Текст книги "Вторая семья. Неверный (СИ)"

Автор книги: Ирина Манаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

– Ты спала с Максом?

Звенит мой вопрос в салоне авто.

Челюсть сестры отпадает, и она молчит. А я еду прямо, хотя должна была перестроиться и свернуть на светофоре. Чёрт. Теперь придётся разворачиваться.

– Ты сейчас на полном серьёзе? – переспрашивает, и я ощущаю в её голосе обиду. – Да как тебе вообще могло в голову прийти такое? – негодует Лизка, а мне хочется реветь. – Я и Макс?!

Что я за человек такой, что спросила у родной сестры подобную мерзость?

– Нет! Нет! И ещё раз нет! – она почти кричит, а я ощущаю на щеках слёзы. Тонкие дорожки катятся, прочерчивая мокрые линии на коже, и я не могу ответить, почему плачу. Облегчение? Радость? Или просто сдали нервы?

Бросаю беглый взгляд на Лизу, и она ревёт.

– Прости, – говорю сквозь слёзы, быстро смахивая влагу с лица. – Не знаю, почему спросила.

Включаю поворотник, перестраиваясь в правый ряд, и, заехав за толстую белую линию, ставлю машину на парковку и врубаю аварийки. Тянусь к Лизе, только мешает ремень безопасности, а потому отстёгиваю и накрываю сестру объятьями.

– Что с тобой тогда? – шепчу сквозь слёзы, и она качает головой. А потом достаёт телефон, будто сама не в силах рассказать, и я занимаю снова своё место, а Лиза быстро что-то набирает.

Принимаю чужой гаджет, понимая, что передо мной статья.

«Очередная шл… Лопырёва».

Сдвигаю брови на переносице, не понимая, что это такое. Бросаю на Лизу взгляд. Может, она хотела показать что-то другое, только она говорит.

– Читай.

Возвращаюсь к тексту, пробегая глазами по строчкам.

«Известный фотограф Вадим Лопырёв снова отличился в неразборчивых связях. Не так давно сотрудница проектной компании «Выше звёзд» – Высоцкая Елизавета Михайловна, пренебрегая рабочими обязанностями, в которые входила координация по работе с рекламным блоком для одного из известных издательств Екатеринбурга, вступила в интимную связь с официально женатым мужчиной».

Поворачиваю голову в сторону сестры. Что я вообще читаю? Жёлтую прессу?

Она смотрит в окно, чертя что-то пальцем по стеклу. Одно из её любимых занятий, когда пытается сбежать от реальности. А я возвращаюсь к чтению.

«На что только не пойдёт дешёвка, чтобы заполучить желаемое. Только хочется отметить, что у господина Лопырёва совершенно нет вкуса. Хотя об это стоит спросить Высоцкую. Каков на вкус современный фотограф. Только посмотрите на её мастерский ми…»

Округляю глаза, потому что передо мной фотография, где на коленях стоит… Лиза. Бросает в жар, и я не намерена разглядывать подробности, хотя и так понятно, что там изображено. Место действия какой-то лес. Чуть ниже ещё несколько снимков, явно с приличного фотоаппарата, но уже в других позах.

«Как долго продолжалось аморальное поведение сотрудницы – сказать точно не удастся. Но, судя по кадрам, она знает, как следует себя вести в подобных моментах. Интересно, а работу в компании она получила через какое место? Надеюсь, руководитель организации, Егоров Анатолий, который имеет жену и двоих детей, задумается, кого принимает на должность? Потому что слава будет греметь долго. Жаль не касающаяся действий самой фирмы.

Господину Лопырёву хочется пожелать всего наилучшего, и порекомендовать сдать анализы у партнёров нашего издания».

Далее идёт реклама нескольких клиник, а после всего яркая чёткая фотография Лизы.

«Героиню должны знать в лицо.

С новостями, ваша Л.»

Так было подписано фото.

Невыносимая грязь.

– Что это? – выключаю гаджет, укладывая его на приборную панель.

