Текст книги "Бойцы тихого фронта"

Автор книги: Иван Винаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

3. МАШИНА ПУЩЕНА В ХОД. ТАКТИЧЕСКАЯ ОШИБКА БЕЗ РОКОВЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ. ТОРГОВЦЫ В ВЕНЕ

Вскоре после моего приезда в Вену мы начали действовать. После шестимесячной подготовки разведывательная группа приступила к осуществлению первых заданий. Мы не имели права откладывать их выполнение: империалистические круги в Европе, Америке и на Дальнем Востоке день и ночь плели сеть коварного заговора против Страны Советов.

Наша работа началась с одной любопытной встречи и… небольшой ошибки. Если бы мы были суеверными, то следовало бы поставить крест на всех наших дальнейших намерениях, упаковать чемоданы и приготовиться к отъезду в Москву.

Случилось так.

Радист группы передал мне, чтобы я ожидал посланца из Москвы. Был определен точный день и час, указано и место встречи – в парке Пратер, около колеса обозрения.

Был конец лета, и Вена гостеприимно встречала многочисленных иностранных туристов. В том году их было меньше, как говорили жители столицы, – сказывался мировой экономический кризис, – но все же их насчитывались тысячи. Толпы людей разных национальностей наводняли улицы и бульвары, рестораны и кафе, парки, сады и, разумеется, знаменитый Пратер.

Я стоял около колеса обозрения и спокойно покуривал трубку, наблюдая за пестрой толпой туристов. Среди них должен находиться ожидаемый посланец центра. Я не всматривался в лица туристов, да это бы мне нисколько не помогло: было сказано, чтобы я стоял около большого колеса обозрения без опознавательного знака. Посланец сам должен был меня узнать… Сообщение радиста меня озадачило и даже несколько обеспокоило. Смогут ли товарищи меня узнать в новом модном костюме, с трубкой во рту, в очках с тонкой золотой оправой?.. В таком виде даже близко знавшие меня люди, случалось, проходили мимо, не узнавая в венском денди своего старого приятеля.

Колесо обозрения остановилось, и из гондол начали выходить веселые люди, опьяненные головокружительным полетом. Пожилой турист, в изысканной летней шляпе и легком чесучовом костюме вышел из остановившейся вблизи гондолы и учтиво подал руку молодой даме, которая заливалась смехом. Наверно, это были отец и дочь – разница в возрасте была слишком большая, чтобы можно было принять их за супружескую пару. Скорее всего это были англичане, приехавшие провести несколько дней в австрийской столице на свои фунты стерлингов, очень высоко котировавшиеся в период кризиса на венском рынке. Они громко разговаривали на английском языке, девушка задорно смеялась. Пара прошла мимо, не обратив на меня внимания, я продолжал спокойно расхаживать около колеса.

– Могу ли я попросить вас, герр, одолжить мне ваши спички?

Я обернулся на голос. Это был пожилой англичанин. Остановившись в шаге от меня, он произнес свою просьбу на безукоризненном немецком языке.

– Коробок вылетел у меня из рук, герр, когда я был наверху. – И он показал на верхнюю дугу колеса обозрения.

Господин высказывал просьбу с подчеркнутой вежливостью, с извиняющейся улыбкой.

– Прошу вас, герр. – Я с готовностью достал коробок спичек, не глядя на него. Я прогуливался у колеса вовсе не для того, чтобы обмениваться любезностями с рассеянными англичанами. Поднеся ему зажженную спичку, я добавил на своем далеко не безупречном немецком языке: – Вы должны благодарить судьбу, герр, что сверху слетел только ваш коробок спичек…

– О, да, конечно, хорошо, что я сам там удержался. – Пожилой турист весело рассмеялся, перевел девушке мою шутку, потом снова повернулся ко мне и вежливо поблагодарил, сняв элегантным жестом белую шляпу. – Вы очень любезны, герр!

Тут англичанин задержал на мне свой взгляд, может быть, всего на секунду больше, чем нужно. Я увидел его глаза за матово-зелеными стеклами очков, и меня словно током ударило.

Это был Гриша Салнин.

