Текст книги "Три комнаты под березой (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

   Похоже было, что Кристина догадалась правильно: неведомые строители не просто землю насыпали, а возводили из нее какие-то вполне приличные помещения, и лишь после того, как они были заброшены, безжалостное время обрушило потолки и погребло, и переварило, превратив в нечто, кажущееся созданным госпожой природой.

   Это было интересно, и возле этих стенок стоило порыться. Кристина порылась, воспользовавшись как лопаткой кусочком камня. Через час упорство ее было вознаграждено – она откопала три темных металлических кругляша с рельефными «арабскими» надписями и подвеску из полупрозрачного зеленоватого камня. В подвеске была дырочка для того, чтобы продеть через нее шнурок – ясное дело, это был какой-то амулет, и Кристина, ничтоже сумняшеся, повесила его себе на шею рядом с нательным крестиком. Религиозная принадлежность амулета ее, атеистку, смущала меньше всего.

   Следующей ее находкой была половинка фарфоровой тарелки, и это напомнило желудку Кристины, что созерцание металла и расписной керамики – пища не слишком подходящая для человека, который последний раз что-то клал себе на зубок часиков с десяток тому назад. Она взглянула на свои руки и поморщилась – мыть их было нечем. Но главное было не это – ей нечего было пить, так как вода у нее закончилась еще с вечера.

   Необходимости что-то загрузить в желудок это не отменяло, и Кристина, достав из мешка хлеб, принялась его откусывать и жевать. Хлеб был уже черствым, и проглатывался с некоторым трудом. Можно было попытаться скомбинировать его потребление с травой, которая здесь росла. Трава показалась Кристине безвкусной, но проскакивала внутрь без осложнений.

   Вытерев руки об подол платья, Кристина продолжила трапезу. Единственное, что ее смущало сейчас – это то, что из-за вечерней пыльной бури растительность здесь особой чистотой не отличалась, и хотя на зубах не хрустела, но была слегка подсоленой и вообще «минерализованной». Само по себе это, может, и не было трагично, но пить захотелось еще сильнее.

   Впрочем, отсюда, с высоты, было хорошо видно, что относительно недалеко от Шеркалы был оазис с настоящими деревьями и тоненькой ниточкой крошечной речушки. В общем, пришел момент с Шеркалой прощаться и снова возвратиться в «большой мир».

   Вздохнув, Кристина сложила в мешок свои археологические находки (три металлических кругляша и половину фарфорового блюда), убрала туда же остаток хлеба и отправилась в обратный путь, то есть начала спуск из пещерки, в которой ночевала, внутрь горы, прихватив на всякий случай кусок мела, чтобы делать им отметки на стенах.

   Как же она поблагодарила потом судьбу за такую предусмотрительность! Потому что в стенах прохода, который вел ее вниз, оказалось много боковых ходов, не замеченных ею накануне в порыве стремления добраться до цели. Сейчас ее энтузиазм спал, вместо него явилась жажда, и жажда эта не способна был затмить остатки здравого смысле в Кристиной голове.

   Глаза ее теперь замечали все, и это все заставило ее задуматься. То есть двигаться с умеренной скоростью, не паникуя. Упомянутый здравый смысл напоминал ей, что в прошлый раз она двигалась прямо, и самое лучшее, что она может сейчас сделать – это и никуда не сворачивать. Надо было спускаться по прямой, игнорируя ниши в стенах – Кристина так и делала, пока не наткнулась на одну развилку, затем вторую, третью...

   И все они вели вниз... Требовался план, и Кристин мозг его сгенерировал.

   Постояв возле самой первой развилки, она решила выбрать направление вправо, и на любой следующей развилке поступать точно так же. На всякий случай желательно было дополнительно начертить на стене мелом стрелки – она их чертила. Скоро она потеряла ощущение времени и даже перестала изумляться, что вместо абсолютного мрака ее обволакивает мягкий свет, дающий возможность видеть и стены, и грунт под ногами, иногда переходящий в ступени.

