Текст книги "Последняя надежда творцов"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

С заходом Желтка они вынужденно причалили. Приткнув лодки в тихой заводи, отгороженной от речных струй гранитным выступом, отряд остановился на отдых. Юрий приказал всем спать, взяв охрану на себя. К завтрашнему утру он порядком вымотается, но еще до восхода Желтка, при свете Капли, Кондрахин рассчитывал достигнуть песков и покинуть реку. Один раз он недооценил способностей чародеев, больше такое не повторится.

Когда над скалами поднялась меньшая из лун Иоракау, Юрий скомандовал отплытие. Все так же лодки держались основной речной струи, все так же методично, хоть и неторопливо работали весла гребцов. Среди проносящихся мимо скал появлялись разрывы – ровные места, песчаные пляжи, отмели. А потом течение сразу замедлилось, и река величаво покатила свои разом разлившиеся воды среди песчаных берегов. Юрий приказал держаться у левого берега. Он рассчитывал свернуть в приток и немного проплыть по воде.

Кроме всего прочего, им нужно было наловить рыбы на дорогу. Теперь Кондрахин, выполняя свою раннюю задумку, о которой пока молчал, направлял отряд через череду озер и протоков, чтобы затеряться среди них. Потом он рассчитывал достигнуть одного из нижних притоков Очибры и плыть по нему.

К восходу Желтка они уже вытащили лодки на берег, прикрыв их шкурами. Палатку не просто поставили на песке, они поставили ее в яме, закрыв вынутым из ямы песком ее почти доверху, – если смотреть с воды. Овиту ловил рыбу, Л'дари пересчитывал их припасы, Ререно охранял. Старые жрецы: Белас и Сувело отдыхали вместе с Юрием.

Кондрахина разбудил Овиту:

– Еще один морегреб. Летает вдоль реки. Я заставил всех спрятаться в палатке.

Кругом сопели испуганные конды. "А ведь они все молча признали мое главенство. Боятся чародеев. Я – их единственная надежда. Хоть и убийца птицы. Что же, шестеро – куда лучше, чем двое. Особенно если некоторые из них – знатоки колдовских искусств".

– Сувело, ты видишь морегреба? – Увидев подтверждающий жест старого жреца, Юрий приказал: – Следи за ним и сообщи, когда он уберется.

В ожидании землянин поинтересовался у жрецов, слыхали ли они раньше об использовании морегребов и других птиц чародеями. Жрец смерти как-то слышал, что чародей способен побудить всех пауков большого района нападать на людей. А старший жрец сказал:

– Есть заклятие вселения разума. Владеющий им чародей сможет, на время, видеть глазами иного существа, полностью подчиняя его своей воле. Для нас, кондов, годятся только птицы: морегребы и бакланы. Иные существа неспособны впустить в себя разум конда.

Землянин отметил для себя, что жрец допустил возможность использования заклятия другими существами, не кондами. Кого он имел в виду? Каменников или его, фальшивого левого самца? Следовало ожидать, что жрецы, изощренные в колдовстве, раскроют его истинное происхождение. Вполне может быть, что это уже произошло, но они молчат в соответствии с неведомыми постулатами своей веры.

Тем временем Белас продолжал:

– Использование такого заклятья надолго истощает силы чародея. Если во время вселения разума птица погибнет, чародей умрет вместе с нею.

– Ты сказал, для кондов годятся только птицы. А для каменников? – Кондрахин решил прояснить позицию старшего жреца.

– Их раса старше нашей, разум обширнее. Говорят, – я не могу утверждать, что это правда, – они способны подчинять себе и кондов.

"Так вот оно что! Меня могут подозревать и в том, что я – вселившийся в чужое тело каменник. Для них это предположение многое бы объяснило".

Когда птица с разумом чародея улетела, отряд продолжил путь. Теперь Юрий вместе с Ререно тащил на веревке лодки, а сидящие в них правые самцы отталкивались от берега веслами. Короткая веревка позволяла продолжать разговор. Юрий внимательно слушал, что рассказывал Сувело о восприятии и управлении энергиями.

