Текст книги "Последняя надежда творцов"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

…Он лежал на поросшем травой пологом берегу озерца, по-прежнему сжимая руку своего избавителя. Рука эта была совсем не старческая – крепкая, надежная. На озерной глади скользили утки, воздух пах мятой и цветущим клевером.

– Где мы? Как сюда попали? – озираясь, спросил Юрий.

Старик мягко высвободил свою руку.

– Многого ты еще не в силах понять, – произнес он, – но кое-что я тебе должен рассказать. Ты – житель одного из множества явленных миров. И другие планеты, до которых, возможно, когда-нибудь доберется человечество, тоже явленные. Но существуют и другие миры – сокрытые или сокровенные, называют их по-разному. Сейчас мы в одном из них. Я – проводник, без моей помощи ты не смог бы сюда попасть. А теперь я обязан поведать тебе о причинах, заставивших меня это сделать.

Старик помог Юрию присесть, а сам поднялся и отошел на шаг в сторону. Пристально взглянув на ошарашенного Кондрахина, он продолжил:

– Наши миры взаимосвязаны, большинство жителей сокрытых миров когда-то обитали в мирах явленных. Сейчас на нашу Вселенную надвигается нечто страшное, черное, как ужас. Это нечто пожирает наши миры один за другим, и мы не знаем, как этому противостоять. Так продолжается уже не первое столетие, и потери наши неисчислимы. Вскоре придет очередь и Земли.

Ареопаг вычислил, что единственным существом, способным повернуть события вспять, являешься ты. Хотя мне это кажется сомнительным, я исполнил веление Ареопага и отыскал тебя.

– Как Вы попали в тюрьму? – не к месту спросил Юрий. Мысли его путались.

– Как? – переспросил проводник. – Вошел. Однако, мне надо торопиться. Здесь тобою займутся другие. Видишь тот небольшой лесок, выбегающий к озеру? Сразу за ним – деревня. Там и остановишься. Ну, прощай!

Через секунду только примятая трава указывала на место, где стоял старик.

Юрий поднялся на ноги. Тело ощущало приятную легкость, словно и не было многодневных истязаний. Прежде всего он направился к воде и долго плескался у берега, смывая с себя тюремный пот и засохшую кровь. Рубашка и брюки его тоже были в неприглядном состоянии, их он прополоскал, рассчитывая, что белье быстро высохнет.

Было странно, что вокруг ни души, не считая утиного выводка. Не звенят веселые косы, не пасется скот, даже бескрайние луга ничем не засеяны. Неправильный, нереальный мир. И он, Юрий, тоже нереальный. Возможно, он по-прежнему в Орле. Лежит, свернувшись калачиком, на ледяном бетоне внутренней тюрьмы НКВД и бредит. И старик ему пригрезился, и это теплое озеро, и лесок, подступивший к самой воде.

Одежда вскоре подсохла. Юрий оделся и пошел вдоль берега в указанном стариком направлении. Только в лесу он осознал, почему этот мир показался ему нереальным: в воздухе не вились ни комары, ни слепни, не было слышно и птиц. Но деревья были настоящими, теплыми и добрыми. Юрий трогал руками стволы, ощущая их шершавую кожу.

Лес быстро кончился, и перед глазами Кондрахина внезапно оказалась небольшая, домов в 50 – 60, деревенька. Он пошел по единственной улице, все более удивляясь. Ни один дом не походил на другой, разве что исключительной чистотой и яркостью красок. Во дворах не было ни сараев, ни погребов, ни прочих построек, к которым так привык взор русского человека. Зато в изобилии росли деревья, большей частью совсем Юрию незнакомые. Они одновременно и цвели, и плодоносили.

Но главное заключалось не в этом: в деревне царила абсолютная тишина. Не слышно ни детских голосов, ни скрипа дверей, ни лая собак. Юрий миновал уже середину улицы, но не встретил ни одного человека. Он растерялся. Зайти в любой дом? Старик ничего не сказал о том, как он должен действовать. Может, здесь произошло что-то? Кондрахин приостановился у высокого дома в форме башни, когда за его спиной растворилась калитка.