– До свидания, любезный герр, – собеседник с улыбкой поклонился и, когда девушка отошла, добавил тихо: – Через час на этом же месте.

Догнав спутницу, он продолжал прерванный разговор на английском языке.

Стремясь подавить волнение, я сделал несколько глубоких затяжек из трубки и пошел прогуливаться. Если бы в тот момент за мной наблюдали чужие глаза, от них наверняка не укрылось бы радостное волнение, которое внезапно охватило меня после случайной встречи с «англичанином». Я ожидал встретить кого угодно, только не Гришу. Так вот почему человеку из центра не нужны были никакие приметы, чтобы узнать меня!

Колесо обозрения делало свой очередной круг, поднимая к чистому летнему небу веселящихся людей, когда появился Гриша. Прошел ровно час. Он направлялся ко мне свободной походкой независимого человека, которому некуда и незачем спешить. Прошел близко от меня и, когда увидел, что я его заметил, двинулся дальше, смешавшись с толпой, поддерживая рукой висевший на плече фотоаппарат.

Я последовал за ним. Мы шли на небольшом расстоянии друг от друга, пока не удалились от колеса. Гриша направился к пестрым, кокетливым зонтикам небольшого кафе, где можно было и отдохнуть и уединиться.

– Сердечный привет, летучий голландец, – сказал я, крепко пожимая руку Гриши, когда мы сели за небольшой мраморный столик.

– Летучий англичанин, – поправил меня Гриша и в свою очередь крепко пожал мою руку. – Здравствуй, мой дорогой, здравствуй. Сердечный привет тебе от всех. Особо кланяется Старик.

– Спасибо. А где же твоя дама? Куда ты ее дел?

– Распрощался с ней, угостив мороженым. Она не моя. Просто ей стало плохо на большой высоте. Я сам, понимаешь, был обязан помочь своей соотечественнице, проводить ее…

Приближался обеденный час. В Пратере нам больше нечего было делать. Мы сели в такси и после продолжительной поездки по Рингштрассе остановились перед рестораном, где я обычно обедал.

В Вене – двухмиллионном городе, населенном людьми разных национальностей, – в свое время имелись рестораны с испанской, восточной, немецкой, русской, французской кухней.

Я питался в еврейском ресторане. Читатель, наверно, помнит – я жил в Вене по паспорту польского еврея из Закарпатья. В ресторане, где подавались еврейские национальные блюда, я как все остальные регулярные посетители держался без излишней фамильярности, официанты встречали меня как своего завсегдатая, дружески кивали головой в знак приветствия.

И вот в ресторане, где я так старательно разрабатывал свое амплуа, в этот день мною была допущена тактическая ошибка.

Мы вошли, сели за стол, который я обычно занимал. Перед этим Гриша – по старому православному обычаю – снял шляпу и повесил ее на ближайшую вешалку. В силу какого-то слепого автоматизма я последовал его примеру, увлеченный начатым разговором. Мы сели, и к нам тут же подошел официант.

Гриша заказал свежую рыбу, приготовленную по-еврейски. Когда я разговаривал с официантом, то заметил в его глазах удивление. «Чему он удивляется?» – недоумевал я.

И тут я заметил еще одну странность. Проходя мимо оберкельнера, официант обменялся с ним многозначительным взглядом. «Не вижу ничего удивительного в том, что я привел сюда на обед своего знакомого?» – сказал себе я. А когда бросил с напускной небрежностью взгляд на соседние столики, мое удивление переросло в раздражение: посетители, которых я как обычно приветствовал вежливым кивком головы и которые мне ответили с такими же вежливыми поклонами, смотрели на меня во все глаза.

«Что все это значит?..»

Гриша первым заметил необычный интерес, проявляемый к нам, но держался так, словно мы были в ресторане одни: самообладание важнейшее качество настоящего разведчика.

Официант подал вкусную отварную рыбу и удалился, избегая моего взгляда.

– За твое здоровье, – сказал я и поднял рюмку с искрящимся австрийским рислингом. – Вино отличное, гарантирую. Рыба тоже отлично приготовлена. За это ручаюсь…

– Твое здоровье, – сказал Гриша и пригубил рюмку.

