Текст книги "Эвтаназия"

Автор книги: Ирина Шанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава 18

Мы знакомы уже почти три года. Наверное, с большой натяжкой то, что происходит между нами, можно назвать «отношениями». По крайней мере, первые два года я думала именно так. Он появлялся и исчезал, когда ему вздумается. Он категорически не желал знакомить меня со своими друзьями и тем более с родственниками. У него были очень высокие требования к внешности «его девушки»: если мы договаривались встретиться в будние дни, я не могла сразу же после работы рвануть на свидание – сначала нужно было заехать домой, принять душ, сделать укладку, заново нанести макияж, выбрать платье. Он не нравился никому из моих знакомых. Костя, мой любимый шеф, через день ругал себя за то, что нас познакомил. На самом деле Костик был ни в чем не виноват, просто он однажды пригласил меня на свой день рождения. Дата была некруглая, но значимая в жизни любого мужчины – Косте исполнилось тридцать три года. Вечеринка, посвященная этому событию, имела место в модном концептуальном клубе «Креатифф», знаменитом в первую очередь не своей кухней или винной картой, а оригинальной развлекательной программой, включавшей тематические вечера с рассказами о звездах немого кино и просмотром фильмов с участием этих самых звезд. Сначала в «Креатиффе» тусовалась богема, но потихоньку клуб стал несколько более буржуазным, его полюбили топ-менеджеры известных и не очень известных компаний. Руководство клуба быстро поймало волну, ввело фейс-контроль и слегка поменяло интерьер, сделав его, как ни странно, еще более богемным.

В тот вечер я не собиралась с кем-либо знакомиться, заехала только поздравить Костю. Вручив имениннику бутылку его любимого вискаря «Famous grouse», я собралась потихоньку свалить, но уже прилично поддатый Костик вцепился в меня и потащил в угол, где сидели «очень хорошие его друзья». Правда, оказалось, что «друзья» – это обобщение. Там сидел один Вадим, и я моментально пожалела, что приперлась в старых джинсах и свитере, что на голове овин, а запланированный поход в косметический кабинет так и не состоялся по причине банальной лени. Вадим был высок, красив, темноглаз, темноволос. Мной он не заинтересовался совершенно. Поддерживал разговор явно из вежливости. На мое счастье (хотя по прошествии времени я начала сомневаться, такое ли уж это было счастье), я нащупала тему, которая оказалась ему интересна. Выяснилось, что Вадим пишет диссер на какую-то мудреную тему. И ему очень нужна редкая монография, выпущенная много лет назад очень маленьким тиражом. Таким маленьким, что сей научный труд невозможно было найти даже в Интернете. Ни один из немногочисленных владельцев монографии не удосужился (или не захотел) перенести текст в Сеть, чтобы всякий мог им воспользоваться. Я знала, что искомая монография есть у моих родителей, о чем немедленно сообщила Вадиму. В его глазах промелькнул слабый интерес ко мне. Не как к женщине, а как к неожиданно появившейся возможности добыть нужный материал. Мы обменялись телефонами, договорившись созвониться и пересечься на неделе.

Я выдержала, хотя пальцы каждый день так и норовили набрать заветный номер. Я била себя по рукам и продолжала ждать. Через пять дней я дала себе еще два дня на ожидание, чтобы, если результата не будет, позвонить самой. Он вышел на связь в десять вечера последнего, седьмого дня.

– Привет, это Вадим. Ты меня помнишь? – спросил он, слегка смущаясь.

– Вадим? – задумчиво произнесла я, делая вид, что пытаюсь вспомнить. – Вадим, говоришь…

– Мы познакомились на дне рождения Кости, – напомнил он. – Ты мне пообещала достать монографию.

– Ах, да… Вадим, – я вложила в свой голос как можно больше «бархатистости», – монография у меня, я уже на следующий день заехала к родителям и забрала ее. Только, Вадим, как вы понимаете, я не отдаю ее вам насовсем. Монография принадлежит не мне, ее нужно будет вернуть.

