Текст книги "Дыши мной (ЛП)"

Автор книги: К. Р. Джейн

Соавторы: К. Р. Джейн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Просто побочный эффект моего последнего лечения, – беззаботно смеюсь я. – Еще одна причина, по которой завершение моего пути к профессии хирурга, вероятно, было бы непрактичным сейчас. Можете ли вы представить, если бы у меня вот так задрожали руки, и я случайно отрезала что-то важное? – Я улыбаюсь, говоря все это, даже если каждое слово убивает меня. Я хотела бы, чтобы дрожь была вызвана лечением, а не болезнью. Я могла бы найти способ облегчить это.

Но не было способа облегчить дрожь в сочетании с кратковременной потерей памяти, рвотой и тошнотой, вызванными опухолью головного мозга.

– А как насчет общей медицины? – Спрашивает Логан, который всегда умел решать проблемы.

– Там все равно придется делать уколы, накладывать швы и т. д., – тихо говорю я, нервно убирая прядь волос с лица. У меня нет никакого интереса развивать эту тему. Однажды мне было достаточно тяжело потерять карьеру. Разговоры об этом только усугубляют ситуацию.

– Может, нам пойти в туалет? – Внезапно Куэйд говорит с ужасным британским акцентом, фактически обрывая все, что собирался сказать Логан.

– Тебе нужно в туалет? – Спрашиваю я со смешком.

– Я имею в виду музей. Я неправильно сказал? – Спрашивает Куэйд. Он пытается выглядеть невинным, но дьявольский блеск в его взгляде говорит мне, что он знает разницу между "туалет" и "Лувр" и просто пытается спасти меня от потенциально очень тяжелого разговора.

Я встаю из-за стола, на секунду закрывая глаза от головокружения, которое испытываю. Это будет тяжелый день. Прекрасно, что мои симптомы решили обостриться после дня тяжелой ходьбы. Я незаметно достаю еще одну из своих волшебных таблеток и закидываю одну в рот, после чего быстро запиваю кофе.

– Готова к работе? – Приветливо спрашивает Куэйд, протягивая мне руку.

Несмотря на то, как паршиво я начинаю себя чувствовать, я пользуюсь моментом, чтобы насладиться тем фактом, что я действительно могу держать его за руку. Тот факт, что я получаю этот шанс с ними, невероятен.

Картер все еще испытующе смотрит на меня, и я дарю ему то, что, я надеюсь, выглядит как искренняя улыбка. Я должна верить, что он одумается, и у меня тоже будет этот шанс с ним. Черт возьми, я бы с радостью справлялась с его угрюмостью в течение следующих трех месяцев, если бы он делал это рядом со мной.

Мы выходим из кафе и направляемся в Лувр. Куэйд держит меня за руку все время, пока мы идем, в то время как Логан держится с другой стороны от меня, время от времени толкая меня, чтобы я не забывала, что он рядом. Картер – безмолвный страж позади меня, и я чувствую, как его вопросительный взгляд упирается мне в затылок, пока мы идем.

Мне нужно найти способ отвлечь его.

Мы выходим на большую площадь, и там нас ждет знаменитая стеклянная пирамида. Я отстраняюсь от Куэйда и визжу, возбужденно вскидывая руки в воздух, мои симптомы на короткое время исчезают, когда я понимаю, что собираюсь пойти в гребаный Лувр. Даже Картер выглядит взволнованным несмотря на то, что он был здесь несколько раз, основываясь на нашем разговоре прошлой ночью.

Я неожиданно хватаю Картера за руку, так что у него нет выбора, кроме как пойти со мной. Поскольку Париж всегда был нашим местом, мне кажется уместным, что я привязываюсь к нему, когда мы входим в музей.

– У меня есть список того, что, по мнению "Нью-Йорк Таймс" и нескольких других мест, мы должны увидеть, – выпаливаю я, дрожащей рукой вытаскивая листок бумаги из сумочки, продолжая крепко сжимать руку Картера. Вероятно, я могу успокоиться, он не делал никаких попыток отодвинуться и на самом деле выглядит скорее удивленным моими выходками, чем раздраженным… но я не хочу рисковать.

