Текст книги "Эвтаназия"

Автор книги: Ирина Шанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Глава 27

Лес начался вдруг и сразу – высоченные сосны обступили резко сузившуюся дорогу. Машина в последний раз подпрыгнула на бетонной плите, после чего слегка просела и немного ушла в уже оттаявший грунт.

Султан надрывался на заднем сиденье, а я зорко посматривала по сторонам, выискивая место для стоянки. Задача была не из простых. Дорога, как я уже отметила, резко сузилась до двух полос, по одной в каждую сторону. Остановившись, я бы перегородила движение. Правда, за последние сорок минут я не видела ни одной машины, но все автомобилисты знают основной закон дорожного движения: стоит хотя бы на минуту остановиться на самой пустынной улице (чтобы ответить на телефонный звонок, например), как немедленно появятся люди на машинах, которым срочно нужно проехать именно здесь.

Наконец я заметила место, где сосны росли не впритык к трассе, а чуть поодаль. Подъехав поближе и убедившись, что замеченное место не обещает никаких неприятных сюрпризов в виде, например, глубокой канавы у обочины, я съехала с дороги и включила «аварийку».

Я вышла из машины, открыла заднюю дверцу и выпустила Султана. К моему безграничному удивлению, кот мгновенно замолк и не выказал ни малейшего желания покинуть контейнер.

– Кис-кис-кис, – позвала я его.

В ответ Султан еще глубже забился в контейнер и уставился на меня оттуда своими большими желтыми глазами.

Я было решила вытащить его силком, но почти сразу поняла, что не права. Ведь Султан – типичный городской кот, никогда в жизни не выбиравшийся за пределы квартиры. Единственные растения, которые он видел в своей жизни, это парочка фикусов на кухонном подоконнике и монстера в спальне. Это что касается флоры. С фауной дело обстояло еще хуже: наблюдаемые через окно голуби, воробьи и собаки – вот, пожалуй, все представители животного мира, с которыми до сегодняшнего дня судьба сводила заносчивого котяру.

К тому же окна Иры-Валериной квартиры выходят на юго-запад, и почти весь день в них светит солнце, отчего в самой квартире всегда сухо и тепло. Здесь же, в лесу, промозгло, холодно и пасмурно, хотя утром, когда я выезжала из города, было ясно и солнечно. Похоже, пока я добиралась до «Города солнца», само солнце кто-то выключил. Я посмотрела на небо (на тот его кусочек, который был виден за вершинами сосен). Там по-прежнему не было ни облачка, однако же колористика окружающего мира резко изменилась. Конечно, глупо ждать от подмосковного леса в конце апреля тропического буйства красок, но даже со всеми поправками на климат пейзаж выглядел мрачновато. Ни тебе первых пробивающихся из-под снега травинок, ни жухлых желтоватых цветочков, внешне похожих на побитые жизнью одуванчики, – ни-че-го. Даже вечнозеленые (как нас уверяют учебники по ботанике) сосны были тускло-серого цвета.

В такой гамме раньше любили снимать фантастические фильмы – цвет вроде как был, но в то же время его как бы и не было. Тогда считалось, что этот незамысловатый прием поможет даже самому непродвинутому зрителю сообразить, что реальность закончилась, герой попал в заколдованный мир, в котором его в самое ближайшее время ждут большие неприятности.

Ну, у меня-то мир не заколдованный, совершенно обычный. Неприятности в этом мире мы создаем себе сами. Взять хоть мою ситуацию: как типичный житель большого города, я оделась в дорогу довольно легко, совершенно забыв, что в Подмосковье температура воздуха обычно на несколько градусов ниже. Результат? Руки без перчаток начали зябнуть, я поспешила вернуться на водительское место, завела двигатель и врубила на полную мощность печку, чтобы согреться. Неожиданно захотелось есть. Хотя почему неожиданно? Завтракала я довольно давно и не обильно. Поругав себя за то, что не догадалась захватить бутерброды (или хотя бы купить что-нибудь в фаст-фуде по дороге), я взяла с пассажирского кресла пакет с бутылкой. Что там говорил по поводу зелья мужик с заправки? Снотворное, принимать не больше пяти капель на грудь. Я открутила пробку и понюхала. Темноватая жидкость пахла валерианой, мятой и еще какими-то травами. Султан тоже учуял запах, осмелел, выбрался из контейнера, громко и требовательно сказал «мяу».

