Текст книги "Сделка"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

Глава тридцать восьмая

Вишневая с металлическим отливом «восьмерка» притормозила у приемного покоя травматологического корпуса третьей горбольницы. Двое молодцеватых парней в одинаковых темно-серых, почти черных, пальто и одинаковых же костюмах выбрались из машины, хлопнув дверцами, и огляделись. Один осмотрел двор, второй скользнул взглядом по окнам. В нескольких еще горел свет, но никто не любопытствовал, не курил, стоя у окна, никто не болтал, пялясь в темноту. Все было чисто, как и задумывалось. Подъездная дорожка тоже была пуста, если не считать пары безмолвных пикапов «скорой помощи».

Пара быстро переглянулась и зашагала к двери приемного покоя.

В то же время рядом со зданием прокуратуры остановился огненно-оранжевый «рафик» с белой полосой через весь борт. Из кабины выпрыгнул широкоплечий молодчик, сидевший за рулем, подбежал к двери и торопливо побарабанил костяшками пальцев по стеклу. Стоявший в закутке-аквариуме прапорщик перевел взгляд с экрана маленького телевизора на позднего посетителя и мотнул головой: «Что нужно?»

– Откройте! – потребовал широкоплечий. – Я по поручению Максима Леонидовича Латко.

Прапорщик кивнул и, выбравшись из-за консоли, пошел открывать.

Один из странных посетителей нажал на звонок, и по притихшему холлу больницы раскатился пронзительный, бьющий по нервам звук. Что-то среднее между воем автомобильного клаксона, свистом самолетного двигателя и звоном литавр. Прошло несколько минут, клацнул засов, и дверь открылась. На пороге стоял низенький коренастый парень в камуфляже и с дубинкой в руке. Предплечье его украшала повязка с надписью: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ».

– Слушаю, – буркнул охранник.

– Мы из особого отдела штаба округа. – Оба плечистых продемонстрировали соответствующие документы. – Нам необходимо увидеть человека, лежащего в двенадцатом боксе на четвертом этаже.

– Сейчас. Дежурного врача позову.

– Хорошо.

Дверь захлопнулась, лязгнул засов. Через несколько минут все повторилось, только в обратном порядке.

– Вы в двенадцатый бокс? – спросил плотный высокий мужчина в бело-желтом халате, глядя на поздних гостей через толстые стекла очков, втиснутых в тонкую золотую оправу.

– Совершенно верно.

– Охранник сказал мне, что вы… служите в особом отделе штаба округа?

– Именно.

– Будьте любезны предъявить соответствующие документы.

Оба боевика молча показали удостоверения еще раз.

– Вы удовлетворены?

– Да, благодарю. Позвольте узнать, по какому вопросу вы здесь?

– По служебному, – хмуро ответил молчавший до сих пор шофер. – Может быть, вы все-таки позволите нам войти?

– В чем заключается ваше служебное дело? – не обращая внимания на последнюю фразу посетителя, поинтересовался доктор.

– Мы Узнали, что человек, лежащий сейчас в двенадцатом боксе, опасный преступник. Убийца, – ответил «второй».

– Что вы намерены с ним делать?

– В случае опознания заберем с собой.

– У вас есть постановление прокуратуры об аресте?

– Разумеется.

– Покажите, пожалуйста.

– Только если нам действительно придется его арестовать. Не раньше.

– Хорошо, но учтите, без предъявления ордера я не позволю прикоснуться к больному даже пальцем.

– Само собой, – кивнул широкоплечий.

– Пойдемте.

Они повернулись и зашагали через холл к лифтам. На ходу доктор кивнул охраннику:

– Саша, проводи нас, пожалуйста.

– Ага. – Низкорослый крепыш засеменил следом, поигрывая дубинкой в округлых мощных ладонях.

Прапорщик повернул ключ в замке и приглашающе приоткрыл дверь.

