Текст книги "Черное с белым не берите (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

   Нелька встретила ее радостная и возбужденная:

   – Представляешь, мою младшую сеструху приняли в школу для подготовки в ВУЗ для одаренных детей – на полный пансион! Она теперь будет жить в N, в интернате, и если станет стараться, то через три года сможет пройти на бесплатное обучение в любом ВУЗе без ЕГЭ!

   – То есть у тебя в семье никто не умер? – уточнила Марина мрачно, на всякий случай.

   – Да ты что, типун тебе на язык! Мы все так рады за нее, ты даже не представляешь! Туда же был конкурс, и они летом сдавали экзамены Результаты пришли только позавчера! Представляешь?

   – Это ты не представляешь, как я рада за твою сеструху, – нашла в себе силы улыбнуться Марина. – А как обстоят у нас дела с учебной нагрузкой? Ты хотела взять побольше часов. Удалось?

   – Да никто и не сопротивлялся. Жаль, что тебя не было на совещании, на тебя скинули только то, что никто брать не хотел: твой предмет и плюс ИЗО.

   Марина вздохнула: школа была неполной средней, и как часы ей выделили самый минимум, чтобы только-только хватило на ставку.

   – Ничего, зато не буду так сильно уставать как ты. Это даже хорошо, что будет время освоиться с классным руководством и толком настроить электронный дневник.

   И начались школьные будни. Впрочем, у Марины были все причины радоваться, что часов ей дали минимум – ремонт во второй половине дома необходимо было делать срочно, пока не ударили морозы и можно было накопать глины для перекладки печей в соседней, более комфортной квартире. А в выходной требовалось заняться проводкой, то есть съездить в райцентр и купить необходимое количество нормального медного провода нужного сечения, несколько распределительных коробок, а также крепеж для проводов, розетки, выключатели и лампочки. Ну и конечно, вместо пробок старого образца надо было поставить автоматические.

   Сделать все требовалось абсолютно грамотно, чтобы не было претензий от пожарников. А до выходных надо было перемерять всю вторую квартирку и нарисовать схему расположения розеток и выключателей. В процессе этого, кстати, Марина обнаружила в той части дома люк в подпол – туда тоже желательно было провести свет, как, между прочим, и в тамбур.

   Нелька с удивлением наблюдала за ее бурной деятельностью, но сама принимать участие в ремонте не хотела.

   – И охота тебе мужика изображать? – спросила она недоуменно, когда Марина попросила ее подержать рулетку.

   – А я не изображаю, просто никто за просто так ничего не делает. Либо платить придется, либо «дашь-на-дашь».Лишних денег ни у меня, ни у тебя не водится, а второй вариант не приемлем в любом случае.

   Нелька взглянула на нее свысока и усмехнулась.

   – А родители учеников на что? – произнесла она с непередаваемой интонацией, в которой явно слышалось, что Марина как была лохушкой, так и осталась.

   Может, кто-то на месте Марины и обиделся бы, но она лишь засмеялась в ответ.

   – Если для тебя это так просто, почему бы тебе не организовать этих самых родителей, чтобы нам починили крышу дровяника?

   – А материалы?

   Марина подумала...

   – Обратись в сельскую администрацию. По закону они обязаны нам предоставить жилье, а не руину. В поселке есть собственная лесопилка, а значит там должен быть горбыль. Рубероид нам, скорее всего, придется самим приобретать, но он не дорогой, так что потянем.

   – Ты так стараешься, словно собираешься оставаться здесь навсегда.

   – А ты нет?

   – Я что, умом тронулась? Отработаю, сколько положено по диплому – и адьё!

   – То есть ты три года собираешься топить печку сырыми дровами, выкапывая их из-под снега?

   Нелька фыркнула, однако задумалась. Результатом ее задумчивости явилась полная замена крыши дровяника – причем администрация и на рубероид расщедрилась. Правда, толевые гвозди и мастику для промазки швов молодым учительницам пришлось приобретать уже самим. И насчет подключения родителей учеников Нелька (извиняюсь, Нинель Валентиновна) не зря усмехалась – двоих она мобилизовала без труда. Впрочем, Марина подозревала, что главную роль там сыграло не столько обаяние молодой учительницы, сколько связи директора школы. Но какая для нее была разница? Важно, что одной проблемой стало меньше.