– Хорошо обученный колдун уже способен видеть самые простые энергии. Тепло тела, работу мышц, волевые импульсы. Чародеи могут энергиями еще и управлять. Многократно пропуская энергетический поток через свое сознание, завивая его в кольцо или спираль, можно заполнить его таким количеством энергии, что волевой посыл будет существовать отдельно от чародея. Если чародей подготавливал энергетическое кольцо десять дней, то и просуществует оно примерно столько же, сохраняя его волевой посыл. Кольца лежат неподвижно, а вот спирали движутся к обозначенной для них цели, но при этом они быстро расходуют свою энергию. Для спирали преодолеть сто шагов – как просуществовать один день. Поэтому спирали готовят на один день. Здесь главное – пометить цель специальной меткой. Высшее искусство состоит в том, чтобы меткой стал предмет, который всегда используется кондом, против которого нацелено заклятие. Меч, самоцвет, браслет из меди – все годится.

– Каким может быть содержание заклятия? – Это спросил Овиту, сидящий в той же лодке. Спросил громко, чтобы и ответ услышали все.

– Смерть, болезнь, неодолимое стремление к чему-то, забвение определенного предмета. Много всего. Чем сложнее содержание, тем больше искусства требуется для его составления. Проще всего – обычная смерть, для нее от чародея требуется лишь много силы и злобы. Сила нужна, чтобы жертва умерла сразу. Иначе пораженный заклятием конд распознает, кто нанес ему колдовской удар и может успеть поручить отомстить за себя.

– А Заклятие Внезапной Смерти? – напряженным голосом спросил Юрий. Но ответил ему не жрец космоса, который лишь вздохнул при его вопросе. Ответ пришел из уст Л'дара.

– Это заклятие применяется только против сильных колдунов и чародеев. Оно не убивает, как простое заклятие смерти. Если в том много злобы и энергии, то в этом энергии совсем мало. Она нужна лишь для того, чтобы сохранить хитроумный волевой посыл. Пораженный заклятием конд в итоге убивает сам себя. И невозможно предугадать способ. Он может нечаянно оступиться на скалах, порезаться ножом за обеденным столом, зазеваться на опасной охоте или рыбной ловле. Каков бы не был искусник в колдовском деле, колдун, пораженный заклятием, не сможет узнать причины и времени своей смерти. Их нет в самом заклятии. Там лишь приказ конду – умри, убей себя, – а способ смерти каждый подберет для себя сам, тайно от собственного сознания. Но откуда ты услышал о Заклятии Внезапной Смерти?

– В поселке Кару, от одного из колдунов, – кратко ответил Кондрахин, – известен хоть один случай, когда оно не подействовало?

– Мы даже не можем с достоверностью определить, когда оно применялось. Ведь не все несчастные случаи следует относить к его действию. Обычное заклятие смерти действует просто: ты чувствуешь как бы удар и сразу понимаешь, по какому органу ударило заклятие. И возникает образ того колдуна, что подготовил заклятие. Иногда хватает жизненных сил, чтобы ему противостоять. Очень немногие отмечали, что против них применили Заклятие Внезапной Смерти. Они чувствовали холод, в том месте, где оно прикоснулось к телу. И успевали увидеть тускнеющее энергетическое кольцо. Никто не смог избежать смерти, хотя иногда она настигала их много лун спустя.

Разговор сам собой прекратился. Вскоре им встретился небольшой, не выше человеческого роста водопад. Пришлось вытаскивать лодки из воды. Потом еще один, и еще. Кондрахин, передохнув в лодке, которую тащили уже правые самцы, снова брался за веревку. Он спешил уйти от реки как можно дальше. Предчувствие его не подвело. Когда по небу с запада поползла уже знакомая грозовая туча, пронизанная сеткой энергетических линий, она не задела отряда.

Со стороны они наблюдали, как над оставленной ими рекой сверкают молнии.

– Если там, на реке, нет мыслящих, то в кого же нацелены молнии? – Овиту высказал вопрос, который интересовал всех. Жрец смерти молча сделал недоумевающий жест, Белас промолчал. Лишь Сувело, отрешенно глядящий в сторону тучи, произнес: – Ее энергия нацелена против всего живого, что обладает теплой кровью. Боюсь, эти молнии бьют в птиц.

