Текст книги "Сделка"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Глава десятая

Парфенов не позвонил. Ни в двенадцать, ни в час, ни в два. Наконец терпение Максима истощилось. Он и так все утро просидел как на иголках, мучаясь осознанием того, что по-прежнему блуждает в потемках. Хотя бы одну зацепочку, чтобы понять, в каком направлении ткнуться. Крохотную, за которую можно ухватиться и потянуть, потянуть, а уж тогда придет в движение весь клубок. Надо только найти ее…

Найти что? В чем кончик ниточки?

Он снял телефонную трубку и набрал номер экспертного отдела Управления внутренних дел. Когда ему ответил молодой рассеянный голос, Максим попросил позвать к телефону Олега Вячеславовича, на что голос буркнул: «Подождите» – и удалился.

Подошел Парфенов только минут через пять, если не больше. И был он запыхавшимся и недовольным, словно это Максим должен был составить заключение и передать Парфенову, но припозднился и теперь оторвал занятого человека от каких-то важных дел.

– А, Максим Леонидович? Приветствую, приветствую, – хмуро поздоровался Парфенов.

– Взаимно, Олег Вячеславович.

– Чем могу? – поинтересовался Парфенов и тут же оговорился: – Только, если возможно, в двух словах. В данную минуту я чрезвычайно занят.

«Занят так занят», – подумал с недовольством Максим.

– Олег Вячеславович, вы же обещали мне к обеду прислать заключение по убитому солдату.

– Как? – Парфенов оторопел. Удивление в его голосе было абсолютно неподдельным.

В этот момент Максим ощутил острый укол тревоги. Что-то шло не так. Парфенов знал об этом, а он, Максим, нет. Произошел какой-то сбой.

– Как же, уважаемый? – растерянно произнес Парфенов. – Труп же забрали.

– Кто? – не понял Максим. Честно говоря, до него даже не сразу дошел смысл фразы. Что значит забрали? Как чемодан из камеры хранения, что ли?

Пришли и, предъявив номерок, сказали: «Дайте-ка мне труп номер пятьдесят четыре. Нет, не этот, вон тот, с дырой в голове. А почему у него нога раздавлена? Я же его целым сдавал». – Простите, Олег Вячеславович, кто забрал?

– Люди из экспертного отдела областного УВД. У них было постановление, и они клятвенно обещали представить вам свое заключение к одиннадцати утра. Вы что же, Максим Леонидович, не получили его?

– Нет, черт возьми, ничего я не получал, – еще больше изумился Максим. У него возникло диковатое чувство ирреальности происходящего. – Что за люди? Когда забрали?

– В тот же день, первого января. Да вы их видели, – вдруг с облегчением воскликнул Парфенов. – Тим и Глазов. Эксперты, с которыми мы приезжали в морг. – Олег Вячеславович произнес это таким тоном, как будто то, что Максим знал людей, забравших труп, само собой снимало все вопросы. – Мы вместе осмотрели тело, – продолжал Парфенов, – а затем они сказали, что должны забрать его в облотдел на проведение экспертизы.

– А вещи? – холодея, выдохнул Максим.

– Ну, разумеется, и вещи они забрали тоже. И тело, и вещи.

Максим почувствовал, что ему становится нехорошо. Ощущение было сродни тому, которое испытываешь, ступив на палубу раскачивающегося на волнах корабля. Можно сказать, что его затошнило. Очень уж было похоже.

– Я же был в УВД, – медленно произнес Максим. – Вчера. Они отказались предъявить даже список вещей убитого. Я уж не говорю о том, чтобы забрать их.

– Ну, значит, кто-то дал указание, – уже спокойнее сказал Парфенов. Он понял, что Максим не собирается ничего вменять в вину лично ему, и расслабился.

– Ничего не понимаю.

– А может быть, заключение у дежурного? – предположил эксперт. – А он просто забыл доложить вам?

– Минутку, Олег Вячеславович, – Максим позвонил по внутреннему телефону дежурному, чтобы убедиться в том, что знал и так. – Нет, Олег Вячеславович, у дежурного ничего нет.

