Текст книги "Пип-шоу (ЛП)"

Автор книги: Изабелла Старлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Трахни меня, ― взмолилась она. ― Приди ко мне и трахни. Или же позволь мне присоединиться к вам. Что угодно, прошу тебя… Я хочу тебя.

Я усмехнулся, выдерживая паузу.

– Нет, ― отрезал я.

Казалось, мой ответ ошарашил ее, поэтому она просто молча прожигала меня глазами.

– Тогда… ― наконец продолжила она. ― Это несправедливо. Пусть тогда… Этот парень придет ко мне. Пусть он трахнет меня.

Я задумался над ее предложением.

– Прошу тебя, Майлз, ― вопрошала Бебе. ― Прошу тебя, пошли его ко мне. Я сделаю все, что угодно. Хочешь, засниму все на видео для тебя?

– Нет, ― решительно ответил я. ― Я предупреждал тебя, чтобы ты не ласкала себя. Если хочешь получать поощрения, то для начала, черт возьми, научись выполнять приказы.

– Майлз! ― крикнула она в трубку, ударяя кулаком по стеклу.

– Думаю, ― продолжил я, ― все, что тебе доступно сейчас, это смотреть, как мы оба будет трахать эту девчонку.

– Пожалуйста, нет, ― отчаянно выдавила она.

– И представлять себя на ее месте, ― добавил я.

– НЕТ! ― яростно выпалила она.

– Учись, бл*ть, быть покорной, сладкая, ― резюмировал я. ― Я трахаю только послушных сучек, которые знают в этом толк.

Я прервал вызов и обернулся, чтобы посмотреть на парня.

– Так, ладненько, ― сказал я спокойным тоном. ― Приводи ее в чувства и подготовь ее сладкую п*зду для меня

Глава 7

Бебе

Зависть (сущ.) – желание обладать чем-то, принадлежащим кому-то другому.

Я была чертовски взбешена. Так чертовски зла, что часть меня испытывала искушение закрыть шторы раз и навсегда, но другая, более отчаянная часть меня, не позволила мне этого сделать.

Я смотрела, как он трахает девушку, как его член растягивает ее задницу, пока отголоски ее криков не стали терзать мой разум, хотя я даже не могла ее слышать. Она была в отчаянии, ее бедный парень был беспомощен перед ураганом, которым был Майлз. И тот телефонный звонок… После того, как он прервал разговор, я почувствовала, как слезы разочарования навернулись мне на глаза, угрожая пролиться в любую секунду.

Но я проглотила свою гордость. Прошла в гостиную и через секунду открыла французские двери, ведущие на балкон.

До сих пор все игры, в которые мы играли, проходили в безопасности моего собственного дома. Но здесь, за черной железной оградой, державшей меня в плену, свежий воздух казался таким же ледяным, как и улица подо мной, а также осознание того, что любой может посмотреть наверх и увидеть мою обнаженную фигуру, отчаянно играющую с самой собой.

Но Майлз даже не взглянул на меня. Отсюда вид был еще лучше, их тела были так близко, что я практически чувствовала запах пота на их коже.

Я прислонилась спиной к стеклянной двери, ладони покоились на окне, а задница касалась холодной поверхности.

И я просто смотрела, потому что хоть раз в жизни я хотела следовать всем правилам. Что угодно, все, только ради шанса, чтобы он прикоснулся ко мне, трахнул меня.

Оба мужчины опустились на плачущую девушку на полу. Когда она поняла, что происходит, ее колени подкосились, и она упала на задницу, заложив руки за спину, неловко пытаясь отстраниться от них и терпя неудачу.

Я видела, как они открывают рты, и мой разум заполнился диалогом, который я не слышала.

Они приказали ей сидеть спокойно. Майлз лаял приказы, заставляя девушку расстегивать джинсы своего парня трясущимися пальцами. Она ни разу не взглянула в лицо любимого мужчины, – смотрела только на Майлза. Она всегда искала его одобрения, хотела увидеть, как его темные черты расплываются в улыбке, отчаянно желая услышать слова «хорошая девочка» в его угрожающем, глубоком голосе.