– Что у тебя в списке, принцесса? – Спрашивает Куэйд, лишь наполовину заинтересованный. Он никогда не был любителем музеев по крайней мере, не был, когда мы были моложе. Судя по тому, что его, кажется, больше интересует, как мое платье сидит на моей заднице, чем бесценные произведения искусства, которые мы только начали рассматривать, я не думаю, что это вообще изменилось.

– Ну, конечно, Лиза. Ника Самофракийская, "Умерающий раб" Микеланджело, "Венера Милосская" Ламассуса, "Свобода, ведущая людей" Эжена Делакруа, "Великий сфинкс Офтаниса" Боттичелли, "Три грации", "Кодекс законов Хаммурапи" и "Габриэль д'Эстре и ее сестра, герцогиня Вилларская", – цитирую я, читая свои заметки.

– Хммм, – Картер издает уклончивый звук, как будто он не согласен с моим тщательно подготовленным списком.

– Вы издеваетесь над моим списком, мистер Хейз? – Спрашиваю я игриво.

Картер почти улыбается мне. Почти.

– Я бы не посмел, мисс Росси, – мурлычет он мне, и я клянусь, что мои трусики становятся влажными. Картер Хейз был сексуальным подростком. Кому не нравится задумчивый плохой мальчик?

Но у него было десять лет, чтобы довести до совершенства ту задумчивость и таинственность, которые сводили с ума меня и всех девушек, и на это действительно стоит посмотреть.

– Возможно, тебе стоит закрыть этот рот, милая, не хотелось бы, чтобы в него что-нибудь влетело, – поддразнивает Куэйд, нежно щекоча мой подбородок, пока я восхищенно смотрю на Картера.

– Хорошо, мы пройдемся по моему списку, и ты можешь рассказать нам о своем списке, когда мы пройдемся по всем комнатам, – надменно говорю я Картеру после того, как оправилась от почти оргазма, который я испытала только от небольшого флирта с ним.

Мы начинаем прогуливаться по комнатам. Иногда я слушаю, как в наушниках звучит экскурсия с гидом, в другое время Картер может предложить разные вещи. Иногда Куэйд вставляет шутку о пенисе, поскольку они, кажется, повсюду, а Логан комментирует людей, за которыми он наблюдает, вместо рисунков.

Это практически идеально. Намного превосходя все, о чем я могла мечтать.

Да… потому что ты никогда не мечтала оказаться на пороге смерти, ноет моя внутренняя сучка.

Отбросив мрачные мысли, я снова сосредотачиваюсь на туре.

– Ты должна увидеть это, – внезапно взволнованно говорит Картер, хватая меня за руку и таща через зал туда, где висит картина, изображающая молодую женщину, то ли спящую, то ли мертвую, лежащую в луже воды, а темная фигура наблюдает за происходящим впереди.

Глядя на название картины, девушка, очевидно, мертва. "Юная мученица Поля Делероша, 1855", – тихо прочитала я.

– Это одна из моих любимых, – комментирует Картер торжественным голосом. – Ты можешь поверить, что она когда-то висела в сувенирном магазине, прежде чем ее перенесли сюда? – Спрашивает он, недоверчиво качая головой.

– Нет, я не могу себе этого представить, – отвечаю я, затаив дыхание. Чем больше я смотрю на картину, тем больше влюбляюсь в нее. Слезы текут по моему лицу, когда я смотрю на картину. Я не уверена, то ли дело в красоте падшей женщины, то ли в мужчине, наблюдающем за происходящим на расстоянии, а может быть, просто в том, что Картер проявил достаточно заботы, чтобы показать мне этот фрагмент, который так взволновал его.

Я не скрываю своих эмоций, я просто стою обнаженная перед Картером и всеми остальными в комнате, кто потрудился посмотреть. И я просто позволяю себе чувствовать. Еще через мгновение я отрываюсь от картины, и мы с Картером присоединяемся к Куэйду и Логану, которым через минуту стало скучно, и они перешли к другим работам.

Мы с Картером продолжаем украдкой смотреть друг на друга до конца нашего пребывания там. Что-то изменилось там в тот момент перед этой картиной, и это не то изменение, на которое я буду жаловаться.

