Текст книги "Пип-шоу (ЛП)"

Автор книги: Изабелла Старлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 27

Бебе

Protégé-moi (фр.) – защити меня.

Его взгляд, устремленный на меня, был таким диким, что у меня по спине пробежали ледяные мурашки.

Майлз был неуравновешен, как животное, его руки обвились вокруг меня в тот единственный напряженный момент, прежде чем он атаковал. Наши глаза скользили друг по другу, захваченные танцем, который я не пыталась понять. Теперь это была битва, но она была бесполезной, потому что мы оба хотели одного и того же. Я хотела, чтобы он был внутри меня, а он хотел владеть мной. Это было неизбежно.

– Сделай это, – прорычала я на него, мой голос был хриплым от потребности, а глаза были устремлены на него. – Просто, бл*дь, сделай это, Майлз.

Он издал низкий стон, прежде чем наклонить голову, и его губы встретились с моими. Я открылась в предвкушении, отчаянно желая почувствовать его вкус. Майлз целовал меня так, словно я полностью принадлежала ему. Как будто у меня не было выбора в этом мире. Я была его собственностью, и буду ею, пока он хочет, чтобы я оставалась в его объятиях.

Мое тело откликнулось на его прикосновения с необузданностью, о которой я и не подозревала. Мои руки были подняты в считанные секунды, пальцы запутались в его волосах, и я притянула его к своей шее, заставляя его яростно целовать меня, оставляя синяки.

– Сильнее, – укусила я его за шею. – Бл*дь, сделай это жестче.

Его зубы впились в мою кожу, и я взвыла, мое тело билось и инстинктивно пыталось сбросить его с себя. Как только мне это удалось, я снова прижалась к нему, отчаянно двигая руками, царапая, хватая, требуя Майлза Рейли для себя.

Я чувствовала, как он царапает мою кожу, но он не хотел делать то, что я желала, и я вскрикнула от разочарования, когда меня подняли с пола и понесли в спальню.

Мы оба были насквозь мокрые, с наших тел капала вода после совместного душа. Я отчаянно хотела потянуть его на себя, но он держал все в своих руках. Майлз бросил меня на кровать, и я приземлилась с отчаянным стоном, кровать подстроилась под мое тело. Я схватила простыни позади себя, отползая от него.

– С-с-сними свою одежду, – смогла вымолвить я, мои зубы стучали от внезапного холода комнаты на моем обнаженном, мокром теле. – М-Майлз. Снимай. С-сейчас.

Майлз потянулся к своей футболке и разорвал ее на груди, мои зрачки расширились до черных дыр, пока я наблюдала за этим. Следующими были его брюки, и он избавился от них со злостью, словно они оскорбляли его лично за то, что все еще разделяют нас. Я смотрела на его тело: чернила смешивались с водой, мышцы кровоточили на костяшках. Майлз был невероятен, великолепен. Он был влажной мечтой, но он также был спасением, ангелом, о котором я молилась каждую ночь. Я смотрела на него, как на бога. Мой разум не понимал того, что знало мое тело, и я запаниковала, выгнув спину, отчаянно желая, чтобы он схватил меня.

Он так и сделал, его пальцы оставили синяки на моих ребрах, когда он обернул их вокруг меня, держа так, как держал все это время. Его большие пальцы ласкали кожу под моими грудями, а один скользнул вверх, чтобы подразнить мой сосок. Я выдохнула в изнеможении, простое прикосновение было слишком сильным для меня.

– Майлз, – вздохнула я, осознав, что он не произнес ни слова в течение, казалось, нескольких часов. – Майлз, поговори со мной.

– Поговорить с тобой? – прорычал он, отпустив меня одной рукой.

Я ахнула, боясь упасть, но парень легко удержал меня одной рукой, поднимая к себе и вдыхая аромат моей кожи над пупком. Он был наркоманом, одержимым человеком, наконец-то свободным от своей одержимости. И я не могла насытиться этим, им. Мне хотелось чего-то настолько жестокого и извращенного, что я не могла признаться в этом даже самой себе. Майлз заставлял меня желать опасности, тьмы. Он так чертовски ясно дал понять, что там было.

