Текст книги "Последняя надежда творцов"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Его собственное предназначение – спасение Вселенной – отодвинулось на задний план, так далеко, что Юрий о нем практически не вспоминал. Есть реальный мир и реальная жизнь, где тебя подстерегают тысячи и зримых, и невидимых опасностей. Вот-вот грянет война, и весь выпуск учебного центра бросят под вражеские пули. А может, это произойдет раньше: не резон держать в резерве подготовленную диверсионную группу. Если, конечно, прежде этого до Кондрахина не дотянутся холодные щупальца контрразведки. Хотя до сих пор ни одного постороннего лица в пределах учебного центра он не видел. Видимо, курсанты действительно составляли некую военную тайну, как об этом в первый день сказал майор.

Очень тяготила Юрия невозможность не только связаться, даже подать весть о себе родным. Наверное, у него растет сын. А как там родители? Не тронули их?

Учебный центр был фактически изолирован от остального мира. Курсанты покидали его только для тренировок под руководством и присмотром преподавателей. Один лишь майор ежедневно выезжал на полуторке в Красноярск за провизией и свежими газетами. Даже телефона в центре не было. Изредка начальник привозил из города письма, а после курсанты под его диктовку писали ответы своим родственникам. Только Юрий не получал писем. Это могло показаться подозрительным, тем более, что он точно не знал, числится ли он по вымышленной биографии, вложенной в запечатанный пакет, с которым прибыл в центр, сиротой.

Поколебавшись, он решился отправить письмо Лидии Ветровой, подруге Марины. Но, поскольку текст его диктовал майор, вышло оно бравурно-бессодержательным, как передовица в "Правде". Из письма следовало, что Юрий, как и его новые товарищи, работает по комсомольской путевке на строительстве крупного завода и чрезвычайно доволен своей судьбой. Такова была общая легенда.

Как бы то ни было, на родине должны были получить весть, что Кондрахин жив. Правда, на конверте значилась не его фамилия, но в тексте ему удалось упомянуть несколько знакомых имен, включая Марину. Но вот обращаться к Ветровой пришлось, как к любимой девушке, чтобы не возбудить подозрений бдительного майора. Кондрахин не мог определить, как она это восприняла, так как ответа он так и не получил.

Уже вовсю зеленела тайга, ярко высверкивая молодой листвой подлеска. Стояли солнечные теплые дни, но они не радовали Юрия. Занятия явно близились к завершению, а он все еще не знал своей дальнейшей судьбы. Завершил свою программу подготовки по взрывному делу товарищ Стеценко, но по-прежнему оставался в лесном лагере. Зато Бондиекс гонял курсантов с удвоенной энергией. Но они уже втянулись, и после занятий не было той свинцовой тяжести в теле, которая валила их в койки. Начались неизбежные вечерние разговоры о мирной жизни. Юрий притворялся спящим или уходил в медитацию.

Наконец и сам начальник центра во время очередных политзанятий намекнул, что скоро им придется показать на деле, на что они способны. Как скоро – этого он не сказал. Молодежь обрадовалась, один Кондрахин загрустил. Он никого не хотел убивать, был морально не готов к убийству как человек, когда-то сделавший прямо противоположный выбор – спасать чужие жизни. И в то же время он знал, что в боевой обстановке сделает то, чему его учили: будет взрывать, резать, стрелять. И это глубоко мучило его.

Наконец наступил день, когда курсантам выдали новую гражданскую одежду. Точнее, одежда оказалась слегка поношенной, и это означало, что задержки с отправкой их на боевую операцию не будет. Смущало то, что одежда – европейского образца, ведь с самого начала в их головы вдалбливали, что предстоят схватки с самураями. Но в ответ на недоуменные вопросы и товарищ Байгуз, и начальник центра только разводили руками.

Подняли их ночью, по тревоге. На сборы майор отвел пятнадцать минут, промчавшиеся, как скорый поезд. В последнее мгновение Юрий успел сунуть в карман свой заветный камень – брать с собой личные вещи запретили. Курсанты загрузились в кузов грузовика. На выезде, в свете фар, промелькнула знакомая фигура товарища Иванова, видимо, тот сменил на вахте одного из отбывающих курсантов.

