Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа"

Автор книги: Ирина Токмакова

Соавторы: Ольга Петерсон,Е. Балабанова,Петр Полевой
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

XV

Взял Сигурд путь на юг, к земле франков, и ехал не останавливаясь целыми днями. Долго ли, коротко ли ехал он, но в конце концов приехал к Гиндарфиаллу. Тут увидал он перед собою на горе яркий свет, который, казалось, происходил от такого большого костра, что пламя, взвиваясь языками, доставало до неба. Но когда подъехал он ближе, то увидал, что это был великолепный укрепленный замок, а над ним развевалось знамя. Вошел Сигурд в замок и нашел там спящего воина в полном вооружении. Сигурд снял с головы его шлем и увидал, что это была женщина. Броня так плотно сидела на ней, как будто бы она приросла к телу, и, чтобы снять ее, Сигурду пришлось разрезать ее всю сверху донизу и по рукавам, и меч его резал железо, как простое сукно. И сказал тогда Сигурд женщине:

– Пора тебе проснуться, довольно ты уж спала.

– Но кто же ты, – спросила она, – который оказался в силах разрезать мою броню и прогнать мой сон? Уж не Сигурд ли, сын Сигмунда, явился сюда, тот, что носит на голове шлем Фафнира и держит в руке меч, нанесший ему смерть?

– Да, я тот потомок Вёльзунгов, который совершил этот подвиг, – отвечал ей Сигурд. – Я же слышал, что ты дочь могучего короля, также слыхал я и о твоей красоте и мудрости и хочу теперь испытать ее.

Тогда рассказала ему Брунгильда, что бились между собою два короля, и один из них был старик и великий воин, которому самим Одином была обещана победа.

– Я же убила его в бою, – продолжала Брунгильда, – и Один из мести уколол меня веткой снотворного терновника, и с тех пор не могла я участвовать в битвах и заснула в этом замке волшебным сном.

Тогда попросил ее Сигурд поделиться с ним мудростью и дать ему несколько разумных и полезных советов. Брунгильда согласилась, но прежде предложила ему вместе осушить кубок и пожелала, чтобы слова ее послужили ему на пользу. Потом она открыла ему таинственную мудрость, открыла ему значение рун, которые могли приносить ему победу на поле битвы, укрощать бурные волны морские, открыла ему всякие заговоры, что спасают людей от порчи и колдовства, помогают в болезнях, залечивают раны. Но в конце концов никакая мудрость не может спасти человека от его злого рока: мудрость дает ему только знание будущего, изменить же в нем он ничего не может.

– На всем свете нет женщины умнее тебя, – сказал Сигурд, – дай же мне еще несколько хороших советов.

– Ты так любознателен и умен, – отвечала она, – что мне следует дать тебе еще несколько полезных наставлений. Будь же другом для своих близких и нетороплив на месть, если они обидят тебя: лучше терпеливо перенеси их обиду. Остерегайся зла и не обижай женщин. Не затевай ссор с целою толпою воинственных людей: они сейчас же огласят тебя трусом, и народ поверит им; бейся лучше с каждым из них один на один. Если случится тебе проезжать местом, где живут злые подземные духи, не задумывайся глубоко и остерегайся их; никогда не останавливайся на пути, разве только когда застигнет тебя ночь, потому что эти злые подземные духи часто доводят до умопомрачения неосторожных путников. Когда встретишь пьяного, который будет говорить тебе глупости, не вступай с ним в пререкание, пока не вернется к нему рассудок: такие встречи нередко приносят большое горе и даже иногда доводят до убийства. Выходи на бой с врагами, а не жди, чтобы они сожгли тебя вместе с твоим домом, и будь верен своей клятве, потому что страшное возмездие ждет вероломных. Заботься об умерших, какая бы смерть ни постигла их – от болезни ли, от оружия ли, или в море, и не оставляй тел их без погребения. Не доверяйся тому, у кого убил ты в бою отца, брата или друга, – как бы молод ни был этот человек, ты всегда можешь найти в нем волка. Остерегайся коварных советов друзей. О будущем твоем мало могу я сказать, – берегись только, как бы не погубила тебя ненависть своих же близких друзей.

– Нет на свете мужчины мудрее тебя, – сказал Сигурд, – и я клянусь в том, что на тебе хочу я жениться, потому что ты только и пришлась мне по сердцу.

– Ия тоже за тебя охотно пойду замуж, – отвечала она.

Уговор этот закрепили они между собою торжественною клятвой.