– Ну, не знаю, – вновь растерялся Парфенов и предложил: – А может быть, стоит позвонить им, Максим Леонидович? Позвоните и спросите, почему они до сих пор не предоставили заключение. Это ведь не сложно, верно?

– Да нет, не сложно, – проговорил Максим.

– А теперь, с вашего позволения, я попрощаюсь. И… вот еще что, Максим Леонидович. Так сказать, личная просьба… Как только свяжетесь с областным УВД, окажите любезность, попросите, пусть они сообщат нам, что с трупом. В конце концов, тело пока числится за нами.

– Они что, не оставили вам никаких бумаг?

– Да нет, оставили, разумеется. У меня есть временное требование, расписка в получении, ну и, разумеется, данные: когда и кто получил труп, с какой целью. Есть даже подпись дежурного по УВД.

– Хорошо, Олег Вячеславович, – вздохнул Максим. – Я скажу им, чтобы перезвонили.

– Буду очень обязан, – благосклонно хмыкнул Парфенов. – Ну, всего доброго, Максим Леонидович.

В трубке запищали короткие гудки.

– Всего доброго, всего доброго, – бормотнул уже сам себе Максим.

Он понимал, что и тело, и вещи убитого уплывают от него все дальше и дальше. Областное УВД. Интересно, откуда эти ребята узнали о трупе? Да еще так оперативно сработали. Получили требование, выбили машину – та еще проблема – и приехали сюда первого января к полудню.

Он нахмурился. Труп нашли тридцать первого декабря, ближе к вечеру. Наверняка начальство областного УВД в это время уже сидело по теплым квартиркам, готовясь к празднику. Накинем еще пару часов на то, что труп осматривали, фотографировали место происшествия, составляли протокол, снимали показания свидетелей, если, конечно, таковые вообще были. За все про все получается часов шесть-семь вечера. Кто же информировал область?

Максим порылся в справочнике, отыскал телефон областного УВД и набрал ростовский номер.

В первый раз на линии послышались только какие-то хрипы и треск. Максим набрал номер еще раз. Теперь ответили довольно быстро.

– Дежурный по области старший лейтенант Трофимов, слушаю вас.

– Лейтенант, говорит полковник Латко из военной прокуратуры.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – поздоровался старший лейтенант. – С Новым годом вас.

– Спасибо, старший лейтенант, вас так же, – честно говоря, Максиму было не до ветвистых приветствий, но что поделать… Захотелось человеку сделать ему приятное, и слава Богу. – Послушайте, у вас в отделе судебно-медицинских экспертиз работают два товарища – Тим и Глазов. Я могу поговорить с кем-нибудь из них?

– Одну минуточку, товарищ полковник, – ответил дежурный.

Послышался деревянный стук, трубку положили на стол.

Максим потер взмокший лоб. В общем-то, поводов для волнения не было. Ну, взяли областники тело. Такое в принципе возможно. У него, Максима, подобных случаев, правда, не было, но ведь он и не в УВД служит. Ну, не успели вовремя подготовить заключение. Или, что тоже случается, отправили его чуть позже. Прибудет оно не в одиннадцать и не в два, а в четыре. Если же принять во внимание хроническое раздолбайство отечественной почты, то, глядишь, вообще к концу рабочего дня доставят. Обидно, конечно, но ничего трагичного. Какого же черта он так разволновался-то? Чай не мальчик зеленый. Максим продолжал тереть лоб, делая это совершенно машинально, когда дежурный взял трубку.

– Вы, наверное, что-то напутали, – озабоченно произнес старший лейтенант. – Эксперта Тим и Глазов у нас не числятся.

– Подождите, подождите, подождите, – холодея, пробормотал Максим. – Они были вчера в Шахтинске. Забрали из второй горбольницы труп.

– Да нет, товарищ полковник, тут какая-то накладка. Да у нас и экспертный отдел вчера не работал.

– Проверьте, у вас ведется регистрация звонков? – продолжал настаивать Максим.

– Так точно, товарищ полковник, – ответил старший лейтенант. Надо отдать ему должное, оказался он мужиком терпеливым. По большому-то счету, не обязан был лейтенант рыться в книге регистрации звонков и искать что-то там для следователя военной прокуратуры. Если бы вопрос касался подразделения МВД, тогда конечно. А военные милиции не указ. У них свое начальство.

