Текст книги "Третий шеар Итериана (СИ)"
Автор книги: Ирина Шевченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)
Глава 14
В гостинице он собрал всех, включая отца.
– Холгер здесь, – объявил без обиняков, наблюдая, как отреагируют на его слова.
Тритон подобрался, точно правитель вот-вот войдет в дверь. Взгляд спокойный, готовый в любой момент окраситься почтением, но не слишком глубоким: у Кеони свой, собственный шеар, он же – герой и командир… И как эту дурь из мальчишки выбить?
У Фера, напротив, глазки бегают. Но привычно так бегают – параноик, он параноик и есть.
Лили удивлена. Если бы кто-то из свиты и знал о намерениях Холгера, то только она. Но не знала. Озадачена, однако, не напугана: шеар в своем праве, хочет – приходит, хочет – уходит.
А вот Генрих всполошился. Отчего бы? Неужели снова затеял какую-то игру?
Тьен и не подозревал за собой подобной злопамятности, однако история, стоившая ему немало нервов, навсегда внесла коррективы в их с отцом отношения…
– Что будем делать? – отвлекла от размышлений альва.
– Ничего. Если Холгеру что-то нужно от меня или от кого-нибудь из вас… – шеар будто случайно задержал взгляд на Лэйде. – …мы узнаем об этом, только когда он сам себя обнаружит. И надеюсь, если у кого-то состоится встреча с правителем, меня посвятят в подробности.
Поняв, что разговор окончен, собравшиеся направились к выходу.
– Папа, задержись ненадолго, – попросил Тьен. – Хотел… Да нет, ничего.
И правда, сколько можно изводить и себя, и его подозрениями?
– Меня не будет до завтра. Если что-то понадобится, обращайся к Феру.
…Больше трех лет прошло, но обида прочно вросла в сердце.
Лэйд казался простоватым добряком. Заботливым папочкой, не замечающим, что его чадо уже выросло и уходит из дома не с друзьями играть, а на самую настоящую войну, где могут убить его и где, если нужно, будет убивать он. Но Тьену именно это в нем и нравилось. Приятно было хоть в чем-то чувствовать себя ребенком. Сидеть на террасе, пить ароматный травяной чай и слушать сказки, в которые превращалась в устах Генриха любая история. А когда в один из редких свободных вечеров отец предложил вместе прогуляться в район, где проживали люди и полукровки, Этьен не увидел в этом приглашении ничего подозрительного.
Лэйд привел молодого шеара в дом на окраине столицы и представил небольшой компании мужчин. Их имена Тьен успешно выбросил из головы, но запомнил, что там было трое людей, двое полукровок – сильф и тритон, двое истинных альвов и старый, едва искривший флейм.
– Я должен был объяснить тебе сам, Этьен, – еще непонятно за что извинился отец. – Но мы никогда не говорили серьезно… настолько серьезно…
Генрих, всегда легко игравший словами, терялся и путался, и вот это уже насторожило.
А когда заговорил флейм, только открыл рот, не сказав еще ничего конкретного, бессознательная тревога всколыхнулась в душе, разбудив дремавшую до поры пустоту.
– Рады приветствовать вас, шеар Этьен, – сын огня почтительно поклонился. – Для нас это великая честь. Я знаю, что вы не сторонник затяжных церемоний, а потому перейду сразу к делу. Мы, здесь собравшиеся, представляем интересы человеческого сообщества Итериана и ущемляемых нынешней властью народов.
– Разве народы Итериана в чем-то ущемляют? – спросил Тьен.
– Ущемляют, – степенно кивнул флейм. – Как вам известно, энергетические жилы пролегают неравномерно, где-то их концентрация выше, где-то ниже, и не всем посчастливилось родиться и жить в богатых силой местностях. А шеары, в чьей власти изменить распределение энергии, не хотят внимать просьбам подданных…
Этьен позволил себе саркастическую усмешку: о неравномерности распределения естественных энергетических потоков он знал, но знал также, что силы Итериана хватало всем. За исключением разве что полукровок, которым от рождения не дано было обладать теми же способностями, что и чистокровным детям стихий, и лишь непосредственное подключение к жиле могло превратить их в могущественных магов.
