Текст книги "Третий шеар Итериана (СИ)"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

– Она обо мне спрашивала?

– Я первая спросила. Подумала, раз твоя знакомая, знает, куда ты запропал. Оказалось, примерно в одно время мы с ней тебя в последний раз видели.

– А потом? – Тьен нервно ерзал на стуле. – Что она еще говорила?

– Ничего. Попрощалась и ушла.

Чтобы размочить ставший в горле ком, шеар залпом выпил остававшийся в чашке чай, но этого оказалось мало.

– Она была одна или с мальчиком? И как… какая она?

Пять лет назад Софи было восемнадцать.

– Мальчика не было, – ответила Манон. – А сама? Миленькая. Одета неплохо. Грустная только была, так кто на кладбище веселится?

– Больше ее не видела?

– Нет. А ты чего вскочил?

– Я… – Тьен виновато опустил глаза. – Пойду. На кладбище заеду тоже, раз уж решил друзей проведать. И вот…

Он вынул бумажник, но женщина замахала на него руками:

– Убери, не нужно.

– Детям возьми. Знал бы, подарки привез.

– Вот в другой раз и привезешь, – Манон оттолкнула протянутые деньга. – Заедешь ведь еще?

– Обязательно.

На кладбище, а потом – в агентство.

Софи продала дом семь лет назад, но пять лет назад была еще в городе. Значит, они с Люком не уехали к отцу, как Тьен боялся, и есть шанс отыскать их уже сегодня.

На могиле Ланса лежало массивное черное надгробие.

Тьен оставил в изголовье цветы и погладил пальцем выемки выбитых в камне символов: имя, дата рождения, дата смерти. Имя…

Душу окатило холодной волной. Лишь сейчас он понял, что не знает полного имени детей, ставших ему семьей. Никогда не спрашивал. Ни разу в их доме не попадалось на глаза никаких документов. Софи, Люк… Сколько в городе Софи и Люков? Третий шеар Итериана, бесстрашно выходивший против всепожирающего ничто и переполненных ненавистью темных волн армий, почувствовал себя бессильным перед созданным людьми монстром паспортной системы.

Лишь миг слабости.

Приложив ладонь к нагретому солнцем камню, словно пожав протянутую через годы руку друга, Тьен поднялся с земли и огляделся. Тогда был конец зимы. Слякотно, холодно. Грязь на дорожках, голые веточки дрожащих на ветру кустиков. Сегодня – теплый летний день, солнце, и пышно разросшаяся зелень раскрашивает серо-черную скорбь могильных памятников. Но если закрыть глаза и идти, как в тот день, видя перед собой тоненький силуэт девочки, ведущей за руку маленького брата, память подскажет…

Он обещал Софи, что заменит деревянную табличку на могиле ее матери гранитной плитой, и не сдержал обещания. Но плита все-таки появилась, почти такая же как у Ланса – видно, камень тесали в одной мастерской, где-то поблизости. Пожалев, что не вспомнил сразу и не взял цветов еще и для нее, женщины, которую он никогда не знал, но которой обязан был самым большим в своей жизни чудом, Этьен прочел имя: «Клер Хамнет». Значит, Софи и Люк Хамнет.

Он твердил их имена весь путь до агентства. Несколько раз приходилось останавливаться, чтобы узнать дорогу, и тогда он делал глубокий вдох и велел себе собраться, чтобы не ошарашить случайного прохожего, вместо нужной улицы, потребовав у него Люка и Софи.

Почти оказавшись на месте, подумал, что станет делать, если за несколько лет агентство закрылось или переехало в другое здание. Но контора находилась по тому же адресу, что записала ему новая хозяйка дома. И, что важно, работала.

Правда, на этом везение заканчивалось.

– Мы не разглашаем подробности сделок и не даем информации о наших клиентах, – заявил ему пожилой господин, над столом которого красовалась табличка «Управляющий».

– Софи Хамнет, она продала дом через ваше агентство семь лет назад. Я хотел…

– Мы не даем подобной информации, – повторил конторский сухарь.

«Я ее из тебя с кровью выжму!» – мысленно прорычал шеар.

– К тому же, старые дела давно сданы в архив, – случайной фразой предупредил намерения посетителя человек. И посоветовал сочувственно: – Сделайте запрос в полицейское управление или отдел регистрации в мэрии.

