Текст книги "Черное с белым не берите (СИ)"

Автор книги: Ирина Седова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

   – Непременно покажем, когда вернемся в N. – Запишите мой номер телефона.

   – Лучше мой, – сказал Семен. – В сентябре у нее снова начнутся занятия, и я приглашу ее на встречу, когда появится возможность для Галины выступить. Если она не передумает, конечно.

   – Даже не надейтесь! – коварно усмехнулась Галюня. – А приищете другую бэк-вокалистку, так я ей.. Дядя Янек, помнишь, что ты обещал моему папе перед его смертью? Вот и выполняй!

   Семен был уверен, что ничего такого Янек Крокодилу уж точно пообещать не мог, но предпочел промолчать. Кстати, его поразило, что вся группа знает о Марине и о его симпатии к ней. Он даже не предполагал, что они за ним следят в свободное от выступлений время.

   – Может, вы раскроете мне тайну, откуда взялась у меня невеста? – высказался он за ужином, когда ударная установка была уже надежно спрятана в кладовку за сценой, а гитары, синтезатор, микшерный пульт и шнуры перенесены в их номер и, опять же, заперты.

   – Извиняй, френд, но как-то само вырвалось. Без твоей подружки не видать нам бэк-вокалистки как своих ушей. Ни один муж в здравом уме и твердой памяти не разрешит своей жене выступать в нашей компании.

   – И чем наша компания плоха? – изумился Семен. – Мы что, похожи на сексуальных маньяков?

   – Мы-то нет. А ты на себя со стороны смотрел? Как публика сегодня в экстазе скандировала твое имя? Ты как раз находишься в таком возрасте и в таком положении, когда девочки вот-вот штабелями начнут укладываться, чтобы привлечь к себе твое внимание, стоит тебе лишь взглянуть в их сторону.

   – Но я вовсе не собираюсь ничего такого делать!

   – Ты не собираешься, зато как ты можешь поручиться, что у этой самой Галюни в голове? Так что «любимая невеста» – это единственное, чтобы сразу расставить все точки над "i", сделав ее мечты завоевать тебя заранее безнадежным предприятием.

   – А почему «Марина»?

   – Потому что это первое имя, что пришло мне в голову, – пояснил Янек. – Знаю я одну Марину, способную отпугнуть любую кандидатку на место в твоем сердце. И ее очень легко уговорить сыграть нужную роль перед ревнивым мужем нашей будущей бэк-вокалистки ради святого искусства.

   – И она тоже учительница и умеет снимать клипы?

   – Что значит «тоже»? – удивился Стас.

   – Потому что и я знаю некую учительницу Марину, которая дружит с видеокамерой, готовую поверить всему, что бы я ей ни сказал.

   Михайло засмеялся, а Стас деловито спросил:

   – Это та девушка, которую мы видели на Новогоднем балу в Пединституте два года тому назад?

   – Угу, – подтвердил Семен.

   Михайло снова засмеялся.

   – Вот чудеса-то! – похоже, что вы запали на одну и ту же красотку, – сказал он.

   – То есть как это «запали»? – растерялся Семен. – Мы с ней просто друзья, вот и все. Между нами ничего нет – абсолютно ничего! Она холодная как льдина, строит собственную карьеру и...

   – ... И тратит свое время на то, чтобы делать для тебя клипы, – закончил Стас. – Где бы мне такую найти, а?

   – Я в Интернете видел один клип – впечатлился, чесн-слово, – снова сказал Михайло.

   – Она просто хочет научиться создавать видео, – угрюмо пояснил Семен.

   – Жаль, если так, – сказал Янек задумчиво. – Хотя назваться твоей невестой она, скорее всего, согласится. Если ты не ляпнешь ей про корпоративы.

   – Я и сам хотел вас просить о том же. Не надо, чтобы она узнала, сколько мы зарабатываем.