И тут вдруг меня осенило. Мы оба сели за стол с непокрытыми головами. А это противоречило еврейским обычаям: евреи сидели за столиками в головных уборах. Наши же шляпы висели на вешалке, подобно предательским знакам, они указывали: эти двое мужчин не являются и не могут быть евреями…

Ошибка, разумеется, была моя. Мне сдавило горло, прекрасно приготовленная рыба и охлажденный рислинг сразу потеряли свою прелесть, но я продолжал жевать – мы не могли покинуть ресторан, не закончив обеда, это вызвало бы подозрение.

– Твое здоровье, – Гриша бодро поднял рюмку. – Рыба действительно приготовлена прекрасно.

Примерно через полчаса он вежливым жестом подозвал оберкельнера, который стоял как истукан в конце зала.

– Мой приятель, – сказал Гриша достаточно громко, чтобы его могли услышать и за соседними столиками, – насилу затащил меня в ваш ресторан. Разумеется, в Лондоне у меня есть друзья – евреи, но я никогда еще не посещал еврейского ресторана и не думал, что рыбу можно приготовить так вкусно. Примите мою благодарность, герр!

Оберкельнер поклонился, видимо, довольный комплиментом и еще больше – щедрыми чаевыми.

Мы вежливо попрощались и покинули ресторан. Больше там моей ноги не бывало. Гриша постарался как-то загладить допущенную мной оплошность, но на меня уже пала тень подозрения…

Читатель, может быть, скажет, что случай этот незначителен. Отнюдь нет. Принятые меры (я на другой же день сменил квартиру, район местожительства, паспорт) помогли избежать возможных осложнений. А все это могло кончиться плачевно. Из истории известно, как были схвачены в марте 1933 года в Берлине пребывающие там нелегально Георгий Димитров, Благой Попов и Васил Танев: незначительные на первый взгляд мелочи в их поведении, одежде, жестикуляциях были замечены официантами берлинского ресторана «Байришерхоф» и те не замедлили сообщить о своих наблюдениях в полицию… Вена в этом отношении не отличалась от Берлина: и здесь официанты, портье в жилых домах, содержатели частных пансионатов и отелей в большинстве случаев поддерживали тесные связи с полицией.

Мы вышли из ресторана, сели в такси и совершили длительную поездку по венским улицам, потом посидели на скамейке в тихом углу парка дворца Шенбрунн. В отличие от меня Гриша сохранил отличное расположение духа и ничем не выдавал недовольства. Он принялся рассказывать случаи из своей практики в США и Японии, когда он допускал подобные незначительные оплошности, которые чуть не выдали его.

– И я не смог тебе ничем помочь, Ванко, – корил себя Гриша. – Мне не приходилось изучать еврейские нравы… Однако ты держался отлично. Ничем не выдал беспокойства. Молодец!

Таков был Гриша, таков был и Берзин. Они понимали, что если опасность миновала, главное сохранить душевное равновесие. И не напоминали об ошибке, если видели, что ты сам ее понял и сделал необходимые выводы.

Школа Берзина не была рассчитана на новичков в разведке. Я мог бы сравнить ее со своеобразным вузом, который удается закончить только подготовленным людям. Именно поэтому Берзин постоянно требовал от своих кадров непрерывно совершенствовать знания… Эта школа воспитывала непоколебимую душевную стойкость. Я еще не обладал этим качеством, хотя Гриша и похвалил меня в парке дворца Шенбрунн за отличную выдержку. Не знаю, как я выглядел внешне, но внутренне мое состояние в ресторане было далеко не на высоте. В дальнейшем я понял, что самым трудным в воспитании настоящего разведчика является выработка стабильной «железной» психики. Такой психики, которая позволяет справиться с любыми неожиданностями, по крупицам сохранить силы для новых заданий, благодаря которой можно увидеть даже минимальный шанс и мобилизовать волю, чтобы его использовать, которая обеспечивает душевное равновесие разведчика при всех обстоятельствах, при любой опасности, даже перед лицом смерти…

– И так, – сменил тему Гриша, – что у тебя нового?

