Текст книги "Спрячь. Ищи. Найди. Продай"

Автор книги: Иван Максименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

13

Не ведая о том, что в это же самое время похититель загадочного эскиза Леонарда Эуса сидит вместе с девушкой в кафе в нескольких километрах от его съемной квартиры и угощается тортом, Денис Тальман подошел к надоедливо звонящему телефону и снял трубку.

– Тальман слушает.

– Денис, привет, это Марк. Как у тебя там дела? Полиция не беспокоит?

– Полиция не очень беспокоит, но твои коллеги меня, мягко говоря, уже достали.

– Ну, ты ведь знаешь, какая у нас профессия. Мы, журналисты, сами друг друга не терпим, а что уж говорить об остальных, – шутливым тоном сказал Марк, главный редактор газеты, в которой Тальман иногда публиковал свои заметки, – а ты знаешь, что Фердинанд Золик тоже видел картину Эуса перед кражей?

– Золик? – удивился Тальман, – а где он успел ее увидеть-то? И, главное, когда?

– Его вчера вызывали на допрос к твоему «доброму знакомому», следователю Муусу. Мы сегодня попытались с ним поговорить, но он на контакт не идет. Знаем, что он заказывал экспертизы в НАМСИ, вот и подумали, что он там ее и увидел.

– Да, он там ходит, я знаю. Насколько я знаю, картина побывала только в двух местах: в НАМСИ и в доме этого… Икса, Яна Икса. Точно, ты прав – он ее в музее увидел!

– Так вот – о чем я, собственно, хотел тебя попросить. Можешь быстро состряпать статейку об украденной картине, чтобы мы ее в следующем номере напечатали?

– Я ведь тебе уже рассказал все, что знаю.

– Ну, ты какие-то общие вещи напиши, Денис. Ее примерную стоимость на черном рынке, как могут повести себя преступники, что-то в этом роде. В детали впускаться не надо. Сделаешь?

– Ладно, попробую что-нибудь придумать. Объем как обычно?

– Да, объем стандартный. Потом отправь ее мне на мейл и заскочи в редакцию за гонораром.

– О, вот это я лучше понимаю. Ладно, что-нибудь придумаю. Пока.

«Какая новость! Наш милый Золик тоже в курсе дел. Вот кто, выходит, картинку-то хапнул! Думал, самый хитрый, а все остальные лохи? – бормотал себе под нос Тальман, открывая стеклянную дверь и ступая на горячий пол тесного балкона квартиры. – Думал, что втихаря все провернешь? Не тут-то было. Так, надо подумать. Он узнал о картине от кого-то из сотрудников музея. И от кого же? От Хомана? Вряд ли. Должно быть, от кого-то из экспертов. Может, он в паре с кем-то из них? Исследовал ее Ховац. Неужели он в этом замешан? Поди, разбери. А где сейчас картина? Может, он ее уже толкнул кому-то? Авось не успел еще?»

Тальман постоял несколько минут на жарком воздухе, пребывая в глубоком раздумье, потом зашел обратно в охлаждаемую кондиционером гостиную и сел в кресло, взяв со стола записную книжку карманного размера. Пролистав ее, он отыскал номер знакомого частного детектива и протянул правую руку к мобильному телефону.

– Алло, Влад, привет. Сегодня можно будет к тебе зайти? Есть деловой разговор.

– Привет, Тальман. Я буду в офисе где-то после четырех, не раньше. Скажем, половина пятого тебя устроит?

– Да, устроит. Я буду у тебя в четыре тридцать.

– А можешь подсказать, в чем дело?

– Да вот, думаю, не нанять ли тебя для одного дела. Я тебе при встрече объясню.

– Ладно, встретимся и побеседуем. Мне надо бежать, пока.

