Текст книги "Где таятся змеи"
Автор книги: К. Харрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 35
– Не давай лошадям остыть, – велел Себастьян, останавливая экипаж перед главным полицейским управлением на Боу-стрит и передавая Тому вожжи.
Мальчишка, стараясь выглядеть невозмутимым, длинно выдохнул сквозь щербинку между передними зубами.
– Я, пожалуй, объеду квартал, – предложил он, неспокойно посматривая на суету возле входа в управление.
– Может показаться, – заметила мисс Джарвис, входя в сопровождении Себастьяна в прокуренный полумрак, – что вашему груму неприятно находиться поблизости Боу-стрит.
– Может, – согласился Себастьян.
В приемной, как обычно, толпился народ: нищие и воришки, констебли и адвокаты. Виконт перехватил пытающегося прошмыгнуть мимо них взъерошенного служащего.
– Мисс Геро Джарвис и лорд Девлин с визитом к сэру Уильяму.
Конторский окинул сомневающимся взглядом их запачканную одежду, задергав кончиком тонкого носа от резкого запаха рыбы.
– Боюсь, сэр Уильям строго распорядился не беспокоить его в течение часа после…
– Вы, очевидно, неверно оцениваете ситуацию, – ледяным тоном графского сына и наследника процедил Себастьян, – если рассчитываете заслужить благодарность сэра Уильяма за то, что заставили ожидать в общей приемной дочь лорда Джарвиса.
Клерк, бледный мужчина с глазами навыкате и короткой верхней губой, не закрывавшей торчащие передние зубы, судорожно сглотнул, дернув кадыком над узлом скромного галстука.
– Дочь лорда Дж… – осекся он, еще сильнее вытаращив и без того выпученные глаза. – Прошу вас, следуйте за мной, – и, в спешке спотыкаясь о собственные ноги, поторопился провести посетителей по лестнице на верхний этаж, где находились личные кабинеты.
Введя их в небольшую прихожую, клерк остановился.
– Если соблаговолите подождать здесь, – шепнул он, протягивая руки молитвенным жестом священника, усмиряющего паству, – я доложу о вас сэру Уильяму.
«Ему бы в служители податься, а не в служащие», – подумал Себастьян.
– И почему у меня складывается впечатление, что после обеда наш достопочтенный магистрат имеет обыкновение часок подремать, уклоняясь от выполнения должностных обязанностей? – протянула мисс Джарвис, наблюдая за конторским, прокравшимся в дверь слева от них.
– Думаю, вы… Что за черт? – вскинулся виконт на донесшийся протяжный вопль.
Мисс Джарвис первой подскочила к двери и без церемоний распахнула ее.
Небольшая комната напоминала что-то среднее между кабинетом и архивом, переполненным беспорядочно нагроможденными бумагами. Клерк стоял сразу за дверью, беззвучно открывая и закрывая рот.
За обшарпанным дубовым столом в неуклюжей позе полусидел, полулежал сэр Уильям: широко открытые глаза, отвисшая челюсть, вывернутая под неестественным углом голова.
Себастьян ожидал, что мисс Джарвис завизжит. Вместо этого она негромко констатировала:
– Боже мой, кто-то свернул ему шею.
* * * * *
– Что это за запах? – потянул носом Жюль Калхоун.
– Рыба, – отбросив в сторону сюртук, Себастьян стаскивал с себя жилет. – Мне нужно принять ванну.
– Уже готовится, милорд, – откликнулся камердинер, полусогнутым пальцем подцепляя злосчастный сюртук и направляясь к двери.
– И вот еще, Калхоун…
– Да, милорд?
– Где-то в городе должны быть две проститутки, ранее украшавшие собой салон «Академии на Орчард-стрит». Одну из них, Хесси Абрахамс, не видели с прошлой среды. Вторая, Ханна Грин, появилась в приюте Магдалины вместе с Розой Флетчер, но сбежала оттуда еще до пожара. Возможно – а может, и нет – она промышляет на Хеймаркете. Мне надо поговорить с обеими – если только они еще живы.