Он так радовался, что согласился на все мои условия. Я назначила встречу через два дня, потому что на маникюр могла попасть только послезавтра.

Когда я подъехала к месту встречи, он уже был там – стоял, в нетерпении отбивая ногой такт. Меня он не узнал, а когда я подошла и поздоровалась, удивился так сильно, что не смог этого скрыть.

Я почувствовала удовлетворение. Часы, проведенные в салоне красоты, не пропали зря. К тому же я сделала мощный набег на магазины и выглядела совершенно сногсшибательно в новом расшитом серебром летнем пальто от Диор.

Мы пошли в итальянский ресторан и проговорили не меньше четырех часов. Я была на седьмом небе от счастья. Мой душевный подъем не могла сбить даже мысль о том, что после лазаньи и феттучино придется как минимум пару дней поголодать. Впоследствии выяснилось, что Вадим обожает итальянскую кухню и ни в какие другие рестораны просто не ходит. Так что каждая встреча с любимым человеком стоила мне двух дней диеты до ресторана и двух дней после. В таком ритме долго не продержишься, если встречаться регулярно. Но вот как раз регулярности в нашем общении так и не появилось.

– Ты ведешь себя как последняя дура, – ругала меня Люда.

– Он просто использует тебя, – вторила ей Маришка.

Я соглашалась с сотрудницами, клятвенно обещала больше не позволять ему так с собой обращаться и всякий раз свои обещания не выполняла.

– Да ты хоть понимаешь, в каком статусе он тебя держит? – сказала однажды в сердцах Марина Савушкина, когда я в очередной раз стала собираться на свидание. – Ты – любовница свободного мужчины.

Слышать это было неприятно, но она была совершенно права. Вадим позиционировал себя как мужчину, не связанного ни узами брака (и это было правдой), ни серьезными отношениями (вот с этим пунктом я была категорически не согласна, но моего мнения никто не спрашивал).

Моим родителям (особенно маме) Вадим тоже не нравился. Мама называла его «мальчик, который все время смотрится в зеркало» и горевала, что я, увлекшись этим современным Нарциссом, совершенно перестала общаться с перспективным Добрыней.

Со временем я тоже почти прозрела на счет того, как Вадим ко мне относится, но прекратить самой это бесполезное и мучительное общение у меня, наверное, так и не хватило бы духу. К счастью (и вот это действительно к счастью), мне и не пришлось этого делать. Полгода назад Вадим позвонил мне в час ночи и очень сумбурно заявил, что «ему очень жаль, но он не видит смысла общаться дальше», потому что «единственное, что имеет в этой жизни смысл, это настоящая любовь», на поиски которой он и собирается пуститься. Будучи человеком честным, он не хочет, чтобы я питала какую-то надежду. Я, каюсь, проявила слабость духа и предложила «остаться в дружеских отношениях». Вадим отметил, что он в принципе не возражает, но считает такой вариант неудачным, потому что мне будет слишком тяжело. На том и расстались.

Первое время он периодически появлялся – звонил и даже заезжал в гости. Каждый раз я надеялась, что вот сегодня он останется насовсем. Но он оставался максимум на ночь, а утром уезжал, чтобы вновь объявиться через пару месяцев. Лишь много позже до меня дошло, что приезжал он сравнивать меня с очередной «настоящей любовью» – а вдруг я окажусь лучше, такого бы он не пережил. Осознав это, я неожиданно для себя решила отказать ему от дома. Вадим мгновенно почувствовал перемену и сменил тактику. В очередной раз он не ввалился ко мне домой, а позвонил и предложил встретиться где-нибудь в ресторанчике, «посидеть, вспомнить былое».