Заметивший его гримасу огненный стушевался.
– Мы вернемся к этому позже, если вы позволите, – поспешно закрыл он едва начатую тему.
«Не позволю», – загодя решил Тьен.
– Правлением шеара Холгера многие недовольны. Мы считаем, что трон Итериана должен занять более достойный претендент, – с некой долей торжественности в хриплом голосе произнес флейм. – Тот, кто проявил себя в борьбе с ненасытной пустотой, кто сражался с тьмой, расползшейся по ветвям великого древа, кто…
– Я уже понял, – оборвал воодушевленную речь Тьен. – И как вы намереваетесь это провернуть?
– Для начала достаточно вашего желания, шеар Этьен.
– У меня его нет. Что дальше?
Флейм был стар. Стар и мудр. Он уже понял, что продолжать не имеет смысла. Но остальные еще не нажили подобной мудрости.
– Люди Итериана возлагают на вас огромные надежды, шеар! – сохраняя почтительность, но не в силах полностью скрыть возмущение его отповедью, воскликнул один из людей. – Лишь приход к власти того, в ком течет человеческая кровь, позволит нам и нашим детям занять достойное место в мире. Как вы можете отказывать соплеменникам в справедливости?
– Справедливости? – переспросил Тьен, чувствуя, как поднимается в душе волна ярости. – Вы этого хотите? Могу устроить.
Он в упор приблизился к обращавшемуся к нему человеку.
– По справедливости я отправлю тебя в мир, где ты родился, и откуда был выдернут по случайности или чьей-то прихоти. Верну Итериану силу, которую сейчас он отдает тебе, а ты вновь вынужден будешь работать, чтобы прокормиться, болеть, как то и положено людям, и умрешь в отмеренный человеческой природой срок. А все вы, – он обвел взглядом смешавшуюся компанию заговорщиков, – по справедливости будете переданы на суд четырех за то, что усомнились в их выборе, пойдя против правителя. И справедливым приговором всем вам будет…
Он хотел сказать «смерть», но осекся, увидев выросшую за спиной старого флейма тень.
У тени были крылья.
И меч.
Она на голову возвышалась над дивным, на которого уже направила оружие.
Воздух застрял в горле вместе с не вырвавшимся криком.
Огонь воспоминаний ожег сердце.
Земля дрогнула, грозя уйти из-под ног.
Вода проступила потом на лбу.
Нет, не нужно, только не снова!
Тень сделалась прозрачной и начала медленно таять.
А вместе с ней и первая мысль, что ильясу послал узнавший о тайном сходе Холгер.
Никто не может призвать темных слуг в Итериан, даже верховный шеар: Дивный мир – средоточие света, сюда закрыта дорога тьме…
Но если найдется некто достаточно сильный, несущий ее в себе, убийца с тьмой в сердце, как говорила старушка Йонела?
В последний раз посмотрев на заговорщиков, шеар развернулся к выходу, коротко бросив испуганному, как и все они, Лэйду:
– Идем.
Темные демоны… Темные демоны – после.
Искусственный мир, созданный на замену тому, который у него отняли, мир, где у него была не только великая цель, стоившая жизни и счастья, но и семья, рушился. Нужно было попытаться сберечь хотя бы осколки…
– Зачем?
Дом, который он долго учился считать своим, знакомая терраса. Но время сказок кончилось.
– Я хотел, чтобы ты был счастлив. – Генрих прятал глаза, а голос его звучал так тихо, что только дар шеара позволял разбирать слова. – Чтобы занял полагающееся тебе по праву место.
– Место раба? Ты представляешь, что значит быть правителем? Быть шеаром – это… А правителем…
Долг, который превыше всего. Желания, никогда не бывшие твоими. Уверенность в том, чего не знаешь, не понимаешь, и не поймешь, как бы ни старался. Деяния, идущие вразрез с собственными убеждениями. Сила, связывающая по рукам и ногам, петлей затянувшаяся на сердце…
– Я не могу быть правителем Итериана, – произнес Тьен размеренно, надеясь, что сумеет донести что-то до человека, решившего загубить его жизнь. – Шеар – это, в первую очередь, слуга четырех, исполнитель их воли и защитник великого древа. Любой шеар. А правитель как никто связан долгом. И одна из его обязанностей – оставить наследника, который после его смерти позаботится о судьбе Итериана и связанных с ним миров. Мои дети этого не смогут. Не наверняка, но наверное… Я вообще не думаю, что захочу когда-либо иметь детей…
Опасность того, что дар четырех пробудится в крови его сына – у шеаров рождаются лишь сыновья – велика, и после всего, что случилось с ним, он не рискнул бы положить на алтарь служения высшим силам и высшим целям жизнь собственного ребенка. Пусть уж этого ребенка не будет вовсе.