– Если живы, я найду их, – уверил слуга, откланиваясь.
* * * * *
Тщательно смыв с себя ароматы Биллингсгейта, Себастьян отправился в поход по Вест-Энду, от клубов района Сент-Джеймс до развлекательных заведений Ковент-Гардена. Он искал страдающего от малярии гусарского капитана из Нортгемптоншира по имени Патрик Сомервилль и, наконец, набрел на него в «Короне и терновнике», таверне неподалеку от Уайтхолла, которая пользовалась популярностью как у военных, так и у молодых дворян из провинции.
– Ну как, не разыскали еще пропавшего друга? – поинтересовался Девлин, останавливаясь у столика Сомервилля. Тот сидел, опустив подбородок на грудь и сгорбив плечи, словно от холода.
Подняв глаза, капитан покачал головой:
– Никаких следов.
Отодвигая стул, Себастьян подал знак официанту принести еще две пинты.
– Я так понимаю, вы служили в Африке, – как бы невзначай заметил он.
– Да, в Египте. А еще в Судане и Кейп-Тауне.
– Я тоже провел некоторое время в Египте, но никогда не бывал южнее Сахары.
Побеседовав об Африке и обеих Америках, мужчины быстро перешли на дружескую ногу, как водится у военных. Немного выждав, Девлин перевел разговор на Фэйрчайлдов.
– Вы ведь выросли в Нортгемптоншире? – спросил он, будто невзначай.
– Да, в Вэнсфорде.
Достав из кармана пакетик из рисовой бумаги, Сомервилль высыпал содержимое на ладонь и, слизнув белый порошок дочиста, запил глотком пива.
– Хинин, – объяснил он, заметив взгляд Себастьяна.
– И немного мышьяка?
– Беспроигрышная комбинация, – криво усмехнулся капитан. – Не будь ее, мы бы потеряли Африку.
– А Седрик Фэйрчайлд служил с вами? – поинтересовался виконт.
– Седрик? Нет. Мы знаем друг друга с пеленок. Земли моего отца граничат с поместьем Фэйрчайлдов.
– Значит, вы знакомы с его сестрой Рейчел, – намеренно употребил настоящее время Себастьян.
Сомервилль утвердительно кивнул.
– В детстве она, бывало, приходила поиграть с моими сестрами.
– Сколько же у вас сестер? – улыбнулся Себастьян.
– Пять, – притворно простонал собеседник. – Отец утверждает, что покупка военного патента сущая безделица по сравнению со стоимостью сезона в Лондоне.
– А сколько из них еще не вышли в свет?
– Четверо. К счастью, Мери, самая старшая, неплохо устроилась. Вышла замуж за лорда Бэрриджа. Она обещала позаботиться о младших, когда придет время. Должен сказать, отцу полегчало. Он всегда надеялся, что одна из девчонок приглянется Седрику, но, боюсь, тот всегда воспринимал моих сестер, как своих собственных.
– Они, наверное, часто бывали в Фэйрчайлд-холле.
– Да нет, – ответил Сомервилль, чьи глаза лихорадочно поблескивали от смертельного сочетания болезни и мышьяка. – На самом деле, отец никогда бы не разрешил ни одной из них туда пойти.
Поколебавшись, капитан наклонился и тихонько добавил:
– Он всегда говорил, что лорду Фэйрчайлду слишком уж нравятся маленькие девочки, если вы понимаете, о чем я.
Девлин медленно отпил глоток пива. Слишком нравятся маленькие девочки. Приемлемый эвфемизм для явления настолько мерзкого и порочного, что его существования в своем благопристойном и до зевоты цивилизованном обществе большинство англичан даже не хотели признавать. Не будь Сомервилль мертвецки пьян, вряд ли бы он обмолвился об этом хоть словечком.
Интересно, ходили ли по Вэнсфорду слухи? Рассказы напуганных детей? Или слуг, подметивших что-то, не предназначенное их взглядам? Себастьян сейчас и не сказал бы, что именно заронило в его мысли подозрение. Немного существовало причин, по которым девушка благородного воспитания убежала бы из дома и закончила свои дни на улице.