Член парня вырвался на свободу, и я задохнулась, когда Майлз сказал ей отсосать ему. Она наклонилась ближе, ее маленький узкий ротик обхватил кончик, а ее глаза все еще были устремлены на Майлза. Она хотела еще. Она плакала, крупные, жирные соленые слезы стекали по ее щекам, но даже с того места, где я стояла, могла сказать, как чертовски сильно ей это нужно.

Майлз стоял позади нее, пока она отсасывала парню, его пальцы нежно обвивали ее волосы и перебирали длинные светлые пряди. Он гладил ее, а она смотрела на него с полным обожанием в глазах. А потом он начал накручивать ее волосы на кулак, все грубее и грубее. Я видела, как она запаниковала, когда он наклонился к ней, нежно поглаживая ее челюсть, его пальцы были так близко к члену парня у нее во рту, что я задрожал, а потом он указал на окно. На меня.

Она взглянула прямо на меня, внимательно слушая каждое слово Майлза, не отрывая рта от члена своего парня.

Девушка смотрела на меня, и меня пугало, насколько уязвимой она выглядела. Не потому, что она чувствовала себя слабой, а потому, что обладала бóльшей властью во всей этой ситуации, чем я когда-либо. Я все еще была просто девушкой по ту сторону стекла. Я ревновала. Мучительно, чертовски ужасно завидовала хорошенькой блондинке, чей испорченный макияж свободно стекал по ее щекам.

Майлз потянулся к ней, грубо вытирая ее лицо и еще больше размазывая макияж.

– Пожалуйста, – пробормотала я себе под нос, краснея, когда слова слетели с моих губ.

Майлз взял горло девушки в свои грубые, большие пальцы и прошептал ей на ухо, пока она принимала член своего парня. Она продолжала смотреть на меня большими и грустными глазами. Я не могла ее пожалеть. Все, что чувствовала – это горячую, ослепляющую ярость, потому что она получила то, что было моим, то, что я заслужила, то, ради чего я работала.

Майлз был моим. И в тот момент, когда морозный воздух целовал мое дрожащее тело, мне казалось, что у меня никогда не будет его. И тогда я решила сделать все, что в моих силах, чтобы Майлз стал моим.

Во мне всегда был силен дух соперничества. Но увидев, как он трахает эту девушку, как ее ставит на колени его гребаный член, я стала решительнее, чем когда-либо. Майлз был моим.

Теперь его пальцы обхватили волосы девушки крепче, чем когда-либо. Он дернул ее вверх, и я почувствовал, что задыхаюсь, когда член парня выпал из ее рта. Он больно скрутил ей руки за спиной и потащил прочь. Парень покорно шел позади, его член был огромным и яростно-красным, тело было чертовски греховным. Но мне было плевать на все это. Все мое внимание было приковано к Майлзу, к играм, в которые он играл со мной, просто чтобы поддразнить меня.

Майлз потащил ее к дивану в гостиной, где на полу валялась ее сброшенная одежда. Он заставил ее встать на диван на колени, повернув задницу к окну, чувствуя себя так невозможно близко и в то же время недосягаемо. Майлз что-то сказал ее парню и ушел. Мои глаза отчаянно следили за ним, но в квартире было слишком темно, чтобы я могла что-то разглядеть.

На моих глазах парень начал кормить свою девушку набухшим членом, и я видела, как она отбивается от него, как ее маленькие кулачки бьют по его бедрам, пока он трахает ее рот. Парень каждый раз отбрасывал ее руки, как будто они ничего не значили. Как будто ее сопротивление было всего лишь вспышкой на его радаре, ничего такого, от чего он не мог бы избавиться с помощью шлепка и сладкого слова, прошептанного ей на ухо.

Парень был горяч, в этом не было никаких сомнений. Он был ниже Майлза, его плечи были широкими, а тело подтянутым и мускулистым. Лицо красиво, но постоянно выражало беспокойство, а в глазах отражались две разные эмоции. Одна – безошибочная любовь, которую он испытывал к стоящей на коленях девушке, а другая – дикая потребность уничтожить ее за то, что она заставляла его делать.