– Есть Эйнар, – хмуро напомнил археолог. – Пусть его дети пекутся о великом древе.
Генриха перспектива никогда не увидеть внуков, не пугала. Как и то, что Итериан может однажды лишиться шеара.
Как это по-людски – не думать, что оставишь после себя.
Тьен с силой сдавил пульсирующие виски.
– Зачем тебе это? – прошептал он. – Ради моего счастья? Я не буду счастлив в Итериане. Ради своего? Скажи, и получишь все, что пожелаешь.
Он злился на Генриха. Но и на себя – за то, что прятался все эти годы в маленьких выдуманных мирках. В одном ждала его девочка с фотографии, в другом – заботливый отец.
– Зачем?! – Лэйд молчал и Тьен все-таки сорвался. – Тебе так нужен ручной шеар? Шеар-правитель? Зачем, объясни мне? Вечная жизнь? Никто не в силах дать тебе этого. Богатство? Власть? Слава? Мечтаешь войти в легенды, как единственный человек, стоявший за троном четырех? Но я не буду потакать твоим фантазиям, уж извини. Я уйду отсюда. В лучшем случае навсегда, в худшем – до новой волны. И вот это для меня будет счастьем. А все, что ты тут наговорил… Если хочешь, чтобы наши отношения остались прежними, то… забудь.
Он не верил, что все будет как раньше, разбитую иллюзию дружной семьи не склеишь, но Генрих все же был дорог ему.
– А как же мама, Этьен? – тихо спросил Лэйд. – О ней ты тоже велишь забыть, как сделал сам? Забыть? Простить ее убийц?
Холод прошелся по телу, заставив сжаться, обхватив себя руками за плечи.
Вот так, значит? Не власть. Не слава. Месть.
Более восьмидесяти лет в Итериане ничего не изменили для Генриха, он, как и прежде, помнил, страдал и ненавидел. Обрадовался появлению Тьена и обретенной им силе, понадеялся, что пасынок сумеет докопаться до правды и рассчитаться с виновным. А не дождавшись этого, решил поступить по-своему.
– Холгер не виноват в маминой смерти, – произнес шеар медленно и четко. – Я говорил тебе это.
– Он не убивал ее, – возразил человек. – Но он виновен.
«В чем?» – хотел спросить Тьен. Он согласился бы с Лэйдом, что именно Холгер – первопричина всего, что произошло с их семьей, но Генрих винил правителя в другом. Холгер незримой тенью стоял между человеком и его сильфидой. Холгер был настоящим отцом ее сына. Его она звала за миг до гибели. И, что еще хуже, он услышал – связь между ними не распалась до самого конца.
– Обвиняй тогда и меня, – сказал Тьен.
Лэйд отвел взгляд.
Может, и обвинял. Не случись его, ненужного ребенка, по недоразумению получившего дар четырех, Аллей осталась бы жива. Но у нее не было бы причин покидать Итериан, и археолог никогда уже не встретился бы со своей сильфидой.
– Каким образом я должен был занять место Холгера? – вернулся к началу разговора Этьен. – Что планировалось? Переворот? Убийство? Я должен это знать, чтобы защитить тебя.
– А нужно ли? – Генрих пожал плечами. – Ты сделал выбор, и не в мою пользу. Глупо было надеяться на иной исход. Ты – его сын, не мой.
– Твой. И поэтому хочу знать.
– Убийство, – признался человек. – Шеара убить нелегко, но у меня есть средство. Яд сорока самых опасных змей из сорока разных миров, смешанный с соком итерианского черного аконита.
Шеар с трудом сдержал нервный смешок.
