Текст книги "Маг поневоле (СИ)"

Автор книги: Иван Алексин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Ты просто вести себя глупо меньше стал, – дружески хлопнул он меня по плечу. – Вот и напасти, на твою голову валится, перестали. Я же говорил, что отпустит тебя пустошь со временем. Как до Вилича дойдём, совсем нормальным будешь.

Прав был мой друг или нет, судить не берусь. Я лично никаких перемен в себе не чувствовал. Всё так же не мог вспомнить ничего конкретного о своей прошлой жизни (сомнения в реальности той, прежней, постепенно крепчали), всё так же периодически проскакивали в моей речи непонятные словечки, смысл которых я и сам порой не мог объяснить. Дело думается мне не в том, что я пошёл на поправку, а в том, что постепенно начал адаптироваться к окружающей меня обстановке. Вникать в местные нравы и обычаи, перенимать общение местных. Человеческая натура вещь гибкая и когда речь идет об элементарном выживании, умеет подстраиваться под изменившиеся условия. Не знаю, прав был я или Гонда, но последующие два дня прошли также без происшествий. Мы по-прежнему топали в хвосте обоза, изредка лениво подшучивая друг над другом, ночевали под крышей очередного ветхого сарая и никому, до нас, не было никакого дела. Разве что побольше нашего брата стало. Кроме близнецов, добавилось еще двое парней, доведя численность нашей небольшой и совсем не сплочённой группы до восьми человек. В общем, дальнейшее путешествие превратилось в рутинную тягомотину и я начал надеяться, что спокойно доберусь до города. Но на третий день всё изменилось.

– Ох, и отдохнём мы сегодня! – Наверное, уже в пятый раз за день сообщил мне Гонда. Мой друг, уже с утра, находился в приподнятом настроении и его не смогли омрачить ни переправа через пусть и мелкую, но довольно холодную речушку, ни начавшая окончательно разваливаться неказистая обувка, до времени перетянутая обрывками, одолженной у запасливого Марка, верёвки. И с каждой пройденной верстой, это настроение всё улучшалось и улучшалось.

– Наемся от пуза, – продолжал озвучивать свои мечты, между тем, Гонда. – Дядька Антип никогда на жратву скупым не был и ко мне относился по-хорошему. А какой вар у него! – Смачно причмокнул он губами. – Не чета тому, что Никодим угощал. Забористый.

– Что-то не тянет меня больше на вар, – осторожно заметил я.

– Не боись, – приобнял меня мой друг. – Чай не у Никодима гостевать будем, а у дядьки моего родного. Там нам опасаться нечего будет! Наоборот! Встретят как кровных! Накормят, напоят, да ещё и спать уложат! – Гонда озорно подмигнул мне и облизался, как кот перед крынкой со сметаной. – Иль ты мне не веришь?

– Верю, конечно, – даже обиделся я. – Я не о том. Просто ты сам выдел, как на меня этот вар действует. Да и потом, голова страсть как болит.

– Это потому, что выпил ты его тогда без меры, – засмеялся Гонда. – Да и только Лишний знает, из чего его Никодим варил. Гадость ещё та!

– Палёнка, что ли? – Уточнил я.

– Вот почему мне нравится с Вельдом дорогу делить, – засмеялся, обернувшись, Марк. – Весело с ним! Он такое иногда скажет, что коленки от смеха подгибаются! Кто же вар палить будет? И как? Это же тебе не хряк какой-нибудь!

– Да я не то имел в виду, – озадаченно почесал я за ухом. – Я к тому, что продукция не качественная!

На этот раз к Марку присоединились и Гонда с Лузгой. Даже идущие чуть впереди новенькие оглянулись. С ними, кстати, отношения у нас пока не заладились. Впрочем, они не только с нами, между собой-то не больно ладили. Вон близнецы до сих пор друг на друга волками смотрят, даром, что братья родные. Видно Степан до сих пор не мог простить брату его радости, после вытянутого белого баллота, а Неждан – потерянной надежды, что вспыхнула, когда не повезло брату. Впрочем, по словам, всё того же Гонды, вся эта игра в молчанку до поры. Лузга вон с Марком тоже, в начале, рожи корчили и зубами скрипели, а сейчас ничего, вполне нормальные парни. Да и пример Силантия перед глазами, до сих пор, стоит. Все так, поначалу, переживают.