Около четырех часов того же дня

Автомобиль Теодора Мууса остановился у калитки двухэтажного бело-желтого особняка и стал терпеливо дожидаться открытия решетчатых ворот. Через минуту скрипучие решетки из кованого железа медленно раздвинулись, и офицер очутился в просторном дворе наследственного имения известной в Имагинере фамилии Линдт.

– Здравствуйте. Господин Линдт ждет вас, следуйте за мной пожалуйста, – пробасил невозмутимый охранник, упакованный в строгий черный костюм, и вместе со следователем прошел между высокими колоннами, украсившими главный вход дома.

Роскоши с избытком хватало и во внутреннем убранстве старого особняка. Стены и полы в комнатах были щедро отделаны мрамором, гранитом и редкими породами дерева, с потолков свисали тяжелые люстры из искристого хрусталя, вечерами окатывавшие мягким электрическим светом раритетную мебель и бесценную коллекцию картин, статуэток и сувениров, которую представители фамилии Линдт старательно собирали на протяжении многих десятилетий.

Рослый охранник устремился к дальнему углу просторного зала и вместе с Муусом, преодолев широкую лестницу, окаймленную балюстрадой из темного дерева, поднялся на второй этаж и подошел к одному из кабинетов.

– Здравствуйте, господин Муус, присаживайтесь, – держа телефонную трубку у уха, сказал Феликс Линдт, хозяин особняка, и указал вошедшему полицейскому на деревянный стул с высокой спинкой, стоявший перед его рабочим столом.

Следователь положил свою папку на приставной столик и, усевшись на стул с мягким сиденьем, стал ждать, пока Линдт не закончит телефонный разговор, очевидно, с кем-то из своих партнеров по бизнесу.

– Простите, господин Муус, разговор был неотложный, – положив трубку, извинился шестидесятилетний хозяин дома, – так чем я могу быть вам полезен?

– Я расследую исчезновение одной картины, которая может оказаться подлинником Леонарда Эуса. Я знаю, господин Линдт, что вы сам коллекционируете работы Эуса и поэтому хотел бы с вашей помощью уточнить несколько деталей.

– Ладно, попробую помочь, чем смогу, – кивнул Феликс Линдт, – в нашу фамильную коллекцию, кстати, до сих пор не возвращены тридцать очень ценных экспонатов. Мы уже второй год пытаемся отсудить у одной заокеанской галереи три наших полотна, которые были захвачены немцами во время войны. А что касается Эуса, у нас не хватает двух его работ. Мой дед лично покупал их у него. Надеюсь, что они рано или поздно найдутся. Кстати, исчезнувшими предметами искусства занимается ваш отдел, да?

– Да, но, к сожалению, по вашей коллекции пока нет новостей.

– Ну, я понимаю. А вы ищете картину, о которой говорят в новостях, да?

– Да, речь идет именно о ней, я вам ее снимок покажу, – Муус открыл свою папку, – дело в том, что к картине, которую я ищу, нет абсолютно никакого провенанса. Пока мы не можем сказать ничего конкретного о ней. Вот, посмотрите фото.

– А, это эскиз? – разглядывая изображение нагой девицы прищуренными глазами, и поглаживая свою поседевшую бородку, изрек Линдт, – у меня есть несколько его график, но этот, если он, конечно, подлинник, немного отличается от них. У меня бумажные эскизы, а этот выполнен на картоне, гуашью. Это не так характерно для Эуса. Имейте в виду, что его часто подделывают. Фальшивых акварелей и график особенно много, так что тут нужно быть крайне осторожным. Интересно – тут и надпись есть. Неужели это Эус сам написал? Вот так дела. Если на глаз определять, то почерк очень напоминает его. Кажется, это эскиз к «Демону и ангелу». Но это как-то странно выглядит-такой редкий рисунок, да еще по теме «Демона и ангела», не мог появиться просто так, из воздуха. А у кого ее украли? У какого-нибудь коллекционера, должно быть?

– Нет, у частного лица, которое не коллекционирует живопись. Потерпевший не может объяснить происхождение эскиза, поэтому пока в деле остается много белых пятен. Значит, этот рисунок вам ничего не говорит?

