Текст книги "Леди Смерть (СИ)"

Автор книги: Изабель Сильвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Д, моя сестра права, – неожиданно произносит Вильям, – Если тебе негде жить, оставайся. «Конечно, сейчас ты готов сделать что угодно, лижбы я тебя простила», думаю я.

– Я могу помогать по хозяйству! – задорно говорит Гарри.

– Ну, тогда договорились! – Вильям по взрослому, пожимает ему руку.

Войдя в дом, Вильям тут же распоряжается, чтоб Гарри вымоли, как следует, нашли подобающую одежду, накормили и приготовили спальню.

Я решила оставить их, письмо в моей руку как то не приятно прожигает кожу. Улыбнувшись напоследок Гарри, я возвращаюсь в свои покои.

Присев за стол, я разворачиваю письмо. Это точно почерк Этельберта.

«Достопочтенная Амелия, спешу сообщить вам трагическую новость. Сегодня ночью, в трущобах Уайтчепеля найдено тело, одного из наших чумных врачей. Это Джаспер Вест. Его тело найдено при ночном дозоре, одним солдатом из подсинения констебля Роберта Пиля. Прошу вас, незамедлительно прибыть на совет в церковь Сент-Джайлса.»

У меня дрожат руки, на глаза наворачиваются слезы. Вот до чего доводит людское отчаяния.

Отложив письмо, я выбегаю в холл, внизу Шарлота протирает пыль с канделябров.

– Шарлота, вели Джему седлать моего коня, и подай мне дорожный плащ. – Вернувшись в спальню, я начинаю искать свои перчатки. Из за грубых поводьев, мои ладони часто кровоточат.

Небо снова затянуло черными тучами, скорее всего по дороге я попаду под сильный ливень.

В спальню бесцеремонно вырывается Вильям. Злее обычного.

– Позволь, спросить, куда это ты собралась?

– Этельберт, прислал дурную весть. Один из наших врачей был жестоко убит в Уайтчепеле, сегодня ночью. Он собирает срочный совет, я обязана там быть, – брат загораживает собой дверь, потирая виски.

– Ты точно сошла с ума Амелия, ты еще не оправилась после нападения, и уже сломя голову бросаешься в дела, которые могут принести неприятности. Я не разрешаю покидать дом.

– Если ты еще не понял, мне не требуется твое разрешения. Так что не стой на моем пути. – готова поклясться не будь я женщиной, и уж тем более сестрой, он бы незамедлительно ударил меня.

Вильям сжимает челюсть так сильно, что я вижу, как заострились скулы. Брат отходит, чтоб пропустить меня вперед.

Более не задерживаясь, я сбегаю по лестнице, на ходу набрасывая серый плотный плащ. У ворот меня уже ждет Джем, держащей моего коня Цезаря за узды. Это белоснежный скакун, подаренный тётушкой Генриеттой. Джем помогает мне сесть в седло.

– С богом меледе! Господь защитит вас!

– Аминь! – Джем хлопает коня по боку, возмущенный жеребец издает гортанный звук, срываясь с места.

Я проезжаю через весь Лондон, церковь довольно далеко. Опасаясь большего количества людей, я поворачиваю коня на Партугал-стрит, это улица ведет к порту. Выбора нет, если сверну на Пикадилли-Холл, попаду как раз в разгар ярмарки. Это место рассадник чумы, все это знают, но только там можно купить продукты. Риски слишком велики, проезжая мимо резиденции констебля, путь мне преграждают солдаты.

– В чем дело господа? Я спешу.

– Это дорога закрыта меледе, прошу прощение, вам придется выбрать другой путь, – конь подомной нервно топчет грязь.

– Мне нужно как можно быстрее попасть в Церковь Сент-Джайлс.

– Простите, дорога закрыта, – я бросаю взгляд сторону пустой улице.

– Я могу узнать причину? – двое солдат в полной амуниции и боеготовности, переглядывались меж собой.

– Брейд-стрит полностью закрыт на карантин. Там слишком много тел, меледе. Единственный чистый путь отсюда до церкви, через район Флин-стрит.