Драконы. Огнедышащие, вызывающие пепел, летающие гребаные твари, которые разрушат мою жизнь, если я сделаю хоть один шаг в сторону от проторенной дороги.

Нет, я должна была продолжать делать это, ставить одну ногу перед другой, идти к своей цели, медленно, медленно. Забудь Пози, двигайся дальше. Забудь Пози, двигайся дальше.

И вдруг я оказалась лишь на второй ступеньке, бесконечное множество других вели вверх, и я падала, падала…

Но Майлз поймал меня. Легко. Как будто это была самая простая вещь в мире.

– Скажи мне, что я твоя, – умоляла его, задыхаясь от мечтательных мыслей. – Скажи мне, что я снова твоя.

– Да, – простонал Майлз, и он держал меня над кроватью, прижимая меня к своей твердости.

– Отпусти, – прошептала я, борясь с ним за зрелищность. – Я хочу сделать это.

– Нет, – прошептал мужчина, его голос был почти в трансе. – Нужно посмотреть.

Мы оба посмотрели между наших ног, и я заерзала, когда он приставил свой член к моему входу. Я застонала, и толстая нитка предэякулята прилипла ко мне, когда он ускользнул. Я закричала от этого зрелища, похоть, которую испытывала, подавляла все остальные эмоции в моем теле. Я была отчаянной, нуждающейся маленькой *баной куклой, и меня не волновало ничего, кроме того, что у мужчины между ног.

– Бл*дь, – умоляла я. – Трахни.

Он так и сделал.

Я опустилась на его член, дрожа от облегчения, а грязный рот Майлза изрыгал ругательства, когда он опускал меня все ниже и ниже, пока я не почувствовала его в своем животе.

– Майлз! – закричала я, ударяя кулаками по его груди. – Майлз, слишком глубоко!

– Заткнись, – простонал он, свободной рукой схватив оба моих запястья. – Заткнись, бл*дь, сладкая. Смотри на меня, смотри, бл*дь, прямо на меня.

Наши глаза встретились, так сильно, что я почувствовала, как слезы потекли по моему лицу. Его глаза были стеклянными, и в этот момент я поняла, что значит быть им, быть таким разбитым, испытывать такую боль, и я заплакала из-за него.

– Все хорошо, – прошептал Майлз, отстраняясь от меня так внезапно, что я едва могла перевести дыхание. – Все хорошо, сладкая, все хорошо, детка, не волнуйся, все хорошо…

– Не надо, – пробормотала я. – Не останавливайся.

– Никогда, – пообещал Майлз и начал вбиваться в меня.

Я думала, что боль расколет меня на части, и считала, что его стоны заставят меня кончить, прежде чем он кончит в меня.

А потом почувствовала, что кончаю, когда он трахал меня так абсолютно безжалостно, что я оставляла кровавые следы на его спине.

Я почувствовала, что снова кончаю, когда он так нежно уложил меня. Он схватил меня за горло, и я уже была близка к этому, но, когда он обнял меня, чистое безумие овладело моим телом. Его хватка была крепкой, его пальцы чуть-чуть сжаты, но большим пальцем нежно провел по моей нижней губе, пока наказывал мою киску. Его глаза были устремлены на меня, в мой разум, в мою душу. Он трахал меня так, будто знал меня веками.

Слезы лились, но Майлз продолжал трахать, а я продолжала отпускать его, пока мое тело не начало слабеть, глаза грозили полностью закрыться, а ноги бесцельно пинали простыни.

– О Боже, – прошептала я, мои слова были сбивчивыми и бредовыми. – Пожалуйста, хватит.

– Недостаточно, – прорычал он. – Недостаточно!

– Когда? – слезно умоляла я. – Когда?

– Когда. Все. Исчезнет.

Майлз выглядел одержимым. Помешанным. Он выглядел сумасшедшим, и я была влюблена в него больше, чем когда-либо в себя, в Пози, в Бога, в кого-либо живого или мертвого.

– Майлз, – прошептала я. – Все пропало. Все прошло. Я твоя.

– Нет, пока ты не возьмешь его, – простонал он, облизывая мое горло.