   Свет этот был каким-то необычным, похожим на флуоресцентный, и если бы к нему вдруг примешался привычный человеческому глазу дневной, Кристина сразу бы заметила. Но тоннеля, через который пробились бы к ней лучи солнца, все не было...

   «Не нервничать, не нервничать, – твердила она себе. – У тебя куча времени. Упрешься в тупик – повернешь назад и станешь исследовать по очереди другие проходы. У тебя в запасе не менее трех суток поисков выхода, и не может быть, чтобы тебе в конце-концов не повезло. Чувствуешь, что здесь нисколько не холодно?»

   Действительно, было прохладно, но вместо того, чтобы мерзнуть, Кристина ощущала лишь легкое покалывание в пальцах рук и ног. При других обстоятельствах непривычность ощущения испугало бы ее, однако подспудное осознание того, что она заблудилась и никогда уже не сможет выбраться на вольный воздух, подавляло в ней все эмоции кроме липкого давящего страха, который гнал ее вперед и вперед.

   Почти подчинившись этому страху – нет, не панике, потому что паника, как она слышала, напрочь отбивает всякую способность мыслить, Кристина перемещалась вниз с единственным намерением добраться до ожидаемого тупика – пока ноги ее не коснулись чего-то мокрого, а глаза не различили небольшой водоем с прозрачной и чистейшей на вид водой.

   Если бы не жажда, Кристины даже не решилась бы такую воду попробовать – флуоресцирующие тоннели Шеркалы намекали на вещи по любым меркам опасные. Но выбор у нее был невелик – либо надо было пить то, что предлагали обстоятельства, либо рисковать высохнуть подобно предназначенной для консервирования вобле, свернувшись где-нибудь калачиком в одном из тоннелей.

   Смерть от радиации отодвигала гибель на более неопределенный срок. К тому же прозрачная жидкость водоема ничем химическим не пахла, и кончики туфель Кристины, оказавшись в таинственной горной субстанции, не задымились и не скукожились. В общем, зачерпнув ладошкой малую толику этой воды, Кристина воспрянула духом – вода была пресной! И она была вкусной!!!

   Это было спасение. Это была возможность не подводить под биографией черту, а продолжать функционировать дальше, пока она не добьется успеха в поиске выхода отсюда. И поиск выхода можно было отложить на потом, а пока следовало наполнить драгоценной влагой бутылку из-под айрана, вдоволь напиться и по-хорошему поесть хлеба, не экономя его.

   «В крайнем случае можно кушать и траву – ну и что же, что невкусно, но ведь лошади и верблюды едят ее, и не травятся...» – вот что думала Кристина, сидя на камушке возле последнего свидетельства того, что Шеркала не была природным образованием – ее сотворили поколения трудолюбивых человеческих рук.

   Позор был бы для Кристины оказаться хуже предков Рафика и, сдавшись обстоятельствам, бездарно сгинуть.

   Хорошенько отдохнув, она уже не торопясь двинулась наверх, не отрывая взгляда от стены, и следя за сделанными при спуске отметками. Пить ей уже не хотелось, и к своему месту заключения она выбралась с полной бутылкой воды, которой ей должно было хватить на весь следующий день.

   Кристина даже не подозревала, что пока она спускалась до озера и поднималась наверх, на вершине Шеркалы побывала очередная группа туристов, с которыми она легко могла бы выбраться по закрепленному в одной из расщелин канату. И что канаты эти так и остались там висеть в ожидании нового тура любителей-экстремалов.

   Как бы там ни было, но поужинав травой с остатками хлеба, усталая Кристина спряталась в устье тоннеля, приведшего ее сюда, положила под голову вместо подушки свой вещмешок и заснула сном праведника. Следующий рассвет она встретила уже не в таком бодром настроении как накануне, но и без паники. Будущее снова не пугало ее, хоть и напрягало. Ну не вызывала у нее особого энтузиазма необходимость лазить внутри горы в поисках маршрута, по которому она сюда попала – слишком легко было заблудиться и остаться там навсегда! Не везде же там имелся люминесцентный свет?

