Текст книги "Сделка"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

Проскурин порылся в кармане, достал права и протянул постовому. Тот несколько секунд изучал документы, отошел, сверяя номера, хмыкнул, вернулся обратно и поинтересовался недовольно:

– Почему машина в таком состоянии?

– В ремонт везу, капитан, – усмехнулся Проскурин.

Постовой, на плечах которого красовались погоны сержанта, недобро осклабился:

– Значит, и хамим еще.

– Ага, – простодушно усмехнулся фээскашник. – Точно, хамим.

– А ну, давай вылезай.

– Зачем это? – Брови Проскурина поползли вверх. – Если уж, командир, задерживаешь, то хоть объясни, за что.

– Сейчас я тебе объясню, – многообещающе буркнул тот. – Вылезай. – Он ругнулся матом и передвинул автомат на грудь. – Давай, а то сейчас шиздану очередью, скажу, что ты, сука, за пушкой полез. Понял? Давай выбирайся. И руки на крышу.

– Да брось, командир. Шутишь, что ли?

– Я тебе пошучу сейчас. Вылезай, сказал. – Сержант сдвинул предохранитель и передернул затвор. – И быстро.

– Ну, как скажешь, как скажешь, командир. – Проскурин улыбнулся, открыл дверцу и выбрался из машины. Повернувшись к сержанту спиной, он уперся руками в крышу. – Ты в кармане внутреннем посмотри, – добавил с усмешечкой, ехидно так, словно призывал поучаствовать в веселом розыгрыше.

Постовой быстро ощупал Проскурина, вытащил табельный пистолет и довольно гыкнул:

– Ага, значит, еще и огнестрельное оружие возим?

– Да, возим, – согласился, вздохнув, Проскурин. – Я ж тебе говорю, ты во внутреннем кармане посмотри.

– А что у тебя там? – Похоже, настроение у сержанта начало подниматься. Он представил себе, как отходит этого наглого типа дубинкой по рыжей морде, а потом объяснит, что, мол, при задержании водитель «пятерки» оказал сопротивление и даже попытался схватиться за пушку. Или пускай гонит «штучку». «Зелененьких», «гринов», баксов. Меньше чем за «штучку» не откупится. – Так, скажи второму, пусть тоже выбирается из машины и руки на крышу.

– Не может он, сержант, – серьезно ответил фээскашник. – Ранен он.

– Да ну? – Жадные ладони продолжали исследовать одежду Проскурина. Вот гаишник нашел нож, осмотрел, швырнул на капот. – Холодное оружие носим? Не зря в газетах пишут, что развелось вас, гнид, – рыкнул он, полагая, видимо, что перед ним или один из частных охранников, или, если больше повезет, обычный «бык», значит, сейчас договариваться будет. – Ну че ты? – Ствол автомата ткнулся Проскурину в спину. – Давай, попробуй дернись.

– Да ладно, командир, утихни. – Проскурин поглядел через плечо.

– Я те щас утихну, тварь. Я те утихну. Тачка-то в розыске небось?

– He-а, тачка чистая, – усмехнулся фээскашник. – Да ты глухой, что ли? Я же тебе сказал: во внутреннем кармане пиджака.

– Повернись-ка, – скомандовал гаишник, не переставая тыкать Проскурина автоматным стволом в спину, – Попробуй только руками шевельнуть, я тебя махом здесь положу.

– Ага, – кивнул Проскурин, Поворачиваясь и улыбаясь. – Положишь ты, ложила, много вас таких ложилыциков.

Держа палец на курке, гаишник осторожно, по-воровски, запустил руку во внутренний карман пиджака майора, извлек на свет красную книжечку и посмотрел на нее изумленно. Открыл, прочитал. Лицо его моментально вытянулось, глаза округлились, в них мелькнула растерянность.

Проскурин усмехнулся:

– Ну что, капитан, руки-то можно опустить? Или как?

– А, да, разумеется. Конечно, товарищ майор.

– Ну вот. Ты пушку-то опусти, опусти, а то, не ровен час, на курочек-то нажмешь, с тебя станется. А мне, знаешь, что-то не хочется из-за козла дорожного подыхать.

– Да, извините, товарищ майор. Я ведь сразу не сообразил.

