Текст книги "Игра Владыки (СИ)"

Автор книги: Ирина Лерх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Фары «Стрелы» выхватывали из темноты стволы деревьев и кустарник подлеска. Рин остановила машину у того самого дерева, на котором остался стоять шалаш, и осторожно, бережно, стараясь лишний раз его не дергать, вытащила воина из машины. Зеленая мордочка котяры вынырнула из кустов, шумно принюхиваясь, но кошка близко не подошла. Машина пугала. Рин выгрузила все припасы, ободрала «Стрелу» и, выведя за границы леса, пустила ее в полет к горизонту с намертво заклиненным рулем и педалями тяги. К тому моменту, когда иссякнет топливо в объемных баках, машина улетит далеко. Пусть ее ищут где-то там, за далеким горизонтом.

Ита вернулась, шумно обнюхивая росса и тихонько?-ти?хонь?ко попискивая. Умный зверь чувствовал, что ему пло?хо. А росса подкосила болезнь. Страшная, чуже?род?ная, введенная учеными в последний момент. Рин ничего, ну совершенно ничего не могла поделать, никак не могла ему помочь, облегчить страдания, и это просто убивало!

Оставив кошку охранять росса, девушка затащила многочисленные тюки, пакеты и пакетики на дерево в шалаш. Наверху ничего не изменилось за эти семь дней. Все так же, все то же. Разложив и закрепив припасы, она вернулась за воином.

Ита лизнула его щеку, и жалобно, тоскливо мяукала. Росса скрутил очередной приступ. Тяжелый, затяжной. Рин села рядом с ним на траву, прислонившись к дереву, поддерживая его, обнимая, а его било крупной дрожью… Горячее от внутреннего жара тело неестественно-белого цвета, тонкая пятнистая куртка хоммо, насквозь мокрая от пота, облепила тело, уже не защищая от порывов прохладного ночного ветра. Его состояние все ухудшалась, дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, появился неприятный хрип, – болезнь набирала обороты, а он все слабел и слабел.

– Только не умирай… Только не умирай! – тихо, как заклинание, бормотала Рин, убаюкивая его и придерживая.

Приступ прошел, окончательно истощив и без того небольшие силы воина. Рин скинула с ветки несколько веревок, подцепила к ним гамак и осторожно подняла росса на развилку. С трудом, опасаясь уронить. Устроив его со всеми возможными удобствами, она спустилась вниз, и, обняв кошку, долго-долго сидела на траве, бездумно глядя в яркое звездное небо.

Утром болезнь росса обострилась. Вирус сдавался неохотно. Моменты облегчения сменялись жестокой лихорадкой с резкими судорогами. Вирус и иммунная система выкачивали энергию из организма, и к концу недели воин превратился в собственное приведение.

Однако вскоре болезнь пошла на убыль. К концу второй недели лихорадка и приступы прекратились, через пару дней спал жар и исчезли резкие перепады температуры. Побочным эффектом болезни оказалась полная блокировка сознания, и только через две недели, когда состояние воина пошло на улучшение, росс пришел в себя. Впервые с тех пор, как они покинули базу хоммо .

Глава 4: Выбор

Даже если вас съели, у вас есть два выхода.

Он очнулся внезапно. Глубокий, похожий на кому сон исчез, оставив глухую слабость во всем теле. Он повернулся на бок. Что-то захрустело. Трава? Откуда здесь трава? Прохлад?ный ветерок холодил кожу, шелестели листья… Листья? В лаборатории? Воин открыл глаза.

– Что за…?!!

Над головой радостно шумела листва. Чья-то рука свела вместе ветки дерева, создав крытую речным савейном крышу. Солнце пробивалось сквозь крону, заливая шалаш радостным зеленоватым светом. Рядом – стопка с одеждой, бутыль с водой, и что-то весьма вкусно пахнущее, завернутое в мясистый лист.

Рин.

Росс улыбнулся. Девчонка где-то рядом…

На побережье.

Осознание пришло само собой, словно так и должно быть. Немного поколебавшись, он мысленно позвал:

– "Рин?"