– Даже не думай, – сказала я ему. – Это не для тебя. Пять капель убивают человека. А что может произойти от такой дозы с котом, даже страшно подумать.

– М-ррряу, – тянул свое Султан.

– Нет, дружище, – на всякий случай я покрепче завинтила крышку, – мне тебя хозяевам надо сдать в добром здравии. В добром, понимаешь? И без вредных привычек… Без ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ вредных привычек к уже имеющимся. И вообще, полезай-ка ты обратно.

В машине было тепло, выходить из нее, чтобы загнать кота обратно в контейнер, не хотелось. Пришлось перегнуться через спинку переднего сиденья и предпринять рискованную попытку. Три царапины на правой руке, укушенный средний палец на левой, но в итоге победа осталась за человеком: Султан был водворен на место, мы поехали дальше.

Глава 28

Примерно через километр справа появился щит с изображением желтого блина, из которого во все стороны торчали желтые и оранжевые палочки. Чуть пониже была надпись: «Добро пожаловать в „Город солнца“!» Да, такой указатель пропустить невозможно. Один блин чего стоит, да и шрифт не совсем обычный: стилизация под древнеславянскую письменность. Наверное, поэтому и блин нарисовали, так как на скорости фиг прочтешь, что здесь написано.

Когда я подъехала поближе, то обнаружила, что над щитом кто-то поработал. Кто-то, не испытывающий пиетета перед «неравнодушными» к людским страданиям подвижниками, работающими в «Городе солнца». Название пансионата было перечеркнуто черной полосой, а под ним на свободном поле корявыми буквами (тот, кто делал это, явно впервые взял в руки баллончик с краской) было написано «Город самоубийц».

Если это была шутка, то не слишком удачная. Даже у меня настроение испортилось. А ведь я совершенно нетипичный клиент для этого заведения. Проблем у меня нет… Если не считать разыскивающую меня по всему городу Службу безопасности. Впрочем, проблемой это станет, когда они меня найдут, а пока – пока у меня все хорошо (опять же, если не считать Султана, но это можно списать на стихийное бедствие). Могу себе представить, как реагируют на такую надпись пациенты, находящиеся в состоянии депрессии. Они-то едут сюда как раз для того, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о суициде…

И между прочим, списывать это на обычное хулиганство я бы не стала. Человек, испортивший надпись, сделал это намеренно. Любители граффити вряд ли потащились бы из Москвы в такую дыру, чтобы разрисовать один-единственный щит, стоящий к тому же вдалеке от оживленной трассы. Заподозрить в осквернении надписи местных жителей тоже было сложно. Для населения окрестных деревень такой пансионат зачастую – единственное место, где они могут найти работу. Вряд ли они будут отпугивать потенциальных клиентов.

Все это так, но однако же кто-то не поленился, привез лестницу (иначе до щита просто не достать) и сделал это.

Я резко повернула руль влево и въехала в настоящую чащу. Это была уже не дорога, а какая-то звериная тропа. Первые метров сто она еще была засыпана гравием, а дальше пошел грунт. Кочки и корни деревьев делали поездку не слишком приятной. Султан опять возбудился и затянул свое «мррр-яу». Я ползла со скоростью не больше пяти километров в час и молила бога, чтобы не произошло ничего непредвиденного типа проколотого колеса. В таком неспешном темпе мы проехали около километра и уперлись в маленькую речушку. Мостик, через который нам нужно было проехать, представлял собой несколько гниловатых на вид досок. Перила с одной стороны сильно покосились, с другой их не было вообще. Сомнительно, что данное сооружение выдержит совокупный вес машины, меня и Султана. Я затормозила и вышла из машины. Вблизи мост оказался несколько более крепким. Его явно не так давно ремонтировали. Среди потемневших от времени досок встречались совершенно свежие, недавно оструганные экземпляры. Я перешла через мостик на другую сторону, затем вернулась обратно. Вроде ничего, должен выдержать. На всякий случай я еще раз прошлась по нему, энергично попрыгав в самых сомнительных местах. Доски пружинили, но держались. Единственная проблема заключалась в том, что они неплотно прилегали друг к другу. Зазоры между двумя соседними досками были такого размера, что существовала большая вероятность застрять в них колесом. А единственное упражнение из курса вождения, которое до сих пор вызывает у меня панический ужас, это заезд на яму. Я села в машину и подъехала вплотную к мосту. Вышла и еще раз проверила, как стоят колеса. Если я не буду крутить руль, есть шанс прорваться. Я села в машину, цыкнула на Султана, который так удивился, что немедленно затих, перекрестилась и медленно въехала на мост.

