Текст книги "Кот, зверь и конец света (СИ)"

Автор книги: Ирина Ростова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Я встал на все четыре лапы по очереди, подрыгал задней левой, стряхивая остатки вязкой тьмы, и, наконец, огляделся. Я был в пещере, похожей на дворец, или дворце, похожем на пещеру, и коронованный драконище посредине ряда сталагмитов-колонн препирался с бесхвостным, растянутым на цепях между ними. Бесхвостный был бледен до белого, и только красные потеки тут и там нарушали эту хорошо вылизанную белизну. Я как-то сразу понял, что это и есть Этот, Зверь Блед, искать которого меня послали в этот пренеприятно долгий путь.

*** 

Илья сунул руку в карман, на мгновение задумываясь о судьбах вселенной и необходимости хотя бы иногда вытрясать свои запасы. Он ощущал под пальцами какие-то монеты, какие-то непонятные детали, вроде обертку от жвачки, или даже остатки пачки, ключи от чего-то, пару оторванных пуговиц. В общем, целая коллекция и жизнь в миниатюре. Ключи, впрочем, там тоже были, и опознать их на ощупь удалось только благодаря относительно свежей салфетке, в которую они были завернуты.

– Готово, – Илья показал ему одну из пластинок, зажатую между пальцами.

– А вот как то теперь, ты же у нас на слух все? Так вот, ты ее послушай. Внимательно послушай так.

Илья послушно сосредоточился. После паузы из общей тишины начали проступать отдельные выпуклые звуки, шорохи, голоса, и ключ что-то словно шептал, потому что его вибрация была похожа не на гул, а на словно бы шелест.

– Теперь вот тянись, брат, – подсказал Пони под руку. – И вдыхай.

Его голос показался невероятно громким и неблагозвучным, но зато достаточно командным, чтобы послушаться без пререканий. Илья мысленно уцепился за звук ключа, и обнял его мыслью, не следуя за ним, а позволяя ему спуститься внутрь своего рассудка. И тогда ключ остался, и Пони остался, а вот все остальное вытянулось, словно длинные вечерние тени, отбрасываемые миром идей на мир материи, а потом втянулось и исчезло, оставляя вокруг прозрачный, без подлеска черный лес, увитый туманом, в котором тут и там шныряли быстрые серые тени. Пони, уже знакомый и в его запредельно-зверином виде, расправил плечи, вдыхая воздух Порога, и безбашенно улыбнулся.

– Ну, вот так вот, брат, как-то. А теперь послушай его снова, как поведет. Он тебе дорогу покажет. Ну, то есть, так вроде как должен, да. Если эта сладкая парочка твикс все правильно сделала, а не как обычно.

– А ты свой попробовать не хочешь? – поинтересовался Илья, со смутным интересом оглядывая свои не то псевдосредневековые, не то утрированно-концертные штаны и куртку, больше похожую на камзол.

– Так э, а это кому вообще надо учиться, мне или тебе? – возмутился Пони, лыбясь во все лицо. – Что ты там разглядываешь, не меняется оно, как морфнулся так морфнулся.

– Чего-чего? – уточнил Илья немного рассеянно. – Я вот не пойму. Ты как-то внушительнее, что ли, тут выглядишь. А я не очень.

– Так я и постарше тебя буду, брат, – с готовностью ответил Дэш, посмеиваясь.

– То есть, потом я стану больше, отращу перья на башке, – с готовностью перечислил Илья. – И начну запинаться в русском языке?

– Я не запинаюсь, да, – строго ответил Дэш. – Это вроде как стиль такой. Уникальный.

– Уникум ты наш, – хмыкнул Илья, поднимая пластинку на уровень глаз и прислушиваясь снова. Но пришел не звук, вернее, не совсем звук: как тогда, в прошлый раз, делала случайная монетка от Войны, пластинка начала вибрировать так, словно молча пела песню. Гул немного прирос, а потом Илью уже почти знакомо дернуло и поволокло вниз, в безглазую холодную темноту.