Ответ пришел мгновенно:

– "Навь? " – неуверенность и тревога.

– "Да. Я это, я." – усталый смешок и всепоглощающая слабость.

– "Как самочувствие?"

– "Жить буду."

– "Да уж надеюсь."

– "Долго?"

– "Долго."

– "Сколько?"

– "С момента, как по загривку прикладом получил?"

– "С момента, как вирус ввели."

– "Двадцать пять дней. Включая этот." – Рин мысленно хохотнула.

– "Что смешного?"

– "Да так. Эт я о своем. Жди, сейчас буду. Постарайся не свалиться с дерева."

– "С какого дерева?" – росс напрягся.

– "С того, на котором ты сидишь. Неужто ты думал, что я рискну ночевать в лесу на земле???"

– "Гхм, ну да. Сожрут к середине ночи."

– "Я думаю, немного пораньше. Ты поел?"

– "Нет."

– "Пожуй, а я скоро буду. Силки проверю, пока Ита все не сожрала."

– "Она все еще рядом?"

– "Она всегда рядом. Кстати, кошка к тебе явно неравнодушна."

– "Это с какой стороны?" – подозрительно спросил росс.

– "Ну, во всяком случае, не с гастрономической. Я ее хорошо кормлю."

Воин расхохотался.

– "Навь, не смешно."

Мгновение тишины, а потом он с какой-то заминкой, с тяжестью, словно сражаясь с чем-то в глубине души, сказал:

– "Мое имя – Зуан."

– "Зуан… Красивое имя."

– "Да… Красивое…"

Контакт прервался. Рин что-то отвлекло, а он не хотел мешать. Привалился спиной к ветке. Кто бы мог подумать. Рин. Все же вытащила. Проклятье! Двадцать пять дней! Мозг обожгло тревогой. Корабль! Его не станут ждать чужие пилоты. Пока "Всадник" в доках на ремонте…

Он застонал от собственного бессилия. Если корабль улетит… До следующей весны. Без оружия, без припасов… один… нет, не один. Хорошо это или еще хуже? Он тряхнул головой. Потом решит. Когда пройдет время. Самый справедливый судья. Время. Он же и палач. Ох, проклятье на его голову, ну как можно было быть таким беспечным? Как можно было так по-глупому попасться?

Внизу что-то зашуршало, ветка качнулась, снизу раздался тихий от расстояния мат и приглушенное "миав". Рин опять воюет с Итой. Еще одна загадка. Рин. Сероглазая и рыжеволосая загадка с милым личиком и гнусным характером. Странная она. Чужая и такая родная. Не росси, не ишон. Кто же тогда?

Ветка качнулась, листья раздались, являя его взору гнуснохарактерное милое личико. Девушка запыхалась, раскраснелась, веселая и довольная. Внезапно до росса во всей своей полноте дошел факт, что он – абсолютно голый. На какой-то момент появилось давно позабытое смущение, но мгновенно завяло. Ничего нового она уже не увидит. Все что хотела – уже рассмотрела. В подробностях. Он наглухо не помнил ни единого хтар из этих шестнадцати дней. Рин окинула его веселым и плотоядным взглядом.

– Поел?

– Нет. Судя по твоему взгляду, ты – тоже.

– М-м-ммм, поела.

– А чего взгляд плотоядный?

– Да на тебя засмотрелась.

– И как осмотр?

– Погрел душу.

– Сильно?

– Весьма. Тебе не холодно?

– Нет. – нагло сказал Зуан, глядя ей в глаза.

Он пытался найти хоть каплю смущения или стыдли?вости. Ага, щаз! Ничего даже близко похожего он там не нашел, а лукавые серые глаза смотрели именно туда, куда смотреть не должны позволять приличия. Впрочем, она быстро отвернулась, сгрузила что-то, пахнущее еще аппетитнее, по дороге подцепила сверток с одеждой и кинула его в росса. Он поймал, раскатал. В свертке оказался комбез ишон серо-коричнево-зеленоватой окраски дизайна "под скалу".

– Одевайся, поедим. Заодно проверим, насколько тебя подкосила болезнь.

– Сильно. Могу и так сказать.