   Беда была в том, что ремонтировать вторую половину учительского дома никто не только не собирался, но и не стал бы собираться – это было исключено, и можно было даже не суетиться на эту тему. Поэтому Марина засучила рукава и принялась прилежно возить из оврага глину, благо она там была и это не было запрещено. Ну а съездив в райцентр по электрическим делам, она сразу же принялась это самое электричество проводить.

   Попутно она снимала старую проводку: все те обрывки, обрезки, скрутки и спайки, которые наросли за сорокалетнюю историю дома. Кстати, первоначально этот дом стоял совсем в другом месте и даже в другой деревне, а в Константиновке он очутился, когда деревня та окончательно сдохла. Школа там стала без надобности, и подобно многим другим работоспособным постройкам домик был разобран на бревнышки и перевезен туда, где в нем была потребность.

   На следы той самой первоначальной проводки в виде изящных фарфоровых роликов, прибитых к стенам чуть ли не намертво, Марина наткнулась, когда освобождала стены от всего, что ей мешало. И каково же было ее удивление, когда делая собственную разводку согласно заранее нарисованной схеме, она обнаружила, что разработанный ей вариант чуть ли не один-в-один повторяет дорожку из этих роликов. То есть получалось, что она просто восстановила первоначальную электропроводку дома, только сделала это с новыми, более современными материалами.

   «Кто молодец? – спросила сама себя Марина. И сама же себе ответила, – Я молодец!»

   И обе печки она нацелилась починить – еще в сентябре вычистила от золы круглую, обитую металлом, которая почти не грела, потому что идиот-печник (иначе и не скажешь) зачем-то при кладке печки оставил пустоты между кирпичами внизу, отчего наружная часть стенок ее практически не грелась.

   Разбирать всю печку Марина, разумеется, не стала. Вместо этого она нашла в Интернете схему устройства таких печей, хорошенько помозговала и используя топку, разобрала и переклала ее (то есть топку) по частям. После этого печка заработала – лучше не бывает. В помещении сразу установилась приемлемая температура, и можно было приниматься за перекладку комбинации русской печи с подтопком...

   – Откуда ты все это умеешь? – спросила ее однажды Нелька (извиняюсь, Нинель Валентиновна), у которой как ни странно, активная деятельность Марины по приведению соседней квартирки в жилое состояние особого восторга не вызывала.

   – А я у нас в семье исполняла роль «мужские руки». Мать не хотела таскаться со всеми подряд ради починки розетки или забивки гвоздя в стену – она ни о ком и думать не хотела, кроме моего папаши, ну и воспитывала меня соответствующим образом, то есть чтобы я училась на уроках труда в школе не только салаты делать и фартуки шить.

   – Тогда понятно, – процедила Нелька сквозь зубы.

   Как ни странно, но излишнюю деловитость Марины не одобряла не только Нелька, но и вообще никто в селе. Марине это было абсолютно непонятно. Казалось бы, хотя бы администрация школы должна была обрадоваться, что нашелся кто-то с хозяйскими руками, способный отремонтировать учительский домик, и таким образом этот головняк снять с повестки дня. Но ничего подобного – наоборот, на Марину косились и совещание при директоре это показало абсолютно точно: администрацией школы она была избрана объектом для критики – именно ее ставили в пример по всем пунктам, «у кого все плохо».

   Марина даже не подозревала, что начинающим учительницам специально давалось жилье, малопригодное для проживания – для того, чтобы они охотнее вступали в контакт с местными одинокими мужчинами. Не в смысле беспорядочных связей, а присмотрели бы себе среди них жениха и вышли в этом селе замуж. Потому что здесь это было единственным способом для закрепления учительских кадров.

   Но наивная Марина, которую никто на этот счет никогда не просвещал, искренне думала, будто делает великое дело, и продолжала копошиться – медленно, но упорно.

   Кстати, русскую печку с подтопком ей удалось переложить далеко не сразу – чуть наступил октябрь, как из всех щелей начало дуть, особенно из-под пола, и пришлось выписывать тракторную тележку опилок, чтобы подсыпать завалинку, опоясывавшую весь дом снаружи – как выяснилось после вскрытия ее верхних досок, этого также никто уйму лет не делал. Причем, кажется, с самого момента установки дома на этом месте, потому что старые опилки успели осесть ровно наполовину первоначальной высоты.