Воздух на балконе был таким холодным, что я чувствовала, как стучат мои зубы, но мне было уже наплевать. Я была готова снова прикоснуться к себе, что мои пальцы задрожали, когда телефон зазвонил в моей руке.

– При-привет? – дрожащим голосом ответила я.

– Привет, сладкая, – сказал Майлз с мрачной усмешкой. – Послушай, мне кажется, что я был слишком строг с тобой. Я собираюсь послать тебе подарок, только для тебя и для меня, чтобы ты могла насладиться. Хочешь?

Моя кровь закипела, и мне пришлось прикусить язык, прежде чем я набросилась на него.

– Вернись, – наконец прошептала я.

– Вернуться? – Невинно повторил Майлз. – Но я просто выбираю кое-что для тебя, сладкая. Ты не хочешь свой подарок?

– Пожалуйста, Майлз, позволь мне посмотреть на тебя, – умоляла я, чувствуя, как все притворное упрямство вытекает из моего тела. – Пожалуйста, я хочу смотреть.

– Я не расслышал, Бебе, – поддразнил он меня. – Теперь ты хочешь, бл*дь, посмотреть, как я с ней?

– На вас обоих, – прошептала я. – Вы оба с ней.

В комнате слева от пары зажегся свет, и Майлз появился рядом с окном. Он выглядел как гребаный монстр, покрытый чернилами и темными, злыми намерениями, и моя киска покалывала, соски так болезненно напряглись в холодном воздухе.

У меня вырвался стон. Я никогда никого не хотела так сильно.

– Хочешь посмотреть, сладкая? – спросил Майлз мягко, его свободная рука легла на промежность и поглаживала ее. Но я не могла видеть, окно было недостаточно низко.

– Да, – закричала я. – Дай мне посмотреть, дай мне посмотреть, как ты трахаешь ее.

– Умоляй, – легко ответил Майлз, ухмыляясь мне.

А потом он застонал, и мне, бл*дь, пришел конец. Это была моя самая любимая вещь в мире: мужчина, бл*дь, отказывается от слов только для того, чтобы заполнить напряженную тишину животными, нуждающимися звуками.

– Пожалуйста, Майлз, – прошептала я. – Пожалуйста, позволь мне посмотреть, как ты трахаешь ее…

– Ты передумала? – прорычал он. – Скажи мне, что ты передумала, милая.

– Я передумала, – жалобно сказала я. – Пожалуйста, позволь мне посмотреть, я хочу увидеть тебя в ней.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул ее? – Спросил Майлз, его рука так яростно надрачивала член, что его лицо исказилось от потребности. – Тебе нужно посмотреть? Скажи мне, что делать, Бебе. Скажи мне, что именно тебе нужно, и если ты будешь хорошей девочкой для меня, то получишь это, получишь все…

– Да, – прохрипела я. – Просто трахни ее, заставь меня смотреть, я хочу, чтобы вы оба трахали ее, причиняли ей боль. Трахай ее, как будто она – это я, Майлз. Трахай ее, как будто она шлюха. Заставь меня почувствовать это, я хочу почувствовать это в моей гребаной п*зде.

Майлз выскочил из комнаты, не обращая внимания на мои отчаянные мольбы, когда пробирался обратно в гостиную. Он передал телефон девушке, и она дрожащими руками поднесла его к уху. Ее парень вышел из нее, и двое обнаженных мужчин смотрели на нее, пока она шептала в трубку.

– Алло, – сказала она. – Меня зовут Лана…

– Пожалуйста, – умоляла я ее. – Пусть они тебя трахнут.

Лана посмотрела на меня через плечо. Я увидела в ее взгляде то же отчаяние, которое наполняло мои собственные глаза.

– Хорошо, – прошептала девушка, опуская руку.

– Нет! – закричала я. – Оставайся на телефоне, черт возьми, оставайся, дай мне послушать…

Лана снова подняла руку, и маленькая сучка улыбнулась.

– Хорошо, – промурлыкала она.