– Зря не сообразил. – Проскурин ядовито усмехнулся и продолжил зло: – Дурак ты, братец. Будь я «быком», десять раз тебя грохнуть бы успел.

На скулах гаишника заиграли желваки, чувствовалось, что ему хотелось сказать: «Ну-ка, ты, давай собирай свои документы, все прочее и шуруй в будку. Там и пообщаемся». Собственно, кто ему этот майор? Да никто, и звать никак. Ведомства разные, можно было бы и врезать дубинкой пару раз для Острастки. Да только страшно все-таки. А ну как майор отыграется потом на нем? «Пришьет» чего-нибудь. У них ведь это запросто.

Постовой опустил автомат и сдвинул его на бок, затем козырнул:

– Извините, товарищ майор.

– Ладно, пушку-то отдай.

– Да, – Сержант полез в карман, вытащил «ПМ» и вернул его Проскурину.

Тот забрал пистолет, взял документы, нож и сел за руль. Подумал пару секунд, оглянулся:

– Да, сержант, вот еще что. Тут за нами минут, может быть, через пять-десять-пятнадцать проедет зеленый «уазик». Военный. Правое переднее крыло ободрано. И слева тоже должны быть вмятины и царапины. Короче, признаешь сразу, не маленький. Так вот, дружеский тебе совет: останови его и проверь хорошенько.

– Мы не имеем права военные машины останавливать, – угрюмо сообщил постовой.

– Да это я знаю, – кивнул Проскурин. – А ты все-таки останови и проверь. Возможно, номера-то «липовые», и люди, которые в нем сидят, тоже далеко не военные. Все в штатском.

– А что, случилось чего? – насторожился сержант.

– Случилось, случилось. Ты не рассуждай, мил друг, а делай, что тебе говорят. Глядишь, и повышение получишь. Может, переведут тебя из этой дыры к городу поближе. В теплой будке-то небось лучше сидеть, чем на морозе торчать.

Сержант согласно кивнул:

– Хорошо, товарищ майор. Остановлю, проверю.

– Вот-вот. – Проскурин подумал еще пару секунд, словно решая, сообщать ли дополнительные сведения этому постовому или оставить их при себе, но все-таки добавил: – Ты, кстати, будь настороже, мил друг, эти ребята, похоже, вооружены. И серьезно. Понял?

Сержант задумался.

Проскурин понизил голос и сообщил еще доверительнее:

– И уж если совсем быть честным: проверка это по области. Понял? Постовых проверяют вроде тебя. Так что, смотри, чтобы все было по уставу, как положено. Задержание, протокол, тра-та-та. Они, конечно, тебе всякую лабуду будут нести, но не вздумай с ними в разговоры вступать или на деньги зариться. А то уже восемь человек на этом поймали.

Сержант просиял.

«Наконец-то этот парень из ФСК объяснил ему все как положено. Проверка, значит? Ну что же. Эти проверяющие не смогут потом сказать, что он нарушает устав. Все будет честь по чести: задержание, протокол, рапорт. Не такой уж плохой парень этот фээскашник, как показалось. Предупредил. Ну, оно и понятно. Все-таки смежные ведомства, почти братья».

– Ладно, сержант, смотри в оба, – улыбнулся Проскурин, нажимая на газ. «Пятерка», истерично взвизгнув колодками, рванула с места, затем приостановилась, сдала назад, Проскурин высунулся из машины и крикнул сержанту: – Да, слушай, командир, тут ведь до Ростова еще один пост?

– Да, есть, – с готовностью кивнул тот.

– Ты вот что, звякни туда, чтобы нас не останавливали, а то мне напарника срочно в больницу отвезти надо.

– Конечно, товарищ майор. Прямо сейчас и позвоню.

– Ну, спасибо, сержант. Счастливо.

Машина покатила вперед и через несколько секунд уже скрылась из виду.

Глава двадцать четвертая

Уже на въезде в город Паша повернулся к Максиму:

– Куда поедем-то, товарищ полковник? В прокуратуру?

– Нет. – Максим достал из кейса сложенный листок договора о поставке списанного обмундирования, прочел юридический адрес фирмы-покупателя и сказал: – Давай-ка на проспект Ленина, только побыстрее. Время дорого.

– Понял, товарищ полковник, – согласно кивнул шофер, нажимая на газ.