   Дуло и из-под обоев, но на их смену у Марины уже не хватило ни финансовых ресурсов, ни сил. Деньги, привезенные ей с собой, подошли к концу, а зарплату в школе почему-то задерживали. Ни за 5 дней августа, ни за сентябрь не было выдано ни рубля, и даже аванса они не получили. Остальным членам коллектива раздали, а их – обошли.

   – А чего же вы хотели? – деланно изумилась завхоз, она же кассирша. – Задержка – 4 месяца.

   Девушки тревожно переглянулись.

   – 4 месяца? – не поверила своим ушам Марина. – А на что мы должны будем покупать в магазине еду?

   – Вы, наверное, шутите? – произнесла Нелька, которая хоть и следила за толщиной своей талии, но не настолько, чтобы не понимать разницу между диетой и невозможностью позавтракать или поужинать в принципе.

   – Если бы! – вздохнула завхозша. – Сейчас мы получили остатки отпускных, а в ноябре, если ничего не изменится, не выдадут вообще нисколько. Вам – уж точно. Так что звоните своим родителям, пусть высылают вам деньги. И экономьте, экономьте. Никакой роскоши – только на питание. Потому как в декабре вам светит в лучшем случае ... смотрите сами ведомость.

   Марина глянула – и ноги у нее подкосились.

   – Вам надо было нас предупредить! – процедила Нелька сквозь зубы.

   – Чтобы Вы сбежали?

   В голосе у завхозши не было даже намека на насмешку – только полнейшее безразличие.

   – А вы сами? На что Вы живете? – ярость просто хлестала из Нельки.

   – У меня есть огород. И у всех в селе, кстати, тоже. Можем и вам выделить. Весной. Тракториста для вспашки найдете сами. Здесь это не проблема.

   Марина прикусила губу. Действительно, они здорово попали – у всех членов школьного коллектива от технички до директора было из чего варить себе щи. Погреба, чай, были полны. У всех – кроме них двоих.

   «Ладно, как-нибудь перетерплю, – решила Марина. – Тарелка супа и для меня найдется – в школьной столовой. Ну похудею, ну сброшу килограммов с десяток – не критично, пока есть вода и есть, на чем ее кипятить. Хорошо, что стройматериалами я запаслась, и что глина здесь тощая – много песка не потребуется на замешивание... И дрова пока еще остались, колоть не надо...»

   Каждое полешко она распиливала на два – топка в круглой, оббитой металлом печи, была небольшой. Кстати, Нелька согласилась перебраться из «душегубки» к ней – вдвоем было теплее, да и топить печку при раскрытой двери в холодную пору года, когда придя с работы желанного тепла не предвиделось еще по крайней мере целых два часа – удовольствие не для слабонервных. Особенно для той из девчонок, кто вырос в газифицированном селе. А Нелька была именно из такого.

   «Настоящих дров», то есть целую машину стволов трехметровой длины, им привезли одними из первых, чуть только дороги подмерзли и начался сезон доставки. Марина с тоской глянула на это богатство – стволы требовалось распилить на чурбачки, а затем переколоть. Причем если переколоть можно было и потом, в процессе, то распилить – наоборот, то есть побыстрее.

   Расспросив в учительской, сколько в Константиновке берут за такую услугу, Марина потащилась к директору школы.

   – Я могу занять необходимую сумму, – сказал директор. – Отдадите с зарплаты. А бензопилы здесь у половины мужиков есть. Походите по соседям, наверняка кто-нибудь захочет подзаработать.

   Суммы, выданной ей директором, хватило на распилку ровно половины привезенных кубометров, поскольку Марина попросила нарезать ей чурбачки длиной в 30-35 см, что увеличивало расход бензина на каждый ствол ровно в два раза. Но это было не трагично и не проблематично. Чуть залетали «белые мухи», Марина с Нелькой перекатали чурбачки под крышу в дровяной сарай и кололи их по очереди – то есть пока у них хватало сил, и они не ослабели от голода настолько, что еле таскали ноги.

   Раз в день их кормили в школьной столовой – в том же объеме, что и учащихся, то есть порции были детскими, и администрацию школы отчего-то нисколько не волновало, что обе молодые учительницы функционируют на количестве калорий, половинном от допустимого при постельном режиме. А они ведь не лежали – они ходили каждый день на работу, где должны были выстаивать на ногах от трех до шести часов, говорить, выслушивать ответы и следить за дисциплиной.

   Кстати, класс Марине подсунули самый трудный, но она все же была уверена, что шансы добиться если не нормальной успеваемости, то хотя бы посещаемости у нее есть.

