Текст книги "Эвтаназия"
Автор книги: Ирина Шанина
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Глава 15
Вопрос: где я прокололась? На чем? Первое, что пришло на ум, – тетя Люся все-таки решила меня сдать. Второй вариант – Служба безопасности решила сделать обыск в моей квартире. Сейчас они для приличия позвонят еще пару раз, после чего вскроют дверь отмычкой и… Обыск окажется очень удачным. Может быть, их даже наградят. Плохо, что спрятаться негде. Разве что в шкаф, но туда они точно заглянут.
Что делать? Можно, конечно, выбежать на балкон и громко позвать на помощь. И помощь непременно придет. Только вот почему-то кажется мне, что первыми на месте окажутся сотрудники Службы безопасности. Поинтересоваться через дверь, кто звонит? Тоже вариант… Тупиковый для меня, правда, но вариант. Можно еще, к примеру, резко открыть дверь и попробовать удрать. Добегу я аккурат до первого этажа, где меня под белы руки подхватят те двое, что сейчас дежурят во дворе. Я стояла в коридоре с сумкой в руках и… ничего не предпринимала. Как оказалось, это было очень умно с моей стороны. В дверь еще несколько раз позвонили, после чего я услышала голос тети Люси:
– Васенька… – Она пыталась шептать, но все равно получалось очень громко.
Голосовыми связками бог тетю Люсю не обделил. Когда она летом уезжает навестить племянника в какой-то маленький украинский город, жильцы соседнего с племянниковым подъезда сразу поздравляют его жену с визитом любимой тетушки.
Я посмотрела в глазок, убедилась, что кроме тети Люси никого на лестничной площадке нет, и быстро открыла дверь.
– Что случилось? – тоже шепотом поинтересовалась я.
– Ничего, – удивилась тетя Люся. – Ты здесь оставаться собираешься или тебе выйти надо?
– Выйти надо, – задумчиво сказала я, – но непонятно, как это сделать. Во дворе двое.
– Четверо, – перебила меня собеседница. – Я своего Васю Николаича погнала на улицу – посмотреть, что да как. Он четверых приметил.
Васе Николаичу, а точнее, Василию Николаевичу, супругу тети Люси, в вопросах обнаружения слежки доверять было можно. В отставку он ушел в звании полковника, последние годы провел в отдельном кабинете в сером здании на Лубянской площади. Но в нашем подъезде шепотом поговаривали, что в молодые годы Николаич очень даже любил работу оперативную. Так что, если он «приметил» четверых, то, стало быть, на улице меня ждут четверо.
– Пошли, – потянула меня за руку тетя Люся. – Я скоро закрывать клинику буду. Выпущу тебя через парадное.
Мы спустились на второй этаж, проникли в тот же самый кабинет. Тетя Люся настояла, чтобы я вновь надела халат и взяла в руки швабру. В поликлинике уже никого не было, свет в коридорах был потушен, горели только лампы аварийного освещения.
Когда мы подошли к двери, ведущей в холл, тетя Люся жестом остановила меня:
– Погодь, я гляну… Вдруг кто еще не ушел.
И правда, за стойкой ресепшн еще сидела девушка. Правда, она была уже в пальто.
– Ты что так припозднилась, Вера? – поинтересовалась тетя Люся.
– Да вот жду, когда Павлик подъедет, – объяснила Вера.
Злостный Павлик появился только через десять минут. Все это время – ожидания Павлика – тетя Люся яростно терла шваброй пол, принципиально не заходя за стойку ресепшн и всячески давая понять Вере, что она мешает уборке. Всякий раз, когда тетя Люся приближалась к стойке, девушка со страху чуть не сползала со стула. Когда долгожданный Павлик наконец появился в дверях, Вера даже не стала выговаривать ему за опоздание – так была рада скрыться от тети-Люсиных глаз.