Честно говоря, я купилась на это и неосторожно согласилась, хотя в тот момент посещение итальянского ресторана, да еще на ночь глядя, было мне совсем некстати – я сидела на диете и после шести вечера не имела права употреблять ничего, кроме воды с лимоном. В итоге получилось вот что: Вадим заказал себе ризотто, салат и пирог с яблоками, я же весь вечер уныло просидела над стаканом воды (без газа) и блюдечком с нарезанным лимоном. Я не особенно удивилась, что Вадим не обратил на это никакого внимания, – ему было не до меня. Он весь был в рассказе о своей новой, на этот раз уже совсем «настоящей любви». Избранница была сказочно хороша собой (с его слов; никаких вещдоков, хотя бы в виде фотографии на экране телефона, он не представил), невероятно умна, весела, дружелюбна… Добрых сорок минут он упорно внушал мне, что в этой барышне нет ни одного изъяна.

Не думаю, что найдется еще одна женщина, которая будет так долго терпеть дифирамбы другой женщине в своем присутствии. Но я, наверное, тогда еще не совсем разлюбила его, поэтому только поддакивала и даже не пыталась язвить.

Шок наступил, когда он, расплатившись (в общей сумме счета мой стакан воды и лимон составили не более трех процентов), вдруг предложил поехать ко мне. Он никогда особо со мной не деликатничал, но происходящее было уже сверхцинизмом, просто за гранью добра и зла. Такого оригинального способа приглашать в койку я еще не встречала – рассказывать женщине обо всех достоинствах ее потенциальной соперницы. Может, кого-то такое и заводит, но только не меня. Я как-то сразу вспомнила, что на диету села не просто так, а потому что уже не влезаю в любимые джинсы, что не далее как вчера обнаружила намеки на целлюлит на бедрах. Обретенная же Вадимом любовь, судя по описаниям, фигуру имела как у фотомодели и такой пакостной вещью, как целлюлит, не страдала. Взвесив все это, я сухо ответила на его предложение, что ко мне в гости мы точно не поедем, на сегодня наше общение закончено, так как у меня сильно болит голова. На что Вадим заметил, что и раньше у меня голова иногда болела, но нам никогда это не мешало. «А сегодня помешало», – отрезала я и встала из-за стола. Он поджал губы, но до машины меня все же проводил. Вместо прощального поцелуя в щеку, он язвительно сказал:

– Я всегда знал, что ты совсем не такая добрая, какой хочешь казаться. Ну ладно, ты сама выбрала…

И мы разъехались в разные стороны.

После этого он очень долго не звонил, я тоже. Постепенно полученный в ресторане шок прошел, я опять стала радоваться жизни; мама воспряла духом и вновь начала мягко, но настойчиво продвигать кандидатуру Добрыни на роль спутника моей жизни.

И тут пропала Марина Савушкина, а потом события стали развиваться так быстро, что грустить о нашей несостоявшейся любви с Вадимом не было ни времени, ни желания.

Глава 19

Его звонок застал меня врасплох. Я ответила далеко не сразу, пытаясь сообразить, что могло сподвигнуть его выйти на связь в столь позднее время и после столь долгого молчания. Первый импульсивный порыв был – не брать трубку ни в коем случае. Уже почти час ночи, могу я, к примеру, быть занята… с кем-нибудь. Но телефон звонил и звонил. Вадим, похоже, не рассматривал в качестве возможного варианта, что у меня за истекший период вполне мог появиться какой-то другой мужчина.

Неожиданно возбудился Султан, недовольно что-то проныл, спрыгнул с дивана, подошел к столу и опять начал вопить. Телефон продолжал играть главную тему из последней, вышедшей совсем недавно, очередной серии о приключениях знаменитого агента 007; кот надрывался, стараясь перекричать рингтон. Хотелось шваркнуть об стену телефон, а заодно и кота, чтобы оба замолчали. Но телефон был новый и дорогой, а за кота пришлось бы потом держать ответ перед Ирой и Валерой. Вздохнув, я нажала на кнопку «ответить».

– Я звонил тебе домой, но ты не берешь трубку, – начал с ходу Вадим, даже не поздоровавшись. – Сегодня в новостях передали, что на вашу контору совершено нападение.

Я никак не отреагировала на столь неожиданно проявленную заботу.