   «В крайнем случае прибегну к „монетке“. Зря, что ли, мне ее подсунули?»

   Действительно, имея столь мощный артефакт, глупо было бы им не пользоваться хотя бы время от времени. То есть Марина выразила необходимое желание вслух, на первом же родительском собрании, да и позднее, когда возникла необходимость обойти родителей, подтверждала, если ребенок переставал ходить в школу. А в первой половине сентября, когда народ начал массово копать картошку и дергать кормовую свеклу, прогуливало чуть ли не по полкласса.

   Так что Марина произносила как бы случайно свое фирменное «хочу чтобы» – и ребенок как по волшебству начинал ходить, пропуская только по уважительным причинам, то есть с последующей запиской от родителей или местного фельдшера со справкой «по болезни». У Нельки, естественно, тоже было близко к 100%., и это было прекрасно. Обе они вели по кружку, Нелька организовала музыкальную группу, а Марина – художественного творчества. С успеваемостью, правда, дела обстояли не ахти – но на кружке детишки старались, и это было ценно.

   Однако больше в их школьной деятельности не было ценного ничего. Голод донимал обоих девушек все сильнее, потому что ни та, ни другая не получили от своих родных ни рубля помощи. Да Марина и не звонила своим – даже не пыталась. Отнимать у бабушки последнюю копейку и грузить ее своими проблемами, заставляя расстраиваться – это было, по ее мнению, последним делом. Не дай бог старую женщину еще инфаркт хватил бы от беспокойства за внучку – этого бы Марина уж точно себе никогда не простила!

17.

Семен и слава

   Семен, между прочим, тоже ничего хорошего от чудес не ждал. Мало того, в чудеса он вообще не верил, поэтому для всего старался найти рациональное объяснение. И как ни удивительно, но это у него всегда получалось.

   Так, он ничего особенного в прибившемся к нему песике не находил – мало того, когда кто-то утверждал при Семене, что животные мыслить не умеют, он всегда приводил в пример своего Люка, и искренне уверял всех окружающих, что если бы у данного собакена горло было устроено несколько иначе, то он бы даже разговаривать научился. И все это без каких-либо задних мыслей о том, что черный пес с ушами-антеннами знает и понимает неизмеримо больше, чем полагается живому существу, не прожившему на белом свете даже одного года.

   Где уж при таком настрое Семену было догадаться, что не случайно на его соседа по лестничной клетке начали сваливаться одни блага за другими. Тем более что сосед этот не только не был музыкантом, но и вообще к миру богемы отношения не имел. Он был практик до мозга костей, мир искусства глубоко презирал, не одобрял, а себя, работягу, ставил выше любого рок-музыканта или тем более барда.

   Любимым его развлечением было тормозить Семена, когда тот возвращался домой со своего поста на переходе и хвастаться своей значительностью на фоне его, Семена, ничтожества.

   – Вот ты скажи, – допытывался он у Семена, – чего ты полезного сегодня сделал. А мы завершили испытания новой модели судна на подводных крыльях. Скоро в производство запустим, судоходство на Волге оживим.

   Семену на это отвечать было нечего – не говорить же о втором в его жизни концерте.

   – Ты думаешь, мы делаем только большие суда? Нет, нынче упор на «маломерки», для индивидуалов.

   И снова Семен промолчал – про игру на корпоративе ему повествовать не хотелось.

   В самом деле, не хвастать же ему было скромной суммой, полученной за это выступление, если сосед сразу же начал расписывать, какую премию ему как бригадиру выписало начальство, и премия эта была в два раза больше?

   Оставалось только прошмыгнуть себе в квартиру вместе с инструментами и собакой, что они оба и сделали – Люк впереди, а Семен за ним.

   Закупив оборудование для своей студии, он мрачно выслушал, какой именно набор инструментов приобрел сосед – сплошь фирма, разумеется, качественных и со всевозможными надсадками, он даже не стал интересоваться стоимостью всего этого инструментария – он все равно в этом не разбирался и заранее поверил, что такого у него никогда не будет. Но вместо зависти почувствовал лишь некоторое уважение к соседу – оказывается, у того тоже была своя мечта, на осуществление которой мужик не жалел потратиться.

   Сам же он твердо решил выполнить программу, намеченную для него умницей-Мариной по выходу в число Интернет-знаменитостей, а для этого трудиться, трудиться и трудиться.

