Текст книги "Вторая семья. Неверный (СИ)"

Автор книги: Ирина Манаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

Если не знать пароля, гаджет превращается в бесполезную вещь. Даже у Кира стоит графический ключ, хотя что там может скрывать девятилетний ребёнок? Только он объяснил: чтобы одноклассники не лазали, где не надо.

Одна я без защиты, по старинке. Без всяких этих новомодных сканирований глаз и пальцев, а всё потому, что мне нечего скрывать.

– О чём говорили? – интересуется Кир, пока пристёгиваюсь, и я размышляю, слышал он что-то или нет. Дверь не открывалась, но окно точно.

– Рустам предложил пожить у него, – поворачиваю ключ в зажигании, и тут же панель вспыхивает оранжевым.

– Как это пожить у него? – не понимает ребёнок. Да я и сама ничерта не понимаю. Переехать к другу мужа, пока тот в реанимации…

– Давай так: я узнаю точно, как обстоят наши дела, а потом тебе всё расскажу. Идёт?

– Мааам, – тянет Кир, и я встречаюсь с ним взглядом через зеркало заднего вида. – Что за дела? – вижу, как напряглось лицо. Ну куда же ты суешь свой маленький нос, пончик? Нет, он ребёнок не упитанный, просто мне нравится его так называть.

Не знаю, какие дети у других в этом возрасте, а мой очень рассудительный и дотошный. Душу вынет, требуя рассказать о том, что его интересует. Это можно принимать за любопытство, но сейчас оно ни к месту.

– Лиза прилетает, подготовил подарок? – перевожу на другую тему. После института Лиза решила переехать: потому что не чувствовала себя в этом городе целой. Не знаю, что она имела ввиду, произнося эти слова. А какой она себя чувствовала? Половинчатой? Но гибель родителей на неё повлияла в большей степени. Возможно, потому что у меня была семья, оплот, а ей только предстояло найти своё место в жизни.

– Сегодня заберу из студии, – отзывается Кир. – Мы же поедем?

– Почему что-то должно измениться? Конечно! Заскочим домой, перекусим и отвезу. После в аэропорт.

– А папа?

Вопрос очевидный.

– К нему всё равно не пустят, но я позвоню и узнаю, есть ли новости. Хорошо?

Отказываться от Рубцова окончательно и бесповоротно странно и не по-людски. Могу затаить вселенскую обиду, не показывая носа в больнице. Но он не только мой муж, но ещё отец Кира. Не хочу себя винить, что не осталась человеком до самого конца, если с Максом что-то случится. Гоню от себя эти мысли. Я никогда не желала никому зла, пусть поправляется. Но оставаться с тем, кто топил во лжи, не смогу. Жаль, что не у всех такие же принципы, как у меня, а потому не удивлюсь, что «жена» всё ещё в больнице.

Дома тихо. Быстро разогреваю обед, постоянно косясь по сторонам, будто кто-то мог проникнуть в дом до нас и теперь выжидает. Не хватало в добавок к приступам удушья паранойи. Гоню от себя навязчивые мысли, отыскивая в телефоне нужный номер. Звоню на пост, и через какое-то время отвечают, что Макс всё ещё критичен. Прошло не так много времени, потому говорить рано, и я прошу себя не нервничать, потому что это может быть чревато для Кира: если ещё и со мной что-то случится.

Негатив прочь, и вычеркнуть мысли, в которых считаю, что лучшее наказание: пристрелить Макса из ружья. Пусть он тонет в грязи, куда сам и забрался, я выберусь из мутной воды, отмоюсь и пойду дальше. И во мне говорит не только обида. Это здравый смысл.

Есть несколько проектов, которые надо закончить. Возможно, первое время будет тяжело, и придётся искать подработку, но Москва не сразу строилась. Главное, убедить себя в том, что я делаю всё правильно, и назад дороги нет. Что-то решать с жильём, школой Кира. Хотя нет, уж пусть и Рубцов напрягается и платит за обучение. Если, конечно, не будет второй попытки его убрать.