Он обернулся на звук шагов и обомлел: к нему приближалась самая прекрасная женщина, которую он только видел. Молодая, но не скажешь наверняка, сколько ей лет. Грациозная, как балерина, и нежная, как мать. Длинные волосы ее падали водопадом на голубой сарафан.

– Здравствуй, Юрий, – сказала она певучим голосом. – Мы заждались тебя.

Кондрахин даже не удивился, что женщине известно его имя. Наверное, он утерял способность удивляться.

– Здравствуйте, – ответил он, – старик сказал, что мне надлежит явиться в деревню…

– Как странно ты говоришь, – засмеялась женщина, – "надлежит явиться". Давай знакомиться. Я – Лада. Твоя наставница.

– А где все? – спросил Юрий, широким жестом указав на деревню.

– Сегодня важный день, – объяснила Лада, – экзамен на ступень. Все ушли в Зеленые Холмы. Осталась лишь я, чтобы встретить тебя. Пойдем!

Дом Лады был одноэтажным. Ухоженный участок пестрел тысячами цветов. Вопреки ожиданиям Юрия хозяйка провела его вглубь сада, где оказался сервирован круглый стол. Ни одно из кушаний Кондрахину не было знакомо, но все они показались ему нектаром. Жаль только, что все порции оказались столь малы.

Пока Юрий насыщался, Лада прошла в дом и вскоре вернулась с баночкой мази.

– Я вижу, ты помылся в озере, – сказала она, – это правильно, в нем целебная вода. Но этого недостаточно. Разденься, пожалуйста.

Страшно смущаясь, Юрий снял рубашку и брюки.

– Нет, полностью. Почему ты стесняешься?

– Я не стесняюсь, – покраснев, выдавил из себя Юрий и снял сатиновые трусы.

Быстрыми, точными движениями Лада нанесла мазь на определенные точки его мускулистого тела. Затем, не растирая, подносила к этим точкам ладони, отчего Юрий ощущал жар в глубине тела. Когда Лада перешла к манипуляциям на его животе, Юрий особенно смутился: а вдруг наступит эрекция, но обошлось. Вспомнилась Марина. Что сейчас с ней? Лада взглянула на него.

– Что тебя тревожит? Вспомнил свой мир? Не надо…

Она взяла его голову в свои руки, наклонилась над лицом. Юрий вгляделся в ее глаза, и тревожные мысли отошли в сторону. Вернее, мысли остались – исчезла тревога.

– Здесь иной мир, другая жизнь. Тебе ничто не угрожает, пока ты со мной…

К вечеру Юрий решил, что он полностью здоров. Тело переполняла энергия, в душе воцарилось спокойствие. Без всяких переживаний он думал: "Марине нельзя приписать никаких преступлений, кроме знакомства со мной. Ну, допросят раз-другой – с его исчезновением даже эта связь перестанет быть опасной для нее. Останется, конечно, пока не родившийся ребенок…"

Но и эта мысль не тревожила Юрия. Теперь, после общения с Ладой, он уже понимал: женщины оценивают материнство не так, как мужчины. Именно ребенок станет для Марины опорой в жизненных передрягах – пока не вернется он. В своем возвращении Юрий был уверен абсолютно, не умея обосновать своей уверенности.

Его обветшавшую одежду Лада забрала, принеся взамен нечто похожее на римскую тогу и мимоходом бросив:

– У нас многие ходят нагишом. Так лучше телу. Впрочем, смотри сам.

Вечером вернулись жители деревни: несколько десятков мужчин и молодых женщин, чем-то напоминающих Ладу. Среди взрослых обнаружилось всего трое детей. Они тут же обступили Юрия, знакомясь. Улыбающиеся, уверенные в себе дети, не смущающиеся разницей в возрасте и, что потрясло Юрия, – свободно употребляющие такие слова, которые он сам впервые услышал только в институте.

– Юра, ты какой-то грустный – пойдем играть в мяч. Нам нужны высокие игроки, – его тянула за руку светловолосая конопатая девчушка.

Игра походила на баскетбол, только корзина висела наискось, и попасть в нее Юрий не мог. Он с потрясением заметил, что игроки бросали мяч мимо, а тот, совершая в воздухе замысловатую петлю, ухитрялся в нее попадать.