Мы находим все произведения искусства из моего списка, и все они поражают меня, просто не так сильно, как те, что показывает нам Картер. Куэйду приходится поднимать меня, чтобы я увидела их. Мона Лиза. Вокруг нее столпилось так много людей с селфи-палками, что я никогда бы не смогла увидеть без его помощи.

Он опускает меня на землю, чтобы пощупать мою задницу, и я ухмыляюсь ему. Нет, я вообще не нахожу ничего, на что можно было бы пожаловаться в этой небольшой экскурсии.

День проходит аналогично. Я стараюсь оставаться в настоящем, потому что легко пойти по пути ненависти к тому, что я упустила это за последние десять лет. Каково было бы заручиться их поддержкой, когда я училась в медицинской школе? У меня никогда не получалось заводить друзей. Было ли это, когда я была больна или когда я оплакивала своего отца и теряла ребят, я всегда оставалась на окраине, никого по-настоящему не впуская. Это привело к одинокой дороге, даже с теми парнями, которые у меня были. Я могла представить, какой была бы медицинская школа сейчас.

Логан приносил бы мне закуски, когда я допоздна занималась, и оставался бы со мной, пока я не закончу, Куэйд заставлял бы меня смеяться, когда я была напряжена, и давал понять, что это не конец света, если я не сдам тесты. Картер подтолкнул бы меня вперед своей спокойной настойчивостью, дав мне понять, что он верит в меня и что то, что я делаю, изменит мир к лучшему.

Ну, вот я и делаю то, чего пыталась избежать.

– Все в порядке, принцесса? – Спрашивает Куэйд, когда мы выходим из музея. Я где-то читала, что если вы действительно не торопитесь, просматривая каждый экспонат в Лувре, на то, чтобы просмотреть все, уйдет семьдесят пять дней. У меня, очевидно, не было такого количества времени, поэтому я не планировала никакого дополнительного времени после сегодняшнего.

Но это было идеально.

– Все идеально, – говорю я ему с улыбкой, и он берет мою руку и сжимает ее.

ГЛАВА 12

ТОГДА

КАРТЕР

Я чувствую ее присутствие еще до того, как вижу ее. Довольная ухмылка тронула уголок моих губ, когда Вэл опустилась на пол рядом со мной. Прислонившись спиной к книжным полкам, она подтягивает колени к подбородку и одаривает меня одной из своих великолепных улыбок.

– Ты снова прячешься, – говорит она, толкая меня локтем в плечо.

– Я не прячусь, – отвечаю я отстраненно, мое внимание возвращается к книге в моей руке.

– ДА? Тогда как ты называешь то, что ты всегда проводишь свой обеденный перерыв в одиночестве в школьной библиотеке?

– Я называю это социальной избирательностью.

– Это твой способ сказать, что ты не хочешь, чтобы я была рядом? – Она издает тихий смешок.

Я наклоняю к ней голову, эти потрясающие орехово-золотистые глаза смотрят в самую мою душу, как, кажется, они всегда так делают.

– Ты никогда не услышишь этих слов из моих уст, Вэл.

Она пытается скрыть румянец, который начал покрывать ее щеки, заглядывая в свою сумку для книг в поисках чего-то. Она достает коричневый бумажный пакет, а затем продолжает раскладывать каждый предмет в нем перед нами. Два сэндвича с куриным салатом, два пакета чипсов и две диетические кока-колы разложены на голубом ковре библиотеки, словно для импровизированного пикника.

– Хорошо, что тогда я пришла подготовленной, – отвечает она, протягивая мне сэндвич.

Без колебаний я беру его, кладя книгу на колени.

Я всегда беру все, что предлагает мне Вэл. Будь то улыбка, нежный смех, приглушенный шепот или даже гребаный сэндвич. Для меня не имеет значения, что она мне дает, мое голодное сердце всегда готово принять от нее все и сохранить нежность в самой середине моей души.

– Я думала, когда мы перейдем в среднюю школу, ты хотя бы будешь обедать в кафетерии.

– Почему ты так думала?

– О, я не знаю? Может быть, чтобы вписаться? – Она дразняще щелкает меня по лбу.

– Я спрошу еще раз. Зачем мне это делать?