– Ф-фу, – выдохнула тетя Люся, выглянув на улицу и убедившись, что Павлик увез барышню. – Ненадежные нынче мужчины пошли. Мой Вася Николаич никогда не опаздывал…
Я подумала, что характер тети Люси не оставлял Васе Николаичу никакого выбора. Полагаю, что, если бы даже выбор у него был – опоздать на свидание к тете Люсе или попасть в подвалы любимого учреждения по обвинению в государственной измене, – Вася Николаич предпочел бы подвалы и еще считал бы, что легко отделался.
– Что стоишь? – прервала мои размышления о нелегких условиях жизни Васи Николаича его супруга. – Дуй через палисадник – и к переходу.
– Спасибо, – с чувством произнесла я и быстро пошла через парковку.
Отсюда до гостиницы «Украина» топать около сорока минут. Хорошо бы подъехать несколько остановок, но рисковать не хочется. Автобус могут остановить, водитель заблокирует все двери, кроме передней, через которую и будут выпускать по одному. А на выходе будет стоять сотрудник СБ с моей фотографией в руках. Нет, пожалуй, ни на какой транспорт я садиться не буду.
Я почти дошла до утла дома, как вдруг заметила одинокую фигуру, стоящую около палатки «Мороженое». Конечно, совершенно необязательно, что это сотрудник Службы безопасности, вполне возможно – просто прохожий. Но проверять это совсем не хотелось. Я потихоньку стала забирать левее и метров за двадцать до неопознанного человеческого объекта свернула-таки в палисадник, твердо решив идти дворами до подземного перехода, перейти на другую сторону и, опять же дворами, пробираться к «Украине».
Около перехода стоял двойник того мужика, что околачивался около палатки «Мороженое». Я всегда знала, что интуиция у меня – ого-го! Жаль только, что срабатывает она в основном на негатив. Пожалуй, идти к тому переходу, что рядом с Поклонкой, бессмысленно. Там тоже засада. Я не стала выходить на улицу, а пошла двором в сторону Поклонной горы. Сколько у меня осталось времени? Я на ходу набрала Иру.
– Василиса, ты где бродишь? – гаркнула она в трубку. – Мы с Валерой уже волноваться начали. Ушла на встречу с этой бабкой час назад, и все тебя нет…
– Ира, у вас во сколько самолет? – Я не стала отвечать на ее вопрос: во-первых, долго объяснять, во-вторых, вдруг кто услышит.
– Такси мы заказали на полночь, а что? Ты не успеешь?
– Ир, – решилась я, – у меня тут проблемы небольшие. Если вы будете уезжать, оставь ключи у консьержки.
– Хорошо, – растерянно ответила подруга, а потом уточнила: – Но ты точно приедешь? Я это к тому, не надо ли Султана все же маме отвезти. Время пока есть.
– Приеду я, приеду, – быстро сказала я и отключилась.
Легко сказать – приеду… Пока я даже на проспект выйти не могу без риска быть задержанной. Мимо меня прошла толпа подростков; судя по обрывкам разговоров, они собирались пускать фейерверки на Поклонке. Я незаметно пристроилась рядом. Достаточно близко, чтобы со стороны создавалось впечатление, что я из их компании, однако не настолько близко, чтобы они обратили на меня внимание.
Мы вышли к горе и не стали искать легких путей. Лидер компании громко крикнул, что всем нам пора стать Наполеонами и постоять на Поклонной горе. Мы согласились и резво стали карабкаться по склону. Не обошлось без приключений. Кто-то споткнулся и начал скатываться вниз, попутно сбивая (просто ради смеха) остальных. В обычных условиях подняться наверх можно за минуту, мы же штурмовали оставшийся кусочек горы не меньше десяти минут. Много суматохи привносили выгуливаемые на горке собаки (несмотря на запрещение, жильцы окрестных домов все равно выводили своих питомцев сюда, даже под угрозой штрафа). В общем, когда подростки, я и собаки наконец выбрались, наверху стояла уже довольно большая группа людей, привлеченных смехом и лаем. Я про себя отметила двух человек, чья сосредоточенность резко дисгармонировала с расслабленным видом остальных. Один из них достал телефон и, отойдя в сторонку, стал что-то докладывать в трубку.
Глава 16
Милиция появилась как из-под земли. И ее явно вызвал не тот тип с телефоном, потому что патруль нарисовался, когда он еще разговаривал.