Позже на площадку для игр вышла Лада и долго наблюдала за тщетными попытками Юрия отправить мяч в корзину.

– Давай я тебя научу, – наконец не выдержала она, – надо просто представить себе полет мяча, и всё. Вот, смотри.

Она без замаха, одними пальцами, толкнула мяч в сторону щита. Описав широкую дугу, тот забарахтался в веревочной сетке.

– Привыкай к тому, что ты в сокрытом мире, где работают иные законы физики. – пояснила Лада. – Ты должен быстро этому научиться, недаром же тебя выбрал Ареопаг.

Юрий попытался повторить, но в какой-то миг ему представилось обтянутое желтой кожей лицо следователя, залитый кровью и фиолетовыми чернилами глаз с торчащей из него металлической заостренной авторучкой, и попытка не удалась.

– Ничего страшного, – утешила его наставница, – вероятно, ты отвлекся. Для того, чтобы желание исполнялось, в поле внимания должен находиться только один объект. Это не так трудно, как тебе кажется. А сейчас давай немного пройдемся, я должна рассказать тебе о нашей деревне.

Распрощавшись с детьми, они рука об руку побрели в сторону озера.

– Я не знаю, как долго ты здесь пробудешь, – говорила Лада, – ведь ты не совсем обычный ученик. Меня предупредили, что твое образование должно завершиться в короткие сроки. Но кто скажет, какой срок может считаться коротким? Может, месяц, может, год. Время здесь течет иначе, к этому надо привыкнуть. Тебе необходимо кое-что узнать о Школе уже сейчас. Нас здесь 77 человек. Сегодня 18 успешно выдержали экзамен и через несколько дней отправятся выполнять предначертанное. Можешь жить со мной или занять любой из освободившихся домов. Если захочешь близости, скажи, не стесняйся. Кем ты был в предыдущей жизни?

– Я учился медицине, – откликнулся Юрий.

– Это замечательно. Здесь ты сможешь завершить начатое образование.

Они вошли в лес. Уже порядком стемнело, и не так резко, как поутру, пахло сосновой смолой.

– Ты должен отыскать свое дерево, – пояснила Лада, – у каждого человека оно свое. Не конкретное дерево, а порода. Попробуй, прислонись к одному, другому, третьему… Ты обязательно поймешь, когда отыщется именно твое.

Кондрахину пришлось сделать множество попыток, прежде чем он понял, о чем говорила наставница. Это было ощущение полного растворения в окружающем пространстве. Он был и деревом, с глубоко уходящими вглубь корнями, и воздухом, и целой вселенной.

– На первый раз достаточно, – донесся до него голос Лады. – Твое дерево – это дикая груша. Будешь приходить сюда ежедневно, вначале со мной, а потом, когда освоишься, и один.

– Со мною сейчас происходило нечто странное, – признался Юрий, неотрывно глядя на грушу.

– Это называется Единение, – объяснила Лада, – ты вполне мог освоить его у себя на родине. Но здесь это значительно проще.

– Почему?

– Потому, что ты в сокрытом мире. Тебе известно, что такое обратная биологическая связь?

– Не ручаюсь, – покачал головой Юрий.

– Представь, что ты выполняешь какую-либо тонкую, неочевидную работу. Например, сортируешь и подсчитываешь песчинки. Ты можешь быть уверен, что выполняешь все точно, и вообще, производится ли работа на самом деле?

– Я могу воспользоваться микроскопом, – сказал Кондрахин.

– Верно. Сокрытые миры и есть такой микроскоп, многократно увеличивающий твои способности. Вспомни, как дети играли в мяч. Они еще на начальной ступени обучения, и в мире явленном смогли бы изменить траекторию полета мяча на считанные миллиметры и даже не знали бы: получилось или нет.

– Мы с профессором занимались чем-то подобным, – пробормотал Юрий.

– Догадываюсь, иначе ты сюда не попал бы. Ты знаешь, что происходит, когда человек в явленном мире использует сверхнормальные способности? Это приводит к мгновенному возмущению поля Единства в наших мирах. Так мы узнаем о появлении на Земле – или где угодно – кандидата на обучение. Обычно довольно долго присматриваемся. Ведь, чтобы жить здесь, кроме особых способностей, надо еще иметь и светлую карму. С тобою все произошло значительно быстрее, поскольку ты потребовался Ареопагу.