Ему нравилось, когда шеф давал подобные поручения. Можно было гнать «Волгу» вовсю и при этом быть уверенным, что ни одна из гаишных крыс машину не остановит. А если и остановит, то тут же вытянется, да еще и честь отдаст, увидев полковничьи погоны.

До проспекта Ленина, одной из главных улиц, они долетели минут за десять. У нужного дома Максим приказал:

– Вот здесь останови. Подожди, не паркуйся. Минут через десять-пятнадцать вернусь.

– Хорошо, товарищ полковник. – Солдат потянулся к бардачку за книжкой.

Максим вошел в гулкий подъезд. Чувствовалось, что здесь убирались на совесть. Дом был из старых, должно быть, сталинской постройки, мощный, с неимоверно высокими потолками и дзотовыми стенами в метр толщиной. Так что в подъезде было тихо, ни звука. Шаги Максима, поднимающегося вверх по лестнице, гулко раскатывались, отражаясь от потолков и стен, и казалось, что не он один, а целая рота топочет по ступеням. Наверное, на это и рассчитывали строители эпохи «черных воронков» – наводить ужас на благополучных квартирантов. Чтобы вскакивали среди ночи в липком поту и дрожали, слушая чугунно-безжизненную поступь собственных палачей. А днем задумывались о бренности своего существования. Максим автоматически отметил, что в подъезде тепло, не то что в обычных пятиэтажках, где зимой стылый ветер выдувает из подъездов нагретый хилыми батареями воздух до капли. И собачий дух тут иной – благородный. Не мочой бродячих псов воняло, а ухоженной шкурой доберманов, ротвейлеров, булей, стаффов…

У дверей нужной квартиры Максим остановился и, нажав кнопку звонка, услышал глухой, далекий перелив соловьиной трели. Прошло несколько долгих минут, за которые он успел изучить обивку. Хорошую обивку, дорогую. Тяжело брякнул засов, потом повернули ключ в замке. Максим услышал не просто щелчок, а железный стук: выходили боковые и верхние запоры.

«Дверь, значит, стальная, – заметил он. – Есть что прятать?»

На пороге возникла дама средних лет в строгом платье и с умопомрачительной высокой прической, которая, впрочем, ей шла. Дама с любопытством уставилась на Максима.

– Добрый день, – кивнул он, доставая из кармана удостоверение. – Следователь военной прокуратуры Латко Максим Леонидович.

Дама осторожно взяла удостоверение, тщательно изучила его, казалось, еще чуть-чуть, и она обнюхает корочки, как крыса, попробует их на зуб. Однако хозяйка от подобной пробы воздержалась, вернула удостоверение незваному гостю и неожиданно визгливым голосом выдохнула:

– Ну и что вам угодно?

– Иверин Георгий Витальевич здесь живет? – поинтересовался Максим.

– Ну здесь, – все с тем же вызовом подтвердила дама. – А вы по какому вопросу?

– Да я, собственно, по вопросу личной беседы. – Максим почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения, но не выпустил его наружу, а продолжил говорить спокойно и невозмутимо: – Хотелось бы побеседовать с этим самым Георгием Витальевичем Ивериным.

Дама пару секунд недовольно смотрела на гостя, затем отступила в глубину коридора и позвала:

– Георгий Витальевич, к вам товарищ из военной прокуратуры. – Потом мотнула головой: – Ну, заходите уж, раз пришли.

Максим шагнул в прихожую. Дама тут же бочком протиснулась мимо него к двери, захлопнула ее и закрыла на все запоры.

Мебель в квартире Иверина стояла шикарная, из тех, что продают в дорогих мебельных салонах. Прихожая орехового дерева, стены затянуты темными дубовыми панелями, светильнички уютные, хрустальные.

Из глубины гостиной, впечатляющей своими размерами, донеслись шаркающие шаги, и в коридоре появился сам: высокий, представительный, седой, в очках, чуть отвисшее пузцо, обтянутое дорогой спортивной курткой, такие же спортивные брюки и, тапочки из оленьей кожи.

– Добрый день, – первым поздоровался Георгий Витальевич. Его мягкая вежливость никак не вязалась с визгливостью хозяйки. – Я – Иверин Георгий Витальевич – Он сделал шаг вперед и протянул Максиму холеную руку. – Чем обязан?