– Ты умеешь читать, – безрадостно отзывается сестра.

– Да, потому и спрашиваю. Это правда?

Она фыркает, а перед моими глазами из кратковременной памяти всплывает самая пикантная фотография короткой статьи.

– Я беремена, Карин, – отвечает на это, и я задумчиво моргаю. Час от часу не легче. Беремена.

Беременна, вашу дивизию! Уж не связаны ли эти два события? Спросить не успеваю, она сама принимается говорить.

– Я не знала, – но тут же перебивает саму себя. – Наверное, ты сейчас думаешь про ту вторую, что с Максом. И вправе считать меня падшей женщиной, но я тебе клянусь, что не знала о существовании жены Влада!

– Кто писал статью?

– Есть там одна, – качает головой. – Подруга жены его. Это я потом узнала, когда на меня чемодан дерьма вылили. Влад теперь со мной не хочет иметь никаких дел.

Ну ещё бы. Представляю, как на него там смотрят теперь. Только он всё же мужчина. Отряхнётся и дальше пойдёт. А Лиза так и останется шл… Лопырёва.

Интересно получается, какой-то бумеранг. Рубцов за моей спиной завёл вторую семью, а сестра спала с чужим мужем. Реанимирует ли это её в глазах жены, если она не знала?

А если врёт?

– И как давно ты с ним?

– Чуть меньше четырёх месяцев.

Ну хоть не семь лет. И тем не менее я сравниваю, чувствуя какое-то отторжение. Ещё и ребёнок.

– Точно от фотографа?

Она смотрит обиженно, только я не могла представить, что однажды она приедет ко мне с такими новостями. Но Лиза – сестра. Нуждается в помощи. Если такое разлетелось по телефонам знакомых, ясно, почему прилетела.

– Так понимаю, с работы тебя уволили?

– Да, – тихо отвечает, прислонив ладонь к губам. – Я оставлю ребёнка, – тут же выпаливает невпопад, будто я сейчас начну уговаривать сделать аборт. Или же повезу в больницу на процедуру без предупреждения.

– Ясно, – выдыхаю, берясь за руль.

Я – маленькая лошадка, и мне живётся несладко. Теперь ещё и Лиза на моём попечении, потому что некуда пойти, потому что уволили с работы, потому что слава гремит на весь Екатеринбург, а то и дальше.

Машина снова в потоке, а я в прострации. Думала, гора упадёт с плеч, когда узнаю, что между ней и Максом ничего нет.

Упала. Только там оказалась ещё одна вершина.

Не было между ними ничего. А всё потому, что Лиза была занята чужим мужем, и я не знаю, как найти оправдание в этой истории.

– Презираешь? – будто догадывается о раздрае внутри меня.

– Нет, – отвечаю, не задумываясь.

Я приду в норму, устаканю мысли, просто сейчас всё сложно. Как статус в социальных сетях. И, надеюсь, я смогу смотреть на сестру, как прежде. А сейчас думаю о том, что чувствовала жена фотографа, с которой мы оказались в одной лодке.

Глава 14

Сижу на краю ванной, опустив голову на грудь. Вода мерно течёт в раковину, создавая эффект моей занятости. Иногда хочется спрятать ото всех, чтобы побыть одной. И так за сегодня столько новостей, что голова кругом.

Ещё вчера у меня был дом и любимый муж, а сегодня успела узнать, что у Рубцова вторая семья, чуть не согласилась на интим с юристом Горячева, наврала, что у меня есть деньги на дом и была ошарашена новостью с сестрой.

В гостиной Кир показывает любимой тёте рисунки, а она одобряет, как когда-то я её в детстве. Будто возвращает мне похвалу спустя столько лет.

Что делать?

С сестрой, с домом, с мужем, с его любовницей? Надо достать лопату и разгребать завал, а у меня совсем нет сил. Даже плакать. На это тоже следует тратить энергию.

– Мам! – кричит под дверью Кир, и я отзываюсь. – Лиза привезла мне новые монеты!