То ли он поднаторел с тех пор, то ли ключ работал лучше, чем монета, но на этот раз Илья приземлился намного лучше: не кубарем, не мешком, а достаточно элегантно – на одно колено. А приземлившись, тут же поднялся на ноги, осматриваясь и смутно сожаления, что у такого пристойного прибытия не было восхищенных свидетелей. Собственно, вокруг вообще никого не было. Он стоял посреди довольно просторной каменной беседки, за границами которой угадывалась не земля, а вода, и выхода с нее, кажется, не было: по крайней мере Илья, повернувшись вокруг своей оси на полный оборот, не нашел его.

Воздух завибрировал рядом с ним, и парень отступил немного, с подозрением глядя на это место, и особенно пристально – туда, где она вибрация словно раздвинула слои реальности, вытягивая оттуда знакомый абрис, включающий анемоновидные волосы, темную кожу и разномастные глаза.

– Ничего так местечко, э, вроде как, – похвалил Пони, оглядевшись. – Мы тут, что ли, как будто первые, вроде как?

– Наверное. Но не караулить же им нас тут? – пожал плечами Илья. – Они же не знали, когда мы соизволим почтить визитом.

– Это вот ты прав, да, – согласился Пони, подходя к ограждению беседки. Помедлив, Илья последовал за ним, на всякий случай иногда оглядываясь. Но воздух нигде не дрожал, и вообще кругом стояла такая тишь, что было бы, кажется, слышно даже плеск мальков вблизи поверхности и вздохи камыша вдалеке, там, у теряющихся в легкой дымке берегов.

– Мы на Третьих землях? – на всякий случай уточнил Илья. Пони облокотился о бортик, глядя на воду вокруг, а он, наоборот, повернулся спиной к просторам, предпочитая видеть пространство беседки.

– Типа того, да.

– А Четвертые есть?

– Блед говорит, да, вроде как, есть. Но я сам не того, типа что. Не видел.

– А Блед видел?

– А Блед много чего видел, вот как. Но не факт, что расскажет, – Дэш неосознанным движением поднес руку к груди, словно ища карман, в который убирал давеча полученную от Бледа ценную передачку-шкатулку, а потом, наткнувшись пальцами на броню, переместил ладонь на поясную сумку, тут же заметно успокаиваясь – видимо, искомый предмет прощупывался и был на месте.

– Думаешь, сколько нам придется ждать?

– А тут вот, брат, зависит от того, чем они там заняты были, вот как, – Пони снова облокотился о перила и зевнул, показывая совершенно нечеловеческие зубы в два ряда. Илья дернулся от удивления и тут же полез щупать языком собственный рот. Конечно же, и вправду, и у него самого тонкие, острые зубы располагались в два плотно прилегающих ряда. Это было так внезапно и так жутко, что Илья погрузился в это осознание едва ли не с головой, и даже не сакцентировался на том, что там дальше Пони вещал. Как он раньше-то не заметил? Времени, что ли, не было изучать свои новые физиологические особенности? Ладно зубы, а что еще у него тут не в привычном количестве?!

– Если, к примеру, спали, то тут просто: проснулись вот, встали, побежали. Если еще какое просто-дело, то тоже. А вот если, например, там как вроде прием, посольство или еще какая ересь, то поди ж сбежи-то.

Несмотря на то, что Илья пялился внутрь беседки, сначала был, все-таки звук: он услышал, как чьи-то ноги коснулись пола, и только потом слои воздуха раздвинулись, выталкивая изнутри две в некоторой степени знакомые фигуры. Илья успел пнуть Пони, привлекая его внимание, и тот успел обернутся, и две противоборствующие команды несколько недоверчиво уставились друг на друга. Молчанка продолжалась не меньше минуты, но потом Аилис откашлялся и заговорил:

– Орм был уверен, что вы не решитесь, поэтому мы не очень-то и ждали. Так что извините за опоздание.