– Послушайте, товарищ старший лейтенант, – начал Максим, пытаясь четко сформулировать в голове просьбу; – Посмотрите тридцать первого декабря вечером, скажем, часов с четырех и дальше, должен был поступить звонок из Шахтинского УВД о том, что на окраине Новошахтинска обнаружен труп солдата с огнестрельным ранением головы.

– Одну минуточку. А кто звонил, не знаете? – поинтересовался дежурный.

– Дежурный по райотделу, должно быть, – ответил Максим.

– Сейчас посмотрю, – теперь старший лейтенант отсутствовал дольше, минут семь. – Никак нет, товарищ полковник, – наконец объявился он. – Я же вам говорю, что это ошибка. Никаких звонков тридцать первого декабря вечером из райотдела УВД города Шахтинска по поводу мертвого солдата нет.

– А из Новошахтинска? Не посмотрели?

– Посмотрел на всякий случай. Пусто.

– Может быть, звонок просто забыли зарегистрировать? – спросил Максим, заранее зная ответ.

– Да нет, товарищ полковник, – голос дежурного подернулся ледяной корочкой. Ему явно не понравилось, что военный обвиняет милицию в халатности. По большому счету, у двух этих ведомств были причины друг друга недолюбливать. – Если бы такой звонок был, дежурный зарегистрировал бы его, занес бы в журнал. Все как положено. Труп ведь, не хухры-мухры.

– Понятно, спасибо, – поблагодарил Максим.

– Да не за что, товарищ полковник.

– Всего доброго. – Максим первым повесил трубку.

Затем так же механически, как только что тер лоб, достал сигареты и закурил. Не потому, что очень хотелось, а чтобы занять руки, выполнить физическое действие, которое, в свою очередь, подстегнет мысли.

– Так-так-так, – пробормотал он. – Ни Тима, ни Глазова.

В мозгу его вдруг появилась крохотная свинцовая дробинка – уверенность в том, что история с трупом, как селевой поток, поворачивает совсем не туда, куда, по всем расчетам, должна бы повернуть. А вот определить, в какую именно сторону она повернет, Максим не мог. И ведь в какой-то момент промелькнуло что-то, что могло указать ему верное направление. Совсем недавно. Что же он забыл?

Максим потер лоб. Что-то такое… Маленькое туманное пятнышко плавало в воспоминаниях, но как только Максим пытался притянуть его к себе, разглядеть, что же там внутри, оно тотчас ускользало в мертвую зону, в узкий клин темноты, где сразу же терялось.

– Так, – вдруг резко выдохнул Максим и поднялся, с силой раздавив окурок в пепельнице. – Давай четко определим, что происходит, – сказал он сам себе.

Кто-то появился здесь первого января в двенадцать дня и увез из морга труп. Люди представились сотрудниками областного УВД и наверняка показали какие-то документы. Иначе Парфенов тела бы им не отдал. И, уж конечно, дежурный по УВД не отдал бы вещи. Ну ладно, с документами вопрос более-менее ясен. Сейчас такие фальшивки шлепают – будь здоров. По приемлемой цене можно на любом базаре купить. Но ведь «Глазов» и «Тим» четко знали, куда идут и зачем. Что это за люди и какую цель они преследовали? Почему похитили именно этот труп, а не какой-то другой? Труп солдата, найденный на улице. Убийцы?

Максим прикрыл глаза и восстановил в памяти образ джинсово-курточного парня и интеллигента в демисезонном пальто и очках. «Что-то не тянут они на убийц солдат, – подумал он и тут же оборвал себя. – Да ладно, внешность обманчива. Не мальчик ведь, знаешь».

Иногда приедешь разбираться в какую-нибудь часть. Забили ногами сослуживца… И смотрит на тебя стручок-заморыш, от горшка два вершка, или такой вот юноша-интеллигент, маменькин сынок, глазки голубенькие. Ну, одуванчик, ни дать ни взять. Ангелок Божий. Кроткий, как ягненок. А на деле выясняется, что именно он-то убитого по голове сапогами и пинал. Так что по поводу внешности помолчим пока.

