Текст книги "Бойцы тихого фронта"

Автор книги: Иван Винаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Метро приютило многие штабы армейских частей и некоторые неэвакуированные центральные ведомства, которые имели прямое отношение к обороне Москвы. На Кировской находился Генеральный штаб Красной Армии. Там же был оборудован кабинет Верховного Главнокомандующего, Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина. Генеральный штаб был переведен туда после прямого попадания бомбы в здание штаба. Была разрушена часть главного корпуса. Но никто не видел, чтобы Верховный Главнокомандующий спускался в подземный кабинет. Он продолжал работать у себя в кабинете в Кремле. Излишне говорить о том, какое огромное моральное значение имело присутствие в Москве Председателя Государственного Комитета Обороны.

Свое генеральное наступление на Москву немецко-фашистские войска предприняли, как известно, еще 30 сентября, и для Советских Вооруженных Сил, для Москвы весь октябрь стал месяцем тяжелых испытаний. Ценой огромных потерь враг смог прорваться через оборонительные укрепления советской столицы и на отдельных участках фронта приблизился непосредственно к Москве. Гитлер заявил, что из расположения его войск видны в бинокль башни Кремля, и назвал не только день, но даже час, когда Москва будет взята.

Москва сражалась не на жизнь, а на смерть. «Велика Россия, а отступать некуда – за нами Москва!» – это был девиз солдат революции.

Участок фронта, занимаемый бригадой особого назначения, был невелик – около тридцати километров в длину. На фоне нескольких сот километров (от Тулы на юге до Калинина на севере) это был только небольшой отрезок. Но этот «отрезок» включал часть самой Москвы. Передовая линия фронта проходила у подмосковных деревень Химки и Бабушкино, а тыл упирался в стены Кремля. В нашу полосу входил Большой театр, Дом Союзов и все государственные и общественные здания в западном направлении по Ленинградскому шоссе. Штаб бригады особого назначения размещался одно время в Доме Союзов.

В течение всего октября, когда началась генеральная битва за Москву, наша бригада проделала огромную работу по подготовке укреплений на вверенном ей участке фронта. Глубоко эшелонированный фронт должен был превратиться в неуязвимую для врага оборону. На помощь бригаде пришло славное московское ополчение, а также женщины, подростки, ветераны партии и активисты комсомола. Мы трудились день и ночь, не теряя ни часа, ни минуты. Мы работали под гул орудийных раскатов приближавшегося фронта. По ночам небо на западе было залито заревом. Душу невольно охватывала тревога. Мы работали под разрывами бомб, которые немецкие бомбардировщики сбрасывали бесприцельно на город: рыли окопы, минировали участки, строили блиндажи и укрытия для пехоты, строили противотанковые заграждения, прокладывали линии телефонной связи. И не только это. Допуская, что враг может проникнуть в Москву, мы подготавливали к обороне чуть ли не каждое здание в нашей полосе до Садового кольца – за каждый дом мы были готовы сражаться до последней капли крови. На улицах Москвы выросли баррикады.

Наряду со строительством укреплений на вверенном нам участке фронта мы ускоренными темпами подготавливали личный состав бригады к выполнению специальных заданий. Мы были призваны сражаться с врагом не только как обыкновенная армейская единица, нам было поручено организовать фронт и в его тылу. Перед нами стояла задача просачиваться во вражеский тыл небольшими группами, наносить молниеносные удары по штабам и центрам связи врага, взрывать мосты, железнодорожные составы о живой силой и техникой, сжигать склады с продовольствием и боеприпасами, минировать дороги и здания, где враг мог бы разместить свои командные пункты, вести разведку…

Специальное задание, которое бригада получила от командования, фактически состояло в том, чтобы вести активную, наступательную партизанскую войну.

4. 7 НОЯБРЯ 1941 ГОДА. ПАРАД НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ. В НАСТУПЛЕНИЕ

Множество драматических событий, войн и сражений пережил я за свою жизнь, но военный парад 7 ноября 1941 года у стен Кремля превзошел по своей исключительности все.