– Заходите, – он посторонился, пропуская визитера.

– Спасибо, – тот шагнул в фойе.

Прапорщик начал запирать дверь, продолжая говорить:

– Мне еще вечером показалось, что Максим Леонидович чем-то озабочен. Я подумал: может быть, у него что-то случилось, но… – Дежурный начал поворачиваться, и в ту же секунду широкоплечий ловко ткнул ему пальцем в нервный узел за ухом.

Прапорщик странно хрюкнул, ноги его подкосились, и он мешком рухнул на пол. Фуражка слетела с головы и покатилась в угол. Визитер подхватил тело и шустро оттащил за консоль. Уложив прапорщика лицом вниз, широкоплечий достал из кармана моток лейкопластыря и стянул пленнику руки за спиной. Затем так же аккуратно и быстро заклеил рот. Достав рацию, посетитель щелкнул тумблером и скомандовал коротко:

– Пятерка – Шестому. Все чисто.

Боковая дверца «рафика» распахнулась, и из нее выпрыгнул еще один боевик, одетый в черный комбинезон, легкую куртку и вязаную лыжную шапочку. За спиной Шестого на манер рюкзака были приторочены два коротких газовых баллона, в руке он держал изогнутый золотистый клюв ацетиленовой горелки. Пробежав через узенький тротуар, Шестой нырнул в предусмотрительно открытую Пятым дверь. Визитер, уже скинувший пальто, оказался в форме прапорщика. Сейчас он натягивал на предплечье замусоленную повязку. Протянув Шестому ключи, боевик сообщил:

– Второй этаж. Третья дверь справа. Табличка на двери.

Тот кивнул и запрыгал по затененной лестнице на второй этаж. Пятый быстро запер входную дверь, еще раз внимательно оглядел пустынную улицу и, оставшись довольным, направился в «аквариум». Усевшись на крутящийся стул, он уперся локтями в консоль и уставился в крохотный экранчик телевизора…

Глава тридцать девятая

…Приходил он в себя медленно, в висках пульсировала тупая ноющая боль, глаза болели жутко, и все тело ломило, словно на нем отплясывали чечетку умелые стэписты, причем азартно, со вкусом.

Проскурин попытался повернуть голову и застонал от полыхнувшей в голове жгучей волны.

– Дайте воды товарищу майору, – произнес кто-то.

И тогда Проскурин открыл глаза. Он лежал прямо на полу в обширном полупустом кабинете: кое-как покрашенные стены, на потолке дешевая люстра, бетонный пол, затянутый линолеумом, и огромный, как аэродромное поле, стол.

Проскурин пошевелился. Кто-то подошел справа и протянул стакан воды.

«Спасибо, перебьюсь», – хотел выдохнуть майор, но язык не слушался. Во рту было сухо. Попить все-таки пришлось. Проскурин взял стакан и заметил, как сильно дрожит рука. Жидкость едва не выплескивалась через край. Сделав несколько жадных глотков, он поставил стакан рядом с собой на пол, подтянулся, сморщившись от боли в голове, и сел, привалившись спиной к стене, поджав к груди согнутые в коленях ноги. Только после этого ему удалось осмотреться.

Одного из присутствующих майор узнал сразу. Это был тот самый парень, которого он ударил дверцей ипатовского «жигуленка» у сквера. Переносица широкоплечего все еще была припухшей, под глазами темнели синяки. Рядом с ним возвышались еще двое таких же высоких, плечистых, массивных ребят. Все они были одеты в обычные гражданские костюмы и пальто. На плече у каждого висел «кипарис» с толстой насадкой глушителя на крохотном стволе.

