Текст книги "Вторая семья. Неверный (СИ)"

Автор книги: Ирина Манаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

За час до полудня несколько раз вытираю ладони о рубашку, потому что они нещадно потеют, за полчаса мерю комнату шагами.

– Карин, давай вызовем полицию.

Лиза смотрит на моё мельтешение, сидя в кресле с чашкой чая, которую задумчиво пьёт вот уже минут двадцать.

– Нет, – качаю головой. Не хватало мне сюда ещё и полицию приплетать. И что я им скажу? Меня хотят выселить из дома законно? Буду надеяться на то, что даже у мудаков есть сердца.

Около часа успокаиваюсь, ближе к двум размышляю над тем, сколько у меня времени. Я же просила отсрочку, только по датам не договорилась. Да и что по цене? Он хочет полную стоимость дома или в два раза больше?

Кого я обманываю. Даже треть отдать так быстро не смогу, а он мне не крёстная мать, чтобы ждать вечно.

– Что собираешься делать? – интересуюсь у сестры. Нет, конечно, помогу, чем могу, только надо на вещи здраво смотреть. Я тоже женщина в затруднительном положении. И не сегодня – завтра останусь без крыши над головой.

Кир в школу не пошёл. Не хватало ещё, чтобы ему тыкали под нос видео со втором мамой. Понимаю, что это не выход из положения, и ему придётся учиться, но пока не могу придумать, как оградить ребёнка от грязи.

– Работу искать, – говорит Лиза, смотря куда-то в стену. – На первое время деньги есть, там посмотрим.

– Беременных не берут, – напомнила ей. – Или ты будешь врать?

– Могу работать на удалёнке.

– И что будешь делать?

– Копирайт текстов, тестировка продуктов, размещение объявлений. Не знаю.

– Вернёшься потом в город?

Спрашиваю, потому что у Лизы там трёхкомнатная квартира. То, что осталось от родителей. Она не захотела жить здесь, потому решили всё продать. Моя часть в доме, который уже не мой, её в городе, где каждый смотрит косо. Но у неё хотя бы что-то есть.

– Не хочу, – качает головой, и я понимаю её. – С чистого листа…

– Ладно, мне по работе надо уехать. Заскочу в типографию и обратно. За Киром присмотри.

Сестра кивает, и я иду переодеваться. Комната моя, но настолько чужой стала за вчерашний день. Будто и не была я тут счастлива. Около половины кровати Макса несколько обёрток от конфет. Всегда его ругала за подобное. Дурацкая привычка, от которой он так и не смог избавиться.

Выбираюсь из дома, приветствуя соседей. Уверена, у них столько вопросов, но хотя бы не лезут. И на том спасибо.

Встреваю в пробку, понимая, что проторчу здесь целую вечность, и рассматриваю схему проезда, чтобы проскочить через дворы. В нужном месте сворачиваю влево, принимаясь петлять.

– Чёрт.

Шлагбаум перегородил путь почти в самом конце. До адреса 600 метров. Проще дойти пешком. Паркуюсь на свободном месте, следуя за навигатором, когда понимаю, что снова перед рестораном, в котором встречалась с Горячевым.

На крыльцо выходит он с каким-то мужчиной, и я вглядываюсь в лицо, чувствуя, как меня окатывает холодным потом. Это мужчина из аптеки. Тот самый, что мельтешил сзади Инги. Они знакомы? Что если именно он выполнил приказ, связанный с Рубцовым?

Чувствую, как бешено колотится сердце. На плече сумка, подмышкой папка с рисунками. Не отрываю взгляда, слежу за ними. Горячев поворачивается в мою сторону, но тут же идёт дальше, а я резко присаживаюсь, чувствуя, что видела не то, что предназначено для меня. Теперь меня убьют?

Папка выпала, колготки порвались, потому что неудачно приземлилась на колено. Ну вот, тот ещё вид. А мне как бы в типографию. Прислушиваюсь, не идут ли за мной, и выглядываю осторожно из укрытия. Мимо проезжает машина, и я мельком вижу Горячева в ней.

Шумно выдыхаю, поднимая папку. На меня пялятся два мужчины.