– Проклятье! – бурчу я себе под нос. Делать нечего придется ехать через Флин-стрит, один из опасных районов Лондона. Неважно приезжаешь ты там днем или ночью. Тебя могут ограбить или куда хуже убить, и некто тебя не пойдет.

Тяжело выдохнув, разворачивая коня, как бы не было я все ровно попаду в церковь.

Улица этого района практически всегда безлюдны, ударив коня по бокам, его рысь сменился галопом. Мне нужно как можно быстрее миновать этот жуткий район. От страха у меня немеют пальцы, первые ледяные капли падают на мостовую. Вскоре, буквально через минуту дождь уже льет как из ведра.

Конь скачет без остановки, в далеки я вижу священные шпили церкви. Наклонившись к уху верного друга, я кричу, потому что из за бешеного ветра и дождя мой голос попросту тонет в стихии.

– Давай милый, подожми, мы почти на месте! – будто поняв мои слова, белый жеребец мчался к зданию собора во весь галоп, так словно его подгоняла невидимая сила.

Дождь застилал глаза, прижавшись к теплой шеи лошади, я доверила ему свою жизнь, зная, что Цезарь донесет меня до места.

Завидев меня на мосту, из церкви выбежал один из прихожан. Помогая слезть коня, и отвести его в укрытие. Подхватив подол платья, я вхожу в священный приход.

Людей было не так много, отчасти человек десять. Епископ зачитывает строки из книги Царств:

«После того как отправили

Его, была рука Господня на

Город – ужас весьма

Великий, и поразил Господь

Жителей города от малого

До большого, и показались на них наросты»

Не знаю почему я слушая его речи как завороженная, до тех пор пока теплая ладонь Франчески не привела меня в чувство.

– Вы как раз вовремя, меледе. Ваш наряд уже готов, совет в полном составе начнется через пять минут. Нам нужно поторопиться. – Я киваю, позволяя отвести меня в комнаты, дабы переодеться. Ведь даже священный совет не знает, кто прячется под масками.

Франческа помогает мне переодеться, одеяние как обычно белоснежно белого цвета. Каждый миллиметр ткани покрыт свежим слоем воска и пропитан ладаном. Волосы я прячу под специальный платок. Монахиня закрепляет небольшой двуручный меч, у меня на поясе.

– Вся церковь стоит на ушах, – тихим мелодичным голосом произносит Франческа.

– Продолжай! – девушка зашнуровывает мягкий корсет.

– Тело доставили на рассвете, изуродованное с множественными порезами. Страшно представить какие муки он испытывал перед смертью, – я молчу, ведь мне нечего сказать. Франческа завязывает клювастую маску и шляпу с ровными кроями.

От маски уже исходит запах свежих лекарственных трав и, конечно же, ладана. Одев ее, последние, что делает Франческа, это помогает зашнуровать веревки на затылке.

Теперь я готова, глубоко вдохнув, я выхожу из покоев. Не один сантиметр моей коже не видны. Кожаные перчатки, обтягивают пальцы рук.

Совет проходит на втором этаже собора. Я иду по старому, скрипучему полу церкви. Мои шаги отражаются от пустых, голых стен. Двое монахинь открывают передо мной двухстворчатые двери. Перед главной палатой стоят мои братья, их теперь восемь, облачены во все черное. Складывается такое впечатления, что в эту небольшую комнату слетелось стая воронов. Так мы их и называли, черные вороны. Каждый снимает передо мной шляпу в знак приветствия, я киваю.

Ко мне походит самый старший из нас.

– Я слышал о проникновение в Ковент-Гарден, вы не пострадали?

– Господь не позволил свершиться злодеянию, который эти безбожники принесли в мой дом.

К нам выходит один из священников, приглашая нас на совет.

Так как я одна женщина, да еще и в белом меня, пропуская вперед. Двери распахиваются, я иду впереди как предводитель чумных врачей. Голоса тут же смолкли, со скамей встают все члены совета, пока мы шествуем по длинному ряду. Полы наших плащей шелестят, я замечаю, как взрослые мужчины прикрывают рты рукой, перекрещиваясь. Странно, почему так всегда реагируют. Я знаю, для ним мы спасители, выбранные самим Господом.