– Я уже не первый раз слышу это слово. Что оно означает?

Лада улыбнулась, и из вечернего сумрака ослепительно блеснули ее ровные зубы.

– Ты все хочешь узнать в первый же день. Ну, ладно. В Ареопаг входят Демиурги – творцы, способные созидать целые миры. Сейчас их восемь. Двое раньше были людьми.

– Что значит – были? – не понял Юрий.

– Это означает, что, достигнув определенного – очень высокого! – уровня совершенства, человек расстается с телесной оболочкой и существует в форме сгустка информации. Демиурги практически бессмертны и всемогущи.

– А вы? Все жители деревни? – спросил Кондрахин.

Лада засмеялась.

– В нашей Школе проходят первые три уровня обучения. Сама я закончила четыре, поэтому называюсь Наставницей. И, хотя, это еще самое начало Пути, все мы уже значительно отличаемся от обитателей явленных миров. Сколько мне лет, как ты полагаешь?

– Ну, где-то двадцать пять… – неуверенно произнес Юрий.

– Да, здорово ты ошибся, – вновь звонко рассмеялась наставница. – Мне девяносто один!

– Как? – ахнул Юрий, представив на месте Лады свою бабушку. Той еле-еле перевалило за семьдесят, но прожитые годы пригнули ее к земле, изуродовали суставы, почти лишили зрения.

– Вот так! Когда я попала сюда, выглядела на сорок. Подобное ожидает и тебя. Главное, не торопись. А сейчас пойдем-ка домой. Мне надо выполнить упражнения, а тебе отоспаться. На рассвете пойдем в Зеленые Холмы выбирать тебе камень.

Юрия подмывало спросить, какие еще камни имеет виду наставница, но он сдержал свое нетерпение.

Выйдя из совсем уже черного леса, он поднял глаза. Над головой сияли абсолютно незнакомые созвездия. В деревне кто-то слаженно и чисто, в несколько голосов, выводил мелодию.

– Я вот еще о чем хотел спросить, – обратился Юрий к наставнице, – как получилось, что все в Школе – русские?

– Школ много. Есть такие, где говорят на английском, на китайском, на хинди… Но с четвертого уровня все переходят на мысленное общение, и языковый барьер исчезает.

– Так вы можете читать мои мысли?

– Твои – нет. Ты еще не научился их концентрировать. Тебе же я смогу передать ощущение, побуждение к действию, образ предмета или человека – не более. Можно я возьму тебя под руку?

– Конечно, наставница.

– Зови меня просто Лада. И обращайся на "ты", здесь так принято.

Добравшись до знакомой калитки, они вошли в дом. Потолок тут же затеплился молочным сиянием.

– Вот твоя постель, – Лада провела Кондрахина в одну из комнат. – Туалет вон там. Приятных тебе снов, Юрий.

Кондрахин был уверен, что уснуть не сможет: столько новых впечатлений переполняло его. Но сон незаметно смежил его глаза, убаюкал тишиной. Или это Лада послала ему "побуждение"?

Глава 3

– Это и есть Зеленые Холмы. Красиво, правда?

Зрелище и впрямь было изумительным. На бескрайней равнине метров на двести возвышался изумрудно-зеленый холм, вокруг него еще шесть, меньших размеров.

– Здесь ты должен найти свой камень, – на ходу сообщила Лада. – Как ты выбирал дерево, точно так надо перепробовать самые разные камни. Но, в отличие от дерева, камень приводит к погружению в себя. Не совсем приятное ощущение поначалу. Я буду все время неподалеку. Кстати, ты ничему не удивляйся – это необычное место.

Юрий неторопливо поднялся на один из малых холмов, глядя под ноги. Изредка среди травы ему встречались небольшие камни различных оттенков и форм. Следуя указанию Лады, он поднимал каждый, некоторое время всматривался в них, но ничего необычного не чувствовал. Так продолжалось уже долгое время, в течение которого вместе с наставницей он обошел шесть холмов. Остался последний, центральный.

– Однако, – произнесла Лада, уважительно посмотрев на Кондрахина.