– Упала, – нагло вру, откидывая волосы, и быстро ретируюсь с места.

Немного опаздываю, но тут уже меня знают, потому закрывают на это глаза. В сроки уложилась. Теперь дело за ними. Не думала, что кого-то будут интересовать иллюстрации по старинке. Сейчас всё сплошь на планшетах. Но мне понравился проект.

Пока возвращаюсь к машине, не могу перестать думать о Горячеве и том странном человеке. Киллер? Сразу представляю мужчину на крыше, который целится из снайперской винтовки. Но в случае с Максом был нож. И там, скорее, припугнуть хотели. Вопросов много, ответов нет.

– Да, – отвечаю на звонок, и мне представляются сотрудником правоохранительных органов. Этого мне ещё не хватало. Могу ли я заехать, чтобы поговорить? Становится не по себе. Что они хотят у меня узнать? Наверное, говорили с Ингой вчера. Не могли не явиться в больницу, а там жена. Только потом по базе пробили, что есть и другая. Законная. И вот звонят мне.

– Хорошо, как раз есть время, – соглашаюсь, слушая, по какому адресу приехать.

Отделение полиции в самом центре. Блёклое здание суровой реальности, а в нём муравейник из людей в форме. Определяюсь с кабинетом, усаживаясь в кресло напротив, и отвечаю на ряд вопросов, среди которых:

– Если ли у вашего мужа враги?

Неуверенно пожимаю плечами, раздумывая над тем, стоит ли рассказать о своих подозрениях.

– Знаете, я плохо знаю мужа, – признаюсь честно.

– За столько лет брака? – хмыкает брюнет, смотря в бумажки.

– Ну вот видели ролик с его женой?

Он смотрит на меня, и я осознаю: понимает, о чём речь.

– Я узнала о ней примерно в то же время, что вы. Что уже говорить о врагах. Может и есть.

– В какое время вы узнали о любовнице? – прищуривается следователь, и я понимаю, что сейчас он протаптывает дорожку к тому, чтобы найти себе подозреваемого. Меня. Конечно, мотивы имеются. Только что я их подсказала сама.

Становится дурно, и я судорожно лезу в сумку, а пытается понять, что я делаю. Паника. Он видит панику в моих глазах.

Хриплю гортанью, потому что не хватает воздуха.

Меня посадят в тюрьму? Отличный мотив: узнала, что у мужа любовница, и решила отомстить. Что будет с Киром? С Лизой? Что будет со мной?

Если хотите узнать, что за человек Горячев. Кто такой мужчина, который вышел с ним из ресторана, и о чём они там говорили, читайте другую мою историю

«Во власти Змея»

Глава 18

– Я его не трогала, – первое, что говорю, когда закидываюсь брамидом из баллона в кабинете следователя.

– А чего тогда приступ?

– Глаза у вас красивые, – пытаюсь перевести в шутку, и мужчина улыбается.

– Глаза, говоришь-шь-шь, – шипит последней буквой, складывая пальцы в замок, и буравит взглядом. – Где была… – подсматривает в бумаги, – Карина Михайловна Рубцова, в момент покушения.

Интуитивно поднимаю глаза в левый верхний угол, пытаясь припомнить.

– Работала.

– Кто может подтвердить?

– Никто, – пожимаю плечами. – Я на дому.

– Фрилансер?

– Художник.

– Не понравилась ситуация, так взяла ножичек и чик муженька? – сочиняет на ходу, а я чувствую себя в идиотском положении. Просто из тех людей, кто ничего не совершал, но выглядит виноватым, потому что неловко ощущает себя под натиском чужих слов. Страшно, что подумают на тебя. И подумают же! Наверное, заставь меня пройти полиграф, я окажусь виновной в любых смертных грехах.

– Какой нож? – пытаюсь себя защищать. – Даже не знала, что у него кто-то есть.

– Так вот, – выдыхает слова, – не кто-то, а конкретно любовница и ребёнок.

Усмехаюсь. Наша полиция нас бережёт.

– Вы уже и по ДНК уточнили, его это ребёнок или нет?

Он откашливается, поправляя китель.

– Зарегистрирована девочка на вашего супруга. Не знали, да?