– Ты невозможен. Я никогда не встречала человека, испытывающего большее отвращение к людям, чем ты. – Она разочарованно вздыхает.

– Это неправда. Мне нравятся люди.

– Да? Кто? – Она обвиняюще шевелит бровями.

– Ты мне нравишься, – говорю я невозмутимо, не сбиваясь с ритма.

Она снова краснеет, наклоняет голову, чтобы открыть пакет с чипсами, а затем передать его мне.

– Я должна тебе нравиться. Я одна из твоих лучших подруг, – наконец отвечает она более сдержанно.

Я переворачиваю страницу своего блокнота вместо того, чтобы ответить ей. Сейчас нет смысла вести этот разговор. Дружба, это не то, что связывает меня с Валентиной, и даже если она не готова это признать, это тоже не то, что связывает ее со мной. Ни с кем из нас.

– Что ты читаешь? – Она указывает на книгу в моей руке, ее отчаянная попытка уйти от темы.

– Я не читаю. Я учусь. Это домашнее задание.

– Домашнее задание? Правда? – Подозрительно спрашивает она, глядя на книгу у меня на коленях.

– По крайней мере, это своего рода домашнее задание для меня.

Она закатывает глаза на мою неопределенность и забирает блокнот у меня из рук. Вместо того, чтобы забрать его обратно, я откусываю большой кусок от своего сэндвича, позволяя ей. В отличие от большинства блокнотов, которые я ношу с собой, в этом блокноте, наполненном фотографиями и коллажами, она не является моей музой, поэтому я не вижу никаких проблем в том, чтобы она немного заглянула, чтобы утолить свое любопытство.

– Что это? – Она замолкает, ее глаза расширяются, когда она начинает понимать, на что смотрит.

– Просто несколько изображений, которые папа Логана привез мне из своего последнего тура по Ираку.

Она рассматривает каждый снимок, ее пальцы обводят их с деликатной осторожностью. Моя грудь раздувается от гордости, когда она уделяет соответствующую минуту таким снимкам. Война никогда не бывает красивой, но иногда, даже среди такого опустошения, надежда все еще может быть запечатлена на пленке.

– Они прекрасны и завораживают одновременно. Их сделал отец Логана?

– Нет. Это копии снимков, сделанных фотожурналистом для публикации, который несколько месяцев следил за майором. Видишь? На этом изображен отец Логана, играющий в футбол с несколькими детьми рядом со своим танком.

– Они довольно пугающие, независимо от того, насколько безупречно они выглядят.

– Правда всегда пугает, Валентина, – объясняю я, заправляя один из ее длинных иссиня-черных локонов за ухо.

Она наклоняется ко мне, кладя голову на изгиб моей шеи и кладя открытый блокнот обратно мне на колени.

– Это то, чем ты хочешь когда-нибудь заняться? Побывать в подобных местах?

Я киваю.

– Да. Ты удивлена?

– Думаю, мне не следует этого делать. Я знаю, как сильно ты любишь фотографию. Я просто думала, что ты собираешься фотографировать горы или озера, или что-то в этом роде. Я всегда представляла тебя в какой-нибудь прекрасной экзотической далекой стране. Не в таком месте, как это, где ты можешь пострадать, – заикается она, страх покрывает каждое ее слово.

– Съемка ландшафта не передает той уязвимости и красоты, которые может вызвать в воображении человеческое существо, Валентина. Правильно сделанный снимок может заставить тебя почувствовать то, что чувствует тот или иной человек в этот самый момент. Будь то боль, страдание или ничем не сдерживаемая радость. Это иронично, но смотреть сквозь призму, единственный раз, когда я действительно предпочитаю находиться среди людей. Как будто они неосознанно позволяют мне увидеть, что лежит в их душе. Горная вершина не может этого сделать, не так ли?

– Но, по крайней мере, это было бы безопасно, – шепчет она.

– Это то, что тебя беспокоит? Моя безопасность?

– Ты будешь дразнить меня, если я скажу да.

– Нет, я не буду. – Я беру ее руку и слегка сжимаю, прежде чем поднести к губам и запечатлеть поцелуй на ее запястье. – Ты можешь бояться за меня, но я бы предпочел, чтобы ты гордилась мной.

