна сбежали, ничто не связывает его с резней в приюте Магдалины. Или со вчерашним нападением на бордель.
– Не связывает. Но показания мисс Дрисколл могли бы связать.
– Кто такая мисс Дрисколл? – недоуменно нахмурился хирург.
– Слепая арфистка из «Академии».
Гибсон нахмурился сильнее:
– Если она слепая, то как сможет опознать подозреваемого?
Себастьян подумал было объяснить, но отказался от этой затеи.
– Не бери в голову. Можешь дать мне перо и бумагу?