– В том-то и дело, что не говорит… – пробормотал хозяин дома, почесав толстыми короткими пальцами свою лысую макушку, покрывавшуюся жирным лоском каждый раз, когда на нее ложился солнечный свет, – по фотографии что-либо конкретное сказать трудно, но у частных коллекционеров такой эскиз вы не найдете, в этом я уверен. Если бы я знал, что на рынке есть подобная стопроцентно подлинная работа, я бы в ту же секунду попытался ее выкупить. Можете и музеи проверить, но вряд ли что-то накопаете. А вы не допускаете, господин Муус, что это может оказаться подделкой? Слишком путаная история вырисовывается, не правда ли?

– История верно путанная, господин Линдт, а распутывать ее все равно нужно. Дело-то заведено. Ну, спасибо вам, что приняли меня, больше донимать вопросами вас не буду, – Муус закрыл свою папку и приготовился встать.

– А можете мне оставить фотографию эскиза, господин следователь? Я, может, чего узнаю.

– Берите. У вас есть и мой телефон, так что позвоните, если чего узнаете.

– А, и один последний вопрос: кто является законным владельцем рисунка, если я правильно понял, вы не можете сказать, да?

– Не могу. Пока он считается бесхозным, а если что-то бесхозное, значит – оно казенное, – скупо улыбнулся Муус и направился к двери.

Около пяти часов того же дня. Один из спальных районов Калиопы

– Я об этом Золике из интернета знаю. Он тебе какую-нибудь подделку, может, хочет продать? – спросил Влад Отис, сорокадвухлетний владелец частного детективного агентства.

– Нет, не в этом дело, – покачал головой Тальман, сидевший в кресле напротив Отиса в кабинете детектива, и поставил обратно на столик стакан с минеральной водой, – мне нужно узнать его распорядок дня, куда ездит, с кем встречается.

– А эта информация лично тебе нужна или другому человеку?

– Мне, мне. Так сказать, для личного пользования.

– Ладно, Денис. А детализацию звонков заказывать будешь?

– Детализацию? – задумался Тальман, – да, сделай и детализацию.

– Будет сделано. А сколько времени прикажешь за ним следить? Неделю, две недели, месяц, может, больше?

– Знаешь, – задумался Тальман, – последи-ка за ним до конца августа. Мне надо знать в какие места он ходит. Особенно обрати внимание на его загородные поездки – куда ездит, где останавливается. Подробно все разведай.

– Не вопрос, в разведке-то мы толк знаем, – ответил Отис, по старой привычке дергая то рукав, то низ своей футболки.

– Сможешь мне каждый день докладывать результаты?

– Смогу. А ты что-то конкретное должен узнать?

– Он, возможно, организовал кражу одной картины. Вот почему я хочу узнать, куда он ходит и с кем имеет дело.

– А картину из музея украли или из частной коллекции?

– У частного владельца ее украли. Так, когда сможешь взяться за работу?

– Завтра начнем. Проинструктирую ребят и приступим. Ты только на договоре подпись поставь и готово. Я его сейчас быстренько распечатаю…

«Один месяц… – думал про себя Тальман, спускаясь по каменной лестнице старого частного дома, на втором этаже которого располагались офисные помещения детективного агентства, – давай, Отис, жми, Отис, на тебя вся надежда! А как же поведет себя Золик? Поспешит найти покупателя или ляжет на дно, подождет, пока журналисты не перестанут жужжать, понаблюдает за действиями ментов? Да и, наверняка, менты уже прослушивают его телефоны и ведут за ним наружное наблюдение. Золик должен это осознавать. Ладно, посмотрим, как справятся эти детективы. Чего-то слишком дорого берет этот Отис, может, и мне открыть детективное агентство? А что? Буду на неверных жен собирать компромат и снимать их с любовниками, а их мужья будут мне платить. Без заказов-то я точно не останусь – не изменяют только те, кому не с кем изменить…»