Она запрокидывает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, наши лица всего на волосок друг от друга.

– Я горжусь тобой, Картер. Тебе не обязательно ехать в зону боевых действий, чтобы получить это от меня, – шепчет она, ее водянисто-золотистые глаза запечатлелись в моей мрачной душе.

Я обхватываю ее лицо обеими руками, и она мгновенно наклоняется к ним, наслаждаясь моим прикосновением.

– Я хочу быть там, детка. Я хочу, чтобы в мире остался отпечаток моего большого пальца. Чтобы что-то изменить. Это единственный известный мне способ. Картинка заставляет людей задуматься. Реагировать. Изменять. Это откровение, и никто не сможет опровергнуть его правдивость.

– Я ведь не смогу переубедить тебя, не так ли?

– Не об этом и не о том, чтобы обедать в кафетерии, – отвечаю я, пытаясь разрядить окружающее нас тяжелое настроение.

Она слабо улыбается мне, заставляя мое сердце сжиматься в грудной клетке. Мое дыхание сбивается, когда она закрывает веки и наклоняется ко мне, прижимаясь своими губами к моим. Сначала нежный поцелуй застает меня врасплох, но, когда я смакую ее вкус на своем языке, все мои чувства пробуждаются. Я провожу пальцами от ее щеки к основанию ее шеи, баюкая ее, чтобы ее губы оставались прижатыми к моим так долго, как она позволит. В этом я ощущаю ее страх за меня, ее нежелание отпускать меня. Но самое главное, я чувствую вкус ее любви. Это единственная правда, которую мне не нужно запечатлевать на камеру. Она навсегда запечатлеется в моем сердце, и никакая фотография, которую я мог бы сделать, никогда не передаст ее должным образом. Как я могу когда-либо бояться ехать в такие охваченные войной страны, когда у меня есть любовь этой девушки, которая помогает мне выздороветь? Война меня не пугает. Резня и кровопролитие меня нисколько не пугают. Единственный невысказанный страх, который у меня есть, это отсутствие Валентины в моей жизни, и я бы сделал практически все, чтобы этого не произошло. Но темная часть во мне, та, что кричит о том, что истинное счастье не может длиться вечно, шепчет мне на ухо свое предупреждение.

Я пытаюсь запихнуть это обратно в заточение своего разума, но чувствую, как это загрязняет мою душу, поскольку ее сладкие губы продолжают обещать мне, что то, что у нас есть, неприкосновенно, нерушимо и вечно. Если я продолжу целовать ее вот так, именно так, может быть, однажды я поверю в сладкую ложь о том, что ничто не сможет разлучить нас.

ГЛАВА 13

СЕЙЧАС

ВАЛЕНТИНА

Мы только что закончили потрясающий ужин и пытаемся решить, что делать дальше. Я знаю, что хочу сделать, но не уверена, что остальные трое будут готовы к этому. Опять же, я все еще так мало знаю о том, кто они сейчас. Я делаю глубокий вдох, решая быть храброй. Меньше трех месяцев и все такое.

– Я хочу пойти в клуб, – выпаливаю я.

Все трое смотрят на меня с поднятыми бровями и одинаковыми растерянными лицами. На самом деле это довольно мило.

– Ты ненавидишь толпы, – отвечает Картер как ни в чем небывало, его брови, возможно, выше, чем у других.

– Раньше я ненавидела толпы, – тихо поправляю я. Его лицо вытягивается при моем комментарии.

– Ну тогда, какого черта мы ждем? Пойдем по клубам! – Восторженно говорит Куэйд.

Я смотрю на Картера, ожидая, что он оттолкнет меня, но, на удивление, он выглядит невозмутимым.

– Ты в порядке? – Спрашиваю я его, мои собственные брови приподнимаются теперь от его молчаливого согласия. Он бросает на меня испепеляющий взгляд, от которого мои трусики становятся неприятно влажными.

– Думаю, посмотрим, – загадочно говорит он. – Я как раз знаю одно место.

Короткая поездка на машине, и мы оказываемся перед большим зданием промышленного вида. Я слышу музыку, доносящуюся изнутри, и там больше людей, ожидающих попасть внутрь, чем было у Лувра.

