Текст книги "За каждую пядь земли... "

Автор книги: Иван Калядин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

По пути я много думал об Архипове, о том, что услышал от него. Беседа с ним, видимо, занимала не только меня, потому что не успели мы сесть в машину, как полковник Цибин сказал: [148]

– Архипов – думающий командир. Десять дней воюет, а кажется, уже многое постиг. Молодец. Ему, пожалуй, и полк под силу. Как считаете, Иван Семенович?

Я полностью согласился с этим.

– Капитан Старков, Иван Григорьевич, тоже вполне зрелый в тактическом отношении командир, – заметил Погосов. – Ему я тоже доверил бы полк. Не подкачает.

– Верно, – откликнулся Цибин. – Такие командиры – наш надежный резерв. Не сомневаюсь – и Архипов, и Старков скоро будут командовать полками. А может быть, и не только полками...

После паузы Иван Григорьевич снова возобновил разговор, но уже в ином плане. Он заметил, что прав Архипов: немцы и в самом деле в последние дни меняют тактику. Но радоваться этому не приходится. Действия из засад малыми силами – наш козырь. Имея значительно меньше танков, чем гитлеровцы, мы вынуждены наносить фланговые удары малыми силами. А ведь это ненадолго. Враг перестраивает свои боевые порядки с таким расчетом, чтобы тяжелые танки не только атаковали в лоб нашу оборону, но и прикрывали бы собственные фланги. Тем самым он хочет снизить эффективность наших фланговых контратак. А это весьма тревожно. На массированное применение немцами бронетанковой техники нам придется отвечать тем же. Однако до подхода стратегических резервов вряд ли удастся создать большую плотность танковых подразделений даже на узких участках.

– Так что, други мои, впереди у нас с вами трудные времена, – огорченно заключил комдив.

С ним нельзя было не согласиться. Да и жизнь не замедлила подтвердить правильность такого вывода.

...На командном пункте дивизии нас с полковым комиссаром Погосовым (комдив Цибин ушел на свой НП) ожидала приятная новость, вернее, даже две новости. Во-первых, один из работников отдела пропаганды вручил нам еще пахнущие типографской краской листовки. В двух были описаны подвиги комсомольцев Зеленцова и Никитина, в остальных изложен опыт боевых действий батальонов Архипова, Богачева, Старкова.

Настоящим сюрпризом стали наши листовки и для коммунистов 86-го танкового полка, собравшихся в тот день на свое первое партийное собрание. Кстати, приглашение прибыть на это собрание и было второй новостью, взволновавшей нас с Погосовым. Вдуматься только [149] – через полчаса-час мы будем присутствовать на первом за дни войны партийном собрании части, целиком всей части!

День клонился к вечеру. Бои на участках обеих дивизий стали стихать. Хотя и с большими потерями для себя (только 43-я танковая дивизия за два дня обороны на реке Горынь потеряла 190 человек, 19 танков и 2 орудия), но мы все же задержали противника на занятом рубеже еще на два дня. А ведь за несколько дней он собирался добраться до Киева!

Несмотря на значительное превосходство врага в силах, войска 19-го мехкорпуса с 29 июня по 2 июля уничтожили в кровопролитных боях 55 танков, 15 орудий, 30 автомашин, 9 броневиков, 49 мотоциклов с колясками и свыше полка пехоты. В плен было захвачено около сотни гитлеровцев. В качестве трофеев к нам попали 3 броневика и много различного военного имущества {4}.

Эти официальные данные я считаю заниженными и неполными. Достаточно сказать, что уже в те дни сотни наших бойцов и командиров взяли на вооружение и с успехом применяли в бою трофейные автоматы, к которым имелись десятки тысяч патронов; в мотострелковых полках широко использовались немецкие скорострельные пулеметы МГ-34; многие офицеры связи имели трофейные мотоциклы с колясками, вооруженные пулеметами. Да и танков мы уничтожили значительно больше, чем указано выше. Но время стояло такое, что некогда было тогда скрупулезно считать трофеи.

Объективности ради должен сказать, что много вооружения и автотранспорта оставили на поле боя и наши войска, особенно в последующие дни сражений, когда пошли обильные дожди, наступила распутица, осложнилась доставка горючего и боеприпасов. Но об этом речь впереди.