   Марина действительно появилась в N в начале июля, закончив свои картофельные дела и поручив соседке заботу о некотором присмотре за садом-огородом, если кому-то покажется, будто он брошен. В ту весну она сделала некоторые присадки, то есть воткнула по паре саженцев вишенок и слив, смородину двух сортов, крыжовник и организовала малинник вдоль забора. По углам двора она посадила терновник с боярышником и калиной.

   Клен, настоящий, кудрявый, с резными листьями, там уже рос, каждую осень покрывая двор чудесным желто-оранжевым ковром, источавшим тонкий пряный аромат. Аромат этот, символизировавший собой конец очередного трудового сезона и подготовку природы к зимнему покою, буквально кружил Марине голову. Как можно догадаться, это время года Марина любила.

   Не случайно из все трех ее новых клипов самым красивым она считала «цветочный», ведь там были использованы именно осенние композиции. Этот клип был на песню «Пьяная девчонка», где история погибающей девушки была выражена языком цветов. Цветы Марина начала рисовать еще с осени, пока последние из них не завяли под ночными заморозками -особенно после того, как она догадалась использовать фотоаппарат для фиксации привлекших ее внимание цветочных композиций, в селе их было предостаточно под каждый окном.

   Рисовать с фотографий было проще, чем с натуры, но дело было не совсем в этом – просто Фотошоп она освоила в необходимом объеме далеко не сразу, только зимой, на каникулах, а к тому моменту натура уже ушла бы в небытие до следующего сезона.

   До конца июня Марина сумела сделать целых три видеоклипа на песни Семена и выложила их в Интернет. Один из них, для песни, посвященный весне, она смонтировала уже после окончания учебного года, когда при школе начал работать лагерь отдыха. Вокруг Константиновского были непередаваемо прекрасные места, и глупо было бы не снять пробуждения природы, выставляя ради этого штатив на одно и тоже место, чтобы снимать один и тот же пейзаж с интервалом раз в два дня.

   Можно себе представить, с каким нетерпением Марина ждала отпуска, чтобы показать Семену то, что у нее получилось. И как же она была разочарована, не обнаружив его на его обычном месте в подземном переходе! Целый месяц в свободное от работы время (и да, она снова устроилась по рекомендации Глафиры Львовны посудомойкой, только уже в другое кафе) она совершала туда рейды, но каждый раз обнаруживала там только какого-то нищего, с кепочкой для сбора подаяний.

   В общем, весь первый месяц отпуска Марина выдерживала характер, пока в сердце ее не заползла тревога: может, с Семеном что-нибудь случилось.

   «Вдруг ему нужна помощь, а ты, как та спесивая дура, боишься подойти и спросить?» – вот что подумала она однажды.

   Оставалось подойти и спросить – Марина подошла и спросила.

   – У них с Янеком халтурка есть на лето, – важно объяснил нищий, точнее бомж (Марина почему-то в том была уверена). – Я место караулю, чтобы не заняли, пока он отсутствует. За место заплачено, так что меня не гоняют, ну и деньга кое-какая сыплется.

   Как ни разочарована была Марина таким простым объяснением, однако главное разочарование ждало ее впереди.

   Со своей «халтурки» в начале августа Семен вернулся совершенно другим – более деловым и без той искры в глазах, которая покорила когда-то Маринино воображение.

   – Я был занят, – коротко сказал он, явно не желая ничего пояснять и впускать ее в мир своего нового бытия.

   – Неужели нельзя было хотя бы позвонить? – с обидой произнесла Марина, потому что месяц тоскливого ожидания показался ей вдруг бесконечным, а вместо радости ее встретила пустота.

   – Я же сказал: я был занят. Приходи завтра, я кое-что для тебя приготовил – вот и все, что она услышала от Семена. Только Люк глянул на нее своими темными ласковыми глазами и лизнул ей руку, когда она на минутку присела, чтобы его погладить по шелковистой мохнатой голове.

   Подавив обиду, Марина все же решилась прийти в договоренное время, прихватив с собой диск с клипами. Как минимум, она ожидала, что Семен пригласит ее к себе в гости, и они вместе посмотрят записи всех трех привезенные ей видеокомпозиций. А потом он ее похвалит... – но нет, вместо этого Семен достал из внутреннего кармана своей «разгрузки» (так он почему-то называл жилетку) конверт, протянул ей и сказал:

   – Здесь все, что я тебе должен. Теперь мы в рассчете.