– Эм, ребята, я не уверена, что готова ждать до завтрашнего вечера, чтобы попасть сюда. Я действительно хочу увидеть Версаль, – шучу я.

– Я говорил тебе, что у меня есть связи в этом городе, – сухо комментирует Картер, снова нехарактерно подмигивая мне, что опять же производит на меня немалый эффект.

Все трое этих мужчин, похоже, изучили "Как быть сексуальным 101" за время нашей разлуки. Я не жалуюсь на результаты.

Картер берет меня за руку, отчего по моей руке пробегают мурашки, когда он выходит вперед, где четверо очень внушительных вышибал стоят на страже перед фиолетовой веревкой. Куэйд отходит в сторону от нас, а Логан идет немного позади меня, его рука прижата к моей пояснице, на том месте, которое я всегда называла "убийца женщин", прямо над началом твоей задницы. Обычно от этого жеста у меня мурашки бегут по коже, но, зная, что сейчас это делает Логан, эффект получается почти чрезмерным. В течение дня мой мозг начал давать сбои из-за того, что я находилась в такой непосредственной близости от них троих.

Я предполагаю, что это может быть и рак мозга, но я бы предпочла думать, что это фактор остроты трех из них вместе взятых.

Картер добирается до каната, игнорируя возмущенные крики толпы, которая, скорее всего, ждет часами. У меня отвисает челюсть, когда он отпускает мою руку, чтобы врезать кулаком двум самым крупным вышибалам. Они выглядят так, что, вероятно, могли бы оба дотянуть мою машину до дома, если бы захотели, и Картер, похоже, с ними лучшие друзья.

– Селеста сойдет с ума, когда увидит тебя, братан, – комментирует один из них с явным американским акцентом. Он окидывает взглядом нас четверых, его взгляд останавливается на мне. – Ты просто напрашиваешься на неприятности, не так ли? – Говорит он со смехом, качая головой.

У меня много вопросов, первый из которых, кто такая, блядь, Селеста, но второй в какие неприятности, по мнению этого парня, попадет Картер, приведя меня в этот клуб.

Опять же… кто, блядь, такая Селеста?

Вышибала отстегивает фиолетовую веревку, и Картер снова хватает меня за руку, таща за собой в темноту впереди нас. Мы идем по коридору, который был выкрашен в черный цвет. На нем разбросаны неоновые граффити из миллиона французских слов, которые я не узнаю, и каждые пару секунд включается фиолетовый прожектор, подсвечивающий разные секции коридора.

Я не часто бывала в клубах. Отсюда и то, почему идея пойти во всемирно известный французский клуб казалась такой привлекательной раньше, когда я думала об этом. В медицинской школе мне несколько раз удавалось встречаться с некоторыми одноклассниками в клубах, но я никогда не чувствовала себя комфортно, полностью расслабляясь перед ними. В школе было слишком жестоко, чтобы я могла по-настоящему расслабиться или натворить каких-нибудь глупостей, которые они потенциально могли бы использовать против меня позже.

Глядя на трех мужчин вокруг меня, я почти уверена, что с ними это не будет проблемой.

Музыка звучит громко, даже при ходьбе по коридору, и я уже подпрыгиваю в такт глубоким техно-ритмам. Мы поворачиваем за угол, и перед нами дверь, похожая на хранилище, за которой стоят еще два вышибалы, одетые в черное с головы до ног. Они кивают Картеру подбородком в стиле "как дела", в котором, похоже, все парни профи, а затем открывают тяжелую дверь.

Музыка звучит так громко, что мне приходится сделать шаг назад. Куэйд хватает меня за локоть и вопросительно смотрит на меня. Я отвечаю с ухмылкой, которая, я уверена, напоминает ухмылку чокнутого, но что я могу сказать…Я взволнована.

Мы заходим в комнату и видим массу корчащихся людей, разбросанных по трем этажам. Женщины и мужчины, одетые в черную кожаную экипировку Доминитрикс, висят в клетках по всей комнате, соблазнительно танцуя под пульсирующие ритмы. Я смотрю на все с благоговением.