– Ты где сейчас? – неожиданно спросил он. – Мы можем встретиться?

Я напряглась. Услуга по определению местонахождения в моем телефоне не подключена. Была не подключена до сегодняшнего дня. Но теперь ее вполне могли подключить без моего ведома. И хотя платить за эту дополнительную опцию мне не придется, я все равно этому не рада. Я нажала «отбой» и выключила телефон, надеясь, что «они» не успели меня засечь. Если верить фильмам, то «им» требуется время, чтобы точно определить местонахождение объекта. Немного, но требуется.

На кухне установилась относительная тишина. Как только я выключила аппарат, Султан – о чудо! – замолчал и вернулся на диван. Стрелка часов подбиралась к часу ночи; звонить Татьяне, чей номер телефона по-прежнему лежал передо мной на столе, уже, пожалуй, поздновато. Даже если она психолог, то в такое время суток ее могут беспокоить только постоянные пациенты. Надо идти спать. Как там в сказках русских говорится? Утро вечера мудренее.

Устраиваться на семейном ложе я не стала – посчитала кощунством. В гостиной у ребят стоял вполне приличный диван, широкий настолько, что даже не было необходимости его раскладывать. Я открыла комод, сунула туда свой «пернач», достала свежее белье, постелила, легла и задумалась над вопросом, почему Вадим позвонил так поздно. Это было на него совсем не похоже. Рассчитывать на то, что я в час ночи позову его к себе в гости, он не мог – слишком хорошо он меня знает и слишком откровенный отпор получил в последнюю нашу встречу. Может, поругался с текущей «любовью» и звонил ей назло – показать, что он очень востребован противоположным полом. В то, что он набрал мой номер, услышав новости о нападении на офис «Инфоньюс», верилось с трудом. Что-то было в его словах неправильное… Я пыталась понять, что именно, но переполненный впечатлениями прошедшего дня разум просто отключился, и я заснула.

Глава 20

Проснулась я с отчетливым ощущением, что на моих нижних конечностях лежит какая-то ужасная тяжесть, отчего они, конечности, затекли. Я попыталась пошевелить правой ногой. То, что на ней лежало, недовольно завопило и слегка куснуло меня через простыню. Уф-ф, это же Султан – пришел ночью и устроился с комфортом. Теперь стало понятно, почему я всю ночь проспала не двигаясь: при малейшей попытке шевельнуться мой хвостатый сосед по кровати устраивал локальный террор.

– Эй, – позвала я кота, – а не пора ли нам вставать? Кое-кто, наверное, завтракать хочет?

– Мррряу, – ответил он и не спеша спрыгнул с дивана.

Султан очень серьезно воспринял фразу о завтраке. По крайней мере, когда я направилась в ванную, он встал в дверях, дождался, когда я включу воду, и заорал. Пришлось все утренние процедуры проводить по сокращенной программе.

Кот замолчал, только когда я вышла на кухню и погрузилась в чтение инструкции по кормлению животного, собственноручно составленной Ирой и прикрепленной к дверце холодильника. Пока я доставала из шкафчика корм, насыпала необходимое количество, наливала в блюдце воду, Султан сидел на подоконнике и не мигая смотрел на меня.

– Кушать подано, – позвала я его, налив во второе блюдечко немного молока (в инструкции было сказано, что молоко Султан любит, но лучше им не увлекаться, так как кот уже взрослый).

Хвостатый террорист, не торопясь, подошел к своим блюдцам, сначала обнюхал предложенный завтрак (видимо, подозревал, что я могу перепутать и дать что-то некачественное), убедился в том, что продукты привычные, после чего начал аккуратно есть.