Машина мчалась сквозь ночь, и конечный маршрут знал только сидевший за рулем майор. Полуторку подбрасывало на ухабах, потом дорога выровнялась. В конце пути она дважды останавливалась, слышались голоса, короткие военные команды. Наконец она остановилась окончательно. Майор заглушил двигатель и приказал построиться у борта. Сам же отошел к стоящей поодаль группе военных, чьи звания в ранних предрассветных сумерках не угадывались. Зато хорошо был виден контур транспортного самолета и возившиеся возле него техники.

Переговорив о чем-то с офицерами, майор вернулся.

– В самолет!

– А куда летим? – вяло поинтересовался Олег-сибиряк.

– Согласно купленным билетам, – усмехнулся майор. – Довезут, куда надо. Задание получите на месте. Ну, бойцы, не посрамите!

Недовольно ворча, диверсионная группа разместилась на боковых сиденьях в салоне самолета. Парашютов им не выдали, стало быть, прыгать не придется. Да и не учили их этому. Многие, успокоившись, задремали. Разбежавшись по взлетной полосе, воздушная машина оторвалась от земли. Иллюминаторов в салоне отсутствовали, и любоваться можно было только лицами товарищей. Юрий последовал примеру остальных и прикрыл веки.

Вернуло его к действительности чье-то мягкое прикосновение. Он мгновенно открыл глаза. Рядом с ним сидел невозмутимый Проводник, тот же самый, что доставил Кондрахина на Землю.

– Говори мысленно, – приказал он, – у нас все получится. Не беспокойся, – упредил он вопрос Юрия, – никто, кроме тебя, меня не видит. С тобой хотят встретиться Просветленные, поэтому учеба здесь кончается. К тому же задание, предназначенное группе, слишком грязное. Ну, готов?

Кондрахин протянул руку, и в тот же миг синяя воронка поглотила его.

Глава 5

Четверо старцев, все с белыми окладистыми бородами и длинными седыми волосами, полукругом расселись на ссохшейся до каменистой плотности земле, поджав под себя босые ноги. Юрий нерешительно переминался, стоя напротив. Зачем он потребовался им, да еще так спешно, что Проводнику пришлось забирать его прямо с борта летящего самолета? Вот, наверно, паника на Земле возникнет! Пропажа диверсанта из особо засекреченной группы, да еще при таких обстоятельствах!

– Вы присядьте, молодой человек, – произнес один из Просветленных, – разговор будет долгим. Вы еще помните о своем предназначении?

– Да, – кивнул Юрий, – но по-прежнему не понимаю, как я это смогу выполнить. Наставница говорила мне, что суть происходящего с нашей вселенной не понимает никто, ни в явленных, ни в сокрытых мирах.

– Это верно. Но когда Демиурги из миллиардов живых существ выбрали именно Вас, они не могли руководствоваться принципом случайности. Признаться, я пока лишь начинаю смутно догадываться о причинах их решения.

– Почему об этом не спросить у них самих? – поинтересовался Кондрахин, – А также о том, что конкретно должен делать я.

Старцы сдержанно рассмеялись.

– Вы, юноша, не представляете себе, что такое Демиурги. Это ведь не люди, с которыми можно договориться о встрече. Это – бестелесные энергетические поля, действующие по своему усмотрению. Они могут установить связь с нашим сознанием, мы с ними – нет. Все, что нам известно о них, сообщили они сами для того, чтобы указать истинный путь к дальнейшему совершенствованию. Часть этих знаний мы и должны донести до Вас. Это, как мы полагаем, поспособствует выполнению вашего предназначения.

Юрий был растерян и заинтересован одновременно. Эта гамма чувств, видимо, отразилась на его лице, еще не умеющем скрывать эмоций.

– Наш юный друг пребывает на очень ранней стадии развития, – с улыбкой произнес до сих пор молчавший Просветленный. – Давайте я попробую донести до него азы мироустройства. Демиурги, молодой человек, создают миры сокрытые, и в этом вся суть. Иногда эти миры заселяются ими же сотворенными сущностями, но чаще – выходцами из миров явленных, достигших определенной ступени духовного и телесного совершенства. По неизвестным нам причинам Демиурги почти никогда не вмешиваются в дальнейшую жизнь своих созданий, даже если она идет наперекосяк.

– Что же получается, вроде детской игры? – с сомнением спросил Юрий.

– Вовсе не игра, а сама основа нашего с вами существования. В явленных мирах люди и прочие существа живут до смешного короткий срок, уступая место новым поколениям. В сокрытых же мирах – наоборот. Вот вам, например, известно, что Проводник, доставивший вас сюда, слышал "Илиаду" в исполнении самого Гомера? И он проживет еще не один век.