Радость неподдельная. Надо же, как просто можно осчастливить в девять лет. Хотя раньше, во времена моей мамы, и жвачке радовались. Сейчас всё иначе. Головы заполонили айфоны и приставки, и я рада, что Рубцов привил сыну интерес к нумизматике. У него в коллекции уже несколько кляссеров, заполненных монетами. Что-то покупали, кто-то приносил, где-то менялся. И Лиза, когда приезжает, норовить притащить что-то в подарок. Вот и теперь.

– Здорово, сейчас выйду – покажешь.

Обманываю его спокойным голосом, а внутри всё дрожит. Откидываю волосы, поднимаясь с места, и упираюсь ладонями в раковину. Сегодня я пуста. Слишком много событий. Может, завтра посмотрю на всё иначе, а сейчас нет сил не то, чтобы бороться, а просто разогреть суп.

Когда возвращаюсь, на столе три тарелки. Лиза перестаёт улыбаться, встречаясь со мной взглядом, будто ощущает себя виноватой. Неужели, я так зло на неё зыркнула? Но я не злюсь. Не на неё. Или на неё? Сама запуталась настолько, что не могу ответить на простые вопросы.

Кир подходит ко мне, утаскивая к сестре, и мы стоим втроём, только раньше круг был единым, а теперь сломан с одного конца. Лиза положила руку мне на плечо, а я не могу заставить себя сделать то же. Будто это её признание настолько противно, что вижу перед собой Ингу.

Они не похожи. Но разве это отменяет то, что сестра спала с чужим мужем? И она чувствует это, отстраняясь. Вижу набирающие оборот слёзы и сжатые зубы. Жалко, конечно, но с оговоркой. Сама виновата. Вот она – другая сторона баррикад. Двойные стандарты, когда те, кто спят с моим мужем – шл…, а сестра – жертва обстоятельств. Только не могу уложить в голове, как можно не знать о существовании жены у какого-то известного фотографа.

Призываю себя к спокойствию и ухватываю её за рукав кофты, когда она пытается сбежать. Прижимаю к себе, чувствуя, как её тело сотрясается от плача. Испуганные глаза Кира, сдвинувшего брови домиком, и я грустно улыбаюсь, на сейчас раз подзывая его к себе.

Это моя семья. И я должна сделать всё, чтобы мы были счастливы.

За ужином молчим. Ложки то и дело задеваются за фаянсовые бока тарелок, создавая хоть какие-то звуки. И мой маленький взрослый сын бросает взгляды с меня на Лизу. Что в твоей голове, Кир?

Размещаю сестру, где обычно, оставляя одну, а сама отправляюсь укладывать ребёнка. Сказка на ночь – ритуал с рождения. Не потому, что не умеет читать, сейчас уже Кир сам озвучивает книги, а я просто лежу рядом, слушая его голос. Так и взрослеют наши дети. Сначала настолько малы, что погибнут без нашей помощи. Потом делают первые шаги, учатся всему, а теперь и сами справляются со многими задачами.

Лежать рядом, прикрыв глаза, – огромное удовольствие. Кажется, будто всё хорошо. И сейчас, как только выключу свет, отправлюсь к Максу. Вспышками память прорезают данные о его местонахождении и сопровождающей, и не сразу понимаю, что Кир зовёт.

Приподнимаю голову, разлепляя глаза. Кажется, успела задремать.

– Там кто-то ходит, – шепчет он, подзывая меня к окну, и чувствую, как учащённо бьётся сердце. Бросаю взгляд на часы – корабль с раздутыми парусами. Половина одиннадцатого. Утра или ночи? Судя по тому, что горит ночник, всё же вечер. Подхожу к месту, где из-за шторы выглядывает Кир, и не дышу, будто тот, кто внизу, может услышать моё дыхание.

Всматриваюсь в полутёмный двор. Фонари подсвечивают дорожки, но выхватить всё не могут. А между тем, кто-то затаился и ждёт, потому что я не наблюдаю ни одной фигуры.