   «Может, удастся даже таким образом начать зарабатывать в Интернете. Рекламой, хотя бы. Другим же удается?»

   Другим, может, и удавалось, а вот Семену – нет. Рекламодатели, как оказалось, предпочитали размещать свои объявления на уже раскрученных сайтах, где число подписчиков или хотя бы просмотров подходило к миллиону и более. А до этой вожделенной цифры Семену было ползти и ползти. Именно ползти, потому что Марина строго запретила ему вываливать в Интернет сразу все его песни.

   – Твоя задача – сделать так, чтобы «светиться» в Интернете постоянно. А для этого тебе нужно, чтобы твое творчество появлялось там с определенной периодичностью, чтобы тебя начали ждать.

   – А почему нельзя сразу? Ну, целый альбом?

   – Потому что о тебе еще никто не знает. Тебя не станут искать, а твой альбом заметит только очень маленькое количество людей, любящих и ищущих новинки. Таких очень мало, и чаще всего оценить это новое они не способны. Вероятность того, что они станут твои песенки распространять среди своих знакомых, сама по себе низкая, даже если они им и понравятся. А если твое творчество оставит большинство из них равнодушным?

   – Распробуют потом.

   – Каким чудом? «Поисковик» в Интернете настроен либо на новинки, либо на то, что люди запрашивают чаще всего. Уже одно то, что ты регулярно станешь открывать свой сайт для того, чтобы размещать на нем свой контент, увеличит шансы быть открытым и другими пользователями. А если кто-то наткнется случайно на одну из песен и заинтересуется, то заметив, что песни на твоем сайте выкладываются периодично, он начнет твой сайт открывать регулярно. Что также увеличит шансы, что «поисковик» тебя не забудет где-то на задворках архивов на своих серверах, забитых терабайтами информации.

   Это звучало столь разумно, что Семен решил не рисковать. Тем более, что готового материала у него было пока немного. Первое видео и первую песню они с Мариной выложили в Интернет сразу же, и в течение сентября-октября он разместил все шесть видео и песни первого альбома. Разумеется, как на каждом приличном сайте, там имелись и кнопки для лайков, и счетчик количества просмотров.

   И вот именно это, то есть то, что Семена начало волновать количество просмотров и количество лайков, едва не парализовало всю его работу по записи новых аудиотреков. Достаточно сказать, что новых видео он так и не записал, и вообще целый месяц мозг его был занят проблемой: отчего его прекрасные песни публика не хочет замечать, и как себя раскрутить. Особенно это касалось видео, с mp3 и аудио– форматом дело обстояло несколько лучше.

   Семен тогда еще не знал, что при отсутствии рекламы все новое пробивается в Интернете черезвычайно медленно. И сообщения о каких-то роликах, внезапно ставших «вирусными», то есть за одни сутки достигшими миллиона просмотров – не более чем трюки, создаваемые целой командой клакеров, то есть хвалителей и распространителей. Поэтому он чувствовал себя пришибленным и глубоко несчастным. Он ведь так надеялся, что Марина заблуждается, что на самом деле его песни подхватят сразу же, что публика оценит их новизну, и его будут сначала слушать, а затем они попадутся на глаза какому-нибудь продюсеру, который за него ухватится и начнет делать ему карьеру, чтобы заработать на нем (то есть сначала раскрутив его), нехилые деньги...

   Ведь все же говорят, что он талант – так разве таланты не нужны нашей эстраде?

   Но пользы от Интернета, получалось в этом плане примерно столько же, сколько от стояния в переходе – продюсеров персона Семена не интересовала абсолютно.

   В общем, Семен совсем было приуныл, но вовремя вспомнив, что Марина его о таком предупреждала, он взял себя в руки, то есть стряхнул оцепенение и принялся записывать свои песни дальше. Правда, спохватился он лишь тогда, когда последний из готовых треков был уже в сети. Кстати, в отличие от видео, песни в формате mp3 начали полегоньку набирать просмотры. Даже пара плюсиков появилась.

   Записываться он мог только в первую половину дня, с 10 до 13, когда наступало время тишины по закону, изданному муниципалитетом. По вечерам же, когда Семен возвращался со своей работы, с работы возвращался почти весь дом, и записывать музыку становилось невозможно – народ хотел отдыхать, а не слушать бесконечные повторы одного и того же на разные лады.