Архиепископ Этельберт благословенно окрещивает каждого, пока мы выстраиваемся за его спиной. Я как подобает лучу надежды, стою посередине черных воронов. Никто лично не выбирал меня главной, я сама не знаю, как это произошло.

Я оглядываю присутствующих, сквозь свои застекленные глазницы маски. Помимо священных деятелей, здесь присутствуют и обе политические палаты Лондона. «Тори», которую возглавляет достопочтенный Джон Граунт и «Вигов» возглавляемым мэром Лоуренсом. Сам король дал указ для создания парламента и двух ведущих палат.

– Я собрал всех вас в этот печальный час не просто так. Одного из наших чумных врачей жестоко убили. Властью данной мне церковью и Богом, я прошу вас уважаемые члены совета и конечно же констебль Роберт Пиль. Помочь найти убийцу. – только сейчас я замечаю Пиля в самом темном закутке комнаты.

– Это смерть не должна остаться без наказанной. Его имя было Джаспер Вест, он был хорошим человеком, один из первых добровольцев, надевший чумную маску. – толпа начинает бурно обсуждать сказанное Архиепископом. Мы же стоим в его тени, молча.

Мне очень жаль беднягу Джаспера, он был хорошим мужем и отцом двум сыновьям. Но я совершенно не понимаю, зачем на этот совет созвали нас. Я чувствую себя не в своей тарелке, один из врачей наклоняется ко мне.

– Я так понимаю, вы, как и я не понимаете, зачем позвали нас! – я молча киваю. Совет уже перешел на повышенные тона. Одна сторона, конечно же, согласна помощь найти убийцу или убийц. Но другая сторона кричит наперебой, что сейчас это не приоритете и есть дела поважнее. Один из «Тори» поднялся с места.

– Конечно, мы все скорбим, это ужасная утрата для семьи и нас. Но я уверен, у нас господа нет сейчас на это времени, есть проблемы и по важнее мертвого врача. Как вам всем уже известно, сегодня нам пришлось перекрыть район и улицы Брейд-стрита. Люди умирают прямо на улицах, чума распространяется и нет конца этой заразы. Поэтому я считаю вашем делом должен заняться констебль и его подчинённые. – из своего укрытия выходит Роберт.

– У меня сотни не раскрытых дел, людей не хватает даже обхватывать дальние районы Лондона. Мои люди помогают в приходах, поют ямы и хоронят мертвецов. И это я еще молчу про мародеров, которые уже принялись грабить богатые поместья. Вчера пятеро мужчин проникли в Ковент-Гарден. – Толпа ахнула, как один. На ноги поднялся Эзра, откуда он здесь? И почему я раньше его не заметила?

– А леди Рассел, она не пострадала? – в его голосе четка, слышу страх. Неужели он так сильно пережимает за меня, удивительно.

– К счастью нет, она цела и здорова. Вернувшийся домой мистер Рассел, спугнув этих мерзавцев. Поэтому, я конечно приму ваше письменное заявление, но точно могу сказать не ждите от меня быстрой развязки. – толпа снова начала перекрикиваются, врачи стоящие рядом тоже не остались в стороне, высказывая свое недовольства. Было такое чувство, что я одна, просто стою и молчу.

Как только Этельберт поднял руку, все голоса смолкли. Со скамьи на этот раз поднялся один из «Вигов».

– Я предлагаю нашим почтенным врачам самим взять это дело под контроль. В конце концов, убили их собрата. И почему молчит Леди Смерть? – я не сразу понимаю, что этот усатый старик обратился ко мне, пока Этельберт не повернулся в мою сторону.

– Что скажите меледе? Вы готовы взяться, а дело самим? – все затаили дыхания, ожидая моего ответа. От паники я чувствую, как в перчатках вспотели ладони.

Но как бы я сейчас не дрожала от страха, ответить все ровно придется. Сделав шаг вперед, поравнявшись с Этельбертом, я осматриваю каждого присутствующего. Благо маска искажает мой голос, который так сильно дрожит.

– Господа, прости мне мою дерзость, но раз вы позволили мне говорит, я не стану молчать. Помниться мне, мы добровольно согласились помогать всем вам и конечно же церкви с зараженными. И мы в действительности делаем все возможное, чтоб положить коней эпидемии.