   Марина заглянула в конверт – там были деньги. Много денег, по крайней мере ей так показалось.

   – Пересчитай! – услышала она голос Семена.

   – Зачем? И... за что?

   – За помощь в моей раскрутке. Я узнавал – услуги специалиста стоят именно столько. Только больше не надо ничего делать – твои клипы я уже не потяну.

   И голос Семена странно дрогнул – казалось, он вот-вот разрыдается.

   – Ты дурак! – выпалила Марина, и обида сжала ее сердце неожиданной болью. – Один из клипов ученики нашей школы делали специально тебе в подарок. Ты хотя бы посмотрел и спасибо им сказал, ребята ведь очень старались! Я пообещала им, что отвезу и вручу тебе лично! А ты!... А за деньги спасибо, конечно. Вот уж не ожидала, что ты и вправду когда-нибудь мне заплатишь... Кстати, откуда у тебя столько денег?

   – Накопил, – буркнул Семен. – Не люблю быть должным.

   – А-а-а! Весьма похвальное качество. Но клипы считай приятным бонусом к оплаченным тобой услугам. Новых делать не стану, займусь собственными проектами. Бывай!

30.

Как выглядят разбитые надежды

   Марина развернулась и быстро ушла, не оглядываясь. И только затем дала волю слезам. Ее душа не просто плакала – она рыдала от разбитых надежд, какими бы глупыми те ни были. Действительно, ведь с самого начала они с Семеном договорились, что их отношения только деловые – на что же было сейчас обижаться?

   Марина и не обижалась – просто ей было очень больно.

   «За этот год надо будет присмотреться к мужикам села. Среди родителей учащихся есть разведенные, у кого жена сбежала или в алкоголизм ударилась. Распишемся, обзаведусь детьми – главное, чтобы „законные“ были, а там посмотрим. Пора обзаводиться семьей, пока еще в перестарки не попала..., – решила она, наконец. – А то так ведь и останешься никому не нужной „старой девой“, воспитывая чужих детей вместо того, чтобы обзавестись собственными... права Нелька, что согласилась на предложение Артура. Пусть она с ним и не расписана, зато жизнь ее не проходит впустую, как у меня, в погоне за иллюзиями. Все хорошо в меру...»

   А через две недели ей позвонил Янек.

   – У меня к тебе есть одно деловое предложение, – сказал он. – Ты не могла бы подъехать завтра к 6 часам вечера в ... ? Только оденься поприличнее, чтобы от тебя прям веяло школой.

   – Даже так? – засмеялась Марина.

   – Именно. Ты нам нужно в качестве профессионалки. О компенсации потраченного времени можно будет договориться.

   – Хорошо, подъеду.

   Кафе, куда Янек ее пригласил, находилось на Покровке, оно было не самым дорогим, но уютным и приличным. Столики в нем были круглыми, и, как позднее поняла Марина, именно это явилось причиной для выбора места встречи.

   И еще: внутренняя часть кафе плохо просматривалась со стороны улицы – мешали гардины на окнах – легкие, но с замысловатым узором. Поэтому лишь открыв двери и войдя в зал, Марина смогла разглядеть того, кто сидел за столиком рядом с Янеком – а именно Семена.

   Она бы немедленно ушла, если бы Янек, заметив ее, не махнул ей рукой, приглашая подойти и сесть. Поколебавшись, Марина подошла и села на один из трех свободных стульев. Итак, Янек еще кого-то ждал. Интересно было узнать, кого, и Марина приготовилась слушать.

   Ее несколько поразил вид Янека – со времени их последней встречи тот сильно сдал. Он очень похудел, и вряд ли бы нуждался в маске черепа, вздумай он сейчас затянуть песенку про поющий труп и клюкву.

   – Я вся внимание, – произнесла Марина, чтобы начать разговор.