14

Пробежали финальные титры, экран почернел, свет в зале погас, и зрители каскадом хлынули из кинотеатра. Был воскресный вечер, солнце, багровым сиянием озарившее небо, обтянутое темными облаками, почти полностью закатилось за горизонт. Короткий ливень с грозой, прошедший незадолго до этого, как будто услышав просьбы горожан, разбавил влажной прохладой августовский зной. На большом электронном табло, на фасаде соседнего здания, горели две зеленые двадцатки, указывая время.

От толпы, высыпавшейся из кинотеатра, отделились молодые мужчина и женщина, и пошли в сторону городской площади.

– Лиза, подожди секунду, – сказал Марио, увидев, что случайно встретившийся на пути цветочный киоск все еще не закрыт.

Разносчик пиццы заскочил в киоск и через минуту вернулся обратно, сжимая букет роз в левой руке.

– Ах, как мило! И не одну розу, а целый букет мне подарил! Какой галантный мужчина! – воскликнула Лиза, вдыхая аромат красных цветов. – Мне, почему-то, так редко дарят розы, прямо несправедливо как-то.

– Георг разве тебе не дарит цветы?

– Одно время дарил, потом это ему, видимо, надоело. Кстати, видишь цепочку? Это самый дорогой подарок, который я получала от мужчины, – Лиза подняла левую руку, на запястье которой сверкнуло золотое украшение, – один из клиентов Кесселя, точнее мишеней, ее прямо с руки снял и подарил мне. То ли слишком пьяный был, то ли в нем вдруг нечеловеческая щедрость проснулась. Мне даже не пришлось, потом лезть к нему в постель – мы как приехали к нему домой, он сразу завалился спать. Пока он дрыхнул, я спокойно осмотрела его дом и ушла.

– Интересно… – хмыкнул Вегерс.

– Марио, давай через парк пойдем, на мостике немного постоим. Я люблю у реки гулять, да и мне как-то пока не охота домой. А потом, если у тебя есть время, можем вместе поужинать.

– Я не против, давай гулять. Меня дома тоже никто не ждет.

Молодые мужчина и женщина пошли по широкой аллее, которая тянулась зигзагом по невысоким холмам через весь темный парк и цеплялась за пешеходный мост, ведущий на соседний каменный берег Реки. Свежо и уютно было в этом зеленом оазисе, люди, уставшие от городской суматохи и шума, отдыхали на многочисленных скамейках и круглых полянах с фонтанами, подсвечиваемыми цветными прожекторами.

Оставив аллею за спиной, Марио и его спутница поднялись на мост и остановились, чтобы полюбоваться ночным видом города.

– Красивая ты, Лиза, очень красивая, – вдруг вырвалось из уст Вегерса и он посмотрел прямо в глаза черноволосой девушки.

– Какой внезапный комплимент, Марио. Спасибо, – на губах Лизы выступила почти незаметная в сумраке улыбка.

– Скажи, Лиза, а что ты увидела во мне? Я ведь вроде простой парень, который ничем особо не выделяется, ну… если не считать некоторые не очень хорошие вещи, которыми я время от времени занимаюсь.

– Не знаю, может, мне просто нравятся такие авантюристы, как ты. Может, я вижу в тебе нечто непростое. А, может, это просто судьба.

– В тебе, признаюсь, я тоже вижу нечто особенное… то, что я не видел и не вижу в других девчонках. И это не пустые слова.

Наступила короткая бессловесная пауза, Марио и Лиза смотрели пронзительно друг на друга, бездыханно и неподвижно, как будто боялись, что одно неудачное слово лишит смысла все сказанное до этого и превратит его в нелепую глупость.