– Один только ты морду кривить не начал, – заявил мне тогда Гонда. – Ну, так ты же у нас не как все. Наособицу!

Вот и пойми: то ли похвалил, то ли ушибленным, на всю голову, обозвал!

– Да хватит вам ржать, – чуток подумав, решил обидеться я. – Если я говорю что-то для вас непонятное, то это вовсе не значит, что я сказал, что-то глупое! Может быть, как раз всё наоборот.

– Эко завернул, – впечатлился Гонда. – Прям как по писаному. И где только научился!

– И не говори, – решил поддержать его Лузга. – Аж самому захотелось до пустоши сходить. Вдруг и мне что перепадёт.

– Сейчас палкой в рыло обоим перепадёт, – окончательно озлился я. – Тоже говорят, мозги хорошо освежает!

Теперь мы весело рассмеялись вместе.

– Так вот, – решил продолжить свою оду Гонда. – У дядьки Антипа вар мягкий. Горло сильно не дерёт и в голову помягче бьёт, без одурения. Главное меру знать! А какие у Ганьки грибочки! – Юноша мечтательно облизнулся. – Так на зубах и хрустят! Она их по особенному маринует. Секрет, какой-то знает.

– Я бы на твоём месте, чем другим у Ганьки поинтересовался, а не грибочками, – сально усмехнулся Лузга, и повернулся ко мне. – Эх, и везёт же тебе! Жаль, что мне с вами нельзя!

– Неа! – Отрицательно покачал головой Гонда, даже не взглянув в его сторону. – Я же говорил. У Ганьки только одна подруга. И её я уже Вельду обещал. Насчет харча, я вам двоим, расстараюсь, но к Ганьке со мной только Вельд пойдёт.

– Ну, хоть пожрём по-людски, – ничуть не опечалился Марк.

– Тебе бы только жрать! – Раздражённо заметил Лузга. Перспектива пролететь мимо банкета его явно расстроила.

– Ага, – и не подумал спорить верзила. – Бабы они всегда есть, – и деланно вздохнул, – а вот жратва кончается быстро.

Мы дружно рассмеялись. Вообще то, честно говоря, я охотно поменялся бы местами с Лузгой. Пусть он знакомится с Ганькиной подругой, если ему так приспичило. И дело вовсе не в том, что меня к женскому полу не тянет или проблемы какие в физиологическом плане. Вовсе нет. Тут-то как раз всё нормально. Просто не лежит у меня душа к этой вечеринке. Ну, вот совсем. Предчувствие какое-то нехорошее. Кто знает? Может, обжёгшись на молоке, я на воду дую? Очень уж напугало меня это сидение в подвале. А может все эти происшествия уже вбили в мою голову психологический запрет: нельзя от обоза никуда отлучаться – беда будет. Не знаю. Да и неважно это. Главное, что не хочу я никуда идти – хоть убейте! И ведь умом понимаю, что если уж ушлый Гонда говорит, что боятся нечего, то так оно на самом деле и есть. Уж он-то, точно, на наивного дурачка не похож и, понапрасну, рисковать, не будет. И по женской ласке тоже страсть как соскучился. Давно у меня ничего не было. Хм… А почему я уверен, что вообще что-то, когда то было? Мда. Не помню. Да и Лишний с ними, с бабами! Было…. Не было…. Не в ромашку играю! Главное, что идти я сейчас никуда не хочу! И всё!!! Вот только как это Гонде объяснить? Он от души старается, по-дружески. Вон как сияет. Весь в предвкушении. И ведь видно, не только за себя радуется, но и за меня…. А я ему о предчувствиях каких-то смутных…. Мда.

Мои размышления прервал хриплый крик одного из воинов. Приложив руку к глазам, в виде козырька, он напряженно всматривался в степь, справа от нас. Властно рявкнул Невронд и воины, укрывшись за повозками, начали торопливо натягивать арбалеты, возницы поудобнее перехватили кнуты, готовясь, если что, тут же пустить их в дело. Привстал на телеге и послушник, привычно положив руку на уже знакомый амулет, благо Вимс его от души наполнил энергией.

– Двигаем ближе к обозу, – моментально среагировал Гонда и, рванувшись вперёд, потянул меня за собой. В два прыжка я очутился возле последней телеги, ухватившись за неё рукой. Уже знакомый мне вой недобро сощурился и руку с телеги я поспешно убрал. А ведь если что, не пустит он нас на неё. Восемь лишних человек многовато будет, да и деревни поблизости не выдать. Совсем плохо.