За широким столом по-домашнему вольготно расположились двое. Плечистый, крепко сбитый человек с тяжеловатым подбородком, почти лысый, как и сам Проскурин, с узенькой полоской волос, тронутых сединой. Одет он был также в гражданский костюм, но дорогой, стильный, темно-синий в тонкую полоску. Мужчина спокойно поглаживал лежащий на столе «ПМ». Рядом – этого Проскурин узнал сразу – сидел Сулимо. Правда, одет капитан был в форму. С погонами, шевронами и прочим, все как положено. Убийца развалился на стуле, забросив за спинку левую руку, и покачивал мыском сапога. Он тоже смотрел на Проскурина, но с улыбочкой, жестко.

Слева у стены, заложив руки за спину, стоял молодой полковник лет тридцати пяти, не больше. У двери возвышался еще один охранник, точная копия троих первых – даже лицами они были похожи, – тот самый, что подавал пленному воды.

Проскурин подумал, затем кивнул на плечистых и обратился к лысоватому, безошибочно угадав в нем главного:

– И много у вас таких костоломов?

– Достаточно, – улыбнулся тот. – Я рад, что вы пришли в себя, Валерий Викторович. Очень приятно с вами познакомиться. Алексей Михайлович Саликов. – Он не поднялся, руки не подал, просто произнес имя, фамилию и отчество тихим, спокойным голосом. Ни звания, ни чина. Понимал, что Проскурину и так все известно о нем. Вздохнул, улыбнулся едва заметно тонкими губами: – Что ж это вы, Валерий Викторович, так неосторожно? Вроде бы оперативник, должны понимать: лес – штука предательская. В лесу нужно быть особенно осмотрительным.

– Ага, поучите, поучите, – буркнул Проскурин, полез в карман, достал сигареты и закурил.

В комнате повисло тяжелое молчание.

– Ну и на кой вы меня сюда притащили? – первым не выдержал Проскурин, глубоко затягиваясь сигаретой. – Алексея, насколько я понимаю, вам не удалось найти, полетную карту тоже. И потом, не думаете же вы, что я полез сюда без подстраховки? Мой друг в курсе всех дел, и если я не появлюсь в определенное время в назначенном месте, он поймет, что со мной случилось, и поднимет тревогу.

– Это который друг, простите? – спокойно усмехнулся Саликов. Хоть он и задавал вопрос, в тоне его вопроса не слышалось. Зато слышалось в нем какое-то безграничное спокойствие и даже легкое безразличие. – Ваш шофер Павел Бортник? Смею заверить, он уже не ждет ни вас, ни кого-либо другого. Или, может быть, вы имеете в виду Максима Леонидовича Латко, который остался караулить у железнодорожной ветки? Не стоит о нем волноваться. Я отправил людей, и через пару минут Максим Леонидович присоединится к нашей скромной компании. Или вы говорите о том самом друге, который отдыхает на четвертом этаже травматологического отделения третьей горбольницы в боксе номер двенадцать?

Проскурин почувствовал, как в животе у него ворочается холодный мокрый ком. Вот теперь ему стало страшно, по-настоящему. Майор понял, что они проиграли по всем статьям.

– Во всяком случае, – пробормотал он, гася окурок об пол, – полетную карту вы так и не нашли.

– А полетная карта, вместе со всеми остальными бумагами, разумеется, в сейфе у Максима Леонидовича, – все с тем же спокойствием добавил Саликов. – Как видите, Валерий Викторович, ваш друг, Иван Давыдович Ипатов, не напрасно предупреждал вас: мы знаем о каждом вашем шаге.

– У него что, микрофон на теле был? – усмехнулся Проскурин. – Надо же, этого я от Ивана не ожидал. – Он чуть было не добавил матерное ругательство, но подумал вдруг, что сказать подобное при этих людях значило бы унизить себя, а ему не хотелось унижаться. Даже перед смертью.

– Ну зачем же так, Валерий Викторович? – вздохнул Саликов. – Вы слишком плохо думаете о людях. Все куда проще. У нас очень хорошая аппаратура. Борис Львович, – он повернулся к капитану, – могу я вас теперь так называть? Вы ведь уже почти гражданский человек.