Эти десять метров показались мне самой длиной трассой в жизни. Когда мы благополучно сползли на противоположный берег, я не сразу смогла снять руки с руля – пальцы не хотели разгибаться.

Несколько минут я сидела молча и пыталась прийти в себя. Способность действовать руками и способность соображать вернулись ко мне практически одновременно. Я хлопнула себя по лбу и в грубых выражениях сообщила Султану (и себе заодно), какая я непроходимая идиотка. Сама себя загнала в ловушку. Теперь у меня нет выхода – надо ехать только вперед. На этой лесной дороге не развернуть машину, а задним ходом мне ни в жизнь мост не переехать. Кот выслушал меня и ничего не сказал, за что я была ему очень благодарна.

В сердцах я уже хотела было разорвать Татьянин план, оказавшийся таким… мягко говоря, неточным. Остановило меня то, что на бумажке был записан телефон какой-то бабы, которая в «Городе солнца» была одной из главных «неравнодушных». А позвоню-ка я ей. И сообщу, что заблудилась. Я достала телефон и, заглядывая в листочек, набрала номер. Тетка по имени Евдокия Петровна Лиховец откликнулась очень быстро, будто сидела и ждала, когда я объявлюсь.

– Здравствуйте, – прошелестел в трубке тихий голос. – Лиховец у телефона.

В отличие от нелюбезной Татьяны, в голосе Евдокии Петровны Лиховец слышался живой интерес к моим проблемам в сочетании с умеренной долей сочувствия. Этому голосу хотелось верить. Даже если бы вдруг госпожа Лиховец произнесла «ваш звонок очень важен для нас», вы бы ей поверили.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я. – Меня зовут Василиса, ваш телефон мне дала Татьяна…

Тут я запнулась, потому что поняла, что не знаю Татьяниной фамилии. Евдокия Петровна сообразила, в чем дело, и перехватила инициативу:

– Не важно, кто дал вам наш телефон. Приезжайте, и мы на месте попробуем разобраться с вашими трудностями.

Значит, Татьяна не на проценте… А я-то решила, что за каждого клиента она получает комиссионные. В мои мысли ворвался… Нет, не так в мои мысли вполз вкрадчивый голос Евдокии Петровны, она продолжала что-то говорить, но я уже почти ее не понимала. Я вязла в ее голосе как в тесте, трубка в руке неожиданно потяжелела килограмм на пять. Сил держать ее не было никаких… Бац – моя голова с размаху врезалась в руль.

В каждой уважающей себя семье есть какая-нибудь черта, передающаяся по наследству и являющаяся «визитной карточкой» семьи. Так, представители династии Габсбургов отличались крючковатым носом, выпяченным вперед подбородком и оттопыренной нижней губой. Все эти дефекты внешности не помешали им, однако, править в Средние века в Германии, Франции, Испании и Австрии. Я так лично полагаю, что не последнюю роль сыграл их длинный нос, которым всякий уважающий себя Габсбург заранее чувствовал, где в скором времени освободится престол.

В нашем семействе притчей во языцех стала знаменитая твердолобость Муромцевых. Семейные легенды повествовали о прадедушках, которые задолго до проникновения на территорию России моды на восточные боевые искусства легко разбивали лбами деревянные двери (происходило это преимущественно в трактирах, откуда прадедушек вытуривали за неумеренное потребление спиртных напитков). Конечно, поколение за поколением, в отсутствие должной тренировки, навык разбивания лбами разнообразных предметов потихоньку утрачивался, но все равно крепость передней части черепа у представителей нашей семьи была раза в три выше, чем у среднестатистического гражданина. В данную минуту мой лоб ударил точно по тому месту, где располагается клаксон. Я не прадедушка, поэтому руль остался цел, но тишину подмосковного леса нарушил звучный сигнал Костиной машины. Я мгновенно очнулась и уловила последние слова Евдокии Петровны:

– Проехать к нам очень легко…

Ну, насчет «очень легко» – это она неправду говорит, но я решила, что неэтично сразу ловить человека на вранье, лишь отметила, что я в курсе, как к ним добираться. Что фактически я почти уже у цели. Вот только что переехала мостик…

– А! – обрадовалась Евдокия Петровна. – Так вы почти рядом с нами. Осталось не больше километра, и вы уведите наши ворота. Только езжайте медленно, дорога не очень хорошая.