Максим не сомневался, что Иверин слышал, как он представился, но тем не менее повторил:

– Следователь военной прокуратуры Латко.

– Полковник, – утвердительно сказал хозяин.

– Совершенно верно, – кивнул Максим. – Георгий Витальевич, мне нужно с вами поговорить.

– Ну что же, раздевайтесь, проходите в гостиную. Я думаю, там будет удобно.

Максим снял шинель, стянул ботинки.

– Пожалуйста, тапочки, – предложил Иверин.

– Благодарю.

Максим сунул ноги в тапочки и проследовал за хозяином в гостиную, обставленную ничуть не хуже прихожей. Богатая, даже, пожалуй, слишком, мебель из карельской березы, и слепой бы понял – антиквариат; шикарные ковры; стены затянуты не обоями, а темным бархатом, на фоне которого светлый гостиный гарнитур смотрелся особенно выи1рышно; люстра отсутствовала, зато в каждом углу стояли высокие светильники «под камыш», тоже не из дешевых, черные с золотом. Впрочем, сейчас они не были включены, солнечный свет отлично освещал комнату. Максим отметил и широкое окно, и огромный, с характерным для номенклатуры тех лет размахом, балкон.

– Присаживайтесь, – предложил Иверин, указывая на мягкий диван.

– Спасибо. – Максим осторожно опустился на краешек, достал договор, развернул его и положил на гладкую холодную поверхность стола, ощутив ладонью благородство лака.

– Хорошая мебель. – Иверин оказался мужчиной чрезвычайно глазастым. – Одна беда – слишком прихотлива. Требует, знаете ли, постоянного ухода. Вика, – произнес он тихо, глядя прямо перед собой.

Максим не сразу понял, что обращается он к визгливой женщине, но та, словно дрессированная собачка, появилась на пороге.

– Слушаю, Георгий Витальевич.

– Вика, заварите нам чаю. Хотя, может быть, товарищ предпочитает кофе?

– Благодарю. Если это не слишком обременительно, – улыбнулся Максим.

– Ну что вы, вовсе нет. Значит, чай и кофе.

– Одну минуточку. – Вика исчезла в глубине квартиры все с той же прытью угодливой собаки.

– Простите, а это… – Максим указал в сторону двери.

– Прислуга, – легко сообщил Георгий Витальевич. – Знаете ли, одному достаточно сложно управляться с такой квартирой.

– Вы не женаты?

– Ну почему не женат? Женат, хотя не живу с семьей уже почти пятнадцать лет, а развестись все руки не доходят. Жена давно переехала в столицу, поближе к родне. Дети учатся. У меня сын и дочка. – Он не без гордости указал на висящую в латунной рамке прямо над головой Максима фотографию: – Видите? Мальчик сейчас в Бауманском, учится на третьем курсе, девочка поступила в Оксфорд. – Иверин улыбнулся как-то совершенно беззащитно, черты лица разгладились. – Девочка у меня талантливая, – произнес он с нежностью. – Учится отлично. Правда, пишет, что приходится подрабатывать два-три часа в день после учебы. Но, как говорится, западный образ жизни диктует.

– Да, – согласился Максим, хотя представления не имел о западном образе жизни, не считая того, что видел в каких-то дешевых боевиках.

– Да-с, – вздохнул Георгий Витальевич и вновь с любопытством уставился на Максима, словно вспомнил, что тот пришел сюда вовсе не о детях поболтать и не о делах скорбных, мирских покалякать. – Так чем же, собственно говоря, обязан вниманию военной прокуратуры? Насколько я понимаю, гражданскими лицами занимается МВД.

– Совершенно верно. Но, Георгий Витальевич, сейчас военная прокуратура ведет дело об убийстве солдата. И так уж получилось, что в показаниях свидетелей фигурирует ваша фамилия.

– Моя? – Иверин удивленно вскинул брови. – Позвольте поинтересоваться, в связи, собственно, с чем?

– Разумеется. – Максим улыбнулся, поддерживая игру. «Вежливость, вежливость и еще раз вежливость», – подумал он про себя. – Дело в том, что труп солдата, обнаруженный тридцать первого декабря дорожной бригадой в десяти километрах от Новошахтинска, был одет в техническое обмундирование, которое купила ваша фирма у воинской части. Вот нам бы и хотелось узнать, как это могло случиться.

