Текст книги "Сломай меня (ЛП)"

Автор книги: К. А. Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11

– Неплохо для дикой Аляски, не так ли?

Я отрываю пустой взгляд от толпы гостей и поворачиваюсь к Ричу – главному хосту ресторана «Люкс», который научился виртуозно жонглировать бесконечными изменениями в расписании Генри, не раз спасая мою шкуру.

– Привет, что ты здесь делаешь?

– Им нужен был раб с опытом в фешенебельных ресторанах. Я подошел. – Он окидывает меня взглядом с ног до головы. – Ты неплохо привела себя в порядок.

Я слабо улыбаюсь.

– Спасибо. Мне помогли.

– Точно, я слышал, куклы Барби снова собрались под одной крышей. – На его губах появляется кривая улыбка. – Сегодняшний вечер обещает быть интересным.

Полагаю, он говорит о Кэти и Рэйчел. Он знает про них? Все знают? Наверное. Видимо, и в этом вопросе я оказалась наивной. Я даже не задумалась о том, что может твориться на соседней койке после этого неожиданного воссоединения.

Мне срочно нужны беруши.

– Как думаешь, во сколько Вульфу обойдется сегодняшний вечер?

– Понятия не имею. Недешево. – Я снова скольжу взглядом по залу. Я слушала, как Белинда описывала оформление, но все равно вошла сюда и остолбенела. Зал сам по себе располагает к чему-то брутальному – панели из темного дерева, канделябры из оленьих рогов. Но изобилие белых цветов, простые белые свечи, веджвудский фарфор и официанты в старомодных ливреях превратили пространство в роскошное романтическое место.

Когда мы пришли, еще светило солнце, и от открывающегося сквозь стеклянную стену вида на горы захватывало дух. Фотосессия заняла почти час, за ней последовало несколько коктейлей, затем официальная церемония. Мужчины семьи Вульфов стояли на сцене вместе с политическими шишками на идиллической церемонии перерезания ленточки. Скотт стоял в стороне с непроницаемым выражением лица. Уильям Вульф, представленный как владелец Wolf Hotels, произнес короткую речь о семейной истории и о том, как они горды, что вернули свое наследие на Аляску в виде этого величественного отеля.

Затем он передал микрофон сыну, похвалив его за деловое чутье, смелость и страсть к Аляске.

Я затаила дыхание, когда Генри поднялся на сцену, очаровывая толпу из нескольких сотен человек своей привлекательной фигурой и отточенными словами, и приводя в восторг женщин – и некоторых мужчин – одним своим видом. В этом мужчине было что-то магнетическое. Хотя я всю ночь убеждала себя, что ненавижу его, я ловила каждое его слово. Не могла не слышать в его голосе искренней любви к Аляске, воспоминаний, связанных с ней, надежд на будущее – теперь уже в роли президента и генерального директора всей компании.

Это было несколько часов назад. Теперь оркестр смолк, канделябры продолжают ярко гореть, а в воздухе вибрирует электронная музыка. На самом деле, я никогда не была в клубе, но, наверное, это должно выглядеть именно так – бесконечный поток алкоголя, гарантирующий ночь разврата. Если раньше женщины двигались грациозно, выпрямив спины и втянув животы, то теперь запрокидывают головы и безудержно смеются. Мужчины, явившиеся в смокингах, уже сбросили жилеты, а галстуки-бабочки болтаются на расстегнутых воротниках.

За исключением Генри, разумеется. Он стоит, как статуя, с тем же бокалом, который взял после речи, слушает, улыбается, иногда касается женской руки, плеча или поясницы.

И каждый раз они замирают, а в их глазах вспыхивает огонь.

А мою грудь пронзает острая боль.

– Говорят, вечеринки Вульфов затягиваются. Останься, если хочешь зрелищ. Будет весело, – бормочет Рич.

– Я буду иметь это в виду. – Я переминаюсь с ноги на ногу, каблуки начинают давить. Я бы с удовольствием сбросила их. Я не садилась уже несколько часов. Не понимаю, как Белинда выдерживает. Она весь вечер расхаживала на шпильках без малейшего видимого дискомфорта.