   И еще одно Кристину останавливало от порыва ринуться на поиски выхода – спустившись, надо было еще как-то добираться до конторы, которая занимается иммигрантами и ухитриться при этом не попасть в руки работорговцам или просто хулиганствующим элементам.

   Конечно, можно было бы еще просто обратиться к добрым людям, чтобы те помогли ей связаться с родителями... Но в чужой стране? Где слишком многие терпеть не могут русских и тем более богатых русских? Вероятность вместо помощи заполучить очередную оплеуху судьбы была очень велика!

   Людская доброта тоже имеет пределы, и доверяться кому-то, трижды нарвавшись на попытки воспользоваться девчоночьим беззащитным состоянием, Кристина способность потеряла. Свободные женщины были здесь явно в дефиците, и мужчин, которые решат с ней поразвлечься на свой манер, узнав, что она «ничья», было даже больше, чем в N и вообще в России.

   Размышлять об этом, то есть накручивать себя и доводить до беспомощного кудахтания с воздеванием рук в стиле «все пропало» – в этом, конечно, пользы не было никакой. Да и не такой уж безнадежной была Кристинина ситуация – пройти 20 км до Шетпе и в случае чего забраться там в попутную электричку она все же была в состоянии. Точно также как и постепенно, пересаживаясь с одной из них на другую, добраться до узловой станции и сдаться там полиции.

   Ну, или продолжить движение «на перекладных»...

   «Главное, что траву можно есть...»

   В общем, проблемы надо было решать строго по мере их поступления. Не торопясь.

   А пока можно было снова покопаться возле стены – вдруг там найдется еще что-нибудь полезное.

   Если бы Кристина только знала, сколько в Шеркале пещер, что все ее недра буквально пронизаны лабиринтом пустот и переходов, то идея осмотреть их никогда бы не затесалась ей в голову. Но правду она начала подозревать только спустя две недели после начала исследования левой стороны пандуса, по которому она на Шеркалу пришла, и еще неделя ей понадобилась на то, чтобы приняться за поиски альтернативных способов отсюда сбежать.

   Самым трагикомическим в ее экспедициях было то, что некоторые из исследованных ею тоннелей действительно оканчивались выходами наружу, но ниши, к которые попадала Кристина, располагались слишком высоко над землей – очевидно, это были бойницы, из которых защитники крепости оборонялись от нападавших на них врагов.

   Спуститься из этих бойниц вниз было без веревки невозможно, да и веревка вряд ли бы помогла, потому что крепость строилась как ряд платформ, стоявших друг на друге ступенчато. Здесь нужно было бы альпинистское снаряжение – то есть крючья и вбиваемые в стены и пол штыри. Ничего такого у Кристины не имелось, и она со вздохом возвращалась на исходную позицию, что есть наверх.

   В общем, спустя три недели Кристина уже готова была сесть и дождаться появления на «ее» территории людей, чтобы обратиться к ним за помощью, как вдруг произошел эксцесс, изменивший ее настроение на эту тему до противоположного.

   Как уже говорилось, вдоль центральной части Шеркалы к ее тылу шло пологое понижение, с разницей между верхней и нижней высотами от уровня земли метров в 15. Заканчивалось понижение на меловом слое горы, откуда до земли было примерно столько же.

   Имелись и места, где насыпь, образованная обвалившимся с «плато» грунтом, была несколько ближе – всего-то на уровне трех этажей обычного жилого дома, и наверняка можно было, хорошенько подумав, найти способ туда приземлиться без пилотирования. Важным было не промахнуться и не скользнуть в глубокое ущелье, которых тоже было предостаточно. Тогда дело не ограничилось бы банальной поломкой рук-ног – это была бы вернейшая и лютейшая смерть. В общем, риск имелся, однако нечто подсказывало нашей пленнице: игра свеч стоила, если хорошенько поискать, то спуститься было реально.