Белас вздохнул, Ререно выругался, Овиту схватился за рукоятку кинжала. Кондрахин, заметив пристальный взгляд жреца смерти, сокрушенно покачал головой. Но его телодвижения Л'дари не обманули и тот обратился к землянину:

– Мне надо поведать тебе одну из колдовских тайн. Лучше отойдем в сторону, остальным пока не следует этого слышать.

Почему-то Юрий был уверен, что никаких тайн открывать ему жрец не собирается. Но и угрозы для себя в словах жреца он не ощутил. Они отошли на три десятка шагов и настороженный жрец спросил прямо:

– Кто ты, Юри?

Глава 13

Кондрахин понимал, что рано или поздно ему зададут такой вопрос. Ответ был давно подготовлен:

– Я не конд, я не из этого мира. Сюда я послан как боец, остановить множащееся зло. Я еще не понимаю, в чем мой долг, но один враг мне известен – Оорд.

Л'дари не выглядел удивленным. Он оглянулся на отряд и тихо произнес:

– Мы еще на совете это почувствовали, но не сумели правильно понять. Сувело счел тебя пророком Извне, Игасе решил что ты самостоятельный чародей, а мы с Беласом даже подозревали, что тебя захватил каменник. Но никто не усомнился в твоих колдовских способностях. Старший жрец счел, что ты очень важен для ордена.

– Ты расскажешь им правду? Мне кажется, пока преждевременно.

– Согласен. Твой напарник знает?

Кондрахин не нашелся, что ответить. Иногда ему казалось, что Овиту давно все понял. Но тогда почему он никогда не говорил на эту тему?

– Если и не знает, то догадывается. Он молчит. Ты что думаешь, как нам быть дальше?

Вот тут Л'дари проявил свое отношение к главенству Кондрахина:

– Ты великий воин, пришедший Извне. Ты спрашиваешь меня?! Ничтожного жреца! Не ты ли взял командование в свои руки, никого не спрашивая?

– Уймись, жрец! Там, откуда я пришел, есть обычай – перед ответственным делом советоваться. Решение приму я, но хочу выслушать всех. Нам надо вернуться к остальным.

Дождавшись, пока жрец космоса отвлечется от созерцания игры колдовских энергий, Юрий открыл совет. Ререно сидел в лодке, приткнутой к берегу. Он высказывался первым.

– Чего тут думать! Туча прошла, следующая будет нескоро. Река свободна. Вернуться и сплавляться по ней, пока есть возможность. Дальше разберемся.

Стоящий возле края воды Сувело проговорил неуверенно:

– На реке нас ждут. Нельзя…

Больше он ничего не произнес.

Свернувшийся клубком в малой лодке Белас предложил идти через озерный край к другому притоку Очибры.

– У нас есть деньги, есть медные изделия. Мы сможем купить себе и продовольствие и лодки. Эти, нынешние, выдают, откуда мы пришли.

Овиту, расхаживающий по песку, говорил дольше всех.

– Нас будут ждать и на реке и в озерном крае. Но там, может быть, чародеи не рискнут пустить новую тучу. Там много и кондов и птиц. На реке нас трудно обнаружить, зато не надо опознавать. Чародеи станут уничтожать любых кондов, что появятся на реке. Поэтому я предлагаю идти – пешком – через озерный край. И разделиться на два отряда. У нас найдутся и колдуны и бойцы, чтобы не страшиться встреч с кампаниями ловцов жемчуга.

Следующим говорил жрец смерти. Говорил он тихо, опустив к песку клюв, рисуя ногой на песке узоры.

– На реке мы обречены. В озерном краю без лодок застрянем надолго, притоки перекроет армия чародеев. С лодками – нас опознают. Придется разделиться, и не на два отряда, а на три. Мы должны выглядеть рыбаками. С левым самцом это сделать легче. Я предлагаю: Юри возьмет Сувело, Ререно – Беласа. Мы с Овиту станем прикидываться не рыбаками, а торговцами. Возьмем основной товар и большую лодку. Теперь о месте встречи…

Юрий слушал, понимая, как несказанно ему повезло. Принимай он решение самостоятельно, выбрал бы вариант возвращения к реке. Он сулил скорость. Но остальные – и старые жрецы в первую очередь – дали ему понимание всей опасности этого пути. Нет, только смена облика и численности могла их спасти. Пусть чародеи не знают, кого искать.