По сравнению с военными парадами прошлых лет ноябрьский парад 1941 года произвел незабываемое впечатление на всех советских людей. Мне кажется, что этот парад сыграл большую роль в закалке духа, повышении боеспособности, укреплении решимости защищать свою землю и дать отпор захватчику. В этом историческом параде участвовала и наша бригада.

Торжественное собрание по случаю годовщины Октябрьской революции состоялось, как обычно, вечером 6 ноября. На этот раз, по вполне понятным причинам, оно проходило не в зале Большого театра, как до сих пор, а на станции метро «Маяковская». Огромный, ярко освещенный зал станции был заполнен тысячами людей, собравшихся сюда, чтобы отметить очередную годовщину революции.

«Состоится ли парад 7 ноября?» – спрашивали себя мы, военные, и все сходились на мысли, что на этот раз парада и демонстрации московских трудящихся не будет: скопление воинских частей, боевой техники, демонстрантов в каких-то двадцати пяти – тридцати километрах от линии фронта было связано с большим риском. Гитлеровская авиация могла долететь до Кремля буквально в считанные минуты и превратить праздничный парад в парад смерти… Так думали мы, и никто из нас не связывал обучение отдельных войсковых соединений и их строевую подготовку с предстоящим праздником.

Однако рано утром 7 ноября был получен секретный приказ командующего войсками Московского военного округа П. А. Артемьева немедленно выделить несколько лучше всего подготовленных в строевом отношении подразделений для участия в военном параде на Красной площади. Выделенным подразделениям надлежало явиться при полном боевом вооружении в назначенный пункт, где они безо всякого промедления в точно определенное время должны были включиться в колонны парада и после прохождения по Красной площади, не теряя времени, снова вернуться на свои боевые позиции. Штабу бригады предписывалось направить на трибуны для официальных лиц несколько своих командиров.

В тот день Москва была скована суровым холодом, снег звонко скрипел под сапогами, выдыхаемый воздух превращался в густые клубы пара. Свинцовые тучи низко нависли над городом, и вскоре крупными хлопьями повалил снег.

Мы сняли с боевых позиций три роты, в полном вооружении, во главе с командирами они направились в указанные пункты. Несколько старших командиров из штаба бригады поднялись на трибуны Красной площади. Никому не верилось, что парад будет. Все с опаской посматривали на горизонт, прислушивались – в любой момент могли появиться вражеские самолеты…

Парад состоялся. Точно в назначенный час на трибуну мавзолея В. И. Ленина поднялись руководители партии и правительства во главе с Верховным Главнокомандующим. Руководитель Советского правительства произнес приветственную речь. Голос его звучал спокойно, уверенно, а слова, которые он произносил, пронизывали, как электрический ток.

«На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков, – обратился Сталин к Вооруженным Силам Советского государства. – Порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, смотрят на вас как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии!..»

С Красной площади речь Верховного Главнокомандующего транслировалась по радио по всем городам, областям и республикам Советского Союза, она звучала из громкоговорителей на улицах столицы, транслировалась во всех подразделениях, частях и соединениях огромного фронта. Ее слушал весь советский народ.

После выступления Верховного Главнокомандующего начался парад Вооруженных Сил.

В отличие от прошлых лет парад открыли не самолеты, – авиация вместе с противовоздушными аэростатами и зенитными батареями охраняла небо над Москвой и несла свою службу так бдительно, что ни одному вражескому самолету не удалось прорваться к Москве.

Тот памятный парад имел еще одну особенность: ранее войска двигались торжественным маршем с западной стороны площади к восточной, по направлению к храму Василия Блаженного. Теперь было наоборот. Колонны двигались с востока, обтекали с двух сторон величественный храм, соединялись, проходили перед мавзолеем В. И. Ленина и уходили на запад по направлению к фронту. Я наблюдал за лицами проходящих солдат и командиров, одетых в серые шинели. Это были лица людей, полных решимости остановить грудью железные лавины врага, людей, в сердцах которых жила только одна любовь – любовь к Родине, одно стремление – победить… Прошли и наши роты. Одетые в маскировочные белые халаты и белые полушубки, с автоматами на одном плече и лыжами на другом, они прошли перед трибунами четким строем. Богатыри! Многие из них вскоре сложили головы на подступах к Москве, достойно выполнив свой долг перед матерью Родиной…

Вдруг по площади пронеслись восхищенные возгласы: «Идут! Идут!.. »

Шли славные сибирские дивизии.