Я быстренько сделала себе кофе, поджарила пару тостов и тоже села позавтракать. На столе по-прежнему лежал листок с телефоном Татьяны. Я взглянула на часы – десять утра. Если эта Татьяна принимает в офисе, то должна уже быть на месте. На всякий случай я решила выждать еще полчаса, если Татьяна начинает с десяти. К тому же мне надо придумать «легенду» на тот случай, если Татьяна окажется психологом (а скорее всего, так оно и есть). В каких случаях люди обращаются к психологам? Когда портятся отношения в семье, когда не складывается карьера… Это мне не подходит. В отношениях с родителями, конечно, имеется некоторый напряг, особенно с мамой, но это вопрос решаемый, вмешательства психолога не требующий. Карьера? Тут у меня все в порядке. По крайней мере, я считаю, что у меня все в порядке: мне нравится работа, нравится начальник, нравятся коллеги. Хотелось бы, конечно, побольше денег. Но психолог денег не даст. Наоборот, посещение такого специалиста скорее можно отнести к затратным статьям бюджета. Что остается? Несчастная любовь. Я подумала о вчерашнем звонке Вадима и попыталась настроиться на нужную волну.

Предположим, что мне он до сих пор не безразличен, предположим, что… Дальше моя фантазия отказалась работать. Господи, неужели было время (и ведь совсем недавно!), когда я сходила с ума от ревности, окольными путями собирала сведения о Вадимовых новых пассиях, а после горько плакала вечерами, уткнувшись в подушку. Что примечательно, ни Вадиму, ни его пассиям до моих страданий не было дела, а вот я утром видела в зеркале угрюмое опухшее лицо, мешки под глазами, не исчезавшие даже после такой изуверской процедуры, как прикладывание кусочков льда.

Странно все же происходит с любовью. Еще вчера ты жить не могла (ну, или тебе казалось, что жить не можешь, – этот вариант встречается гораздо чаще) без какого-то конкретного человека, а сегодня смотришь на его фотографию и удивляешься, что ты такого особенного в нем находила. А на самом-то деле, вон, и уши у него смешно торчат, и сутулится он, а уж привычка шмыгать носом, некогда тебя умилявшая, просто раздражает.

Надо честно признаться себе самой, что никаких нежных чувств к Вадиму у меня не осталось, но других вариантов нет. Придется изображать перед психологом барышню, страдающую от безответной любви.

Теперь надо решить, стоит ли ссылаться на Марину Савушкину, если вдруг эта Татьяна спросит, кто мне ее рекомендовал. Немного подумав, я решила, что не стоит. Скажу, что ее телефон попал ко мне через пятые руки – якобы знакомые моих знакомых успешно прошли у нее курс.

Я вздохнула, шмыгнула носом, чтобы настроиться на лирический лад, и набрала номер. Гудок, щелчок (стало быть, у Татьяны стоит определитель номера), опять гудок… Неужели мне не повезло и ее нет на месте? Я выждала еще четыре гудка и уже собралась класть трубку, как вдруг на том конце линии ответили. Резковатый женский голос произнес «алло».

Глава 21

– Здравствуйте, – я решила, что вежливость никогда еще никому не вредила, – вы Татьяна?

– Да, здравствуйте, – сухо ответила женщина.

А я-то думала, что психологи разговаривают иначе, что они в каждом видят потенциального клиента и с первых же минут стараются расположить к себе человека. Татьяна же отвечала таким тоном, как будто я уже ей до смерти надоела. Я слегка растерялась, так как ожидала, что она проявит ко мне хоть какой-то интерес. Например, задаст вопросы о моих проблемах, чтобы на основании полученных ответов сделать приблизительный вывод о моем душевном состоянии. Но, похоже, я столкнулась с какой-то оригинальной психологической методикой, когда инициатива принадлежит самому клиенту.

– Мне дали ваш телефон одни знакомые, их приятельница очень успешно решила некоторые свои проблемы… с вашей помощью. – Я замолчала, решив, что надо все же дать Татьяне шанс сказать что-нибудь.

Она не произнесла ни слова, пришлось продолжать мне:

– Я хотела бы к вам записаться, насколько это реально? У меня очень тяжелая ситуация… – От мысли, что она мне сейчас откажет и второго шанса позвонить уже не будет, голос у меня сорвался, получилось очень натурально.