– Плохо стараетесь, – прокричал голос из толпы. Я в свою очередь нарочно игнорирую эту реплику.

– Мы не боги! Я и мои названные братья, каждый день выходим на улицы Лондона, сражаться с невидимым врагом. Тем самым подвергая опасности не только себя, но и свои семьи. Пока вы, уважаемые господа прячетесь по своим загородным домам, словно крысы в норах. Мы не представители закона, мы не наделены той властью, что есть у вас. Мы такие же граждане города, которого вы, – я обвожу присутствующих указательным пальцев, – поклялись защищать…

– А я всегда говорил, что не нужно женщине давать право слова, вы только послушайте, что говорят ее уста. – Я не знаю, как зовут этого мужчину, и к какой палате он относиться, но вид у него весьма не дружелюбный.

На мое плечо ложиться чья-то тяжелая рука, это один из старших воронов.

– Я полностью согласен с Леди Смерть, как вы ее окрестили. Мы все согласны. В момент отчаяния мы обратились к вам за помощью, как и все обращаются к нам. Знайте, как мы надели эти маски, так можем и снять, что тогда будет с городом без нас? А, я скажу, город будет обречен.

– И что вы предлагаете? – спрашивает констебль. Наверно он единственный прибывает в здравом уме.

– Вы констебль Роберт Пиль, возглавите поимку этих безжалостных преступников. Это дело, лично для вас, должно стать первостепенной важностью. А что касается нас, мы поможем, дабы справедливость по отношению к Джасперу восторжествовала.

– Но это будет первый и последний раз, когда врачи будут помогать блюстителям закона. – добавляю я, вытаскивая меч из ножен, поднимая его острием в верх. За моей спиной все вороны делают то же самое.

Когда, наконец, все представители расходятся, остаемся только мы. Девять чумных докторов, Архиепископ и констебль.

Этельберт подходит в первую очередь ко мне. Он знает меня с десяти лет, он сам лично позволил мне быть среди врачей.

– Я горжусь тобой Амелия, из тебя получиться хороший лидер. И все же, опрометчиво было называть их крысами, но забавно нечего не скажу, – все это он произносит полушепотом, чтоб не выдать моего имени. Так как Роберт находиться поблизости.

– Благодарю, Архиепископ Этельберт! – нарочно громко говорю я, мужчина улыбается мне самой добродушной улыбкой. Семь долгих лет он, верно, несет свою службу нашей церкви. Я не знаю, с какого аббатства он к нам прибыл, но за это время не один прихожанин не разуверился в Бога. Наоборот, когда Этельберт начал вести свои проповеди, крестить детей и венчать. Приход прибавлялся с каждым днем.

Я не когда не видела его без церковной черной золотой рясы, и большого креста на груди. На мой взгляд, ему сейчас не больше шестидесяти, из под шапки выглядывают седые волосы. Голубые проницательные глаза, всего угадывали, когда я лгу. Он мне как дедушка, которого я не когда не видела в своей жизни. Конечно, у него были дети, семья, когда то, насколько я знаю, жена умерла задолго до моего рождения. А сын уехал в Индию, и так с ним что случилось. Что– то очень не хорошие, ведь на мои любопытные вопросы старик не когда не отвечал.

Еще час у нас уходит на все формальности, мы разрабатываем план дозора. Кто будет патрулировать Уайтчепеле, а кто займется сбором информации. Нужно было обойти все дома вблизи, которых нашли тело.

Мне как назло выпал ночной патруль, «да, прощайте прекрасные сны» – думаю я. Роберт лично выдвигает свою кандидатуру везде сопровождать меня. «как мило» – кричит мне дурацкое подсознание. Еще двое из воронов идут с нами. Патруль начнется сразу, как сядет солнца. «Блеск», но выбора у меня нет. Я ведь сама лично подтолкнула всех к такому выбору.

Договорившись о времени и месте встречи, я как и все покидываю Сент-Джайлс.

Мне бы попасть домой, даже днем не следует забредать в трущобы Уайтчепеля. И следовало предупредить Вильяма, хотя я до сих пор на него обиженно.