– Чему ты удивляешься? – спросил он.

– Каждый из этих холмов имеет свое определенное значение, и камень, найденный на них, предопределяет будущий уровень ученика. При мне еще никто не находил свой камень на Главном Холме. Здесь обычно располагаются Просветленные во время экзаменов.

– Ты хочешь сказать, что мне предстоит великое будущее? – с изрядной долей иронии спросил Кондрахин.

– Я не знаю… И прости, но я не смогу сопровождать тебя на Главный Холм.

– Ты устала?

– Нет. Дело не в этом, – наставница не хотела продолжать.

– Ладно, я постараюсь управиться побыстрей.

Юрий стал подниматься по довольно крутому склону. На середине подъема он оглянулся и не увидел ни шести холмов, ни Лады. Вместо этого со всех сторон холм окружала синяя водная гладь, уходящая за горизонт. Далеко-далеко, на пределе видимости, пейзаж оживлял косой парус. Ветер донес запах морской свежести.

Круглые, теплые камни, которые Кондрахин поочередно брал в руки, были приятны на ощупь – и только. Почему-то он знал, что шарить по сторонам нет необходимости. Неведомое чувство подсказывало ему – вверх.

Еще десяток шагов – и море исчезло. Под ярким, – розовым! – диском светила, висящего огромным шаром посреди сине-зеленого неба, слепили Юрия отблески сверкающих крыш. Теперь холм со всех сторон окружал город: розовые, прихотливые домики в садах; белые башни, уносящиеся вершинами в небо; сверкающие купола огромных строений вдоль прямых улиц. Со всех сторон дохнуло нестерпимой жарой, в ноздри ударили едкие, чужие запахи. Трава под ногами сразу как бы съежилась, стала реже. Здесь Юрий увидел всего один камень и взял его в руки. Черный, с несколькими острыми изломами, он тянул руку вниз своей тяжестью. И не только тяжестью – Кондрахин почувствовал, как немеет его правая рука, а по телу расходятся волны жара. Против своей воли он выронил камень и сделал несколько шагов вверх.

Теперь он стоял почти на вершине холма. Раскаленный город исчез, вокруг холма была только синева. Прозрачное, синее безоблачное небо: вверху, со всех сторон и – внизу? Да, только далеко внизу, под самым подножием холма, ставшим вдруг непостижимо высоким, виднелась зеленая, покато прячущаяся за горизонт, равнина.

Воздух был свеж, даже – морозен. Глянув под ноги, Юрий выделил взором небольшой округлый камень с зелеными прожилками. Шагнув к нему, он нагнулся – и руку кольнуло, как будто током. Сразу прошло онемение. Пальцы сжались вокруг камня. Кондрахин прислушался к своим ощущениям. В теле – ничего, а вот в душе…

Беспокойство, тоска, тревога, злость – волнами чувства накатывались на него, подавляя волю. А затем, в какие-то мгновения, он чувствовал свое величие, понимая, что окружают его ничтожные людишки. Презрение – вот что он чувствовал к ним всем. Но это был лишь миг, а затем: раскаяние, вина, гнев; и снова – уверенность в себе, способность прощать, спокойствие. Юрий вспотел, потом замерз, ощутил страшную усталость.

До него донесся голос наставницы:

– Достаточно для первого раза. Возьми камень и спускайся.

Пальцы разжались. Оглядевшись, он увидел зеленый склон холма, стоявшую внизу Ладу, вокруг – другие холмы уже привычного мира. Когда он спускался, ноги плохо его слушались. Только когда Лада провела руками по его щекам, Юрий пришел в себя.

– Первое погружение очень трудное. Особенно, если человек пережил какую-то боль. Теперь сходи к своему дереву – один.

Кондрахин выглядел отрешенно-задумчивым, взгляд его блуждал по сторонам.

– Я видел странные картины, – признался он по полпути к деревне. Что это было?

– Мыслеформы, – ответила Лада. – Зеленые Холмы резко активизируют подсознание. Похоже на сон наяву. Поэтому здесь и отыскивают свой камень. Быстрее и проще. Я, например, отыскала свой еще на Земле. Это заняло у меня больше месяца, а ты справился за каких-то три часа.