* * *

В конце дня вдруг наступили минуты какой-то особой, ни с чем не сравнимой тишины. Мы уже свыклись с гулом артиллерийской канонады, не замечали трескотни пулеметов и автомагов, почти не реагировали на завывание авиабомб. А тут неожиданно запели птички, ожил прибрежный лес с задумчивыми полянами, засеребрилась [150] зеркальная гладь Горыни. Солнце садилось за лесом, отражаясь в воде полыхающим факелом.

На берегу у опушки леса собирались коммунисты 86-го танкового полка. Подходили и садились на траву молча, суровые, усталые, на голове у многих белели повязки. Большинство красноармейцев и командиров только здесь впервые после начала войны встретили своих товарищей, служивших в других батальонах, ротах, экипажах.

Вокруг зияли воронки. На пеньке давно спиленного векового дуба у самого обрыва песчаного берега лежали стопки листовок. Секретарь партийного бюро полка высокий подтянутый старший политрук М. А. Галкин взволнованно оглядывал подходивших. Когда большинство людей расселись на пригорке, он сказал:

– Товарищи коммунисты! Пока соберутся остальные, предлагаю ознакомиться с нашими первыми фронтовыми листовками. В них отражены боевые...

Секретарь осекся на полуслове. Воины вскочили с мест и устремились к пеньку.

Мы с полковым комиссаром А. К. Погосовым и командиром полка майором М. А. Воротниковым примостились на бугорке так, чтобы видеть всех собравшихся. Коммунисты жадно читали листовки, потом горячо обсуждали прочитанное.

Заместитель командира полка по политчасти старший политрук А. Л. Каплунов попросил у меня разрешения начать собрание.

– Пожалуйста, здесь хозяева вы.

Он кивнул Галкину. Тот поднял руку и, волнуясь, произнес:

– Товарищи коммунисты! На наше первое фронтовое собрание явились все члены и кандидаты в члены ВКП(б), которые находятся в строю. Есть предложение приступить к работе.

Раздался гул одобрения. Робкие, нерешительные поначалу аплодисменты переросли вдруг в бурное рукоплескание. Все встали. Никто не проронил ни слова, каждому было ясно: слова ни к чему. Овация, устроенная коммунистами, выражала владевшее ими чувство единства и сплоченности большого коллектива воинов-единомышленников.

Избрали, как положено, президиум. Утвердили повестку дня из двух вопросов: «О передовой роли коммунистов в бою» и «Прием в партию». [151]

Хотя на подготовку собрания у Галкина и Каплунова оказалось очень мало времени, мне было известно, что они обошли многие подразделения, побеседовали с командирами, политработниками и секретарями первичных парторганизаций, дали необходимые рекомендации, поговорили с воинами, которые подали заявления о приеме в ряды ВКП(б), напомнили им основные положения и требования Устава партии, права и обязанности коммунистов.

И все же оба волновались. Мы с Погосовым и Воротниковым – тоже: ведь сегодняшнее собрание являлось для всех важным событием. Коммунисты полка ждали его с нетерпением, потому что в эти первые, самые трудные дни войны каждому не хватало коллективного осмысления того, что происходит, хотелось услышать голос товарищей по партии.

По предложению секретаря партбюро коммунисты почтили минутой молчания память погибших однополчан – подполковника Злобина, лейтенантов Васильева и Роя, младшего лейтенанта Ефимова, многих других командиров и красноармейцев, коммунистов и комсомольцев, геройски сражавшихся против немецко-фашистских захватчиков и отдавших жизнь за свободу Родины.

С коротким докладом о задачах коммунистов, об их авангардной роли в бою выступил командир полка майор Воротников. Трудно писать о событиях, которые происходили более сорока лет назад. Еще труднее передать атмосферу, царившую на нашем первом собрании. Все тогда было необычным, по-новому звучало в устах докладчика впервые услышанное: «Отечественная война», «освободительный характер войны», «немецко-фашистские захватчики». Эти слова заставляли вдумываться в каждую фразу. И может быть, именно в тот день предстали пред нами во всем своем величии грозные события, участниками которых нам довелось быть.

Доходчивую и проникновенную речь командира полка коммунисты выслушали с огромным вниманием.