– Орм?.. – Илья перевел взгляд с одного на другого.

Шторм поморщился, и Аэлис махнул в его сторону.

– Конечно же, вы знакомы с Ормом.

– Как-то не случалось, вроде как, быть познакомленными, – усмехнулся Пони, изучая каждого их них так пристально, словно в глазах у него был попиксельный сканер. Шторм ответил ему взглядом повышенной льдистости, а Илью словно обходил: видимо, их с Аилисом похожесть при нахождении рядом чем-то мешала.

– Это Орм, – Аилис кивнул в сторону своего спутника. – А я Аэлис. Князь Черной земли и Золотой воды.

– Что означает, брат, – вставил Пони. – Что Златоток, вроде как, его место. Это чтоб ты знал хоть что из географии. Топографии? Э?

– И то, и то, – рассудил Илья и ответил любезностью на любезность. – Меня зовут Илья, и я не князь ничего. В общем-то, просто студент. А это Дэш, он же Пони. Он утверждает, что он брони, но не факт, потому что плут.

– А факт, что я – Зверь Глад, вот как, – подтвердил Пони, ощеривая в доброжелательной улыбке свои зубищи.

– Об этом мы догадались, – сухо подтвердил Аилис. – Орм – Зверь Войны.

Пони резко перестал улыбаться. Его подвижное лицо, куда более темное здесь, в Третьих землях, закаменело, словно покрываясь слоем черного мрамора.

– Вот ведь значит как, да, – сказал он, явно напрягаясь. Даже анемоновые волосы стали разрастаться назад, формируя зачатки крыльев. – Поньи сиськи.

– Погоди, – явно делая над собой усилие, попросил Аилис, зато Шторм, или Орм, как его, оказывается, звали успел вытащить свой адский меч и замер в ожидании только от слов своего товарища. – Мы успеем подраться и потом. Я пытаюсь… поговорить.

– О чем, вроде, нам разговаривать-то? – Пони переступил с ноги на ногу, отводя немного назад руку. Илье с его точки зрения было видно, как перья волос удлиняются и сворачиваются в слабо светящийся кистень. – Вроде как, и не о чем.

– И тебе не интересно, почему их двое? – внезапно сказал Шторм, до того хранивший молчание.

– Про доппельгангеров я, что ли, не читал, э? Совсем за дурака меня не держи, да? Какая ни есть глупость, а вся моя, чужой не над, – вызывающе ответил Пони, уже не тая оружие и делая шаг в сторону, видимо, чтобы при замахе не попасть в Илью. Это была прямо-таки трогательная забота, особенно с учетом того, что никаких толком средств самозащиты у того и вовсе не было. Он даже засунул руки в карманы, чтобы лишний раз убедиться, какой он болван и балбес, все на свете забывающий переложить куда надо. В одном кармане были монетки, какие-то железки, оставшаяся пластинка в салфетке, брелок, ключи, а вот во втором… во втором Илья с огромным чувством облегчения и мучительной признательности к Св нащупал самый настоящий перцовый баллончик. Не весть какая защита против зверей, приносящих конец света, но хоть что-то!

– Я – Зверь Мора, – вмешался Аилис, и Илья очень отчетливо вспомнил вопрос в своем сне и их синхронный ответ.

– Я – Зверь Мора, – неохотно сказал Илья, пристально глядя на своего двойника. – Но я не уверен, что такое вообще бывает.

– Бывает, – поморщился Аилис с явным неудовольствием.

– Ты сейчас мне сообщишь, что ты – мой потерянный брат-близнец? В лучших традициях Болливуда? – съязвил Илья.

– Кроме шуток, вот как, – отозвался Пони. – Это, вроде как, единственный вариант.