Жрец смерти закончил, вопросительно взглянул на Юрия. Землянин сделал шаг вперед.

– План Л'дари принимается. Поправка только в месте нашей встречи. Там, где указал Л'дари, он встречается с Ререно и Беласом. Я присоединюсь к вам позже, уже на притоке. Мы с Сувело сворачиваем после следующего водопада, поэтому лодки оставляем другим группам.

Как всегда, Юрий взял на себя самый сложный путь. Но сложность он составлял лишь для кондов. Превосходящий их в выносливости землянин мог не то, что идти – бежать по пескам сутками. Конечно, этого не мог старый жрец – и не надо. Как этот мир не знал рукопашного боя, так же он не знал верховой езды. Юрий рассчитывал посадить Сувело на ящерозубра и заставить рептилию преследовать его. Путь по пескам, тяжелый, длинный, позволял не попадаться на глаза местным поселенцам.

Землянин шел, огибая озеро на приличном расстоянии. Очень скоро он почувствовал пасущихся ящерозубров и передал старому жрецу часть своего груза. Он даже надел на безропотного Сувело защитный доспех.

– Но я в нем не смогу залезть на ящерозубра!

– Ты, уважаемый Сувело, не сможешь залезть на него и налегке. Не беспокойся, я заброшу тебя ему на спину. Тебе останется лишь ухватиться за его висячую чешую и держаться покрепче.

Юрий выбрал рептилию покрепче видом, подошел к ней сбоку и подсадил жреца ей на спину. " Как на пони посадил. Жаль, ящерица не такая выносливая. Ну, побежали".

Ощутив на себе неожиданную тяжесть, ящерозубр недовольно оглянулся по сторонам. Юрий призывно покрутился перед его носом, обругав рептилию по-русски. Бронированная гадина фыркнула и бросилась на раздражающее ее существо.

Кондрахин мерно бежал по песку, стараясь не слишком увеличивать дистанцию между собой и рептилией. Разогнавшись, та бежала по прямой, не выказывая усталости. Бежали неспешно, как Юрий прикинул, не быстрее восьми-девяти километров в час. Так Кондрахин смог бы бежать весь день и большую часть ночи. Но ящерица сдалась через четыре часа.

В один момент она просто остановилась, не обращая внимания на ужимки Юрия перед ее мордой. Желток клонился к горизонту, но восходящая Капля обещала возможность продолжения пути.

– Сувело, слезай. Ящерозубр устал, он не сможет идти дальше.

– Ты найдешь другого?

– Не здесь. Сейчас придется идти пешком.

Сувело шагал, как заведенный. Для конда, да еще преклонного возраста, он двигался достаточно резво. Весь груз Кондрахин, естественно, взвалил на себя. Когда Капля зашла, они прилегли отдохнуть. На этот раз Кондрахин решил, что отдыхать они будут оба одновременно. И жрец, и землянин могли поддерживать мыслезащиту даже во сне. Они подстелили на песок несколько легких шкур, накрывшись сверху тем, что осталось. Палатки Юрий не брал, оставив их в лодках.

Так прошло несколько дней. Найти ящерозубра, совершить быстрый бросок за три-четыре часа, отдохнуть, подыскать следующего… Юрий держался края озерной равнины, стараясь не попадаться кондам на глаза. Промежутки между озерами широки, с берегов двух пеших самцов толком не разглядеть. Но пришли к концу запасы продовольствия, и старый жрец уже все чаще требовал отдыха. Пора было выходить к селениям, покупать лодку и продукты.

Они подошли к поселению на закате. Несколько каменных домов на берегу, от которых тянуло запахом горящих очагов, и свайные хижины на озере. "Из чего там опоры и стены? Древесина здесь слишком дорогая. Если я этого не знаю, какой же я рыбак?"

– Сувело, из чего строят такие хижины?

– Не смогу сказать, я не рыбак.

"Так. Рыбаками представляться нельзя. Охотниками? Они все тут, в озерном краю, знают или друг друга, или поселки друг друга. Поселки я еще назову – те, которые на карте. А старейшин в них? Нет, местными жителями мы прикинуться не сможем. Тогда – мы лазутчики Оорда, разыскивающие отряд из шести кондов".