Однако Рейчел Фэйрчайлд убегала дважды. Первый раз – из городской резиденции Фэйрчайлдов, и второй – из борделя в Ковент-Гардене. Связаны ли эти два побега? Или вследствие первого девушка подвергла себя опасности, повлекшей второй побег – а за ним и гибель?
– Расскажите мне о первой леди Фэйрчайлд, – глянул на собеседника Девлин.
– О леди Фэйрчайлд? – удивился Сомервилль. – Знаете, она была француженка. Из эмигрантов. Постоянно носила на шее красную бархотку в память о ком-то из родственников, казненных на гильотине, – капитан коснулся рукой горла. – Это приводило меня в восторг. Но, помимо этого, я мало что помню. Я ведь был еще мальчишкой, а когда она умерла, учился в Итоне.
– Леди Фэйрчайлд долго болела?
– Болела? Нет, она погибла от пули.
– От пули?
Сомервилль кивнул.
– Лорд Фэйрчайлд обнаружил жену в павильоне возле озера – знаете, такое нелепое строение в виде греческого храма. Дознание вынесло решение о шальной браконьерской пуле, но, – собеседник пожал плечами, – все равно пошли разговоры.
– Считали, что это убийство?
– Убийство? Что вы, нет, – осушил капитан очередную кружку. – Считали, что это самоубийство. Ну и что им было делать? Закопать ее сиятельство на перекрестке, проткнув сердце колом? Был вынесен вердикт о несчастном случае, и теперь леди Фэйрчайлд покоится с миром в семейной усыпальнице.
– Угостить вас еще пивом? – предложил Себастьян.
Сомервилль взглянул на свою кружку удивленно, словно только заметил, что та опустела.
– Благодарю вас, но нет, – оставив кружку, поднялся он. – Я обещал Мери, своей сестре, покататься с ней в парке сегодня. Со времени моего перевода в Лондон она безжалостно меня использует. Собирается протащить повсюду – начиная со знаменитого пикника леди Мельбурн в эту субботу до какого-то грандиозного бала, даже не помню, когда и где. Этой перспективы достаточно, чтобы я проникся почти нежными чувствами к марш-броскам и многодневным осадам, – улыбнувшись, капитан отсалютовал и направился к выходу.
Покидая «Корону и терновник», Девлин чуть не столкнулся с графом Гендоном. И отец, и сын, вздрогнув, неловко отступили на шаг друг от друга, скрестив взгляды на какое-то краткое мгновение.
За последние восемь месяцев они, пожалуй, с дюжину раз встречались подобным образом. И всякий раз Себастьяна захлестывало волной того же гнева, того же горького напоминания о крушении его жизни и обо всем, что он старался забыть. Ему казалось, что с течением времени он сможет простить Гендону невольную ложь, понимая, что, хотя граф и был виною тем ужасным событиям, произошло это непреднамеренно.
Но сможет ли он когда-нибудь простить промелькнувшую на лице отца победную радость в тот день, когда весь мир Себастьяна оказался разбитым вдребезги?
Виконт уловил в отцовских глазах проблеск надежды. Видел, как надежда сменилась болью. С убийственной вежливостью Себастьян слегка поклонился, произнес «Доброго вечера, сэр» и удалился.
ГЛАВА 36
Приняв ванну и сменив испорченный бордовый наряд на прогулочное платье из желто-коричневой альпаки, Геро отправилась дальше, на этот раз с доселе откладываемым визитом к сестре Рейчел, леди Сьюэлл.
Джорджина Фэйрчайлд вышла замуж за сэра Энтони Сьюэлла, немолодого баронета. Сьюэлл владел не огромными, а, скорее, достаточными средствами, и его дом на Ганновер-сквер был обставлен прилично, но не роскошно. Многие удивлялись этому браку, поскольку Джорджина Фэйрчайлд, с ее красотой и богатым приданым, заключила сей отнюдь не блестящий союз чуть ли не посреди своего первого сезона. Геро Джарвис не принадлежала к числу интересующихся сплетнями и слухами. Тем не менее, поднимаясь за дворецким в гостиную, она поймала себя на том, что перебирает в уме возможные объяснения отсутствию амбиций у дочери барона.