– Почему?

– Я не могу встать. – спокойно ответил росс.

В серых глазах сверкнула тревога.

– Ноги чувствуешь?

– Да. Но встать не могу.

Зуан с трудом натянул на голое тело комбез, чертыхаясь про себя. В таком унизительном состоянии он не был уже давно. Не мог сам себе признаться, что более унизитель?но – его слабость или слабость перед ее глазами.

– Не забивай себе голову.

Мягкий голос Рин заставил его вздрогнуть. Тонкие пальцы подтянули перевязь, помогая натянуть на озябшие плечи куртку.

– Давай, попробуй встать.

Хотелось выть от собственного бессилия! Зуан стиснул зубы и с нечеловеческим трудом, держащимся лишь на голой силе воли, на уязвленной гордости, сумел… чуть-чуть оторвать зад от ветки. Рин подхватила его за плечи, ненавязчиво помогая выпрямиться, и все же он встал. Ноги подгибались, он едва-едва держался, чувствуя всем телом, что основной его вес приходится на хрупкие девичьи плечи.

– Рин, я…

– Переступи и садись на эту кучу веток. – тоном, не терпящим возражений, сказала она, подталкивая его на удивление сильной рукой в нужном направлении.

Не то чтобы он сел… нет, он скорее по инерции завалился в том направлении, куда его качнуло. Тяжко. Больно. Кровь хлынула в ноги, все кололо, щипалось и болело. Захотелось заорать во весь голос.

– Ну и поори. – совершенно невозмутимо сказала девчонка.

– Это так явно?

– Да. – Рин вздохнула, подсела ближе.

Росс тяжело вздохнул.

– Я ничего не помню. Что я творил?

– Да ничего. Лежал в глубокой коме.

– А дальше.

– А дальше – ешь! И не задавай глупых вопросов! – Рин разозлилась. – Да, я кормила тебя, ухаживала за тобой, следила, чтобы ты не скатился с ветки, когда тебя била лихорадка. Но я это делала по собственной воле и желанию. Понял?

– Да.

– Закрыли тему.

– Благодарю.

– Да ладно тебе. – она улыбнулась. – Ты был совершенно беспомощный из-за этой дряни. Я не могла тебя так оставить.

– Могла.

– Нет. Мы же повязаны.

– Хм. – Зуан скептически поджал губы.

– Я так захотела.

– Другой ответ. – он улыбнулся.

Рин лукаво улыбнулась в ответ. Зуан мысленно вздохнул. Она так захотела. Она сделала это по собственному желанию, подчиняя своей прихоти. Она так захотела и так сделала.

Она же готова нести за это ответственность. За свое решение. За право делать то, что она хочет. Не потому, что так надо. Не потому, что так принято. Потому, что таково было ее желание. Это он понимал. Он делал то, что хотел. Он подчинялся только себе и нес ответственность за свои желания и действия. Сам. И перед собой. Его не страшил ни гнев куратора, ни возможное наказание. Ничего. Он держал ответ лишь перед собой. Его единственный судья – он сам. И никто не смел навязывать ему решения. Как и ей.

– Что будешь делать дальше? – Рин развернула аппетитно пахнущий лист.

– Мне нужно вернуться на корабль. Дать о себе знать.

– Могли решить, что ты мертв?

– Могли, конечно. И не без причины. Я возвращался каждые пять дней на корабль. Отметиться. А тут отсутствую полтора азтина!

– Чего?

– Азтин. Двенадцать дней.

– А-а-а. – Рин откусила кусок аппетитной желтой мякоти. – Корабль далеко?

– Нет. За три дня можно дойти. Даже в том раздолбанном состоянии, в котором я сейчас нахожусь.

– Зу, не хочу тебе омрачать день, но ты даже стоять не можешь, не то чтобы куда-то идти.

– Я знаю, и понимаю, что должен попасть на корабль до того, как он улетит.

– И когда он сваливает?

– С началом осени.

– Это долго?

– Ну, не так чтобы очень. Азтина два, может три.

– Хреново.