Вегерс поглядел на губы Лизы, потом снова поднял взор и затем, через секунду, снова опустил его. Он наклонился решительно вперед, охватывая правой ладонью ее щеку, и его губы сомкнулись с теплыми и пухлыми губами черноволосой красавицы в неразрывный и страстный поцелуй.

– А я весь вечер гадала, ты меня попробуешь поцеловать или нет, – засмеялась Лиза.

– Ну, вот – попробовал.

– Видишь, я и тебя покорила. Нет такого мужчины, который мог бы устоять перед моими чарами!

– Не спорю, я тоже запутался в твоих любовных сетях. Ты победила, – улыбнулся Марио и поднял руки, изображая побежденного.

– Может, сейчас пойдем в ресторан, я так проголодалась от этих лобзаний.

– В ресторан, так в ресторан, я сегодня угощаю, – разносчик пиццы подхватил под руку свою спутницу и повел ее в небольшой ресторан неподалеку.

– О, всего одним поцелуем, я заработала себе ужин. Видишь, как выгодно быть молодой и красивой? – пошутила Лиза. – Ты уж будь осторожен, я девочка балованная, денег-то у тебя хватит?

– Ну, на один-то ужин, думаю, найдется. А потом буду месяц голодать и материть тебя, – ухмыльнулся Вегерс.

– Ты белое вино пьешь, Марио? Может, выпьем по бокалу в честь сегодняшнего вечера?

– Кроме ликера и анисовой водки, я все пью…

Немного позже. В ресторане

– Ну, вот, вино допито, ужин подошел к концу, – поставив пустой бокал на стол, сказала

Лиза.

– Значит, пора домой… – вздохнул Марио Вегерс, глядя на собеседницу.

– Давай домой… к тебе.

– Ко мне? Ну… давай ко мне…

Марио и Лиза, взявшись за руки, вскоре покинули шумный ресторан. Следующей их остановкой должна была стать холостяцкая квартира разносчика пиццы.

Вторник. Около половины десятого утра

Муус оставил машину на парковке и зашел в длинное пятиэтажное коробчатое здание гостиницы с бледно-желтыми стенами и плоской темно-красной крышей, расположенное в нескольких кварталах от центральной площади Калиопы. Следователь, которому впервые довелось переступить порог этого очень престижного заведения, – номер в нем стоил больше, чем его месячный оклад, – должен был встретиться и побеседовать с Юлиусом Гольдштейном, его владельцем. Сорокаоднолетний Юлиус был правнуком Адама Гольдштейна, известного в Имагинере фабриканта, финансиста и мецената.

В списке крупнейших коллекционеров полотен Эуса, составленном Муусом, фамилия Гольдштейн занимали третье место. Встречи с двумя другими коллекционерами, включая

Феликса Линдта, не помогли выяснить ничего нового, кроме того, что никто из них никогда не слышал о подобном рисунке. Также, пока не удавалось выйти на след вора, укравшего загадочный эскиз, и отыскать его мотороллер. Несколько камер наружного наблюдения, расположенных вблизи дома Яна Икса, запечатлели фигуру мотоциклиста с темно-серым шлемом на голове, одетого в серый спортивный костюм, однако, загвоздка была в том, что объективы камер не поймали сам момент проникновения в дом семьи Икс. По этой причине в суде было бы трудно доказать, что именно этот человек проник в жилище.

Муус параллельно перебирал полицейские картотеки и изучал архивные дела, пытаясь найти какие-нибудь преступления со схожим почерком и, в особенности, преступления, в которых злоумышленник использовал мотоцикл. На данный момент, несмотря на все старания, ухватиться было не за что.

– Здравствуйте, господин Муус, я приглашаю вас в мой кабинет. Пожалуйста, пройдемте, – к следователю, присевшему на кушетку в просторном вестибюле гостиницы, быстрой походкой подошел среднего роста мужчина с темно-русыми короткими волосами, с крупными ушами и серьезным лицом с неприметными чертами, одетый в дорогой темносерый костюм – это и был Юлиус Гольдштейн.