Илья удивленно воззрился на Аилиса, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он видел на лице двойника очевидное смятение, сомнение, мучительное желание промолчать и не говорить ничего, и все эти выражения, или тени выражений он легко читал, потому что они были ему знакомы. Но близнец?.. Не слишком ли, даже для его родителей с их не самой грандиозной ответственностью за тех, кого они породили? И почему здесь, из всех возможных мест?

– Не потерянный, – сказал Аилис и снова замолчал, словно подбирая слова.

– Не потерянный, а съеденный, – ровно сказал Орм-Шторм.

– Кем съеденный? – не понял Илья, оглядывая Аилиса снова. Тот не выглядел не то, что съеденным – даже пожеванным. Вполне такой нормальный, немного так в стиле бохо. Только нормальное, настоящее бохо а-ля Джонни Депп, а не а-ля колхозный шик.

– Тобой, – коротко ответил снова Шторм. – Ты двоедушник.

– Чего? – не понял Илья и даже оторвал взгляд от противников, чтобы мельком глянуть на Пони в поисках поддержки и разъяснений. Тот выглядел задумчивым.

– А, в общем-то, вроде как, и может быть. Поэтому ты и, прости, брат, слабоватый такой. Если ты двоедушник и вторая душа не с тобой, то ты, брат, вроде как, на полдуши только сильный.

У Ильи голова кругом пошла. Он качнулся назад, но успел переступить с ноги на ногу, удерживая себя от падения. Голова тут же стала словно пустой и ватной одновременно, и в ушах стоял низкий гул, даже не звон.

– Я никого не ел, – беспомощно сказал Илья. – По крайней мере, из людей.

– Вряд ли ты можешь это помнить, – нашел свой голос Аилис. – Это случилось до рождения. Ты знаешь биологию, я думаю, можешь себе представить, как случается поглощение одного эмбриона другим, и к каким патологиям это может привести. Третьи руки, третьи ноги. Вторые головы. Тебе … повезло. Ты съел меня очень аккуратно. У тебя химеризм. И моя рука, например.

Илья, напрочь забывая про свои намерения защищаться баллончиком, словно прошибленный громом и молнией одновременно поднял обе руки, разглядывая их. Конечно, это была правая. Как иначе? Ведь на пороге именно она тогда напугала его до умопомрачения, став действовать сама по себе. Он помнил свой экзистенциальный ужас, когда конечность отказалась ему подчиняться, но, к счастью, последующие события были таким яркими и впечатляющими, что чистый кошмар этого запредельного опыта на Пороге немного стерся и изгладился в памяти.

– Ты пытался убить меня на Пороге, – сказал Илья вполголоса, поднимая взгляд на Аилиса. На своего … брата? Своего злого близнеца, о котором он никогда не знал?..

– И десятки раз еще, – подтвердил тот, и голос его прозвучал, Илья готов был поклясться, виновато. – Но на Пороге, да, это был я. Мне удалось частично восстановить контроль над теми частями тебя, которые ты взял от меня. Мой злой близнец, отнявший у меня все. Отнявший у меня жизнь.

Это был основательный скелет в шкафу. В самом что ни на есть прямом значении этого выражения, только вот шкаф Илья носил с собой, вернее, сам и был этим злополучным шкафом.

– Это все какой-то бред, – помотал головой Илья, словно прочищая мысли. – не может всего этого быть. Если я тобой, по твоим словам, закусил еще до рождения, то что ты тут вообще делаешь? Тебя не существует. Я тебя съел, все, конец игры.

Аилис невесело улыбнулся краем рта, а Орм, не убирая меч, тем не менее сменил позу, встав явно расслабленней, не в боевой стойке, а просто ожидая, что будет дальше.

– Вообще-то, брат, он, пожалуй, считается живым, пока ты живой, – рассудил Пони таким расслабленным тоном, что Илья даже полуобернулся, чтобы глянуть на него. Тот стоял, облокотившись филейной частью на парапет, и широкие светящиеся крылья из световых лучей щедро простирались в обе стороны от него, словно стоящие дыбом волосы. Впрочем, если подумать, это и были, на самом деле, волосы.