– Спасибо, – через силу поблагодарил Этьен. – Попробую.

Он покинул кабинет управляющего и направился к выходу, прикидывая, как долго чиновники разбирают подобные запросы, и ускорит ли дело пара десятков листров.

– Вы спрашивали о Софи Хамнет?

Шеар замер. Показалось, что он услышал голос свыше, но обернувшись, понял, что к нему обращается сидящий за конторкой в приемной молодой человек.

– Вы интересовались Софи? – переспросил он негромко.

– Да. Вы ее знаете?

Загорелый блондин, на котором пляжный костюм смотрелся бы уместнее строгого черного пиджака и удавкой стянувшего крепкую шею галстука, прижал палец к губам и скосил глаза на дверь начальника.

Тьен присмотрелся: парень был ему откуда-то знаком. Но где и когда он мог его видеть в прежней жизни, вспомнить не успел.

– Максимилиан, зайдите ко мне! – потребовал из кабинета управляющий.

Блондин поглядел на излишне громкого посетителя и укоризненно покачал головой.

– Вижу ее иногда, – шепнул он заговорщически. – Могу передать привет.

Недолго думая, шеар вынул бумажник и положил на стол перед клерком несколько крупных банкнот. Тот, не теряясь, тут же убрал деньги в ящичек.

– Сейчас напишу вам адрес. – Перо уже скребло по бумаге. – Спросите…

– Максимилиан! – напомнил управляющий.

– Завтра пятница? – игнорируя призывы начальства, уточнил у Тьена блондин. – Вот завтра и загляните. К полудню или чуть позже. Утром не надо, вообще не пустят…

– Максимилиан!

Протянув просителю сложенный вдвое листок, парень подхватил со стола толстую кожаную папку и поспешил к шефу, а Тьен вышел на улицу. Развернул записку и пробежал глазами адрес. Перечитал еще раз. И еще.

Ерунда какая-то.

Хотел идти назад и требовать у белобрысого хапуги объяснений, но передумал.

Еще раз прочел адрес: «Ли-Рей, Фонтанная улица, 7. Кларисса Санье».

Ждать до завтра? Хрена с два, как говорил когда-то Валет.

Сегодня.

Потому что завтра уже будет девять лет, три месяца и тринадцать дней.

Нужный дом отыскался быстро. Двухэтажный. Кирпичный. С высокими окнами и ажурным козырьком над крыльцом в три ступеньки. Оказавшись рядом, Этьен утратил решимость и долго еще изучал бы незатейливую архитектуру, если бы через силу не заставил себя выйти из машины. В сердце на смену радостному предвкушению прокралась тоска. А еще – предчувствие, что все не так легко, и не может быть, чтобы она вот так просто открыла ему сейчас дверь…

Предчувствие оправдалось: двери распахнул высокий худой старик в черном костюме.

– Здравствуйте, – произнес он чинно, ни о чем не спрашивая и предоставляя гостю самому объяснять, что заставило его потянуть за шнурок звонка.

– Добрый день. Я хотел бы видеть… – Софи? Клариссу? – …хозяйку.

– Сожалею, но госпожа Кларисса в отъезде, будет поздно. Приходите завтра.

– А… А как же Люк?

Но дверь уже закрылась.

Этьен позвонил снова, нервно и требовательно.

– Будете хулиганить, я вызову полицию! – предупредил из-за двери старик.

– Лучше не надо, он вызовет.

Шеар обернулся и увидел молоденькую девушку в легком белом платье и широкополой шляпе, прячущей от солнца симпатичное худенькое личико. Под мышкой у нее был легкий мольберт, а на плече висела сумка, очевидно, с красками и прочими принадлежностями.

– У Жерара с этим быстро, – продолжила незнакомка. – С полицией. А вы новенький?

– В каком смысле?

– Недавно у нас? Я вас прежде не видела.

– Вчера приехал, – подтвердил мужчина.

– Издалека?

– Из Галора, – он спустился с крыльца и подошел к девушке. – Вы знакомы с хозяйкой?

– Не совсем. Но у нас тут все обо всех знают, постольку-поскольку.

– Поделитесь знаниями?

Художница окинула оценивающим взглядом сначала его, а после стоящий у обочины автомобиль и согласно кивнула:

– Подвезете к Зеленому мосту?