Затем слово предоставили мне. Я доложил коммунистам о заседании Военного совета армии, о задачах, поставленных перед армейскими коммунистами партией и правительством в директиве Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня. Аплодисментами было встречено сообщение о создании Государственного [152] Комитета Обороны во главе с И. В. Сталиным, в руках которого сосредоточивалась вся власть в стране, об учреждении Ставки Главного Командования, о перестройке на военный лад всей промышленности, об организации в тылу у врага партизанских отрядов. Короче говоря, обо всех тех мерах, которые не только наглядно свидетельствовали об исключительной серьезности создавшегося положения, но и вселяли уверенность, что защита Родины – в надежных руках партии, что мы будем не одиноки в этой борьбе, потому что фашизм несет порабощение народам всего мира.

Рисуя картину, сложившуюся на огромном фронте, где стойко сражалась с врагом Красная Армия, я не скрывал и не умалял опасности, нависшей над страной, народом и каждым из нас.

– Наша задача, – напомнил я, – состоит в том, чтобы остановить врага, дать возможность Главному Командованию отмобилизовать армию, подтянуть из глубины страны резервы, организовать разгром фашистских орд, вторгшихся в пределы нашей священной Родины. И мы выполним ее, если будем действовать так же смело и решительно, как действовали герои, имена которых назвал командир полка. Нужно учиться у них вести по врагу эффективный огонь из всех видов оружия, наносить ему максимальные потери, уничтожать его технику, и в первую очередь танки, бронетранспортеры, орудия, пулеметы.

Одобрительными репликами были встречены и добрые слова в адрес тех воинов полка, которые проявляют полезную инициативу и неустанно борются за сбережение поврежденной материальной части, за умелое использование в бою замечательных качеств танков.

Я знал, что бойцы и командиры очень остро переживают перебои в работе полевой почты, и заверил коммунистов, что в ближайшие дни почтальоны появятся в каждом подразделении.

Живой интерес вызвало сообщение о мерах, принимаемых командованием и отделом пропаганды корпуса по налаживанию снабжения войск всем необходимым для боя.

Взволнованными и содержательными оказались прения.

Первым вышел вперед командир танковой роты лейтенант Ф. Н. Моточка, хорошо проявивший себя в бою и названный командиром полка в числе героев части. [153]

– Как и все коммунисты, я рад, что мы собрались здесь на наше первое собрание. Оно навсегда останется в моей памяти, – заявил он. – Я понимаю свою задачу так. Мы – защитники Родины, завоеваний Великого Октября. В этой войне должно победить не только наше оружие, но и советская, коммунистическая идеология. А это зависит в первую очередь от нас, коммунистов. Потому клянусь: танковая рота, командовать которой доверено мне, выполнит любое, самое опасное задание командования. Нет, мы не спешим умирать. Напротив, хотим жить! Но будем драться до последнего!

– Фашисты коварно напали на нас. Торжественно клянусь беспощадно уничтожать их. Победа будет за нами! – сказал командир орудия младший сержант М. Л. Медведев, выступивший вслед за Моточкой.

Над головами собравшихся просвистело несколько снарядов. Они разорвались далеко в лесу.

– Фрицу не запугать нас, – заметил кто-то.

– Верно, нас не запугаешь, – начал свое выступление политрук Н. Прохоренко. – Сегодня мы с лейтенантом Моточкой и другими танкистами осматривали подбитый нами немецкий грузовой автомобиль. И что бы вы думаете в нем оказалось? Целый ворох женской одежды и домашней утвари... К нам пришли грабители, бандиты с большой дороги. Им не будет пощады. Я говорю это от имени всего личного состава нашего танкового батальона... Много фашистов идет на нас. Но раз их много, то и бить их сподручней. Младший лейтенант Лазний рассказывал здесь, как давил гусеницами своего танка гитлеровских автоматчиков. Разбегаются, сволочи, аж пыль столбом стоит. Значит, бить их можно и нужно...

Выступили еще несколько товарищей. В их число командир танковой роты Г. Васильев, сержант А. Клепиков, башенный стрелок красноармеец П. Плотников, полковой комиссар А. Погосов, старший политрук А. Каплунов. Все они горячо, вдохновенно, убежденно говорили о том, что коммунисты полка, весь личный состав выполнят свой долг, остановят врага, чего бы это ни стоило. И в подтверждение сказанному приводили многочисленные примеры подвигов однополчан...

По давно выработанной привычке я записал все выступления в блокнот. Впоследствии часто мысленно хвалил себя, что приучился делать такие записи. Для политработника это просто необходимо. Не раз после войны [154] с волнением перечитывал я свои блокноты, особенно первые, которые писались в период отхода. Зафиксировано в них и собрание, о котором идет речь. Кстати, запись о нем сохранилась и в официальных документах, в частности в политдонесении в поарм...