Пришлые самцы вошли в деревню, отыскивая дом колдуна. Но здесь такого не было, и Сувело постучал в дверь самого большого дома.

– Процветания уважаемым хозяевам! – церемонно сделал полукруг рукой жрец, слегка приседая. – Мы просим вашего гостеприимства.

Открывший им дверь левый самец ответил, отступая вглубь дома:

– В доме Пеюкко гостям всегда рады. Входите! Скоро ужин.

Оглядевшись, Юрий понял, что рыбацкий дом построен не так, как привычные ему дома на побережье. Здесь большая комната с очагом была общей для всей семьи. Сейчас две самки возле очага готовили ужин. Левый самец представил всех взрослых:

– Я – Воси, у стола – Уадра и Аобути. Самки, услышав свои имена, поочередно низко присели. Третья самка, Аоста, сейчас занята и вы ее не увидите.

"Яйца насиживает, должно быть" – подумал Кондрахин. Из соседней комнаты вышел жирный правый самец и неодобрительно взглянул на Воси.

– А это хозяин, Пеюкко.

– Други, колдун с побережья. Со мной Кодо, воин. Мы плыли на лодке по соседнему озеру, и возле берега на нас набросился ящерозубр. Мы выскочили на берег и убежали, а он затопил нашу лодку. Мы не сумели ее отыскать.

Историю, рассказанную Сувело, придумали специально, чтобы рыбаки сразу поняли – к ним пожаловали гости, ничего не понимающие ни в охоте, ни в рыбной ловле. Только воин, никогда в жизни не озадачивавший себя поиском пропитания, мог испугаться резвящегося на мелководье ящерозубра.

Хозяин, безусловно, сразу поверил. Не в правилах кондов было рассказывать о своих неудачах.

– Уядра, принеси из подземелья бутылку. – Пеюкко повернулся к гостям: – Сейчас придут Нусава и Аленса, мои левые самцы, и будем ужинать.

Самцы пришли, принеся с собой корзину клуглоротов. Нусава был старше, с короткими мускулистыми руками. Он тупо взглянул на гостей и, не раскрыв клюва, принялся свежевать принесенных клуглоротов. Аленса, маленький, как птенец, подвижный, представил своего товарища и представился сам.

– А я Аленса. Не смотрите, что я с виду птенец и годами не стар. Мне доводилось плавать по Очибру и я торговал с тамошними рыбаками. А вы как к нам попали, гости издалека?

Сувело, для хозяев – Други, вел разговор, а Юрий, переминаясь на усталых ногах, наблюдал за бытом рыбацкой семьи. "Черт бы побрал привычку кондов общаться стоя. Они ведь и есть могут стоя". Кондрахин присмотрелся к столу. Тот, возле очага, явно не годился для принятия пищи. На нем резали, на нем стояла горкой посуда. А в стороне, у стены, стоял длинный стол и две задвинутые под него лавки. "Мрамор. Тяжелущие, хозяевам самим их не выдвинуть. Но если есть лавки, есть будем сидя. И вместе. Значит, это не просто еда, а пир в честь гостей". При этих, довольно утешительных мыслях, Кондрахин уловил в разговоре заинтересовавший его оборот.

– Да, Други, деревня обходится без колдуна. Воси умеет разговаривать мысленно с другими кондами, и хозяин, и Аоста тоже. Я – нет, я только присутствие ящерозубров угадываю.

– Вас никто не спрашивал, насчет отряда поклонников Кошру из шести кондов?

– Никто не спрашивал. И отряда такого в нашем краю не встречали. Здесь из чужих ходят только торговцы, да ловцы жемчуга. С теми лучше не спорить.

– Опасные они? – жрец, как и рекомендовал ему Кондрахин, сразу уводил разговор с действительно интересной темы.

– Бывали случаи, они грабили деревни. Мы собирались, высылали погоню. Но они наш край хорошо знают, поблизости от больших деревень не ходят.