А уже усевшись на пассажирское сидение, добавила:

– Только я немного знаю. Но тут и ехать недалеко.

Этьен завел мотор.

– Рассказывайте.

– Я в Ли-Рей уже давно, – начала девушка, беззастенчиво разглядывая мужчину с близкого расстояния. – А Кларисса года четыре, как появилась. Сейчас держит салон. Ну, знаете: выпивка, разговоры об искусстве, музыка, танцы… У Клариссы какие-то связи в галерее Амир, может поспособствовать молодым художникам выбиться в люди. Говорят, она тоже рисовала, но это, скорее, баловство. Жила с художником, почему бы самой не попробовать? Потом он начал пить… Художник. Творческий кризис, нехватка средств – многие срываются. Кларисса тянула его какое-то время, а потом плюнула и ушла к Марио, антрепренеру. Сменяла пропойцу на чахоточного. С этим еще год мучилась, но хотя бы не даром. Два года назад Марио умер, а Клариссе остался дом, салон и счет в банке. Вот как бы и все. И мы почти на месте.

– А Люк?

– Кто?

Тьен остановил авто на подъезде к старому каменному мосту. Развернулся к девушке.

– У нее есть брат. Сейчас ему должно быть тринадцать.

Художница пожала плечами.

– Никогда о нем не слышала. Может, в какой-нибудь школе? В интернате? Кларисса, она порядочная, что бы ни говорили. Если у нее брат есть, вряд ли она его в Ли-Рей притащила бы. Я так думаю.

– Я тоже, – шепотом согласился Тьен.

Девушка вышла из машины и забрала с задних сидений мольберт и сумку.

– Хотите, портрет нарисую? – предложила она. – У вас лицо такое интересное. И глаза…

– Нет.

Не прощаясь, он надавил на газ, и автомобиль рванул с места, оставляя позади растерянную художницу, кварталы Ли-Рей и вырванный кусок души.

Столько лет спасать чужие миры, чтобы потерять свой…

Глава 4

В гостиницу вернулся к пяти.

– Этьен! – Генрих Лэйд, наверное, услыхав, как он отпирает ключом двери своего номера, тут же выскочил из соседнего. – Наконец-то! Я тут с ума схожу. Этот город, люди, машины…

К паршивому настроению добавилось чувство вины: совсем забыл об отце! Если самому Тьену спустя девять лет город показался чужим, то каково было человеку, пропустившему в истории родного мира почти столетие?

– Прости, папа. Я… купил автомобиль.

– Автомобиль? – удивленно переспросил Генрих, входя вслед за ним в номер. – Ты умеешь управляться с этим железным зверем?

– Не сложнее, чем летать на вивернах.

– Автомобиль, – пробормотал Лэйд. – Даже не думал… Знаешь, я вышел из гостиницы, прошел всего квартал и чуть не заблудился. Мир вырос и изменился. Чувствую себя в нем такой же древностью, как те, за которыми охотился когда-то.

– Это пройдет. Тебе тут еще понравится.

– Думаю, понравится, – улыбнулся успокоившийся с его появлением человек. – Только не бросай меня больше, пока я не разберусь, что тут и как.

– Не брошу, – уверил Тьен и вздрогнул, услышав в своих словах обещание, что дал когда-то, но не смог выполнить.

– Что-то случилось? – заволновался Лэйд, увидев, как он переменился в лице.

– Устал. Не возражаешь, если я отдохну недолго? Выкупаюсь, вздремну пару часиков, а потом поужинаем вместе?

– Хорошо. Я посижу у себя. Купил газет, почитаю. Но потом буду задавать вопросы, готовься!

У каждого свое спасение. Отец нашел свое в чтении. Никто не скажет, сколько книг он прочел в Итериане, заполняя ими одинокие дни.

Хотя, с одинокими днями перебор, конечно. В столице мира был целый район, где жили попавшие к дивным люди или их отпрыски. Нет, дети стихий не притесняли полукровок, вынуждая селиться отдельно, но тем удобнее было держаться вместе. И Генрих Лэйд, у которого от щедрот шеара Холгера имелся собственный дом недалеко от дворца, часто навещал соплеменников… До того случая…

Тьен поморщился, отгоняя неприятные воспоминания. Ни к чему ворошить прошлые обиды, и без них есть, что вспомнить.