Нет, средство верное. И готовился Генрих, очевидно, не один год, начав задолго до появления Тьена в Итериане. Скупал или выменивал на что-то у путешествующих по мирам редкие яды, что собирают для изготовления чудодейных снадобий. Вычитал рецепт в древних книгах, взятых наверняка в библиотеке самого Холгера – чем не повод хохотать до слез?
– Шеара можно убить проще, – сказал Тьен, мрачнея. – Например, голову отрубить. Или ударить прямо в сердце.
Лэйд сник, осознав, какую задумывал глупость.
– Где яд? Здесь, у тебя?
Генрих кивнул.
– Принеси.
Человек медленно побрел к двери. Вернулся через несколько минут и, не глядя в глаза приемному сыну, протянул обернутый непромокаемым альвийским шелком флакончик.
– Только… – голос его тревожно дрогнул, – осторожнее…
Правильно собранный сок черного аконита, растущего на Полуденном материке Итериана, разъедает кожу, оставляя болезненные ожоги. Смешанный с ядом змей он за секунду проникнет в кровь, и даже организм шеара не справится с отравой. Но Тьен и не собирался выпускать смерть из-под крышки.
Воздух поднял флакон из темного стекла на уровень глаз шеара и окружил плотным коконом.
Огонь, по силе равный тому, что горит в недрах мира, в мгновение смял сосуд и обратил и его, и его содержимое в пар и пепел, которые прочно удерживала прозрачная сфера.
Открыв окно, шеар выпустил остатки сгоревшей смерти.
– Те, в людском городе, знали об этом? – спросил он у Лэйда.
– Нет, они…
– Вот и хорошо.
Пусть Холгер сам разбирается с заговорщиками, если они ему интересны. А насколько Этьен мог судить, сам будучи шеаром, интерес этот долго не продержится, есть дела и поважнее.
– Забудь об этом разговоре, – повторил уже сказанное ранее Тьен. Встряхнул Лэйда за плечи, заставив поднять голову, и посмотрел в заслезившиеся глаза. – Только о разговоре.
Он подтолкнул отца к двери, уже зная, что Генрих проспит до утра, а то и до середины следующего дня. К тому времени что-то уже решится.
– Не бери в голову, – отмахнулась Лили, к которой он пришел за советом, прежде чем отправиться во дворец. – Думаешь, Генрих и его друзья – первые, кому пришла мысль сместить правящего шеара? Недовольные находились всегда. Мало кто понимает истинную роль шеара в жизни Итериана и всего великого древа. Большинство видит лишь формального правителя, чья власть, хоть и велика, но не безгранична. Да, без шеара не пережить новую волну, но никто и не помышляет остаться без носителя силы четырех. Всегда есть его сын или внук, который кажется кому-то более умным, чтобы править, или более глупым, чтобы им можно было управлять. Так было и, увы, не раз еще будет.
– И в чем смысл? – Тьен искренне недоумевал.
– Ни в чем. В Итериане есть все, о чем в других мирах можно только мечтать. Все и у всех. Для существ мыслящих это неприемлемо. Отсутствие сложностей задерживает духовное развитие с перспективой опуститься однажды до уровня животных, главные цели которых – есть и плодить себе подобных. Потому мы вынуждены сами создавать себе эти сложности. Кто-то ищет себя в науке или искусстве, ставя перед собой новые и новые задачи, кто-то уходит в иные миры, где строит жизнь с нуля. А кто-то пытается пересмотреть действующую систему власти. Причины, по которым кто-то хочет сместить правящего шеара, самые разные, от необоснованной неприязни до… обоснованной неприязни. В случае с Холгером это неприязнь обоснованная…
– Чем?
Сам Этьен любви к венценосному родителю не испытывал, но не мог не признать, что Холгер – отличный правитель, мудрый и опытный, и категорически не заслуживает быть низложенным в пользу бастарда-полукровки.
– Многими факторами, – усмехнулась альва. – Он умен, красив, силен. К тому же женат на Арсэлис.
– А с ней что не так?
Шеари Этьену не то чтобы нравилась, но в сравнении со старушкой Йонелой вызывала некоторую симпатию.
– Она – флейма. Уже семь поколений правителей женятся исключительно на дочерях Огня или Воздуха. То есть, выказывают явное пренебрежение Земле и Воде.