Скотт странным образом исчез после церемонии. По крайней мере, я заметила, как после аплодисментов, когда заиграли скрипки, Уильям Вульф что-то шепнул ему на ухо, и тот тут же ушел со сцены и вышел за дверь.

Не могу сказать, что я не рада этому.

– О, кажется, Вульф тебя зовет. Увидимся. – Ричард уходит, кивая Генри, когда они проходят мимо друг друга. Тот лишь бросает на него хмурый взгляд, а затем переводит его на меня, чего не делал весь вечер. Я держалась в десяти шагах от него, как невидимая тень, реагируя на каждое его движение, но он едва удостаивал меня внимания.

Рошана тоже пристально следила за ним. Меня слегка утешало, что она не висела у него на локте весь вечер, но она наблюдала. С каждым взмахом волос она фиксировала его местоположение.

Как и большинство присутствующих здесь женщин.

Генри в их глазах – трофей. Наверное, и в моих тоже был. Был – ключевое слово. Теперь это просто причиняет боль.

– Сегодня ты больше не нужна. Можешь идти домой. Утром можешь быть свободна, приходи в коттедж в час. – Сейчас он такой, каким всегда бывает на публике – отстраненный и безразличный.

– Хорошо. – Я бросаю последний взгляд на его бесстрастное лицо и направляюсь к выходу.

***

– Эбби!

Голос моей соседки по кровати разносится по узкому коридору у лобби. Мы с Отем не разговаривали несколько дней. Из всех нас консьержи работали больше всего, угождая гостям. Говорят, у них не хватает персонала, что только усложняет дело.

Она быстро подходит ко мне у внутреннего фонтана – великолепной скульптуры из камня и бревен, имитирующей естественный водопад.

– Ты выглядишь... потрясающе! – Ее зеленые глаза сверкают, скользя по мне.

– Спасибо.

– Ты закончила на сегодня?

– Да. А ты?

– Хотелось бы, но у меня еще час. – Ее нежное лицо, обрамленное милой короткой стрижкой, которую я бы никогда не рискнула повторить, морщится. – Эти журналисты – просто кошмар. Я целый день и ночь целую их задницы, и мне это осточертело. Теперь они напились и стали еще требовательнее. Я только что пятнадцать минут объясняла одному из них, что нет, нельзя отправиться на двухмильную прогулку посреди ночи, потому что там есть звери, которые их сожрут! Так что теперь нужно предупредить охрану, чтобы следили за идиотами, направляющимися к тропам. – Она фыркает, и даже ее раздражение звучит забавно. Я начинаю смеяться. Это приятное чувство.

– Уже поздно. Может, они слишком пьяны, чтобы делать что-то, кроме как лечь спать.

– Да, – она закатывает глаза. – После того, как переспят на публике. Хочешь, как следует повеселиться? Возьми коктейль и проберись в комнату охраны. Эти парни видят все на таких вечеринках. Людей на лестничных пролетах, в коридорах, пробирающихся в банкетные залы. Говорят, прошлой ночью двое устроили горячие посиделки вот здесь. – Она указывает на деревянную скамью рядом с нами. – Женщина дрочила ему. Охране пришлось вежливо сопроводить их в номера.

Боже правый.

– Ну да. В любом случае, приходи сегодня в домик для персонала. Мы собираемся напиться и снять стресс.

– Я подумаю. – Похоже, домик для персонала превращается в большую вечеринку почти каждую ночь. Всегда найдется тот, кому не нужно рано вставать на смену, а ребятам из озеленения все равно, придут ли они на работу с похмелья.

– Большой злой волк тебя вымотал, да? – Она цокает языком. – Я слышала, с ним непросто работать.

– Да, непросто. – Это еще мягко сказано.

– Но, эй! Говорят, это ты помогла вернуть Рэйчел, так что, видимо, у тебя есть влияние. – Отем кивает куда-то за мою спину. – Легок на помине. Ого, посмотри на него.

Мое сердце предательски замирает, потому что я знаю, о ком она говорит. Сделав глубокий вдох, я оглядываюсь. Генри направляется к дверям лобби, по бокам от него – румяная Рошана и стройная блондинка в малиновом платье. Женщины слегка пошатываются. Его руки лежат у них на поясницах.