Снова буравит меня взглядом, а я чувствую, как ухнула с горки вниз. Даже зарегистрирована девочка, признана, настоящая. Не нагулянная на стороне, а с документами, отчеством.

– Нет, – увожу глаза, будто виновата в чём-то. В том, что слепая, глупая идиотка, за спиной которой целую семью завели.

– Ясно-понятно, – принимается барабанить по столу. – Значит, алиби нет.

– Нет.

– Камеры в доме?

– Нет.

Снова эти чёртовы камеры, будь они неладны.

– Ладно, проверим, – говорит как-то бодро, будто рад, что у него вообще появился кто-то на примете из подозреваемых.

– Лучше бы проверили того, кого действительно следует.

– А вот это интересно, – загораются его глаза. – Только что никого не было, и нате. Сразу кого-то проверить.

– Как знаете, – намерена подняться, но он сбавляет обороты.

– Да вы сядьте, сядьте. Погорячился. О ком речь?

Рассказываю про странного мужчину, уточняя, что ничего точно не знаю, просто за последнее время примелькался. Умалчиваю пока про Горячева. Не хватало ещё, чтобы к нему пришли и сказали, что я вывела. А так, если к его человеку придут, получится, что не я. Он всё же навстречу мне пошёл, хоть я ему и никто. Может, попала в точку с Рубцовым, кто знает. Хотел рот заткнуть. Тут вообще вся ситуация очень странная.

Пока о нём не спрашивают, я тоже не буду говорить.

Следователь отыскивает то самое видео, принимаясь смотреть, и я указываю на мужчину.

– Этот!

Семён Борисович, как он представился мне в начале разговора, внимательно рассматривает новое лицо, что-то себе попутно помечая.

– Может, ещё что-то вспомните?

Качаю головой, потому что точно нечего сказать, и, наконец, меня отпускают.

На улице дышится лучше, и я отбегаю подальше от казённого здания, где только что себе чуть не подписала приговор. Они разберутся, надеюсь. А я теперь с этим Семёном наедине не останусь. Мало ли что ему ещё в голову взбредёт.

Денёк сегодня, конечно, уже не задался. Сначала безумно нервничала по поводу выселения, потом встреча с Горячевым, следователь. Надо срочно домой, пока ещё что-нибудь не случилось.

Заезжаю по пути в магазин, покупаю кое-какие продукты. Для Кира – набор мармеладок, для нас с Лизой – ведёрко мороженого. Пишу сообщение сестре, чтобы выбирали фильм. Хочется комфорта и домашнего уюта. Забыть о том, что произошло, побыть с семьёй.

Подъезжая к дому, почти успокаиваюсь. Всё наносное. У жизни две полосы: черная и белая. Вчера была одна, значит, сегодня очередь другой.

– Я дома, – вхожу в дверь, оповещая остальных, что добралась, и слышу, как звонит телефон. Не мой.

– Мам, – глаза Кира испуганные, что мне становится страшно.

– Что случилось? – чувствую, как внутренности покрываются льдом. – Что-то с Лизой?

Он быстро кивает, держа в руках свой гаджет, а из-за спины раздаётся голос сестры.

– Кир, ты зачем мне звонишь?!

Она стоит в проёме, показывая, что на экране высветился его номер, а я с удивлением смотрю на сына, который тут же сбрасывает звонок и включает на экране фотографию.

– Это же папа?! – требует он от меня ответа, и я смотрю с удивлением на снимок пары: мужчину, закрывшегося от объектива камеры рукой, и мою сестру, целующую его. – Это же он, да? – настаивает Кир, а в глазах стоят слёзы. И я понимаю, что на мужчине такое же поло, что Лиза привезла из поездки моему мужу.

Окатывает новым страхом. Кажется, это чувство неотвратно следует за мной.

Нет, только не это! Неужели моя сестра беременна от моего мужа?!

Глава 19

Лиза продолжает стоять в дверном проёме, сдвинув брови на переносице. Кира трясёт. Вижу, как дрожит его рука, всё еще сжимая телефон, и нижняя губа. Пакет падает на пол, вываливая часть продуктов из себя.