Самки прислушивались к разговору, с интересом поглядывая на старого жреца. Но еще больше внимания они уделяли Нусаве, который, не поднимая головы, обдирал клуглоротов. В углу стоял хозяин, внимательно поглядывая на гостей. Теперь разговор вел Воси:

– Только в озерах разводят клуглоротов. Чтобы их не поели щукари, мы огораживаем большой участок сеткой. А посередине ставим хижину. Это для того, чтобы бакланы на участке не летали.

– Из чего вы строите хижины? – жрец спросил, как будто ему это и в самом деле было интересно.

"Сувело отлично играет свою роль. Но впереди еще ужин – и бутылка, которую Уядра так осторожно ставила на стол под одобрительными взглядами присутствующих. Наверняка тонизирующий напиток. Поклонники Кошру их избегают, но здесь жрецу деться будет некуда. Захмелеет, скажет что-нибудь лишнее". Кондрахину местные тонизирующие напитки ничем не грозили, его обмен веществ отличался от кондовского достаточно сильно.

– Колонны вытесываем из вулканического камня, стены завешиваем шкурами, а стропила и каркас – металл.

Но вот потащили на середину большой комнаты стол, подставили лавки. Воси на подносе унес куда-то несколько мисок с едой и быстро вернулся – с пустыми руками.

Разговаривали теперь все сразу, и Юрию пришлось прервать свое молчание.

– Нет, госпожа Аобути, жить в казармах не хлопотно. Дают команду, чистишь оружие. По команде выполняешь упражнения. Да, свободное время есть…

– Я колдунов не люблю, – это говорил хозяин, поглядывая на жреца, – за то, что они в чужие дела любят нос совать. У нас тут все живут сами, обходясь без войск и налогов.

– Так ведь ты все равно налог платишь, когда продаешь на торгах клуглоротов, – возражала ему неугомонная Аобути.

– Так то налог торговый. А в селениях по Очибру платят еще и воинский.

Аленса развел руки в сторону:

– А куда им деться? Отряды левых самцов только и смотрят – недоплатишь, сами втройне возьмут.

Они уже сидели за столом, и Кондрахин с упоением вытянул натруженные ноги. Перед носом дымились миски с мясом круглоротов, приправленные слюнной железой ящерозубра. Гарниром служила лапша из плеснестудня. Хозяин поставил на стол восемь стеклянных стопок.

"Как на Земле. Из стекла, что ли? Что-то Л'дари тогда интересовался, знаком ли я со стеклом". Юрий повертел стопку перед носом и хозяин сразу пояснил:

– Мы здесь не бедствуем. Находятся у нас и посуда стеклянная, и бутылочка самогонки из плеснестудня, и книги у нас в доме бывают. Сейчас, правда, нет книг. Старших птенцов из дома отправили, они с собой все позабрали. Хороший получился выводок, всех левых самцов взяли в школу.

– Кто воспитывал! – Уядра гордо развалилась на лавке, прижавшись плечом к Нусаве.

Бутылка самогонки быстро пустела. Кондрахин ощущал подозрительную легкость во всем теле. Жрец как будто держался нормально. Он рассказывал о залегании медной руды, и это тема казалась Юрию безопасной. Конечно, рыбаки могли задуматься, зачем воинскому колдуну такие познания. Но на Иоракау привыкли, что колдуны разбирались в разных промыслах.

– А стекло мы покупаем у сторонников Кошру. Они искусны в ремеслах и приходят временами к озерам, что ближе к реке. – Воси пояснял воину Кодо, откуда появляются все предметы, что составляют славу семьи. – А какие поделки из меди они продают!

– Чародеи, почтенный Други, мне ничего хорошего не сделали. Но и не вредили, я с тобой согласен. И сторонники Кошру мне не враги. Пусть верят, во что хотят, раз мне своей веры не навязывают. Зато отрядов левых самцов нам совсем не надо. На что они? Собираются в казармы, готовятся к большой войне, сами собой командуют.

– Сами? – жрец уже захмелел, но старался повернуть разговор так, чтобы как можно больше говорили сами рыбаки.

– Вот в том и дело! – хозяин рассуждал неторопливо, и все домочадцы внимательно его слушали. – Ведь что левому самцу надо? Семью хорошую. И тут их никто не обделил – самок на всех хватает. Так нет, они, как холостые правые, свои поселки создают, колдовством балуются. Хочется им доказать, что они не хуже правых самцов. А чего можно доказать? Правый есть правый, у него свой удел и свои жизненные невзгоды. А у левого – свои. Незачем сметать героически чужие кучки, ты свои раскапывай.