– A-а, вы вот о чем. – Иверин вздохнул, качнул благородной седой головой, мол, понял, понял, и все, что знаю, расскажу, ничего скрывать не собираюсь, ни дать ни взять, законопослушный гражданин, затем воздел очи к небу и доверительно так проговорил: – Вы знаете, вообще-то мне, конечно, не очень хотелось бы вспоминать эту часть моей биографии. Но что поделать? Соблазн был велик.

– Соблазн чего? – быстро поинтересовался Максим.

– Так уж получилось, что я решил заняться бизнесом. – Иверин усмехнулся с легким налетом сожаления. – И ведь никогда не занимался, а тут дернул меня черт на старости лет. Понимаете, знакомый один как-то обмолвился, что корейцы с удовольствием выменивают товары ширпотреба на старое тряпье. Вот и подумалось мне: почему бы, собственно говоря, не поучаствовать в деле обустройства нашей с вами матушки России? Ну, в конце концов, если есть возможность. Тем более что, как вы знаете, барахла разного в родном Отечестве много, а вот утилизацией данных отходов заниматься некому. Знаете, как поступают со списанной формой?

– Понятия не имею, – пожал плечами Максим.

– Ее сжигают, – пояснил Иверин. – Просто сжигают. Кидают в огонь. Ну, в самом деле, почему бы не сделать благое дело и не обменять все это барахло на полезные, нужные вещи?

– Это вас приятель надоумил? – спокойно спросил Максим.

– Именно. Он несколько раз уже занимался подобным бартером, а я по наивности решил, что все так просто: купил форму, обменял, товары привез сюда, продал по низкой цене. Но, как понимаете, жизнь порой оказывается гораздо сложнее, чем нам представляется, и вносит свои коррективы в естественный ход событий.

– И в чем же сложность? – Максим улыбнулся, поощряя собеседника к разговору.

– Ну, во-первых, я не смог найти помещение под склад, во-вторых, корейские фирмы, в представительства которых я обращался, вежливо отказывались от покупки. Были еще и другие сложности, но мне с избытком хватило и этих.

– Понятно. А что же вам знакомец не помог продать?

– Он этим живет. Зачем же ему собственноручно создавать себе конкурента? Одним словом: мой бизнес лопнул, как мыльный пузырь, не успев даже толком начаться. Зато теперь я точно знаю, каким видом бизнеса мне заниматься категорически противопоказано.

– Каким же?

– Любым. – Иверин весело засмеялся. – Абсолютно.

Максим улыбнулся в ответ, не желая выдавать своего отношения к характеру данной сделки. Собственно говоря, он сомневался, что Иверин Георгий Витальевич не понимал того, что делал. Простачком этот человек не выглядел, хотя и старался изо всех сил.

– Так, и что же случилось с этим тряпьем дальше? Сделка ведь, согласно акту приема-передачи, состоялась?.. Или я ошибаюсь?

– Да нет, не ошибаетесь. Поскольку форму я оплатил сполна, – продолжал Иверин, прислушиваясь к тому, как на кухне гремит чашками Вика, – то надо было решать, что же с ней делать. А тут еще эти звонки начались.

– Какие звонки? – насторожился Максим.

– Те, что сейчас принято называть рэкетом. Якобы я занимаюсь делом, которым занимается кто-то еще. Якобы у кого-то какая-то «крыша». Ну, в общем, подобная ерунда.

– Скажите, Георгий Витальевич, а вы чем занимаетесь помимо бизнеса?

– Я-то? – Иверин усмехнулся. – Раньше, до того, как вышел на пенсию, занимался адвокатской практикой, Максим Леонидович. Я – адвокат.

– Понятно, – кивнул Максим. – Ну а в бизнес-то зачем пошли?

– В бизнес? – Хозяин снова пожал плечами. – Наверное, такая у меня натура деятельная. Нужно чем-то заниматься, что-то делать: бегать, договариваться. Из адвокатской практики я уже ушел, хотя звонки продолжаются до сих пор. Старые клиенты, друзья клиентов, коллеги. Хороший адвокат всегда ценится.

– Ну, с бизнесом, я так понимаю, у вас ничего не получилось.