XVI

Поехал Сигурд своею дорогою. Щит его был окован червонным золотом и на нем был изображен дракон, темно–бурый сверху и светло–розовый снизу; и тот же самый знак носил он на шлеме, седле и на всем вооружении, сверкавшем золотыми украшениями, и носил он его для того, чтобы все видевшие знали, что он за человек и что это он убил дракона Фафнира. Его красивые темные волосы длинными локонами падали на плечи; его короткая густая борода была так же темна, как и волосы; нос у него был горбатый, а лицо – широкое, с большими скулами и такими проницательными, острыми глазами, что почти никто не мог выдержать их взгляда. Он был так широк в плечах, что издали легко можно было подумать, что это идет не один, а два человека. Роста был он также необыкновенного, а сила его, кажется, превосходила даже его рост. При всем том был он очень мудрый человек, часто предугадывал то, что должно было случиться, и понимал язык птиц, а потому редко бывало, чтобы что–нибудь застигло его врасплох. Когда же на собраниях выступал он вперед и начинал говорить, он говорил так долго, убедительно и красноречиво, что слушатели поневоле соглашались с ним. Величайшею его отрадой было помогать своим и испытывать свои силы на великих подвигах, потому что был он отважен и смел и никогда не знавал страха.

Ехал Сигурд на своем коне, который нес не только его самого в полном вооружении, но также и все его сокровища. Ехал он на юг, за Рейн, в царство короля Гиуки.

Король Гиуки был женат на чародейке Гримгильде, причинявшей людям много зла своим колдовством. Сыновья их считались в числе самых сильных и отважных воинов, а дочь их, Гудрунь, далеко вокруг славилась своею красотой.

Раз утром, проснувшись грустная и печальная, сказала Гудрунь своим прислужницам, что не в силах она веселиться в этот день, и когда одна из них спросила о причине, Гудрунь отвечала:

– Сон, что приснился мне, тяжело лежит у меня на сердце; объясни же мне сон мой, раз уж ты заговорила об этом.

– Расскажи сон свой, – сказала другая прислужница, – но не сокрушайся о нем, потому что сны часто предсказывают лишь непогоду.

– Нет, этот сон не к непогоде, – отвечала Гудрунь. – Приснился мне красивый сокол; он сидел у меня на руке, и перья на нем были цвета золота.

– Давно славишься ты разумом, красотой и обходительностью, – отвечала ей служанка, – и теперь, вероятно, приедет и посватается к тебе какой–нибудь королевский сын.

– Казалось мне, что на всем свете не могло быть ничего прекраснее этого сокола, – продолжала Гудрунь, – и за него была я готова отдать все, что имею.

– Да, так это и выходит, что мужем твоим будет замечательный человек, которого ты будешь очень любить.

– Одно только беспокоит меня, – отвечала Гудрунь, – я не знаю, кто он такой, а потому хочу я съездить к Брунгильде и поговорить с нею: она должна это знать.

Тогда прислужницы одели и нарядили Гудрунь, и, взяв с собою нескольких из своих женщин, поехала она во дворец Брунгильды, что стоял на высокой горе, разукрашенный золотом.

– Это, верно, Гудрунь, дочь короля Гиуки, – сказала Брунгильда, когда слуги известили ее о их прибытии. – Как раз сегодня ночью видела я ее во сне.

Она поспешила к ней навстречу и, дружески приняв ее, повела в свой зал, убранный соболями и устланный коврами. Поднялся тут шум и веселье, но Гудрунь ни в чем не принимала участия и сидела молча.

Тогда сказала ей Брунгильда:

– Почему не принимаешь ты участия в нашем веселье? Развеселись же, и, чтобы развлечься, давай рассказывать друг другу о великих подвигах могучих королей.

– Хорошо, давай! – отвечала Гудрунь. – Скажи же ты мне, кто, по–твоему, самый великий и могущественный король?

– Я думаю, что всех могущественнее и славнее были сыновья Гамунда, – отвечала Брунгильда. – Они совершили немало смелых дел во время своих морских походов.

– Да, конечно, это великие и славные короли, – отвечала Гудрунь, – но они оказывались иногда чересчур мешкотны на месть, когда дело касалось сильного врага. Но почему же не называешь ты моих братьев? В настоящее время, кажется, никого нет лучше их.

– Конечно, они смотрят настоящими викингами, – отвечала Брунгильда, – но они мало успели еще показать себя на деле, и я знаю одного человека, который во многом превосходит их. Это Сигурд, сын короля Сигмунда; в настоящее время он самый могучий и славный человек в мире.