Парни приблизились к ней, – два больших, устрашающих тела, – держа руки на своих членах и думая о ее дырочках.

Я слышала их, и девушка включила громкую связь, положила телефон и усмехнулась мне через плечо, прежде чем повернуться к ним. Они подошли к ней из-за дивана, два огромных члена внезапно оказались у ее лица, и она попыталась проглотить их оба.

Звук был чертовски божественным, и моя рука блуждала между бедер, робко очерчивая форму моей киски, пока я смотрела и слушала, как трахают ее лицо.

Она была хорошей девочкой, но она не была так хороша, как я. У нее был рвотный рефлекс, который заставлял ее кашлять и хрипеть, от чего я избавилась много лет назад. Но она была в отчаянии, и Лана работала над их членами с такой потребностью, с таким желанием полностью подчиниться, что комната наполнилась их совместным ворчанием, когда она взяла их обоих в рот.

Я никогда так чертовски сильно не хотела быть кем-то другим. Хотела чувствовать то, что чувствовала эта девушка, вместо постоянной, болезненной боли между ног, напоминающей мне, что я еще не почувствовала член Майлза внутри себя.

– Бебе, – рявкнул он через динамик. – Посмотри на меня, маленькая шлюшка.

Мои затуманенные глаза устремились на него, и он схватил Лану за рот, впиваясь в нее с невероятной силой и выталкивая ее парня. Он уставился на меня, когда девушка давилась и задыхалась, а я неудержимо дрожала, едва сопротивляясь желанию погрузить пальцы в мокрую п*зду. Боже, это было невыносимо горячо, и я хотела, чтобы они сделали гораздо больше.

Я смотрела, как они трахают ее рот.

Я смотрела, как ее парень стоял и смотрел, как она дрочила его член, продолжая отсасывать Майлзу.

Я смотрела, пока моя кожа не покрылась мурашками, а тело не стало чертовски твердым, пока она не получила первую порцию спермы на свои красивые сиськи.

Ее парень кончил ей на кожу, слишком быстро для меня, и, судя по стону Майлза, слишком рано для него тоже.

Парень опустился на диван, как камень, но Майлз еще не кончил.

Он натянул презерватив на свой член, подтащил девушку к окну за волосы и широко распахнул окно.

Моя кровь застыла в жилах. Это было самое близкое, когда мы были друг к другу.

– Привет, милая, – прорычал он мне, девушка беспомощно застонала, когда он высунул ее голову из окна, верхняя часть ее тела болталась над улицей внизу.

Мои ладони вспотели от прикосновения к стеклу окна, несмотря на то, что мне было холодно, и я сглотнула, глядя, как он перевешивает ее через подоконник.

– Привет, – прошептала я.

Майлз был так близко, и я никогда еще не была так напугана.

– Посмотри на Бебе, – сказал он Лане, и она подняла свое испорченное, бледное лицо, чтобы встретиться со мной взглядом. – Посмотри ей в глаза и спроси, что я должен с тобой сделать.

– Пожалуйста, – жалобно взмолилась Лана.

Я смотрела, как капли спермы медленно падают с ее сисек… вниз, вниз, вниз.

– Что он д-должен со мной сделать? – спросила Лана, ее большие глаза требовали гораздо больше, чем я была готова ей дать.

– Трахнуть тебя, – сказала я, мой голос был испуганным. – Трахнуть твою киску. Ты хочешь этого?

– Д-да, – прошептала она. – Пожалуйста, я хочу этого, мне это нужно, пожалуйста.

– Умоляй, – сказал ей Майлз, потянув ее за волосы и заставив посмотреть на меня.

Девушка захныкала, и я сделала шаг к ним, мои ноги дрожали, когда я схватилась за перила.

– Я сказала, трахни ее, – прорычала я Майлзу, и он рассмеялся, схватив девушку за щеки и заставив ее посмотреть вниз на улицу.

Лана застонала, когда он вошел в нее, и я почувствовал такую чертову ревность, что у меня побелели костяшки пальцев.

– Пожалуйста, Майлз, – умоляла я, пока он хмыкал. – Пожалуйста, можно мне теперь потрогать себя?