   – Нам в ансамбль позарез нужна бэк-вокалистка, – сказал Янек, слегка склонив голову как бы в знак согласия.

   – Не ты, нет, – быстро пресек ее попытку возразить Семен. – Мы уже подобрали одну девушку, подходящую по всем параметрам. Но у нее есть муж, и Янек хочет, чтобы ты помогла его нейтрализовать.

   Марина усмехнулась – горько и грустно.

   – А вам не кажется, господа артисты, что вы обратились не по адресу? – спросила она с издевкой.

   – Я же говорил, что она не согласится, – сказал Семен.

   – Ты нас не так поняла, – мягко произнес Янек. – Нам нужна девушка, которая смогла бы убедить и кандидатку, и ее мужа в том, что она, то есть ты – невеста Семена. Иначе этот самый муж ни за что не согласится, чтобы его жена принимала участие в наших выступлениях.

   – И вы надеетесь, что у меня это получится? – изумлению Марины не было предела. – И что я за такое возьмусь?

   – Ты – единственная, кто на это способен, – сказал Янек по-прежнему мягко. – Ты знаешь Семена, и знаешь, что он умеет себя вести в пределах допустимого, не опускаясь до флирта. Кроме того, ты действительно работаешь в школе, много слышала про нас, и клипы, которые выложены в Интернете, действительно принадлежат тебе. Так что тебе практически не придется врать, потому что муж Галюни наверняка захочет проверить все, что ты ему расскажешь.

   – А если он догадается, что «невеста» – это обман? – Марине снова захотелось зарыдать.

   – Откуда? Это – непроверяемо. Если даже ты потом выйдешь замуж, то всегда можно будет сказать, что Вы поссорились.

   Теперь Марине захотелось засмеяться. Такого поворота она не ожидала вообще!

   – То есть вы уверены, что я на такое подпишусь? – в голосе ее прозвенел столь горьким сарказм, что ей самой стало не по себе.

   – Мы заплатим, – меланхолично произнес Семен.

   Теперь Марина возмутилась.

   – Дурак! За такое не платят! Такое либо делается по дружбе, либо не делается вообще! Ты даже не соображаешь, что сначала роль бэк-вокалистки ты должен был бы предложить мне. И вот если бы я отказалась...

   – ... А ты бы отказалась непременно... – закончил за нее Янек. – Послушай: ее отец играл в нашей группе, и он недавно умер. Она просится на его место. Поговори с ней – ей нужна поддержка.

   – А ты?

   – А я скоро уйду вслед за ее отцом. Послушайте, ребята, я знаю, что я тяжело болен – судя по симптомам, я вряд ли доживу до зимы. Мне срочно нужна замена – и как можно быстрее, чтобы я мог ввести новую солистку-бэквокалистку в курс дела. Галечка играет на всех трех гитарах, у нее сопрано серебристого тембра, внешность и врожденное умение держаться на сцене. И, главное, она мечтает играть с нами!

   – И вы в нее не влюблены? – засмеялась Марина.

   – Нисколечко! – заявили оба ее собеседника хором.

   – Если бы я влюблялся в каждую вертихвостку, мечтающую мелькать на сцене, то когда бы я искусством занимался? – мрачно сказал Семен.

   – Она выросла на моих глазах, – сказал Янек, – и была мне вместо дочки. А любил я... и люблю... совершенно другую девушку... Так ты поможешь старику выполнить последнюю просьбу его товарища?... Да вот они, уже идут.

   Марина глянула в сторону двери, и увидела странную пару – крепко сбитого мужчину в костюме с галстуком и модно одетую девчонку с короткой стрижкой, в дырявых джинсах и с продырявленными ушами. В дырки были заправлены кольца. Одна ноздря ее симпатичного носика была проколота, и туда была вдета серьга в форме тычинки. На шее болталась двойная цепочка с подвесками в виде пяти мертвых голов.

   – Присаживайтесь, – сказал им Семен. – Знакомьтесь: это и есть моя невеста.