   С таким настроением Кристина все чаще стала прогуливаться по самому краю освоенной ей территории, окончательно потеряв бдительность. Высота больше не пугала ее, голова у нее перестала кружиться и людские голоса внизу заставляли прятаться, а не взывать о помощи. Все вот это вместе едва не закончилось для нашей исследовательницы печально – нажав ступней на один из камней, составлявший кромку левой стороны Шеркалы, она вызвала его отлом, падение и следом за ним «рыбкой» скользнула вниз на насыпь, ведущую на предыдущий, меловой, ярус.

   Ей повезло в двойном размере: и тем, что вершина насыпи начиналась в этом месте на уровне менее двух метров, и тем, что осыпавшийся когда-то фрагмент кромки был невелик – между насыпью и началом следующей платформы имелось расстояние в полметра. К тому же насыпь эта уже уплотнилась от момента своего рождения, и погода была сухой, поэтому вместо того, чтобы рухнуть с высоты в 25 метров, Кристина осталась лежать на склоне в 45 градусов вниз головой.

   Это произошло так быстро, что она в первый миг даже испугаться не успела, а когда обрела способность соображать, то осознала, что пальцы ее рук упираются в твердую горизонтальную плоскость. Пошевелив ступнями, она обнаружила, что кончики ее туфель упираются в нечто слегка рыхлое, но достаточно прочное, чтобы удерживать ее тушку от фатального маршрута вниз. Склон, кстати, дополнительно укрепляли куртины уже знакомой Кристине местной растительности, и это тоже отдаляло окончание ее биографии на неопределенный срок.

   Тем не менее поза, в которой Кристина лежала, ничуть не напоминала отдых в курортной зоне. Она вжималась в несчастную насыпь так, словно собиралась с ней слиться воедино. Она готова была молиться всем богам – если бы знала, кому конкретно, то точно вмиг бы уверовала, и более горячего неофита не познал бы мир ни до ни после.

   Так прошла минута, другая... Может, и меньше, а может и больше. Одно точно: глаза Кристины были закрыты... впрочем, как и разум. Руки ее начали затекать, но шевелиться она по-прежнему не решалась. Прошло еще несколько мгновений – ее пронзил ужас, и один-единственный ментальный шаг отделял ее от паники.

   – И долго ты собираешься так поджариваться в лучах заходящего солнца? – услышала она голос, показавшийся ей знакомым.

   Повернув голову на звук и подняв веки, Кристина осознала, что она видит рядышком Анча. Что он тут делал, было неясно, и в довершение проблемы это был не привычный ей Анч, который привез ее к Рафику и отдал тому в работу, а его намухоморенная ипостась. Говоря иначе, Кристины глаза узрели нижнюю половину туловища лохматого лупоглазого персонажа из детских страшилок – на копытах, с длинными хвостом, и в довершение ко всему – с парой огромных перепончатых крыльев.

   Рогатой головы и верхних конечностей с острыми когтями с Кристининой позиции видно не было, но они предполагались, однозначно.

   Вторая волна ужаса окатила Кристину, и она точно свалилась бы сейчас в пропасть, если бы не лежала уже на грунте, беспомощная и недвижимая.

   – Ты же в прошлый раз меня не боялась. – озабоченно произнес между тем невидимый язык Анча. – Или висение вниз головой пагубно поменяло твой характер?

   – В прошлый раз я была под допингом, и понимала, что вижу глюк. Я знала, что я не сумасшедшая, и что скоро снова все поменяется. А сейчас меня глючит наяву, значит, я ударилась головой и у меня поехала крыша...

   От одной этой мысли Кристине так стало себя жалко, что она заплакала – насколько это возможно было в ее положении.