– В сущности, да. Промаялся я с этой формой почти месяц и уж было решил, что вконец прогорел, но приятель сжалился, помог.

– А что же это за приятель такой? – поинтересовался Максим. – Если, конечно, не секрет. Имя, фамилия, адрес.

– Какой уж тут секрет? Валерий Валериевич Панкратов. Адреса не знаю, а телефон – 13-34-76.

– Откуда вы его знаете? – Максим записал полученную информацию в блокнотик.

– Да понимаете, создали мы товарищество, даже не товарищество, а нечто вроде кооператива. Выкупили участок земли, решили построить коттеджный городок. Обычные коттеджи, плановые, не очень дорогие. Тут каждый рубль на счету, я ведь с этой формой совсем из бюджета выбился. А Валера Панкратов, у него как раз участок рядом с моим, и предложил: раз уж, говорит, Георгий Витальевич, бизнес у вас не пошел, давайте я у вас эту форму выкуплю. Я ему доверенность выписал, чтобы хлопот поменьше.

– Зачем? – не понял Максим.

– Понимаете, ему пришлось бы эту форму через три колена проводить. Следовать всем нашим инструкциям да законам, касающимся частного бизнеса, все равно что левой ногой за правым ухом чесать. А так, я выписал Панкратову доверенность, и он от лица фирмы довел сделку до конца. Получил форму, вывез, оформил у себя на складе.

– А склад у него где?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю.

– Не обидел?

– Да нет, деньги вернул, все до копейки. Так что я не могу на него пожаловаться. А тут как раз время подошло пай за дорогу вносить – мы там подъезд делаем к участкам.

– А где там-то? – поинтересовался Максим.

– Неподалеку от Новошахтинска. Примерно в километре от поворота на Красный Сулин. Знаете, где это?

– Нет, не слышал.

– Неплохое место, неплохое. Зелень. Хорошо. – Иверин зажмурился довольно и тут же, без переходов, воскликнул: – Давайте, давайте, Викуль.

Визгливая Вика внесла в комнату поднос с чашками, сливочником, сахарницей, тут же стоял фарфоровый пузатый чайничек, еще один, побольше, исходящий паром, и медная турочка. Она налила Иверину чай, Максиму кофе и уставилась на хозяина в ожидании дальнейших приказов, но поскольку таковых не последовало, вздохнула и уплыла в темноту Коридора.

Иверин придвинул Максиму сахарницу:

– Прошу вас, Максим Леонидович. Пейте. Это хороший кофе. Настоящий бразильский. А я вот предпочитаю чай. – Он с наслаждением втянул носом пар, почмокал и сделал глоток. – М-м-м… – простонал с восхищением, – Знаете ли, все говорят, что самый лучший чай – цейлонский. Однако могу возразить. Ничто не сравнится с чаем китайским. Во-первых, аромат божественный, а во-вторых, еще и лечебный эффект потрясающий. Королевский напиток.

Максим положил себе пару ложечек сахара, помешал в чашечке и сделал глоток. Кофе действительно оказался отменным: душистым и вкусным. Вика знала свое дело.

– Да, так о чем мы с вами говорили? – нахмурился Иверин. – Простите, иногда выскальзывает из памяти. Старик уже, ничего не поделаешь. Тут, как ни держись, а возраст все равно дает о себе знать.

– О форме, Георгий Витальевич, и вашем товарище, – напомнил Максим.

– Ах, ну да. Но, собственно, я вам уже все о нем рассказал. Толковый парень, умный, много читает. Физически развит. Знаете, этакий «ариец». Блондин.

– Скажите, а он в кооператив вступил раньше вас?

– Раньше.

– А на сколько?

– Ну, Максим Леонидович, этого я не знаю. Если вам необходимы сведения подобного рода, обратитесь в правление.

– А кто в правление входит?

– Несколько человек.

Иверин назвал фамилии. Две из них Максиму слышать не приходилось, поэтому он старательно записал: Сулимо Борис Львович, Прибылов Владимир Андреевич. Третьей шла фамилия, ему известная.

– Саликова Антонина Сергеевна… Это не жена Алексея Михайловича Саликова? – торопливо записывая, с любопытством поинтересовался Максим.

– Честно говоря, я точно не знаю, как зовут мужа Антонины Сергеевны, но, безусловно, он человек достойный. По-моему, военный.