Как оказалось, леди Сьюэлл уже принимала гостей. В одной из женщин, светловолосой, пухлощекой, одетой в розовый муслин, Геро узнала леди Джейн Коллинз. Она сидела на обитой красным дамастом софе рядом с энергичной дамой постарше, которую новоприбывшей представили как мисс Мор. Мисс Мор прославилась в качестве автора многочисленных и пользующихся популярностью трактатов о христианском благочестии. Как вскоре обнаружила мисс Джарвис, хозяйка особняка, похоже, также исповедовала евангельское учение.
– Мы как раз обсуждали эту безнравственную новую поэму, которой все восхищаются, – брюзгливо произнесла леди Джейн, тряся головой так, словно ей было лет на тридцать больше, чем в действительности. – Ужасная. Просто скандальная!
Гостья взглянула на леди Сьюэлл. Высокая и стройная, в закрытом платье из узорчатого малинового муслина, та сидела на стуле, обитом полосатым красно-золотистым шелком. На окнах висели шторы из той же ткани. Комната была обставлена мелодраматично, но со вкусом. Яркие краски были к лицу хозяйке дома, темноволосой и белокожей, с высокими скулами и невероятными зелеными глазами. Кроме изящного телосложения и цвета глаз ничто в этой эффектной, сдержанной даме не напоминало Геро испуганную уличную женщину, встреченную в Ковент-Гардене.
– Леди Джейн, конечно же, имеет в виду «Паломничество Чайльд-Гарольда», – пояснила леди Сьюэлл. – А вы читали эту поэму, мисс Джарвис?
Та разрывалась между природной склонности к резковатой честности и нежеланием оттолкнуть сестру Рейчел. Каково бы ни было ее мнение о глупой рисовке самого лорда Байрона, его сочинение показалась Геро лирическим и пробуждающим глубокие чувства. Поэтому она нашла компромисс в коротком ответе:
– Да, читала.
– И нечестивцам есть место в замысле Божьем, – провозгласила мисс Мор со всей авторитетностью женщины, посвятившей последние тридцать лет жизни написанию поучающих религиозных брошюр. – Они служат подтверждением истин, против которых восстают.
– Подчеркивание добра противопоставлением злу? – сухо спросила Геро.
– Именно так, – растянулись в улыбке поджатые губы мисс Мор.
Геро подавила желание беспокойно поерзать на шелковой обивке стула. В присутствии двух набожных дам вряд ли удастся завести разговор о Рейчел. Но правила приличия ограничивали визит всего пятнадцатью минутами. Если гостьи в ближайшее время не уйдут…
Словно по сигналу, те поднялись и, еще раз удостоверившись в намерениях хозяйки дома присутствовать на следующем собрании Лондонского общества распространения христианства среди евреев, удалились. Подождав, пока на лестнице стихнут шаги, Геро сказала:
– На днях я встретила Рейчел, вашу сестру.
– Мою сестру? – не шелохнулась леди Сьюэлл.
– Вы с ней не очень похожи, не так ли? – продолжала Геро.
Леди Сьюэлл нетвердой рукой разгладила на коленях юбки.
– Да, не очень. Рейчел больше пошла в маму.
Мисс Джарвис пытливым взглядом окинула невозмутимые черты собеседницы. Либо леди Сьюэлл неимоверно хладнокровная особа, либо она действительно понятия не имеет, к чему клонит гостья.
– Вы еще не знаете, да? – уже более мягко спросила она.
– Не знаю? О чем не знаю?
Как сказать женщине, что ее младшая сестренка умерла? Геро никогда не умела деликатно преподносить плохие вести, поэтому откровенно выпалила:
– Мне очень жаль, но Рейчел мертва.
Хозяйка от неожиданности открыла и тут же захлопнула рот. На отвердевшей щеке дернулся мускул.
– Это какая-то ошибка.