Интересно, полиция приходила? Наверное, любимая жена рассказала, как было дело. Откуда она вообще узнала, что Макс в больнице? Ей тоже позвонили? Или же она была рядом!

Отчего-то становится не по себе, и я представляю, как Инга добирается до беззащитного Рубцова, отключая его от приборов.

Трясу головой, отгоняя идиотские картинки.

Как назло, нет никаких знакомых в органах, кто может запросить видео с камер. Раньше даже не задумывалась о необходимости таких связей, потому что у меня был муж. Надо признать, что Рубцов сам решал подобные вопросы. Например, когда меня подрезала какая-то девушка и уехала с места. Он нашёл её, потому что ущерб был приличный. Или разобрался с банковской картой, которую украли в торговом центре. Мне стоило просто сказать ему об этом, как вопрос тут же решался.

Теперь мне предстоит выяснить самостоятельно: кто отправил его в больницу, а главное – зачем.

Звонит незнакомый номер, и я сбрасываю, потому что устала от спама. Но тут же всматриваюсь в цифры. Может, снова по поводу дома? Если стану игнорировать – вопрос сам по себе не отпадёт. Я не буду бросаться на амбразуру хотя бы потому, что у меня сын. И в данный момент я единственная, кто может о нём позаботиться.

После первого гудка звучит женский голос.

– Да.

Точно не автоответчик. Тогда кто? Заказчик? Истеричка из школы? Ошиблись номером?

– Вы мне только что звонили, – отвечаю на её «да».

– Нам надо поговорить.

– Кто это? – сдвигаю брови на переносице, но, кажется, уже знаю ответ.

Глава 6

Меня колотит озноб, но не потому, что на улице прохладно. Осень в этом году тёплая, надо отдать должное, будто второе лето. Терпеть не могу ругаться и выяснять отношения, это не про меня. Потому что не желаю отвечать агрессией на агрессию.

– Что тебе нужно? – задаю спокойно вопрос, только внутри будто кто-то ухватился за внутренности и трясёт. Это не страх, а ощущение неопределённости, потому что эта женщина выбивает почву из-под ног.

– Встретиться!

– Я не встречаюсь с любовницами мужа.

– Этот рубеж давно пройден. Я – жена.

– С каких пор в России двоежёнство? – поражаюсь её наглости.

– У нас общий ребёнок.

– Вышлю открытку.

– Макса хотели убить! – говорит каким-то замогильным голосом, перескакивая на другую тему.

– Не понимаю, как я могу с этим помочь? Кажется, у тебя больше сведений по этому поводу, так что удачи.

Намерена отключить телефон, но она говорит.

– Ты же понимаешь, что мы тоже под угрозой?

– Мы? – хмыкаю, удивляясь её назойливости и высокомерию. – Какое мне дело до тебя и твоего ребёнка?

– Я о нас с тобой! – не отстаёт, и я вспоминаю её лицо. Красивое. Но ненавистное, потому что за внешностью скрывается отвратительный человек. Даже не могу представить, чтобы была способна поступить так же.

– О нас?! – удивлённо выдыхаю в трубку. – Я с тобой никак не связана!

– Макс перешёл дорогу, кому-то серьёзному. Мне звонили и…

– Ну так выясни, спаси. Не знаю, чего ты хочешь от меня.

Теряю терпение. Ей звонили? По какому вопросу? Только интересоваться не хочу. Каждый сам по себе.

Могу кричать в трубку, какая она тварь, могу проклинать. Только никогда не позволю себе. Это всё есть гипотетически, а я останусь человеком, с гордо поднятой головой.

– Ты мне казалась адекватной.

Теряю дар речи, переваривая её слова. Я казалась ей нормальной, будто она меня знает.

– Ты не помнишь, да? – звучит, как упрёк. – Но мы виделись.