– А Вы? Сколько живете Вы?

– Долго, много больше, чем может представить человеческое воображение. И все же мы смертны. Стремление к совершенству обязывает к отказу от воспроизведения рода. Вы, находясь в одном из сокрытых миров, вероятно, заметили, как мало здесь детей? И все же они появляются на свет – от родителей, только что Вступивших-на-Путь. Для их потомков ограничений не существует, и, как ни продолжительна наша жизнь, постепенно их становится все больше и больше. Когда их количество начинает превышать критическую цифру, сокрытый мир превращается в явленный, доступный вашему восприятию. И жизнь в нем развивается уже по своим законам, иногда чудовищным. И в то же время явленные миры – единственное место, где становятся на Путь. Без них не было бы и нас. Земля, кстати, тоже была сотворена как сокрытый мир и долгое время пребывала в этой сущности. Современное человечество не до конца утратило память об этих временах, называя их Золотым Веком.

– Земля была сокрытым миром? – не поверил своим ушам Кондрахин. – Почему же сейчас на ней столько зла? Неужели вымерли все, Вставшие-на-Путь? – повторил он понравившийся ему термин.

– Я же только объяснил, – терпеливо сказал старец, – вначале нас, точнее, наших предшественников было большинство, и они поддерживали гармоничное и мирное развитие общества. Так продолжалось долго, более тысячи лет. За этот срок кто-то из Вставших-на-Путь, действительно, умер, иные отправились осуществлять предназначение во вновь созданных мирах. И такое происходит в большинстве миров. Место ушедших занимают обычные люди, не способные к изначальному Добру. Общество откатывается вспять, вплоть до самых низших уровней развития. И лишь медленно, путем эволюции, выкарабкивается из первобытной трясины. Оно же – общество – порождает новых, Вставших-на-Путь. Когда их станет большинство, мир опять из явленного перейдет в сокрытый, но теперь это будет идеальный мир. Правда, пока это только теоретическое представление. Ну, а теперь, если тебе ясно основное, позволь нам отправиться, а наш товарищ объяснит тебе суть предстоящего.

С этими словами трое Просветленных бесследно исчезли, даже не изменив позы. Теперь напротив Кондрахина оставался лишь один старец, и Юрий рассмотрел его подробнее. Даже сидя он казался высоким. Молодое, мускулистое тело никак не вязалось с сединой и глубокими морщинами, перерезающими высокий лоб. От полуобнаженного тела старца исходил еле уловимый аромат, незнакомый Юрию.

– Приступим, – произнес старец шелестящим голосом, – у нас немного времени, а иногда и Просветленным приходится спешить. Мне сообщили, что общие положения тебе известно: на нас неумолимо надвигается Нечто. Мы произносим это с большой буквы, поскольку не знаем, чем оно является. Это может быть и неизвестное природное явление, сродни землетрясению или потопу. Но, скорее всего, мы столкнулись с проявлениями могущественного, враждебного нам разума. Слишком уж целенаправленны и непредсказуемы его шаги. За последние пять тысяч лет Нечто поглотило 134 мира, большей частью явленных. Вместе с ними исчез один из Демиургов. Нужен воин, наделенный нашими способностями, но не связанный, как мы, ограничениями, чтобы остановить процесс, спасти Вселенную от катастрофы. Этим воином и должен стать ты – как избранник Демиургов. Процесс твоей подготовки уже начат – со Школы. Ты овладел минимальными навыками применения сокрытых в каждом человеке сил, но этого мало. Никогда не забывай, кто тебе противостоит, и старайся быть выше, могущественней и мудрее.

Юрий послушно кивнул. Речь старца его ошеломила, но не более, чем выступления на политзанятиях майора НКВД, рассказывавшего о том, какими силами располагают враги Советского Союза. Несоразмерность масштабов предстоящих сражений еще оставалась за пределами его разума. Он просто не мог реально представить: как целая планета, с миллионами людей и неисчислимым количеством иных существ может бесследно исчезнуть. Это были не мысли, а подспудные ощущения, которые Просветленный, сидя напротив в расслабленной позе, читал так же легко, как Юрий – лозунги на праздничных транспарантах.

Старец взмыл в воздух, и лишь потом выпрямил ноги.