– Я была рядом, когда она умирала, – подалась вперед Геро. – Когда вы в последний раз виделись?
Очень медленно леди Джорджина поднялась и, подойдя к окну, уставилась сквозь стекло, стиснув в руке край шелковой занавеси. Вместо ответа она спросила:
– Вы сказали, что были рядом с сестрой? Когда это случилось?
– В минувший понедельник. В приюте Магдалины.
– Где?! – резко обернулась собеседница.
– В приюте Магдалины. Там находят убежище женщины, пожелавшие оставить прежнюю уличную жизнь.
– Я знаю, что это за место, – в изумрудных глазах плескались ужас и неверие. – Вы шутите.
– А где вы полагали, Рейчел находилась все это время? – бросила Геро. – Вы ведь знали, что ее нет в Нортгемптоншире.
– Я надеялась… – голос прервался. Леди Сьюэлл нервно сглотнула. – Вы говорите, что были с сестрой. А что вы делали в том приюте?
– Проводила исследования для подачи законопроекта в парламент. Как удалось выяснить, женщины занимаются проституцией по двум основным причинам. Первая очевидна – они просто не могут никаким другим способом заработать достаточно средств, чтобы выжить. Вторая более сложная. Для некоторых это занятие становится неким бесконечным наказанием. Словно они сами считают себя пропащими и оставляют всякую надежду когда-нибудь вести достойную жизнь.
Хозяйка дома стояла недвижимо, только грудь порывчато вздымалась от судорожных вдохов.
– Если Рейчел нуждалась в деньгах или убежище, она ведь могла обратиться к старшей сестре, – наседала Геро. – Или не могла?
Собеседница безмолвствовала, и гостья повторила настойчивее:
– Или не могла?
Дрожащая рука уцепилась за спинку ближайшего стула.
Ненавидя себя за такую жестокость, Геро задала очередной вопрос:
– Почему ваша сестра ушла из дома?
Леди Сьюэлл снова сглотнула, встряхнула головой и хрипло прошептала:
– Не знаю. Рейчел была рада помолвке. По крайней мере, мне так казалось.
– Может, поссорилась с отцом?
В зеленых глазах внезапно вспыхнула ярость, а бледные щеки окрасились гневным румянцем.
– Что вы хотите этим сказать? – оттолкнулась Джорджина от стула и снова замерла. – Если вы намекаете… – голос осекся.
– Намекаю на что? – недоуменно уставилась на хозяйку мисс Джарвис.
Леди Сьюэлл растерянно приложила ладонь ко лбу и отвернулась.
– Зачем вы здесь? Задаете все эти вопросы? Впутываетесь во все это?
– Потому что ваша сестра умерла у меня на руках. Ее застрелили.
– Но… – с обращенного к вестнице лица снова сбежали все краски. – Но ведь дом сгорел…
– Пожар не был случайным. Обитательниц приюта перебили, хотя, из-за рода их занятий, это преступление никого не заботит.
На одно красноречивое мгновение собеседница встретилась взглядом с Геро и отвела глаза.
– Я… Мне надо побыть одной.
Гостья поднялась. Почувствовав, как дрожат руки, она крепче вцепилась в ручки ридикюля.
– Если вам интересно, Рейчел похоронило Общество друзей у своего молитвенного дома в Пентонвилле.
– Прошу вас… уйдите…
Кивнув, мисс Джарвис направилась к двери. Леди Сьюэлл осталась неподвижно стоять у окна.
Однако, бросив прощальный взгляд на застывшее, словно маска, лицо высокородной дамы, Геро заметила блеск безмолвных слез.
* * * * *
Чарльз, лорд Джарвис, стоял во внутреннем дворике Карлтон-хауса, ожидая прибытия испанского министра, когда к нему, выстукивая каблуками сапог по брусчатке военную дробь, подошел Брюс Эптон-Смит.
– Есть новости, – понизив голос, сообщил полковник.
– Не здесь, – бросил барон, вглядываясь в худощавое, темное от загара лицо агента.