Погода стоит не плохая, солнышка припекает и в этой проклятой маске становиться, нечем дышать. Если так продолжиться я могу свалиться с коня. Поэтому принимаю решение не ехать домой, слишком далеко. Да и на мне одежда чумного диктора, как я всем смогу это объяснить. Да и Гарри пугать не хочется совсем. Чтоб не вызывать лишних вопрос, и уж тем более разговора с братом, я направляю Цезаря к поместью Ланкашир. Там живет моя тетка Генриетта и ее двадцать биглей. Это собаки королевской охотничий породы. Обычно старухи ее возраста заводит тысячу котов, но не моя тетя. Слава богу, что у меня хватило духу ей все рассказать, иначе охрана не за что не пустили бы чумного доктора на территорию Ланкашира.

Бывали случаи, что богатые намеренно скрывали, что в их поместьях появилась чума, и уже есть смерти. Буквально через неделю такие дома наглухо забивались досками, а все хозяева покоились в земле.

Я нахожу тетушку в саду, она сидит в кресле качалке возле искусственного прудика, а вокруг задорно носятся ее собаки.

Тетушка Генриетта приходиться родной сестрой моего отца. Я помню как он часто пугал нас с сестрой, о том, что если не будем учиться, то на нас не взглянет не один уважающий себя мужчина. И мы станем как тетка, одинокими старыми девами. Но на самом беле Генриетта была и есть очень избалованная женщина. Она считала, что не один мужчина будь он англичанин и француз просто непросто не достойны, называться ее мужем. Она отвергла множества мужчин, даже поговаривают, сам король Франции намеривался взять ее в жены. Но и ему она так же с легкость отказала. Правда это и не нет, я никого не спрашивала.

Только здесь в ее поместье я могу свободно снять с себя эту чудовищную маску. Мои волосы, словно языки пламени, растеклись по белому плащу на спине. Собаки, заметив мое приближение звонка залаяли, сбившись в кучку они бросились приветствовать меня.

Увидев меня, тетушка отложила свои пяльцы, чтоб подняться. Ее некогда черных волосах проблескивала седина, так же старость не пощадило и ее лицо. Теперь она покрылось глубокими морщинами, на меня смотрят усталые карие глаза. Ее лицо светиться от улыбки.

– Моя любимая племянница Амелия, какая радость видеть тебя, – женщина тепло обнимает меня. От нее пахнет ванилью и старостью, – Что привело тебя в Ланкашир моя дорогая? Я надеюсь Вильям, наш злюка в добром здравии?

– С ним все хорошо тетушка, – быстро пересказав события за кружкой ромашковава чая, конечно же, опустив момент с нападением мародеров. Я решаю не волновать ее. Женщина только хмуриться, и ахает на мои слова и выражения.

– Ох, Амелия боюсь я за тебя. Я изначально говорила, не женское это занятие, а ловить убийцу тем более, – пока она говорит я рассматриваю зеленные цветочки на ее оливковом платье, – Ох, чтоб сейчас сказала твоя бедная матушка, да упокой Господь ее душу.

– Она мертва, а значит не чего не сможет сказать, – медленно отпивая чай произношу я, скучающим тоном.

– Да, детка, что с тобой сделала чума. Ты охладела.

– Будто у меня был выбор, – фыркаю я. Тетя берет меня за руку.

– Был милая, выйти замуж и покинуть этот проклятый, прогнивший город.

– Что ж совет не плохой тетя, почему же ты им не воспользовалась, – Генриетта, заливается звонким смехом.

– Ты как всегда, за словом в карман не полезешь. Ну что ж, до ночи можешь побыть у меня. Я отправлю гонца к твоему брату. Но с одним небольшим условием, – я закатываю глаза, хотя это не в духе благородной леди, – Через неделю, плюс минус, у меня состоится благотворительный прием. Бал, ты обязана на нем появиться.

– Разве тебе можно отказать! – с натянутой улыбкой произношу я. Даже в такие ужасные дни как сейчас, тетушка не забывает о манерах и уж тем более о красивых приемах. С танцами, музыкой и блестящем фуршетом.

Для меня приготовили одну из гостевых спален. Наконец то, выбравшись из этой одежды, я решаюсь первым делом забраться в ванну. А уж потом лечь спать паховых перинах и розовом щелке.