   И он показал на Марину.

   Марина возвращалась к себе в Константиновку, совершенно сбитая с толку. С одной стороны, ей было ясно, что Семен никакой любви к ней не испытывал – мало того, у него вообще не было к ней особых чувств.

   Последняя песня Семена долго стояла у нее в ушах. Посвященная ей, Марине. Так он сам сказал ей, лично.

   Я не хочу твоей любви,

   Вниманья твоего не надо,

   Напрасных слов не говори,

   Не провожай зовущим взглядом.

   Не надо СМС, звонков,

   Не надо писем – не отвечу.

   Услышав звук твоих шагов

   Не поспешу тебе навстречу.

   Мне непонятен странный шквал

   Внезапно вспыхнувших страданий,.

   И почему, зачем я стал

   Предметом грез, венцом желаний.

   Ты не меня в тот день ждала,

   В кафе за столиком накрытым.

   Я не хочу твоих похвал,

   Фальшивых слез и клятв разбитых.

   Песня была столь красноречива, столь выразительна, что боль как сжала Маринино бедное сердце, так его уже и не отпускала аж до самой Константиновки.

   И напрасно Марина доказывала самой себе, что отношения ее с Семеном с самого начала были обречены, что она об этом прекрасно знала, что никогда он ей не подавал ни малейшей надежды. И что во взглядах, которые он на нее кидал, никогда не читалось ни малейшего любовного поползновения – однако оказалось, что вопреки всему этому в глубине души она на что-то надеялась.

   И ведь вот парадокс: ни замужество, ни любовь никогда не значились в списке Марининых приоритетов Наученная горьким опытом своей матери, она и то, и другое воспринимала как ярмо на шее, как бесконечную череду страданий. А поскольку и легких отношений она не хотела, то порядочность парня в этом вопросе должна была бы ее только радовать. Тот поступал честно – откуда ж боли-то в сердце было взяться?

   «В таких как он влюбляться нельзя, – думала Марина, глядя в окно автобуса. – Такие как он не дорожат ничьими чувствами: ни чужими, ни своими. У него в голове только карьера, только сценический успех. Ради этого успеха он готов пойти на все – ты же видела сама, кого он искал в бэк-вокалистки: соответствует или не соответствует, словно строчку в оформлении песни. Словно живую декорацию себе под фон.»

   Но то, что новая бэк-вокалистка также была отнюдь не героиней Семенова романа, а просто будущим членом группы, с которым он намеревался сохранять дистанцию, слегка утешало. Потому что позволяло Марине время от времени видеть его вблизи, делить с ним его хлопоты, продолжать быть частицей его жизни.. И пусть даже невестой она была подставной, разве это было столь важно? Если это давало ей шикарную возможность с Семеном время от времени общаться? Причем Янек прямо ее об этом попросил, и Семен не возражал ни единого мгновения.

   То есть можно было свободно звонить ему раз в неделю, чтобы слышать его голос, и наезжать в любой выходной, предварительно согласовав действия.

   Янек попросил Марину также снять пару их репетиций – одну в гараже, и другую – с выездом на природу. И диск с последними песнями Семена она также заполучила – упрашивать не пришлось, он даже сам лично там расписался, для школьного музея.

   В райцентре, где была пересадка, Марина неожиданно наткнулась на Нельку. «Упакована» та была просто шикарно: элегантно, со вкусом, но дорого и для Марины не доступно.

   «Умеет же человек носить одежду,» – подумала Марина с некоторой завистью. Она так не умела – на ней и фирма сидела бы по-простецки, словно была куплена на московском Черкизоне.

   – Привет! – сказала Нелька. – Как дела, подруга? Снова с двойками сражаться едешь?

   – Не всем же с олигархами любовь крутить, – отвечала Марина, стараясь изобразить «бодрость духа и никакого уныния». Ей не хотелось рассказывать про Семена, и тем более называться его невестой.

   – Если ты об Артуре, то он сейчас свободен.

   – То есть он развелся с женой?

   – Ну что ты, жена для него – это святое. Вакантно место его эскорт-дивы.