Мужчины отошли из суматохи возле крыльца под укрытие галереи.
– Убийца, раненный прошлой ночью, скончался.
– Вам что-то удалось у него узнать?
– К сожалению, он умер до того, как мы смогли к нему добраться, – полковник бросил взгляд на вход во дворец. – Кроме того...
– Что еще?
– Сегодня днем Фарли, один из наших людей, следил за мисс Джарвис, когда она виделась с лордом Девлином, но… потерял их.
Барон так долго молчал, что у полковника дернулся желвак на щеке.
– Где это произошло?
– Возле Тауэра. Мисс Джарвис вначале встретилась с виконтом возле хирургического кабинета этого ирландца, Пола Гибсона. Фарли следовал за ними оттуда до самой церкви Святого Олафа на Сизин-лейн.
– Куда? И что, скажите на милость, они там делали?
– Не знаю, сэр. Но подозреваю, это был просто отвлекающий маневр. Когда агент последовал за ними в церковь, Девлин выскользнул и перерезал ему подпругу. Фарли настиг их только позже, уже на Боу-стрит.
– На Боу-стрит?
– Так точно, милорд. Сэра Уильяма убили. Боюсь, мисс Джарвис присутствовала, когда обнаружили тело.
– С ней все в порядке?
– С мисс Джарвис? – полковника, казалось, удивил сей вопрос. – Разумеется, милорд.
На Пэлл-Мэлл уже зажгли новые газовые фонари [47]47
Изобретатель газовых фонарейна горючем газе (патент 1799 года) – англичанин Уильям Мердок – поначалу подвергся насмешкам. Вальтер Скотт писал одному из своих друзей, что какой-то сумасшедший предлагает освещать Лондон дымом. Несмотря на подобные замечания, Мердок с успехом продемонстрировал преимущества газового освещения. В 1807 году фонари новой конструкции были установлены на улице Пэлл-Мэлл и вскоре покорили все европейские столицы. Сначала просто жгли газ на конце трубки, затем стали применять металлические горелки. Первые такие горелки быстро подвергались коррозии, и от этого яркость свечения фонарей могла сильно меняться, словно подчеркивая призрачность окружающих предметов.
[Закрыть], их мерцающие огоньки были едва различимы в последних лучах солнца.
– Ваш человек – болван, – сердито бросил Джарвис.
– Так точно, сэр. Но, по-моему, вам следует знать, что мисс Джарвис намеренно избегает нашей защиты.
Достав табакерку, барон открыл ее одним умелым щелчком. Хоть он и не смотрел на Эпсона-Смита, но чувствовал его присутствие. Этот хладнокровный, исполнительный и ни перед чем не останавливающийся агент не знал неудач. Поднеся к носу понюшку табаку и глубоко вдохнув, вельможа буркнул:
– Мне плевать, даже если вам придется послать следить за моей дочерью целый полк. Такого больше не должно случиться. Вам ясно?
Что-то вспыхнуло в глазах агента, но тут же угасло.
– Да, сэр. А лорд Девлин?
Джарвис захлопнул табакерку и повернулся к полковнику.
– Я же говорил – с Девлином я разберусь сам.
ГЛАВА 37
Себастьян пересекал Маргарет-стрит, направляясь на Куин-сквер на встречу с сэром Генри, когда услышал сзади глухой оклик:
– Лорд Девлин!
Виконт обернулся.
Через Нью-Пелес-Ярд [48]48
Обе палаты парламента Великобритании размещаются в Вестминстерском дворце, выстроенном для короля Эдуарда-Исповедника, вступившего на престол в 1042 году. Перед ним была небольшая площадь, называемая Пелес-Ярд (буквально «дворцовый двор»). Когда в 1097 г. для Вильгельма II Рыжего, сына Вильгельма-Исповедника, построили Вестминстер-холл, небольшую площадь, расположенную с его северной стороны, стали называть Нью-Пелес-Ярд(новым двором), а более давнюю – Олд-Пелес-Ярд (старым двором). В давние времена на Нью-Пелес-Ярд выставляли на всеобщее обозрение преступников, посаженных в колодки.