Господи, дай мне сил. За что мне это всё?!

Язык прилип к нёбу, но мне следует разорвать это тягучее молчание, заполняющее собой всё пространство.

– Нет, – говорю неуверенно, сама не веря в собственные слова. Голос чужой, будто издалека. Сиплый, как выходит воздух из шара. Бросаю взгляд на сестру, которая разводит руками в стороны.

– Что? – делает вид, что не понимает, а я прихожу к выводу: это разговор не для ушей Кира. Натягиваю подобие улыбки, чувствуя себя в падающем самолёте, где уже выскочили кислородные маски. А я до последнего говорю сыну, будто мы не падаем.

Падаем, мать его, стремительно и до самого дна.

– А ты знаешь, – стряхиваю с себя оцепенение, – я купила твои любимые мармеладки.

Кир моргает глазами, не понимая, как я так резко переключилась с отца на сладости.

– Мам, – зовёт меня, размахивая телефоном перед самым носом, но я уже тянусь к пакету, а Лиза рядом, выхватывает гаджет из рук ребёнка.

– Откуда ты это взял? – округляются её глаза, и она негодующе смотрит на Кира. – Копался в моём телефоне?!

– Ненавижу, – он плюет в сторону Лизы, тут же срываясь с места. Попадает прямо на лицо.

– Кир, – зову, но он не реагирует, а я просто плюхаюсь на пятую точку, закрываясь руками, и, кажется, реву. Уже и сама не понимаю, что происходит, и когда этот кошмар прекратится.

– Карина! – сестра оказывается рядом, укладывая руки на мои плечи, но я дёргаюсь, поднимаясь с места.

– Кир, – зову, поскальзываясь на просочившемся из трещины мороженом. Неудачно упало ведро, а за ним вслед и я.

– Да что случилось?! – Лиза не спрашивает. Она кричит и требует объяснения. А должна я. Да! Это моя прерогатива сейчас кричать.

Отпихиваю ненавистное ведро. Весь мир против меня, даже мороженое.

– А на что похоже? – спрашиваю тихо-тихо. Нет сил. У меня просто нет сил. Думала, здесь найду их, а вышло наоборот.

– На то, что ты не в себе, – делится мнением Лиза. – Зачем Кир сбросил на свой телефон мою фотку?

– Не понимаешь, да? – пожимаю плечами, смотря как лужица становится ещё больше.

– Нет, Карина. Какой ещё к чёрту отец? – наконец доходит до неё, и глаза бегают, будто она пытается сама дойти до сути. – Макс?! – открывает рот от удивления.

Пытается включить его гаджет, но что-то не срабатывает сразу. Да, знаю, у Кира проблемы с телефоном, именно сейчас он залип.

Лиза бросается на второй этаж, чтобы вытащить из спальни племянника, а я уже не знаю зачем. И мне страшно.

– Кир, открой! – доносится стук и голос Лизы.

– Оставь его в покое! – кричу нервозно. – Зачем ты вообще приехала?! Кир, я иду.

Стук прекращается, а поднимаюсь, чувствуя, как при каждом шаге ступня липнет пол. К чёрту, потом разберусь.

Сестра смотрит на меня с горечью и слезами.

– Ты так меня и не простила… Понятно.

И как доказательство сует мне под нос свой телефон, но я не смотрю. Боюсь за сына. Почему он закрылся? Что он там делает?

– Кир, открой, это мама, – говорю ласково.

– Пусть она уйдёт! – слышу детский голос из-за двери, раздумывая, как следует ответить. Но Лиза решает вопрос сама. Пулей проносится мимо, заскакивая в отведённую ей комнату, принимаясь собирать вещи.

Значит, правда… Иначе зачем сбегать?

Сердце давит и ноет, а я прошу сына себя впустить.

– Она ушла? – снова выдвигает требования.

– Ушла, маленький засранец, – проносится пулей мимо меня Лиза, ревя на ходу. Не переоделась. В чём была: домашних шортах и майке. С чемоданом, скачущим за ней по пятам.

– Лиз, – пытаюсь остановить, не зная, надо ли, но она уже у входной двери. Дёргает её на себя. Заперто. Я закрыла, потому что последнее время неспокойно.