   – А ты?

   – А я теперь с Маратом.

   – Ты встала между отцом и сыном?! – ахнула Марина. – Ты с ума сошла?

   – Я... Я влюбилась! Маратик, он знаешь какой? Он совершенно необыкновенный! Как жаль, что он беден! Это такая несправедливость! Он же пашет на своего отца, как вол! А все, что он зарабатывает, уходит в семью... Ничего, я знаю, как это поправить!

   На лице Нельки мелькнуло такое выражение, что Марина не на шутку испугалась.

   – Ты что-то задумала... – проговорила она тревожно. – Послушай, не вздумай науськивать Марата на Артура – у них с этим строго. У них очень сильны родственные узы, ты можешь здорово влипнуть.

   – Что ты в этом понимаешь? – зло блеснула глазами Нелька. – Я ради Маратика на все пойду, ему и делать-то ничего не придется. А потом мы уедем куда-нибудь типа отдыхать, и пусть поищут!

   – Найдут!

   – Где именно? Мир велик! Ладно, адье! Вон твой автобус подъезжает. И не дрожи так за меня: я пошутила, а ты поверила. Не собираюсь я пока порывать с Артуром.

   И пока Марина заходила в свой автобус, Нелька уже снова растворилась в синей дали.

   Марина для порядка поискала ее глазами сквозь оконное стекло, и мозг ее опять плавно переключился на собственные проблемы. По просьбе Янека ей предстояло поплотнее свести знакомство с этой самой Галюней, чтобы наследница Крокодила не чувствовала себя одинокой в группе. Это было ей даже на руку – свободно можно было время от времени изображать ревность, давая понять, что невеста Семена не дремлет, и ей ни секунды не доверяет, а охраняет его «аки Цербер». Что по сравнению с этим были метания Нельки между двумя мужиками? Нелька была Марине не понятна. Сделала бы уж та скорее выбор, чего ей надо от жизни! А то с одной стороны она ищет легких денег, но с другой – хочет любви и надежных прочных отношений.

Часть XI

Свободное плавание

31.

История Марины

   Читателю, возможно, любопытно, откуда берутся такие как Марина, и как она вообще оказалась среди студентов, обучающихся за госсчет. Да и вообще, к чем неудачливость-то Марины была, если шанс, который ей выпал, сразу делал ее избранницей судьбы без всякого сувенира, помогающего исполнять желания?

   Ну, то что она трудолюбива как трактор, надеюсь, уже понятно – однако таких молоденьких девочек предостаточно в каждом селе. Что их отец бросил семью, когда ей было лет пять-шесть – также еще не критерий. И то, что мать ее к Марининым 15 годам уже была законченной алкоголичкой – также не повод для необычности, с этим согласится каждый.

   То есть было в нашей Марина нечто, выделявшее ее из множества других носительниц такого имени, на что натыкались самые различные люди.

   Итак, родилась она в одном из больших и красивых сел Заволжья, где потрясающая природа, но земля песок, и без навоза плохо родит. Зато народ мастеровой и много чего умеет.

   – Учись, внученька! – говорила бабушка. – В жизни надо быть не только умной, но и много знать и быть сильной, чтобы выбиться в люди. Посмотри на свою мать – слабая она, и без опоры не может. Стань для нее такой опорой, иначе совсем пропадет она. Петька-то когда еще вырастет! Да и кто его ремеслу научит, безотцовщину-то?

   И Марина стала для матери опорой. Мало того, уверовав в бабушкины слова, что брата Петьку некому будет обучить мужским делам, она сама стала этим мужским делам обучаться. А для этого брала в сельской библиотеке книжки по мелким ремонтно-строительным работам по дому и кое-что оттуда конспектировала в толстую «общую» тетрадь.

   И пусть бензопила ей была не под силу, а рубанка-фуганка дома не имелось, однако топор в кладовке лежал, и начиная с 10 лет Марина уже раскалывала с его помощью полешки, которые были потоньше и без сучков.