Труп нашли в четыре, а на следующее утро эти люди были здесь. Значит, они успели за вечер каким-то образом узнать о том, что труп обнаружили, раздобыть поддельные документы и связаться с райотделом УВД. Наверняка именно они проявили инициативу. Подъехали к Парфенову и вместе с ним заявились в морг. В общем-то, расчет точный. Парфенова здесь многие знают, поэтому ни у кого вопросов не возникло.

Ну, положим, на подготовку документов, на со-звон, на то, чтобы раздобыть машину, у них ушло утро. В новогоднюю ночь вряд ли они смогли бы провернуть такую работу. Хотя для этих людей наверняка и праздник не праздник, раз уж в такую заваруху ввязались. Выходит, информацию они получили «горяченькую», тридцать первого декабря вечером. Интересные ребята и работают шустро. Таким образом, единственное логичное объяснение случившемуся состоит в том, что либо утечка информации произошла из УВД, либо от них, из прокуратуры. Впрочем, у «братвы» завязки есть везде, и это всем известно. Шахтинск не исключение.

Максим быстрым шагом прошелся по комнате от стола до стены и обратно.

Но если это мафия, то почему забрали солдата? Солдата, а не какого-нибудь там «зажмурившегося на разборке братана». Почему? Продавал «братве» оружие и чего-то заартачился? Но тогда почему нога раздавлена? Почему бросили на улице, а не в леске? Предупреждение второму «поставщику»? Мол, не рыпайся, а то и тебя так же? Сперва запытали, а уж потом добили? Не вяжется. Не нужен им найденный труп. То, что солдат пропал, для подельщика и так послужило бы отличным предупреждением– Нет, не мафия…

Максим ощущал, что разгадка плавает совсем рядом, под рукой, однако никак не мог ее поймать. Она, словно змея в воде, выскальзывала из рук, а ему было необходимо ухватить ее за хвост и вытянуть на свет Божий, и тогда все встанет на свои места.

В сущности, где-то на уровне подсознания Максим чувствовал, что вся эта история расшифровывается гораздо проще, чем кажется. Нужно только крепко ухватиться за кончик ниточки, который мелькает перед самым носом.

Неожиданно Максим бросился обратно к столу и набрал номер. Десяток протяжных гудков, а затем знакомый голос, запыхавшись, но по-домашнему представился:

– Парфенов слушает.

– Олег Вячеславович, – гаркнул в трубку Максим. – Это Латко.

– Максим Леонидович, – обрадовался Парфенов. – Как дела?

– Потом объясню, Олег Вячеславович. Скажите, как вы вышли на этих людей?

– На каких? – не понял Парфенов.

– Ну, на этих… Тима и Глазова. Вы им позвонили?

– Да нет, – растерялся от такого напора Парфенов. – Они мне сами позвонили. Домой.

– Когда? – выдохнул Максим.

– Вечером тридцать первого. Часов в семь. Короткий день ведь. Точнее, мне позвонил Тим, представился и сказал, что они хотели бы осмотреть труп вместе со мной.

– Они уже знали, о каком трупе идет речь. Верно, Олег Вячеславович? – быстро спросил Максим.

– Ну да. Они сказали: «труп солдата, которого нашли сегодня рабочие у шоссе. Тот, что с раздавленной ногой».

– Так, – сказал Максим. – Вы документы у них внимательно проверили?

– Конечно, – все больше теряясь, ответил Парфенов. – А в чем дело, Максим Леонидович? Что стряслось-то?

– Подождите, Олег Вячеславович, – остановил его Максим. – Что они вам сказали, когда позвонили вечером тридцать первого?

– Сказали, что им надо осмотреть труп. Я спросил, откуда им известно о трупе, а они ответили, что у них сведения от военной прокуратуры. И еще сказали, мол, что-то там такое у этого парня не в порядке было. Честно говоря, я не совсем понимаю ваши военные тонкости, но им нужно было осмотреть тело и мне нужно было сделать то же самое. Так почему, скажите на милость, я не должен был соглашаться? Мы договорились, что они заедут за мной к одиннадцати. Они оказались людьми пунктуальными, и мы втроем отправились в морг. А что? Что-то не так?