– Так сделай это, – умоляла я. – Войди в меня, трахни меня полностью, Майлз, пожалуйста…

Он прекратил толчки, его тело статуей возвышалось над моим. Я чувствовала, как его волосы, влажные от душа, капают на мою разгоряченную кожу. Казалось, он только сейчас понял, что действительно делает это, после того, что эти два придурка сделали со мной.

Его лицо озарила улыбка, большая, чертовски самоуверенная.

– Моя, – прорычал Майлз снова, а затем его тело подалось навстречу моему, и он уперся в изголовье, заполняя меня. Мое тело реагировало на его с такой интенсивностью, что ему пришлось удерживать меня, чтобы я не забралась на него.

Я чувствовала, как он кончает, не брызгая на меня, а просачиваясь, просачиваясь, бл*дь, в меня так мучительно медленно, что мне хотелось кричать. Но я терпела, и смех сорвался с моих губ, когда я кончила так же, как он, заставив Майлза в ярости вцепиться мне в горло, как грязное гребаное животное.

Майлз перекатился на бок, увлекая мое тело за собой, и я застонала, приземлившись на него сверху, мои губы нашли его для утешения. Он поцеловал меня, положив руки мне на поясницу, и сказал мне то, что я так отчаянно хотела услышать.

– Я чертовски влюблен в тебя, сладкая.

Прошептанные слова, обещание любовника, такое сладкое на ухо, я таяла от его прикосновений, целовала его со всех сторон, когда он смеялся, и чувствовала, как его сущность вытекает между моих ног, по всему его телу. Я была влюблена, так чертовски влюблена, что не могла видеть ничего, кроме него, моего Майлза, моего идеального, прекрасно сломанного Майлза. Он был всем, чего я когда-либо хотела.

– Обними меня, – умоляла я его, и он прижал меня ближе к себе, его все еще твердый, капающий член был твердым клином между нами.

Он нервно засмеялся, и я устроилась в его объятиях, дикое счастье заставляло мой разум и сердце биться быстрее. Лежать в его объятиях было невероятно приятно, как я и предполагала с самого начала, но сюрпризом было то, что последовало за этим.

То, что я не хотела двигаться, ни на дюйм, ни на долю секунды. Я не могла уйти сейчас, не так, как в любой другой раз, когда кончала в ту же секунду, что и они. Сейчас я хотела остаться. Сейчас я не могла сделать ничего другого, кроме как устроиться в его объятиях. Позволить Майлзу обнять меня. Позволить ему заботиться о шелухе, оставшейся от тела, которое он использовал, трахал и любил так, как никто до него.

Я подложила руки под подбородок, и он поигрывал ими, пока мы смотрели друг на друга.

– Тебе не страшно? – прошептала я, все еще немного задыхаясь.

– Да, – пробормотал Майлз, и только тогда я заметила легкое дрожание его сильных пальцев. – Конечно, мне страшно.

– Не отпускай, – пробормотала я, прежде чем смогла остановить себя, мои пальцы обвились вокруг его пальцев, мои глаза умоляли его понять, что мне так нужно. – Не отпускай меня сейчас, пожалуйста.

Майлз погладил меня по волосам, его улыбка была намного нежнее, чем его толчки.

– Никогда, – пообещал он мне, и это слово было столь же зловещим и угрожающим, сколь и эротичным.

Возможно, именно тогда я должна была бояться больше всего.

Потому что в тот момент, когда я влюбилась в него, знала, что он незнакомец. Опасное существо, которое я едва понимала и которое никогда не обнажится передо мной полностью, оставляя меня в догадках до конца времени, проведенного с ним.

И теперь он чувствовал то же самое ко мне. И, как Майлз и сказал, он не собирался отпускать меня в ближайшее время. Я просто не была уверена, насколько опасным это его делает.

Но в тот момент мне было все равно.

Все, что имело значение, – это биение его сердца под моим ухом. То, как он прижимался ко мне, словно я была важнее всего в его жизни. Больше, чем он сам. Он защитил бы меня от драконов.

Но защитит ли он меня от самого себя?

Глава 28

майлз

Каим (сущ.) – святилище.