– Военный, значит. – Максим сделал пометку в блокнотике насчет Саликова. – Это все? – спросил он.

– Да, это наше правление, – подтвердил Иверин. – Вы пейте кофе, Максим Леонидович, пейте, пока не остыл. Кофе, как и чай, надо пить горячим.

– Спасибо, Георгий Витальевич. – Максим сделал глоток. – Ну а насчет вашего приятеля, Валерия Валериевича? Продал он форму, не знаете?

– Нет, не в курсе, – покачал головой Иверин. – Честно говоря, не интересовался. Валерий Валериевич, что называется, из оборотистых. Как говорили раньше, своего не упустит. Однако если найденный труп, как вы утверждаете, был одет в один из комплектов, значит, не успел продать. Или продал, но не все. Во всяком случае, до Кореи форма не дошла. – Иверин развел руками и улыбнулся. Интеллигентно, мягко. – Больше, к сожалению, ничем не могу помочь в данном вопросе. Вам лучше поговорить с Валерием Валериевичем. Может быть, он сумеет полностью удовлетворить ваше любопытство.

– Ну что же, спасибо, Георгий Витальевич. – Максим поднялся. – Вы мне очень помогли.

– Как у любого интеллигентного человека, Максим Леонидович, у вас склонность к преувеличениям. – Иверин поднялся следом и пошаркал в коридор провожать гостя.

Уже одевшись, Максим остановился на пороге и, повернувшись к хозяину, задал последний вопрос:

– Георгий Витальевич, вы мне не подскажете еще вот что: а как вы вообще узнали об этом товариществе?

Иверин задумался, лоб его прорезали морщины.

– Сейчас уж точно не припомню, но, по-моему, позвонил кто-то из знакомых. Ах, ну да, – он хлопнул себя по лбу. – Видите, все проклятая забывчивость. Ну, конечно же, позвонил хороший знакомый. Мне как-то пришлось… – Иверин замялся, – защищать его сына. Понимаете ли, юноша попал в дурную компанию, ну и, как следствие, мелкое хулиганство. Его отец, видимо, движимый чувством благодарности, позвонил мне и предложил вступить в это самое товарищество. Я уже давно думал о том, чтобы приобрести себе домик где-нибудь на природе, да все как-то некогда было вплотную заняться. А тут вроде бы солидные люди, не шантрапа какая-то, собрались строить коттеджный городок, осталось несколько непроданных участков. Александр Борисович вспомнил обо мне, позвонил, и я, конечно же, с благодарностью согласился. Люди действительно серьезные, с материалами вопросов не возникает, с местными властями договорились легко, о подводе электричества, газа, коммуникаций разных, телефона опять же. – Иверин улыбнулся. – Что-то вроде второй квартиры получается.

– Да, – Максим кивнул. – Так сына-то вам удалось отмазать от кичи?

Иверин непонимающе посмотрел на него, а затем засмеялся:

– Сережу-то? Удалось, удалось. У него была замечательная характеристика с места учебы, опять же отзывы хорошие, интеллигентный мальчик, интересовался театром. Суд принял это во внимание. Опять-таки первый привод в милицию. Дали ему год условно.

– А фамилия мальчика как?

– Сивцов, – кивнул Иверин. – Сережа Сивцов.

– А папа его, значит, Сивцов Александр Борисович, – утвердительно произнес Максим.

– Да. Вы знакомы? – Седые кустистые брови над тонкими дужками взлетели вверх.

– Лично нет, но наслышан. Наслышан. Ну что же, еще раз спасибо, Георгий Витальевич. Всего доброго.

Они пожали друг другу руки, и Максим вышел на лестничную площадку. Записав фамилию Сивцова в блокнотик, он зашагал вниз.

«Любопытная подбирается компания для коттеджного городка! – подумал он. – Сивцов из штаба округа, чета Садиковых. – Он-то знал, что мужа Антонины Сергеевны зовут именно Алексей Михайлович, а Иверин – нет. – Или врал? Спрашивается, зачем таким «шишкам» какие-то дешевые коттеджи? У них у каждого наверняка по две дачи. Больше вроде бы и не надо. Интересно. Если же учесть еще и то, что Фурцеву по поводу формы звонили из штаба округа, то дело и вовсе принимает любопытный оборот. Значит, кто-то в штабе округа в курсе дел Панкратова Валерия Валериевича. Совсем интересно».