Служанки приготовили для меня легкое летние платьице из атласа персикового цвета. Вдоволь понеживших в ванной, я забираюсь в кровать.

Кровать просто поражает своим размером и великолепием. Она выполнена из толстого, гладкого дуба с красивой резьбой. Четыре деревянные балки завешены балдахином, на нем красуется множество мелких ангелочков. Помимо мягкого одела под которым я лежу, тут полно подушек с вышивками ручной работы. Ткань балдахина определенно из дорого щелка, а рюши отливали золотым цветом. Обняв одну из подушек набитым лебединым пухом, я потихоньку засыпаю.

Пред тем как окончательно уснуть мне вспоминаются мамины рассказы. О том, как раньше благородные леди ложились спать во время приемов на дневной сон. А мужчины в это время курили свои трубки с дорогим табаком и распивали бренди.

На мои вопросы зачем? И почему? Она говорила так «Леди не положено быть уставшей до самого конца бала, и не прилично вести светские беседы на мужские темы». Глупо как по мне. Но времена меняются, женщины стали все больше познавать науки, интересоваться искусством, музыкой, даже писать книги и поэмы.

Генриетта будит меня за час до заката. Как оказалась я проспала весь остаток дня. Я даже представить не могла, что настолько устала. Кое-как выбравшись из пастели, я снова надеваю свою амуницию. В гостиной для меня накрыли стол.

– Тебе нужно поесть. Ночь будет холодный, как бы не заболела в этой жуткой одежде. Ты сильно похудела Амелия. И как я погляжу, совсем перестала соблюдать правела по сохранению здоровья. – Я нечего не отвечаю, мой взор устремлен на горизонт. Солнце почти село, а это значит пара выдвигаться.

Мы договорились с констеблем, что встретимся у церкви, и уже от туда продолжить путь до трущоб.

Наконец попрощавшись с тетушкой, я забираюсь в седло. Я уже знаю, что это ночь будет для меня самая тяжелая из всех. Но делать ничего, я сама ввязалась в это.

У церкви меня ждут, я подъезжаю с последним заходящем лучом солнца.

– Леди Смерть! Добро пожаловать! – Произносит Роберт, я сдержано киваю. Мы разворачиваем коней в сторону Уайтчепеля. Четыре всадника въезжают в трущобы города. Даже сквозь маску я чувствую отвратный запах этих улиц. Тут живет весь сброд Лондона. Из за нищеты многим девушкам и женщинам приходиться занимаются проституцией.

Тут и там бродят пьяные бродяги, справляя малую нужду прямо на улице. Меня мутит, и зачем я вообще сегодня ела. Констебль едет впереди меня, двое воронов позади. Складывается такое чувство, будто они охраняют меня.

Конь подомной упрямо не хочет идти вперед, мне приходится слегка похлопывать его по бокам. Свой меч я крепко сжимаю правой рукой, нервы на приделе.

Проезжая еще одну отвратительную улицу, мы въезжаем уже на более оживленную. Тут и там снуют прохожие с замотанными лицами. У некоторых на шеях весит чеснок. Люди расступаются перед нами, до моих ушей доносятся голоса. Народ прибывает в волнение, не каждый день сюда заезжают чумные доктора, и уж тем более в таком количестве во главе с констеблем.

Из баров доносятся множество пьяных голосов, и хохот распутных женщин.

Все дома в этом районе построены в эпоху французского абсолютизма, еще при правление Людовика четырнадцатого. И как его называли «Короля солнца». Особенностью этих построек было необычное соединение элементов классицизма и барокко. Не которые дома были выполнены из белого камня, другие из обычного недорого дерева.

Улицы здесь настолько узкие, что едва на ней поместится лишь один экипаж.

Мы проезжаем еще три такие улицы. Повсюду грязь и смрад. На нашем пути попадается лишь несколько чумных, которые, скорее всего, бредут домой, дабы спокойно умереть в своей пастели. Конечно, если она у них есть. Констебль резко тормозит своего коня.

– В чем дело? – недовольно произношу я. Вороны за мной так же ретируются.