Одетые в полушубки, прекрасно вооруженные, свежие пополнения из армий, расположенных в Сибири и на Дальнем Востоке, сотрясали Красную площадь своим чеканным шагом. Появление этих богатырей на беззаветно сражавшемся фронте явилось поддержкой, которая неимоверно увеличивала веру в победу.

Читатель, наверное, знает, что переброска сибирских дивизий из Приморья, Забайкалья и Хабаровского края в октябре – ноябре 1941 года, сыгравшая решающую роль в исходе Московской битвы, была связана с подвигом советского военного разведчика Рихарда Зорге. Работая в Токио и обладая хорошими связями в посольстве гитлеровской Германии, Рихард Зорге (Рамзай) своевременно разведал и сообщил в центр еще в июле 1941 года, что Япония не намерена вступать в войну против Советского Союза вплоть до наступления «благоприятных времен». Япония хорошо помнила поражение на озере Хасан и реке Халхин-Гол и второй раз не желала испытывать судьбу. Внимание и интерес Японии были направлены на Юго-Восточную Азию и колонии США и Англии в Тихом океане. Квантунская армия до поры, до времени предназначалась для действий в Китае. Япония усиленно готовилась к войне на Тихом океане… В последней телеграмме Рамзая, переданной 25 сентября 1941 года, говорилось, что после сентября советский Дальний Восток можно считать гарантированным от опасности нападения со стороны Японии.

И вот сибирские дивизии, только что выгрузившиеся из железнодорожных составов, чеканя шаг, шли по Красной площади. Пройдя мимо трибуны, где стояли руководители страны, они сразу же отправились на фронт. Гремели гусеницы мощных танков, огромные колеса артиллерийских орудий, ревели моторы тяжелых транспортеров и грузовиков, грозно поблескивали вороненые стволы автоматов.

Блицкриг гитлеровского вермахта под стенами Москвы не удался. Было уничтожено около полумиллиона отборных немецко-фашистских солдат. А самое главное состояло в том, что под Москвой был развеян миф о непобедимости немецкого оружия, и в этом заключалась самая большая победа.

Обескураженный и разъяренный поражением под Москвой Гитлер, обещавший всему миру принять парад «своих победоносных войск» на Красной площади, обрушил неистовый гнев на головы своих генералов. После поражения под Москвой были уволены или понижены в должности 35 генералов, командовавших различными войсками и соединениями на фронте под Москвой. Среди наказанных оказался командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Бок, командующие армиями Гудериан, Гепнер и Штраус. Был снят со своего поста и сам главнокомандующий сухопутными войсками вермахта генерал-фельдмаршал фон Браухич.

Но не генералы были повинны в поражении. Под Москвой столкнулись две стратегии, две политики. И в этом поединке советская военная стратегия, советский общественный строй нанесли тяжелое, жестокое, заслуженное поражение стратегии блицкрига, политике агрессии, человеконенавистническому фашистскому строю.

Победоносное завершение битвы под Москвой для нас, бойцов бригады особого назначения, открывало возможность выполнения второй части наших задач – наступал период разведывательных, диверсионных и партизанских действий в тылу врага.

Впрочем, мы начали наносить свои удары во вражеском тылу еще в разгар битвы под Москвой. В то время как некоторые подразделения бригады грудью отстаивали вверенный им участок фронта, другие предпринимали дерзновенные рейды в тыл противника. Это задание главным образом выполняли спортсмены бригады.

О них хочется сказать самые теплые слова. Их подвиги в годы войны широко прославили имя бригады особого назначения.