Куэйд и Картер оба выглядят как дома, поскольку Картер продолжает уводить нас в сторону от массивного главного этажа. По бокам зала установлены изящные черные кабинки в форме полукруга, но все они заполнены. Официантка, одетая в черные кожаные шорты и красный кружевной топ без косточек, подходит к нам и визжит, обнимая Картера.

Ревность не была тем чувством, с которым я была знаком за последние десять лет, но прямо сейчас я думаю, что это хорошо, что у меня нет ножа, потому что сука, вероятно, подверглась бы риску быть зарезанной, если бы я это сделала.

– Ревнивая девчонка, – шепчет мне на ухо Куэйд. Я посылаю ему надменный, невеселый взгляд, который вызывает только один из его глубоких, сводящих с ума смешков. Однако это делает свое дело, потому что, когда я оглядываюсь назад, Картер высвобождается из рук официантки, и теперь она ведет нас к чудесным образом пустой кабинке, которая, я почти уверена, была полностью заполнена всего секунду назад.

Она целует Картера в щеку, как только мы садимся за столик, а затем плавной походкой уходит, выглядя до смешного безупречно в своих вишнево-красных лабутенах.

– Я так понимаю, ты часто сюда приезжаешь? – Комментирует Логан, когда мы устраиваемся на прохладных кожаных сиденьях. Логан обнимает меня за плечи, в то время как Куэйд становится как можно ближе с другой стороны от меня, собственнически кладя руку мне на колено. Взгляд Картера задерживается на том месте, где Куэйд ласкает кожу на моем колене. Как только он замечает, что я смотрю, он намеренно отводит взгляд.

Я дрожу, и, честно говоря, это немного противоречиво. Прикосновения Куэйда и Логана угрожают воспламенить меня, но без внимания Картера внутри меня также ощущается ощутимая пустота.

Со мной что-то серьезно не так.

– У меня есть хороший друг, которому принадлежит это место. Я пытаюсь зайти несколько раз каждый раз, когда бываю в Париже по заданию, – отвечает Картер, хотя мне требуется секунда, чтобы вспомнить, о чем идет речь, поскольку Куэйд начал медленно водить рукой по моему бедру.

Официантка приносит напитки, дружелюбно подмигивая мне, отчего я чувствую себя немного менее сумасшедшей. Следующий час мы проводим за выпивкой, а люди смотрят… и есть на кого посмотреть.

Решив, что я готова начать танцевать, я допиваю свой напиток и две порции шотов, которые принесла нам официантка, и встаю.

– Хорошо, мальчики, кто собирается пойти туда со мной? – Спрашиваю я, позволяя жидкой смелости захлестнуть меня.

– Я в деле, – быстро говорит Куэйд, вставая и энергично хватая меня за руку. Я смеюсь над его выходками, втайне наслаждаясь чувством того, что я желанна.

– Я буду там через некоторое время, – комментирует Логан, поднимая свой бокал с бурбоном в знак приветствия нам обоим.

Я не утруждаю себя просмотром Картера. Он придет, когда захочет… если захочет.

Куэйд танцует как бог.

Я едва осознаю, что мои потные конечности бьют меня, потому что контроль Куэйда над моим телом абсолютен. Его бедра соблазнительно двигаются напротив моих, никогда не переходя ту грань, за которой вы, по сути, просто трахаетесь на танцполе, как многие люди вокруг нас. В более тонких движениях Куэйда есть что-то более горячее…как будто он просто дает мне попробовать, но вкуса мне достаточно, чтобы понять, что его навыки в постели меня не разочаруют.

Его руки скользят вниз по бокам моего тела, сжимаясь на мне. Его голос мрачен и опасен, когда он шепчет мне на ухо, как сильно он любит мое "гребаное тело" и как ему не терпится затащить меня в постель. Я делаю дополнительный выпад бедрами, и он рычит, посылая возбужденные ударные волны по моей коже. Я никогда не видела эту сторону Куэйда, и на это стоит посмотреть.