В ожидании, пока наполнится ванна, шеар снял одежду, пропитавшуюся запахом бензина и несбывшихся надежд, и, прилег на кровать, мыслями возвращаясь к самому первому дню своей новой жизни.

…Первый переход был болезненным. Позже Фер объяснил, что это оттого, что он родился не в Итериане. Мир людей признал его своим и не желал отпускать. А Тьен не желал уходить. Так что, оказавшись в Дивном мире, он не испытал благоговения перед открывшимся ему величием древнего города, а согнулся пополам и, не стесняясь спутников, избавился от остатков обеда. А едва распрямился и отер лицо рукавом, его снова всосало в чуждое подпространство и вынесло, ни много ни мало, в дворцовый зал совещаний. И там-то он, если верить хронографам, сходу известил всех, что прибыл служить этому миру.

– Эллилиатарренсаи! – гневно воскликнул мужчина, восседавший в кресле на небольшом возвышении. – Как это понимать?

– Вы велели привести его, когда он будет готов, – невозмутимо ответила Лили. – Он готов.

Мужчина поднялся с места, подошел к нему, заглянул в глаза и тут же отвернулся.

Сделал несколько шагов к центру зала и громогласно объявил:

– Старейшие четырех народов, представляю вам третьего шеара Итериана. Мой… – он запнулся, и, возможно, эта секундная заминка стала первой трещинкой, превратившейся за годы в пропасть между ними. – Мой сын Этьен.

– Тьен, – по привычке поправил юноша. И когда на него были устремлены все взгляды, он произнес другую фразу, не вошедшую в хроники даже с поправками: – Мне обещали встречу с моим настоящим отцом, а не с мерзавцем, который сначала бросил, а потом убил мою мать.

На этом собрание закончилось.

Старейшие испарились, Фер и Лили – тоже, и он остался один на один с Холгером.

– Впредь не смей заявлять ничего подобного, – холодно отчеканил правитель, – иначе я вынужден буду вызвать тебя на бой в защиту справедливости.

– Видал я такие бои, – Тьен хорохорился, а внутри все переворачивалось от страха. Давящая мощь первого шеара ощущалась буквально физически.

– Не знаю, кто сказал тебе это, но я не имею отношения к смерти твоей матери, – будто и не слышал его Холгер.

– Докажи.

– Моего слова достаточно.

Юноша снова хотел сказать что-нибудь колкое, грубое, но вдруг понял, что действительно достаточно. Сила четырех стихий, недавно проснувшаяся в нем, говорила, что Холгер не врет. Тьен застыл, пораженный внезапным открытием, и тогда, догадавшись, что произошло, правитель впервые взглянул на него без раздражения и даже, казалось, с интересом.

– Это дар шеара, – пояснил он. – Ты можешь распознавать правду и ложь в решающие моменты жизни.

– Только в решающие? – пробормотал юноша, путаясь в мыслях и чувствах. – Не всегда? Что же сейчас решающего произошло?

– Ты мне поверил, – сказал Холгер. – Что до твоей матери, мне неизвестно, кто виновен в ее смерти. Я пытался найти его, но шеар отнюдь не всемогущ. Скоро ты это поймешь.

После была встреча с Генрихом, радость, немного приглушившая грусть расставания с оставшимися в другом мире близкими людьми, долгие разговоры. Минутное знакомство с высокородной семьей, Арсэлис, Эйнаром и Йонелой, и снова разговоры с отцом. Вспоминали маму, дом, живших в нем людей. Тьен рассказал о том, как сложилась жизнь маленького Шарля, попутно поведав об изобретении кинематографа. Рассказал, что был в музее, что работы археолога Лэйда не забыты, как и он сам.

– А ты? – спросил отец. – Как ты жил там один? Чем занимался?

– Я был вором, – признался Тьен. – Хорошим вором. Но не очень хорошим человеком.

– Наверное, тебе простительно, – вместо упреков и новых вопросов пожал плечами Генрих. – Ведь ты не совсем человек.

После этого он больше не спрашивал его о жизни до Итериана.