Чувствую себя полной дурой, которая совершенно ничего не знает. Оказывается, мы виделись, но её лицо мне совершенно ничего не напомнило.

– Я приезжала пару лет назад, когда на Лыжникова открывали филиал. Ты ещё там что-то шаманила.

Ну да, было такое. Решила оформить несколько стендов, Макс просил. Говорил, что прилетает жена какого-то знакомого, надо встретить.

Окатывает холодным потом, потому что только сейчас понимаю, что он не просто прятал её за моей спиной, она в открытую пришла на чёртову презентацию. Стояла рядом с ним, улыбаясь, и что-то шептала на ухо, пока я носилась, как угорелая, потому что там что-то отклеилось. Кажется, я даже подарила шарик её дочке. ИХ дочке.

Подкатывает тошнота, и становится дурно.

Я улыбалась любовнице, рядом с которой стоял ребёнок, даже не догадываясь, что это она. Кажется, она была рыжей, но утверждать не берусь. В тот момент женщина для меня как серая масса, которая забудется. Я слишком доверяла своему мужу. Только, если нет доверия, для чего такая семья?

Перехватывает горло от ощущения того, что они смеялись за моей спиной, что я ничего не вижу. Прилетала… Наверное, не один раз.

Опять стискивает грудь, но продышусь, ничего. Такое тоже бывает, не всегда заканчивается удушьем. Бежать без оглядки, как можно дальше. Мне не нужны подробности, от них лишь больнее.

Хочется бросить трубку, чтобы не слышать её больше никогда. Только это слабость, отсутствие доводов. Я не импульсивный человек, а рациональный.

– Что сделать, чтобы ты исчезла из моей жизни? – интересуюсь.

Не стану сражаться за того, кто этого не заслуживает этого. Ни один мужчина не достоин, если втаптывает в грязь святое имя семьи. Для меня это всегда было чем-то сокровенным, потому что, смотря на родителей, которые почти не ссорились, я понимала истинную ценность домашнего очага. Но хранить его должны двое.

– Хочешь мужа – он твой, – добавляю. – Вы друг друга стоите.

– Всегда был моим! – заявляет с апломбом. – И ты не будешь мстить?!

– Мстить? – переспрашиваю, хмыкая. – Грязи не мстят, её просто счищают с сапога, чтобы идти дальше.

Наконец, нажимаю отбой, зарываясь лицом в ладони. Последнее слово сказано. Как же гадко. Как невыносимо больно, когда предаёт тот, кого ты считаешь самым близким и дорогим человеком.

– Мам, – появляется в дверях Кир, и мне приходится натянуть подобающую маску. Дети не должны этого видеть. Но он чувствует, как я в нём нуждаюсь. Подходит и садится рядом, обнимая. И я ощущаю его негласную поддержку и желание быть сильной.

Глава 7

Не всё задуманное исполняется.

Я не могу врать собственному ребёнку, особенно, когда он так серьёзно спрашивает, что со мной.

– Это из-за папы?

Киваю несколько раз, уводя взгляд. Будто мне стыдно за то, что сделал Макс. Словно я в ответе за его предательство по отношению к родному сыну. Мало того, что у него была связь с другой, он делил свою отцовскую любовь на двоих, и её катастрофически не доставало. Все эти школьные выступления, концерты, утренники, на которых Рубцова просто не было, потому что Питер требовал контроля. Да, теперь я понимаю, что за контроль, и что зря защищала его перед Киром, уверяя, что папа его очень любит, просто работу вычеркнуть из жизни не выйдет.

– Тот мальчик сказал правду, – больше утверждает, нежели спрашивает, и я отвечаю.

– Да, – так тихо, что не слышно, а потом откашливаюсь и повторяю громче.

Вижу, как раздуваются крылья носа, и зубы вжимаются друг в друга. Губы подрагивают, а у меня щемит сердце. Мой маленький, да за что же с тобой так?