– Господа вы останетесь и дальше патрулировать улицы. А вы меледе, поедите со мной, – уверенно произносит Роберт. От его заявления по коже побежали мурашки.

– Я не совсем понимаю, потрудитесь объяснится.

– Вам же известно, что тело нашел один из моих солдат, он доложил мне, что видел здесь человека. Свидетеля из работного дома мадам Айрис Нэш. Туда та мы и поедим, конечно, если вы не боитесь, Леди Смерть! – вместо ответа я пришлёпываю коня. Это напыщенный индюк думает напугать меня, не выйдет. Я слишком замерла, что готова убить за чашку чая и теплое одеяло, лижбы это все скорее закончилось.

Вдвоем мы покидаем приделы Лондона, наш путь лежит к Шервудскому лесу. Там расположен работный дом, или по-другому дисциплинированный дом. Ноттингемшир. Странно, на мой взгляд, что это учреждение находится в таком захолустье. Хотя если подумать это просто идеальное место, где как не Ноттингемшир исправлять людей. Он стоял один, окруженный каменной стеной, и железными ворота. Вооруженный караул сменялся каждые четыре часа.

Для многих жителей Лондона, это место страшнее обычной тюрьмы. Этот дом служил для полной изоляции или принуждению к труду нуждающихся, мелких преступников и нищих. Это большое поместье было разделено на две секции. В одной жили исключительно преступники, которые работали на благо страны. А вторая служила чем– то вроде приюта.

Изначально задумка таких домов была на снижение финансовых затрат на содержание заключенных, предполагая, что они могут быть не только самоокупаемыми но и рентабельными, приносящие прибыль. Когда началась эпидемия, мадам Нэш, предоставила кров старикам и детям потерявшие семьи от заразы.

С леса доносятся волчий вой, странно обычно летом их тут не встретишь.

Поравнявшись со мной, констебль смотрит на меня без всякого приличия.

– Знаете меледе, как только вы вступили в ряды чумных врачей, я признаюсь честно потерял покой и сон.

– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите! – Конечно я понимаю, он как и любой другой мужчина пытается флиртовать со мной.

– Я говорю о том, что мне ужасно любопытно кто скрывается под вашей маской. Мне интересно знаю ли я вас? Встречались ли мы раньше?! – «Сегодня утром! – думаю я, но вслух нечего не говорю. Поняв что я не желаю об этом говорить Роберт Пиль принимает решение замолчать.

У ворот нас останавливает караул.

– Констебль, Леди Смерть! – Господи боже, что за ужасное прозвище они мне придумали. Так оно и прицепиться как пиявка.

– Сообщите мадам Нэш о нашем визите, – один из солдат, кивнул, скрываясь за воротами. Мне всегда было любопытно попасть внутрь. Поговаривают у мадам Нэш большая библиотека. Кто знает, возможно, когда-нибудь я смогу посмотреть ее книги.

На улице снова поднимается ветер, я чувствую, как по коже бегут мурашки. Из за ворот выходит высокая женщина средних лет, кутаясь в шаль. К тому моменту мы уже стоим на твердой земле, небо затянуло так сильно, что невидно не единой звезды. Собирается гроза, уже вдали мерцает молния.

– Чем обязана вашем визитом в столь поздней час? – Роберт достопочтенно снимает шляпу.

– Мадам Нэш, прошу, простит нас, что доставляем вам неудобства. Мы расследуем убийства одного из чумных врачей. Один из моих помощников нашел тело в районе Уайтчепеля. По его словам на месте преступления был замечен человек из вашего дома. Разуется с вашего позволения, я и моя спутница, Леди Смерть, хотели бы его допросить.

Женщина пристально смотрит на меня, ее весьма жесткий взгляд заставляет меня поежится. Все ее лицо в глубоких морщинах, зеленые глаза будто заглядывают в душу. Брр…Мороз по коже, от этой особы…

– Хотела бы я вам помочь, но, увы, не могу!

– Я могу узнать причину?

– Это был не человек, а ребенок! Ему около двенадцати лет. Сегодня он ушел в приход одной из церквей, обратно мальчик не вернулся. Боюсь, что те, кто убил вашего доктора, расправились и с ним. Обычно такие люди не оставляют свидетелей в живых. Поверти мне на слова, констебль, уж я то знаю. Мой дом забит до отвала такими гражданами. – По небу полоснула молния, гром не заставил себя ждать.