– Сядь, бл*дь! – рявкнул Майлз, и я последовала его приказу, дрожа еще больше, когда моя задница коснулась холодного каменного пола. – Раздвинь ноги!

Я раздвинула их, прекрасно понимая, что он все видит через перила.

– Шире, – пыхтел он, трахая хнычущее месиво, в которое он превратил Лану. – ШИРЕ, бл*дь, Бебе!

– Я не могу шире, – кричала я.

– Бл*дь, сделай это, – прорычал Майлз, и я сделала.

Широко раздвинула ноги и почувствовала, что так растянулась, моя зияющая киска была полностью выставлена на всеобщее обозрение, его член зарыт в п*зде Ланы. Я слышала, как ее парень ругался в гостиной через телефон, видя их в таком состоянии.

– Потрогай ее, – приказал мне Майлз. – Потрогай мою пизду, поиграй с ней для меня, сладкая.

Мои пальцы задрожали, нащупывая клитор и трогая, дразня, щекоча себя до отчаянного маленького оргазма, который я пыталась скрыть.

– Чертова сука, – выплюнул Майлз. – Ты только что кончила без разрешения?

Я отвернулась, яростно краснея, как раз в тот момент, когда он вытолкнул девушку дальше в окно. Она закричала, и я не была уверена, от чего это произошло: от того, что ее долбили в п*зду, или от того, что она была так напугана. Я так ревновала, хотела, чтобы это была я. Хотела, чтобы меня трахнули вот так.

– Чем больше ты не слушаешься, – прорычал Майлз. – Тем хуже для нее. Ты же не хочешь, чтобы ей было больно?

– Нет! – закричала я.

– Почему нет? – усмехнулся Майлз, вгоняя себя в Лану еще глубже.

– Сделай мне больно, – умоляла я. – Выбери меня, заставь меня, трахни меня, отдай мне все!

Майлз застонал и стал трахать ее сильнее. Ее глаза были устремлены на меня, широкие, испуганные и одновременно нуждающиеся.

– Скажи ей, чтобы она кончила, – рявкнул на меня Майлз. – Скажи ей, чтобы она кончила вместо тебя, потому что ты, бл*дь, больше не можешь.

– Кончи, – умоляла я ее. – Кончи, пожалуйста, кончи, ты должна…

Лана растворилась в приступе слез и шепчущих слов, а он схватил ее за талию и трахал ее отчаянными, безумно жесткими толчками, которые я чувствовала на всю улицу.

– Скажи ей, чтобы кончила на мой член, – прорычал Майлз, и я сделала это.

Лана кончила. Отчаянные крики, чертовски отчаянные. Она была в полном ах*е.

– Бебе! – позвал Майлз, и я посмотрела на него.

Карие глаза на карих. Гребаное отчаяние. Абсолютное отчаяние между нами, жажда прикосновения, когда он трахал кого-то другого, и я потеряла рассудок, глядя на него, потеряла себя для своего грязного гребаного соседа.

– Скажи мне, чтобы я кончил, – сказал Майлз.

– Кончи, – прошептала я.

– Внутрь? – спросил он. – В нее?

– В нее, – умоляла я. – Да, кончи в нее.

Но он этого не сделал. Он вынул свой член из нее, схватил ее за горло и заставил ее посмотреть на него, не сводя глаз с меня. Он сорвал презерватив и кончил с проклятием и рычанием, как гребаный хищник, его сперма снова и снова забрызгивала ее лицо. Я подтянула колени и отползла назад, свернувшись калачиком, плача без причины.

– Бл*дь, посмотри на меня, Бебе! – проорал Майлз, и я посмотрела.

Он держал ее плачущее, сломанное тело в своих объятиях. Его член все еще истекал спермой, когда он втянул Лану обратно и передал ее своему парню, его глаза потемнели и таили в себе обещание, когда Майлз взглянул на меня. Он только что довел меня до белого каления, даже пальцем меня не тронув.

Он был животным.

А я была полностью и безраздельно зависима.

Глава 8

Майлз

Нефелибат (сущ.) – гуляющий в облаках.