Нет, совсем был хозяин не пьян и разговор с угощением затеял неспроста. Убедившись, что колдун Други замедленно ему отвечает, а воин Кодо остановившимся взглядом смотрит в стенку, он перевел разговор на ближайшие планы гостей.

Конечно, продать продукты не вопрос – их в деревне всегда полно. Он надеется, что гости, как его друзья, не станут покупать у его соседей. Иначе ему придется везти сушеных клуглоротов к торговым местам, отвлекая семью от рыбалки.

– И лодка для вас найдется, вам же нельзя без лодки. Хотите, отправлю с вами Аленсу, он здесь все деревни знает. Поможет и отряд ваш искать, если он здесь объявится.

Сувело только поддакивал, а Кондрахин просто любовался хитрованом-рыбаком. "Классический купеческий прием. Напоить, расположить к себе, а потом продать товар втридорога. Ай да рыбак! Непростой ты, видать, самец. А вот сейчас мы тебе все планы спутаем".

– Пеюкко, уважаемый, – Кондрахин говорил с запинками, – вы, должно быть, встаете рано?

Уловив утвердительный кивок, он продолжил:

– Я должен как следует выспаться, без меня Други не сможет сообщить нашему начальнику о делах наших. Где ты нас спать положишь, чтобы к утру я мог отоспаться спокойно?

Хозяин намек понял, и застолье быстро прекратилось. Уядра уже просто прилипла к Нусаве, который весь вечер молча ел и пил. Аобути в обнимку с Воси, что-то пели, незатейливую такую песенку о ревнивом правом самце, вроде частушек. Опьяневший Аленса еще рвался продолжить разговор, но Пеюкко быстро загнал его в дом. Гостям отвели небольшой отсек в каменном сарае, где висели под потолком свернутые сети.

– Сувело, что мы пили? Я такого напитка раньше не встречал.

– Я ведь жрец, Юри. Мы совсем не употребляем возбуждающих напитков. Теперь я несколько дней не смогу пользоваться своими способностями.

Юрий, наблюдая за жрецом, уяснил для себя две особенности. Первое – жрец сохранял ясность мысли, но двигался крайне неуверенно. И второе – окружающее его тело желто-розовое свечение теперь перемежалось багровыми и черными полосами. К счастью, мыслезащита жреца оставалась столь же надежной, что и ранее. Оглядев собственную энергетическую оболочку – его энергозрение не отказало – Юрий обнаружил в ней сдвиг в багровую область.

"А ведь, похоже, я опьянел. Неужели в этой самогонке содержался спирт? Жрецы мне не помощники, только Овиту. Он может разбираться в местных напитках". Может, будь Кондрахин трезвым, он воздержался бы от лишней связи с напарником. Он давно подозревал, что не только он сам и Сувело могли обнаружить дальнюю связь под мыслезащитой. Наверняка и чародеи сейчас очень такой связью интересовались.

Овиту просыпался с трудом, а, проснувшись, буквально заорал на Юрия – если понятие "заорал" вообще сколько-нибудь подходило к обмену мыслями.

– Ты что, Юри, напился? Ты знаешь, что в таком состоянии нельзя пользоваться связью?

– ? – Юрий вложил в свой вопрос самый широкий смысл, что означало, что Овиту должен рассказать обо всем. А сам задал вопрос дополнительный: – Что ты знаешь о плесневой самогонке?

– Она отличается от обычной настойки из коры мангроида – там более сильный нервный яд. Большой его дозой можно даже убить. Процесс ее приготовления держится в секрете, она дорогая, но колдунам ее пить нельзя – их способности угасают почти на десять дней. Мне твои мысли понятны, но слышать их – больно.

Теперь и землянин уже чувствовал, что его напарник не вполне в порядке. За короткое время их разговора он узнал, что в озерный край прилетел чародей и сейчас рыщет мыслями по поселкам, что Ререно и Белас для мысленной связи недостижимы, а пауки-скакуны взбесились и нападают на жителей озерных деревень.