– Попрошу разойтись, – скомандовал милиционер, ткнул пальцем в жизнерадостного ирландского сеттера и спросил: – Чья это собака?
Возникла легкая суматоха: хозяева быстро смекнули, что прогулка может вылиться в приличный штраф. Псы были практически мгновенно разобраны по поводкам. За исключением сеттера – он никак не желал осознать сложность момента и был твердо уверен, что люди в форме затеяли какую-то интересную игру. Пес отбежал в сторону и встал, задорно поглядывая на присутствующих и радостно виляя хвостом. Ему явно нравилось, что он в центре внимания.
– Чарли, – позвала его хозяйка, – Чарлинька, иди сюда.
Она сделала пару шагов в его сторону, Чарли напрягся… Хозяйка протянула руку, чтоб схватить его за ошейник, и у нее это даже получилось, но тут Чарли крутанул головой и вывернулся из ошейника.
– Ну все, – огорчилась женщина, – теперь его не поймать. Теперь только когда нагуляется, сам и прибежит.
– Это непорядок, – заявил милиционер. – Вы обязаны взять собаку на поводок.
В ходе дальнейших дебатов стороны обменялись довольно резкими словами. В конце концов патрульному это надоело, и он пригрозил, что, если хозяйка не предпримет ничего для поимки пса, этим вопросом займется милиция. И будет стрелять, потому что есть закон: в общественных местах собаки должны быть на поводке и в наморднике.
Толпа все это слушала, причем симпатии были явно не на стороне представителей правоохранительных органов.
– Фига себе, – протянул стоящий рядом со мной подросток. – Такую собачку застрелить хотят.
– А ведь нас тут много, – намекнула ему я, – надо бы помочь хозяйке…
– Точняк! – подхватил мою мысль парень и немедленно бросил клич: – Народ, пошли ловить Чарли!!!
Мы рванули в ту сторону, куда минуту назад побежал Чарли. На бегу я бросила взгляд в сторону сосредоточенных типов – они никуда не побежали. Это правильно, им нельзя отлучаться с места наблюдения. Я старалась держаться поближе к хозяйке.
– Часто он у вас убегает?
– Он вообще шебутной. Поэтому я вожу его сюда, хотя это запрещено, и не хожу за гаражи. Вырвется, убежит, еще под поезд попадет…
– Давайте туда сходим, – предложила я. – Жалко будет, если его милиция найдет. Я, конечно, не верю, что они стрелять будут…
– Зря не верите, – перебила меня владелица Чарли. – Прецедент уже был. Две недели назад добермана из автомата застрелили.
К счастью, идти к железной дороге не пришлось: метрах в двухстах впереди нас, из-за здания океанариума выскочил Чарли. Заметив хозяйку, он замер в живописной позе: тело напряжено, правая передняя лапа чуть приподнята.
– Вот паршивец! – ласково сказала хозяйка, явно гордясь своим любимцем. – Ведь знает, что ничего ему за это не будет!
«Паршивец», хоть и не мог слышать этих слов, отреагировал очень живо. Он несколько раз подпрыгнул на месте, приглашая нас в новую игру, после чего лениво развернулся и потрусил в сторону музея.
Глава 17
Здание Центрального музея Великой Отечественной войны представляло собой яркий пример того, что все надо строить в свое время. Задуманное и спроектированное в ту эпоху, которую мои родители называли «брежневской», построено оно было, когда над страной уже вовсю дул «ветер перемен». Жители района энергично протестовали против «облагораживания» Поклонной горы. Бабуля с упоением рассказывала о времени, когда Поклонку еще не срыли и она возвышалась над Можайским шоссе. Копоть и гарь оставались внизу, где проходила магистраль, а наверху были липовые аллеи, высаженные во время весенних субботников жителями близлежащих домов.
Зимой здесь прокладывались лыжные трассы, а летом компании устраивали пикники. Это был цивилизованный лесок, маленький зеленый оазис почти в самом центре города.