   – Мне исчезнуть, или сначала ты перевернешься? – засмеялась ее галлюцинация вместо того, чтобы начать ее утешать. – Давай-ка для начала примем более удобную позу для обмена любезностями и медитирования. Под мою диктовку, угу? Не отрываясь от насыпи, чтобы не покатиться кувырком, левую ногу в сторону, правую к ней, сомкнули. Правую руку в сторону, цепляемся ноготочками за грунт, пальчики у тебя сильные, удержишься... Вот так... Теперь снова левую ногу в сторону, и снова правую ногу присоединяем к левой... туловище развернула горизонтально, и правую руку можно снова переместить. Не отрываемся, царапин не боимся, пальчиками цепляемся, не ленимся... Левую ногу опять вниз, так, она уже на карнизе, сгибаем ее в колене, продолжая прижиматься... Теперь руки, туловищу от талии придаем вертикальность посредством рук.... Влево не смотри – только в сторону насыпи...

   Что там Анч еще произносил, Кристина уже не воспринимала. Выпрямившись, то есть почувствовав ступнями твердую горизонтальную поверхность, она приободрилась. Слежавшаяся земля не осыпалась под тяжестью ее туловища, она выдержала, и это давало шанс вскарабкаться вверх. Однако расстояние вертикальной части яруса до «плато» было пугающе велико... И что там в очередной раз советует незваный «глюк»?

   – Не здесь, – услышала она. – Передохни, и поищи более удобное место. Где оно может быть?

   Кристина подумала, вспоминая рельеф левой части верхней площадки. Глюк глюком, но советы тот дает не наобум...

   – Там, где заканчивается кромка и осыпь начинается сразу от плато, – произнесла она нерешительно.

   – Умничка. Вот и двигайся туда. Медленно, шаг за шагом...

Глава VI

На что способна музыка

   Ноги Кристины предательски дрожали, когда она выбралась, наконец, на «свою» территорию. Опустившись на землю, она даже некоторое время полежала, распластавшись по поверхности, и только нежелание лазить здесь в темноте, спотыкаясь о каждую кочку, заставило ее подняться и переместиться к пещере. Анч последовал за ней. Впрочем, солнце еще не полностью скрылось за горизонтом, и по дороге Кристина успела нарвать себе охапку травы на ужин.

   Увидев ее трапезу, Анч несказанно удивился.

   – Так ты стала вегетарианкой? – спросил он.

   – Вовсе нет, – пожала плечами Кристина. Я ем еще и насекомых – кузнечиков таких...

   – Саранчу.

   – Ага. Мышей еще, вчера ящерицу поймала.

   – Хочешь, я тебе джейрана принесу?

   – Убитого?

   – Нет, живого.

   – Тогда не надо. Я все равно не сумею его убить.

   – Тогда кролика.

   – С крупными животными у меня проблема – мне их почему-то жалко. Вот черепаху можно.

   – А змею?

   – А если ужалит?

   Анч засмеялся.

   – Ты думаешь, черепахи не станут кусаться, если ты их из панциря руками доставать начнешь?

   – А у меня кинжал есть – я его здесь возле стены откопала.

   – Дай-ка глянуть... Э, да ты молодец! Сумела не только достать, но и отчистить!

   – Сталь хорошая, типа «нержавейка». Черненая!

   – Угу. Такие когда-то называли «каралуж».

   – Ножны вообще отпад. Похожи на серебро с золотом. Камни вставлены так себе, дешевка, но узор красивый.

   – О, лазурит и сердолик! Много ты понимаешь в том, что тогда ценилось!

   – Так что, этот ножик в самом деле старинный?

   – Угу. XV век, не позднее. Что-нибудь еще нашла?

   – Да так, по мелочи. Немножко посуды, какие-то бусы – грубые, мне такие не нравятся, да и цвет ни то ни се. Вот кувшин для воды – это вещь, я ним по воду хожу.

   – И ты не боишься мне все это показывать? Не опасаешься, что я тебя ограблю?

   – Галлюцинация ограбить не может. И вообще, мне пора спать.

   Анч снова засмеялся:

   – Ты так уверена, что я твой глюк? Ну так потрогай меня и убедись, что я живой!

   – Вот еще! Сейчас ты галлюцинация зрительная и слуховая, а будешь еще и тактильная. Лучше я лягу, а ты расскажи мне об этой горе все, что знаешь. Почему она называется «Шеркала»?