Зуан не стал уточнять значение слова и так понятно. Маты универсальны. На всех языках. Рин отложила полуобугленный лист, вытащила откуда-то металлический поднос и переложила здоровенного жука с раздавленным и вывернутым наизнанку панцирем, половину желтого плода и огромного печеного головастика, набитого ягодами. Молча протянула это россу. Тот так же молча взял, поблагодарив кивком головы. Рин отщипывала остывающую желтую мякоть от своей половины плода, неспешно поедая. Зуан некоторое время пытался есть, соблюдая хоть какие-то приличия. Рин усмехнулась, и он, плюнув на все, схватил обеими руками обжигающе горячий панцирь, с наслаждением впившись зубами в нежное мясо. От голода сводило живот.

Над головой чирикнуло. Зуан вскинул голову, настороженно всматриваясь в листву, но вот сквозь листья вынырнула два золотых дракончика и, перепискиваясь, чирикая и дерясь, полетели к Рин. Получив по своему куску мякоти, два скандалиста успокоились и засели на воротнике ее куртки.

– Разбаловала.

– Еще как. Совсем обнаглели.

– Они быстро привыкли, надо заметить.

– Я их не обижаю.

– Они назойливы.

– Они – моя мобильная сигнализация. Все кусты так и кишат ими, и я всегда знаю, когда к этому краю леса приближается что-то потенциально опасное и где это "что-то" в данный момент. А то от этих коричневых ящеров совсем житья нет!

– Шатай. Гнусные и опасные твари. Сталкивалась или только наблюдала?

– Сталкивалась. – неохотно ответила Рин.

– И как?

– Ты удивишься, как быстро можно взобраться на дерево при должном стимуле. – кисло ответила она, отковыривая кусок мяса от хитина.

– И быстро?

– На редкость. Особенно, если жить хочется.

– Неплохо ты тут устроилась.

– Да, неплохо. Пока тепло на дворе. И на голову не ка?пает. – Рин вздохнула. – А что тут делать, когда похо?лодает?

– Без одежды и укрытия не выживешь.

– Да знаю я, знаю. – Рин вздохнула. – Что делать предла?гаешь?

– Нужно добраться до корабля.

– Завтра отправимся. Уже полдень. Не успеем далеко уйти. Да и ты отлежишься. К тому времени.

– Время поджимает.

– Сегодня мы никуда не пойдем! – Рин сказала, как отрезала.

Зуан внимательно на нее посмотрел. Очень вни?ма?тельно. Но спорить почему-то не хотелось. Завтра так завтра. Обгрызая кусок крыла, росс на мгновение представил зимовку.

– Чего?

Зуан удивленно вскинул голову.

– Тебя аж передернуло.

– Зимовку представил.

– Настолько?

– Может и хуже.

Рин устроилась на ветке, прислонившись спиной к шершавой коре. Некоторое время они молчали. Каждый думал о своем. Молча. Шелестела листва, чирикали дракончики… Тяжело падали мгновения…

– Рин.

– Да?

Он поднял голову, устало глядя на нее удивительными зелеными глазами.

– Благодарю… за все. За жизнь, за свободу, за заботу…

Рин кивнула, улыбнулась.

Дракончики забеспокоились, зашебуршились. В кустах поднялась маленькая паника. Рин замерла, вслушиваясь лишь в одной ей слышимые звуки.

– Зу, я смотаюсь к берегу.

– Что-то случилось?

– Малыши что-то нашли. Отдыхай. Я скоро вернусь.

Девушка, легко коснувшись его щеки, схватила плеть лианы и в момент растворилась в зеленом мареве, шагнув с ветки в пропасть.

Зуан вздохнул. На мгновение глаза застлала ярость. Ярость на собственное бессилие, на свою глупость… Идиот! Попался, как последний сопляк в простейшую ловушку, подста-вился под удар… подставил ее! Она рискнула из-за него…, ради него… А ведь ее ничто не заставляло… Она ничего ему не должна! Но все же, все же… Почему-то мысль о ней согрела душу.

Клонило в сон, словно он не выспался за все это время. Зуан сопротивлялся накатывающей слабости, пытался заставить себя встать… Но вскоре он уже крепко спал, обняв тощую армейскую подушку.