– Пойдем, прогуляемся, – предложил он, – а по дороге я изложу тебе некоторые аспекты предстоящего испытания. Не в том смысле, что мы, Просветленные, тебя испытываем, а в том, что предстоит испытать самому. Сейчас мы на планете Иоракау, ранее относившейся к сокрытым мирам. Она появилась более двухсот тысяч лет тому назад и поначалу представляла гармоничный мир, управляемый Вставшими-на-Путь. Но в последнее тысячелетие многое изменилось Информационное поле планеты по-прежнему достаточно, чтобы порождать эффекты, которые непосвященные обычно причисляют к разряду мистических, но общая аура мира стала грязной. Ситуация такова, что реально планетой правят отступники, использующие свои способности во вред другим. Те, кто исповедует истинный Путь, остались в меньшинстве и не могут победить. Тем более, что принцип ненасилия был и остается главным в нашей философии. Ты уже догадался, что тебе предстоит?

Как раз в этом Кондрахин не был уверен. Если те, кого он должен поддержать, останутся в бездействии, сторонними, хоть и заинтересованными наблюдателями, что он может сделать один? И вообще, способны ли они сопротивляться, нет, не обстоятельствам, а реальному врагу? Ведь жизненные принципы Вставших-на-Путь запрещают насилие в любой форме. Эти вопросы казались слишком серьезны, чтобы умолчать о них.

Между тем Просветленный шел через каменистую равнину, за которой вздымалась невысокая горная гряда. До горизонта, казалось, было рукой подать.

– Это довольно маленькая планета, – на ходу пояснил Просветленный, – намного меньше Земли. Но сила тяжести близка к земной по причине чрезвычайно плотного ядра. Когда-то она вращалась вокруг своей оси, но давным-давно обращена к светилу единственной стороной. Поэтому с растительностью здесь проблема. На солнечной стороне все высыхает, на теневой – нет условий для фотосинтеза.

Местность заметно шла вверх. Появились большие валуны, делая путь извилистым. Просветленный шел уверенно, видимо, этот маршрут он проходил не однажды. Однажды их путь пересекла звонкая речушка шириною в двадцать шагов. Ее Просветленный словно не заметил, перемахнув легко, без разбега. Следовавший позади Юрий на миг приостановился, но затем решился последовать примеру старца. Все получилось неожиданно просто, как будто тело стало невесомым.

После этого путники лезли в гору в буквальном смысле этого слова. Юрий стал отставать.

– Ты неправильно дышишь, – подождав его, сказал Просветленный, – поэтому устаешь. Вдох и выдох должны следовать на одинаковое, четное, число шагов. Тогда можно идти сколь угодно долго, не чувствуя усталости. Этот метод открыт на твоей Земле шесть тысяч лет назад.

– Разве мы шагаем? Мы карабкаемся, – пробурчал, отдышавшись, Юрий.

– А ты шагай, – предложил старец. – Представь, что идешь по ровной горизонтальной поверхности. И не забывай, что здесь это легче, чем на Земле.

Они продолжили путь. Кондрахин добросовестно пробовал следовать совету старца, но это лишь сильнее сбивало его дыхание. Но он не унывал: через инструктора Иванова он постиг, что любая новизна вначале дезорганизует организм, и лишь потом становится его непременной функцией.

Наконец Просветленный остановился. Огромный валун под его взглядом откатился в сторону, открывая вход в неширокий лаз.

– Мы могли бы достичь этого места мгновенно, – признался старец, но мне хотелось, чтобы ты узнал кое-что об этом мире, хотя бы о его природе. Здесь тебе предстоит оставаться столь долго, сколько потребуется. Попробуй-ка поставить камень на место.

Юрий прикинул: валун весил, пожалуй, не меньше двадцати пудов. Но если перекатить… Он расставил ноги пошире и взялся ладонями за нагретые солнцем каменные бока.

– Нет, не руками, – прервал его попытку старец, – только усилием мысли.

Кондрахин вспомнил, как легко он перепрыгнул речку вслед за Просветленным, сосредоточился и представил, как валун скользит по склону горы.

Получилось, может быть, не столь изящно, как у старца, но, главное, получилось. Просветленный благосклонно покивал седой бородой.

– Умница! Ты прекрасно все улавливаешь. Ну, пойдем?