– Где чёртов ключ? – требует от меня пояснений, но тут же сама находит. А я стою, смотря, как рушится моя жизнь.

– Лиз, – говорю так тихо, что даже и сама еле слышу.

– Спасибо за всё, сестра, – говорит на прощанье, и я вздрагиваю от хлопка закрывшейся двери.

Глава 20

Сперва я успокаиваю Кира, пытаясь втолковать ему, что он всё неправильно понял. Потом он находит телефон, но не торопится его мне показывать. Выпячивает губу, принимаясь реветь снова.

Час от часу не легче.

Лиза прислала сообщение. Без слов. Просто несколько фотографий, на которых всё тот же человек в поло, только теперь его лицо открыто.

Это не Макс. Это кто-то другой в такой же одежде. А я идиотка, которая позволила уйти беременной сестре в никуда.

Встречаюсь взглядом с Киром. Не говорим, просто смотрим друг другу в души. Молча поднимается и летим вниз с лестницы. Лиза не должна далеко уйти. Попутно набираю ей, но короткие гудки не сменяются ответом. Не выходит и у Кира, а я чувствую, как он винит себя.

Мой маленький мальчик испытал за такой короткий срок весь спектр негативных эмоций. А я не смогла оградить его от этого.

На улице Лизы уже нет, и я снова вывожу машину за ворота, даже не представляя в какую сторону ехать. Выбираю наугад, хотя в обоих направлениях есть остановки. Если бы я только её остановила.

Чувствую слабость в теле, небывалое желание лечь и сдохнуть. Но это моя сестра. И кто знает, что сделает в такой момент. Ещё вчера в аэропорту еле нашла её: разбитую и потерянную. Под ногами хрустели осколки разлетевшейся вдребезги души, и я с другими встала по другую сторону от её правды.

Езда по улице результатов не приносит, как и беспрерывный набор номера. В конце концов телефон становится недоступным, и я не знаю: разрядка на моей совести, или Лизе просто надоело.

– Мам, но я правда думал, что это папа.

Кир напуган. Представляю, что ощущает мальчишка, осознавший, что плевал в невиновного. Только ему уже следует дать медаль за мужество, что признаёт собственные ошибки. Это не каждому дано.

Останавливаюсь на обочине, проверяя, кто у меня вообще записан. Может, осталась хоть одна подруга Лизы? На моей памяти их всего две. Первая переехала в другую страну, вторая где-то тут. Я сильно не интересовалась её делами.

Нахожу Марину и жму на звонок. Абонент недоступен. Номер сменила или же отключила телефон. Не узнать. И что прикажете делать? В полиции заявление писать? Только Лиза давно совершеннолетняя. Нагуляется – вернётся. Так и скажут. А между тем состояние всё нервознее и нервознее.

Спустя час теряю веру и рассудок, принимаюсь листать новости города. Вдруг уже известно что-то о естре. Конечно, во мне говорит не здравый смысл, а нарастающая паника. Она одна в городе, который некогда был родным. Порвала все нити, лишь я была маяком. Где теперь искать её?

– Ты совсем не говоришь об отце, – внезапно подаёт голос Кир, и я понимаю, что даже не узнавала о состоянии Рубцова сегодня. Запретила думать и вспоминать о нём, будто и не было никогда в жизни. Но вот опять о нём напомнили и вернули в реальность.

– Новостей нет, – вру, уверяя себя. Если бы произошли изменения – мне дали знать, как жене. Ах да, теперь же нас двое. Первая и любимая.

– Я хочу к нему, – говорит сын сперва негромко, а потом повторяет более уверенно.

– Давай завтра.

– Сейчас!

– Надо найти Лизу, а не бегать по больницам, – заявляю нервно, но понимаю, что звучит ужасно. – Завтра мы навестим его, ладно? Только в реанимацию всё равно не пустят. Хочешь просто посмотреть на дверь?

Такое чувство, что Кир перестал верить всем, и смотрит на меня, будто я похоронила Рубцова, а ему не сказала, обманывая больницами.