На этот раз прижимаю Кира к себе, только называть его маленьким вслух нельзя. Он давно вырос, как было мне сказано, и отвечал за эти слова. Он хотел походить на отца и даже пытался угодить ему, отправившись на тхэквондо. Только работу любить надо, иначе она выпьет все соки, ничего не отдавая взамен. Раздавит, высушит и обессилит. По себе знаю, потому что отдала несколько лет подобной. Ты будешь делать то, что не приносит тебе никакого удовольствия в угоду кому-то, теряя себя. Я видела, как Киру было плохо, а потому просто перестала его водить, хотя он никогда не жаловался. Только я – мать и чувствую своего ребёнка.

А вот что с мужем? Тут, вышло, что бесчувственная…

Маленькая ладошка берёт в зажим часть рубашки, и ткань стискивается на спине, облепляя кожу. Провожу по непослушным волосам, совсем, как у меня. Кто-то даже называет Кира Пушкиным, но для меня он – солнце, которое всегда светит. Даже сейчас в пасмурный день, когда, казалось, по прогнозу долгосрочные ливни и грозы.

Угрозы.

Вспоминаю про злополучный звонок по поводу дома. Почему не взять и перезвонить? Уточнить, попросить показать документы? Я растерялась, когда мне официальным поставленным тоном, пробежавшись по ФИО Рубцова и моему, по датам рождения и каким-то документам, сказали покинуть дом до полудня завтрашнего дня. Это был тот случай, когда в моменте ничего сказать не в силах, а потом, когда всё закончилось, продумываешь ответ за ответом, который следовало вставить.

– Хочешь, не поедем на лепку? – предлагаю Киру, распределяя себе задачи на ближайшее время: позвонить по дому, забрать Лизу.

Он качает головой, потому что именно это и приносит ему радость. Не битьё других, а созидание. И я горжусь своим сыном, потому что он идёт по своему пути, а не тому, что хотел для него Макс.

Интересно, второго ребёнка он тоже к чему-то подталкивает? Хотя нет, там же девочка. Рубцов много раз говорил, что дочка должна быть красивая и слушать отца. А сын уметь постоять за себя и будущую жену. Ну и про образование была вставка.

Отчего-то Рубцов не уточнил, что в планы входит завести вторую семью и продолжать врать в лицо законной супруге.

Кто-то говорил, что у нас брак по расчёту. Только мои родители никогда не были богаты. Да, жили в достатке и помогли со стартом для фирмы, которая пошла в гору, но тут во многом заслуга самого Макса. Он рыл землю носом, и мы постоянно креативили, пытаясь подобрать лучший слоган для компании. «МАКСимальный комфорт» – игра слов. Предложила я, вырвалось совершенно случайно, когда звала его по имени, придумывая название. Тогда ещё не было достаточно средств на рекламщиков. Сейчас, выходит, тоже. Ведь, если судить по словам Рустама, Макс изрядно задолжал.

За первым офисом пошёл второй, потом третий. Только уже тогда меня покоробило, как на открытии, когда ему задали вопрос, кто предложил назвать так оригинально фирму, он приписал авторство себе. Нет, мне не нужны были лавры, просто глупая улыбка застыла на лице, когда смотрела, как муж рассказывает всё так, будто это было на самом деле.

Чуть позже Макс просил оставить, как есть, потому что он – лицо компании, потому что так было проще объяснить. Потому что уже тогда мне надо было понять, насколько искусно он умеет лгать.

Звонить при Кире не хочу, потому загружаемся в машину и мчим на адрес. А, оставшись одна, открываю телефон, намереваясь набрать номер. Ладони ужасно потеют, гаджет выскакивает из рук. Вытираю бумажными полотенцами, восстанавливая дыхание и уверенность в том, что мне стоит лезть в это дело. И, когда набираю номер, долго жду ответа. После пятого гудка намереваюсь отключиться, когда отвечают.

– Слушаю, – и голос такой, что совсем не хочется встречаться с его обладателем.