– Что там, Виленд? – Поинтересовался Невронд, вынимая меч из ножен.

– Вроде прячется кто-то в траве, – ответил тот, продолжая внимательно высматривать нечто видимое только ему. – Голову на миг подняли.

– Да кому там прятаться то? – Удивился десятник. – Степняки с коней нипочём не слезут. Они разве что, не спят на них, а тати, средь бела дня, по степи не бродят. Им лес милей. Да и на храмовый обоз нападать – дураков давно нет.

– А тебе не показалось? – Решил снизойти до беседы с простым ратником и Мефодий. – Может просто трава колыхнулась.

– Нет, всеблагой отец, – поклонился тот в ответ. – Я ясно выдел. Да и сейчас там какое-то шевеление странное есть.

У Виленда глаз острый, – заступился за воина Невронд. – И вой он опытный. Зазря тревогу не подымет.

– Так кто же там? – Задумчиво погладил кристалл послушник. – Может зверь, какой?

– Ты, – Невронд повелительно указал пальцем на одного из близнецов. – Иди, посмотри, что там такое.

– Как же так, господине десятник, – моментально побледнел тот. – Я и не умею.

– А чего тут уметь, – недобро сощурился Русин, отложив в сторону арбалет и вынимая меч. – Ты иди, давай, а то господине десятник долго ждать не любит.

Близнец, мелко задрожав, затравленно оглянулся по сторонам. Его брат незаметно отодвинулся прочь, от греха подальше. Мол, как бы ни перепутали.

– Ну! – Меченый угрожающе придвинулся к краю телеги. – Долго тебя ждать, отрыжка Вопящих?

Близнец всхлипнул и обречённо побрёл в сторону подозрительного места. Было хорошо видно, что ему сильно страшно. Неровная, спотыкающаяся походка, прижатые, зачем то к груди руки, вытянутая в попытке хоть что-то рассмотреть шея. Я зло взглянул в сторону десятника. Вот сволочь обнаглевшая. На нём же защита обоза! Вот и посылал бы кого-то из воинов. Им за это жалованье платят! Нет, на нашем горбу выехать захотел! Изгоя, если что, не жалко!

– Ох, ты! – Близнец, по-видимому, что-то, разглядев, бросился вперёд и упал на колени. – Здесь вой раненый! – Крикнул он, обернувшись к нам. – Наш, то есть княжеский!

Через минуту незнакомый воин уже лежал в одной из повозок. Собственно говоря, о том, что он воин, можно было понять только по чудом не потерянному шлему и перевязи с мечом, пристёгнутому прямо на исподнее. От доспеха и сапог, он, судя по всему, по каким-то причинам, избавился. Ну, или помогли избавиться. Хотя второе маловероятно. Зачем тогда меч со шлемом оставлять? Они тоже денег стоят. Вид ратника вполне соответствовал его одежде: безумный блуждающий взгляд, воспалённые потрескавшиеся губы, опалённая, как от ожогов, кожа.

Виленд, бережно приподняв голову, приложил к губам плошку с водой. Воин судорожно глотнул, закашлялся, вновь глотнул, постепенно приходя в себя.

– Где я? – Прохрипел он, силясь приподнять голову.

– В безопасности, – положил руку ему на плечо Невронд. Виленд вновь поднёс к губам воду. – Ты кто? Откуда ты вой?

– С Хованного острога я, – воин не оставлял попыток приподняться. – Никшой меня кличут, господине. Меня господине кастелян послал.

– Хованного? – Не на шутку озадачился Невронд. – Да до него седмицы две пути будет. Ты часом не врёшь мне вой? Ты как сюда попал то?

– Меня господине кастелян послал, – вновь повторил Никша. – Беда у нас. Острог степняки осадили. Гильтов шесть будет, не меньше! Да и в сторону Вилича ещё с десяток ушло.

– С чего бы так много? – Не на шутку, встревожился десятник. – Степняки не любят в большие отряды объединяться. Неразбериха у них тогда начинается. Не терпят коренные, над собой, чьей-то власти.