Мой желудок сжимается, когда я вижу, как он выходит вперед, чтобы придержать для них дверь. Блондинка проходит, но Рошана останавливается, нагло хватает его за ремень и притягивает к себе. Он улыбается, кивает ей в сторону двери и крытой дорожки, и они выходят.

Я наблюдаю, как они удаляются, тесно прижавшись друг к другу, пока не скрываются из виду – направляясь в уединение своих личных коттеджей.

Вряд ли он меня заметил. Но интересно, было бы ему вообще до этого дело?

– Похоже, сегодня он развлекается. Не удивлена, учитывая, что я о нем слышала, – шутит Отем, не замечая моего смятения.

Значит, не одна я поняла, к чему вели эти интимные прикосновения и взгляды.

Недостаточно того, что он трахнул ее прошлой ночью. Сегодня он сделает это снова, с еще одной женщиной. И на этот раз я имею удовольствие сама стать свидетелем этого. Неудивительно, что он снова отпустил меня на все утро.

– Эбби? Ты в порядке? – Отем хмурится. – Ты какая-то бледная.

– Я весь день себя неважно чувствую.

Она треплет меня по руке.

– Иди поспи. Повеселимся в другой раз.

– Звучит заманчиво. – Все, чего я хочу, это надеть пижаму, завернуться в одеяло и попытаться прогнать это ужасное, тошнотворное чувство. – Увидимся. – Я без колебаний поворачиваюсь и бросаюсь к ближайшему выходу.

– Эй, Эбби, подожди! Давай я принесу тебе зонт! Там же...

Ее голос затихает у меня за спиной, когда я открываю дверь и выхожу под холодный дождь.

Глава 12

Я дрожу, когда добираюсь до тропинки, ведущей к моей хижине. Шелковое платье прилипло к телу, на лице, без сомнения, следы потекшей черной туши – от слёз или от дождя, уже неважно.

Отлично. Похоже, внутри идёт вечеринка. Этот ровный ритм музыки сейчас станет моей проблемой. С другой стороны, может быть, это поможет заглушить мои рыдания.

Едва переступив порог, я понимаю, что в ближайшее время мне не удастся свернуться калачиком и уснуть. Сначала меня поражает запах алкоголя, свежего пота и мускуса, который я теперь ассоциирую с сексом – возбуждение и скользящие друг о друга тела.

Я ахаю, шокированная непристойной картиной разбросанной одежды и переплетённых тел.

Ронан с обнаженным торсом стоит спиной у кровати Кэти и Рэйчел. Джинсы и боксеры спущены с бедер, пальцы сжимают белокурую гриву Рэйчел, которая стоит перед ним на коленях. Его руки движутся в такт с ее покачивающейся головой, пока она отсасывает у него. Рэйчел совершенно голая.

Как будто этого недостаточно, Кэти раскинулась на подушках на полу прямо передо мной, её огромные искусственные груди торчат вверх, ноги раздвинуты, а обнаженная киска выставлена на всеобщее обозрение. По крайней мере, я думаю, что это Кэти. Я не могу разглядеть ее лица, потому что оно погружено между ног Рэйчел, пальцы впиваются в её бёдра, она ласкает языком свою подругу.

Мои соседки занимаются сексом втроем посреди нашей хижины, и им явно плевать, кто может войти и увидеть это.

Полуприкрытый взгляд Ронана встречается с моим, но он не останавливает Рэйчел. Его губы приоткрыты, дыхание прерывистое. Он даже отводит её волосы в сторону – кажется, чтобы я лучше видела, как его возбужденный член скользит во рту Рэйчел.

Я застываю, хочу развернуться и убежать, но не могу пошевелиться.

Музыка, видимо, скрыла мое появление, потому что Кэти и Рэйчел не останавливаются и даже не прикрываются. Будь у них хоть капля стыда, они бы прекратили, поняв, что за ними наблюдают.

Хотя, если бы у них был стыд, они бы вообще не начали.

Я всё ещё стою, всё ещё приказываю себе развернуться и бежать.

Всё ещё пялюсь на них, как извращенка.

Ронан тоже не сводит с меня тяжёлого взгляда и начинает толкаться бёдрами навстречу движениям головы Рэйчел, сжимая её волосы в кулаках. Ему явно нравится, что у них есть зритель.