– Конкретней, пожалуйста.

– Чего того конкретней-то. Чем дальше от Первых Земель, тем меньше реально то, что реально там. Ну, и наоборот.

– Может, и эти ваши фаэ на самом деле – души невинно сожранных младенцев? – поинтересовался Илья, продолжая с подозрением коситься на Аилиса.

– Нет, они тут просто живут. А души, все-таки, надо искать где-то в другом месте. Тут есть дом только для таких, как я, кто каким-то образом продолжает жить в Первых Землях, но не может занять свое тело.

– Это мое тело, – с выражением сказал Илья, особенно выделяя слово “мое”. – Давай на этом остановимся.

– Частично – мое. И однажды я дождусь того, что смогу его занять.

– Это, например, когда? – уточнил Илья.

– Это, например, когда твоя душа отлетит, и ты сам умрешь. А тело останется.

– Именно так вторые души двоедушники и делают. – авторитетно заявил Пони. – Но Обычно они, вроде как, в основном, вылезают, когда первый без сознания или спит.

– Час от часу не легче, – вздохнул Илья. Это он что, так некрепко спит, что все равно, что не спит? Иначе Аилис гулял бы по ночам, пугая Св приступами разумного лунатизма. – Эй, стоп. Ну-ка, говори, что ты успел наделать в моем доме!

– Для начала, это и мой дом тоже, – с достоинством отозвался Аилис, но потом поморщился. – Да у тебя там попробуй сделай хоть что-то. Даже за компьютером толком не посидеть, везде пароли, и они не записаны нигде.

– И никогда не были, – гордо подтвердил Илья. – А зачем это тебе мой компьютер? Зачем вам сдался я – мне понятно. Шторм встретил твоего двойника, то есть меня, все понял, всю эту запредельную мистическую чушь, и стал пытаться меня прибить, чтобы отдать тебе мою тушку. А комп-то тебе зачем?

– На Третьих землях этого нет, – признал Аилис. – А я хочу выучить php.

– И у тебя будет уйма времени, когда мы его убьем, – вставил Орм-Шторм.

– Постройте уже тут электростанцию на своей гневной тяге, сделайте свой Интернет с шахматами и дамами, и живите тут долго и счастливо, – отмахнулся Илья, испытывая смутное раздражение от непонятной, невнятной ситуации, неловкость которой все возрастала. Впору суперкота о помощи просить, чтобы из нее выбраться! А уж думать о том, что кто-то в его теле бродил по его комнате в его отсутствие (и, возможно, находил то, что никому находить не позволено!), была и вовсе запредельно гадкой. Впрочем, отношение Ильи к его правой руке тоже уже грозилось никогда не стать прежним. – В общем, это все очень интересно, но не продуктивно. Даже если все именно так, как ты говоришь, я не виноват в том, что родился. И добровольно умирать, чтобы дать тебе дорогу, не собираюсь.

Аилис кривовато улыбнулся, но, по крайней мере, это была не злобная ухмылка, а скорее, отражение давно переживаемых мыслей и боли.

– Так что, вероятно, наш разговор бесполезен, – добавил Илья, внимательно наблюдая за выражением его лица.

– В общем-то, – знакомо наморщил лоб Аилис. – Я не совсем за этим вас позвал.

– А что, э, чаю попить? Так пусть несут чай. С пончиками, вот, желательно, – покивал Пони.

– Нет, – сдержанно ответил Аилис. – Дело не в пончиках. Я хочу попросить вас подумать, оглянуться вокруг и перестать пытаться разбудить всадников.

Илья внимательно посмотрел на него, потом рискнул обернуться, чтобы бросить вопрошающий взгляд на Пони. Тот выглядел не менее озадаченным.

– Это ты, вроде как, про что сейчас, как-то?