Двое мужчин пошли по короткому коридору в углу помещения, сбоку от широкой лестницы, ведущей к номерам, стуча каблуками по начищенному до блеска мраморному полу, и через минуту очутились в роскошном кабинете владельца международной сети дорогих гостиниц.

– Не желаете ли что-нибудь выпить? Кофе, сок, минеральную воду? – усаживая гостя в кожаное кресло за круглым столом в центре кабинета, предложил Гольдштейн.

– Минеральной воды, если можно. Спасибо.

– Сейчас скажу, чтобы принесли, – Юлиус пошел к телефону на своем рабочем столе. – А эскиз, который показывают в новостях, действительно подлинник, господин Муус?

– Пока мы его не найдем, дать однозначный ответ невозможно, но есть серьезные подозрения, что эскиз подлинный.

– Интересно, интересно… Я вам сейчас дам каталог нашей коллекции, господин Муус, вы ведь хотели его посмотреть, он тут где-то был, – Гольдштейн встал перед большим книжным шкафом за своим рабочим столом и начал искать каталог, – у нас есть несколько эскизов к «Демону и ангелу», но именно такого я в наших архивах не встречал. Вы, впрочем, сами посмотрите…

В этот момент в кабинет вошла молодая светловолосая девушка и поставила перед полицейским графин с минеральной водой, сосуд со льдом и два высоких стакана.

– Господин Гольдштейн, а сколько картин Эуса были украдены у вас за время Второй мировой войны? – принимая каталог в руки, спросил Муус.

– Только его работ? Если считать и графики – двенадцать. Остальные его полотна мы, к счастью, сумели себе вернуть, хотя это и стоило нам очень больших усилий. А сколько наших ценностей пропало без следа, я и говорить не буду.

– Немцы прятали вашу коллекцию в заброшенной шахте под Фарбеленом, да?

– Да, – кивнул Гольдштейн, – они изъяли ее у нас в 1941 году. Этим делом у нацистов занимались специальные команды, сформированные еще до войны. У них были заранее подготовленные списки, и они отлично знали, куда нужно заходить и что брать. Ведь Гитлер и Геринг планировали впоследствии открыть специальные музеи и выставить в них все награбленное, в том числе и наши картины. На время войны моя семья переехала в Швейцарию, а в сорок пятом вернулась назад в Имагинеру. Нашу коллекцию обнаружили советские войска – видимо, немцы отступали в такой спешке, что не сумели забрать ее с собой. Основную часть удалось восстановить, но кое-что успели унести и переправить за рубеж.

– А в каталоге абсолютно все ваши картины фигурируют?

– Да, абсолютно все, без исключений. В каталоге перечислены и те предметы, которые мы продолжаем разыскивать. У нас к каждому предмету имеется подробный провенанс.

– А можно я скопирую несколько страниц из вашего каталога, господин Гольдштейн? Мне это может пригодиться в расследовании.

– Я вам прямо дарю каталог, господин Муус, это пустяк.

– Спасибо.

Спустя несколько минут следователь Теодор Муус покинул уютный кабинет и, пройдя через прохладный вестибюль, снова оказался на шумной и ослепленной утренним солнцем улице.

«Так, Гольдштейнов можно тоже вычеркивать из списка, они тоже ничего не знают об этом эскизе, – размышлял полицейский, садясь за руль своего автомобиля, – вопросов все больше, а ясности – все меньше. Никто пока официально не пытается претендовать на эскиз, от таможенников тоже никаких сигналов не поступало. А, может, это и правда подделка? Только где она сейчас? У Золика? Ничего, ребята за ним присматривают, если она у него, он рано или поздно засветится. Надо на днях выкроить время и в военный архив сходить, там должны храниться списки найденных в Фарбелене ценностей. Может, на что-нибудь интересное наткнусь… Эх, если эти журналисты и сегодня начнут названивать, я совсем сойду с ума, честное слово…»