В сущности, Салнин, который руководил нашим отделом и числился одним из первых помощников Павла Берзина, был в курсе почти всего, сделанного нами. Радиосвязь, поддерживаемая включенным в группу советским товарищем, работала безупречно.

– Фирма уже зарегистрирована у властей, – докладывал я. – Здесь это оказалось так же легко, как и в Шанхае. Мы позаботились и об ее торговой номенклатуре.

– Наверное, тебе пригодился опыт, приобретенный в Китае? Экспорт-импорт электрооборудования, машинных частей, часов?

– Мы решили, что в данный момент она будет заниматься только импортом. Будем ввозить сельскохозяйственные товары из балканских стран. На венском рынке можно сбывать брынзу, яйца, свежие овощи, птицу… Пока только это, потом в зависимости от спроса…

Импортная фирма, которую мы решили создать в Вене, в общих чертах использовала опыт работы импортно-экспортных предприятий, накопленный в Пекине и Шанхае. Специфическая деятельность торговца, с его постоянными деловыми поездками по стране и за рубеж, широкими связями в разных средах, банковскими операциями, постоянными деловыми встречами и оживленной корреспонденцией, предоставляла благоприятные возможности для нашей работы. К тому же, сословие торговцев в Вене составляло едва ли не основную часть населения: торговлей – в розницу или оптом – занимались тысячи людей, эта профессия здесь считалась почетной, солидной.

Люди, с которыми я намеревался вести дело торговой фирмы, являлись болгарскими политэмигрантами X. и Y. Болгарский студент Ангел Вылчев, изучавший в Вене гидромелиорацию, стал постоянным и незаменимым техническим секретарем группы. Позднее в работу включился целый ряд других сотрудников, но в тот момент импортная фирма рассчитывала только на них троих.

– Значит, импорт из балканских стран, – произнес Гриша. – Удачно. Оттуда в Вену можно ввозить и тот «товар», который нас более всего интересует.

Гриша поставил задачу с районом действия в Центральной и Восточной Европе.

Задание было вызвано усиливающейся подготовкой империалистических государств к военной интервенции на Востоке. Центр получил достоверные сведения, согласно которым крупные западные капиталистические государства усиленно превращают восточно-европейские страны в военный и политический плацдарм для своей будущей агрессии. В сущности, это была известная советской разведке заговорщическая деятельность, которая не прекращалась ни на день после разгрома интервентов, но которая в последнее время резко усилилась. Заданием нашей группы было следить за деятельностью военных атташе Германии, Италии, Венгрии, Польши, Испании и некоторых других стран в Софии, Бухаресте, Белграде и Афинах. Судя по данным нашей разведки, империалистические государства осуществляли свои заговорщические планы как раз через военных представителей в восточноевропейских странах. Проследить за их деятельностью значило понять ход развития заговора и его результаты. Самая существенная часть нашей задачи состояла в получении копий шифрованных телеграмм-донесений, адресованных своим штабам и правительствам. В то время посольства, как правило, не имели собственной радиосвязи с соответствующей страной, которую они представляли. Кроме курьеров, военные атташе и другие дипломатические представители использовали для быстрой связи со своей страной радиотелеграф страны пребывания. Эта практика породила необходимость создать в почтово-телеграфных учреждениях всех государств секретный радиотелеграфный отдел.

Разумеется, военные атташе отправляли свои телеграфные донесения надлежащим образом зашифрованными, но, несмотря на это, радиотелеграфисты «секретного» отдела подбирались полицией из тщательно проверенных людей, которые в большинстве случаев являлись платными полицейскими агентами.

Итак, задание состояло в том, чтобы проникнуть не в сами посольства или военные представительства, а в секретные радиотелеграфные службы Болгарии, Румынии, Греции и Югославии. Получение копий телеграфных донесений открывало доступ к важным тайнам: в этих документах атташе описывал каждый свой шаг, предпринимаемый для того, чтобы привлечь на свою сторону генеральные штабы и правительства соответствующей страны, каждое обещание, которое им удавалось у них вырвать, каждое конкретное соглашение, направленное на осуществление заговорщических планов; они содержали также анализы политического и военного положения той или иной страны, характеристики влиятельных военных и политических деятелей, прогнозы развития страны и будущих перспектив ее политики и военной стратегии; они включали, наконец, и чисто разведывательные данные о военно-экономической мощи соответствующей страны, ее вооружении, боеготовности армии и уровне подготовки командного состава, о военных укреплениях, пропускной способности портов и аэродромов, потенциальных возможностях военной промышленности, состоянии и характере путей сообщения и пр. Из всего этого было видно, что в те годы большинство военных атташе западных империалистических государств в балканских странах (и не только там) являлись не столько армейскими представителями, сколько шпионами.