– Полтора зверя против полутора, – пересчитал Аилис, по очереди оглядывая своих противников с такой остротой, что Илья почувствовал себя пришпиленным. Неужели он сам тоже так может? Вот так, чтоб прям прошибло до мурашек от выражения и эмоции в глазах? Надо потренироваться перед зеркалом. – Я не склонен к иллюзиям, и прекрасно понимаю, что когда-то вы можете успеть обогнать нас и разбудить всадника. И тогда миру придет конец – в самом деле конец. И вам вместе с ним. Никакой новой жизни, никаких больше надежд, никакого блаженства. Что бы там вам не обещали, этого не будет. Ничего не будет. Просто – ничего.

Илья уставился на него с непониманием, но Аилис был предельно серьезен, и Орм-Шторм возвышался рядом с ним с таким мрачным и бесчувственным лицом, что сразу становилось ясно – не шутят нифига. Оглядывание вбок и назад подсказало, что Пони недоумевает ничуть не меньше самого Ильи: он даже отлип от перил и сложил руки на груди, став похожим на какого-нибудь скорбного и очень черного ангела.

– Это вы, вроде как, всерьез, что ли? – уточнил Дэш.

– А что ты думаешь? – скривился Аилис, и верхняя губа у него немного дрогнула, словно у оскалившегося зверя. У Ильи был точно такой же тик, и, хоть это и выглядело не привлекательно, для него это показалось даже милым. Потому что пусть стремненькое, но свое, родное. – Думаешь, мир кончится, а вы, как герои конца, останетесь? Нет уж. Погибнет все и целиком, до самого основания, как тот гребаный Армадон. Только вот свалить куда-то получится, разве что, с Первых земель. То, что лежит ниже, все народы Третьих и все остальное – все обречены.

– Ну, в общем, так и есть, приятель, – осторожно сказал Пони. Илья отметил это “приятель”: не “брат”, но социальный статус Аилиса, кажется, начал медленно идти в рост в глазах Дэша. – Все кончится, совсем все, как-то так вот.

– И ты этого хочешь? – впился в него глазами Аилис, напрягаясь так, что Шторм даже сменил позу, переступая в другую позицию и почти что напружинимаясь в ожидании атаки. Почти, но не совсем, словно он не получил окончательного сигнала к бою, но с секунды на секунду его ожидал. Кажется, лидером в этой команде напарников был именно Аилис, а Орм предпочитал делать, что ему говорят. Странно, а вот с Ильей и Пони ситуация была обратной. Или же это потому, что опыт и знания Дэша драматически превосходили возможности Ильи?

– Да вот, приятель, как выходит, мы-то как раз и не хотим, – очень степенно сказал Пони, явно проводя переоценку активов и событий. Илье было все это странно: Дэш говорил ему, да, в общем-то, похоже и сам верил в то, что их цель – не дать всадникам пробудиться, а тут выходит, что Шторм и Аилис считали их действия направленным на Конец Света? – А вы как насчет этого?

– Насчет этого, – медленно сказал Аилис, бросив короткий взгляд на Шторма, словно в поисках поддержки. – Мы оба, я и Орм, поклялись предотвратить Конец Света, остановив Всадников до пробуждения. Я не могу покинуть Третьи Земли, пока Илья в сознании, и поэтому, по большей части, Орм был вынужден действовать самостоятельно. Он пытался защитить от пробуждения потенциального Всадника Мора, но вы двое ему мешали.

– И кого это вы считаете Всадником Мора? – поинтересовался Илья. – Не Порываеву ли Алену?

– Ты ее знаешь, – прокомментировал Аилис, переводя нервирующий Илью взгляд на него. – Значит, знаешь, о чем я говорю.

– Только вот кто вам сказал, что она Всадник? – нахмурился Илья. – От нее нет нужной песни, как от настоящего Всадника, да и вообще.