– Олег Вячеславович, – произнес Максим, – эксперты Тим и Глазов в областном управлении УВД не работают и никогда не работали.

Парфенов тихо охнул. Максим услышал, как на другом конце провода что-то упало на пол и покатилось.

– Простате, Максим Леонидович, – пробормотал собеседник. – Я тут уронил… запнулся… сейчас подниму. Одну минуточку.

– Пожалуйста, Олег Вячеславович, я подожду, – ответил Максим.

Впрочем, он уже узнал все, что хотел узнать. Парфенов не стал вникать в военные тонкости. Значит, уже в семь часов вечера тридцать первого – то есть спустя три часа после обнаружения трупа – ОНИ знали об этом. Знали даже, какой эксперт работает с телом. Более того, «Тиму» была известна фамилия, которую впишут в фальшивые документы.

– Алло, – вновь возник в телефоне голос Парфенова.

Да-да, я слушаю вас, Олег Вячеславович.

– Они еще упомянули что-то о других дезертирах. Якобы их было трое или четверо. И что в сводке по области значится несколько похожих преступлений. В смысле, убийств, но только гражданских лиц. Вроде бы как у следователей областного УВД имелись основания предполагать, что все убийства совершены одним из дезертиров. Возможно, я не совсем точен в деталях, но в целом этот человек рассказал мне примерно такую историю. Хотя сейчас, похоже, это уже не имеет никакого значения. И все же, Максим Леонидович, я не могу понять, как это произошло, – встревоженно проговорил Парфенов. – У них были настоящие документы. Понимаете, настоящие. Я очень хорошо смотрел.

«Ладно, в конце концов, он ведь медицинский эксперт, а не технический, – подумал Максим. – И потом подделки встречаются такие, что даже очень опытный специалист без высокоточной аппаратуры не в состоянии отличить их от подлинников. Но стоят такие «произведения искусства» огромных денег. По-настоящему бешеных. По всему выходит, люди заплатили колоссальную сумму только ради того, чтобы похитить изуродованный труп солдата. Ну и его одежду, разумеется. А может быть, дело как раз в этом? В одежде?»

– Ладно, Олег Вячеславович, – оборвал излияния Парфенова Максим, – я еще подскочу днем. Хочу посмотреть протокол осмотра места происшествия, фотографии, опись имущества, предварительное заключение, ну и прочие бумаги. Надеюсь, их эти двое не забрали? – последняя фраза вырвалась у него помимо желания, сама собой. Максим тут же пожалел о сказанном, но было уже поздно. Слово не воробей.

– Вы во сколько будете, Максим Леонидович? – сухо осведомился Парфенов.

– Часам к пяти, может быть, в начале шестого, – ответил Максим, подумал и добавил: – Извините, Олег Вячеславович, я не хотел вас обидеть.

– Бог простит. Ладно, я вас дождусь. Может быть, вопросы какие-то возникнут. Ну, всего доброго, – по привычке пожелал Парфенов и тут же, вздохнув, добавил: – Хотя чего уж теперь. Поздно боржомчик потреблять… М-да… Представляю себе, какой разразится скандал, когда эта нелицеприятная, прямо скажем, история дойдет до начальства. – Он поцокал языком. – Так, значит, в начале шестого? Ну, буду ждать.

– Договорились. – Максим повесил трубку.

Глава одиннадцатая

Алексей открыл глаза. Странное это было ощущение – выбраться из кромешной темноты, открыть глаза и увидеть свет. Обычный дневной свет. Белый, словно тщательно выдержанный в хлорке, шар солнца висел над заснеженной равниной, над горбатыми холмами, то и дело ныряя в туманную дымку облаков, проплывающих по небу.