– Ну разумеется, Алексей Михайлович, – скрипуче ответил тот и улыбнулся в ответ.

– Замечательно. В таком случае, Борис Львович, покажите, пожалуйста, Валерию Викторовичу то, о чем мы говорим.

– Конечно. – Сулимо наклонился и достал откуда-то из-под стола небольшой магнитофон, подсоединенный к какой-то странной коробочке, и длинный, похожий на милицейскую дубинку, микрофон. – За сотню метров можно услышать, как муха летит, – пояснил Сулимо.

– Видите, – Саликов улыбнулся, точнее, это было слабое подобие улыбки: чуть дрогнули и приподнялись кверху уголки губ, – как выяснилось, Иван Давыдович не заслужил ваших упреков. Он дал вам несколько дельных советов, снабдил надлежащей документацией. Подлинной, заметьте, подлинной. Вы должны быть ему благодарны.

– Ага, уже. Сейчас заплачу, – зло хмыкнул Проскурин. – Подождите, вот только слез поднакоплю.

Саликов внимательно посмотрел на него, а потом снова улыбнулся:

– Но это еще не все. Думаю, вам, Валерий Викторович, известно: даже самая тщательная и профессиональная «наружка» может быть раскрыта. Нам это известно не хуже, чем вам. Потому-то мы и предприняли кое-какие меры предосторожности. Нож, пожалуйста.

– Что? – не понял Проскурин.

– Нож дайте, пожалуйста, Валерий Викторович, – повторил Саликов невозмутимо.

И вдруг майор все понял. Какой же он дурак! Это же надо быть таким идиотом!..

– Помогите Валерию Викторовичу, ребята…

Двое широкоплечих шагнули вперед, схватили

Проскурина под руки и вздернули, словно на дыбу, заламывая локти к лопаткам. Третий ловко обшарил карманы, достал стреляющий нож и почтительно положил на стол, а затем фээскашника усадили на прежнее место. Проскурин, криво усмехаясь, помассировал мышцы, суставы.

– Валерий Викторович, неужели вы думаете, что эти ребята настолько непрофессиональны, что вот так, за здорово живешь, подставят затылок под удар? – Говоря это, Саликов взял со стола нож, нажал на какую-то невидимую выпуклость на рукояти, и одна из «щечек» легко скользнула в сторону. Алексей Михайлович подцепил крохотный барабанчик микрофона и осторожно покрутил в пальцах. – Чудесная штука. Дает очень чистый сигнал. А вот и… – за микрофоном последовала темная, матово блестящая горошина —…радиомаячок. И вся эта техника работает, представьте себе, всего-навсего от двух обычных батареек-«пальчиков».

Проскурин сплюнул на пол. Черт возьми, а ведь он совершенно забыл о ноже. Привык к нему, как привыкают к авторучке, зажигалке или коробку спичек.

– Так что, уважаемый Валерий Викторович, – продолжил Саликов, – если бы вы попытались воспользоваться этим чудесным стреляющим ножом по прямому назначению – ничего бы не вышло…

Майор усмехнулся и покачал головой:

– А вы, оказывается, позер, Алексей Михайлович.

Тот легко, почти по-дружески засмеялся:

– Ай поймали, Валерий Викторович, поймали. Не скрою, мне приятно еще раз посмаковать отменную работу, а она, согласитесь, все-таки была отменной. К тому же появились первые зрители…

– Одного не пойму. Если вы знали, где я нахожусь и что делаю, если знали, где полетная карта, если знали, где Алексей, чего ж вы нас сразу-то не убили? Зачем устроили весь этот спектакль с беготней?

– Всему свое время. Подождем Максима Леонидовича. Не хочется объяснять дважды одно и то же.