   Возмущение выражалось в стуках, грюках и прочих посторонних звуках, которые хотя и в ослабленном виде, но все же доносились до микрофона, а, следовательно, попадали на запись, ухудшая качество звучания.

   Поэтому по вечерам Семен предпочитал проводить время за компьютером, наслаждаясь кино без рекламы или составлением коллекции mp3 для возможной работы диск-жокеем. Разумеется, он уже понимал, что его не позовут, однако исключать такой поворот в биографии было не разумно.

   Кроме того, однажды он наткнулся на сборник минусовок песен, популярных и востребованных на различных мероприятиях. Он также их скачал, затем, перетасовав по алфавиту, заготовил тематические сборники – опять же на случай, если придется петь в каком-нибудь кафе по заказу слушателей.

   Вспомнив предупреждение Марины, что компьютерные жесткие диски не есть нечто неубиваемое, он скопировал все собранное богатство на CD, а затем и на DVD, когда файлов набралось слишком много.

   Примерно месяца через три в одной из подборок современной музыки он наткнулся на собственную песню – причем на этом сайте он не регистрировался, и с автором сборника был не знаком. Это Семена несколько встряхнуло – оказывается, его песни начали потихоньку расползаться по Интернету, то есть их начали воровать составители подборок, пользуясь тем, что Семен не поставил значок запрета на распространение.

   Хорошенько подумав, Семен решил, что это даже неплохо – бесплатная реклама ему аж никак не повредит. Да, монетизировать свой сайт это не поможет, зато его начали слушать люди, и уже то, что он включен автором сборника в его подборку, можно рассматривать как комплимент.

   Весь следующий день он проулыбался, а вечером раскрыл, наконец, программу по написанию музыки на компьютере и начал нажимать там на кое-какие из кнопок, пытаясь понять, что и как там работает. Испортить программу он не слишком боялся. Марина же говорила ему, что в крайнем случае программу можно удалить, а потом переустановить ее заново. Порядок установки он по совету все той же Марины зафиксировал с помощью видеокамеры.

   Но поскольку портить программу ему как-то не хотелось, то он решил предварительно почитать купленные им книжки по теме. Одна из них была, к стати, была написана вполне приемлемым языком, то есть возможность кое-что из нее понять автором в текст была заложена. Ну и сайт в Интернете удалось обнаружить, на котором об этой программе было рассказано. Так что дело полегоньку пошло.

   Написал Семен и несколько новых песен, на этот раз тематических, то есть к праздникам – пока еще не на компьютере, а чтобы их играть на гитаре, но старый репертуар ему начал надоедать, пусть даже и собственный, и ему захотелось чего-то свежего, нового. Кроме того, два раза побывав на корпоративах, Семен постиг, насколько полезно иметь в репертуаре несколько вариантов подборок, и соответственно изменил направление своего творчества.

   Точнее, не столько творчества, сколько подборки того, что он исполнял в переходе для прохожих. Приближалось рождество, и зимние лирические песни стали более уместны, чем всякая всячина без разбора.

   Поняв это, Семен и в Интернет решил запустить прежде всего подборку своих «зимних» песен. Их у него было три, и еще он написал одну новую, о первом снеге, о любви и холодной, недоступной красавице с сердцем, не созданном для страстей. Почему-то он посвятил эту песню Марине – он сильно по ней соскучился, по ее уму, и по советам. Подобной ей девушки он до этого не встречал.

   «И не встречу, – подумалось ему внезапно. – Скорей бы лето, чтобы она приехала в отпуск и мы снова увиделись. Любопытно, что она в следующий раз придумает?»

   А пока, пока произошло еще одно знакомство. Его «зимний» репертуар дал свои плоды – незадолго до рождества к нему подошли и предложили выступить на очередном корпоративе. Заказчицей выступила солидная дама в норковой шапке – солидная не по возрасту, а по внешнему прикиду – не молодежному, а наоборот, приличному до невозможного. Семен даже слегка испугался, сам не зная чего.

   – Извините, – сказал он, – но нас пятеро. Мы ансамбль, играем только вместе. «Мы из глубинки», называемся. Если хотите, я свяжу Вас со Стасом, нашим руководителем. Он вам и цену на наше выступление назовет, и репертуар согласует.

   Зачем ему в тот миг захотелось укрыться за авторитетом «стариков», когда вот сейчас он мог «взлететь» в одиночку, Семен и сам не понял. Должно быть, он побоялся «не потянуть». А, может, взгляд у дамы был слишком оценивающим.