«Начало третьего», – автоматически определил Алексей. Для того, чтобы узнать время, ему достаточно было посмотреть на часы, но он не мог пока даже шевельнуться. Странное оцепенение сковало его. Алексей попробовал повертеть головой и тут же почувствовал сверху что-то жесткое, холодное, скользкое. Ощущение собственного тела возвращалось постепенно. Сперва резкой болью прострелило шею, затем – плечи, ноющие, истерзанные. Левое пульсировало недобрым горячечным огнем. Похоже, он подхватил какую-то заразу, пока бултыхался. Затем неудержимо заныла спина. Вокруг груди словно сжали железный обруч. Хуже всего обстояло дело с ногами. Ног он почти не чувствовал. Алексей попробовал пошевелить ступнями… и ничего. Ноги словно обрубили по самые колени. Может быть, находясь без сознания, он ударился обо что-нибудь поясницей и повредил позвоночник? Впрочем, нет. Бедра он все-таки чувствовал. А вот от коленей и ниже – нет.

Алексей, поморщившись, опустил руку – отчего-то сильно ныл локоть – и с удивлением коснулся нагромождения осклизлых веток, травы и еще какой-то дряни. Пальцы наконец-то отыскали более-менее надежную опору. Алексей попробовал подтянуться и сесть, одновременно озираясь по сторонам. Он не помнил, когда и каким образом выбрался на берег. Наверное, это произошло в момент краткого прояснения сознания… Благо, течение здесь умерило свой бег. Речка совсем сузилась, превратившись в протоку, а кроме того, в этом месте она еще и поворачивала. Прошлогодние, сорванные ветром ветви, толстые сучья и даже ствол целого дерева торчали из воды, образуя что-то вроде запруды, сквозь щели в которой с журчанием струилась вода. Вероятно, сперва сломанный ветром ствол застрял между узкими берегами, а вода несла все новые груды веток, и через месяц превратилась в застоявшееся болото. За импровизированной запрудой вода почти не двигалась. Она была подернута какой-то зеленоватой пеной, и воняло от нее нестерпимо.

Алексей несколько раз сильно сжал кулаки, восстанавливая кровообращение в кистях. Пальцы ему сейчас очень понадобятся. Он сосредоточился на том, чтобы подняться на ноги. Ему уже посчастливилось выжить, побултыхавшись в ледяной воде, глупо испытывать судьбу дальше. По науке, – он должен был давным-давно умереть от переохлаждения. Наверное, спасла куртка. Она хоть как-то удерживала тепло. Об этом Алексей подумал безо всякого удивления. Строго говоря, способность удивляться словно атрофировалась в нем, замерзла, как замерзли ноги, съежилась до состояния снежка, слепленного неумелой детской рукой, и улеглась где-то на самом дне души.

Несмотря на неимоверно тяжелую, насквозь мокрую куртку, Алексей все-таки сумел протянуть руку, ухватился за толстую, черную от гнили ветку и попробовал перевернуться на живот. Боль, прострелившая тело от плеча до плеча, оказалась настолько сильной, что он едва не заорал. И в этот момент где-то совсем близко послышался знакомый монотонный звук. Алексей замер, боясь поверить собственным ушам. В паре километров от реки громыхала на стыках электричка. Конечно, это мог быть и товарный состав, но Алексей надеялся, что и теперь фортуна повернется к нему лицом. Тот, кто распоряжается его, Алексея, судьбой, кто позволил ему ускользнуть из лап убийц, спас от собаки и от пуль преследователей, кто проследил за тем, чтобы он, бесчувственный, потерявший сознание, не утонул и не умер от холода, тот, возможно, позаботится и о том, чтобы этот поезд, мчащийся непонятно откуда и непонятно куда, оказался электричкой.

– Ну же, – прошептал Алексей, – пожалуйста, остановись.

Он вслушивался в стук колес и молился, чтобы поезд затормозил, остановился, а затем через пару минут пошел дальше. Это означало бы, что поезд – все-таки пригородная электричка, электричка – это люди. А люди – спасение.

Стук колес начал стихать, поезд сбавлял ход. Алексей откинулся на спину и захохотал. Это был смех, в котором выплеснулось все нервное напряжение, отчаянье и боль, владевшие им несколько минут назад. Его словно окунули в теплый душ и дали теплую одежду. Вдруг захотелось запеть, и он, не раздумывая долго, загорланил, насколько позволяли севшие связки.