Я медленно прокручиваю в голове слова мадам Нэш, и понимаю о ком идет речь «Гарри» звучит в моей голове.

Без слов я разворачиваюсь к своему коню. Констебль что то говорит женщине, скорее всего, просит за меня прощения за не подобающие поведение.

Сев в седло, Роберт хватает моего коня за узды.

– Мы еще не закончили! Вы не можете так просто уехать.

– Я не подчиняюсь вашем правилам, господин констебль Пиль. Я служу Господу и церкви Сент-Джайлс. Вы не вправе мной командовать.

Дернув на себя поводья, я поворачиваю коня обратно в город. Мне нужно срочно добраться до дома, пока еще не слишком поздно.

Как я и думала Роберт и не собирался оставлять меня в покои. Его конь скачет за мной. Мы практически добрались до городских стен, когда я слышу звуки выстрелов за спиной. Обернувшись, я вижу шестерых всадников облачённые в кроваво красные мантии. Они вышли из леса и уже нагоняют Роберта. Снова выстрелы, блеснули мечи и шпаги. Это спланированное нападение, они поджидали нас в лесу.

– ГОНИ! – кричит мне Роберт. Ударив коня по бокам, я пускаюсь во весь опор. Небо снова разразилась от молнии и грома, а затем Лондон накрыло стенной крупного ливня. Сквозь дождь я слышу выстрелы и грубые мужские возгласы. У меня кровь стынет в жилах, есть все шансы поймать пулю в этой погоне. Сердце колотится так быстро, что готова выпрыгнуть из груди.

Мой конь буквально влетает в Уайтчепель, благо, что на улицы нет не души. Двое или трое преследуют меня. Я слышу громкий цокот копыт за спиной.

Выскочив на одну из площадей, я быстро озираюсь по сторонам. Мне срочно нужно найти безопасное место, иначе мое изуродованное тело найдут на рассвете.

Снова гремит выстрел, мой конь громко ржет, вставая на дыбы. Мне не хватает сил, чтоб удержатся в седле, руку скользят из за дождя. Я падаю на мостовую с такой силой, что из легких вышибает весь воздух. От удара рука горит огнем, всего лишь ушиб, но боль невыносимо. Сжав зубы, я пытаюсь встать. Бросив взгляд на коня, он лежит в грязной луже с остекленевшими глазами. Его кровь перемешивается с дождем и грязью. Эти не люди убили мою лошадь.

Пытаясь собрать себя по кусочкам, я с трудом поднимаюсь. Ноги скользят по этой жиже. Голова гудит, мужчины спрыгивают со своих лошадей, направляясь в мою сторону. Сердце стучит в ушах, я чувствую, как страх в перемешу с адреналином бежит по моим венам.

Дождь хлещет так сильно, что я едва могу стоять на ногах. Хватаясь за ушибленный бок, неповрежденной рукой вытаскиваю меч из ножен. Как бы не было без боя я им живой не дамся. Путь я не умею им владеть, но уж точно знаю, что колоть нужно острым концом.

Самый высокий преследователь начинает говорить. Я не вижу его лица, оно скрыто тканью. Лишь голос, мерзкий, прокуренный голос. Я выставляю меч перед собой, рука дрожит.

– Так, так что за птичка к нам в сети попала. Добро пожаловать в мой район Леди Смерть. Видимо труп того чумного доктора вам не о чем не поведал, что ж придется убить и вас.

– Зачем? Что мы вам сделали? – мой голос дрожит, и не только голос все тело.

– Лично ты милая, нечего. Но нам надоело что, такие как ты и констебль суете свой нос не в свои дела, – он щурить глаза, – А знаешь, прежде чем тебя убить я хочу знать кто ты такая? – он направляет на меня заряженный мушкет, – Бросай свою зубочистку, она все ровно тебе не поможет.

Я не двигаюсь с места, тогда это негодяй делает выстрел в воздух. Мои пальцы разжимаются сами по себе, а меч падает к мои ногам.