Каждое мое утро начиналось с взгляда в сторону окон квартиры Бебе.

Она не была жаворонком, часто вставала позже полудня и угрюмо ходила по квартире, пока не получала первую дозу кофеина. Девушка пристрастилась к кофе, выпивая чашку за чашкой. Хуже всего было то, что она пила ужасную дешевую растворимую смесь. Я мысленно пометил сказать ей, что лучше вообще не пить кофе, если девушка не готова раскошелиться на хороший.

Несмотря на ее ужасное пристрастие к кофе, по утрам Бебе представляла собой завораживающее зрелище. Совершенно другая женщина по сравнению с разодетой тусовщицей, которая выходила из квартиры по вечерам. Утренняя Бебе носила толстые махровые носки и пушистый черно-белый халат с ушками панды. Тусовщица Бебе пила алкоголь, а утренняя Бебе лечила похмелье.

Тусовщица Бебе заставляла мой член дергаться, а уязвимая утренняя Бебе заставляла сердце болеть, потому что я чертовски хотел ее, но знал, что никогда не смогу заполучить.

Прошло два дня с тех пор, как я устроил Бебе шоу, которого она не хотела; и мой подарок для нее был почти готов. Я успешно держался на расстоянии, понимая, что необоснованно привязываюсь к тому, что изначально не было моим. Я не искал ее, не звонил, а она упрямо не писала. Я видел, что она дулась. Бебе едва выглядывала в окно, и большую часть времени держала шторы закрытыми, открывая их только для того, чтобы подразнить меня.

Бебе надевала самое развратное нижнее белье, вальсируя по квартире и, черт возьми, следила за тем, чтобы я видел каждый обтянутый кружевом дюйм ее маленького упругого тела. И это, конечно же, заставляло меня желать ее еще больше.

Моя жизнь без Бебе снова вошла в привычное русло, хотя с тех пор, как пара уехала, я не приглашал ни одной новой девушки. Тщательно прятал каждую сломанную, испорченную часть себя от любопытных глаз Бебе. Потому что эта маленькая шлюшка все равно продолжала игру, как я и ожидал. Девушка торопливо заглядывала в окно, надеясь, что я не замечу, или наблюдала за мной периферийным зрением, убеждаясь, что произвела на меня нужный ей эффект. И я ничего не мог с собой поделать. Не только потому, что она была горячей штучкой, но и потому, что Бебе была просто неотразима во всей своей саркастической, стервозной красе.

В то утро у меня был разговор по скайпу с моим психиатром, как и каждый четверг.

Я смотрел в глаза доктору Хелен и врал ей так же гладко, как и всегда.

– Ты уверен, Майлз? – мягко спросила она меня. – Не врешь, что выходил из дома на этой неделе?

– Да, – соврал я. – Я ходил в магазин на углу два дня назад, чтобы купить немного хлеба.

– Как так? – спросила она, что-то записывая в блокнот, ее мудрые серые глаза изучали мои.

Это была наша рутина. Доктор Хелен знала, что я лгу, конечно, черт возьми, знала. Но она никогда не уличала меня в этом, кроме как задавая вопросы, от которых я уворачивался, как от пуль. Отчасти мне хотелось, чтобы она поймала меня на лжи, но я был слишком хорошим обманщиком, чтобы позволить этому случиться. Так что мы играли в нашу маленькую игру в кошки-мышки неделю за неделей, и я никогда не признавал правду.

– Домработницы не было, – произнес я. – Я дал ей выходной.

Доктор Хелен пристально посмотрела на меня, прежде чем водрузить очки на нос.

– Сколько дезинфицирующих ванн было на этой неделе, Майлз? – мягко спросила женщина, и я почувствовал покалывание на коже от воспоминаний об ощущении стерильности после того, как я начисто отмылся после той парочки.

– Только три, – сказал я, почти с гордостью.

Обычно их было пять или шесть.

В плохие недели их было больше восьми. Больше одной в день.

Но я никогда бы не сказал об этом доктору Хелен.

Она бы меня госпитализировала.

Опять.