– Так до недавней поры и было, – облизав потрескавшиеся губы, согласился Никша. – Да только слух дошёл, что всё же объединил их кто-то. Наибольший у них появился. Вот его людишки под крепостцу и пришли.

– Не мели чепухи, вой! – Мефодий даже побагровел от негодования. – Степняков уже почитай больше трёх веков, со времен ырги Юнуса, никто не объединял! Да и тот плохо кончил!

– Что-то темнишь ты, вой, – нахмурил брови Невронд. – И ты не ответил на мой вопрос. Если ты в Хованного острога, то тут как оказался? И зачем бы тебя господине кастеляну куда-то посылать? Голуби же есть!

– Голуби есть, – искривил рот, в страшной улыбке, Никша, – то правда. Да толку в них нет. Господине кастелян три раза весточку в Вилич послать пытался, да все бестолку! Со степняками шаманы пришли. Все птицы, сразу за стеной, на землю камнем падают.

– Врёшь! – Зло прорычал десятник, схватив Никшу за грудки. – Степняки шаманов в поход с собой ни в жисть не возьмут! Тем обычай, свои земли покидать настрого воспрещает! Это я доподлинно знаю! Ты сам их видел?!

– Нет, – помотал головой Никша. – Их никто не выдел. Да только ушлёпки волшбу почувствовали. Сказывают, что не их волшба – шаманская. Людишки бают, что знамение им какое-то было. Вот они вслед за воями и потянулись.

– Какие знамения у этих скотов быть могут? – Донельзя перекосился отец Мефодий и добавил, будто плюнул. – Дикость и ворожба нечестивая!

– Вот господине кастелян и стал охотников кликать, грамотку в город доставить, – продолжил, между тем, Никша. – Десять золотых награды посулил, вот я и соблазнился, на свою голову.

– И как же ты ушёл? Они же на конях? – Невронд буквально навис над раненым, буравя его глазами.

– Если кто в Хованном остроге бывал, то знает. Пустошь там рядом есть. Длинная, но узкая очень. Насквозь просвечивается. – Было видно, что слова даются воину с всё большим трудом, и он балансирует на грани беспамятства. – Вот я и решил рискнуть. Степняки к ней и близко не подходят. Не любят они магии. Я туды ночью и рванул. Думка была наскоком проскочить, ан не вышло. Закрутило меня. Там темно, не видно ничего. Долго блуждал, думал, вообще не выберусь. Очнулся уже туточки. Даже не помню как.

– Пустошь и не такое может, – заметил кто-то сочувственно. – Как же ты выбрался?

– Не знаю я. Говорю же, не помню ничего. Даже как доспех потерял, не помню. Что-то жгло очень.

– Прям как ты, – шепнул мне на ухо Лузга. – Ничего не знаю, ничего не помню.

– Ладно. Без грамотки веры особой тебе пока нет, – Мефодий отвернулся от Никшы и, глядя на Невронда, добавил. – Доедем до деревни, я отцу-приору весточку пошлю. Обскажу всё. Пусть сам решает, как дальше быть.

Обоз продолжил свой путь. Мы опять слегка приотстали, дав последней повозке отъехать от нас на десяток метров. Не любят вои, когда мы рядом с ними находимся. Вот не любят и всё. Вон меченый, до сих пор, на нас косится.

– Сволочь, – подумал я. – нас за людей не считает. А у самого, если поглубже копнуть, столько дерьма наберется. Только и умеет, что за чужими спинами от опасности прятаться.

– Сволочь, – повторил мои мысли вслух близнец-разведчик. В его голосе было столько ненависти, что если бы слова могли убивать, меченый давно бы рухнул на землю замертво. Да и десятник его ненадолго пережил бы.

– Чего ты так озлился то? – Решился возразить его брат. – Обычное дело. Воев немного. Их беречь надо, а наши жизни и ломаного гроша не стоят.

– Кто бы говорил! – Окрысился первый, – Сам-то сразу за чужими спинами спрятался! Боялся, что, не дай Лишний, вместе с братом пошлют!

– А сам-то как бы поступил? – Зло вскинулся, в ответ, второй. – Вона как обрадовался, что мне белый баллот выпал! Думал, что тебе теперь всё хозяйство после смерти матушки останется? Ан не вышло по-твоему! Вместе со мной вон топаешь! И в школе мажеской вместе гнить будем!