– Наследственные предпочтения? – попытался пошутить Этьен.
– Не исключено, – согласилась женщина. – С учетом того, что супруга правящего на тот момент шеара Вердена была сильфидой, и после истории с твоей матерью сильфы не рвались представлять наследнику потенциальных невест. А вот водяные и альвы сочли себя оскорбленными, когда Холгер выбрал Арсэлис. Хотя мне его выбор понравился.
Отчего-то не возникло сомнений, что ее одобрение повлияло на принятие окончательного решения…
– Кто же ты такая? – на миг забывая о теме разговора, спросил Тьен. Этот вопрос давно напрашивался, но задать его он не решался, а тут буквально выпалил: нервы, видимо.
Альва не удивилась. Только в глубоких синих глазах промелькнуло что-то неуловимое, и уголки губ приподнялись в полуулыбке.
– Советник по общим вопросам? – предложила она вариант ответа. – Общение с шеарами и для меня не проходит бесследно. Я вас, скажем так, понимаю. Если это вообще возможно.
Общение. Близкое общение.
Имелся у Тьена один вопрос, еще из прошлой жизни, и за годы в Итериане он так и не нашел случая узнать у Лили, к чему был тот поцелуй, до истерики напугавший Софи. Сейчас сам понял ответ.
– Как Холгер намерен поступить с заговорщиками? – вернулся он к прерванному разговору.
– А как бы ты поступил?
– Указал бы каждому его место, – жестко ответил шеар. – Пересмотрел состав совета старейших. Если они допускают подобное, значит, и сами состоят в сговоре. Если ничего не знают – грош им цена, и великим родам нужны другие главы. В любом случае грызня начнется славная, как внутри родов, так и с представителями других стихийных начал. Вода и Земля – главные недовольные – вряд ли объединятся, Огонь и Воздух не упустят момента упрочить собственное положение… Еще лет двести будет чем заняться и без заговоров. А людей, – он вспомнил речь, произведшую неизгладимое впечатление на поборника справедливости, – вернул бы в их исконные миры.
– Занятно, – пробормотала альва. – Даже жаль, что никто из мечтающих увидеть тебя на месте Холгера не узнает, насколько им повезло, что этого никогда не случится.
– А что, у правителя другие планы?
– Наверняка не знаю, но подозреваю, что другие. Распри в совете ему не нужны, да и злобить людей не стоит – будучи насильно возвращены в свои миры, они принесут в них тьму.
Тьма…
Тьма – это плохо.
Но иногда можно использовать и ее.
– А что с отцом? – спросил Этьен.
– Тебе решать. Генрих – целиком твоя ответственность.
– Разве не Холгер его привел?
Сначала спас, затем привел в Дивный мир. Подарил дом, открыл доступ в дворцовую библиотеку. Пригрел на груди змею, сказали бы люди…
– Помнишь сказку о спящей красавице?
– При чем тут это?
Альва отвела взгляд, словно обращалась не к нему, а к кому-то еще, способному услышать:
– Что если Холгер оставил Генриха из-за тебя? Знал, что ты вернешься, и сохранил для тебя кусочек твоего мира?
– Для меня, – повторил Тьен. – Вот это уж точно сказки.
На встречу с правителем он тогда не пошел. Лили обещала сама с ним переговорить.
А Тьен всю ту ночь провел в попытках снова вызвать крылатую тень.
Если бы получилось, он, возможно, наведался бы к Холгеру, и у него было бы что противопоставить могуществу первого шеара…
Но не вышло.
Не хватало злости, ярости, обиды. Не хватало тьмы.
Он не забыл об этой идее, но оставил ее на потом, как и многие другие. А с Генрихом со временем полностью помирился, и все между ними стало как прежде… почти…
Из гостиницы Тьен сразу же отправился к Софи.
– Твоя подружка в магазине, никто, кроме покупателей, не приходил, – отчиталась Эсея. – Мальчишка дома. Недавно пришла девочка, Клер. Сейчас они обедают.
– Хорошо. Можешь идти. Сменишь меня здесь завтра в восемь.
В магазине было свежо и тихо.