Спортсменов в бригаде насчитывалось несколько тысяч. Это были воспитанники спортивного общества «Динамо», а также студенты и преподаватели Московского центрального института физической культуры. Среди динамовцев были велосипедисты, легкоатлеты, боксеры, конькобежцы, футболисты, штангисты, мотоциклисты, пловцы, парашютисты, любители-пилоты и радисты, снайперы, гребцы и главным образом лыжники. Все это были молодые люди, которых Генеральный штаб нашел целесообразным сосредоточить в нашей бригаде, чтобы использовать их самым эффективным образом. Студенты и преподаватели Центрального института физической культуры влились в бригаду в качестве добровольцев, отозвавшихся на призыв партии и комсомола встать на защиту Москвы. Среди спортсменов и добровольцев-студентов было немало известных мастеров спорта, рекордсменов, любимцев советской молодежи. В подразделениях нашей бригады сражались, например, братья Серафим и Георгий Знаменские, Лев Темурян, Николай Шатов, Любовь Кунакова, Николай Королев, Алексей Долгоушек, Виктор Зайпольд, Георгий Иванов, Илья Давыдов, Борис Галушкин, Евгений Иванов, Борис Грачев, Павел Маркин, Валентина Гончаренко и многие другие.

Воплотившие в себе лучшие качества советского человека, бесстрашные, самоотверженные, прекрасно закаленные физически, беспредельно преданные своей Родине и делу революции, эти молодые люди в ходе суровых боев за Москву проявили образцы беспримерного героизма, высокого воинского мастерства, несокрушимой выдержки. Сколько раз их боевые отряды в белых маскхалатах, бесшумно скользя на лыжах, отправлялись в многокилометровые ночные рейды в тыл врага, ведя разведку, уничтожая боевую технику, сея панику в его рядах, взрывая мосты, минируя шоссейные и железные дороги… Они уходили молча, под гром артиллерийского огня и воздушных бомбардировок… И возвращались через день или два. Возвращались далеко не все. Опасные задания неизбежно стоили жизни многим из них. Но смерть была везде, она, казалось, уже никого не пугала. Сама мысль о возможном поражении была страшнее смерти. А на следующую ночь уцелевшие вместе с новым пополнением снова уходили в тыл оккупантов, бесшумно скользя на лыжах, скрывались в темной ночи, вооруженные автоматами, взрывчаткой и мужеством. Мужеством, которое обеспечило победу…

Погибли многие.

Смертью храбрых пали братья Серафим и Георгий Знаменские, Борис Галушкин, Лев Темурян и десятки других прекрасных советских спортсменов-патриотов, воспитанников Института физической культуры. Ныне в Советском Союзе ежегодно проводится легкоатлетический турнир имени братьев Знаменских, стал традиционным майский кросс имени Бориса Галушкина…

У стен Кремля, где покоятся останки неизвестного солдата, павшего под Москвой, горит вечный огонь. На камне выбиты слова: «Имя твое неизвестно. Подвиг твой бессмертен». Эти слова прославляют подвиг и бойцов бригады особого назначения.

Нельзя писать без волнения о подвиге иностранных политэмигрантов, которые в те грозные годы грудью отстаивали стены Москвы. Они знали, что поражение великой Советской страны означало бы поражение революционного движения в целом. Они сознавали, что победа будущей мировой коммунистической революции немыслима без победы над гитлеровским фашизмом. И они сражались самоотверженно, рискуя жизнью. Многие из них погибли. Смертью храбрых пал под Сталинградом сын Долорес Ибаррури, боец-доброволец нашей бригады. Погибло еще много товарищей, прославившихся в бесчисленных классовых битвах интернационалистов. Испанские коммунисты, бывшие защитники Мадрида, с огромным мужеством отстаивали столицу своей второй родины… Москву. Образцы высокого героизма проявили австрийские шуцбундовцы. Героически сражались и все остальные интернационалисты полка. Здесь, на подступах к Москве, снова – в который раз! – была скреплена совместно пролитой кровью великая интернациональная солидарность. В дни битвы за Москву в интернациональный полк часто приезжали Долорес Ибаррури, Вильгельм Пик, Иоганн Коплениг (генеральный секретарь Компартии Австрии) и другие. Они живо интересовались тем, как сражаются их соотечественники, проводили беседы, выступали с информациями, укрепляли боевой дух бойцов. Раз в неделю я являлся на доклад в Коминтерн, к Георгию Димитрову: он уделял много внимания интернациональному полку. Часто к нам приезжали с докладами Эренбург, Фадеев, Катаев, Симонов и другие.