– Показалось, – пытаюсь успокоить Кира, но сама продолжаю всматриваться в темноту. Точно показалось. Иначе и быть не может. – Сколько их было? – уточняю на всякий.

– Один.

Может, один, может несколько, может ни одного. Почему Кир вообще смотрел в окно?

– Откуда ты узнал, что там кто-то есть?

– Услышал странный звук.

Сглатываю излишнюю влагу в горле, потому что нереально страшно. Если бы не знала про Горячева, подумала, что кажется. Но так… Кто знает, что на уме у бандитов? Вспоминается Крот, которого я подставила. Неужели, он?

– Постой тут, – приказываю сыну, а сама быстро выскакиваю из комнаты, сбегая вниз по ступеням лестницы. Проверяю замки на двери, а потом бегу к той, что ведёт на площадку. Руки дрожат. Я напугана до чёртиков. Здесь тоже всё в порядке. Только остановят ли замки тех, кто пришёл?

Сигнализация работает. Если сюда и впрямь кто-то захочет проникнуть, она даст знать не только нам, но и охране на пульте. Не зря же мы прилично платим в месяц за такое удовольствие.

– Карина, – зовёт меня сверху Лиза, и поднимаю голову. – Что-то случилось?

Молчу, раздумывая, стоит ли пугать её. Но всё же говорю.

– Киру показалось, что кто-то есть на улице.

– Женщина? – тут же спрашивает Лиза.

– Не знаю, – отвечаю немного удивлённо. – Ты кого-то ждёшь?

– Это его жена, – делится она подозрениями, а я шумно выдыхаю воздух.

– Думаешь, она прилетела, чтобы бродить вокруг моего дома?

Но это предположение немного успокаивает. Женщина – не головорезы, у которых неизвестно что в мозгах. Но обиженная женщина – страшна.

– Она узнала, – говорит удручённо Лиза. – Наверное, вопрос в ребёнке. Но я не буду делать аборт!

– Позвонить не проще? – ищу логику.

– Я не беру трубку с незнакомых номеров, довольно грязи.

Пытаюсь сообразить, что делать дальше, и жалею, что не завела собаку. Она бы сейчас пришлась кстати. Какой-нибудь мастиф или питбуль. Но что есть, то есть.

Понимаю, что просто стоять и ждать – идиотизм, потому иду к Киру, но продолжаю ждать что-то ужасное.

– Кто это был? – интересуется он.

– Просто показалось.

Но когда я уже, спустя сорок минут, вконец успокаиваюсь, раздаётся звонок.

Глава 15

Макс поднимал вопрос о видеокамерах. Я считала это перебором. Район сразу выбрали спокойный, здесь лишних не было. Тихие люди в возрасте, вырастившие поколение оперившихся птенцов, и несколько молодых семей. Одинокая соседка, которая, как мне казалось, помешалась умом после ухода из жизни мужа, и нелюдимый сорокалетний бирюк, которого я вообще не брала в расчёт. Встречался редко, на приветствия неуверенно пожимал плечами, вроде здороваясь, но тут же показывая, что он нас терпеть не может.

У всех свои тараканы. Мы прекрасно сосуществовали на одной улице, носящей название Хрустальная, и друг другу никак не мешали.

Камер не было, если не считать одной, отвечающей за домофон. И сейчас кто-то жал кнопку, желая призвать меня к ответу. Сердце заходилось в бое, и я выскочила из комнаты, смотря на сестру.

– Это Ольга, – уверенно говорит она, спускаясь по ступеням. И, если какой-то час назад я думала, что моя сестра, мягко говоря, не очень хорошая женщина, которая, возможно, заслужила то, что с ней произошло. То сейчас готова защищать своего птенца.

Это моё гнездо.

– Не трогай, я сама, – уверенно спускаюсь, ощущая под ногами ровную поверхность дерева, покрытого лаком. Макс хотел мрамор, и мог себе позволить. Только у меня чёткая ассоциация с музеями или общественными местами. Дом – это дерево. Уют и крепость, и моя пока ещё стоит. Надеюсь, так и будет.