Протесты жителей не увенчались успехом. Экскаваторы срыли гору, оставив лишь маленький холмик (наверное, чтобы не менять название, а то вроде как «гора» – а никакой горы не осталось). Мы в детстве, а до нас мои родители в их детстве, а еще до этого – многочисленные поколения, чье детство прошло в этом районе, были твердо уверены, что именно на этом холмике стоял Наполеон Бонапарт, ожидая ключи от Москвы. Ключей он не дождался, зато посмотрел на пожар, уничтоживший большую часть города. Впрочем… Горожане отстроили его заново. Есть такая особенность у больших городов – всякий раз отстраиваться заново. Я как-то раз взяла в прокате диск с фильмом «Страсти по Андрею», рекомендованный мне Добрыней. Фильм меня потряс. Особенно эпизод с пытаемым монахом, когда он спокойно так, зная, что через минуту ему в рот зальют расплавленный свинец, говорил: «Вы все равно уйдете, а мы опять все отстроим…»
Впрочем, я отвлеклась. После того, как гору срыли (предварительно спилив чудесные липовые аллеи), получившееся пространство обложили каменными плитами, построили фонтаны, подсвечивающиеся вечерами жутковатым красным цветом, и возвели монументальное, помпезное, неуютное и некрасивое здание. Перед зданием водрузили стелу, переплюнувшую даже «женщину с бомбой», что у развилки Кутузовки с Большой Дорогомиловской. По замыслу автора стелы, на высоте ста двадцати двух метров от земли должна была парить богиня победы Ника, вокруг нее – поющие ангелы. Идея хорошая; Ника, как нам известно из древнегреческих легенд, была крылатой, стало быть, больше не ходила, а летала. Однако ж воплощенная в камне и металле композиция производила издалека странное впечатление: более всего она напоминала жука, пришпиленного булавкой. Но стела – это было еще не самое страшное. Гораздо хуже был памятник в виде длинной очереди людей – дар городу от популярного скульптора. Злые языки, коих на проспекте проживало немало, утверждали, что он пытался подарить этот памятник Израилю, чтобы его установили около Стены плача. Дипломатичные израильтяне вежливо поблагодарили и… отказались. Сначала памятник поставили там же, где и красные фонтаны, но довольно скоро перенесли, спрятав его за зданием музея. Поговаривали, что с протестом выступили жильцы тех квартир, чьи окна выходили на Поклонную гору. Видеть ЭТО каждый день из окна – тяжелое испытание даже для крепкой нервной системы. Другая версия переноса памятника гласила, что, дескать, из-за него было много аварий. Неподготовленные водители, завидев скульптурную композицию, в ужасе били по тормозам.
Теперь он находился в таком месте, откуда его не было видно ни из окон, ни с дороги. От переноса памятник, однако же, своих пугающих свойств не растерял – когда зазевавшиеся туристы заворачивали за угол здания музея, их там ждал сюрприз. Поэтому, особенно в жаркие летние дни, неподалеку от монумента постоянно дежурила «скорая», дабы успеть оказать первую помощь гражданам со слабым сердцем. И только относительно недавно от памятника появилась существенная польза – уже несколько голливудских десантов высаживалось на Поклонке для съемок фильмов ужасов. Статистов набирали из жителей окрестных домов, платили хорошо, поэтому желающих было всегда много. Я тоже как-то раз приняла участие в подобном мероприятии, а заодно поинтересовалась, чем так полюбилось это место кинематографистам из далекой Америки.
«Васья, понимаешь, это большая экономия бюджета. Не надо дорогих декораций, – объяснил мне оператор Боб, когда мы с ним пили пиво в летнем кафе около фонтанов. – Здесь все отлично придумано – кровавые фонтаны, а та скульптура… – Он мечтательно закатил глаза. – Если бы это придумал я… Да за такой эскиз можно было бы получить кучу денег».
В данную минуту в сторону памятника бежал Чарли. Мы с хозяйкой быстро шли за ним, временами переходя на бег и выкрикивая «Чарли, Чарли». Пес не особо напрягался, но дистанцию держал примерно метров сто пятьдесят.
– Надо его поймать, – озабоченно сказала хозяйка. – Он запросто может через проспект побежать.