Пару минут она молчала – изучала, видимо, свои записи.

– Есть сеанс сегодня на шесть часов. Сможете подойти?

Я уверила ее, что смогу обязательно, и стала горячо благодарить (почему-то мне казалось, что люди с такого рода проблемами должны вести себя именно так). Татьяна перебила меня:

– Сеанс идет не менее двух часов. Стоимость – сто евро. Вас это устраивает?

Я была на все согласна, хотя в нынешних обстоятельствах, когда я в бегах и неизвестно когда смогу приступить к работе, оторвать непонятно на что сто евро из бюджета казалось не очень разумным поступком.

Татьяна объяснила, как к ней доехать. Она жила в районе «Полежаевской», прием вела в собственной квартире.

Утро длилось бесконечно. Я сидела на кухне и смотрела все новостные выпуски подряд. Ни одного сообщения на интересующие меня темы не было. И на том спасибо.

Часы показали полдень, когда я сообразила, что совершенно не готова к беседе с психологом. То, что она по телефону не задавала мне вопросов, ни о чем не говорит. Может, она их не задавала, чтобы не давать бесплатную консультацию. Небось хватает умников, которые повыспрашивают то, что им нужно, а потом на прием не записываются – зачем деньги платить, и так все рассказали. Наверняка у нее такие случаи бывали, и теперь она никого на расстоянии не консультирует. Только при личной встрече и только за деньги.

Черт! Если она профессионал (а надо исходить из того, что так и есть, – самое плохое, если недооцениваешь противника), то она раскусит меня в первые же пятнадцать минут. А это не есть хорошо. Я поругала себя за то, что опять все усложняю. В конце концов, моя главная цель – не обмануть психолога, а выяснить, ходила ли к ней моя пропавшая коллега Марина Савушкина. Вот интересно, психологи обязаны хранить врачебную тайну? В кино я видела, что психологи наотрез отказываются рассказывать о проблемах своих клиентов даже вооруженным ордерами сотрудникам полиции и криминалистам. Но то дипломированные психологи, имеющие солидную частную практику. Татьяна принимает на дому и вряд ли зарегистрирована как практикующий частный врач. Скорее, подобно многим сидящим дома и не знающим куда себя деть женщинам, закончила какие-нибудь курсы «по психологии», получила «диплом государственного образца» и потихоньку стала набирать клиентов. Вряд ли она даже объявление давала. Успех подобных предприятий, как правило, зависит от того, в каком кругу общается новоиспеченная психологиня. Если в тусовочно-богемной среде, где у людей водятся деньги или имеются понты (иногда в виде исключения присутствует и то, и другое), то рано или поздно дураки (ох, извините, клиенты) найдутся. Потому что, во-первых, людям свойственно пытаться переложить ответственность за свои жизненные неудачи на кого-нибудь. А во-вторых, очень хочется верить, что после визита к психологу (гадалке, потомственному колдуну в третьем поколении, народному целителю) проблемы рассосутся сами собой, без всяких усилий с нашей стороны. Впрочем, если Татьяна берет за свои услуги сто евро, совсем дилетантом она быть не может, за эти деньги она обязана показывать хоть какие-то результаты.

Оставшееся до пяти часов время я провела в Сети – сидела на форумах, где барышни жаловались на неудачи в личной жизни, а коллективный интернет-разум давал страдалицам советы, дельные и не очень.

Без десяти шесть я вышла из метро «Полежаевская». Дом, где обитала Татьяна, оказался совсем рядом с метро. Серая пятиэтажка, из тех, которые вряд ли в ближайшее время будут сносить. Потолки в таких домах высокие, квартиры большие. Городу накладно предоставлять проживающим в таких домах семьям новые квартиры, тем более что из каждых десяти семей девять не хотят менять район.

Татьяна жила на четвертом этаже. Квартира справа от лестничной клетки. Дверь металлическая, но совсем не шикарная, а самая обычная с относительно дешевым замком. Я нажала на кнопку звонка. Довольно долго никто не открывал. Наконец где-то в глубине квартиры раздались шаги. Шаги приближались, и знакомый Татьянин голос спросил:

– Это Василиса? Вы на шесть записаны?