Я знал, что лучше не говорить ей правду, а доктор Хелен знала, что лучше не совать нос в чужие дела. Это была настоящая причина, по которой мы лгали друг другу. Мы оба знали, что мне нужно в больницу. Остаться здесь, портить свою жизнь и свое тело, означало пойти против советов всех врачей, которых я когда-либо встречал.

– Что-нибудь случилось? – продолжила доктор Хелен, глядя на меня поверх очков.

Я приспособился перед камерой, мой взгляд устремился за компьютер и к окну. Шторы Бебе были задернуты.

– Нет, насколько я могу судить, – неубедительно сказал я, и доктор улыбнулась мне.

Она не часто улыбалась.

– Что-то есть, – сказала доктор. – Количество ванн уменьшилось. Ты выглядишь беспокойным. Ты кого-то встретил?

Доктор Хелен знала о посетителях, которых я принимал. Она знала о моей работе, и была тактична в этом, что было главной причиной, по которой я решил работать с ней. Она мне нравилась.

Это была добрая женщина лет сорока, с чувственными чертами лица и спокойными, дружелюбными манерами. Доктор Хелен никогда не лезла не в свое дело и делала все возможное, чтобы помочь. Было ли ей на самом деле на меня наплевать или нет, я так и не понял. У меня было ощущение, что она из тех людей, которые отключают свой мозг после окончания рабочего дня.

Я попытался представить себе доктора Хелен такой же тусовщицей, как Бебе, и с моих губ сорвалась легкая усмешка.

Снова посмотрел в ее знающие глаза и улыбнулся.

– Да, – наконец признал я. – Возможно, кто-то есть. Но я еще не готов говорить о ней.

На губах доктора заиграл намек на улыбку, когда она пробормотала:

– Всегда кто-то есть.

Женщина подняла голову.

– Боюсь, что наше время истекло, Майлз, – мягко сказала она. – Мне нужно идти к следующему клиенту. Но, пожалуйста, следи за своими дезинфицирующими ваннами и контролируй свою деятельность. И, Майлз…

– Да? – спросил я, мое внимание уже переключилось на девушку на другой стороне улицы.

– Эта девушка, кем бы она ни была, – продолжил доктор Хелен. – Знает ли она… знает ли она?

Я уставился на нее на экране.

Нет, она не знала.

Как и все остальные, в принципе. Мой диагноз не был выбит на моем лбу.

Но женщины, мужчины, которые приходили ко мне в квартиру, могли сказать, что со мной что-то не так. Они не знали точно, что, но они просто знали, что что-то происходит.

Что касается Бебе, она была полностью отрезана от моей реальности. Она видела только те части, которые я хотел, чтобы она видела, а я не позволял ей увидеть многого. Это было к лучшему, потому что между нами никогда ничего не могло произойти.

– Нет, – сказал я просто и прервал разговор по Skype.

Я на секунду уставился на пустой экран, глядя на свое собственное отражение в нем.

С первого взгляда во мне не было ничего плохого, и Бебе ни за что не догадалась бы, кто я есть на самом деле. А я не хотел, чтобы она знала. Как бы сильно ни хотел, чтобы она была в моих гребаных объятиях, подпрыгивая вверх-вниз на моем члене, это было важнее. Эта видимость нормальности, эта притворная уверенность, что все будет хорошо.

Мне нужно было, чтобы Бебе поверила в это, потому что если она убедится, то, возможно, и я смогу.

Хотя бы на одну ночь.

Я написал ей во второй половине дня, потому что мне было чертовски неспокойно. Весь день занимался рабочими делами, пытаясь игнорировать ее присутствие прямо через дорогу. Но она была как зуд, который я не мог почесать – вездесущая и грызущая меня, пока я, наконец, не уделил ей внимание, которого она так жаждала.

Бебе угрюмо ходила по квартире в шелковом халате, не обращая на меня ни малейшего внимания, делая вид, что у нас больше нет общей истории. Мое сообщение позаботилось об этом.

Надеюсь, у тебя было достаточно времени, чтобы отдохнуть, сладкая. Твоя новая игрушка прибывает сегодня.