– Я написал парсер, – помолчав, признал Аилис, кажется, кусая изнутри губу. Илья тоже так делал в минуты особо печальных раздумий (особенно часто, пока Пони не научил его переваривать проблемы с шаурмой). – Он искал профили в соцсетях с заданными характеристиками. Все, что увеличивает шансы быть Всадником, но, главное – текст. Те мысли, идеи, которые она транслирует в мир. Алена подходила, прекрасно подходила. У нее есть это: она живет в мире идей, ненавидя мир реальный, она концентрируется на них так, что ничему другому не остается место. Она чувствовала себя прогрессивно все хуже, тон ее сообщений был все отчаянней. Предательство друзей, невозможность жить с родителями, их непонимание. Она больна, но они все равно гнали ее работать.

Илья скривился и потер лоб. Сама идея с парсером была чудесной – собственно, у него была такая же, но первое, с чем он столкнулся – это полная несхожесть того, что постила сети Война с бесконечным словесным потоком всегда страдающей Алены.

– Тебе знакомо понятие демонстративности? – осторожно уточнил он.

– Что ты имеешь ввиду?

– То, что можно образцово-показательно страдать, но не иметь для этого реальных поводов. Ты читал ее? Ее посты, от и до, не просматривая, не проглядывая, а вчитываясь? Желательно, хотя бы на год назад. И с комментариями.

– Она давно несчастна, и это накапливается, – уверенно заявил Аилис, не понимая, куда это Илья клонит.

– Если бы она обладала силой Всадника, ее бы уже сорвало давным-давно, – не согласился Илья. – А Всадники по ерунде не страдают, иначе бы у нас каждый день Конец Света приключался. Так, Дэш?

– Да вот как-то примерно так, брат, – подтвердил Пони, и в его голосе Илье послышался отзвук уважения. – Молодец, э, не зря я тебя учил. А, может, ты сам такой умный. Но ничего, и брата твоего научим, и этого красного тунеядца, вот.

– Почему это тунеядца? – возмутился Аилис, ощутимо ощетинившись. Даже два ряда зубов стали как-то острее.

– Так ему из Зверей в этом мире лучше всех, – пожал плечами Илья и оглянулся на Пони в поисках адекватного объяснения.

– Война-то остановлена,э. Сама себя остановила, и вот, – с готовностью отозвался тот, будучи мастером объяснять все простыми словами с добавлением “вроде как”, “вот так вот” и “э”.

Орм наклонил голову набок, и его неподвижное, от этого кажущееся восковым лицо даже приобрело оттенок выражения.

– Она?.. – начал было он, но запнулся, крупно вздрагивая. Через секунду его начала бить такая дрожь, что зубы выстукивали рваный ритм, но что Илье, что Аилису было не до того. Оба они синхронно, совершенно одинаковым движением схватились за головы, затыкая уши, пытаясь пережить шквал звука, бьющий снаружи и изнутри. Это было похоже на крик беньши, протяжный и яростный, полный страха отчаяния, но больше – чистой, сублимированной боли. Вой длился и длился, Илья буквально чувствовал, как в его голове разрываются нейронные связи и орут в агонии нервные клетки, как лопаются сосуды в глазах, по рукам у него текла кровь, заливая лицо и одежду, пачкая Дэша, который с первым же тактом этой незадачи бросился к нему, пытаясь то ли поддержать, то ли удержать, то ли ничего не понимая и пытаясь спросить, что случилось. Но, в любом случае, Илья ничего кроме нечеловеческого воя не слышал, да и не видел ничего за разрывающей голову болью. А потом что-то случилось: его дернуло вбок, вверх, уронило наземь, и боль и вой хоть и не исчезли, но стали ощутимо слабее, словно отдалившись в пространстве. Или, может быть, времени?

Илья осознал себя, нашел обратно: он стоял на коленях на земле, в самой что ни есть грязи, пачкая джинсы еще больше, во дворе приснопамятной дачки, и Пони наклонялся к нему, без конца спрашивая:

– Ты как? Ну, ты как, брат, ты в порядке, брат, э?..