Оставив, по совету Лады, камень дома, Юрий в одиночку отправился в лес, быстро отыскал дикую грушу и прижался к ее стволу. Очень быстро его охватило абсолютное спокойствие, какое раньше он и представить не мог. Тело наливалась мировой энергией, полностью подчиненной его сознанию. И это воспринималось как должное. Ощущение было такое, как у готовящегося к прыжку парашютиста: беспредельный мир, который ты сейчас покоришь – достаточно лишь сделать шаг. Пока Юрий не знал, как его сделать – и куда.

Возвращаясь, он задумался о происшедшем с ним. Похоже, его наставница не совсем понимала, что происходит. Она знала лишь общие правила сокрытого мира, а с ним – Юрий ощущал это отчетливо – происходили вещи необычные. Например, рука, в которую он брал черный камень, не ощущала притока силы от своего дерева. Более того, когда он, идя по лесу, отводил ветки руками, правая рука улавливала тепло, исходящее от ветвей ели. Кондрахин даже прикоснулся ненадолго к еловому стволу. Да, одна рука его улавливала отходящее от дерева тепло, тело же на него не реагировало.

И еще: прикасаясь правой рукой к ели, он смутно ощущал запахи, напоминающие ему розовый жаркий город. Отчего-то это вызывало в нем беспокойство, с которым он не мог справиться.

Вечером, после ужина и прогулки вокруг озера, он попытался управлять полетом мяча – но без успеха. Лада отвела его домой и попыталась успокоить. Сначала, как обычно, ласковыми прикосновениями и тихим голосом, а затем… Затем она легла рядом с ним, обняв, и произошло то, что происходит между здоровыми молодыми мужчиной и женщиной, оказавшимися в одной постели.

Близость с Ладой успокаивала Юрия ненадолго. Возвращались тягостные воспоминания, тревога. Наставница вновь обнимала его, беспокойство уходило – на время. Лада не могла объяснить действия черного камня.

– Я думаю, в сокрытом мире есть человек, очень на тебя похожий – по характеру, по дару, по воспитанию. Поэтому ты уловил Силу его камня и даже воспринял ее. К счастью, совсем немного – иначе бы просто погиб. Если я права, ты всегда будешь чувствовать его действия.

– Такие случаи бывали?

– Я не знаю… Когда я ощутила твое беспокойство, те, кто следит за мной, тоже его ощутили. Я сама не могла об этом знать, это посыл от того, кто выше меня.

– Так за тобой следят? – Юрий был неприятно поражен словами Лады. Еще недавно этот мир казался ему таким безопасным, уютным…

– Как только любой человек в этом мире ощутит боль или тревогу, Высшие это чувствуют – и выясняют причину. Тебе не понравилось слово "следят"?

– Ладно, оставим это. Когда я беру в руки камень, они тоже знают об этом?

– Нет, камень закрывает твои мысли и чувства от всех. Им можно пользоваться не только для того, чтобы черпать силы. Он способен стать и оружием…

– У кого я могу узнать об этом?

Вопрос остался без ответа. Лада снова его обняла, и на время Кондрахин забыл обо всем. Дальше их разговор естественным образом перешел на любовь.

– У нас почти нет семей, как на Земле. У меня семьи не было там, нет ее и здесь.

В сокрытых мирах женщины оставались обиженными. Овладевая все более высокими степенями способностей, они не теряли своего естественного интереса к физической близости. Способности мужчин по-другому связывались с половыми отношениями. У мужчин, чем больше они учились, тем больше терялся интерес к женщинам. Поэтому и семей здесь было мало, и детей – тоже.

Женщины в сокрытом мире вступали в связь с любым мужчиной, какой им нравился и не утратил еще интереса к женщинам. Но как же мало случалось у них этих связей! Это не считалось бесстыдством – обычное удовлетворение естественной потребности здорового тела. К тому же многие обитатели сокрытых миров пришли сюда через посредство тантрического секса, и далеко не сразу им удавалось перейти к иным способам самоусовершенствования.

Очень скоро Юрий отметил для себя, что почти не вспоминает ни Марину, ни родителей. Это наблюдение неприятно уязвило его. Неужели он настолько эгоистичен? Большую часть времени он по-прежнему проводил с Ладой, практически не общаясь с другими обитателями деревни. Впрочем, народ здесь занимался своими делами, и никто никому не навязывал своего общества.