Мы приходим к соглашению, что поедем на следующий день, а пока возвращаемся домой, и я продолжаю искать Лизу. Но она хорошо прячется.

Ночью постоянно просыпаюсь, смотрю в телефон. Тишина. Ночные звонки пугают, но сегодня он бы принёс облегчение. Так и маюсь до утра, вставая с постели с больной головой. И Кир напоминает про обещание, а я долго выбираю одежду, оттягивая момент, когда следует выходить.

В одной кажусь себе серой мышью, в другой расфуфыренной дамочкой, которая желает пустить пыль в глаза. Какого-то чёрта думаю о любовнице, оккупировавшей здание больницы. Что подумает она. Может, уже наигралась в доброго самаритянина и сбежала обратно? Где-то же она жила всё это время.

Наконец, Кир стучит в дверь, и я останавливаюсь на блузке и брюках, завязывая волосы в хвост и водружая чёрные очки на голову. Опять проверяю телефон. Лиза не звонила. Лишь утром включила связь, но говорить так и не посчитала нужным.

Работа валяется дома, и горят обязательства перед следующим заказчиком. Дом вот-вот отнимут, сестра в неизвестности. Я еду навещать ненавистного мужа, который лгал все эти годы.

И когда намерена выбраться из машины, припарковавшись во дворе, вижу, как в дверях скрывается Инга. Может, кажется. Я готова видеть её в каждом фонарном столбе. Но поднимаюсь на этаж, чувствуя, как ладони принимаются потеть, и даже не знаю, что меня ждут целых три сюрприза.

Глава 21

Крики. Кажется, женские, а вместе с тем голоса. Застываю сначала в недоумении, а потом ускоряю шаг.

В фойе, где совсем недавно впервые узнала, что не единственная в жизни собственного мужа, от Инги пытаются оторвать…

Мою сестру!

Округляю глаза, наблюдая, как Лиза тянет за волосы вниз любовницу Макса, попутно пытаясь врезать её свободной рукой. Та упирается, кричит и надеется дать ответку.

Несколько человек смотрят на этот ужас, а какой-то мужчина умело хватает за запястье Лизу, быстро находя нужную точку, и вот она разжимает руку, а он обнимает её поперёк живота, оттаскивая в сторону.

– С… ка, – кричит Инга, держась за голову, а по лицу расплываются красные пятна. С радостью бы сбежала отсюда, потому что ненавижу быть в эпицентре подобных событий, но не могу. Чувствую в своей ладони руку Кира и бросаю мимолётный взгляд на него. Вот тебе и съездили в больницу.

Тут же сжимаю его руку, будто говоря, что рядом. Что я всё ещё его мама.

Вообще сестра никогда не отличалась воинствующим характером, но сегодня что-то нашло. Гормоны, прессинг со всех сторон, желание наказать виновного?

Их растаскивают по разным углам, и я подхожу в тот, где мой боец, намереваясь забрать её отсюда, как можно быстрее. Фиолетовый чемодан ярким пятном застыл у стены, а Лиза хотя бы переоделась. Только что вообще тут делает?

– Спа…, – хочу поблагодарить мужчину, но тут же слова застревают в горле, потому что передо мной тот самый человек, которого я вчера сдала полиции, – сибо, – всё же выдавливаю остаток, надеясь, что он не заметил моего замешательства. – Дальше я сама, – мечтаю, что он как можно быстрее уйдёт, чтобы оставить нас наедине. А он пристально смотрит в мои глаза, и я почему-то отмечаю, что у него серые.

Инга бросает гневные взгляды с другого конца, выкрикивая в мою сторону что-то не очень приличное. Не прислушиваюсь, потому что уверена: это настолько неважно, что лучше моя нервная система не познает их значения.

Парень испаряется, и я даже не замечаю, в какой стороне исчезает.

– В порядке? – гляжу в злое лицо Лизы. Она успела отойти от боевой сцены и теперь смотрит на меня с вызовом.

– Чего пришла? – спрашивает так, будто я обиваю порог её дома. Тут как бы, на минуточку, общественное учреждение.

– Посмотреть, как ты тут размахиваешь кулаками.

– Довольна?! – заявляет с апломбом.