– Мы имеем сведения, что резиденты западных разведок в балканских странах недавно получили чрезвычайные распоряжения о «срочном осуществлении» поставленных задач. Очевидно, враг мобилизовал все свои средства, силы и резервы. Это заставляет нас ответить тем же. Подумай, проверь и как можно скорее доложи, что намереваешься предпринять, – закончил Гриша – О расшифровке телеграмм не заботься. Будешь немедленно направлять их с курьером в центр…

Договорились о дополнительных каналах срочной связи.

– Хорошо, Гриша, все ясно. Только я не могу обещать, что все будет сделано как полагается…

– Давай поговорим серьезно, как подобает мужчинам. Годы совместной работы дают мне основания быть уверенным в тебе… – сказал Гриша и после небольшой паузы добавил: – У тебя сейчас неважное настроение из-за дурацкого случая… Оно пройдет. Мой отец – моряк, и его товарищи говорили: погибает тот, кто выходит в открытое море, боясь кораблекрушения… Бывалые моряки знают: море любит смелых. Даже на утлой посудине настоящий моряк чувствует себя так, будто он находится на палубе крейсера…

Мы простились поздно вечером. Гриша постарался максимально помочь мне своим опытом разведчика. На следующее утро он должен был отправиться в Италию, где правил Муссолини.

Торговая фирма «X—Y», зарегистрированная у властей как предприятие по ввозу фруктов, овощей, яиц и других сельскохозяйственных продуктов, начала свою работу энергично и деловито. Оба «соотечественника» – «X» и «Y» – в считанные дни сделали все необходимое для того, чтобы установить связи с местными венскими торговцами-оптовиками, соответствующей финансовой средой, владельцами магазинов и оптовыми посредниками по сбыту товаров.

«X» получил возможность применить на практике то, что изучал в венском институте торговли. Другой «компаньон», «Y», также получил образование в Вене, он изучал науки, которые не имели ничего общего с торговлей, но долг призвал его трудиться там, где он был больше нужен.

Примерно месяц спустя «X» вызвал из Болгарии своего младшего брата, который немедленно поступил учиться и официально стал директором фирмы. Почти в то же время в Болгарию отправился «Y». Пока мы старались проникнуть в секретную радиотелеграфную службу на софийском почтамте, он должен был открыть филиалы фирмы в Горна-Оряховице и на железнодорожной станции Левски и приступить к отправке в Вену винограда, яиц, птицы, овощей. «Y» должен был использовать свою торгово-экспортную фирму и некоторые другие общества, которые в то время развивали оживленную торговлю. Фирма создала сеть своих торговых агентов в Софии и ряде городов Северной Болгарии – Русе, Ломе, Мездре и других. В свою сложную работу «Y» вовлек и младшего брата.

Торговля пошла неожиданно хорошо, ежедневный денежный оборот непрерывно рос, наша импортная фирма активно вмешивалась в дела Венской торговой биржи.

В то время как один из «компаньонов» действовал в Болгарии, второй – «X», должен был находиться в Вене, часто наезжая по «торговым делам» в Софию, Белград, Бухарест, Афины…

Фирма была создана, как читатель уже догадывается, для того, чтобы придать законную форму нашим поездкам из Вены в столицы балканских государств. Экспорт, который «Y» должен был осуществлять в Вену, имел своей целью прикрывать доставку секретных донесений, которые наши люди в Болгарии должны были изымать в Центральном почтамте и отправлять по назначению.

Когда работа по созданию торговой фирмы была завершена и машина была пущена в ход, группа сосредоточила свои усилия на решении второй, более трудной части комплексной задачи – проникновении в секретные радиотелеграфные службы.