Лада стала обучать Кондрахина медитации, точнее, переучивать, ибо, как выяснилось, в экспериментах с профессором Мирицким они допустили множество ошибок. Медитировал Юрий и дома, и в лесу у своего дерева. Если раньше он думал, что смысл этих занятий в предельной концентрации мысли, то теперь узнал от наставницы, что как раз мысли являются основной помехой в искусстве управлять собой. Беспредельная пустота – вот главная цель. Освободиться от всего: и внешнего, и внутреннего, оставаясь при этом личностью. Это оказалось гораздо труднее понять, нежели пережить.

Юрию очень помог найденный в Зеленых Холмах камень. В деревне его действие проявлялось значительно слабее, и Лада не опасалась, что ее ученик не справится с потоком ощущений и мыслеформ. Уже когда он взял камень в руки второй раз, ему удалось усилием воли остановить нарастающий поток эмоций. Теперь Юрий ощущал себя так же, как и камень. Его твердость, неподвижность, сложность внутреннего состава останавливали безудержный полет его мыслей и чувств.

Благодаря присутствию камня Юрий мог как бы остановить любую мысль или переживание, прочувствовать ее вновь, рассмотреть с разных сторон. Каждый раз, откладывая камень в сторону, он понимал, что изменился.

Ежедневно Кондрахин выходил на спортивную площадку побросать мяч в кривую корзину. Первый удачный бросок получился у него примерно через неделю, и, к своему удивлению, Юрий не почувствовал ни ликования, ни хотя бы простого удовлетворения. Он знал, что так должно случиться, и это произошло. Вечером того же дня он уже на равных играл с местными ребятишками, а вскоре и легко обыгрывал их. И дело было не в преимуществе высокого роста. Юрий научился волевым усилием изменять траекторию полета мяча, выпущенного другим игроком.

Одновременно Лада обучала его искусству врачевания, принятому в сокрытых мирах. Прежде всего освоил Юрий массаж без прикосновений. Благодаря полученным в институте знаниям, это оказалось для него несложным делом. Только вот пациентов под рукой не нашлось. Жители деревни ни чем не болели, а если и случались мелкие травмы, каждый мог быстро и качественно оказать помощь самому себе.

Но, несмотря на постоянные занятия, Юрий чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык к деятельности очевидной: копать огород, колоть дрова, ходить на лекции, в кино или театр. Здесь же ничего этого не было, и порой существование самого сокрытого мира казалось Кондрахину пустым и бессмысленным. Зачем нужно самосовершенствоваться, если ты никому не приносишь пользы?

Однажды он поделился своими сомнениями с Ладой.

– Через это проходят все, – успокоила его наставница, – правда, когда еще только вступают на путь духовного роста. Ты же поразительно быстро овладеваешь сверхспособностями, и в то же время сомневаешься в себе.

– Не в себе, – поправил ее Юрий, – а в конечной цели всего этого.

Лада негромко засмеялась и потрепала его, как ребенка, по вихрастой голове.

– Юрочка, ты пытаешься осмыслить пока тебе недоступное. Как если бы ты, умея только считать по палочкам, попытался решить задачу из высшей математики. Просто поверь, что все мы, обитатели сокрытых миров, в конечном итоге должны выполнить свое предназначение. У каждого оно разное, а у тебя в особенности важное. Разве спасение целой Вселенной лишено смысла?

– Да как я ее спасу! – воскликнул Юрий.

– Не знаю. Никто не знает. Но Ареопаг не мог ошибиться. И еще одно. Я вижу, что ты сильно тяготишься отсутствием какой-либо физической работы. Пойми, что так надо. Конечно, ты мог бы здесь трудиться, как привык, но это закроет путь к дальнейшему росту. Зачем говорить мысленно, если можно привычно произнести слова вслух? Чтобы научиться плавать, надо, по крайней мере, оказаться в воде. Или представь, что ты решил изучить иностранный язык. Где это получится быстрее: за книжкой в библиотеке или в чужой стране, где никто не понимает по-русски?