[Закрыть]к нему приближался одетый в вечерний наряд лорд Фэйрчайлд, чей подбитый шелком плащ развевался от каждого сердитого шага.
– Прошу прощения?
Лицо Фэйрчайлда приобрело оттенок, средний между пурпурным и фиолетовым.
– Вы что, за дурака меня держите? – слова выстреливали, словно пули. – Вы прекрасно понимаете, о чем я!
– Если вы имеете в виду расследование смерти вашей до…
– Ради Бога, не здесь, – прохрипел барон, увлекая виконта дальше по улице. – Так вот ради чего все это? – понизил он голос до свистящего шепота. – Нападками на репутацию моей дочери вы хотите навредить мне?
– Это все, – возразил Себастьян, пристально вглядываясь в искаженные, пошедшие пятнами черты собеседника, – ради справедливости. Справедливости для убитой женщины, зарытой в безымянной могиле.
Фэйрчайлд так крепко стиснул зубы, что даже челюсть задрожала.
– Моя дочь в Нортгемптоншире, слышите?! В Нортгемптоншире! А если будете упорствовать в своих инсинуациях, клянусь Богом, я вызову вас на дуэль!
Виконт смотрел в налитое кровью, мясистое лицо и думал о короткой и трагической жизни Рейчел Фэйрчайлд. Он припомнил «склонность» барона к маленьким девочкам, и в душе поднялась такая волна отвращения, что даже желудок свело. Когда-то Девлин полагал, что связь между отцом и его детьми – одна из самых тесных, уступающая разве только связи ребенка с матерью. Отношения виконта с собственным отцом никогда не были простыми. Себастьян всегда чувствовал, что разочаровывает и расстраивает Гендона. Было время – в черные дни после смерти последнего из старших братьев – когда мальчику казалось, будто граф его ненавидит. Ненавидит за то, что Себастьян остался жить, в то время как другие сыновья умерли. Но при всем при том Гендон преданно защищал уцелевшего сына – как залог будущего. Себастьян считал, что все отцы такие. Только в прошлом году он обрел понимание, насколько непрочной – и второстепенной – может оказаться отцовская привязанность.
Над городом поплыл мелодичный перезвон колоколов Вестминстера, отбивающих время.
– Я так понимаю, нынче важное обсуждение по королевским указам, – ровным голосом заметил Себастьян. – Вы опоздаете.
Лорд Фэйрчайлд открыл было рот, но тут же его захлопнул и повернулся уходить, набычившись и стиснув зубы.
Девлин дождался, пока барон отойдет на несколько шагов, затем окликнул:
– Я слышал, именно вы нашли тело своей первой жены. Как… трагично.
Яростно дернувшись всем своим массивным телом, лорд Фэйрчайлд резко обернулся.
– Если вы намекаете…
– Я не намекаю, – возразил виконт и продолжил свой путь на Куин-сквер.
* * * * *
– Неплохое новшество, – кивнул сэр Генри Лавджой на ряд подмигивающих огоньками газовых ламп, заливавших кофейню Маклеода мягким золотистым светом. Газовые фонари уже пришли на смену старым масляным светильникам на Пэлл-Мэлл и близлежащих улицах, но из владельцев заведений мало кто оказался таким современным – и отважным – как хозяева этой кофейни. Взрывы и отравление угаром вследствие протекающих горелок ограничивали использование газа открытым воздухом. – Поговаривают, в будущем не только каждая улица в Лондоне, но и каждый дом будет освещаться таким способом.
– Поговаривают, из-за утечки с газовых заводов дохнет рыба в Темзе, – прислонился Себастьян к стенке кабинки.
– Противники прогресса существовали во все времена, – нетерпеливым жестом отмел сэр Генри предположение о загрязнении. Помимо юриспруденции, второй страстью в жизни маленького магистрата была наука, и критики в ее адрес он не выносил.
Поднося к губам чашку, виконт примирительно улыбнулся.
– Слышал, именно вам посчастливилось обнаружить сегодня тело сэра Уильяма. Вы поэтому разыскали меня и угощаете теперь кофе?