Софи в отсутствие посетителей устроилась в старом плетеном кресле у окна и листала книгу. Солнечный свет, полосками пробивавшийся через жалюзи, падал на страницы и красил в золото волосы девушки, но Тьена больше занимало источаемое ею самою сияние – ровное, чистое и теплое.
– Можно, я посижу с тобой немного? – спросил он беззвучно.
Губы девушки приоткрылись в улыбке, адресованной кому-то из героев романа, но шеар счел это за знак согласия. Неслышимый и невидимый, он расположился на полу рядом с креслом и, склонив голову, коснулся макушкой границы зовущего света. Словно ласковая ладонь погладила по волосам…
Глава 15
Он уже не помнил, когда чувствовал себя так хорошо. Может быть, девять лет назад, в маленьком домике, где плясал под закопченным стеклом лампы озорной огонек и стучали колеса игрушечного поезда. Тихо. Спокойно. Жадная пустота не разевает хищную пасть в обрывках неба. Чужие войны не взрываются в ушах тысячами криков. Не кривит недовольно губы бабуля Йонела. Не отводит взгляда Холгер, вещая об очередной важнейшей задаче. Нет рядом Генриха и свиты, неизменно желающих ему добра… А добро есть. Просто так, само по себе. Как неотъемлемая часть его маленького мира.
Закрыть бы дверь, чтобы умолк трезвонящий при появлении посетителей колокольчик, взять Софи за руку и сказать: «Я устал, пойдем домой»…
Но колокольчик звонил и звонил. Казалось, ближе к вечеру половине жителей города срочно понадобилось украсить квартиру цветами, одарить букетами любимых женщин или возложить венки на могилы почивших родственников. Софи отложила книгу и едва успевала выпроводить покупателя, как на пороге появлялся следующий. Любимая работа была ей не в тягость, и с заказами девушка управлялась быстро: легко выдергивала из вазонов цветы, чтобы собрать в букет или упаковать в коробку, подрезала стебли, оборачивала хрустящей бумагой, перевязывала лентами – все это с искренней улыбкой, переговариваясь с клиентами о всяких пустяках. А Тьена раздражала создаваемая незнакомыми людьми суета, нервировали их голоса и то, как они тянули к Софи руки, за цветами или расплачиваясь за покупку. Раз за разом чужаки касались исходившего от нее света, будто крали тайком нечто, предназначенное только ему…
А когда показалось, что вернулось спокойствие, почти на полчаса онемевший дверной колокольчик вновь разразился веселым звоном.
– Софи! – Амелия… вернее, Кларисса, влетела в магазин, и аромат ландышей, которых по сезону тут не было и быть не могло, на какой-то миг перебил все остальные запахи. – Здравствуй, милая моя! Прости, собиралась прийти еще вчера… или позавчера… Но вся эта суета…
Обрадованная неожиданным визитом Софи не спрашивала, что за суета помешала подруге приехать раньше. Выйдя из-за прилавка, обняла гостью и подставила щеку для поцелуя. На нежной коже остался темно-вишневый отпечаток.
– Прекрасно выглядишь.
Цветочница недоверчиво хмыкнула, оглядев гостью.
– Ты тоже.
Содержательница богемного салона должна придерживаться определенного образа. Кларисса, наверное, и в булочную наряжалась как в театр. Хотя – чушь, вряд ли она самостоятельно делала хозяйственные покупки. Но в гости к подруге заявилась при полном параде: карминовый атлас плотно облегал фигуру, широкий черный пояс перехватывал талию, длинный разрез, в теории предназначенный для того, чтобы облегчить движения, на деле провокационно оголял затянутую в мелкую сетку чулка ножку, и вряд ли за этим зрелищем кто-то замечал черные лакированные туфельки с тонкими высокими каблуками.
– Ох, Софи… – Амелия – сейчас точно Амелия, совсем такая же, какой Тьен помнил ее по катку – не зная, куда девать руки, поправила уложенные ракушкой волосы. Густо подведенные тушью глаза горели в предвкушении, а с губ не сходила лукавая улыбка. – Рассказывай! Он приехал? Приехал, да?
Девушка ответила протяжным вздохом.
– Так это ты дала ему адрес?