Мы прибавили шагу, Чарли тоже. Между нами по-прежнему были все те же сто пятьдесят метров, и ни сантиметром меньше. Добежав до памятника, Чарли совершенно не испугался, беззаботно задрал ногу, искоса посмотрел в нашу сторону и побежал к проспекту.
– Я знаю, куда он теперь побежит, – схватилась за сердце хозяйка. – Один раз мы его водили на ту сторону. Он к переходу побежал… А там собаки…
Подземный переход приблизительно на середине Поклонной горы существовал уже давно. «Та сторона», которой так боялась Чарлина хозяйка, примыкала к железной дороге (белорусское направление). Когда-то, «давным-давно», как рассказывала моя бабушка, на «той стороне» был яблоневый сад. Когда спиливали липовые аллеи и срывали Поклонку, яблоневому саду каким-то чудом удалось уцелеть. Ненадолго, на каких-то полтора десятка лет, после чего вдруг выяснилось, что проводить линию метро в сторону Давыдково подземным способом городу накладно. Быстро был сделан новый проект, сильно удешевляющий строительство, но не оставивший от яблоневого сада ни одного деревца.
Метро построили, огородили забором. Но, как это часто бывает, «ничейную» землю быстро обжили стаи бездомных собак.
– Его уже однажды там подрали сильно… – Хозяйка из последних сил старалась бежать и говорить. – Неделю отлеживался, ухо порвали, холку потрепали… Но все равно туда прется… девочки у них там, видать, духовитые…
Вдруг она задышала так тяжело, что я испугалась и предложила:
– Вы мне поводок и ошейник дайте, я вперед побегу.
– Держи, – она устало сунула мне в руки поводок. – Я постою, немного отдышусь, а то сердце прихватывает.
Чарли сидел у перехода и задумчиво смотрел на звезды. Немного поодаль стоял мужчина, в котором даже на расстоянии в пятьдесят метров можно было опознать сотрудника Службы безопасности. Я мысленно похвалила себя за то, что оказалась совсем неплохим аналитиком. Я так и думала, что они будут поджидать меня у подземных переходов. Вот интересно, они до самой МКАД стоят? Я остановилась – подождать, когда меня догонит хозяйка Чарли. Теперь, даже если у них есть ориентировка и моя фотография, он вряд ли обратит на меня особое внимание. Они привыкли действовать в рамках поставленной задачи. Так, к примеру, вот этот, что сторожит подземный переход, особое внимание будет уделять одиноким женщинам. Две женщины, пытающиеся поймать убежавшего сеттера, уже в ориентировку не вписываются.
Тут Чарли на минутку отвлекся от созерцания звездного неба и обнаружил, что мы совсем близко. Он немедленно вскочил, задорно пролаял что-то издевательское и бросился в подземный переход.
– Перехватите его, – крикнула я дежурящему сотруднику, на бегу размахивая поводком, – мы его уже сорок минут поймать не можем.
Мужчина даже не тронулся с места. Потому что в его задачу входило поймать меня, а собака… Собак пусть ловят другие. Мы с хозяйкой тяжелой трусцой пробежали мимо эсбэшника и спустились в подземный переход. Чарли в переходе не было видно, но, судя по доносившимся издалека звукам, он уже вторгся на чужую территорию.
– Дерут, – охнула Чарлина хозяйка, и мы вновь перешли на галоп.
Найти место, где «драли» Чарли, было легко, гораздо труднее оказалось установить, кто именно в темной колышущейся куче у забора и есть Чарли. Хозяйка отважно схватилась за первые попавшиеся торчащие из кучи ноги и попыталась выдернуть из общей свалки их обладателя. Первая попытка оказалась неудачной: вместо красавца сеттера у нее в руках оказалась средних размеров облезлая дворняжка.
Только с четвертой попытки нам удалось вытащить Чарли. Он был сильно возбужден, никак не желал заканчивать битву, крутил головой, дабы максимально осложнить нам процесс надевания ошейника и пристегивания поводка. Но все же совместными усилиями нам удалось наконец обуздать беглеца. Чарли громко фыркал, выражая свое несогласие с подобным произволом. Остальные участники драки кучковались возле забора и периодически гавкали на нас.