– На речке, на речке, на том бережочке, – выводил Алексей, чувствуя, как сердце заходится от радости.

Путь к спасению был ясен. Алексей повернул голову и увидел, что все еще крепко держится за полусгнивший сук. Черная слизь налипла на пальцы, но от этого не было ни противно, ни неприятно.

Алексей подтянулся, и боль возникла снова: кошмарная, обжигающая. Однако теперь он не позволил себе закричать, потому что минуту назад запинал свое отчаянье в самый дальний уголок сознания. Туда же, где, забытое и ненужное, лежало удивление. Он уже выжил.

Тяжело перевалившись на бок, Алексей попробовал вытянуть перед собой левую руку. Потревоженная рана вспыхнула огнем, и на сей раз ему не удалось удержаться от стона. Но все равно это был не крик, а глухое, почти звериное рычание, вырвавшееся из горла сквозь сжатые зубы. Понятно. Он остался без левой руки. По крайней мере, на время. Алексей согнул ноги в коленях. Удалось, с трудом, правда, но удалось. Мало-помалу голени тоже начали отходить. В мышцы словно загнали тысячи иголок. В ступнях появилось странное ощущение щекотки и боли одновременно. Но зато Алексей почувствовал, что ноги у него все-таки есть. Минут через десять-пятнадцать они окончательно обретут чувствительность, и тогда он сможет идти. К станции, к людям.

Алексей старался вовсю, напрягая мышцы, ощущая, как кровь все быстрее бежит по венам, наполняя тело своей живительной силой.

Минут через десять он сел, пробормотав вслух:

– Сейчас я поднимусь. Недолго ждать осталось. Сейчас, сейчас.

Подтянув обе ноги под себя, Алексей наклонился вперед, перенося центр тяжести на ступни, а затем с трудом выпрямился. Его чуть покачивало от слабости, но в целом дело обстояло куда лучше, чем можно было ожидать.

Алексей огляделся. Берег был ровный. Примерно пять метров можно идти, не напрягаясь. Затем начинался довольно крутой откос, который венчали обнаженные тополя. Они высокомерно поглядывали сверху вниз на непроизвольно постанывающего, сосредоточенно-напряженного человека.

«Сначала, – рассуждал Алексей, шагая по берегу, – надо согреться. Куртка, как и комбинезон, совсем промокла, и то, что он пока не ощущает боли в легких, ни о чем еще не говорит. Вполне возможно, она появится чуть позже. Пневмония окажется не самой высокой ценой за такое купание. И хорошо бы раздобыть сухую одежду и обувь. В мокрых ему не протянуть и часа. Он покроется ледяной коркой, и уж тогда-то смерть сама придет к нему».

Пошатываясь, он добрался до откоса и в течение почти пятнадцати минут, то и дело оскальзываясь и съезжая на животе вниз, карабкался к тополям, пытаясь представить себе, что же увидит, когда эта недосягаемая вершина будет наконец покорена. Что окажется там, наверху? Пустынный полустанок, от которого не меньше пяти-шести километров до ближайшего жилья и на котором нет даже кассовой будки? Впрочем, ему хотелось надеяться на лучшее. На то, что, взобравшись на склон, он увидит город с настоящими кирпичными домами. Большой город, где наверняка есть милиция, отделение ФСК и военкомат.

«Стоп, – тут же оборвал себя Алексей. – Нет, в военкомат соваться нельзя. Не стоит забывать о том, что, помимо Поручика, с которым они привели самолеты на этот забытый Богом аэродром, был еще кто-то. Человек, забравшийся в кабину и вытащивший из обоих… – плавный спуск на животе вниз и еще одна попытка —…аварийных комплектов пистолеты. Скорее всего Поручик об этом не знал. Не стал бы он сам у себя красть оружие. Зачем? Верно, незачем. Он держал бы пистолет под рукой. Просто так, на всякий случай. Предусмотрительный был мужик, хитрый, это уж что да, то да. Значит, существовал кто-то еще, кто имел свободный доступ к самолетам».