Максим вышел на улицу, постоял, размышляя. Честно говоря, в лице Иверина Георгия Витальевича он обнаружил ценнейший источник информации. Теперь бы понять, как все это увязывается воедино. Максим не верил в историю о коттеджном городке. Не нужен Саликову плановый коттеджик. Да и Сивцову тоже наверняка не нужен, но Сивцов – человек Саликова и будет делать то, что Саликов ему прикажет.

Получается, что Саликов с Сивцовым проворачивают какое-то дело, используя для своих целей по большей части посторонних людей. Они управляют марионетками, дергают за ниточки. Панкратов Валерий Валериевич – наверняка человек Саликова или Сивцова – купил у Иверина форму, в частности, и ту, в которую был одет убитый солдат. Случайно ли участки Иверина и Панкратова оказались по соседству? Наверняка нет. Скорее всего знали: и кого распределяли, и зачем. Такие люди, как Саликов, никогда ничего просто так не делают. Он мужик умный, в этом ему не откажешь.

Опять же кто может перебрасывать солдат с места на место, не возбуждая подозрений? Кто может отдавать приказы, которым командиры частей будут повиноваться беспрекословно? Кандидатура начальника штаба округа подходит как нельзя лучше. Но тогда вопрос: если городок строить не собираются, на кой ляд возиться с дорогой? Или не возятся? Да нет, должны. Может быть, пайщикам, тому же Иверину, например, вздумается съездить посмотреть… Так что должны строить. Слишком сложно все. Коттеджный городок… Могли ведь Панкратова с Ивериным и без городка этого треклятого столкнуть. Зачем усложнять?.. Непонятно. Ладно, разберемся.

Максим сел в «Волгу».

– Куда теперь? – Водитель Паша закрыл потрепанную книжицу и сунул ее в бардачок.

– В прокуратуру. – Максим взглянул на часы. Только начало первого. Вроде бы и выпил кофейку у Георгия Витальевича, но наперсточную чашечку – баловство одно. Надо было пол-литровую бадейку попросить. Не пришлось бы сейчас идти в постылый прокуратурский буфет и хлебать жидкое, разбавленное пойло. Кофе-то в буфете был весьма поганеньким. Но лучше все-таки такой, чем вообще никакого. – В прокуратуру, – повторил он.

– Понял, товарищ полковник. – Водитель нажал на газ, и машина покатила по проспекту Ленина, набирая скорость.

Без двадцати час Максим уже входил в свой кабинет. Он на ходу расстегнул шинель, повесил ее на вешалку у двери и плюхнулся в кресло. В эту секунду его в первый раз и укололо. Что-то было не так. Он внимательно осмотрел стол, вроде бы все в порядке. Но тревога не отпускала, держала цепко, словно натасканный пес.

– Что-то не так, что-то не так, – повторял он.

То ли бумажки сдвинуты, то ли чуть-чуть стронут с места перекидной календарь. Одним словом, нарушен привычный порядок вещей.

Максим нахмурился. Он не мог сказать, что точно лежало не на своих местах. Какие-то мелочи, которые глаз заметил сразу, а разум еще не успел оценить. Кто-то побывал в его кабинете, который он лично запер на ключ.

Максим торопливо спустился на первый этаж к коменданту, у которого хранились дубликаты ключей, и поинтересовался:

– Евгений Игоревич, вы давали кому-нибудь ключи от моего кабинета?

Тот непонимающе посмотрел на полковника, потом поежился, виновато глядя на начальство снизу вверх.

– Так ведь я, Максим Леонидович, – гугниво протянул он, – все по инструкции.

– Кто брал ключи? – терпеливо, но с напряженной нотой в голосе спросил Максим. – Евгений Игоревич, не томи.

– Так ведь это ж… из пожнадзора приходили.

Так они по всему зданию шастали, проверяли состояние средств пожаротушения: гидранты, шланги, систему оповещения. Все, как положено.

Максим нахмурился:

– Они ведь летом были. В июне или в июле. Проверка же раз в год должна быть.

– Так я им то же самое сказал, – жарко забормотал Махотин. – Так и спросил: а чего скоренько так, вроде же раз в год раньше ходили?