Глава сороковая

…Алексей, сидя по-турецки на больничной койке, в который уже раз рассматривал фотографии. Глянцевые карточки с изображенными на них вагонами, кранами, танками, кирпичными стенами углеперерабатывающего комбината, проплывали в желтом пятне света. Одно и то же. Все одно и то же. Вагоны, люди, краны. Краны, вагоны, люди. Что же заметил он неосознанно? Что встревожило его? Что же во всем этом было… не так?

Алексей нахмурился. Он как раз перекладывал очередную карточку, когда в коридоре заурчали двери лифта, и сразу же вслед за этим больничную тишину нарушил звук шагов. Алексей прислушался. Сердце его учащенно забилось, предчувствуя самое худшее. На секунду шаги стихли. В коридоре кто-то заговорил, глухо, неразличимо. Слов было не разобрать. Алексей сбросил ноги с койки, встал. Он выглядел, как человек, впавший в прострацию: неподвижный взгляд, застывшие, словно замерзшие, мышцы лица, на котором отпечаталось нестираемое выражение тревоги.

Фотографии рассыпались по полу, образовав пестрый глянцевый асимметричный узор. Шаги послышались вновь. Люди направлялись к двенадцатому боксу. Сомнений не было. Теперь Алексей четко осознал: вопреки уверениям Проскурина убийцы отыскали его и пришли, чтобы подвести итоги трехдневной гонки…

Доктор шел первым. За ним двигались боевики. Замыкал процессию низкорослый охранник, помахивающий дубинкой, в любой момент готовый пустить ее в ход.

Коридор четвертого этажа был совершенно пуст. Больные давно спали, «сестра милосердия», судя по всему, отправилась поболтать с подружками.

Доктор остановился у стола и несколько раз постучал по пластику ключами. Раздражающе сухой и громкий до невообразимости тупой звук раскатился по этажу и медленно умер в больничной тишине.

– Черт знает что, – возмущенно пробухтел себе под нос доктор. – Где она ходит?..

Они быстро зашагали по коридору мимо палат, казенных дверей и безразлично крашенных стен. Перед боксом номер двенадцать все четверо остановились.

– Это здесь, – пояснил врач, нажимая на ручку двери. Та качнулась, ударившись обо что-то твердое, и с легким щелчком вернулась в исходное положение.

– Постучите, – резким, почти категоричным тоном приказал Второй.

– А почему бы вам самому…

– Стучите!

– Слушайте, а по какому, собственно, праву вы…

Договорить он не успел. Холодный, жгущий кожу металл уперся ему под нижнюю челюсть.

Охранник рванулся на подмогу, вскидывая в широком замахе палку, намереваясь врезать этим двоим, которые, кстати, сразу ему не понравились, но стоящий в двух шагах убийца мгновенно выхватил из кармана пистолет и впечатал ребристую рукоять точно в приплюснутую переносицу. Как раз между раскосых недобрых глаз. Охранник отлетел к противоположной стене. Дубинка выпала у него из рук. Боевик, почти не целясь, два раза нажал на курок. Срез глушителя расцвел желто-алым узким цветком, и на камуфляжной куртке охранника расплылось большое бурое пятно. Стреляные гильзы запрыгали по линолеуму. Охранник скрючился, поджав колени к подбородку, всхлипнул совсем по-детски и застыл. Врач с ужасом смотрел на неподвижное тело, на валяющуюся посреди коридора, глупо ловящую черными лакированными боками свет люминесцентных ламп резиновую дубинку, на водянистую, красновато-постную лужицу, быстро вытекающую из-под рифленых подошв высоких армейских бутс, на повисшие в полуметре от пола едва заметные капельки брызг и молчал.

Второй быстро глянул на напарника и равнодушно скомандовал:

– Гильзы подбери. – Повернувшись к бледному, все еще стоящему с приоткрытым ртом доктору, он надавил на пистолет так, что глушитель на пол-сантиметра погрузился в человеческую плоть, и пробормотал: – Стучи, сука, быстро!