Глава 8

Времени в обрез. Только у меня нет выбора. Еду на встречу с неизвестным мужчиной, чтобы всё узнать из первых уст. Если успею за полтора часа, захвачу Кира, потом к Лизе. Если нет… Тогда вызову сестре такси, а Кира попрошу забрать Лену. Дети ходят на одну секцию.

В ресторане малолюдно, и я чувствую себя неуютно ещё потому, что место незнакомое.

– Вы одна? – интересуется девушка, быстро оценивая мою внешность. Да, не ко двору. Джинсы и белая рубашка с бежевыми балетками. На плече тонкий ремешок кожаной сумки. Не богато, но стильно. Только судя по дорогим костюмам сидящих и её платью – следовало прийти в веере павлиньих перьев.

– Логинов Алексей Павлович, – называю пароль, и она тут же протягивает руку в сторону, приглашая отправиться за ней. На меня бросают взгляды несколько мужчин, но тут же возвращаются к разговору.

Хостес толкает дверь, подбадривая меня кивком войти внутрь, и я, сглотнув избыток влаги, шагаю. Стоит ли мне быть здесь и привлекать ненужное внимание? Тварь ли я дрожащая, или право имею? Вспоминается девятый класс и Достоевский. Только там вопрос стоял немного иначе.

За столом вижу мужчину, и как-то отпускает. Не похож на бандита, или кого я там думала увидеть. Обычный пиджак, рубашка, плюгавый. Рядом кожаный портфель, на столе, помимо ужина, очки с узкими стёклами. Прищуривается, смотря в мою сторону, и перестаёт жевать, тут же протягивая руку к салфетке, чтобы вытереть жир.

– Приглашу официанта, – оповещает девушка, но уверяю, что это лишнее.

– Я угощаю, – звучит мужской голос, только мне этого совершенно не нужно. Когда дверь закрыта, он говорит снова.

– Карина Рубцова? – и я киваю. Тут же хватает очки, натягивая на нос, и внимательно смотрит, а я чувствую себя товаром. – Чудесно-чудесно, – неприятная улыбка скользит по лицу. Острый нос, больше похожий на птичий, но не кавказский, немного загнутый. Маленькие глазки, близко посаженные друг к другу, будто желающие поцеловать переносицу. Тонкая линия губ, которые он то и дело облизывает. Надеюсь, для того, чтобы убрать еду с них, а не от мыслей, которые его посещают.

Сразу становится неуютно, но назад дороги нет.

– С вами мой муж заключал договор? – поправляю ручку сумки на плече, обхватывая себя второй рукой за талию. Здесь душно, дышу на максимуме, но окон нет. Лишь спрятавшийся вверху кондиционер, который молчит.

– Пожалуйста, – указывает на место напротив, и я не могу проигнорировать просьбу. Сажусь на край, чтобы в любой момент сбежать.

– Вы торопитесь? – складывает руки в замок, упираясь локтями в стол.

– Да.

– Насколько сильно?

– Сильно.

– Тогда как же мы с вами будем говорить? – разводит руки в стороны.

– Я хочу увидеть договор, который подписывал мой муж.

Намеренно не говорю, где он, и что кто-то покушался на его жизнь. Конечно, сначала буду думать на таких, как этот тип, но что, если причина в его второй семье? Кто знает, может у Инги тоже есть муж, который что-то узнал, и вот пришёл мстить?

– Это конфиденциальная информация, – склоняет голову вбок мужчина, и я только сейчас понимаю, кого он мне напоминает. Крота из сказки «Дюймовочка».

– Я жена, если надо, могу показать документы.

Смотрю на него, но не тороплюсь вытаскивать паспорт, который на всякий вожу с собой. Мало ли, что он с ним сделает.

– Тем не менее, договор заключался между вашим мужем и организацией.

– Вы владелец?

Он кривится, будто раздумывая, что именно можно мне сказать, а потом всё же говорит.

– Нет.

– Значит, вы сотрудник?