С особым удовольствием перечитывал я выступление старшего лейтенанта Васильева, командира танковой роты. До чего же высок был боевой настрой у танкистов 86-го полка!

– Я всегда помню, – сказал он тогда, – слова о партии, принадлежащие Сергею Мироновичу Кирову. Слова трибуна нашей партии пришлись мне по душе. Он говорил, что дело наше непобедимо не только потому, что у нас великая армия строителей, но и потому, что мы строим по плану такого архитектора, который не собьется с правильной исторической дороги. Ведь наш архитектор – непобедимая большевистская партия, вооруженная ленинизмом.

Бойцы моей роты воспринимают временное отступление советских войск с острой болью. Но партия большевиков говорит нам: победа будет за нами. И мы верим – так оно и будет!..

Взволнованно делились коммунисты своими мыслями о наболевшем. Многие говорили о недостаточном обеспечении боеприпасами, об отсутствии связи и взаимодействия с артиллеристами, о нехватке газет и листовок.

Очень тепло, по-братски отзывались о товарищах, проявивших героизм и самопожертвование на поле боя. Всех взволновал рассказ о подвиге секретаря комсомольского бюро полка младшего командира Карякина, который бутылкой с горючей смесью поджег фашистский танк, уничтожил его экипаж, снял и притащил в полк пулемет.

Коммунист Морозов рассказал о командире артиллерийского взвода лейтенанте Рое, уничтожившем из своего орудия три танка противника. Комсомолец погиб вместе с орудийным расчетом, но наши храбрецы не пропустили врага.

Приводился и такой пример. Прикрывая отход товарищей, рядовой Головенко отражал из личного оружия атаку двух десятков гитлеровцев. Командир отделения разрешил ему отойти, но боец в ответ вынул комсомольский билет и отдал командиру со словами: «Я еще постою. [155] Отходите подальше. А билет возьмите, чтобы в случае чего не попал в руки врага...»

Продолжая бой, Головенко бросил гранату под один танк, раздробил ему гусеницу. Под другой метнул связку гранат и бутылку с горючей смесью. Танк вспыхнул. А герой-комсомолец благополучно вернулся в свое подразделение...

С удовольствием слушали собравшиеся и о таком факте. В ночь на 1 июля 15 бойцов-танкистов во главе с лейтенантом И. Плещевским и младшим политруком П. Редькиным пошли в разведку на западный берег Горыни. Выполнив задачу, разведгруппа на обратном пути уничтожила экипаж фашистского танка и около взвода автоматчиков, сгрудившихся у кухни. После этого все смельчаки без потерь возвратились в полк...

Резолюция партийного собрания была предельно лаконичной. «Умножать настойчивость и силы в борьбе с захватчиками, – говорилось в ней. – Стойко защищать каждый рубеж и наносить как можно больше потерь противнику. Всем коммунистам показывать пример отваги и воинского мастерства. Бить врага не числом, а умением».

Резолюция выражала главную задачу дня: остановить врага во что бы то ни стало! [156]

Танки уходят за Случь

Поединок

В ночь на 2 июля начался отвод войск 5-й армии на рубеж Коростенского и Новоград-Волынского укрепленных районов. Соединения и части 19-го механизированного корпуса и 228-й стрелковой дивизии, сдерживая натиск танковых и мотопехотных соединений противника, форсировавших в середине дня реку Горынь севернее и южнее Гощи, тоже вынуждены были медленно отходить на отдельных участках. Ожесточенные бои развернулись в районе населенных пунктов Гоща, Корец, Берездов, прикрывавших автомагистраль на Житомир – Киев.

В помощь частям 13-й и 14-й танковых дивизий противник на этом участке ввел в бой свежие силы, нанося одновременно массированные удары по нашим войскам с воздуха. Картина на полях сражений складывалась очень сложная. От Гощи до местечка Корец более 40 километров. И всюду шли бои. Наши танковые дивизии, стрелковые и мотострелковые полки беспрерывно контратаковали, отбрасывали вражеские соединения в исходное положение, но проходил час-другой, и гитлеровцы, перестроив боевые порядки и подтянув резервы, снова яростно атаковали, не считаясь с потерями в людях и технике. Более чем двойное превосходство в танках, тройное в моторизованной пехоте, а также полное господство в воздухе позволяли фашистскому командованию свободно маневрировать силами и средствами, находить слабые места в нашей обороне, чаще всего на стыках и флангах частей или соединений, и добиваться успеха, хотя и большой кровью.