   Спрятав в мешок кинжал и бусины, Кристина действительно полулегла на свое импровизированном ложе, состоящее из сухой травы, и приготовилась слушать.

   – Во-первых, не «Шеркала», а «Жеркала», то есть "земляная крепость, и построена она была в незапамятные времена, когда уровень Каспийского моря был выше, и само оно было больше по размеру. Полуостров Мангышлак представлял из себя цветущий край. Земледелием здесь, понятно, никогда не занимались, но трава была густой и зеленела до морозов. С гор по весне стекали реки, наполняя водоемы, в которых водилась рыба, в долинах паслись тучные стада. Одно было плохо – палящее солнце летом и мороз зимой. И как укрыться от него люди не знали.

   – А юрты?

   – Строить юрты тогда люди еще не умели – они много чего не умели, придя сюда из тех краев, где всегда тепло. Единственное, что они знали – это что от непогоды можно укрываться в пещерах, а там, где пещер нет – можно их вырыть где-нибудь в овраге или слепить недостающие три стены из глины с добавлением песка.

   – Из самана, то есть?

   – Нет, «саман» – это другое, Это глина, смешанная с соломой или сухим, уже отжившим камышом. О самане люди узнали позднее, а первоначально – только хардкор, то есть песок и речной ил.

   – А как же потолки?

   – Потолки делали из камыша или стволов деревьев, там где они росли, и покрывали травой от дождя. А сверху примазывали все той же смесью песка и ила, чтобы не разметало ветром.

   – Я думала: вы произнесете слово «своды».

   – Своды были придуманы уже потом, следующими поколениями. Когда люди догадались, что смесь песка с илом можно набивать в формы, получаемые блоки высушивать и строить дома из них. И что выложенная аркой конструкция из блоков со скошенными сторонами выдерживает свой вес, не обрушиваясь вниз. Но самые первые обитатели этой местности о том, конечно, даже не подозревали. Они простодушно лепили свои жилища, подражая береговым ласточкам.

   – То есть Шеркала – это самое первое сооружение на Мангыстау?

   – Самое первое из многолюдных. И сохранилось оно потому, что уж очень место было удобное. Здесь до сих пор есть вода – ты же сама видела, совсем неподалеку на поверхность по-прежнему выходит родник.

   – Угу, даже деревья растут.

   – Ну, деревья эти саженые. Однако ведь растут же? И благодаря этому и другим родникам Шеркала оставалась обитаемой даже когда климат начал меняться – жил тут народ на протяжении многих и многих столетий. Людей становилось все больше, и однажды следующее поколение стало возводить свои жилища не рядом, а над пещерой родителей. Внизу вокруг будущей крепости пасся скот, по-прежнему ловилась рыба.

   – Я читала, что за это место воевали.

   – Воевали. Потому что здесь проходила чуть ли не единственная дорога, где можно было устроить привал, напоить скот и отдохнуть. Кто контролировал Шеркалу – контролировал путь к Каспийскому морю, ставшему на рубеже I – II тысячелетий одной из важнейших трасс «Великого шелкового пути». Там на побережье товары перегружались на суда и шли к дельте Волги, откуда поступали не только на запад, через Хазарию, но и на север, в Булгарию, на Каму и Русь.

   – А на Русь-то зачем? У нас же тогда не было ни собственного золота, ни серебра, чтобы все это купить.

   – На Руси были мед, воск и пушнина. И самое дорогостоящая по тому времени ценность – железо. Его выплавляли из болотной руды.

   – Никогда бы не подумала! То есть я вообще не задумывалась, чем князья могли расплачиваться за восточные товары, и почему денежной единицей на Руси были серебряные слитки. В смысле много их было, этих слитков.

   – Угу, некоторые недостаточно умные граждане думают про поставку рабов. Но работорговлей промышляли булгары и хазары, а потом пришедшие им на смену татары. Русские суда физически не могли бы перегонять партии «живого товара» мимо Казани и других контрольных пунктов вроде Сумеркента в дельте Волги. К тому же людей по дороге кормить необходимо было – навар был бы мизерный.