До моего отъезда из Вены группа полностью выполнила задание, связанное с раскрытием подрывной заговорщической деятельности военных атташе ряда империалистических государств на Балканах. Вскоре после получения задания, копии телеграмм этих атташе начали регулярно поступать в центр. Наши люди, которые работали в секретных радиотелеграфных службах в балканских центральных почтамтах, или же технические лица, имевшие непосредственный контакт с ними, регулярно снимали копии с шифрованных радиотелеграмм перед их уничтожением. Другие лица получали эти копии и оставляли их в явочных местах Софии, Бухареста, Афин, Белграда. Третьи лица заботились о том, чтобы переправить их через границу в Вену. В Болгарии это делал «Y» и его торговая фирма, а также другие лица, которых он специально посылал в Вену. Почти во все страны, охваченные нашей сетью, время от времени ездил и я для осуществления контроля и оказания помощи на месте.

До января 1933 года, когда поступило распоряжение приостановить работу с телеграммами, по нашей линии провалов не было. Только в Бухаресте было схвачено несколько наших сотрудников, но удар последовал по другой линии: из-за небрежности технического лица на бухарестском почтамте были арестованы два наших сотрудника из группы, возглавляемой болгарином Иваном Тевеклиевым. Однако полиция не смогла докопаться до сути нашей деятельности и суд вынес им снисходительные приговоры за «неправомерные» действия.

Но до провала эти товарищи в Бухаресте проделали большую работу. Кроме выполнения наших заданий, они вели тщательное наблюдение за подозрительно активной деятельностью японского военного атташе в Румынии. Его донесения, передаваемые шифром через бухарестский главпочтамт, значительно превосходили по объему секретные донесения военных атташе других фашистских государств. За этим что-то крылось. Мы получили приказ Берзина проследить за деятельностью самураев. В результате нам удалось добыть очень тревожные данные. Оказалось, японский военный атташе в Бухаресте «между прочим» занимался самым оголтелым шпионажем против Страны Советов. Получив суровый урок на Дальнем Востоке, самураи решили пакостить на румыно-советской границе. Следует добавить, что они пользовались покровительством румынского королевского правительства, которое вело беспощадную войну против своего народа и революционного движения и в то же время, подстрекаемое западными империалистами, держалось нагло и вызывающе в отношении своего миролюбивого северного соседа. Под непосредственным руководством японского военного атташе в Карпатах была организована секретная шпионско-диверсионная школа, в которой обучались уголовники-рецидивисты, белогвардейские офицеры, оставшиеся не у дел бывшие сподвижники бесславно кончившего генерала Кутепова и других белых генералов. На вилле, принадлежавшей японскому посольству, это отребье обучали, как устраивать поджоги, взрывать заводы, мосты и железнодорожные линии, убивать партийных и государственных деятелей, собирать шпионские сведения. Бандиты тайно переправлялись на лодках чрез Днестр, а затем возвращались «отчитываться». В своих секретных телеграммах японский атташе не сообщал подробностей о работе диверсионной школы – отчеты о конкретных действиях он, вероятно, отправлял со специальным курьером, – однако в телеграммах встречались упоминания о том, что «актив» растет, и просьба выделить значительные суммы для вознаграждения «отличившихся»…

Согласуя свои действия с другими империалистическими шпионскими организациями, японские империалисты пытались любыми средствами нарушить мирный созидательный труд советского народа…

Не вдаваясь в подробности, скажу, что эффективными контрдействиями Советская власть смогла отсечь щупальца японской разведки, протянувшиеся далеко с востока на запад.

Безупречно выполнила поставленные задачи группа, работавшая на софийском почтамте. Ее руководителем был опытный конспиратор, старый почтово-телеграфный служащий Димитр Ананиев, прошедший у нас в Вене специальный инструктаж. Кроме прямой задачи, связанной с секретными телеграммами, группа осуществляла широкую деятельность по сбору информации через связи с лицами из военно-фашистских и правительственных кругов. Некоторые ее члены помогали советской разведке вплоть до дня победы.