В начале июля пошли обильные дожди, размывшие дороги и подъездные пути. С транспортом у нас было и [157] без того плохо. А потому сразу ухудшилось снабжение соединений корпуса горючим и боеприпасами. Однако бои велись беспрерывно, причем с нарастающим напряжением.

Еще больше усложнились условия деятельности командиров и политработников, партийных и комсомольских организаций. Основная их задача в те дни заключалась в повышении морально-боевого духа личного состава, его психологической устойчивости и упорства в обороне. Однако единственным доступным средством и методом партийно-политического обеспечения боевых действий частей и подразделений в условиях непрекращающихся боев по-прежнему оставались личные контакты с воинами, выпуск боевых листков, листков-молний, написанных от руки, а в лучшем случае размноженных на пишущих машинках.

Учитывая большие потери, которые понесли дивизии в танках, орудиях, стрелковом вооружении, в автомобильном транспорте и в личном составе, политорганы считали необходимым сосредоточить все внимание партийного и комсомольского актива на оказании действенной помощи командирам в организации борьбы с танками всеми доступными средствами. Инициатива рядовых коммунистов, добровольно бравших на себя обязанности истребителей танков, послужила основанием для приказа войскам о повсеместной организации отрядов истребителей в каждой роте, в каждом батальоне, включая танковые подразделения. Ими становились наиболее смелые, решительные воины.

Эта целенаправленная работа дала хорошие результаты, и уже к 3 июля в составе отрядов и групп истребителей танков числилось 50–60 процентов коммунистов и комсомольцев. Во всех сводках, политических и боевых донесениях ежедневно подводились итоги боевой работы истребителей.

Широко применялось также устройство лесных завалов, ям-ловушек, минирование танкоопасных участков. Количество подбитой и сожженной бронетанковой техники врага резко возросло.

Важное значение в мобилизации красноармейских масс и командного состава на разгром врага, в подъеме общего боевого духа войск сыграла речь по радио Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, произнесенная 3 июля 1941 года. Хорошо помню, [158] что сообщение о предстоящем выступлении Сталина мы получили примерно за час-полтора. Во всех штабах, где имелись радийные машины, были включены на полную мощность громкоговорители, вокруг которых собирались все, кто мог в тот момент выйти из боя. Призыв партии к народу и его Вооруженным Силам об организации всенародной борьбы с коварным врагом нашел горячий отклик в сердце каждого воина.

Полный текст речи Сталина в отпечатанном виде дошел в войска, к сожалению, лишь через несколько дней, однако основное ее содержание было доведено до личного состава командирами, политработниками и агитаторами уже через несколько часов после трансляции. Эта речь внесла ясность в умы людей, воодушевила войска на новые подвиги, стала настоящей программой действий для каждого воина.

Заметно повысилась и бдительность. В результате работы, проведенной с 1 по 6 июля после бомбежки КП корпуса, в полосе действия его соединений было обезврежено более десяти диверсионных групп, одетых в форму советских бойцов и командиров. Успешная борьба с ними была прямым результатом улучшения службы войск, а также усиления охраны штабов и коммуникаций, полевых складов с боеприпасами и продовольствием.

Как ни трудно было политработникам отдела политической пропаганды корпуса, мы не отступали от заведенного правила – собираться накоротке в конце дня в штабе или в другом обусловленном месте, чтобы обменяться взаимной информацией и быть в курсе событий, происходивших в соединениях и частях.

Активные действия и упорное сопротивление соединений и частей 19-го механизированного корпуса в междуречье Горыни и Случи сыграли большую роль в обеспечении организованного отвода войск 5-й армии на рубеж укрепрайонов и позволили еще на пять дней задержать ударную группировку врага, наступавшую вдоль шоссе Ровно – Новоград-Волынский. Неизгладимые впечатления о боях тех дней, об отличившихся бойцах, командирах, политработниках и целых воинских коллективах свежи в моей памяти и по сей день.