Об этом она могла и не упоминать; с того момента, как я съехала с Симферопольского шоссе, мне не встретилось даже пары метров хорошей дороги. Я нажала «отбой» и поехала дальше. Дорога окончательно превратилась в звериную тропу. Деревья, росшие на обочине, опасно кренились в сторону дороги, образуя где-то высоко наверху подобие шатра. От этого стало еще темнее, последние намеки на цвет исчезли. Александр Сергеевич Пушкин, Лукоморье… «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей, – вслух произнесла я. – Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей…»

– Эй, Султан, – позвала я своего спутника, – сейчас приедем в этот «Город солнца», а там кот ученый… Ходит по цепи кругом. Что тогда делать будешь?

Из контейнера не доносилось ни звука, Султан счел ниже своего достоинства отвечать на мои подколы.

Последний поворот – и мы уперлись в массивные металлические ворота. Массивные, на вид отлитые из тяжелого металла. Ворота были надежно прикреплены к высокой стене с башенками. Не хватает только рва, наполненного водой, и будет тебе не пансионат, а древнерусский кремль. И кстати, непонятно, как все это строили. Лес начинался аккурат там, где заканчивалась стена. И не какой-нибудь недавно высаженный подлесок, а нормальный полноценный лес. Не знаю, быстро ли растут сосны, но, чтобы вырасти до такого размера, им точно потребуется не один десяток лет. Вот интересно, как сюда подвозили стройматериалы? Не по воздуху же.

Я заглушила мотор и вышла из машины. После непродолжительных поисков был обнаружен звонок или, скорее, переговорное устройство. Я нажала на кнопку.

– Слушаю вас, – ответил мужской голос.

– Я приехала, – сообщила я голосу, а потом добавила – на случай, если он по сообразительности примерно такой же, как наша офисная охрана: – Евдокия Петровна сказала, что вы мне все объясните.

Ворота медленно поползли вверх, я вернулась к машине, завела мотор и торжественно въехала на территорию «Города солнца».

Глава 29

Я, конечно, не рассчитывала на торжественный прием, оркестр и красную дорожку, но чтобы вообще никто не вышел навстречу – это было удивительно. Ведь здесь, как говорила Татьяна, работают «неравнодушные» люди. Однако никакого интереса к вновь прибывшему клиенту я не увидела. Впрочем, «неравнодушные» и «любопытные» – не синонимы.

Слева от входа я заметила стоянку; въезд туда был прегражден двумя пластиковыми барьерами, еще штук десять лежали штабелем около будочки охраны. Стало быть, надо ждать: раз есть барьеры, значит, должен быть человек, ответственный за их установку.

Дверь открылась, и на пороге появился мужчина с несколько лубочной внешностью (золотые кудри, курносый нос, бледно-голубые неприятные глаза и веснушки). Он подошел к моей машине, жестом показал, чтобы я опустила стекло, и поинтересовался, надолго ли я приехала. Он заговорил, и я моментально определила, откуда сей отрок приехал: из-под славного города Владимира, именно там люди «окают».

– У нас такой порядок, – сообщил он мне, – кто приезжает – надобно сдать права и документы на машину. Машина стоит тута. – Он ткнул пальцем в стоянку. – Документы и права заберет Евдокия Петровна, – продолжал мужчина. – Если вы уезжать будете, вы идете к Евдокии Петровне и забираете у нее документы. Потом сюда, и я вас выпущу.

Он помолчал и добавил:

– Если Евдокия Петровна разрешит – выпущу…

– Стоп-стоп-стоп, – перебила я его. – Я правильно поняла, что в вашей лавочке отбирают документы на машину?

Он покивал и опять затянул свое:

– Документы лежат у Евдокии Петровны…

Начало мне не понравилось. Фактически, если «неравнодушная» Евдокия не захочет отдавать мне права, этот тип меня отсюда не выпустит. О! Зато я, кажется, теперь знаю, почему здешняя администрация предлагает неделю бесплатно. Потому что все вынуждены оставаться, даже если хотят уехать. Но делать нечего – в чужой монастырь со своим уставом не суются.