– Спасибо вам огромное, – с чувством произнесла хозяйка наглого сеттера. – Одна бы я его не поймала так быстро.
Я немедленно решила извлечь конкретную пользу из ее благодарности.
– Мне кажется, – начала я, – нам не стоит возвращаться через Поклонку. Милиция запросто может еще там ошиваться. Давайте пройдем до того перехода, что в начале площади Победы.
Женщина была на все согласна, и мы не торопясь пошли вдоль проспекта. Чарли бежал впереди, зорко поглядывая по сторонам, вполне довольный собой.
Пока мы шли до нужного перехода, я отметила как минимум еще двух мужчин, смахивающих на сотрудников СБ. Мужчины сторожили входы-выходы к станции метро «Парк Победы». У следующего перехода мы любезно распрощались с хозяйкой Чарли, она пошла на ту сторону, а я, посмотрев на часы, двинулась вдоль проспекта в сторону центра. До гостиницы «Украина» топать не менее тридцати минут, времени же у меня осталось совсем немного. Сейчас двадцать минут двенадцатого – через сорок минут Ира с Валерой уедут в аэропорт. Они, конечно же, оставят ключи у консьержки, но будет лучше, намного лучше, если я все же успею появиться до их отъезда. Не придется объяснять малознакомой тетке, на каком основании я собираюсь поселиться в чужой квартире.
Я шла и думала о том, что люблю Кутузовский проспект, но есть у него одна особенность: после того как срыли Поклонную гору, проспект превратился в продуваемую ветрами трубу. Об этом забываешь, если большую часть времени ездишь на машине, но быстро вспоминаешь, когда приходится идти пешком. В данный момент ветер дул мне… чуть пониже спины, то есть был попутным. Это вселяло некоторую надежду, что я доберусь до места назначения вовремя.
Без пяти двенадцать я входила во внутренний дворик жилого крыла гостиницы «Украина». Около второго подъезда стояло такси; Валера загружал чемоданы в багажник. Вещей было столько, что среднестатистическому человеку их хватило бы для кругосветного путешествия. Но я знала, что Ира всегда везет с собой если не половину, то хотя бы треть своего гардероба. Она сама не своя будет, если целый день проходит в одном и том же наряде.
– О, это ты, – заметил меня Валера, загрузивший третий чемодан и взявшийся за ручки дорожной сумки. – Иди, Ирка еще наверху, нервничает, тебя ждет.
Я пулей взлетела на третий этаж и столкнулась с подругой в дверях.
– Слава богу, ты успела! – воскликнула она и сунула мне в руки ключ. – Султана кормить надо утром, корм на кухне, в шкафчике у окна. Когда будешь уходить, закрывай все окна, а то он имеет привычку шляться по карнизам. Да, впрочем, ты все сама знаешь, чай, не в первый раз.
Это точно, подумала я, не в первый.
– Провожать нас не надо, – продолжала Ира на ходу, – консьержку я предупредила. Встречать нас тоже не надо, Валера заказал такси на день прилета. Спасибо, что согласилась нас выручить.
Я кивнула – мол, для того друзья и существуют – и закрыла за ней дверь. Лифт с гудением поехал вниз.
Наконец я осталась одна. Присев на пуфик, я сняла ботинки и достала из-под вешалки «гостевые» тапочки. В прихожую медленно вышел Султан, втянул носом воздух, уловил собачьи запахи (а после тесного общения с целой кучей дворняжек пахло от меня разнообразно и сильно), фыркнул, развернулся и удалился в спальню с видом оскорбленного до глубины души наследного принца, которому вдруг предложили поработать золотарем.
Через час, когда я приняла душ и сделала себе чаю, Султан объявился на кухне. Он запрыгнул на диван и разлегся там. Я достала из шкафчика клубничное варенье, щедро положила его в розетку. Потом достала листочек с номером телефона незнакомой Татьяны, которая, возможно, была психологом, взяла в руки телефон, чтобы набрать Татьянин номер… И тут позвонил Вадим.