Доброй славой пользовался в корпусе 43-й артиллерийский полк 43-й танковой дивизии. Командовал им грамотный артиллерист, волевой и мужественный человек майор В. Тесленко. [159]

Еще в мирное время этот мужественный командир, с открытым лицом и внимательными, слегка прищуренными глазами, учил подчиненных только тому, что нужно было на войне. И неудивительно, что с первых дней войны полк под его началом добился больших успехов в борьбе с вражескими танками, бронетранспортерами и пехотой, показав при этом высокую тактическую и огневую выучку, проявив беспримерную самоотверженность, героизм и стойкость. Хорошо организованным огнем гаубичных и пушечных батарей артиллеристы Тесленко с 26 июня по 2 июля уничтожили 7 танков, около 30 бронетранспортеров и 20 мотоциклов с экипажами, более 300 солдат и офицеров противника. Собственные потери, в основном от авиабомбежек, составили при этом 4 орудия, два трактора-тягача, 7 человек убитыми и более 10 ранеными.

Во второй половине дня 1 июля майор Тесленко получил от командира дивизии задачу. С наступлением темноты майору предстояло вывести полк из боя и форсированным маршем отойти на новый рубеж обороны западнее Корца, Берездово, будучи готовым к утру следующего дня отразить атаку пехоты и танков противника, обеспечив тем самым вывод в этот район других частей соединения. Для непосредственного прикрытия огневых позиций артиллеристам придавалась рота 43-го мотострелкового полка с двумя пулеметными взводами и группой истребителей танков.

– Учтите, товарищ Тесленко, вам придется несколько часов стоять один на один против врага, пока танковые и мотострелковый полки дивизии не развернутся в боевой порядок и не изготовятся к бою, – предупредил комдив.

Майор Тесленко прекрасно понимал, что означали в устах командира слова «стоять один на один против врага», и, не мешкая, засветло отправил в новый район своего заместителя по строевой части и командира батареи управления с личным составом для выбора огневых позиций, наблюдательных и командных пунктов, топографической привязки их к местности и подготовки необходимых данных для стрельбы.

По моему распоряжению в артполк выехали старший политрук С. Н. Новожилов из отдела пропаганды корпуса и секретарь дивизионной партийной комиссии батальонный комиссар А. М. Фирсов. Они должны были помочь командованию части провести беседы с личным составом, разъяснить поставленную задачу, дать коммунистам и [160] комсомольским активистам конкретные поручения на предстоящий бой.

Почти всю ночь напролет занимались артиллеристы инженерным оборудованием огневых позиций и наблюдательных пунктов. К утру все было готово. Тщательно замаскированные орудия и наблюдательные пункты были надежно скрыты от наземного и воздушного наблюдения. После этого командование выделило бойцам и командирам два часа на отдых и подготовку к бою снарядов. С рассветом всякое движение на позициях прекратилось. Но продолжалось уточнение ориентиров, рубежей НЗО и ПЗО, участков сосредоточенного огня. Надежно работала добротно проложенная проводная связь между КП, НП и позициями батарей. Начальник штаба и командиры дивизионов один за другим доложили командиру полка о полной готовности. Приготовились к стойкой обороне на своем рубеже и мотострелки. Вся впереди лежащая местность, дорога и хлебные доля были взяты под перекрестный огонь пулеметов. В полной боевой готовности к борьбе с танками находились истребители.

В окопах мотострелков и орудийных расчетов проводились политинформации, уточнялись задачи каждому бойцу, орудийному номеру, пулеметчику, истребителю.

Секретарем партийной организации полка являлся сержант И. И. Решетников, пользовавшийся большим авторитетом среди сослуживцев. Секретаря уважали не только за то, что он знал наперечет всех бойцов и командиров, умел расположить к себе каждого, подбодрить в тяжелую минуту, пожурить провинившихся, – его любили еще и за отличное знание орудия, обязанностей всех номеров во время боевой работы, за готовность в любую минуту прийти на помощь товарищам. Да это и понятно. До избрания на ответственный пост секретаря партийной организации Решетников прошел путь от заряжающего до командира орудия, помощника командира огневого взвода. Любил он шутку и острое слово, но никому не прощал нерадивости, небрежного отношения к орудию, к исполнению своих обязанностей.

Этим утром секретарь находился среди артиллеристов дивизиона 122-миллиметровых гаубиц. Он обошел позиции, убедился, так ли отрыты ровики и ниши для боеприпасов, осмотрел щели, предназначенные для номеров, проверил установки прицельных приспособлений по основному направлению, согласно записям командиров расчетов. [161]

Потрогал даже, надежно ли закреплены гаубицы на своих местах.