Лежать вместе в постели казалось самой естественной вещью в мире. Форма тела Бебе рядом с моей казалась знакомой, но в то же время странной, и мне нравилось, как ее плотная, упругая кожа ощущается на моей. Это было откровение, от которого я долгие годы скрывался, но теперь не мог насытиться.

Я хотел вдыхать ее запах, как наркотик. Наполнить ноздри сладостью моей девочки. Наполнить рот ее сиропным вкусом и пробовать патоку ее полных, пухлых губ, пока не опьянею от них.

– Не уходи, – прошептала Бебе, обнимая меня. – Пожалуйста, я… я знаю, что тебе нужно идти, но постарайся остаться со мной, пожалуйста.

– Я не уйду, – пообещал я. – Ни за что на свете, сладкая. Я собираюсь спать с тобой сегодня ночью.

Каким-то образом я даже поверил себе, зная, что говорю ей правду. Я притянул ее ближе, и она выгнула спину, прижавшись задницей к моей промежности, отчего я стал твердым как камень, как много раз до этого. Она захихикала, когда почувствовала это, покачивая своей задницей, а я застонал и притянул ее еще ближе.

– Бебе, – мягко сказал я. – Я хочу знать больше.

– Что ты хочешь знать?

– Тебя… – Я вздохнул. – Я просто хочу знать о тебе гораздо больше.

– Ты думаешь, я что-то скрываю? – Ее дыхание было мягким, сладким против моих пальцев.

Я повернул ее так, что она оказалась лицом ко мне, ее обнаженное тело прилегало к моему так же идеально, как кусочек одного паззла. Девушка прижалась ко мне, и я запустил свои дрожащие пальцы в ее волосы, путаясь в прядях и нежно дергая ее прекрасные локоны. Я не хотел уходить. Мне было насрать на все обычные вещи, которые должны были волновать меня в тот момент. Все, что имело значение, – это Бебе, и этот момент, и еще столько же украденных моментов, сколько я мог вместить в свой день и ночь. Я бы не спал, если бы это означало наблюдать за ней, быть рядом с ней.

– Нет, – выдохнул я.

– Ты лжешь, – обвинила она, пытаясь отстраниться.

Я нахмурил брови, но не отпустил ее, наклонившись ближе и шепча ей на ухо:

– Разве ты ничего не скрывала, сладкая? Все те вещи, которые, по твоему мнению, были слишком тяжелы для меня?

– Наверное, – прошептала Бебе.

– Так расскажи мне. Расскажи мне все.

– Я не знаю, с чего начать, – слабо ответила она.

– Начни с самого начала, – сказал я. – Расскажи мне о своем детстве.

Бебе застенчиво улыбнулась мне, но прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла продолжить. Ее глаза покраснели еще до того, как она начала говорить.

– Я была счастлива, – призналась она. – Очень, очень счастлива. У меня было удивительное детство. Я была такой счастливой маленькой девочкой.

– Твои родители, они были вместе? – спросил я.

– Да, – кивнула Бебе. – Они вместе уже более двадцати пяти лет. Моя мама родила меня совсем маленькой, но ее семья не очень-то была согласна. Моя мама – Триша Уэллстоун.

Я непонимающе уставился на нее, и она приподнялась на локтях и недоверчиво рассмеялась.

– Только не говори мне, что ты ее не знаешь? – спросила Бебе, и я виновато пожал плечами.

– Извини, но я предпочитаю держаться подальше от посторонних глаз, – признался я. – К тому же я не из тех, кто читает бульварные газеты.

– Значит, ты просто предполагаешь, что она какая-то богатая светская львица? – спросила Бебе, ее глаза блестели.

Я неловко поерзал на одеяле, когда она хихикнула и снова упала в мои объятия, игриво притянув меня к себе и глубоко поцеловав. Я снова потерялся в ее сладости, позволяя себе влюбиться во все, что она олицетворяла, такая неповторимая Бебе. Я не мог насытиться ею, но она не позволила мне удержать ее после того, как мы поцеловались.

– Я не прав? – нахально спросил я, и она высунула язык.