Он разворачивает меня так, что передние части наших тел прижимаются друг к другу. Он выглядит опасным и диким в свете мигающих ламп в своем темно-синем Henley и облегающих черных джинсах, которые, должно быть, были сшиты специально для него, учитывая, как хорошо они смотрятся. Он смотрит в мои глаза, голод и возбужденность, самые яркие эмоции, которые видны, когда я смотрю на него в ответ.

Одна из его рук перемещается с моего бедра вверх к основанию шеи. Кончики его пальцев нежно проводят невидимую линию от моей ключицы вниз к верху платья и обратно, оставляя след на моей коже. Я резко вдыхаю, когда острая волна возбуждения снова накрывает меня. Он снова разворачивает меня и зарывается лицом в мою шею, как будто он на грани потери контроля.

Я раздумываю, пытаясь найти здесь место для быстрого секса, пока не поднимаю глаза и не вижу великолепную женщину, сидящую на коленях у Картера. Я замираю на месте, наблюдая, как она любовно поглаживает руку Картера ногтем с красным кончиком. Логан неловко наблюдает за ними, его пристальный взгляд с беспокойством перебегает на меня, что говорит мне, что все, что она говорит Картеру, это именно то, что я представляю.

На секунду у меня возникает искушение проигнорировать это.

Картер не мой. Больше нет.

Сердитый голос внутри меня называет меня лгуньей. И я согласна с этим.

– Давай вернемся, – говорю я Куэйду, уже таща его за собой обратно к столу.

– Черт, – бормочет он себе под нос, когда видит богиню, восседающую на Картере.

И она богиня. Ее волосы подстрижены в гладкий боб. На ней ярко-красная помада и черное мини-платье без бретелек, которое идеально подчеркивает ее гибкие формы. Когда мы подходим ближе, я вижу, что у нее глаза шоколадного цвета, обрамленные длинными черными ресницами. Проклинаю французов за то, что у них так много привлекательных женщин.

И все они действительно хотят Картера?

Мы садимся за стол, и взгляд Картера немедленно встречается с моим. На его губах легкая ухмылка, как будто он ждал этого момента всю ночь. Меня охватывает дурнота, когда я понимаю, что он, вероятно, был с ней.

Почему он выбрал этот клуб? Почему у него было такое хорошее настроение от перспективы прийти сюда? Я сразу решаю, что не собираюсь показывать ему, что мне не все равно. Если он хочет поиграть в эту игру, то пусть играет.

Я упорно игнорирую жажду убийства, которую чувствую внутри в данный момент.

– Картер, ты собираешься представить меня своей подружке? – Спрашиваю я небрежно, протягивая руку и делая глоток напитка Логана. Куэйд пододвигает ко мне стакан с водой, и я отставляю алкоголь Логана в сторону, чтобы с благодарностью выпить воду.

Я притворяюсь, что не стесняюсь, но я хорошо осознаю, какой мокрый вид у меня после того, как я так сильно потанцевала там с Куэйдом.

– Селеста, я хотел бы познакомить тебя с моей старой подругой Валентиной, – говорит он, его ухмылка несколько тускнеет, поскольку я реагирую не так, как, я уверена, он себе представлял.

Логан снова обнимает меня, очевидно, не заботясь о том, что я вся в поту, а Куэйд снова кладет руку мне на колено, успокаивающе поглаживая кожу, как будто они оба хотят придать мне сил пережить маленькую игру Картера.

– О, разве она не прелесть! – Восклицает Селеста с сильным французским акцентом. Ее комментарий явно саркастичен, и я кладу руку на ногу Куэйда, чтобы попытаться держать себя в руках.

Я упоминала, что страдаю от внезапных эмоциональных всплесков из-за опухоли головного мозга? Я бы очень хотела, чтобы они не появлялись прямо сейчас.

– И откуда ты знаешь моего Картера? – Она говорит, "мой" явно собственническим тоном.

– Мы знакомы с детства, – уверенно отвечаю я, но она уже что-то шепчет на ухо Картеру, поглаживая кожу, выглядывающую из-под его дымчато-серой рубашки.

Я ненавижу ее. Чувство возникает очень сильно, и я просто принимаю это. Картер все еще смотрит на меня с вызовом, и я задаюсь вопросом, насколько она, должно быть, самонадеянна, чтобы не заметить, что он не обращает на нее никакого внимания.