   – А почему сейчас Шеркала покинута?

   – Потому что в ней отпала нужда. Пришли русские и построили другие опорные пункты, к которым проложили другие дороги. Да и Каспийское море обмелело, и бывшие порты оказались на суше... Спи, девочка, до утра тебя никто здесь не потревожит...

   И Кристина заснула, раздираемая двумя противоречивыми чувствами. Ей и нравилось, и не нравилось появление на «ее территории» Анча. Хотя он и был всего лишь галлюцинацией, но привнес в ее нынешнюю жизнь чувство защищенности, по которому она давно и прочно тосковала. Он обращался с ней так, как она всегда хотела – как со взрослой, и для него было абсолютно неважно, красивая она или дурнушка.

   Знай Кристина, что Анч не есть продукт ее воспаленного воображения, а наоборот, реальное существо, она бы очень удивилась, обнаружив, что он думает примерно так же как и она. Что ему, НЕЧЕЛОВЕКУ, неожиданно приятно было болтать о том о сём с двуногой самкой, которой не надо объясняться в любви и делать комплименты. Которую не требовалось очаровывать, гипнотизировать, выжимая из нее нужный стиль поведения. Которая принимает его внешность такой, какая дана ему от природы, и ничего при этом от него не пытается заполучить.

   Вот почему вместо того, чтобы утром исчезнуть, он дождался Кристининого пробуждения и даже преподнес ей в подарок целый кувшин собственноручно наловленной саранчи.

   – Ох! – воскликнула Кристина, увидев его. – Я думала, что больше тебя не увижу!

   В ее голосе было нечто им обоим непонятное, вроде смеси печали с разочарованием, приправленных большой дозой удовлетворения.

   – Мне уйти? – засмеялся Анч. – Я могу, и без проблем.

   Засмеялся он потому, что не только в голосе Кристины, но и в исходящих от нее волнах не было желания немедленно от него сдыхаться.

   – А смысл? – пожала плечами Кристина. – Если я тронулась умом, то буду ли я видеть тебя постоянно или с перерывами значения уже не имеет.

   – Ты можешь потрогать меня и убедиться, что я не глюк.

   – Все психи убеждены, что их видения – реальность. Но даже если ты исчезнешь, то есть еще одна проблема – мне недавно начало казаться, будто мои руки и лицо светятся в темноте. Стоит мне зайти в тоннель, как я начинаю излучать, и все там вижу.

   – Может, это стены фосфоресцируют?

   – Я тоже так первоначально думала. А потом проверила: не стены, нет.

   – И чем это плохо?

   – Когда человеку чудится то, чего не может быть, то он точно не в адеквате.

   – А ты действительно видишь в темноте?

   – А как бы иначе я лазила по тоннелям? Фонарика-то у меня нет.

   Все это Кристина говорила, как ни в чем ни бывало выуживая из кувшина принесенных Анчем насекомых и лопала их одного за другим, нисколько не стесняясь его присутствия.

   – В общем, так, – произнес он, слегка подумав, – давай-ка выбирайся отсюда, девчуля. А то и в самом деле повредиться в уме недолго.

   – Поздно, – отмахнулась Кристина. – Стоит мне потом заикнуться о том, что мне помог спуститься отсюда субъект с копытами и крыльями, как меня запрут в психушку и начнут пичкать всякой дрянью, чтобы привести в чувство. А если окажется, что моя кожа и впрямь светится в темноте, то отправят на опыты куда-нидь в закрытую лабораторию.

   – То есть ты вообще не собираешься отсюда уходить?

   – А зачем? Здесь все есть, что надо для жизни. Еда, вода, убежище.

   – Зимой здесь станет холодно. Выпадет снег.

   – Внутри горы всегда одинаковая температура. А высота снежного покрова здесь минимальная. Трава все равно будет торчать.

   – А если замерзнешь?

   – Да и наплевать. Зато умру на свободе.