– Овиту, сколько стоит здесь лодка? Связь через три дня, сейчас немедленно покиньте ночевку.

Итак, за лодку просили здесь шесть десятков сидов. Овиту и Л'дари продвинулись довольно далеко по озерам, это Кондрахин понял по направлению, в котором они находились. Поэтому он и сказал – связь через три дня. К тому времени двое правых самцов уже достигнут западной границы озерного края. Ему самому до тех же мест добираться было дольше, но Юрий рассчитывал, что он сможет выйти к реке напрямик через пустыню.

Однако, если, усилиями чародея взбесились пауки-скакуны, то находиться в песках становилось куда опаснее, чем на воде. "Если чародеи сумели возбудить пауков на обширной территории – почти в половине озерного края, меньшего количества для трех наших групп не хватит – те убьют множество рыбаков. Хотя, правду сказать – с чего чародеям жалеть таких, как Пеюкко – независимых, живущих своим умом?" Паук-скакун, который мог при случае отведать крови задремавшего под открытым небом конда, смертельной угрозы в обычном состоянии не представлял.

Пауки умели обездвиживать мангроидов, выплескивая в них облако мелких капелек парализующей жидкости, но против кондов они это оружие не использовали. Видимо, чародеи могли заставить даже пауков изменить своей природе.

"Нет, скорее, Ререно с Беласом себя выдали. Какие из них рыбаки! Чародей определил их расположение и воздействовал на пауков вокруг. Он не мог прочитать их мыслей, но свободно читал мысли поселенцев, которые видели жреца и воина". Сувело спал, в доме Пеюкко тоже все уснули. Отдав себе приказ на краткий сон, прилег и Юрий.

Как ни старался он встать раньше хозяев, он не успел. Еще только появилось желтоватое сияние восходящего Желтка над ровной линией песков, как из дома вышли Воси и Пеюкко. Юрий насторожил уши.

– Сходи к Одвигу, приценись к его длинной лодке. Только про наших гостей – ни слова. Скажешь, Аленса ругает наши лодки – на реке против течения не выгребешь.

Воси недовольно ответил:

– Так ведь на самом деле не выгребешь.

– Так ведь из деревни никто, кроме Аленсы, по рекам и не плавает. Длинная лодка на озерах ни к чему. Одвиг отдаст недорого, если решит, что для Аленсы. Можешь отдать четыре десятка сидов.

Воси ушел, а из дома вышли Нусава и Уядра. Самка подошла к правому самцу.

– Какой завтрак готовить?

– Обычный, – Пеюкко обнял самку, – гости, возможно, завтракать не станут.

Он увел самку в дом, а Нусава, отвязав от причала лодку, уплыл на ней по озеру. Через некоторое время, за которое Кондрахин внимательно улавливал все доступные мысли, – почти безуспешно, – к ним постучался Воси.

– Проснулись, почтенные гости? Счастливой луны!

– И тебе того же! – Юрий уловил распирающего левого самца желания что-то рассказать, и спросил: – Какие новости?

Сувело спал, и Воси рассказывал негромко. Несколько деревень бросили дома, погрузились на лодки и плавали по озеру. Причиной послужили пауки, неожиданно взбесившиеся. Они нападали на кондов, опрыскивая тех смертельным ядом.

– Многие левые самцы способны обмениваться мыслями на расстоянии?

Юрий решил, что настал удобный момент для душевного разговора двух левых самцов. Он пояснил свое любопытство:

– Я с юга, у нас никто из левых самцов ни колдовских наук, ни ремесел не знает. Лучшие становятся воинами в отрядах колдунов.

Воси кивнул:

– И у нас тоже. Кто силен, проворен, уходят в отряды левых самцов. Среди них много колдунов. Кто просто, как я, умеет мыслями обмениваться, остается в поселках. Но большинство левых самцов не умеют ничего. Они, как Нусава – сильны, хорошо топчут самок – и все. Тех из них, кто внешне уродлив, семьи отправляют на юг, едва спадет птенцовое оперение. Их охотно берут на корабли Союза мореходов. Потом кто-то из левых самцов так и остается на кораблях, кого-то берут в семьи, удел остальных – оставаться слугой или солдатом.