   – Я думала, ты один, – произнесла она слегка удивленно.

   – Просто ребята заняты в другом месте. Но на концерты и корпоративы мы ездим полным составом. Мы – живая музыка, и можем исполнять не только на заказ, но и свои собственные синглы имеем, на любом из трех языков.

   – Третий язык – это какой? – в голосе дамы прозвучало любопытство.

   – Пара песен есть на украинском. Стас родом из Одессы...

   – Из Одессы? – оживилась дама. – Может, он и «Хава нагилу» знает?

   – Я не спрашивал, я в группе недавно, так что не поручусь. Но скорее всего, да. Так Вам дать его телефон?

   – Конечно, конечно, – сказала дама, вынимая мобильник. – Диктуй!

   Вот таким вот странным образом Семен сам лишил себя того, о чем мечтал уйму лет – возможности заработать лично, то есть «поднять нехилые бабки», стоя с гитарой на сцене под восхищенными взглядами, устремленными на него одного. А только испугался он не случайно – он ничего не смыслил в деловых вопросах, то есть не умел договариваться и пробивать.

   Кроме того, как показали дальнейшие события, его нелогичный поступок имел далеко идущие последствия и для него, и для всей рок-группы. Дама эта имела влиятельные знакомства, и сделала им неплохую рекламу в определенных кругах, вследствие чего кроме одного корпоратива они сыграли еще на трех, причем одним из них был новогодний, оплаченный по двойному тарифу из-за праздника.

   Ну и кроме того поступок его сильно поднял его авторитет в группе. До этого на него смотрели чуть ли не на как временно приглашенного артиста, которого легко можно заменить на кого-нибудь другого, более подходящего, если подвернется под руку. С ним держали дистанцию. Теперь же его признали своим. А это обозначало, что его начали всерьез учить и объяснять ему те тонкости, которые и отличают профессионалов от любителей. То есть как «держать публику» как выстраивать мизансцены и скрывать то, чего показывать нежелательно.

18.

Марина и искусство

   Самым печальным в голодном бытии Марины было то, что она начала тихо ненавидеть своих учеников. И чем дальше, тем ненавидела их сильнее. Ее начала раздражать их тупость, и то, что стабильно половина их являются с невыученными уроками, что некоторые старшеклассники не скрываясь приходят с одной-единственной тетрадкой на все предметы, максимум с двумя, а учебники держат в партах, то есть дома не читают ничего вообще.

   Но хуже всего было то, что за двойки ругали не самих лодырей, а ее, Марину. Причем за двойки по всем предметам того класса, где она значилась классным руководителем. С формулировкой: «не способна обеспечить».

   А как она должна была обеспечивать? Если она даже громко сказать что-либо сделалась не способна от голода. Если она чувствовала, что еще немного – и она сама начнет путать даты и имена исторических персонажей. Что ее скоро начнет шатать как былинку в поле.

   Наконец однажды Марина не выдержала.

   – Знал бы кто, как я хочу, наконец, наесться! – воскликнула она, услышав в учительской подтверждение уже известной ей «новости» о том, что никаких денежных поступлений не будет аж до начала декабря. Причем зарплату на этот раз не обещали вообще никому из всего педколлектива.

   Это было в конце первой четверти, то есть на дворе стоял еще октябрь, а каникулы обозначали, что кормить обоих девчонок вообще скоро перестанут на целых 8 дней, так как школьная столовая в это время будет закрыта.

   Выпалив свое коронное «хочу», Марина прикусила губу, вспомнив о возможных последствиях, но было уже поздно – желание было произнесено, и откатить его назад было невозможно.

   И впрямь, дверь в учительскую немедленно открылась, и вошла школьная техничка, одетая во все черное и с черным траурным платком на голове.

   – Приглашаю на поминки. У меня свекровь-инфарктница померла позавчера. Сегодня похороны. Уважьте старую женщину, приходите все, в три часа.

   Марина содрогнулась. Снова ее желание совпало с чьей-то смертью! Но, опять же, пожилая женщина умерла вовсе не из-за Марины: Марина ее не знала, соседкой ее она никогда не была, да и скончалась та до того, как желание накушаться Мариной было произнесено. К тому же шел весь коллектив, и глупо было бы от коллектива отрываться – ее бы просто никто не понял.