   Анч задумался – случай был тяжелый, такого в его практике еще не встречалось.

   – И что ты намереваешься делать сейчас? – спросил он с любопытством.

   – То же, что и всегда – продолжу исследовать тоннели. Ты со мной, или останешься здесь?

   – Пойду с тобой. Мне хочется посмотреть, как ты светишься. А зачем ты берешь с собой мешок?

   – Ну а как же? Вдруг я наткнусь на выход? Что ж мне, снова наверх подниматься?

   Анч снова хохотнул – на этот раз про себя. Логики в Кристинином поведении не было никакой – слова у нее явно расходились с делами. Забавным ему показалась не ложь, а игра подсознания, заставлявшая двуногих самок поступать вопреки самым искренним обещаниям и только что произнесенным словам. Но то, что девочка не собиралась предаваться унынию, ему поимпонировало.

   Наивное упорство, с которым Кристина рвалась к самостоятельности, внушало некоторое уважение. Поэтому Анч и пошел за ней, решив еще немного побыть рядом, чтобы в нужный момент подсказать, как отсюда можно попасть к подножию горы, либо убедиться, что она действительно способна дождаться, когда за ней явится ее родители.

   Спустившись до развилки, Кристина сказала:

   – Я сейчас исследую левый рукав. Почти весь прошла, там осталось только два лаза. Сегодня мы просмотрим более дальний, а ближайший оставим на потом.

   – А почему не оба сразу?

   – Потому что мне еще за водицей топать. Тоннелей много, а день короткий. Вечером надо будет еще и нижнюю кромку плато продолжить исследовать. Я хочу знать о своей территории все.

   – Знаешь, – произнес Анч в раздумье, когда они спустились к водоему и отдыхали там перед тем, как отправиться в обратный путь, – если здесь были караван-сараи, значит, от этого подземного озера должен быть выход не только наверх, но и вбок. Лошадей и верблюдов необходимо было чем-то поить. Да и путешественников тоже, ты не находишь?

   – Я уже думала об этом, – призналась Кристина. – Но либо вход в боковой тоннель находится под водой, либо он располагается выше, но был завален или заделан.

   – Под водой вряд ли, здесь вода прозрачная, он был бы виден.

   – Не обязательно. Противоположная стена пещеры теряется в темноте и отсюда не просматривается.

   Придя к заключению, что нырять в холодную воду не стоит, и тем более не стоит ее мутить, оба спутника встали и пошли наверх. Они не торопились. Кристина не то чтобы выглядела усталой, но она с удовольствием вертела головой по сторонам, любуясь тем, какие пятна на стенах получались, стоило ей повернуть туда свое лицо или приблизить ладонь. Ее тело действительно светилось, и это вовсе не было игрой ее воображения

   «Неужели это все из-за моего когтя в ее мясе? Забавно! – думал Анч, пытаясь вспомнить, рассказывал ли ему кто-нибудь из его сородичей о подобном эксперименте над двуногими. – Или все же и впрямь ее отец великий шаман?»

   Между тем, дойдя до развилки, где начиналась исследованная ими сегодня зона, он ощутил в хвосте и рогах странные колебания, заставившее его замереть от неизъяснимо сладостного волнения. Ему захотелось сесть на пол тоннеля, прислониться в стене, вытянуть копыта и зарыдать, чего он никогда в жизни не делал! Глянув на свою спутницу, он увидел, что та испытывает точно такие же чувства.

   «О Шайтана-мама! Вот он, резонанс с двуногим, от которого меня когда-то предостерегали! Не хватает мне еще в человека превратиться...Надо бороться!...»

   Напрягши рога, он услышал слабенькое подобие мелодии, исходившее из соседней ветви тоннеля. Источник, издававший подобные эфироколебания, следовало обнаружить и заставить смолкнуть. И Анч медленно повернул следом за девчулей туда, куда она уже двигалась на зов неведомого инструмента, заставлявшего их обоих забыть не только друг о друге – вообще обо всем.