Б –бамц-с-сссс!

Зуан вскинул голову, вслушиваясь в стрекот насекомых. Послышалось? Вроде бы и нет…

Бб-бамц-с-ссссс!

Опять! Росс с трудом встал на ноги. Но встал. Сам. Тело слушалось куда охотнее, убийственная слабость исчезла, оставив после себя лишь легкую ломоту в коленях. Мир снова был прекрасен.

Б-бамц-с-сссс!

Да что такое? Воин оделся, поймал плеть лианы и шагнул с ветки в пропасть. Лиана больно хлестнула по бедру, рука чуть не разжалась, но он все же удержался, не позволив себе свалиться. До земли долетел в момент, больно приложившись ослабленными ногами о почву.

Б-БАМС-С!!

Что-то бухнуло совсем недалеко. Что за ..? Странный звук шел со стороны равнины, как раз оттуда, где сейчас находилась Рин. Он чувствовал ее присутствие как ясный четкий сигнал маяка. Несмотря на хорошую видимость в лесу, густые заросли кустарника и тощий подлесок не давал рассмотреть, что происходит на равнине. Он видел лишь смутные цветовые пятна и солнечные лучи, прочертившие в лесу яркие золотые дорожки. На соседних кустах копошились куану: громкие тоненькие вопли и писки оглашали лес, золотистые скандалисты дрались меж собой кто за пучок листьев, кто за приглянувшуюся в лапах соседа аппетитную ягодку. В склоках не участвовали только дозорные. Эти малыши сидели тихо, зорко осматривая окружающий лес. Зуан раздвинул руками ветки кустарника. На большом камне у реки сидела Рин, поглаживая одной рукой Иту, а во второй… на мгновение он не поверил своим глазам. Это… это… это же физически невозможно!!! Но все же… Рин держала на ладони огненный шар, переливающийся и сверкающий, как сверхновая за мгновение до взрыва, и шар не висел над ладонью, нет. Она его именно держала! На зрение росс не жаловался никогда, и сейчас он ясно видел, как тонкие пальчики девушки сжимают пылающее ядро.

Рин без замаха метнула шар.

Б-БАМмм-ссссс!

Шар угодил в здоровенный булыжник, проплавив в нем немаленькую дыру. Зуан моргнул. Да… что-то он явно пропустил.

Он выбрался из кустарника и поплелся к девушке. Рин заметила его быстро и улыбнулась, махнув рукой, Ита радостно мяукнула и сорвалась с места, крупными скачками приближаясь к россу.

– Ита! НЕ! НАДО!

Зверюга на всем скаку врезалась в росса, повалив на спину.

– ИТА!

Зеленая котяра вывалила язык и ловко прошлась по лицу слабо сопротивляющегося росса. На мгновение показалось, что шершавый язык сдирает кожу.

– ИТА! СЛЕЗЬ! С! МЕНЯ!

Ага, как же! Инт слазить и не собиралась. Зуан попытался встать. В нормальном состоянии он, конечно, легко сбросил бы кошку, но сейчас полтора центнера мышц, обтянутых зеленой шерстью припечатали его к земле с надежностью бетонной плиты.

– Ита! – несчастным голосом просипел Зуан.

Животное мяукнуло, но все же слезло со слабо брыкаю?щейся жертвы неуемной любви. Рин рыдала от смеха, сложившись пополам.

– Это не смешно! – проворчал Зуан.

– Смешно.

– Нет!

Ита подскочила к воину и лизнула его в шею. Росс взвыл благим матом.

– Рин! Убери от меня кошку!

– Она тебя любит.

– Вот и пусть любит… НА РАССТОЯНИИ! – заорал он.

Ита несколько соскучилась по отсутствию ласки и внимания, и одним прыжком опять повалила воина в траву. Зуан только глухо охнул. На мгновение показалось, что хрустнули ребра.

– Ита, уйди.

Тихий голос девушки подействовал мгновенно: кошка слезла с широкой и многострадальной спины, устроившись на камне возле Рин. Зуан со скрипом поднялся, тихо матерясь про себя, пощупал ребра.