Рэйчел отстраняется от него с громким стоном и обхватывает его член рукой, продолжая то, чего больше не делает ее рот. Вторая ладонь скользит по его покрытой татуировками груди, пока она смотрит вниз на Кэти между своих ног.

– Боже. Да. Почти. Да! – Её стоны становятся громче, когда пальцы Кэти входят в неё, и Рэйчел начинает двигать бёдрами. Мгновение спустя она вскрикивает в экстазе, кончая на языке подруги.

А я всё ещё стою и пялюсь на них!

Рэйчел снова тянется ртом к его твёрдому члену, но он отступает, хватает презерватив с кровати и вскрывает упаковку зубами.

– Повернись.

Он натягивает презерватив, пока она повинуется, поднимаясь на ноги.

И вот тогда она замечает меня. И Кэти замечает. В их глазах вспыхивает удивление.

– Эбби, я не думала, что ты вернёшься так ра… – начинает Рэйчел, но Ронан обрывает её.

– Не волнуйся, она тут уже давно. Ей нравится. Правда, рыжая?

Я не отвечаю, потому что сама не знаю. Мне нравится? Поэтому я ещё не сбежала?

Ронан ставит Рэйчел на колени и, стянув штаны до щиколоток, опускается за ней. Положив руку на затылок Рэйчел, он мягко направляет ее лицо между бёдер Кэти. И ухмыляется мне.

– Можешь присоединиться.

Рэйчел снова смотрит на меня – как раз в тот момент, когда Ронан входит в неё сзади. На её лице расцветает блаженство.

Точно такое же я видела на своем лице вчера, когда Генри входил в меня.

Генри.

Первоначальный шок от увиденного меркнет, уступая место острому осознанию – именно этим Генри сейчас занимается с теми двумя женщинами.

Это жестокая реальность.

Я разворачиваюсь и выбегаю за дверь, скользя по мокрой дорожке, борясь со слезами и не понимая, куда бегу. В домик персонала или отель мне нельзя – не в таком виде. Я бегу без всякой цели, потерянная, одинокая, с разбитым сердцем.

И врезаюсь в кого-то.

– Простите! – Я пытаюсь проскочить мимо, не поднимая головы.

– Эбби? – Он откидывает капюшон, открывая лицо.

– Майкл? – Это массажист Генри.

– Что ты тут делаешь? – Он замолкает и хмурится, вглядываясь в моё лицо. – Ты в порядке?

Три простых слова. Простой вопрос. Но почему-то они разрушают моё самообладание, и я разражаюсь рыданиями.

Майкл тут же обнимает меня, прижимая к своей широкой груди.

– Пошли, я отведу тебя в твою хижину.

Я бешено трясу головой.

– Нет… Мои соседки… Секс… Ронан… – Я едва могу выговорить слова.

– Ладно, ладно. Тише… Пойдем. Моя хижина вон там. Не обещаю, что мои соседи не заняты тем же, но, скорее всего, они сейчас где-то ещё.

Прижимая меня к себе, он ведёт меня по тропинке к хижине, расположенной напротив моей, и открывает её ключ-картой.

Внутри никого.

– Слава Богу, – бормочет он себе под нос. Затем закрывает дверь и отводит к дальней стене. – Нижняя койка – моя. Давай я тебе что-нибудь принесу. Ты дрожишь.

Майкл роется в ящике, пока я изо всех сил пытаюсь унять рыдания. Он протягивает мне мягкое белое полотенце.

– Только из стирки.

Я прижимаю его к лицу, вдыхая запах кондиционера. Он всегда меня успокаивал. Только отняв полотенце от лица, я вспоминаю про потекший макияж.

– Ой, прости! – Мне стыдно за чёрные пятна, которые я уже оставила.

Он стягивает с себя толстовку, и край футболки приподнимается, обнажая живот с четко очерченными мышцами пресса, светлую линию волос, которая становится темнее, когда исчезает за поясом его черных брюк.

– Не переживай. Это всего лишь полотенце. Отбеливатель существует не просто так.

И все же, я, должно быть, ужасно выгляжу.

– Не возражаешь, если я воспользуюсь… – Я показываю на маленькую уборную.

– Конечно. Но не знаю, в каком она состоянии. Ей пользуется шесть мужиков, и бог знает сколько девушек.