После января 1942 года бригада особого назначения перешла, говоря военным языком, к выполнению специальных заданий. В тыл врага, отброшенного на сотни километров на запад, мы начали отправлять боевые и партизанские группы, командиров, политических комиссаров, инструкторов по радио– и подрывному делу, врачей, связных, оружейных техников… На оккупированной территории разгорелась гигантская партизанская война. Призыв Советского правительства поднял на борьбу огромное число истинных патриотов. Партизанами становились попавшие в окружение отдельные бойцы и целые воинские части, рабочие и колхозники, женщины и старики, юноши и девушки, все, кому было невыносимо видеть, как враг топчет кованым сапогом священную советскую землю. В начале 1942 года партизанская армия охватила своими активными наступательными действиями все без исключения оккупированные районы страны – Белоруссию, Украину, Прибалтийские республики, оккупированные области РСФСР до Смоленска, весь Крымский полуостров, Молдавию. Борьба велась не на жизнь, а на смерть.

Только теперь, после первого контрудара под Москвой и развернувшейся партизанской войны, фашистский агрессор ощутил в полную меру страшную силу советского народа… А предстояли новые уроки: Сталинградская битва, катастрофический разгром на Курской дуге, после которого врагу не оставалось ничего другого, кроме отступления до полного краха…

На новом этапе войны бригада всеми силами помогала организовать разбросанные, потерявшие связь с командованием партизанские группы, привести их в боевую готовность, вооружить и поставить под единое руководство партизанской армии. Разумеется, четыре полка бригады (в ходе битвы под Москвой, их число из двух выросло до четырех) не в состоянии были справиться с этой огромной задачей, ведь партизанская армия насчитывала сотни тысяч бойцов, а партизанских отрядов было несколько тысяч, к тому же в тылу оккупантов действовали тысячи других нелегальных боевых групп, они, по существу, имелись во всех оккупированных городах и селах. По распоряжению Генерального штаба подобной деятельностью занимались и другие специальные соединения. Таким образом, в результате огромной организаторской работы партизанская армия превратилась в единый боевой организм, способный выполнять оперативно-тактические и стратегические задачи Генерального штаба, нарушать пути сообщения в тылу врага, взрывать железнодорожные линии, минировать мосты и дороги, уничтожать склады с продовольствием, боеприпасами, живую силу и боевую технику, вести разведку за передвижением вражеских соединений, своевременно информировать о нем командование Красной Армии. Партизанские соединения внесли немалый вклад в дело разгрома немецко-фашистских захватчиков.

После героической битвы под Москвой спортсмены, механики, оружейники, стрелки, врачи, радисты и все остальные бойцы бригады регулярно летали за линию фронта. В Москве оставались только штабные офицеры (при этом не все), связисты, которые должны были поддерживать связь с сотнями партизанских отрядов во вражеском тылу, автомеханики, интенданты. Штаб старался быть непрерывно в курсе местонахождения партизанских отрядов, их боеготовности, вооружения, численности. Боевые действия партизан уточнялись с главным командованием, которое увязывало их с общими боевыми действиями на фронтах. Почти все партизанские отряды имели радиостанции и радистов, которых мы им направляли: у нас были коды и шифры, с помощью которых мы осуществляли регулярную радиосвязь. По радио партизанские отряды сообщали о скоплении немецких частей на том или ином направлении, о вновь прибывших эшелонах с войсками, запрашивали оружие, боеприпасы, медикаменты, получали конкретные боевые задания. Оружие и боеприпасы направлялись самолетами, которые сбрасывали их на парашютах. Таким же образом забрасывали во вражеский тыл и людей – инструкторов, врачей, корреспондентов. Когда позволяли условия, наши самолеты садились на партизанской территории, чтобы оставить людей или груз и взять на борт тяжелораненых партизан, нуждающихся в госпитализации, или вернуть обратно на базу бригады людей, выполнивших во вражеском тылу свое очередное задание. В тыл врага направляли группы по нескольку десятков человек, которые должны были составлять там ядро будущих партизанских формирований. Одна из наших групп во главе с майором М. С. Прудниковым, заброшенная в леса Белоруссии, переросла в партизанский отряд, который блестяще выполнил ряд боевых заданий. За беспримерное мужество, проявленное в боях, многие партизаны этого отряда во главе с командиром М. С. Прудниковым были удостоены звания Героя Советского Союза и награждены орденами и медалями.