Сглатываю подкатывающий ком к горлу. Кто это? Уверена, что именно его и видел Кир. Только, если дверь не выбита с ноги, а прозвучал звонок, значит, убивать нас не намерены. Ведь так?

На экране мужчина, и я всматриваюсь в его лицо, чувствуя облегчение. Нажимаю на ответ.

– Привет, Лёш, что-то случилось?

Он говорит, что видел какую-то фигуру у нас под окнами, потому решил выйти и посмотреть. Подождал двадцать минут, набрал мне. Чтобы знала.

– Спасибо, да, Кир его видел.

– Тут недавно бомж несколько дней бродил.

– У нас? – немного удивлена. Странно, никогда прежде не было.

Хотя, что это я. У меня и мужа-мудака прежде не было, и дом был полностью мой. А теперь пойду милостыню просить, если не исправлю ситуацию. Благодарю соседа, отправляясь снова наверх, и вот сидим с Лизой в её комнате, каждая думая о своём.

– Как можно не знать, что мужчина женат? – наконец, спрашиваю, потому что носить этот камень за пазухой невыносимо.

– Презираешь, – кивает она несколько раз, подводя черту. – Думаешь: вот они – шл…, раздвигающие ноги перед чужими мужьями. Которые вообще ни на что не смотрят, потому что у них в одном месте горит.

Я так не думала. Ну, я про горение. Не от большого желания заниматься сексом они лезут в семьи. Найти того, кто будет удовлетворять потребности – проще простого. Тут вопрос стоит иначе. Им нужен статус, положение, мужчина, которого они станут называть своим. Хотя… Хотя до этого он был чужой!

– Прекрати.

– Ну давай, давай! – глаза Лизы блестят. От слёз или гнева, не знаю. Она выглядит так, будто готова идти на медведя с голыми руками. – Скажи мне, что я шал…, что родители бы сгорели со стыда, будь живы.

– Не скажу!

Всем нам следует успокоиться. Неизвестно, как пройдёт ночь. А потом, что будет завтра. Может, Горячев триста раз передумал идти на уступки. Интересно, он выяснил что-то по поводу того, кто вставил нож в Макса?

Лиза зарывается в ладони, а у меня скручивает внутренности. Вот и встретились два одиночества. Одна – обманутая жена. Вторая – обманутая любовница. Пересаживаюсь к ней, обнимая, и думаю, когда же уже закончится чёртов день. Кажется, только закрою глаза, – сразу усну. Защитная реакция.

– У них там всё сложно, – принимается рассказывать сквозь слёзы. Нос моментально закладывает, и она гнусавит. – Даже статью показал, где написано, что они разводятся.

Голь на выдумки хитра. Неужели, мужики настолько изворотливы, что готовы сочинять легенды настолько большого масштаба?

– Только это для прессы. Устроили скандал, чтобы к себе внимание привлечь, – вытирает она нос рукавом, а я скольжу взглядом по комнате, прикидывая, где у меня носовые платки или салфетки. Здесь нет. Это надо подняться и топать в свою комнату, но не намерена нарушать момент откровения.

– Не знаю, что у них там было. Но мне говорил, что разводится. Ухаживать красиво стал. А я – дура. Всё на веру принимала. Да и вокруг говорили об этом, тут грех не поверить. А потом женщина пришла.

Я сначала удивилась. Она так внимательно меня разглядывала, а я пыталась угодить. Вопросы задавала, думала, клиентка очередная.

– Как вам наше предложение? – спрашиваю у неё.

– А секс разве озвучивать не будете? – она мне в ответ.

Я так глаза округлила, переспросила, что она имеет ввиду. Тогда и поняла, кто это. Видела её на фотографии один раз. Только там причёска другая. Перекрасилась, постриглась коротко. Имидж сменила.

– Обслуживаешь ты отменно, судя по фотографиям.

Сумочка на коленях, лицо красивое и спокойное.

– Я вас не понимаю.

– Всё ты понимаешь, милочка.