– Цел?

– Вроде.

– Ребра не помяли?

– Не похоже. Но болит. – воин вздохнул, устраиваясь возле девушки. – Когда отправимся?

– Завтра.

– Но…

– Ты проспал пол дня. – Рин опять сделала огненный шарик. – Как самочувствие?

– Лучше. И намного.

– Отлично.

Рин взвесила шар в руке и без замаха отправила его в полет. Шар приземлился на воду, дважды подпрыгнул и утонул. Взорвался он позже и под водой, подняв столб пара и воды на несколько метров вверх.

– Мило.

– Я тренируюсь.

– И как успехи?

– С созданием проблем нет. Но я мажу. Видишь?

– Вижу. А куда целилась?

– В камень.

– В какой камень?

– В тот. – Рин указала рукой на нечто, что возможно когда-то и было камнем.

– Хм… Я тебе поверю на слово, что тут БЫЛ камень. – с легкой улыбкой сказал росс, растирая немеющую ногу.

– Был. Хм. Действительно, БЫЛ… Не спортивно. – Рин зевнула, глянула на небо. – Стемнеет скоро.

– Да. – Зуан скользнул взглядом по небу. – Скоро. Как ты это делаешь?

– Я не знаю. Я просто представляю итог и получаю его.

– Это нелогично.

– Я сама знаю. Но ты же не задумываешься над тем, как ты дышишь или как двигается твоя кровь? Она просто двигается, и ты просто дышишь. Вот так и я. Просто делаю.

– Результат впечатляет.

– Это недавно прорезалось. – Рин заерзала. – Я еще сама не знаю, что могу и умею. Но то, что знаю…

– Впечатляет.

– Это еще ничего, пустяк! Я тебе говорила, что ихтаны меня боятся?

– Не говорила.

– Теперь – сказала. – Рин потерла виски. – Они боятся до истерики.

– Почему?

– Не знаю. Не меня-то они боятся на самом деле.

– Кто-то выдрессировал. Давно… – росс потер плечо. – Вполне вероятно. Вопрос в другом.

– Кто?

– Да. Кто?

– Академический вопрос… – Рин вздохнула. – Навряд ли мы узнаем это наверняка.

– Скорее всего. – Зуан подтянул ноги, стараясь устроиться так, дабы его поясница не напоминала о своем существовании.

– Болит?

– Болит. – не стал отрицать очевидного.

– Повернись.

Росс молча повернулся. Он почувствовал прикосновение ладошек девушки, а потом спину обожгло огнем. Он чуть не взвыл!

– РИН!

– Все путем! К вечеру о ней забудешь.

– Конечно забуду! Как о жарком!

– Не выступай! – тонкий палец больно ткнул его в позвоночник. – Я твоей смерти не хочу. Усек?

– Вполне. – ворчливо отозвался воин.

– Замечательно!

Рин опять смастерила шарик и без замаха запустила его в океан. Шар запрыгал по воде, возмущенно гудя, пока с оглушительным треском не взорвался. Зуан встал и пошел разминаться в компании зеленой кошки, оставив девушку на камне. За его спиной опять ощутимо жахнуло, обдав жаром. Настроение у нее резко поехало вниз, но воин чувствовал, что ей нужно побыть одной. Пусть и недолго. Но одной.