– Нет, – признала Бебе. – Она была светской львицей. В восьмидесятых она была «it girl», и она с гордостью скажет тебе об этом. Ее семья очень, очень богата… это старые деньги. Семья Уэллстоун – одни из основателей города. Наша родословная уходит далеко в прошлое.

– Впечатляет, – сказал я ей. – Но у меня такое чувство, что ты не очень-то с ними общаешься?

– Нет, – она поморщилась, едва заметный признак неловкости, который я почти пропустил в тускло освещенной комнате.

На улице уже совсем стемнело. Я не мог вспомнить, когда в последний раз проводил ночь в чужой комнате, ночевал не в своей квартире. Казалось почти непостижимым, что я действительно делаю это, находясь здесь, в постели Бебе, и не задумываясь об этом. Не было места, где бы я предпочел быть.

– А как же твой папа? – спросил я, и Бебе ярко улыбнулась.

– Папа очень похож на меня, – сказала она мне с ноткой любви в голосе.

Бебе явно была папиной дочкой, и это вызвало улыбку на моих губах, когда я представил ее маленькой девочкой со своим отцом. Мне стало интересно, смогу ли я когда-нибудь с ним познакомиться.

– Он основал свою компанию с нуля, – продолжала она. – Он использовал часть маминых сбережений… Она инвестировала в него, как всегда говорила, но ее семья так и не простила ей использования ее трастового фонда, даже несмотря на то, что папина компания приносит более семнадцати миллионов в год.

Мои глаза расширились от размера огромной суммы, но я не стал комментировать это. Конечно, я должен был знать, что Бебе хорошо обеспечена. Такая квартира досталась ей не на пустом месте, и она всегда носила дорогую одежду и нижнее белье. Деньги должны были откуда-то поступать, хотя я не хотел быть грубым и предполагать.

– Папина семья была очень маленькой, – она накрутила прядь волос на палец. – Моя последняя бабушка умерла несколько лет назад, но мы никогда не были близки. Так что в основном были только мои родители и я.

Мне не терпелось спросить о них, но я заставил себя сменить тему. Мне было интересно, смогу ли я когда-нибудь познакомиться с людьми, которые воспитали Бебе, которые превратили ее в удивительную девушку, которой она была сейчас.

– Что случилось позже? Когда ты стала старше?

– Надо мной издевались, – пожала она плечами. – Очень много. Всю начальную школу и старшие классы.

– Что? – я был искренне удивлен. – Как кто-то мог издеваться над тобой?

Я издал тихий смешок, но Бебе пристально посмотрела на меня, и смех застрял у меня в горле.

– Я… я не всегда была такой, – призналась она дрожащим голосом. – Тогда я была другой девушкой. Уязвимой. У меня были брекеты, неопрятные волосы, прыщи… У меня не было друзей. Абсолютно никого, кроме моих родителей.

– А потом? – спросил я.

– А потом появились они, – она поморщилась от следующей части своего рассказа. – Арден и Пози.

Мое сердце заколотилось при упоминании этих имен. Одну из девочек я уже знал, другая оставалась загадкой.

– Они были совершенно разными, но из богатых семей, как и я, – объяснила она. – Я избавилась от брекетов и высыпаний, немного изменилась благодаря папиному публицисту. Я до сих пор не знаю, было ли это худшим или лучшим, что со мной случилось. Но этого было достаточно, чтобы меня заметили в университете.

– Что ты изучала? – спросил я. У меня на уме была история искусств, а может быть, английская литература.

– Не знаю, – пожала она плечами, одарив меня застенчивой улыбкой. – Я не закончила. Я проучилась три года, но едва сдала несколько экзаменов. Все, что делала, это гуляла с девочками… Это было все, что имело значение. Быть кем-то, понимаешь? Чувствовать, что я принадлежу себе.

– С Арден и… Пози? – спросил я, и она кивнула.

– Они были такими гламурными. На год старше, жили за счет трастовых фондов, так что я воспользовалась и своим собственным. Мои родители доверяли мне, у них не было причин не доверять, поэтому я просто… – Бебе проглотила комок в горле. – Я просто купила эту квартиру и переехала. Пози умерла через три месяца после этого.