– Не адрес. Вернее, адрес, но магазина, – затараторила, спеша оправдаться, гостья. – Я не хотела, но он так спросил, что…
– Понимаю. Иногда Тьену сложно в чем-либо отказать.
– Ага! Значит, его зовут Тьен?
– Его не зовут, – цветочница снова вздохнула.
Этьен подумал, что ему стоило бы выйти и оставить девушек наедине. Подслушивать нехорошо. Но разве можно было упускать такую возможность? С ним-то Софи не слишком откровенничала.
Дав себе зарок тут же удалиться, если разговор станет слишком личным, шеар остался.
– Ну же, не молчи! – настойчиво требовала Амелия-Кларисса. – Намолчалась уже, хватит. Кто он такой для начала? Только не ври, что твой кузен из Галора.
– Не буду, – согласно кивнула Софи. – Не кузен.
– А кто? – гостья пританцовывала на месте от нетерпения.
– Старый знакомый.
– Это мне он старый знакомый, – не приняла такого объяснения Кларисса. – Но со мной он гулять не ходил, по магазинам не водил и… Что у вас еще было?
– Ничего. Тьен снимал у нас комнату. Мне нужны были деньги, ему – жилье. Вот и договорились.
– Да ну! – притворно удивилась Амелия. – А совместные прогулки – часть договора аренды?
– Ами, – протянула Софи умоляюще, но даже затаившийся у стены шеар уже понял, что от любопытной красотки так просто не отделаться. – Это… ничего интересного, честно. Ну, жил он у нас. Естественно, общались. Иногда ходили куда-то вместе. У нас были хорошие отношения, добрососедские, можно сказать…
– А я вот не сказала бы, – хитро улыбнулась хозяйка салона. – Помню, как ты на него смотрела, пока он вокруг моей сестрицы увивался. Да и он… Он Анну бросил из-за тебя!
– Что ты уже придумала? – сердито тряхнула головой Софи. – Какое – из-за меня? Помнит она. Лучше вспомни, какой я была тощей замухрышкой. Мелкой. Он ко мне как к ребенку относился. Он… Он мне леденцы покупал!
Нет, не дело это все-таки – подслушивать.
Забывшись, Тьен, оставаясь невидимым, вышел через дверь. Внезапный хлопок и жалобный взвизг колокольчика заставил девушек испуганно умолкнуть.
«Леденцы! – шеар раздраженно пнул дорожный знак. – Вот пойми ее! Чем ей леденцы не угодили? Вкусные же!»
Дверь громко хлопнула, и Софи вскрикнула бы, не успей она зажать ладошкой рот.
– Обычный сквозняк, – отмахнулась Ами, мгновенье назад испугавшаяся не меньше подруги.
Сквозняк – это вряд ли: пружина тугая. Скорее всего, какой-то озорник, пробегая по тротуару, толкнул дверь. Цветочница понемногу успокоилась, а решительный настрой гостьи, намеревавшейся во что бы то ни стало выведать у нее все подробности, включая несуществующие, не позволял сосредоточиться ни на чем, кроме темы разговора.
– Не знаю, что там было с леденцами, – проговорила с усмешкой Амелия, – но сейчас он чего хочет? Или заехал навестить бывшую квартирную хозяйку и снова укатил незнамо куда?
Скажи Софи, что так и есть, допрос, возможно, тут же окончился бы, но Тьен не «укатил», и Ами к ним заходит пусть не так часто, как раньше, но и не редко, не исключено, что однажды столкнутся случайно.
– Заехал навестить, – согласилась она наполовину. – У него почти нет знакомых в городе, вот и… Но мы не очень тесно общаемся. Тьен возит Люка к доктору…
Рассказ о докторе Раймонде на время отвлек Амелию от расспросов, но Софи слишком хорошо знала подругу, чтобы надеяться, что та забудет, зачем пришла. Ами искренне порадовалась тому, что у Люка появился шанс на выздоровление, но уточняя то одно, то другое, умудрилась вытянуть из не собиравшейся откровенничать девушки новую информацию о ее бывшем квартиранте.