– Однако я приехала к тебе для того, чтобы рассказать те сны, что приснились мне сегодня ночью и сильно тревожат меня до сих пор, – прервала ее Гудрунь.

– Полно, не тревожься этим, – отвечала Брунгильда, – живи себе спокойно среди твоих родных и друзей, которые о том только и думают, как бы порадовать тебя.

– Снилось мне, будто вышла я из дома вместе с несколькими другими женщинами, и вдруг увидали мы оленя необыкновенной величины и красоты; шерсть на нем была золотая. Мы все сейчас же захотели поймать его, но это удалось только мне одной, и никогда еще не видывала я такого красивого животного. Но в эту самую минуту ты застрелила его, и он упал мертвый к моим ногам; это причинило мне ужасное горе, которое я почти не в силах была пережить.

– Я объясню тебе сон твой, – сказала Брунгильда. – К вам приедет Сигурд, тот самый, которого выбрала я себе в мужья; Гримгильда даст ему волшебного питья, и, выпив его, он забудет все, что было прежде, и ты выйдешь за него замуж. Но замужество это принесет нам всем только одно несчастье.

– Тяжело знать это наперед, – сказала ей на это Гудрунь и вскоре позвала своих женщин и уехала домой.

XVII

Между тем Сигурд подъехал на коне своем Гране ко дворцу короля Гиуки. Когда въезжал он в замок, увидал его один из служителей короля и сказал:

– Уж не из богов ли кто–нибудь приехал к нам сюда? До того много золота на этом человеке, и сам он так красив и широкоплеч, что я никогда еще не видал ему подобного, да и конь его больше всех других коней.

Вышел навстречу ему сам король и спросил:

– Кто ты такой, что въезжаешь в замок, не попросив даже на то позволения у моих сыновей? До тебя никто еще не отваживался на это.

– Сигурдом зовут меня, и я сын короля Сигмунда, – отвечал он.

– В таком случае все мы рады видеть тебя у нас в доме, – сказал король, – и мы постараемся принять тебя как можно радушнее.

Тогда вошли они в зал, и воины, бывшие там, казались карликами в сравнении с Сигурдом; все они наперебой старались служить ему. Скоро он очень подружился с сыновьями короля Гиуки и неразлучно проводил с ними целые дни.

Немного времени понадобилось Гримгильде, чтобы сообразить, какое было бы для них счастье, если бы Сигурд навсегда поселился у них и женился на Гудруни. Она понимала, что равного ему не было на свете, и никто не мог бы оказать им большей помощи в борьбе с врагами; к тому же было у него еще так много золота, как никому никогда не снилось и во сне. Король обращался с ним как с сыном; сами же сыновья короля считали его много выше себя.

С первых же дней приезда Сигурда заметила Гримгильда, как много думал он о Брунгильде, и решила заставить его забыть о ней. Раз вечером, когда сидели они все за столом и пили мед и пиво, королева встала, подошла к Сигурду, поклонилась ему и сказала:

– Все мы радуемся твоему пребыванию здесь и желаем тебе всего лучшего; прими же этот рог и выпей.

Принял он от нее рог и выпил.

– Пусть же будет тебе король Гиуки отцом, – продолжала она, – я – матерью, а сыновья наши братьями, и пусть все вы поклянетесь в этом друг другу! Никто на свете не посмеет тогда помериться с вами силою!

Охотно принял Сигурд это предложение и, осушив рог, сейчас же совсем забыл Брунгильду и все, что было между ними говорено.

Немало уж времени жил он у короля Гиуки, когда раз вошла Гримгильда к королю и ласково заговорила:

– Приехал к нам сюда величайший боец в мире и живет теперь у нас; большою подпорою мог бы он служить нам! Выдай же за него замуж свою дочь и дай за нею столько приданого золотом, серебром и землями, сколько он только пожелает, и тогда, может быть, он навсегда останется у нас.

Неловко казалось королю Гиуки самому предлагать в жены свою дочь, однако же спустя некоторое время решился–таки он заговорить с ним об этом и предложил ему жениться на Гудруни, навсегда остаться у него и помогать ему защищать царство от соседних могучих врагов. С радостью принял Сигурд это предложение и вступил с сыновьями Гиуки в такое тесное братство, как будто были они настоящими братьями.

Созвали тогда множество гостей и задали великий пир, на котором отпраздновали свадьбу Сигурда с Гудрунью.