Доктор вздрогнул, покосился на невозмутимого убийцу и пару раз стукнул в дверь.

Шестой довольно быстро управился с не слишком надежной дверцей сейфа. Узкая голубоватобелая игла пламени взрезала трехмиллиметровую сталь так же легко, как острый нож – теплое масло. Черный бугристый разрез опоясывал мощный замок ровным четырехугольником. Еще один сантиметр, и сейфовый запор сдастся, но взломщик вдруг выключил горелку, положил ее рядом с собой на ковер, отчего на ворсе образовалась неряшливая темно-коричневая проплешина, и потянулся за рацией. Щелкнув тумблером, он поднес микрофон к самым губам и сообщил:

– Шестой для Пятого.

– Пятый, слышу тебя хорошо. Как дела?

– Отлично. Работу закончил. Есть новости?

– Пока никаких. Ты сработал с опережением.

– Сколько?

– Семь минут. Будем ждать.

– Понял.

Шестой отложил рацию и, приподняв защитные очки, вытер лоб. Опережение графика с одной стороны. означало, что он еще не растерял квалификации, с другой же – это целых семь минут ожидания… Взломщик поднялся, подошел к окну и, на пару сантиметров отодвинув штору, выглянул на улицу.

Он сделал это как раз в тот момент, когда у крыльца остановился патрульный милицейский «газик».

В следующую секунду рация ожила, выдохнув – всего одно слово: «Искра».

«Пятый» услышал стук, с ленивым видом повернулся к двери и, заметив стоящего на тротуаре, ежащегося от ночного пронизывающего ветра сержанта-патрульного, оживился. Он даже не полез за пистолетом, зная, что наверху, в кабинете военного прокурора полковника Латко, его напарник достает из брезентовой наплечной сумки «кипарис», торопливо навинчивает глушитель и устраивается у окна, беря на прицел и милицейскую машину, и сержанта.

Подойдя к двери, Пятый повернул ключ и, приоткрыв дверь, улыбнулся:

– Здорово.

– Здорово, служба, – клацая зубами, ответил сержант. – Слушай, огонь есть? Зажигалку, понимаешь, в отделении оставил.

– А как же! – Пятый достал из кармана зажигалку и протянул милиционеру. – Бери.

– Спасибо. – Тот вытащил сигарету, торопливо защелкал колесиком, пытаясь прикурить. Огонек вспыхивал на секунду, но тут же гас, задуваемый ледяным ветром.

– Ты сюда зайди. В холле попроще. Ветра нет.

– Ага, спасибо. – Сержант шагнул в предбанник, прикурил и затянулся с удовольствием. – Держи, – протянул зажигалку.

– Да оставь себе. У меня еще одна есть.

– Ну спасибо. Большое. – Милиционер кивнул в сторону консоли: – А разве сегодня не Матвей дежурит?

– Матвей, – легко согласился Пятый и усмехнулся. – Но у него дела, пришлось подменить на пару часов.

Сержант понимающе хмыкнул:

– К Томке, что ли, опять поехал?

– Ага, к Томке.

– Допрыгается он когда-нибудь с этой шалавой.

– Во-во. Я то же самое говорю. Начальство уже косится. Нет, ему все по фигу. Никого не слушает.

Сержант засмеялся и закивал:

– Точно. – Он затянулся еще пару раз, приоткрыл дверь и бросил окурок на асфальт, к единственной ноге набитой доверху урны. – Ладно. Поехал службу бдить.

– Давай. – Пятый пожал сержанту руку.

– За зажигалку спасибо.

– Да не за что, ерунда.

– Ну, бывай, служба.

Наверху Шестой опустил автомат, хотя от окна не отошел, а продолжал наблюдать за «воронком», пока тот не скрылся из виду.

Пятый снова запер дверь, устроился за консолью и нажал кнопку передатчика:

– Все в порядке, Шестой. Пожар потушен. Ждем.