На моём столе те фотки, что ты видела в новостях, она поднимается и уходит, а я быстро убираю чёртовы снимки. Ольга запустила рекламу в тот же момент, будто нажала красную кнопку, и взгляды коллег, молчаливые и внимательные, дали сразу понять: что-то тут не так.

– Я сбежала, – Лизка усмехается, будто сказала что-то смешное. – Ну не сидеть же мне до победного, пока за спиной мужики оттопыривают щёку языком. Чуть позже расчёт прислали.

– А фотограф твой?

– Не мой, – задумчиво поднимает голову к потолку, смотря на лепнину вокруг плафона. Большой круг, украшенный витиеватыми узорами. Люблю подобные вещи. В гостиной и того больше: барельефы по верхним плинтусам по всему периметру.

– Вадим даже говорить со мной не стал. Не знаю его мыслей, не могу судить. Трусость, наверное. Только веришь: не хочется считать его трусом. Он таким вообще не был. Может, что-то случилось?

Она поворачивается ко мне, будто я могу знать. Или же досочинять то, что придумала сама Лиза. Но я не буду выгораживать того, кого, во-первых, не знаю, а во-вторых, презираю.

– Случилось, Лиза, – согласно киваю. – Ты выбрала мудака, – раздумываю над словами. – И я выбрала мудака, – горько вздыхаю. – С ребёнком точно решила?

Она кивает тут же.

– А фотограф знает?

– Я пыталась ему намекнуть, но…

– Он делал вид, что не понимает. Ясно. Не удивлюсь, если и тебя он подставил потому, что не желал брать ответственность. Просто слил неугодную девку, которая могла иметь голову беременностью.

Сказала грубо, можно было бы помягче. Но как есть.

Глаза сестры округляются, и я понимаю, что могу оказаться права.

Глава 16

Чёртов день наконец-то кончился, и я открываю глаза в новом.

Доброе, мать его, утро.

В голове укладываю предстоящие хлопоты. В полдень час «Х». Или придут с ружьём выселять, или же у Горячева есть сердце. Где-то в большой упругой груди, которую он накачивает в одном из элитных спортивных залов, или у себя дома. Тянусь за телефоном, надеясь, что там нет очередного дерьма, и читаю несколько сообщений от знакомых, который беспокоятся о состоянии Макса. Там смайлы вперемешку с вопросительными и восклицательными знаками. И часть из них больше для вида, желая выманить у меня сведения.

Диана прислала какое-то видео, и я не сразу понимаю, что это новости о Рубцове.

«Это вообще как??????????????» – куча вопросительных знаков.

Нажимаю проигрывание, слушая голос диктора.

– Вчера на пересечении улиц Лиговой и Назарова неизвестный ударил ножом одного из крупных бизнесменов города. Рубцов Максим Романович получил ножевое в левую подреберную область и был направлен в Межрайонную больницу имени Захарова».

Далее высвечивается фотография Макса на одной из встреч с компаньонами, а девушка продолжила вводить меня в курс дела. Ну, конечно, кто ещё, как не телевидение? Я же даже не уточнила, что у него и как. Потому что была поражена другим.

«Приехавшая на место карета Скорой сделала всё возможное, чтобы оказать помощь потерпевшему, и на сегодняшний день проведена операция, которая и спасла Рубцову жизнь. На данный момент его состояние оценивается, как крайне тяжёлое. Прогнозов медики не дают.

Нам удалось поговорить с женщиной, которая представилась женой бизнесмена».

С экрана смотрит лицо Инги, и я удивляюсь её наглости. Кем представилась эта женщина? Женой? Будто телевидение не в курсе, кто на самом деле жена господина Рубцова. Этакий секрет за семью печатями. Всё они прекрасно знают.

Уверена, даже обрадовались, что этим роликом поднимут рейтинг канала, и заветные циферки будут скакать. Потому что его станут пересматривать и пересылать остальным. Вот как мне теперь. Потому и сказали не «Жена Макса», а «женщина, которая представилась женой Макса».