Камень вновь сдвинулся с места, и путники на четвереньках пробрались в лаз. Постепенно расширяясь, проход направлялся немного вверх, что, очевидно, предохраняло его от дождевой воды. Скоро уже можно было идти, почти выпрямившись. Несмотря на то, что камень был водворен старцем на прежнее место, воздух подземелья светился неярким розовым светом, источник которого Юрий определить не смог.

Туннель привел их в обширную пещеру. В ней не было ни сталактитов, ни сталагмитов, что могло свидетельствовать об искусственном ее происхождении. Зато вдоль правой стены протекал небольшой ручеек, исчезавший в трещине задолго до выхода.

– Здесь мы пробудем некоторое время, необходимое тебе для подготовки, – объявил старец. – После этого я уйду, и ты будешь полагаться только на самого себя. Здесь же ты сможешь переждать неблагоприятные времена. Если они, конечно, наступят. Сможешь самостоятельно найти это место?

Юрий кивнул: подготовка у учебном центре не прошла даром. Пожалуй, теперь даже в безбрежном лесу он сумел бы отыскать однажды виденное дерево. Тем временем он огляделся. Его прибежище представляло собой зал округлой формы, метров пятидесяти в поперечнике. Красноватые стены плавно переходили в потолок, куполом уходивший вверх. Никаких украшений, барельефов и прочего антуража.

– Как мне включать и выключать освещение? – осведомился он.

– Об этом не думай. Свет включается автоматически, когда ты пересекаешь невидимый порог. Выключить ты его пока не сможешь, но попытаться сделать более приглушенным – почему бы нет? Попробуй. Впрочем, пока я остаюсь с тобой. Нет ли желания перекусить?

Последний раз Кондрахин ел вчера вечером, и предложение старца принял с огромным удовольствием. Но ведь пришли они налегке, без всякой поклажи. В залитой ровным светом пещере тоже не видать никакого продовольственного хранилища. Чем же собирается потчевать его Просвещенный?

Между тем в центре помещения внезапно ниоткуда появился столик, наподобие журнального, по обеим сторонам его – циновки в качестве сидений. Старец не делал магических жестов, не произносил заклятий. Просто спартанская утварь появилась, словно сама собой. Вслед за ней возникли вазы с фруктами и высокий широкогорлый глиняный кувшин. Фрукты – это хорошо. За месяцы, проведенные с Ладой, Кондрахин привык к такому рациону. Правда, сейчас он с удовольствием заменил бы их изрядным куском мяса, но Просветленные животной пищи не едят и не любят, когда в их присутствии это делают другие. Так что выбирать не приходилось. Аппетит у Юрия был зверский, а пребывание в диверсионном центре НКВД приучило его к тому, что еда – необходимое, но в то же время второстепенное действо, на которое не отведено какое-то определенное время. С трудом он вернулся к наставлениям своей первой наставницы: твердую пищу нужно пить, а жидкую – жевать.

– Так что же мне предстоит здесь делать? – наконец спросил он, закончив трапезу огромной сочной грушей.

– Не знаю, – погладив белоснежную бороду, сказал старец. – Не знаю, – повторил он.

– "Пойди туда, не знаю, куда…"

Просветленный встрепенулся.

– Ты слыхал эту сказку? Я написал ее когда-то…

– Не может быть! Ей лет триста!

– Больше. Много больше. Однако, ты поставил меня в тупик своим вопросом. Право действовать принадлежит тебе и только тебе. Ведь мы, Просветленные, не можем вмешиваться в течение событий. По сути, в чужие жизни. Моя задача – ввести тебя в курс событий и оказать – на первых порах – некоторую практическую помощь.

Казалось, он задумался о чем-то постороннем, потому что надолго замолчал. Юрий, поев, расслабился и не торопил событий. Что ему предстоит, насколько это опасно или, наоборот, прозаично и скучно, как бухгалтерия, он сейчас не задумывался. Последние месяцы жизни приучили его как к постоянной готовности, так и к умению до конца использовать каждую минуту отдыха. Спасибо "товарищу Иванову". А может, и не Иванову – кто их знает, какие фамилии носят советские буряты?