   Свой первый выключатель она отремонтировала в этом же возрасте, сделав это на глазах у Петьки, чтобы тот учился, и если к 12 годам не вставляла в пробки «жучок», так это исключительно потому, что твердо знала, что так делать нельзя из-за опасности пожара. Но схему электропроводки она в их доме знала назубок.

   Марина стояла за спиной печника, которого их бабушка пригласила однажды перекладывать печку, узнала, как «подвешивать» трубу на чердаке, чтобы разобрать топочную часть. В 14 уже активно вскапывала огород, благо песчаная почва переворачивалась легко, знала, как конопатятся бревенчатые стены, как чинить забор и как устроена крыша бани.

   В 15 лет для нее уже нет ничто было забить любой гвоздь, вкрутить шуруп ("саморезы в свое время привели ее в восторг) и пользоваться гаечным ключом. И пила-ножовка в ее руках пилила, а не беспомощно застревала в доске, если требовалось отпилить кусок – словом, она была «мужчина в доме». Ну а если даже не совсем мужчина, то полмужика – точно.

   Однако, конечно же, все это ничуть не приблизило бы Марину к «выбиться в люди», если бы она и в школе не демонстрировала эту же самую практическую хватку. Обладая цепкой памятью, она запоминала объяснения учителей прямо на уроках, и в учебники заглядывала исключительно на переменах, чтобы подновить в памяти формулировки заданных правил или исторические даты. Дома она делала исключительно письменные задания. Правда, почерк у нее был неважнецкий, зато писала она без орфографических ошибок, да и по математике шла в первых рядах.

   Знания укладывались у нее в голове в какие-то логические цепочки, связанные друг с другом, и извлекались в нужный момент как кролики из шляпы фокусника.

   Вместе с тем круглой отличницей она никогда не была – ведь Маринин практический ум запоминал только то, что Марина понимала, а все понимать было невозможно. Так, в физике она досконально изучила механику, а вот со строением материи типа тонких электронных процессов у нее были проколы, как и по химии кое-что тоже. Однако на фоне остальных учеников школы она сияла как звездочка – в общем, учителя ее любили и часто ставили в пример.

   Лучше же всего у нее шло рисование – учитель ИЗО говорил, что у Марины несомненный талант, и очень сожалел, что в выпускных классах его предмета больше не будет, а поступить в художественную школу практически невозможно, туда одного таланта мало. Кроме того, у Марины был собственный почерк, изостудии в селе не было, и рисунки ее свидетельствовали о склонности пренебрегать строгими шаблонами языка современного искусства.

   Ах, как же Марина рисовала! Какие у нее получались пейзажи! Деревья, которые выходили из-под ее кисти, казалось, качались под ветром, дороги убегали вдаль, небо синело так уж синело, а облака бежали по нему наподобие барашков. Но больше всего Марина любила рисовать цветы.

   Нет, не вазы, а именно букеты, которые в этих вазах стояли. Они казались объемными, живыми. Марина рисовала их сразу, без карандаша, мазками красок. Самым лучшим подарком на свой день рождения она посчитала набор беличьих кистей, который ей однажды подарила бабушка, и мечтой ее было найти и приобрести кисть колонковую, которую так расхваливал их учитель по ИЗО. Она твердо верила, что однажды ее мечта непременно сбудется.

   Что когда она вырастет, то съездит в областной город, где есть специализированный магазин, в котором можно достать все – от плотной не размокающей бумаги и ленинградской акварели до этих самых кистей, сделанных из хвоста особого зверя, какой водится только на Дальнем Востоке и носит загадочное имя «колонок».

   Но до исполнения своей заветной мечты ей еще надо было вырасти, а для этого держаться за землю «всеми четырьмя конечности» – опять же по выражению бабушки. То есть крутиться по хозяйству, чтобы банально прокормиться, причем не только лично, но и младших братиков с сестренкой кормить.

   К Марининому счастью, ее алкоголичка-мать не настолько низко пала, чтобы посылать дочь на трассу зарабатывать своим телом, как это приходилось делать некоторым ее однолеткам, и даже наоборот, и мать, и бабушка предостерегали ее от такой судьбы, рассказывая как плохо это всегда кончается.