– А теперь, – госпожа Кларисса Санье уперла руки в боки, – объясни, что тебя не устраивает. Привлекательный, обеспеченный мужчина, который, замечу, хорошо относится к Люку и Клер, добивается твоего внимания…
– Да ничего он не добивается! – выкрикнула Софи, глядя при этом почему-то не на подругу, а на подвявший с утра букет полевых цветов. – Он…
– Опять подыскивает жилье? – съязвила Ами.
– Может быть, – не ей, а скорее, самой себе пояснила цветочница. – Он такой… бесприютный…
– Вот и приюти, – тут же предложила гостья.
На такую дерзость не сразу найдешь, что ответить.
– Ты уже не та тощая замухрышка, – не отступала подруга. – Ты стройная, миленькая… замухрышка. Посмотри на себя! Что это за платье? А волосы? Можно же как-то уложить, завить немного… И, к слову, ты слышала о таком изобретении, как косметика?
– Я же прекрасно выгляжу, – напомнила цветочница со смешком, но пришедшая на смену доброй Амелии Кларисса скривилась в ответ.
– Хочешь так и остаться старой девой? – спросила она, как недавно Клер.
– Нет, конечно. Выйду замуж сразу же после тебя.
Это было некрасиво по отношению к Ами, но вмешательства в свою личную жизнь Софи не терпела.
Однако художница не придала значения обидной реплике.
– Я на год тебя младше, – заявила она легкомысленно. – Так что с очередностью ты ошиблась. Да я и не толкаю тебя под венец. Просто хочу, чтобы ты была счастлива. А тут как раз подвернулся приемлемый вариант.
– Ты же его не знаешь! Видела мельком и уже спешишь подсунуть мне. Ты мне добра желаешь, или как?
– Добра-добра, – спешно заверила Амелия. – И потому завтра пришлю тебе несколько платьев. И туфли. Нужны еще шляпки. Перчатки… С волосами сама что-нибудь придумаешь…
– Ами, – Софи покачала головой. – Это же смешно.
– Тогда улыбайся! – подмигнула подруга. – И в эту пятницу жду вас обоих у себя. Ровно в восемь. Будет несколько артистов, выберу самых приличных, Себастьян, возможно, Рене…
– Зачем?
– Затем, что, если тебе верить, вы слишком мало времени проводите вместе. А этот твой Тьен, пусть я и видела его мельком, мне понравился. Он решительный, настойчивый. Легко ли было отыскать тебя через столько лет? А он нашел! Значит, намерения у него серьезные.
– Ами, поверь, у него и в мыслях нет…
Улыбка Амелии сделалась шире.
– Милая моя, – проворковала она тоном многоопытной женщины, – вот если бы ты сказала, что ничего подобного в мыслях не было у тебя, я давно прекратила бы этот разговор.
Софи почувствовала, что краснеет, и отвернулась.
– Завтра привезут платья, – пообещала ей в спину Амелия. – А в пятницу жду.
Оспорить предложение и приглашение не получилось: не дожидаясь, пока смущенная цветочница найдется с ответом, хитрая лисичка Ами выскочила из магазина на улицу, где ее дожидалось авто.
Оставив Софи с Амелией и продолжая «присматривать» за девушкой на расстоянии, Тьен собирался проверить, как дела у детей. Не заглядывать к ним тайком, не подслушивать разговоры, хватило уже, а лишь прощупать обстановку, оценить эмоции обитателей квартиры на втором этаже… Оценил. Заглянул в кондитерскую за углом и, оглядываясь на окна магазина через дорогу, проскочил в подъезд.
– Кто там? – в ответ на звонок послышался голосок Клер. В двери был прорезан глазок, но малышка до него пока не доросла.
– Это Тьен.
– Софи нет. Она в магазине.
– Я не к Софи. Откроешь, или мне самому пирожные есть?
– Какие пирожные? – заинтересовалась девочка.
– Разные. Есть со сливочным кремом, есть ореховые, вишневые. Я целую коробку взял.
Щелкнул замок, дверь медленно приоткрылась.
– Целую коробку? – недоверчиво переспросила Клер, но ответ, то бишь помянутая коробка, был очевиден. – Вы знаете, что есть так много сладкого – вредно? Одному, – она посторонилась, пропуская его в квартиру. – Придется вас спасать.
– А ты сама знаешь, что нельзя открывать дверь малознакомым людям? – строго спросил у девочки брат.