Инга хорошо поработала. Кажется, ей пора давать Оскар, потому что выглядит она грустно и красиво одномоментно. Нет заплаканного красного лица с раздутым носом, как у Лизки вчера, а просто тихая грусть в глазах, где дрожат слёзы. Чудесный образ лицемерия.

Присматриваюсь, понимая, что глаза красные. Только вряд ли плакала, просто закапала что-то, чтобы спровоцировать раздражение. А у меня раздражение в её сторону, и я ощущаю, как ненавижу человека.

Вообще мне это чувство неведомо. Так повелось, что почти не было тех людей, кто меня раздражал. Настрой на доброжелательность и пофигизм в этом плане. Если появлялся кто-то негативный, я просто отступала в сторону, или воспринимала его, как уходящее явление. И вот неприятное чувство появилось почти сразу после интервью любовницы, которая, сказав, как она испугалась за своего мужа, тут же подняла на руки ребёнка, чтобы все могли рассмотреть чудесную дочурку Рубцова.

– Вот же су…, – усмехаюсь, наблюдая, как взрослый человек добивается своего, идя по головам.

Да плевать я хотела на то, кто получит Макса. Оставаться с человеком, который все эти годы лгал, – не уважать себя. Не иметь твёрдой земли под ногами. Не иметь будущего.

Может, это одна из. Кто знает, а где-то за границей сидит третья, терпеливо дожидаясь, когда прилетит чудо-бизнесмен.

«Ты скучаешь по папе?» – задаёт Инга вопрос ребёнку, а я поднимаю к потолку глаза. Этакий сброс негатива, потому что смотреть спокойно на фарс не в состоянии. Боже, в чём она заставляет участвовать бедную девочку? Уверена, после выхода этого ролика за ней стали охотиться другие каналы.

Девочка кивает, пряча лицо на её груди, а мне жалко малышку. Она же не повинна в том, что у неё мать-стерва, которая хочет чужого мужа. И, судя по всему, получит. Потому что я держусь подальше от грязного белья. Да пусть подавится.

Вопрос не в том, что я готова проиграть. Если есть за что бороться, не посмотрю ни на что. Соперничество давно в моей груди. Этот ещё отец привил и учитель физкультуры. Только приз гнилой, за такой бороться не следует.

Инга что-то вещает про сам момент, и немного перематываю обратно.

– Днём! – распахивает картинно глаза, ужасаясь случившемуся. – Мы шли чуть впереди, а когда обернулись, потому что Максим не отзывался, увидела, что он лежит в луже крове!

Представляю картину, немного кривясь. Всегда ненавидела такие новости, особенно в подробностях. А уж когда они касаются кого-то знакомого, вообще жуть. Из слов понимаю, что она совершенно ничего не видела. Ни капельки, ни грамма. И это настораживает.

На заднем фоне ходят медики в халатах. То ли для антуража, то ли действительно по делам. И несколько раз мелькают люди. Останавливаю кадр, приближая видео. Кажется, этого парня я где-то видела.

Всматриваюсь в лицо, и память прочёсывает картотеку на предмет совпадений. Мимоходом, случайно. Возможно, обмолвились парой слов. Наконец, вспоминаю, что встречала его в аптеке, где покупала баллончик. Ну да, случайный прохожий. Наверное, пришёл кого-то навестить.

Досматриваю ролик до конца, где последним кадром идёт дверь больницы, будто возможным убийцам подсказывают точное местонахождение, и неприятно сосёт под ложечкой. Я не желаю зла Рубцову, Бог ему судья. Мы выгребем и без него, а осквернять душу чёрными мыслями, – не стану.

Сообщения принимаются булькать одно за другим. Ого, кажется, у Инги совсем нет здравого смысла, раз она захотела бросить вызов через экран. Интересно, что скажет Рубцов, когда очнётся. Будет несказанно рад, что «жена» взяла всё в свои руки?

Только вопрос уже не в когда, а в если. Потому что никто никаких гарантий давать не может.