Рывок за рукав и мы с Гондой слегка приотстали, пропустив, продолжавших собачится близнецов вперёд. Оглянувшись, я понял, что остальные повторили наш манёвр.

– Пускай без нас ругаются, – пояснил, заметив мой вопросительный взгляд, Гонда. – Вон как разорались! Как бы десятник на шум не осерчал. Вон хмурый какой. Вот пускай они вдвоём и огребаются. Зачем и нам под горячую руку попадать?

– А вот я не понял, – решил поинтересоваться я. – Нас же вроде нельзя трогать, а Невронд вон одного из этих, – кивок в сторону не на шутку сцепившихся братьев, – разведать послал. А если бы убили? Разве это не нарушение воли Троих?

– Оно вроде так, – согласился со мной Гонда. – Да только десятнику оброк жреческий сохранить поважнее будет. Да и с отца-послушника за это спросят. А за нас особого спроса нет. Сколько дойдёт до города, столько и дойдёт. Так что понапрасну нас, конечно, губить никто не будет, но если что, в первую очередь пожертвуют. Помнишь, как с волколаками то было?

Между тем, прогноз Гонды сбылся. Десятник коротко рявкнул и с последней телеги спрыгнул меченый. Быстро приблизившись, к уже схватившим друг друга за грудки близнецам, воин утробно хекнул, взмахнув пару раз кулаком. Братья кубарем укатились с дороги, сминая сочную траву.

– Будете ещё шуметь, я вам всем скулы набок посварачиваю, отребье колдовское! – Зло процедил, уставившись на нас, Русин. – Ишь ты! Вои им не указ! Вы помёт свинячий у меня жрать будете, выродки айхи!

Смачно сплюнув, он повернулся и, со злостью, пнув что-то на дороге, начал догонять обоз.

– Ишь злопамятный, какой, – задумчиво посмотрел ему вслед Гонда. – Не забыл ничего. Но не беда. Видят Трое, я тоже на память не жалуюсь. Как оно там дальше повернётся, один Лишний ведает!

– Да никак не повернётся, – пожал плечами, недобро поглядывавший в сторону обоза, Лузга. – Он вой, а мы лишь ушлёпки будущие. – И повернувшись к Марку, предупредил. – Как в школу придём, в город лучше не ходить. Кто его, паскуду, знает. Может он и золотой монеты не пожалеет, чтоб только поквитаться.

Справа раздались стоны, копошившихся в траве, близнецов. Наша компания дружно протопала мимо, даже не попытавшись помочь. Лишь только новенький, присоединившийся к нам в последней деревне долговязый юноша в волчьей шапке, злорадно хохотнул. Меня слегка покорёжило, но я тоже прошел мимо. Ничего. Сами виноваты! И пора уже привыкнуть, что здесь каждый только за себя, и мимо меня все точно также прошли бы. Хотя нет. Гонда бы не прошёл. Повезло мне с другом!

– Ты чего? – заметив мой взгляд, поинтересовался он.

– Как то он влюблёно на тебя смотрит Гонда. Ну, прям, как на девушку, – не упустил случая съязвить Лузга.

– Ты его обязательно сегодня к вдовушке своди! – Радостно заржав, тут же поддержал шутку Марк. – А то, как бы беды не случилось!

– Да ну вас, – отмахнулся, смутившись, я. – Хватит зубы скалить, лучше объясните, чего это мы должны, в городе, этого упыря бояться?

– А то, – повернулся ко мне Лузга. – Это в пути мы под защитой Троих, а как в Вилич придём, то всё – воля богов исполнена. И будем мы совсем никто. Хуже рабов даже. Тех трогать нельзя. У них хозяин есть. А мы почитай, пока магами не станем, ничьи. Нас при желании и прибыть запросто можно.

То есть как? – Озадачился я. – Мы же вроде как к службе готовимся? Так и всех поубивать можно!

– Тут не всё так просто, – поморщился Гонда. – Совсем без наказания убивец не останется. Виру заплатить ему придётся. Аж цельный золотой. Так что простой горожанин трижды подумает. Скорее уж просто поколотит. Деньги то немалые! Другое дело, вой. Слышал я, что жалованье им платят доброе. Так что, если зло затаил, может и потрясти мошной.

– Да так любого убить можно! – Возмутился я.