А на второй день Тьен увидел разрыв…

Ванна набралась, и он выкупался, вместе с потом смывая нахлынувшие воспоминания. Затем, как и говорил отцу, собирался отдохнуть до ужина. Но прежде чем лечь, достал принесенную из Дивного мира шкатулку. Открыл, заглянул в пустой ларчик, закрыл и опять открыл. Вынул на свет сделанный когда-то музейным фотографом снимок.

– Я вернулся, – сказал глядящей на него с карточки девочке. – К тебе. Ты ведь ждала… хоть немного?

Она не ответила. Она никогда не отвечала, но это не мешало ему говорить с ней часами.

У каждого свое спасение.

Проспав почти три часа, Этьен чувствовал себя значительно лучше.

Да, многое изменилось. Но можно изменить все снова.

Он зашел за Генрихом, и они вместе спустились в ресторан. Заказали ужин и долго беседовали под ненавязчивые звуки рояля и легкое белое вино.

– Завтра я отлучусь, – предупредил отца Тьен. – Не знаю, надолго ли. Но ты не волнуйся, хорошо?

– Хорошо, – обещал Лэйд. Замялся, но все же осмелился заговорить о том, что его беспокоило: – Неловко спрашивать, раз уж я не сделал этого за столько лет, но… У тебя остался кто-то в этом мире? Ох, что я несу, конечно, остался, ты ведь жил тут не один год. Но мне казалось, у тебя не было особых привязанностей, иначе, думаю, ты поделился бы…

– Пап, я просто хочу пройтись по знакомым местам.

– Да-да, понимаю.

– Когда вернусь, пойдем в кинотеатр. Помнишь, я рассказывал?

– Ожившие изображения? – глаза Лэйда загорелись детским любопытством.

– Да. Это тебе точно понравится.

Как ни близки они были с отцом, некоторые тайны Тьен хранил и от него.

Разговор плавно перетек на научные и технические достижения мира, а затем постепенно заглох. Генрих, которому после размеренной жизни в Итериане впечатлений за день хватило бы на год, не меньше, стал позевывать и клевать носом.

– Продолжим за завтраком, – решил Этьен, расплачиваясь по счету.

Сам он, выспавшись днем, прогулялся бы по ночному городу, но боялся, что ноги сами приведут в Ли-Рей. А он уже дал себе зарок, появиться там завтра не раньше полудня. Блондинистый стяжатель из агентства явно неспроста уточнил время.

Проводив отца до дверей его номера, Тьен направился к себе.

Первое, на что он обратил внимание, открыв дверь, так это на включенный свет, хотя он точно помнил, что выключал его, уходя. А затем увидел под потолком зависшую рядом с люстрой Эсею.

– Какая прелесть, – напела сильфида, тыча пальцем в лампочки. – Огонь в баночках. У тебя тут интересно.

– Угу, – сложив на груди руки, мрачно согласился Этьен. – И с каждым часом все интереснее. Что ты тут делаешь?

– Жду, пока Фер и Лили возьмут нам комнаты, а Кеони выйдет из ванной. Его подсушило при переходе.

Тритон, нуждаясь в постоянном притоке влаги, чувствовал изменение среды острее товарищей, но, в этот раз переход для него был не самым трудным, и не успел Тьен задать следующий вопрос, как Кеони появился в комнате. Освежившись, выглядел он весьма довольным: покрывавшая мускулистые плечи чешуя блестела, прозрачные плавники на руках и икрах переливались в ярком электрическом свете. Юноша увидел шеара и без слов согнулся в почтительном поклоне. Влажные темные волосы почти коснулись пола, а спинной плавник приветственно распрямился.

– Повторяю: что вы здесь делаете? – проявляя невероятное терпение, спросил шеар.

– Прибыли в твое распоряжение, – выпрямившись, объявил тритон.

– Мы должны всюду следовать за тобой. – Эсея спустилась на пол и стала рядом с Кеони. – Разве нет?

– Нет.

– Твой отец другого мнения, – сообщила сильфида.

– Он приказал вам прийти сюда?

– Нет, что ты! – махнула рукой девушка. – Но намекнул, что прикажет, если мы сами не вспомним о своих обязанностях.