Я уставился на нее, мои пальцы нежно поглаживали ее щеку. Не знал, что сказать. Я не мог справиться со своей собственной болью, не говоря уже о чужой. Но все же надеялся, что моего нежного прикосновения будет достаточно, чтобы показать Бебе, что чувствую к ней, забочусь о ней, может быть, даже…

– Я любила ее, – призналась она, ее глаза затуманились, когда она отвернулась от меня. – Я действительно любила, она была такой особенной девушкой.

– Мне жаль, сладкая, – прошептал я, оставив мимолетный поцелуй на ее губах. – Она…

– У нее была передозировка, – задохнулась Бебе. – Это было слишком много для ее организма, таблетки, которые она приняла.

Тогда все это обрело смысл. Бебе нужно было пить, принимать что-то, чтобы утопить свои печали. Теперь я понял это, понял самонаказание и ненависть, которую она испытывала к себе. Она наказывала себя за то, что случилось с ее лучшей подругой. Но она никогда не заменит Пози. Бебе заслужила свои крылья, и моя девочка должна была остаться здесь. Решение было принято без ее помощи.

– Бебе, – мягко сказал я. – Пожалуйста… а как же твои родители? Они знают?

Она плотно закрыла глаза, и по ее щеке скатилась слеза. Я смахнул ее большим пальцем, проведя им по ее губам. Она облизнула их, ощутив солоноватый вкус собственных слез.

– Они знают, – сказала Бебе. – Они звонили мне, когда это случилось, пытались приехать сюда, они были так расстроены. Они любили Пози… они любят Арден тоже. Я бы не позволила им приехать.

– Ты… – я старался, чтобы мои слова были мягкими, осторожными. – Ты видела их с тех пор, как это случилось?

– Нет, – слабо покачала она головой. – Я думаю, они прекратили попытки, но деньги все еще приходят… Они, должно быть, очень хотят избавиться от меня.

– Нет, – прорычал я. – Нет, Бебе, ты все неправильно поняла.

Пронзительная мелодия звонящего телефона прервала нас, и она фыркнула, прежде чем мгновенно вскочить с кровати и подойти к журнальному столику. Ее телефон замигал, и она нахмурила брови, когда взяла его и прижала к уху.

– Что? – спросила она жестко. – Я не понимаю. Я в списке? Больше никого?

Последовала долгая пауза, но я уже встал с кровати и натягивал джинсы. Я чувствовал, что назревает чрезвычайная ситуация, и знал, что захочу ей помочь.

– Я буду там, – тихо пробормотала она, прерывая звонок.

– В чем дело? – спросил я, подходя к ней ближе.

Ее трясло, все тело дрожало, когда я притянул ее в свои объятия. Прижал ее к себе, ее милое, нежное тело было таким хрупким, что казалось, будто порыв ветра может сдуть ее. В этот момент я чувствовал себя чертовски ответственным, хотя всю свою жизнь бежал именно от этого чувства – быть ответственным за кого-то, кроме себя.

Но не с Бебе. В этот раз я не чувствовал ни страха, ни ужаса. Я просто чувствовал эту непреодолимую, безумную потребность защитить ее. Убедиться, что с ней всегда все в порядке и о ней заботятся. Я больше ничего не хотел. Ничего в мире.

– Арден, – прошептала Бебе.

– Что? – грубо спросил я, глядя в ее испуганные глаза, которые выглядели как темные озера в ночи. – С ней все в порядке?

Бебе покачала головой, ее нижняя губа дрожала.

– Она в больнице, – выдохнула она, пытаясь сдержать рыдания, и я прижал ее ближе.

– Нам нужно идти, – грубо сказал я ей. – Ты знаешь куда?

– Мемориал Святого Павла, – сказала она, но потянула меня за руку, когда я начал идти. – Но, Майлз… Ты не можешь просто так выйти. Верно?

Я подошел к ней ближе. В ее глазах узнал человека, который был связан со мной на том же уровне, что и я с ней. Она была единственной, кто рассказал мне свою историю, но своими действиями в ту ночь я уже раскрыл свою.

– Я пойду ради тебя куда, бл*дь, угодно, – грубо сказал я ей. – И никто в этом гребаном мире меня не остановит.