– Я бы угостил вас бренди, – рассмеялся Себастьян, – не будь вы трезвенником.
Человек глубоко верующий, Генри Лавджой склонялся к реформистскому учению, хотя свои предпочтения не афишировал: карьера тех, кто не принадлежал к «Высокой церкви» [49]49
« Высокая церковь» – направление в протестантизме, стремящееся к сохранению дореформационного традиционного богослужения. Высокая церковь настаивает на важности церковных облачений, традиций церковной архитектуры и средневековой музыки во время богослужений. Противостоит движению "низкой церкви", отрицающей необходимость этого.
[Закрыть], редко складывалась успешно.
– Как я понимаю, вы считаете смерть Хэдли каким-то образом связанной с происшествием в приюте Магдалины? – приподнялись в легкой улыбке уголки губ магистрата. – Мне известно, что вы снова вовлечены в расследование.
– Насколько я знаю, никакого расследования не ведется, – отпил глоток кофе виконт.
– Официально нет. Но, по словам секретаря Хэдли, сэра Уильяма заинтриговал данный инцидент.
Себастьян несколько удивился этому, хотя, подумав, признал, что все логично. Приказав магистрату с Боу-стрит пресекать любые домыслы касательно пожара, лорд Джарвис, несомненно, разжег его любопытство.
– Официально, – продолжал сэр Генри, – это был обычный несчастный случай. Тем не менее, сэр Уильям тайно наводил кое-какие справки.
– Похоже, недостаточно тайно.
– Вы полагаете, поэтому его и убили?
– Да.
– Довольно неприятная ситуация, знаете ли, – прокашлялся Лавджой. – Главному магистрату Боу-стрит свернули шею в его собственном кабинете.
– Именно поэтому объявили, что приключился апоплексический удар?
– Разумеется, люди начнут судачить. Но, с другой стороны, если бы с Хэдли действительно случился удар, слухи все равно поползли бы.
– Истинная правда.
Сэр Генри напористо уставился на собеседника:
– Расскажите мне об этом пожаре в приюте.
Себастьян изложил тщательно отредактированную версию собранных сведений. Даже без упоминания о русских соболях и ирландских ворах, скомпонованная виконтом история звучала мрачно – и как-то незавершенно.
По окончании повествования магистрат снял очки в тонкой оправе и потер переносицу:
– Все довольно запутано. Кажется, следы ведут в шести разных направлениях одновременно.
– Очевидно, я что-то упускаю, – признался виконт. – Что-то важное.
Водрузив очки обратно, сэр Генри снова прокашлялся:
– Мне предложили должность магистрата на Боу-стрит.
– Поздравляю, – приподнял бровь Себастьян.
– Разумеется, это большая честь. Главным магистратом я не стану: сэра Уильяма на его посту заменит сэр Джеймс. Хотя… по правде говоря, я, наверное, буду немного скучать по Куин-сквер.
– Так вы еще не решили, соглашаться или нет?
– Не решил. Престиж для меня мало что значит. Но… – Лавджой заколебался, и виконт понял, что друг припоминает те случаи, когда Боу-стрит в присущей ей властной и нетерпимой манере вмешивалась в его собственные расследования.
– Предложение заманчивое, – подсказал Себастьян.
– Именно так.
Дверь кофейни распахнулась, вместе с очередным посетителем впуская запах начинающегося дождя и резкий порыв ветра, задувший три из горевших на стене светильников.
– Недочеты в конструкции горелок, – заметил сэр Генри, глядя на хозяина кофейни, бросившегося с тонкой свечой заново зажигать лампы. – Усовершенствованием их наверняка можно устранить.
Девлин промолчал, и магистрат добавил:
– Представьте только, насколько уменьшится преступность, если каждая улица в городе будет ярко освещена.
– Да, пока не подует ветер, – ухмыльнулся виконт.
– Говорю же вам, все дело в несовершенной конструкции горелок, – горячился поборник науки.
Но Себастьян только скептически хмыкнул.