Я оглядываю хижину: разбросанная одежда и обувь, переполненные мусорные корзины с обертками, пустые бутылки из-под пива, составленные рядом.

– Буду иметь в виду.

– У меня нет ничего твоего размера, но тебе надо снять это платье, пока не заболела. – Его взгляд скользит по моей фигуре, и я инстинктивно одёргиваю подол, мокрый и прилипший к бёдрам гораздо выше, чем следовало бы.

Он снова роется в комоде, достаёт футболку и боксеры.

– Это все, что я могу предложить, но так будет удобнее.

Я беру вещи из его рук и тихо благодарю, после чего иду в уборную, стараясь унять дрожь, когда закрываю за собой дверь.

Из зеркала на меня смотрит жалкая девчонка с потеками, размазанными по лицу, мокрыми волосами, прилипшими к голове, красными глазами и стучащими зубами.

Тусклый свет не помогает.

Раздеваюсь догола – всё промокло насквозь – быстро вытираюсь и умываюсь куском мыла, стараясь не замечать вываливающиеся из мусорки презервативы. По крайней мере, макияж смывается легко, оставляя меня с чистым, но опухшим лицом. С волосами всё сложнее. Только душ и кондиционер спасёт эту копну, но я стягиваю резинку и вынимаю шпильки, после чего расчесываю волосы пальцами.

К счастью, когда я выхожу, мы всё ещё одни. Майкл снял обувь и носки, переоделся в спортивные штаны и сидит на краю кровати, облокотившись на колени. Он включил маленькую лампу для чтения, прикреплённую к краю кровати, чтобы осветить наш уголок.

– Немного лучше? – Он кивает на одежду, в которую я переоделась. Футболка доходит до середины бедра, а боксеры приходится придерживать, чтобы не спадали.

Я слабо, но искренне улыбаюсь.

– Да. Спасибо. Можно это где-нибудь повесить? – Я поднимаю свои мокрые вещи.

– Прямо за тобой. – Он встает и обходит меня, а затем тянется, чтобы достать проволочную вешалку. От него исходит слабый запах мыла и одеколона. – Повесим над обогревателем.

Я быстро вешаю платье и бельё. О скромности речь не идет – трусы и лифчик Кэти на виду, но Майкл ничего не говорит. Наверное, в его профессии учат относиться с уважением к уязвимости людей.

– Ты всё ещё дрожишь.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь унять дрожь.

– Со мной все будет в порядке.

– Залезай под одеяло. Это поможет.

Я просто киваю и подчиняюсь. После всего, что произошло сегодня, мне уже всё равно, что я забираюсь в постель к парню. Я натягиваю одеяло до подбородка, наслаждаясь теплом и уютом.

– Не возражаешь? – Майкл показывает на кровать.

– Конечно нет. Это твоя кровать.

Он с лёгким стоном устраивается рядом, заставляя меня прижаться к стене, чтобы мы оба могли поместиться. Койки здесь шире, чем в детстве, но явно не рассчитаны на двоих взрослых.

Повисает тишина. Он смотрит на верхнюю полку, я – на его профиль. Он действительно красив, как звезда школьной команды: короткие светлые волосы, широкая улыбка с ямочками, выступающий кадык на мускулистой шее. Едва заметная светлая щетина на челюсти, он наверняка ее сбреет перед завтрашней сменой.

Если бы я не была так очарована Генри, Майкл был бы именно тем парнем, на которого я обратила бы внимание. Наверное, украдкой разглядывала бы.

Генри…

Я прочищаю горло, пытаясь прогнать комок, вновь подступивший к горлу.

– Где твои соседи?

– Двое в ночной смене. Остальные, наверное, веселятся в домике для персонала. – Он поворачивается и смотрит на меня своими большими голубыми глазами. – То, что ты увидела в своей хижине… это из-за этого ты так расстроена?

Я качаю головой.

– Хочешь поговорить об этом?

– О том, что я увидела? – Да, это было шокирующе. Развратно. Но, если быть честной с собой, я не была совершенно шокирована. Вид голого Ронана точно не вызвал отвращения.

Но признаваться в этом Майклу я не собираюсь.

Он усмехается.