В тыл отправлялись не только бойцы, но и офицеры бригады. Во вражеский тыл был заброшен на некоторое время даже сам командир бригады особого назначения полковник М. Ф. Орлов.

В тылу противника, разумеется, побывал и я. Нужно было на месте проверять выполнение некоторых специальных заданий, оказывать помощь вновь сформированным партизанским отрядам.

Бойцы интернационального полка бригады наравне с советскими воинами принимали участие в партизанской борьбе в тылу противника. Постепенно наш полк начал осуществлять особые задания: всесторонне подготовленные и отлично вооруженные группы, составленные из людей одной национальности, начали отправлять на самолетах в оккупированные гитлеровцами страны – Польшу, Чехословакию, Румынию, Венгрию, Австрию, Югославию и даже в Германию. Там, в своих странах, эти группы должны были оказывать помощь антифашистам в их партизанской и диверсионной деятельности. Первыми с подобной задачей, как я уже рассказывал, были переправлены на родину болгарские группы «подводников» и «парашютистов». В декабре 1941 года и январе 1942 года близ Варшавы было сброшено на парашютах несколько групп поляков. За ними последовали группы югославов, чехословаков, австрийцев, румын, венгров… Некоторым из них не суждено было ступить на родную землю: самолеты, доставлявшие их, были сбиты вражескими истребителями или огнем зенитных батарей; часть смелых антифашистов позднее погибла в схватках с врагом. Многие все же остались живы и с радостью встретили победу над фашистской Германией.

Заканчивая свой рассказ о бригаде, чувствую своим долгом написать о входивших в ее состав болгарских интернационалистах (кроме тех, которые отправились на родину на подводных лодках и самолетах). Это прежде всего комсомолка Лилия Карастоянова, которая была заброшена во вражеский тыл в качестве военного корреспондента газеты «Комсомольская правда». Дочь видных деятелей Болгарской компартии – Александра и Георгицы Карастояновых, – Лилия погибла в бою. Асен Драганов, пришедший добровольцем в бригаду, который погиб в глубоком гитлеровском тылу при выполнении задания. Нельзя не вспомнить и Жоржа Пашова, который тоже пришел в бригаду добровольцем. За четыре года до начала второй мировой войны его старший брат Карл погиб в Испании. Жорж пал в боях за Смоленск. Сыновья старого партийного деятеля Георгия Михайлова – Кремен и Огнян – в октябре 1941 года, в дни самых жестоких боев под Москвой, были тяжело ранены и остались инвалидами. Дочь ветерана партии Тодора Павлова – врача Веру Давидову (Павлову) много раз забрасывали на самолете в тыл врага. В тяжелейших полевых условиях она с риском для жизни сделала сотни операций, спасая от смерти партизан, раненных в боях с фашистами. Вихра – дочь старого партийного функционера из города Русе Александра Атанасова, в течение всех дней боев за Москву была на передовой санитаркой, бойцом и разведчиком. В рядах бригады особого назначения сражалась группа болгарского революционера Жечо Гюмюшева, моего боевого друга с начала двадцатых годов, бывшего смелого военного разведчика на Дальнем Востоке, талантливого инженера, участника гражданской войны в Испании, одного из руководителей групп «парашютистов». В начале марта 1944 года группа Жечо Гюмюшева, состоявшая из пяти болгарских коммунистов и двух югославов, была направлена на свободную партизанскую территорию в Югославию, откуда болгары должны были перебраться на родину. Но, пролетая над Карпатами, самолет попал в снежную бурю, он весь обледенел, потерял управление, ориентировку и врезался в горную вершину. Нам сообщили об этом из советского радиопункта, державшего связь с самолетом до последнего момента. Мы были потрясены гибелью наших товарищей…

Доблестно сражались в бригаде особого назначения и все остальные болгарские интернационалисты. Они достойно защитили честь нашего народа и нашей героической коммунистической партии. Почти все они по указу Советского правительства награждены орденами и медалями.