После свадьбы отправились названые братья в поход, совершили много отважных и смелых дел и вернулись домой с богатою добычею. Сигурд дал Гудруни отведать сердца Фафнира, и с тех пор стала она гораздо сумрачнее, но зато и гораздо умнее. У них родился сын, которого назвали Сигмундом.

XVIII

Прошло немалое время, и однажды Гримгильда сказала своему старшему сыну Гуннару:

– Теперь, кажется, есть у тебя все, чего душе угодно; одного лишь только не хватает – жены. А потому хорошо бы посвататься тебе к Брунгильде: она видная невеста, и Сигурд, вероятно, охотно поехал бы с тобою, чтобы помочь в этом деле.

Гуннар согласился, и когда рассказал об этом отцу, братьям и Сигурду, то все они одобрили его намерение.

Вооружившись как можно лучше, Гуннар и Сигурд пустились в путь и долго ехали по горам и долам, пока не приехали к королю Будди, отцу Брунгильды. Король Будли сказал, что охотно выдаст за Гуннара свою дочь, если только сама она этого пожелает.

Тогда поехали они к Геймиру, приемному отцу Брунгильды, женатому на родной ее сестре. Геймир сказал, что Брунгильда может сама выбрать себе мужа и что она решила выйти замуж только за того, кто проедет к ней через пылающий огонь, разложенный вокруг ее жилища.

Поехали они и увидали замок с золотою кровлей, вокруг которого горел огонь. Повернул было Гуннар своего коня прямо на огонь, но конь не послушался и поскакал назад.

– Почему же вернулся ты, Гуннар? – спросил его Сигурд.

– Конь мой не идет в огонь, – отвечал Гуннар и стал просить Сигурда уступить ему на время своего коня Грана.

Сигурд охотно согласился, но и Г ран упирался и не шел в огонь. Чтобы поправить эту беду, решили они тогда поменяться обликами, как заранее научила их Гримгильда: Гуннар принял образ Сигурда, а Сигурд принял образ Гуннара. Обнажив меч Грам и пришпорив коня, он понесся на огонь. Только что почувствовал Гран шпоры своего господина, как сейчас же послушно пошел в огонь. Огонь же между тем превратился в страшное пожирающее пламя, земля содрогнулась, пламенные языки взвивались до самого неба. Никогда и никто не отваживался еще на подобное дело!

Но вот огонь стал утихать, и скоро Сигурд сошел с коня и вошел в замок. Там нашел он Брунгильду.

– Кто ты такой? – спросила она его.

– Гуннар, сын Гиуки, – отвечал он, – и теперь должна ты выйти за меня замуж, потому что отец твой и твой приемный отец согласились на это, если только проеду я через твой волшебный огонь. Так же решила ты и сама.

– Не знаю уж, что и сказать тебе на это, – отвечала она.

Сигурд стоял перед нею, опираясь на рукоятку своего меча, и опять заговорил:

– Взамен твоего согласия я подарю тебе много золота и всяких сокровищ.

Грустно отвечала она ему, сидя на своей скамье, как лебедь на волнах, покрытая бронею, с мечом в руке и шлемом на голове:

– Гуннар! Не говори со мной об этом, если ты не самый могучий и смелый из людей и не надеешься победить всех тех, кто раньше тебя сватался ко мне. Я же веду теперь войну с одним могучим соседним королем, и душа моя все еще жаждет битв.

– Довольно уж великих подвигов совершила ты, – отвечал он ей, – исполни же теперь свое обещание – выйти замуж за того, кто проедет к тебе через огонь.

Делать нечего, пришлось ей признать, что он был прав. Поднявшись с места, она пригласила его остаться в замке. Три дня провел Сигурд в замке Брунгильды и на прощание получил от нее кольцо карлика Андвари, то самое, что он дал ей когда–то на горе; он же подарил ей другое кольцо, из наследия Фафнира. Потом, опять проехав через огонь, вернулся он к своему другу, снова поменялись они обликами и, возвратившись к Геймиру, приемному отцу Брунгильды, сообщили ему об исходе своей поездки.

В тот же день приехала к своему приемному отцу и Брунгильда и наедине рассказала ему, как явился к ней какой–то король, проехав сквозь волшебный огонь, и сказал, что он приехал свататься к ней; король этот назвал себя Гуннаром.

– Но сделать это мог только один Сигурд, – продолжала она, – Сигурд, которому дала я слово тогда на горе, и только за него хочу я выйти замуж.