– Я видел их в домике для персонала чуть раньше, Кэти, Рэйчел и Ронана. Они ушли вместе после пары стаканов, и я догадываюсь, что ты там застала. Так что нет, не об этом. Хочешь поговорить о том, что заставило тебя рыдать, будто твое сердце разбито?

Моё сердце разбито. Снова. Потому что я глупая деревенская дура, которая не видит очевидного.

Я качаю головой. Я не могу говорить ни о чем из этого, потому что это означало бы разглашение информации о Генри.

Майкл тяжело вздыхает.

– Ладно, я понимаю. Но если передумаешь – я готов выслушать. Можешь оставаться здесь столько, сколько нужно.

– Спасибо. – Я слабо улыбаюсь ему, когда из моих легких вырывается один из тех отрывистых звуков, которые я издаю после рыданий. Мне кажется, что сейчас это самое безопасное место для меня.

За окном раздаются голоса.

– Чёрт, – бормочет Майкл и дёргает за штору, закрывающую кровать. Он успевает задернуть её, как дверь распахивается под громкий смех.

– Слушай, я бы и десяти секунд не продержался, если бы её губы обхватили мой член.

Голос знакомый, но я не могу вспомнить, чей.

– Как будто у тебя есть шанс. Последнюю неделю она каждый вечер полировала член Баки. Ублюдок. Прошлой ночью они пошли в сарай с инструментами, и она позволила ему трахнуть ее в задницу без презика.

– Везучий ублюдок. Мне тоже нужно найти такую. А то я уже себе руку стер, со всеми кисками Джеймса, которых он сюда водит.

Майкл напрягается рядом со мной.

– Парни… полегче.

– Йо, – восклицает один из них, а затем через мгновение: – О, извините.

Видимо, увидели мою одежду у окна. Хотя бы не будут обсуждать женщин так откровенно, пока здесь одна из них.

Раздается шёпот, шаги, дверь открывается и закрывается.

Мы снова одни.

О боже. Я краснею от осознания – они ушли, чтобы оставить нас наедине. Они думают, что мы занимаемся сексом.

Майкл виновато улыбается.

– Прости за это. У Мигеля грязный рот, но он безвреден.

– Мигель? Повар из столовой?

– Ага. Ты его знаешь?

Вот где я слышала этот голос.

– Мы познакомились в мой первый день здесь. – Я улыбаюсь. – Кажется, это было так давно.

– Дни здесь длинные, да?

– Очень.

Майкл поворачивается на бок, подпирая голову рукой.

– Давай-ка ты перевернёшься на живот.

– Зачем?

Я напрягаюсь, когда его сильные пальцы начинают разминать мышцы моей спины.

– Потому что ты вся напряжена. Я могу помочь с этим.

Он уже предлагал мне массаж. Тогда я отказалась – потому что Генри попросил держаться от него подальше. Крошечная искорка гнева вспыхивает у меня в животе. Генри больше не может ничего требовать.

– Тебе не обязательно это делать, – говорю я, поворачиваясь лицом к стене, прижимая руки к бокам.

Но он отводит мои мокрые волосы в сторону и начинает мягко разминать плечи одной рукой, игнорируя мои слова.

– Ты рада, что приехала на Аляску?

Из меня вырывается тихий, неожиданный стон – его пальцы творят чудеса. К счастью, он никак это не комментирует.

– Да. Нет. Не знаю.

– Работать непосредственно на мистера Вульфа, наверное, непросто.

Я не хочу думать о Генри Вульфе. О том, что было между нами. О том, как он использовал меня, как лгал мне. О том, как он сейчас трахает тех двух женщин.

– Расслабься, Эбби, – тихо говорит Майкл низким, успокаивающим голосом. – Ты как натянутая струна.

Генри любил говорить, какая я тугая.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на большой, сильной руке Майкла.

– Наверное, последнее, чего тебе сейчас хочется – это массаж после целого дня работы.

– Обычно так и есть, но в твоем случае это определенно не так.

Это его способ сказать, что я ему нравлюсь? Если да… это лестно, но у меня нет сил даже думать о другом мужчине. Поэтому я молчу, наслаждаясь прикосновениями его умелой руки, пока он гладит меня по плечам и спине, давление идеальное, движения ритмичные. Даже одной его руки достаточно для блаженства. Каково было бы почувствовать обе?