– Да, – нехотя кивает. – Правая рука, которая много чего решает, – скользит его взгляд по мелким пуговицам от моего ворота к груди. Намёк ясен, но это надо было сюда Ингу. Я не по теме секса с чужими мужиками. У меня есть свой. Был, поправляю себя. Я считала его своим.

К тому же этот Логинов совершенно не вызывает симпатии.

– И как я должна вам поверить, что теперь у моей семьи ничего нет?

– Юридически, Рубцов Максим Романович взял у ООО «Капитал-Трест» N-ную сумму и не расплатился в положенный срок.

– Для чего ему эта сумма не указал?

– Нееет, – намеренно тянет, будто я муха, попавшая в его паутину. – Полагаю, вы пребывали в неведении.

– И вы продолжаете меня там оставлять.

Он поднимается с места, и я тут же вскакиваю, а крот лишь вытаскивает из-за своей спины портфель.

– Я не кусаюсь, – тянет губы так, что они превращаются в тонкую еле заметную линию, пока я стою, слушая своё трепыхающееся сердце. Он же не изнасилует меня здесь, – пытаюсь убедить себя, и делаю вид, что поднимаю что-то с пола. Будто именно за тем и поднялась.

– Не имею права показывать вам бумаги, но вижу, в каком вы положении.

На моей половине стола оказываются несколько скреплённых вместе листов А-4. Уверена, что набивает себе цену, пытается показаться в моих глазах этаким добрым самаритянином. Усаживаюсь на место, пробегаясь глазами по бумагам. О фирме слышу впервые. Да и к чему мне была такая организация, ума не приложу. Выходит, это кредитная фирма, которая выдаёт приличные суммы под залог недвижимости.

Он лукавит. Рано или поздно я бы добралась до этих бумаг, например, наняв адвоката, потому что просто взять и потерять всё без оснований – глупо.

Забираюсь в самый конец, чтобы увидеть подпись Макса. Да, этот она. Или очень похожая. Рядом штампы, росчерк какого-то Горячева Александра. Видимо, он и есть руководитель организации. Возвращаюсь в начало, внимательно вчитываясь в буквы, пока Логинов бубнит, что ничего поделать нельзя, но, если я буду благосклонна, он может попробовать договориться.

Не вникаю в его слова, потому что поглощена написанным. Сглатываю, читая перечисления филиалов. Один, второй, третий, четвёртый. Глаза округляются. Как можно было пустить под откос, создаваемое годами? Тут же прописан адрес дома, и я чувствую, что мир рушится. Если это оригинальная бумага…

– Вы же меня понимаете? – чувствую чужое тепло на своей руке, и тут же поднимаю глаза на собеседника, который позволяет себе больше, нежели официальное общение. Выдёргиваю руку, пытаясь осознать, что теперь вообще мне делать? Счёт был общим. Да, у меня есть некоторые сбережения, потому что по заветам родителей яйца нельзя хранить в одной корзине. Но основная всё же была у Рубцова.

Он – делец. Бизнесмен, который сделал себе имя. А я лишь была при нём, радуясь успехам мужа. Что теперь? Золотая рыбка в больнице, я у разбитого корыта.

– Ну так что? – требует ответа крот, а я понимаю, что не слышала вопроса.

– Что? – интересуюсь, а по голове будто веслом саданули. Нет, не болит, она просто в тумане.

– Идём?

– Да, я иду, – не понимаю, что он предлагает отправиться нам куда-то обоим, а не просто разойтись. Говорю лишь за себя, потому что ещё успеваю за Киром и к Лере.

– Отлично, – потирает руки, тут же вытаскивая из бумажника купюры и оставляя на столе. Забирает бумаги и протягивает мне свою руку.

– Не надо, – поднимаюсь, проходя мимо, потому что намерена сбежать отсюда, как можно быстрее. Только он догоняет и тянет куда-то.

– Это здесь, – толкает в сторону неприметных ступеней, ведущих вниз, и я машинально делаю несколько шагов, чувствуя, что попала в ловушку.