Я молча протянула мужчине права и свидетельство о регистрации. Он скрылся в будке, но через минуту появился снова и отодвинул барьер.

– Ставите свою машину вон тама, рядом с машиной Евдокии Петровны, – он махнул рукой в сторону черного «мерседеса».

Ага! Та самая «неравнодушная» Евдокия, судя по машине, важная шишка.

– А потом куда идти? – поинтересовалась я.

– Потом… Потом надо идти вон в тот корпус… Паспорт с собой? Тама надо показать и получить ключи от номера.

– Ясно, – ответила я, садясь в машину. – Спасибо за подробный рассказ.

Мужчина недобро зыркнул на меня и молча ушел в сторожку, а я поехала парковаться рядом с Евдокией Петровной.

Не нравилось мне это место, ох не нравилось… Я не верю в то, что у наших далеких предков был так называемый «третий глаз», но его отсутствие с успехом компенсировалось хорошо развитыми инстинктами. Несколько столетий эволюции и прогресса привели к тому, что инстинкты за ненадобностью потихоньку атрофировались и почти исчезли. Но не у всех. Я как-то наткнулась на результаты исследования, проведенного одним известным американским университетом. Тамошние ученые собрали статистические данные по количеству сданных авиа– и железнодорожных билетов на обычные рейсы и на те, которые закончились катастрофами. Проанализировав полученные данные, ученые сделали удивительный вывод: максимальное количество возвратов приходилось именно на «невезучие» рейсы. Объяснить это с научной точки зрения не представляется возможным. Но если допустить, что во всех этих случаях срабатывали древние инстинкты…

Затаившийся за кустом леопард ждет жертву, и жертва (будь то какое-нибудь незадачливое парнокопытное или венец природы, человек) чувствует присутствие леопарда. Некоторые уверены, что у всех нас есть своя аура. Причем это касается не только живых существ, но и неодушевленных предметов. Покупая билет на самолет, который через двое суток упадет с высоты десять тысяч метров, некоторые из нас чувствуют непонятное беспокойство и идут сдавать билеты. Остальные либо не чувствуют, либо не обращают внимания на предупреждение. У них еще будет возможность подумать над своей ошибкой, но лимит времени окажется ограничен законом всемирного тяготения, сформулированным Ньютоном (это тот самый закон, который описывает взаимное притяжение тел: для лиц, летящих в самолете на высоте десять тысяч метров, время работы над ошибками составит не более двадцати семи секунд).

Я не считаю, что мои инстинкты развиты хорошо. Если бы они были на высоте, я бы не потратила два года своей жизни на Вадима, но от этого «Города солнца» мне уже стало нехорошо.

Выйдя из машины, я осмотрелась. Территория была относительно небольшая, и везде вплотную к забору примыкал лес. Я с удивлением отметила, что башенки, каковые я поначалу приняла за украшение ворот, видимо, несли какую-то функциональную нагрузку. Метров через сто от ворот я заметила еще одну башенку; приглядевшись – еще одну.

Я вытащила из машины контейнер с притихшим Султаном, достала из багажника сумку и, заперев машину, отправилась к главному корпусу.

Забавная все же штука – названия. Кто-то неплохо пошутил, обозвав это место «Городом солнца». Я взглянула на часы – полдень, середина дня, конец апреля, а здесь как будто вечные сумерки. Все слышали про озоновые дыры, угрожающие человечеству. Похоже, что в небе над «Городом солнца» человечество впервые в своей истории столкнулось с другим феноменом – своеобразной «крышкой», не пропускающей солнечные лучи.

– Не нравится мне здесь, Султан, – пожаловалась я коту.

Тот ничего не ответил, только контейнер слегка закачался. Кстати! Ведь сюда вроде с животными нельзя. Очень хорошо! Я бодро зашагала к главному корпусу. Сейчас они увидят Султана, начнут на меня орать, я сделаю вид, что смертельно обиделась, и уеду.

Ко мне вернулось хорошее настроение. Так бывает, когда, к примеру, выучишь из двадцати пяти экзаменационных билетов только три, придешь на экзамен, ожидая больших неприятностей, но вытащишь как раз один из тех трех, которые знаешь.