– Я хотел бы, – донесся, словно издалека, голос Просветленного, донести до тебя некоторые сведения о мире, в котором мы сейчас находимся. Он может показаться тебе странным или страшным, но он таков, какой есть. Его создал один из Демиургов двести тысяч лет назад – небольшой срок по меркам Мироздания. Программа, по-видимому, содержала указание на ускоренную эволюцию, судя по тому, что разумные формы жизни появились очень скоро и стремительно прогрессировали. К настоящему времени в данном мире около трехсот тысяч разумных особей, к которым на неопределенный заранее срок тебе предстоит присоединиться. И здесь есть некоторые сложности.

Старец вновь умолк.

Юрий потянулся и незаметно зевнул, словно ненароком прикрывая рот кулаком.

– Кой-чему я учен в парусах и руле, – пробормотал он, цитируя известного писателя-романтика.

– Да, но не этому, – отозвался Просветленный. – Но давай я расскажу подробнее, а потом уже перейдем к оценке твоих возможностей. Прежде всего в этом мире огромная, по земным меркам, напряженность информационного поля, что позволяет значительному количеству разумных особей проявлять магические способности. Тебя не смущает такой термин? Мы часто им пользуемся в разговоре. Надо быть готовым, что твои мысли будут прочитаны до того, как обретут окончательную форму. Но даже это не главное. Предстоит преодолеть психологический барьер, чтобы влиться и жить среди туземцев.

– Что они – уроды? – не слишком тактично перебил Просветленного Юрий.

– Вовсе нет. Довольно грациозные создания. Вот только эмоции их слишком сильно разнятся от твоих, да и облик, пожалуй, тоже. Дело в том, что их предками были птицы.

Юрий присвистнул от неожиданности.

– Неужели я похож на птицу? Ну, разве что на бритого королевского пингвина…

Старец усмехнулся – впервые со времени их знакомства.

– Вряд ли я тебе этим польщу, но ближайшими предками аборигенов были не пингвины, а, скорее, куры. Ты и похож, и не похож на них. Не забывай, что я успел сказать тебе про ускоренную эволюцию в этом мире. Параллельно вызреванию разума происходила утрата перьевого покрова. Верхние конечности стали почти неотличимы от человеческих, претерпели существенные изменения и другие органы. Но кое-что сохранилось, как напоминание о происхождении. Например, клювы, у правых самцов – небольшой гребень и перья в области локтей. Но тебе предстоит изображать из себя левого самца, это проще. После того, как мы вырастим тебе клюв – не беспокойся, это временно – вряд ли кто-то усомнится в твоей принадлежности к птичьей расе.

– Погодите минуту: что такое "левый самец"?

– Да, конечно, я должен тебе рассказать подробно. Разумные птицы, можно сказать, трехполы: самки, правые самцы и левые. Наиболее архаичны, то есть сохранили атавистические признаки – правые самцы. Наряду с ними они унаследовали и магические способности. Они – лидеры в этом мире: правители, военноначальники, одним словом, твои реальные противники, хотя об этом никто не должен догадываться. Самки, вероятно, покажутся тебе привлекательными. Они небольшие, очень женственные, кокетливые. Читать мысли не способны, но обладают эмпатией. Тебе знакомо это слово?

Юрий молча кивнул. Теперь он слушал очень внимательно, и чем дольше говорил старец, тем большая неуверенность охватывала Кондрахина. Действительно, это был не его мир. Как он сможет проявить себя здесь, когда просто вжиться в предстоящую роль для него – маленький подвиг?

– Неужели не нашлось для этого задания хоть одного человека-птицы? – вырвалось у него.

– Считай так, – уклончиво ответил Просветленный. – Однако, вернемся к теме нашего разговора, который далеко не закончен. Левые самцы наиболее далеко продвинулись по эволюционной лестнице, по своему облику приблизившись к человеку. Но одновременно с тем они утратили сверхнормальные способности, присущие их правым собратьям. В принципе, это закономерность, примеры которой ты без труда найдешь и в человеческом обществе. В другом мире они стали бы париями. Но здесь вмешалась природа: для воспроизведения потомства необходимо участие представителей всех трех полов, так уж устроена их эндокринная система. Без левых самцов, сколь несовершенными их бы не считали, здесь не обойтись. Цивилизация просто прекратит существование.

Просветленный рассказывал долго, и о быте аборигенов, и о их государственном устройстве, если здесь уместно такое определение. Информация зашла за предел восприятия, и Юрий начал откровенно зевать. Старец, заметив это, слегка усмехнулся.

– Ложись спать, – предложил он, – завтра дела пойдут лучше.

Кондрахин уснул мгновенно.