Она не ответила. Маленькая шлюшка заставила меня ждать два часа, прежде чем удостоила ответом.

Почему ты думаешь, что я все еще хочу, чтобы ты играл со мной?

Я усмехнулся про себя, и мои пальцы забегали по экрану, чтобы сразу же отправить ей ответ.

Потому что, как только ты получила мое сообщение, твои маленькие пальчики сразу же полезли в трусики. Не лги. Я видел это.

Бебе яростно вскочила на ноги, и я рассмеялся в ее сердитое личико, когда она задернула шторы. Девушка знала, что я был прав, но еще не была готова признать это. К тому же она была не в духе, но мне было наплевать. Судя по номеру отслеживания заказанного мною товара, курьер был всего в десяти доставках от нее. Скоро она получит мой подарок, и мы снова сможем играть.

Я следил за номером отслеживания, как ястреб, и как только ее посылка оказалась следующей, то выглянул на улицу и увидел фургон, припаркованный на тротуаре.

Мужчина средних лет позвонил в ее дверь, и через минуту она открыла, дрожа от прохладного вечернего воздуха. Бебе расписалась за посылку, совершенно не обращая внимания на пристальные взгляды мужчины. Мне хотелось ударить его по горлу, но я убедил себя сохранять спокойствие. Вместо этого я нетерпеливо наблюдал, как Бебе возвращается в свою квартиру. Я ждал, пока зазвонит мой телефон. Звонила она.

– Привет, милая, – поприветствовал я ее.

Мой член был болезненно твердым еще до того, как она открыла рот, но как только услышал ее слова, мне захотелось большего.

– Зачем ты купил мне фотоаппарат? – спросила Бебе.

– Я хочу, чтобы ты сделала для меня несколько фотографий, – ответил ей. – Пришлю тебе код подключения, который ты введешь в камеру и отправишь прямо на мой компьютер, так что все, что ты снимешь, будет приходить прямо ко мне.

Бебе замолчала на секунду, заставив мое сердце нервно забиться. Я услышал дрожь в ее голосе, когда она заговорила снова.

– Что ты хочешь, чтобы я фотографировала?

– Все. Я хочу посмотреть, как ты живешь. Хочу видеть, как ты выходишь на улицу. Приходишь домой. Раздеваешься. Одеваешься. Я хочу видеть все это.

Я продолжал смотреть на ее окно, наблюдая, как она медленно раздвигает шторы. Бебе стояла перед стеклом, ее тело освещал уличный фонарь, а лицо было удивительно красивым. Боже, она была чертовски невероятна. Загадка, драгоценная маленькая шлюха, которая собиралась выполнять мои приказы, какими бы они, бл*дь, ни были. Я увяз по уши, возможно, слишком глубоко, черт возьми, но теперь было слишком поздно выбираться.

– Но разве это не будет скучно? – спросила она меня.

Я подумал об альтернативе.

Пустые гребаные дни в моей квартире.

Очищая себя и все, что меня окружало.

Находить новых девушек для насилия, новых мужчин, которых можно сломать. Еб*ть свою голову, еб*ть их, еб*ть все, что движется.

И я подумал о ней.

Милая, разбитая Бебе.

Утренняя Бебе.

Тусовщица Бебе.

Моя Бебе.

– Мне не будет скучно, – парировал я Бебе.

Ей не нужно было знать всю правду.

Ей не нужно было знать, что я не выходил на улицу долбанные недели. Что в последний раз, когда покидал свою квартиру, у меня была такая сильная паническая атака, что я вцепился ногтями в собственные запястья, и у меня до сих пор остались порезы и красные шрамы. Я так чертовски боялся всего этого, что мне было проще остаться в своей безопасной, девственной, клинически чистой квартире и жить своей жизнью в четырех стенах.

– Ты уверен? – спросила Бебе.

В ее голосе был намек, возможность объяснить, рассказать ей, в какой жопе я был на самом деле.

И я намеренно проигнорировал ее.

– Да, сладкая, – пробормотал вместо этого. – А теперь включи ее, черт возьми.