Майкл кажется действительно хорошим парнем. Я бросаю взгляд на небольшой выступ на стене – элемент дизайна каждой кровати в каждой хижине, предназначенный для хранения личных вещей. И замечаю там его бумажник, телефон, коробку салфеток. И ленту презервативов.

Он уже с кем-то спал здесь? В этой кровати?

Не все ли мне равно?

– Ты согрелась?

– М-м-м, – вырывается у меня, пока я разглядываю презервативы.

Он дёргает за футболку.

– Не против снять её? С голой кожей будет удобнее. – Чувствуя мои колебания, он быстро добавляет: – Я делаю это с клиентами каждый день, Эбби.

– Ты каждый день лежишь в постели с клиентами?

Кровать сотрясается от его смеха.

– Ладно, может, не так. Но я не собираюсь ничего делать, если ты об этом.

Он действительно постоянно массирует голые тела. Я глубоко вдыхаю и, прежде чем успеваю хорошенько подумать, снимаю его футболку через голову и кладу рядом с собой на подушку.

По спине бегут мурашки, и мне хочется натянуть одеяло до шеи.

Тяжесть на кровати смещается, Майкл двигается и забирается под одеяло, и я чувствую, как его спортивные штаны касаются моих голых ног, когда он ложится рядом.

– Вот так. Теперь можно накрыться полностью, чтобы тебе было тепло. – Его пальцы скользят по моей спине под одеялом. – Отлично. Так я могу проработать глубже.

От его слов по мне пробегает дрожь, даже если я не хочу этого.

К счастью, он больше ничего не говорит, сосредоточенно работая над моими напряжёнными мышцами, его руки ни разу не опускаются слишком низко, не касаются груди.

Но тишина для меня опасна.

Потому что в тишине, пока руки Майкла касаются меня, я думаю о Генри.

О том, что он делает сейчас.

О том, что пошло не так.

О том, что было настоящим – если вообще было.

Я не могу провести остаток лета рядом с ним, в его распоряжении. Я просто не смогу этого сделать. Но и домой не вернусь. Я не собираюсь проводить лето в Гринбэнке с мамой, слушая, что мне нужно вернуть Джеда.

Почему Генри отказался перевести меня в другую службу? Это вопрос власти? Зачем ему так меня ранить, если он уже причинил столько боли? Он настолько бессердечен?

По моим щекам снова текут слезы, на этот раз беззвучные.

Но Майкл почему-то сразу все понимает. Он подсовывает руку под мою голову, мягко поворачивает меня на бок, прижимая спиной к своей груди. Поправляя одеяло так, чтобы оно прикрывало мою обнаженную грудь, он обхватывает меня другой рукой и прижимает к себе.

– Всё будет хорошо. Что бы ни случилось, ты справишься, – шепчет он мне в волосы.

Не знаю, правда ли это, но мне приятно слышать, как он это говорит.

– Я так устала.

– Тогда закрой глаза и спи. – Он тянется и выключает лампу. Ночник у полки включается, освещая пространство мягким светом, который не раздражает, но его достаточно, чтобы не растеряться, если проснёшься.

Я начинаю верить, что смогу уснуть здесь, в уютных объятиях Майкла.

В этот момент дверь распахивается, и по хижине разносится женский смех.

Майкл испускает глубокий раздраженный вздох.

– Могу попросить их уйти, если хочешь, – шепчет он.

– Нет, всё в порядке. – Он живёт в хижине с пятью парнями. Они имеют право здесь находиться.

Слышно, как кто-то спотыкается, потом ругается, хихикает – они явно пьяны – затем скрип кровати и шуршание занавески.

– Джеймс, прекрати! – Девушка тихо смеётся. Раздается шлепок, звук расстёгивающейся молнии, затем отчётливые поцелуи. Начинает играть тихая музыка – наверное, с телефона. Недостаточно громко, чтобы заглушить остальные звуки.

– Они знают, что ты здесь? – шепчу я как можно тише.

– Сомневаюсь, что их это волнует. – Его вздох касается моей шеи. – Прости.

Через пять секунд девушка издаёт низкий стон, и я понимаю, за что он извиняется. Сейчас мы будем слушать, как его сосед занимается сексом.