Геймир отвечал ей, что теперь уж ничего нельзя было поделать, так как сама она обещала выйти замуж за того, кто проедет к ней сквозь волшебный огонь.

Покончив дело, короли вернулись домой, а Брунгильда поехала к своему отцу.

Гримгильда с радостью их встретила и благодарила Сигурда за помощь. Не долго думая, приготовились отпраздновать свадьбу, на которую съехалось множество народа, и только тогда, когда все уже было кончено, вспомнил Сигурд о клятве, которою обменялся он когда–то с Брунгильдою в ее замке на горе, но затаил это в своей душе.

XIX

Спустя некоторое время после свадьбы пошла Брунгильда с Гудрунью к реке купаться, и Брунгильда дольше оставалась в воде, чем Гудрунь.

– Отчего не вышла ты из воды в одно время со мною? – спросила Гудрунь.

– Неужели даже в этом должна я брать пример с тебя? – сказала Брунгильда. – Отец мой, кажется, могущественнее твоего, да и муж мой совершил много смелых подвигов и проехал сквозь пылающий огонь, между тем как твой муж был слугою у короля Гиальпрека.

Рассердилась Гудрунь и отвечала:

– Лучше бы тебе молчать, чем порицать моего мужа: весь свет говорит, что подобного ему не бывало еще на свете. Это он убил Фафнира, и он же проехал к тебе сквозь волшебное пламя, между тем как ты думала, что это был король Гуннар; он же снял с твоей руки и кольцо, подарок карла Андвари; посмотри – ты увидишь его у меня на руке.

Брунгильда узнала кольцо на руке Гудруни и, побледнев как смерть, пошла домой и весь вечер не произнесла ни слова.

Великую беду принес с собою этот день!

Горда была Брунгильда, и никак не могла она примириться с тем, что мужем ее был не самый великий богатырь на свете, потому что победу над Фафниром ценила она гораздо выше королевского звания; не могла она помириться и с тем, что Гуннар обманом принудил ее выйти за него замуж. Особенно же огорчало ее то, что обманул ее и Сигурд, которому она так верила и считала самым лучшим человеком в мире. В отчаянии она не знала, что делать, – принялась было за свою пряжу, но сделала это так нетерпеливо, что пряжа разорвалась. Заперлась она у себя, и никто не решался ни входить к ней, ни говорить с нею. Так прошло несколько дней.

– Сдается мне, что все это кончится для нас какою–нибудь большою бедою, – сказал раз вечером Сигурд, возвратившись домой с охоты.

– Да, удивительно это, – отвечала Гудрунь. – Вот уже семь дней, как Брунгильда спит, запершись у себя дома, и никто не решается разбудить ее.

– Не спит она, – отвечал Сигурд, – а, скорее, замышляет что–нибудь против меня.

Услыхав это, Гудрунь страшно испугалась и залилась слезами, не зная, как предупредить грозившую беду, вызванную ее же собственными неосторожными словами.

Брунгильда же между тем решилась наконец заговорить с Гуннаром.

– Не могу я жить, зная, что Сигурд обманул меня! – говорила она. – А потому ты должен отомстить за меня и убить его.

Долго колебался Гуннар: Сигурд был его названый брат, и трудно было ему решиться нарушить клятву в братской дружбе. Но страшнее было потерять Брунгильду; а потому, позвав своих братьев, он уговорил–таки их помочь ему убить Сигурда.

Сигурд же по–прежнему вполне верил им и не подозревал коварных замыслов; да к тому же не мог же он идти против своей судьбы и не мог он продлить свою жизнь хотя бы на один день против того, что положено было ему прожить.

На следующее утро один из братьев Гуннара, Гутторм, прокрался в комнату, где спал Сигурд, и сонного пронзил его мечом. Однако Сигурд, проснувшись от удара, успел–таки еще схватиться за меч свой Грам и, бросив его в спину убегавшего убийцы, уложил его на месте. Вслед за Сигурдом был убит и сын его, Сигмунд.

Велико было горе и отчаяние Гудруни, когда, проснувшись, увидела она, что Сигурд убит. Но и Брунгильде месть ее не принесла отрады. Велела она принести все свои сокровища и сама раздала их на память окружавшим ее женщинам, а затем, когда, по обычаю того времени, приготовили большой костер и, положив на него тело Сигурда, зажгли его, Брунгильда сама бросилась в пламя и сгорела вместе с ним.

Так погибли последние потомки старого короля Вёльзунга.