– Не укатится, товарищ сержант, – заметил с улыбкой командир орудия сержант Ю. Сидоров. – Нашей гаубице только скажешь: «Ни шагу назад!» – она не сдвинется с места.

– Это, конечно, хорошо. Но в жизни всякое бывает. Не закрепишь как следует сошники – еще как ускачет. И сам не будешь знать, куда от нее бежать.

– Верно. Но у нас все в норме.

– Вижу, вижу. А вот ты, Пивоваров, сможешь справиться в случае чего с панорамой?

– А меня куда же, товарищ сержант? – шутливо насупился Сидоров, временно исполнявший и обязанности наводчика.

– Да живи ты, Юра, до ста лет. Будь цел и невредим. От души желаю. Но ведь в бою и соринка в глазу может помешать наводчику в работе. А Костя в случае чего заменит тебя?

– Могу продемонстрировать, – солидно ответил заряжающий Пивоваров.

– Что ж, давай, Костя.

И Константин Пивоваров не подкачал. Решетников дал ему несколько вводных и убедился: знает и умеет боец Пивоваров работать и за заряжающего, и за наводчика. И уже вполне серьезно секретарь партбюро говорит с бойцами о важности знания смежной специальности, о стремлении каждого комсомольца крепить боеспособность своего подразделения, настойчиво овладевая знаниями, приобретая прочные навыки боевой работы.

Обойдя расчеты двух батарей, он убедился, что настроение у людей боевое, к новой схватке с врагом воины готовы. Пусть только сунется...

А враг был уже близко. 13-я танковая дивизия немцев смяла подразделения 43-го мотострелкового полка, прорвала фронт дивизии в стыке между 85-м и 86-м танковыми полками и двинулась на восток, пытаясь выйти с юго-запада к местечку Корец, оседлать шоссе и с ходу овладеть Новоград-Волынским.

В 10 часов утра майор Тесленко увидел со своего НП передовые части гитлеровцев, доложил по радио обстановку командиру дивизии, дал команду дивизионам приготовиться к бою. Артиллеристы отчетливо слышали канонаду в стороне города Острог. Там шел ожесточенный бой [162] оперативной группы генерала Лукина с танками и мотопехотой 11-й танковой дивизии противника.

О чем думал в эти минуты командир артиллерийского полка – трудно сказать. Новожилов, Фирсов, Фомичев, которые были тогда рядом, запомнили его спокойным, уверенным в себе, в мастерстве подчиненных. Внимательно наблюдая в стереотрубу за дорогой и ржаным полем, по которым надвигалась лавина вражеских танков и пехоты, он выжидал.

Передовые посты сопряженного наблюдения (СНД) гаубичных дивизионов непрерывно докладывали результаты визуального наблюдения. Как и в предыдущие дни, противник шел клином, в котором насчитывалось свыше 50 танков, около двух батальонов мотопехоты на бронетранспортерах и мотоциклах, несколько артиллерийских и минометных подразделений. Вся эта махина неумолимо приближалась в клубах пыли и дыма.

– Справа и слева на флангах вражеского клина вижу отходящие советские танки. Они идут параллельным курсом и ведут стрельбу по боевым порядкам немцев. Дальность – 6 километров, – доложил командир дивизиона 152-миллиметровых гаубиц-пушек. – Прошу разрешения открыть огонь.

Майор Тесленко дал добро. Дружный залп тяжелых орудий точно накрыл немецкую мотопехоту, которая двигалась в предбоевых порядках. Сразу загорелись несколько машин. Увидев это, танкисты 85-го и 86-го танковых полков прекратили огневой бой, их колонны на увеличенных скоростях устремились к указанному комдивом Цибиным рубежу развертывания за позициями артполка по западному берегу реки Церем.

Вслед за дивизионом 152-миллиметровых гаубиц-пушек в бой вступили батареи 122-миллиметровых гаубиц. Плотный частокол разрывов покрыл все поле, заставив гитлеровцев еще на дальних подступах развернуться в боевой порядок и увеличить скорость. Расстояние между ними и окопами пушечных батарей, стоявших на прямой наводке, быстро сокращалось. Оба гаубичных дивизиона по команде с НП полка перешли на подвижной заградительный огонь и тут же подожгли три вражеских танка, несколько бронетранспортеров. Боевые порядки неприятеля расстроились, спешившаяся пехота и мотоциклисты, отсеченные от танков, метались по ржаному полю, неся потери. [163]