   – Учись, дочь, – говорила мать, – уедешь в город, приобретешь специальность и поднимешься: утрешь нос всем. Только не доверяй этому козлиному племени вроде твоего папаши, не позволяй им себя вокруг пальца обвести и игрушкой в своих руках сделать.

   И Марина училась, и мечты ее были прекрасны как пейзажи, среди которых она росла, имея в характере единственный недостаток – некоторую непрактичность. Потому что практичность требовала после 9 класса бросить школу и удрать в какое-нибудь ПТУ ради получения той самой специальности, которая позволила бы ей «выбиться в люди». Но Марина не бросила школу и не уехала, потому что мать заболела, и кому-то же необходимо было вести дом, чтобы поднимать малышей. Ну и учителя в школе тоже дудели в ту же дуду, строя перед Мариной воздушные замки с радужными перспективами получения высшего образования. Хотя в общем-то не могли не понимать при здравом размышлении, что шансов у девочки было «а вдруг удастся».

   – Если не удастся, в ПТУ поступить никогда не поздно, – убеждала ее классная руководительница.

   Расставаться со школой Марине не хотелось, и забирать оттуда документы после 9 класса Марина не стала. И кто знает, что ждало бы ее в большом городе в случае неудачи с поступлением в ВУЗ, потому что большой город таких как она поглощал пачками, если бы в ее 16 лет не произошло бы в их селе забавного происшествия, заставившего обратить на нее внимание районного начальства.

   Это были ее последние летние каникулы, самое начало июля. Погода была прекрасная, дул легкий ветерок, и солнце еще не успело превратить воздух в раскаленную сковородку, тем более что на то место, где Марина в тот миг стояла, падала тень от дома. Марина колола дрова, когда в их двор вбежала соседка с криком:

   – Ты слышала новость? Нашу школу закрывают!

   – С чего ты взяла? – ахнула Марина.

   – Комиссия из райцентра приехала! Ходят, все осматривают, ругаются и грозятся.

   Марина в чем была, в том и побежала к школе.

   Действительно, по двору ходило несколько человек в деловых костюмах, двое из которых были женщины, и одна из них что-то записывала себе в блокнот. Директор и завхоз школы стояли перед ними бледные и с траурными лицами, так что смотреть на них было жалко.

   Подбежав, Марина ринулась между ними и приехавшей компанией и с места в карьер, даже не отдышавшись, выпалила:

   – Не закрывайте, пожалуйста, нашу школу!

   Ее появление произвело на стоявших странное действие. Марине даже показалось, будто те слегка испугались. Только тут она заметила, что по-прежнему сжимает в руке топор.

   – Ой! Извините!

   И спрятала топор за спину.

   – Это я дрова колола! – пояснила она уже тихо, готовая расплакаться. И подняв голову повторила: – А школу нашу все равно не надо закрывать. Если у нас есть какие-то недостатки, вы скажите, и мы все исправим. До осени еще далеко, мы успеем, вот увидите!

   – У вас же нет на это денег, – строго сказал человек, который показался Марине главным.

   – Зато у нас специалисты в селе есть. И электрики, и своя лесопилка... У нас и печники есть свои, и столяры. Вы только скажите... А еще лучше запишите...

   – Вообще-то мы этим и занимаемся, – улыбнулся кончиками губ главный проверяльщик. – Пока еще мы вашу школу закрывать не намереваемся. Так что иди и спокойно коли свои дрова.

   – Ой спасибочки вам! – воскликнула повеселевшая Марина и помчалась обратно к себе во двор.

   – Кто это? – спросил зав районо, глядя ей вслед.

   – Наша лучшая ученица, Мариной зовут – отвечала директриса. – Вы извините ее, она лицо заинтересованное, в следующем году заканчивает школу. Сирота она, отца нет, вот и приходится ей все по дому делать самой. А так-то она добрая, хорошая девочка.