– Если еще не понял, нас вышвырнули из Итериана, – без стука вошла Лили. В отличие от Эсеи, на которой был традиционный наряд женщин ее народа – свободное многослойное платье из полупрозрачных тканей, белой и голубой, и Кеони, на котором кроме чешуи и плавников не было ничего, альва успела одеться по местной моде. Элегантное черное платье плотно облегало ее фигуру, оттеняя струящиеся по плечам золотистые локоны, а на ногах у красавицы были туфли с высокими острыми каблуками, которыми она сердито отстукивала по полу. – Да, дорогой мой, вышвырнули и обратно не ждут. Так что если хоть заикнешься о том, чтобы мы шли туда, откуда явились, за целостность мебели, стен и твоей головы я не ручаюсь.

Она никогда не стала бы говорить с ним так при посторонних. Но свита – это не посторонние, это почти семья. А в семье случаются размолвки.

Волна возмущения схлынула, и Тьен почувствовал себя неловко перед товарищами, за которых нес ответственность и перед законами Итериана, и перед собственной совестью.

– Где Фер? – поинтересовался он.

– Оформляет нам номера, – ответила Лили.

– Я говорил, что это не обязательно, – вклинился в разговор тритон. – Тут есть река, я могу жить там. А Эсея устроилась бы где-нибудь на крыше.

– Сам объяснишь, или мне это сделать? – спросила у Тьена альва.

– Сам, – вздохнул он. – Кеони, это – человеческий мир. Тут не привыкли к таким, как вы… как мы. Поэтому будет лучше притвориться людьми.

– Хорошо, – с готовностью кивнул юноша. Подобрался, и плавники медленно втянулись под кожу, а чешуя стала прозрачной и, в конце концов, полностью исчезла. Тритон несколько раз моргнул, и змеиные зрачки приобрели округлую форму. – Похож на человека?

– Почти, – улыбнулся Тьен. – Но люди тут обычно не расхаживают голышом.

Дивные тоже носили одежды, но у детей воды, проводивших большую часть времени в родной стихии, был несколько иной взгляд на этот вопрос.

– Оденем мы его, не переживай, – успокоила альва.

– Или я могу невидимым сопровождать тебя повсюду! – внес встречное предложение Кеони.

– А вот этого не надо, – предупредил шеар. – Ни невидимыми, ни сопровождать. Лили, чего хочет Холгер?

– Чтобы ты вернулся.

– Что?

– Дослушай, – вскинула руку женщина. – Чтобы ты вернулся, принял полагающиеся тебе почести, вежливо попрощался и снова ушел.

– Но я так и собирался поступить.

– Зная твою непредсказуемость, правитель решил подстраховаться.

– Ясно. Тогда, если нет возражений, месяц пересидим здесь.

– А если есть? – заинтересовалась Эсея.

– Если есть, пошлю вас в более привычный для вас мирок.

– Нет. Мы останемся, – ответил за всех тритон. – Наш долг…

– Так, слушаем меня, – прервал пафосную речь Тьен. – Во-первых, забыли о долгах. Никакого эскорта, никакой слежки. Во-вторых, меры безопасности. За Лили и Фернана я спокоен. Эсея, осторожнее с полетами. Кеони, следи за внешностью, и тут нельзя купаться в фонтанах. Отдыхайте, изучайте мир. Сходите завтра в кино или в театр, отцу нужна компания.

– А ты? – полюбопытствовала сильфида.

– А я не обязан отчитываться. Еще вопросы есть?

Вопросов не было, и заглянувшему в номер Фернану осталось только пожелать спокойной ночи.

Появление свиты не заставило отказаться от планов. Утром Тьен зашел к отцу и разъяснил ситуацию, но на завтрак не остался, перепоручив Генриха итерианцам, а итерианцев – Генриху. Забрал из гаража автомобиль и несколько часов кружил по городу, не рискуя подъезжать к окраинам Ли-Рей. Выпил кофе в маленьком ресторанчике. Купил букет цветов. Купил сигарет. Выкурил одну до половины, подавился кашлем и выбросил всю пачку. Потом выкинул цветы.

К полудню сидел в припаркованной напротив дома Клариссы Санье машине и жалел о выброшенном букете. Но недолго.

– Кларисса! Кларисса, я знаю, что ты там!

Молодой мужчина, потрепанный и небритый, пошатываясь, стоял под окнами и орал во всю глотку, привлекая внимание немногочисленных прохожих.