К нам подходит старшая медсестра, и я понимаю, что шутки кончились.

– Взрослые женщины, – качает головой. – Устроили тут…

Она не договаривает, что именно, но и так понятно. Сейчас поведут к директору, вызовут родителей. Хоть уже сама родитель, испытываю испанский стыд за сестру.

– Мы уходим, – решаю за всех, но Кир влезает.

– А папа?

– К нему всё равно не пустят. Сейчас узнаем о его состоянии.

Инга решает подойти, чтобы сказать мне что-то в лицо.

– Пришла-таки? – интересуется, смотря на меня в упор, а на лице изогнуты дугой брови. Или это она себе подтяжку такую сделала?

Я не гонюсь за трендами: не увеличиваю губы, грудь, не вставляю импланты в скулы. Не знаю, что сейчас актуально. Но эти её брови неимоверно раздражают.

– Я не ищу предлога для ссор, – отвечаю спокойно. – Сын захотел навестить отца.

Она бросает взгляд на Кира, а я ненавижу себя за то, что вообще перед ней отчитываюсь.

– Натравила на меня девку, – презрительно смотрит в сторону Лизы. – Низко это, Карина.

Удивлена до глубины души её словами и особенно обращением ко мне. Потому что не привыкла, чтобы меня называли по имени шл. хи мужа. Будто сейчас она запятнала это «Карина» своим ртом.

– За девку тоже можно схлопотать! – голос Лизы.

Сестра сегодня солдат, вышедший на тропу войны. Судя по чемодану, она тут и спала. Иначе зачем притащила в больницу свои вещи? Выходит, отправилась сюда, чтобы найти Ингу? Боюсь представить, что было бы, останься та здесь вчера. А так я успела вовремя. Да, и тот странный тип.

Снова высматриваю его среди остальных, но его нет.

– Твоя личная больница? – иду в нападение. – Слушай, если бы мне захотелось устроить базар, туда бы и отправилась. Ты сидела всё это время в подполье, пожалуй, заползи туда обратно. Я не буду лезть в твой террариум. А, если хочешь принять на себя лавры жены, тогда реши вопросы с банкротством, потому что я собственными глазами видела бумаги, в которых Макс, МОЙ муж по закону, заложил всё имеющееся имущество и бизнес одному влиятельному человеку.

Она пытается понять по моему лицу: говорю я правду или же блефую. Что милочка? Не такого ожидала, когда бравировала перед камерой лживыми сведениями. Думала, владелец заводов, газет, пароходов?

– Но тебя волнует только Рубцов, как личность. Да, точно, – киваю головой, будто соглашаясь с чьими-то непрозвучавшими словами. Вспоминаю, что не одна, и помимо зевак, которые следят за нашей перепалкой, и идущего быстрым шагом врача, по всей видимости кого-то главного, здесь всё ещё ребёнок. Мой сын.

– Лиза, идём в машину, – обращаюсь к сестре.

– Уже заслужила прощение? – хмыкает она, вспоминая, что я тоже ей враг.

– Давай не здесь, – говорю негромко, смотря в глаза, и она послушно кивает.

Вот и славно. Вот и хорошо. Вот и прославлюсь я на весь город, как желала. Только мечты следует отправлять в космос с верными посылами. Не как художник, а как склочная жена, которая пришла бить любовнице рожу в больницу. А там и информация про Лизу подгребёт. Вот же кто-то обогатиться!

– Карина Михайловна, – останавливается рядом со мной высокий седовласый мужчина, и я понимаю, что встречалась с ним не раз. Ну да, главный врач больницы, которого дёрнули, чтобы урезонить разбушевавшихся женщин. Наверное, понимали, что охрана, медбратья или прочий персонал ничего не сделают. Они могут купировать один случай, но пока Макс лежит здесь, стычек не избежать. Потому и тяжёлая артиллерия подоспела. – Можно вас пригласить ко мне. Хотел бы обсудить кое-какие условия.

Его отношение поднимает меня на ступень выше любовницы. Одно очко Гриффиндорфу. Но как только мы собираемся уходить, слышу, как нас оповещают.

– Рубцов Максим Романович пришёл в себя.