Алексей не хотел думать о ком-то конкретно. Он боялся того, что предателем может оказаться человек, с которым он ел за одним столом, с которым вместе отправлялся на вылет.

«Но в любом случае, – думал Алексей, – здесь не обошлось без командира полка. Полетная карта подписана им. Кроме того, без приказа командующего группой самолетам просто не дали бы «добро» на взлет. Интересно, а кем был тот мужик, который объяснял им задачу в штабе? Действительно ли он относился к штабу округа? Или все это было обыкновенной «липой»? Нет, вряд ли. Маршрут разрабатывал кто-то, имеющий точную информацию о зонах засечения ПВО, кто-то, кто мог послать на ключевые точки радиомаяки. По всему выходит, этот кто-то сидит в штабе округа. Так-то. Значит, «шишка» из штаба – не «липа», а «партконтроль». Хотели убедиться, что все прошло гладко. «МиГи» вылетели. Да и летчиков проще убедить фигуре такого масштаба. Хотя, если бы командир полка приказал, и так полетели бы. Никуда бы не делись».

Алексей, конечно, был далек от мысли, что все, абсолютно все в части и за ее пределами в курсе того, что самолеты просто-напросто похитили. Скорее всего в комендатурах и военкоматах и слыхом не слыхивали ни о каких «МиГах», но тем не менее он не хотел рисковать. Нет, ему нужно обратиться в милицию. А еще лучше – в ФСК. Пусть они разбираются, пусть проверяют по своим каналам. Недаром же ФСК занимается государственной безопасностью. Вот пусть поработают, пусть найдут того, кто затеял всю эту аферу, кто стоит за капитаном-убийцей.

Эти мысли породили в нем злость, а злость сконцентрировала силы. Алексей сделал вверх по склону шаг, за ним – второй и опять почувствовал, что непреодолимая сила тянет его назад, на берег. Он в противовес ей наклонился вперед, неловко вцепился руками в основание какого-то куста-недомерка – да и не куста даже, а так, трех голых веточек, торчащих из земли, – оттолкнулся и в следующую секунду уже стоял на ухабистой, раздрызганной дороге. Осенняя грязь замерзла невероятными по своей крутизне подъемами. Видимо, здесь проезжали трактора да разболтанные поселковые грузовики. Но даже не сама дорога привлекла его внимание, а то, что находилось за ней.

Прямо за дорогой, буквально в десяти шагах, красовался дом. Обычный крашеный деревянный дом с белым кирпичным фундаментом, железной крышей и коротенькой печной трубой, из которой лениво, будто нехотя, поднимался дымок. Прямо у обочины торчала уродливая колонка, затем штакетник. В глубине двора на длинной бельевой веревке полоскались простыни и пара пододеяльников. Видимо, хозяева вывесили для свежести.

Алексей улыбнулся, легкомысленно не глядя под ноги, шагнул вперед и тут же упал, запнувшись за вмерзший в землю глиняный ком, здоровый и жесткий, словно булыжник. Уже падая, он понял, что сейчас приземлится точнехонько на больное плечо. Алексей попытался извернуться, да не тут-то было – грохнулся так, что в глазах потемнело от боли, матернулся коротко и зло. За зеленым штакетником зашлась визгливым лаем собака.

Упершись здоровой рукой в землю, Алексей с трудом поднялся и потащился к забору, на котором красовалась фанерная табличка с кривоватой надписью «Злая собака». Дойдя до штакетника, Алексей буквально повис на нем, навалившись всем телом на тщедушные доски. Конура располагалась неподалеку от крыльца, а злой собакой оказалась костлявая дворняга, едва достигавшая тридцати сантиметров вместе с ушами, черненькая, с белыми пятнами на груди и хвосте. Увидев Алексея и стервенея от ощущения безопасности, четвероногая пигалица заливалась все громче.

Ведущая в сени, выкрашенная в белый цвет дверь пропела скрипуче, выпуская на крыльцо колоритного старика. Алексей думал, что такие встречаются только в кино. В громадных валенках, в ватных штанах, пестрой красной рубахе, замусоленной телогрейке и шапке-ушанке. Если бы еще «уши» шапки торчали в разные стороны, то картина была бы просто идеальной.