Я подтвердила, что я и есть та самая «шестичасовая» Василиса, но дверь мне никто не открыл.

– Подождите десять минут, – велела из-за дверей психолог. – Я закончу с клиентом.

Ни фига себе. И вот за такой, с позволения сказать, «ненавязчивый сервис» она берет сто евро?

Я вернулась к лестнице. Очень хотелось плюнуть на этого «психолога» и свалить домой. Хотя домой-то мне как раз путь заказан. Так, в размышлениях на тему «уйти или остаться», незаметно прошла четверть часа. Наконец нужная мне дверь открылась и оттуда выпорхнуло бледненькое, заплаканное эфемерное создание.

Я вежливо поздоровалась, создание испуганно шарахнулось в сторону и, не ответив на мое «здрасте», побежало вниз по лестнице. Кошмар – да тут, похоже, настоящие психи на прием ходят. Я вошла в квартиру и поздоровалась с хозяйкой. Татьяна оказалась женщиной неопределенного возраста, где-то между тридцатью и сорока. Точнее сказать сложно. Волосы всклокочены, лицо без косметики, одежда – мешковатые домашние штаны и свободная майка.

– Обувь можете не снимать, – скомандовала она. – Проходите на кухню.

Квартира выглядела так же неухоженно, как и ее хозяйка. Обои, наклеенные лет пятнадцать тому назад, межкомнатные двери, в которых когда-то были замки (наверняка это была коммуналка) – потом, когда соседей не стало, замки вырезали, дырки забили фанерой и все покрасили в белый цвет. Длинный и узкий коридор заставлен разномастной мебелью, которая когда-то (очень и очень давно) украшала комнаты. Со временем мебель обветшала, вышла из моды, но выбросить ее хозяевам, видимо, было жалко. Вот она и перекочевала в коридор, где с успехом максимально захламляла и без того не слишком широкий проход.

Вообще, в оформлении квартиры (если это можно назвать оформлением) присутствовал элемент случайности. Выключатели и розетки, насколько я смогла заметить, тоже были «от разных отцов».

Идя по коридору, я насчитала три двери. Стало быть, квартира, как минимум, трешка, а хозяйка гонит клиентов на кухню. Все чудесатее и чудесатее.

Кухня тоже была заставлена до невозможности и так же неопрятно выглядела. В раковине – немытая посуда, везде какие-то сухие букетики, покрытые годовым слоем пыли. Круглый стол, два стула и изрядно промятый диван. Протиснуться к плите можно только боком.

Вот просто интересно, на что идут получаемые психологом Татьяной евры? Явно не на благоустройство собственного жилья.

Мы сели, Татьяна предложила мне сигарету. Я отказалась, хозяйка поинтересовалась, буду ли я возражать, если она закурит. Я не возражала. Она закурила и вопросительно уставилась на меня.

Надо начинать врать. Ну, не врать, а говорить полуправду. Я завела разговор издалека… Типа, не знаю, как начать, но есть у меня проблема: я к мужчине чувства пылкие испытываю, а вот он ко мне нет. И от такого ужасного несовпадения наших интересов ни есть, ни пить, ни спать спокойно не могу. К тому же восемь месяцев и двенадцать дней назад он меня бросил (это я на ходу придумала про восемь месяцев и двенадцать дней, мне показалось, что такая точная цифра должна убедить психолога Татьяну, что я сильно переживаю, даже если внешне это не заметно).