– Кларисса, лживая шлюха, я знаю, что ты дома! Скажи этому наглому лакею, чтобы впустил меня! Слышишь, потаскуха? Скажи, чтобы впустил, не то я…

Злость вскипела в душе, выплеснулась через край, и нутро обожгло огнем.

Не отдавая себе отчета в том, что собирается сделать, Этьен вышел из авто и направился на противоположную сторону улицы. Но когда до крикуна оставалось несколько шагов, дверь дома номер семь отворилась.

«Неужели впустит?» – с горечью подумал шеар.

Остановился в стороне. Увидел, как на крыльцо вышел давешний дворецкий.

– Здравствуйте, господин Поль, – вежливо поздоровался он с вцепившимся в перила оборванцем. – Госпожа Кларисса не может спуститься, она плохо чувствует себя с утра. Но она передала вам это. – В руку дебоширу перекочевала сложенная банкнота. – Возможно, вы захотите выпить стаканчик «Эмери» за ее здоровье.

Скандалист враз угомонился. Сунул деньги в карман. Еще не совсем утратившее былую привлекательность лицо искривила плаксивая гримаса.

– Солнышко мое, – прошептал он одними губами. – Хорошая моя. Не оставит в беде…

Так, тихо восхваляя женщину, которую только что хаял на весь квартал, человек пошел по улице и вскоре скрылся за поворотом.

Этьену подумалось, что это, возможно, тот самый спившийся художник…

А через мгновение он ни о чем уже не думал, потому что двери дома, за которым он следил неустанно, снова распахнулись, и на крыльцо вышла девушка в простом голубом платье. Напрасно он боялся, что не узнает ее в огне: она почти не изменилась. Как и раньше тоненькая, стройная, невесомая, как сильфида. Невысокая, но и не маленькая уже. То же милое личико, ясные глаза, аккуратный носик. Из-под шляпки выглядывают короткие, не ниже плеч, завитушки золотисто-русых волос…

– Спасибо, Жерар. Вы меня спасли.

– Счастлив услужить, – поклонился дворецкий.

Девушка легко сбежала по ступенькам и огляделась. То ли высматривала кого-то, то ли опасалась возвращения крикуна.

– Софи, – позвал Этьен негромко.

Она машинально обернулась на имя и замерла. Лицо сделалось серьезным и непроницаемым, миг назад лучившиеся теплом глаза остыли.

Узнала, понял он. И радости в этом узнавании не наблюдалось.

– Здравствуй, Софи.

– Здравствуй.

– Я приехал позавчера… Видел дом. Новая хозяйка дала мне адрес агентства…

Он путался в словах, но видел, что для нее эти слова ничего не значат.

– Прости, я спешу, – сухо произнесла девушка.

– Позволишь проводить? Мы могли бы поговорить по пути…

У обочины притормозил закрытый черный автомобиль, и в их и до того нескладный разговор вмешался визгливый клаксон.

– Это за мной.

Софи направилась к машине, но он преградил ей путь.

Хотел сказать что-то, он приготовил целую речь – было время… А она передернула плечами и просто обошла его, как досадную преграду.

– А несложно, да, выучиться на куртизанку? – бросил он ей в спину. – Пригодился учебник?

Как она могла? Как?

Она была его светом, была…

Девушка остановилась, равнодушно глянула на него через плечо.

– Когда-то мне объясняли, что деньги не пахнут.

Села в авто и захлопнула дверцу.

Она была. А теперь уже нет.

Все, что он успел – заметить на ее запястье тонкий серебряный браслет.

Управлявший авто молодой человек, полноватый курчавый шатен с тоненькими усиками, первое время молча следил за дорогой. Но терпения хватило ему ненадолго.

– Кто это? – спросил он задумчиво глядевшую в окно девушку.

– Старый знакомый, – призналась Софи. – Случайно столкнулись.

– И он успел тебя чем-то расстроить, – заметил водитель.

– Нет. Это… Поль снова приходил. Скандалил под окнами, я боялась из дома выйти. Но Жерар его спровадил.

– А, ясно. – Молодой человек решил не продолжать неприятную тему. Доехав до перекрестка, остановился и обернулся к спутнице: – Куда сейчас?

– Сначала в школу. Заберем малышку, занятия вот-вот закончатся.

Машина повернула направо.

Притормозивший через минуту на этом же перекрестке серебристо-серый автомобиль долго стоял, а после свернул налево.