– Не. Не любого. Только нас, – не согласился со мной Марк. – За убийство того же крестьянина, враз на верёвку вздёрнут! А ежели кого познатней, то и того хуже. Даже колдунов убивать нельзя, ежели только на поединке. Они же службу княжескую несут.

– А чем этот поединок от убийства отличается? – Язвительно поинтересовался Гонда. – Вот станешь ты магом и тебя этот нерюх, – кивок в сторону повозки, – на поединок вызовет. И что? Пока ты заклинание готовить будешь, он в корчму сбегать успеет, выпьет там, за упокой твоей души, девку обрюхатит, а потом вернётся и не спеша тебя зарежет. И золотой платить не надо!

– Да что вы прицепились к этим законам? – Горячо заметил Лузга. – А то мало в городе убивают просто так. И послухов потом не сыскать!

Сзади раздалось пыхтение. Я оглянулся. К группе пристроились близнецы, молча стирая с лиц кровавые сопли. Выяснять дальше, между собой, отношения, им явно расхотелось.

– А что степняки и впрямь набег сюда готовят? – Решил поинтересоваться я. – Что и город осадить могут?

– Это вряд ли, – беззаботно махнул рукой Марк. – Наплёл что-то вой. Не в себе видно был. Степняки ничьей власти над собой не терпят. У них даже в кочевьях главного нет. Каждый род сам по себе. Только когда в бой идут, на гильты делятся, и то, власть у коренного временная. Только на время похода.

– А сколько в гильте народу будет?

– Двадцать один вой. Это вместе с коренным, – объяснил мне Гонда. – Степняки, когда решат мечами позвенеть, в гильт и собираются. И больше числом гильт быть не может. Если ещё кто-то хочет в него попасть, то должен любого из гильта на бой вызвать и убить. Ну, или сам умереть. Это уж как Лишний даст. И в набег каждый гильт сам по себе идёт. В основном молодые вои. Он любят удаль свою показать, да добычу на калым добыть.

– И часто они такие набеги делают?

– Да почитай каждый год, – мрачно ответил Лузга. – Это у вас там, в лесу, хорошо. Они туда не больно суются. А здесь того и гляди наскочат и пограбят. А то и живота лишат.

– А вои княжеские что же?

– А что вои? Пёхом за конным не больно-то побегаешь. Те набег сделают, пограбят и опять на коней. Попробуй, угонись за ними. И засаду в степи не сделаешь. А в лес они не суются.

– Мда. Насчёт того, что другим коней иметь нельзя, это они здорово придумали, – одобрил я. – Значит, не будет осады города?

– Да ни в жизнь, – уверенно заявил Марк. – Им и по деревням добычи хватает. У Вилича стены высокие!

– А как гонец сюда попал?

– Бывает иногда, – пожал плечами Гонда. – Раньше старики бают, маги могли куда угодно враз попасть. Раз и ты, к примеру, уже в столице, у императора во дворце, значитса. А после века пылающих небес, в пустошах, похоже, какие-то остатки этих порталов и остались. Как их искать и как работают, никто не знает, но изредка кто-то из тех, кто рискнул, в пустошь сунутся, в них попадает и очутится, потом, может где угодно. Одного бают, даже в султанат занесло, к неверным.

– А где он, этот султанат, находится? – Заинтересовался я.

– Да Лишний его знает, – пожал плечами Гонда. – Есть где то. А хоть бы и не было, тебе не всё равно?

Так за разговорами день незаметно подошёл к концу. Степь, к тому времени, немного изменилась, вздыбившись небольшими холмами, на которые нам то и дело приходилось подниматься. Стал появляться жиденький кустарник. В одном месте нам даже сиротливо помахали веточками два низеньких чахлых деревца. Степь отступала. И вот, когда мы поднялись на очередной, бог знает, какой по счёту, холм, картина резко изменилась. Холм был последний и дальше начинался плавный спуск в покрытую зеленью долину. Вдалеке, пересекая её пополам голубой ленточкой, вилась довольно широкая река, одним концом, почти у самого горизонта, упираясь в стену леса. На обоих берегах, прямо напротив друг друга, вытянулись вдоль воды две довольно большие деревеньки, опоясанные всё тем же, ставшим уже привычным, частоколом.

– На том берегу моя родная деревня, – Гонда прищурившись, вглядывался вдаль, – а в этой старостой мой дядька будет. Всё, пришли брат! Погуляем нынче от души!