Татьяна энергично погасила окурок в пепельнице, после чего объявила, что ей совершенно необходимо составить полное представление о моем состоянии. И для этого она сейчас проведет тест. Она встала и вышла – «за оборудованием». Я осталась сидеть и гадать, что это за тест, для которого требуется какое-то специальное оборудование. Я-то всегда полагала, что психологические тесты – это длинные вопросники, где нужно выбрать один из предложенных вариантов ответа. Я один раз такой проходила, на каком-то собеседовании (давно, еще до того, как устроилась в «Инфоньюс»), Вопросов в том тесте было порядка шестисот. Друзья предупреждали, что такой тест коварен, вроде как там вопросы повторяются, только с немного измененной формулировкой. И если ты на один и тот же вопрос дашь разные ответы, то это плохо – на работу точно не возьмут. Меня это предупреждение изрядно повеселило. С моей зрительной памятью не запомнить, какие были вопросы и что именно на какой из них я отвечала, практически невозможно.

Татьяна вернулась со странного вида самодельным агрегатом. Две банки из-под пепси-колы были присоединены проводами к допотопному прибору, смахивающему на амперметр (вид у прибора был столь древний, что я бы совершенно не удивилась, если бы оказалось, что его смастерил сам Андре Ампер для проведения своих первых опытов с электричеством).

Татьяна включила наследие дедушки Ампера в сеть и попросила меня протянуть руки ладонями вниз.

– Это еще зачем? – с подозрением осведомилась я.

– Я же сказала, – в голосе хозяйки проскользнуло легкое раздражение, – мне нужно оценить ваше психологическое состояние.

– Вы будете пытать меня током? – поинтересовалась я и тут же прикусила язык.

Человек, находящийся в состоянии депрессии, сам шутить не будет и другим не даст. Татьяна как-то странно посмотрела на меня, но все же пустилась в объяснения:

– Сейчас вы возьмете в руки банки и крепко их сожмете. Закроете глаза и постараетесь расслабиться. Чтобы ни о чем, совсем ни о чем не думать. Я начну задавать вопросы, вы будете отвечать быстро, не задумываясь.

– А… А банки в руках – это что, обязательно? Без них никак нельзя? – спросила я.

– Это не банки, – вроде как даже обиделась Татьяна, – это рецепторы, которые будут реагировать на изменения в вашем психическом состоянии.

Блин! Детектор лжи, много раз в кино видела. Задают человеку вопрос, а самописец так и начинает скакать, и тогда те, кто вопрос задавал, сразу понимают: врет. Впрочем, часто бывает, что не врет, а просто хочет в туалет, к примеру. В некоторых фильмах, правда, говорят, что прибор обмануть можно… Только те детекторы, что в кино, выглядели куда как солиднее, а этот какой-то самопальный.

Я пересела со стула на диван, взяла в руки банки, откинулась на спинку и закрыла глаза:

– Спрашивайте.

Татьяна щелкнула тумблером – видимо, включила прибор – и предупредила:

– Сейчас вы почувствуете легкое покалывание. Как только оно появится, сразу мне скажите.

– Э-э-э, – запротестовала я, мгновенно открыв глаза. – Какое еще покалывание? Вы что, собираетесь ток через меня пропускать? Я электричества боюсь…

– Это не опасно, – попыталась успокоить меня Татьяна. – Что-нибудь чувствуете?

Я ничего не чувствовала, но на всякий случай сказала, что уже покалывает.

– Хорошо, – удовлетворенно произнесла психологиня. – Расслабьтесь…

Расслабиться было нетрудно, гораздо труднее оказалось не рассмеяться, чего делать было категорически нельзя – здоровый смех совсем не вяжется с обликом помирающей от несчастной любви девушки.

– Вы часто о нем думаете? – задала первый вопрос Татьяна.

И это было только начало. В последующие пятнадцать минут она спросила меня очень о многом, начиная от мыслей, которые мне приходят, когда я расстроена, и до того, не испытываю ли я желания увидеть свою соперницу.

Отвечать оказалось совсем не так легко. Вопросов перед глазами не было, стало быть, моя уникальная зрительная память помочь мне не могла. Информацию на слух я воспринимаю не лучше, чем остальные люди. Пару раз я даже замялась с ответами на вопрос, потому что точно знала, что это уже спрашивали, но в упор не помнила, что я ответила в прошлый раз.