Рин обхватила руками колени. На душе было гадко. Отчаянно хотелось домой, в родную квартирку на девятом этаже, где периодически протекает потолок, ибо крыша не просмолена как следует. Где регулярно отключают электричество в целях экономии, где пьяные соседи орут дурным голосом под окнами все песни народного фольклора, где собака воет под сигнализацию, раскачивая мохнатой башкой иномарку, где по ночам слышно, как объявляют прибывающие и отбывающие поезда на недалеком вокзале, где… где идет нормальная жизнь, где не воюют, где не бегают двухметровые шестилапые твари, где не приходится спать высоко на дереве, где не приходится жрать незнакомую живность столь отвратной наружности, что приходится просто закрывать глаза. Она соскучилась за своей стервозной кошкой, за не менее стервозным братом, за родителями, за соседями-алкашами, с которыми приходится собачится из-за прокуренного до такой степени подъезда, что сигаретный дым собирается сизым туманом и витает под потолком. Ей не хватало родного мягкого уголка, где можно удобно развалиться без опасения свалиться на землю с находящейся на высоте шестого этажа ветки; ей не хватало капризного и подверженного несварением желудка компьютера, имеющего обаятельную привычку намертво отрубаться после ее очередного эксперимента, где ждут недочитанные книги и оставленная на середине кампании игра. Она хотела поесть нормальную, земную еду, приготовленную на нормальной плите, а не в армейском казанке над костром. Но в то же время Рин знала, что стоит ей вернуться домой, как она будет намного более отчаянно желать вернуться сюда, на Корромин. Она уже начала привыкать к этой безумной жизни высоко на дереве неизвестной породы, к золотистым пернатым рептилиям, которые считают своим долгом воровать еду и кататься у нее на плечах. Куда больше она будет скучать по молодому россу, с которым ее связывают странные узы.

На камень рядом с ней сел Зуан. Некоторое время он сидел молча, теребя когтистой рукой воротник куртки. Зеленые глаза смотрели в океан, наблюдая за игрой волн, разбивающихся о прибрежные камни. Его голос вплелся в рокот волн печальным резонансом:

– Знаешь, иногда мне хочется все бросить и вернуться домой. Меня никто не будет искать. Я скучаю за родней. Но… умом я понимаю, что это лишь приступ ностальгии. Я не видел их слишком давно. Они навряд ли узнают меня. – воин хмыкнул. – Но иногда хочется выть на луну. Тут их много, этих лун… располагает к вытью, надо заметить. Можно даже цвет выбрать.

– Но ты все равно за ними скучаешь.

– Да. Скучаю. За родителями, за братьями, за сестрами. За оставленными там друзьями, которые уже давно забыли меня…. А может и не забыли…. Кто знает?

– Но ты не вернешься.

– Без нужды – нет. Умом я понимаю, что изменился настолько, что потребуются годы, чтобы привыкнуть снова, и не факт, что я вообще смогу привыкнуть. Я слишком долго жил на острие удара, слишком часто хожу по краю, чтобы вернуться в безопасность. Война стала не просто профессией. Нет. Это уже образ жизни, способ существования. Что самое важное, я люблю этот образ жизни.

– Я понимаю. Вот сейчас я чуть ли не выла на луну… ну или на солнце, что не суть важно. Домой хотелось. А как представила, что вот вдруг ну вот прямо сейчас меня туда вернуть… да я ж там просто помру с тоски! Локти себе отгрызу за упущенный шанс!

– Да, что-то вроде. – он усмехнулся лукавой улыбкой. – Привыкла?

– Втянулась в ритм жизни и мне только это начало нравится.

– Даже так?

– Мда. Даже так.

Воин рассмеялся, запрокинув голову. Рин улыбнулась.

– И ничего смешного в этом нет!

– Ну-ну.

– Слышь, Зу, расскажи о своей расе.

– Что именно?

– Да что захочешь.

Зуан задумался, теребя пальцами воротник куртки. Совершенно дурацкая привычка, почти моментально подхваченная у девушки. Рин терпеливо ждала, давая ему время собраться с мыслями, вспомнить…

– Даже не знаю, что тебе рассказать. О родной планете? Смысла не вижу. Как выберемся отсюда, просто слетаем на Роринари, сама посмотришь. Планета осталась нетронутой. Так уж вышло, что мы хоть и воевали всю свою историю, но планету не угробили. Традиции, да и собственные мозги не дали использовать высокотехнологическое площадное оружие. Почему мы такие воинственные? Жизнь заставила. Мы были не самыми сильными на нашей планете. Зверье было сильнее, и пока не смогли их перебить, не могли стать доминирующим видом. Вот как только перебили основную массу хищников, вот тогда и стали развиваться, как техническая цивилизация.

– Сильно страшное зверье?

– Слишком огромное. Роринари – большой мир. Условия почти тепличные, да и суши много. Вои и развилось зверье, размерами с тяжелый звездолет. Тяжело с такими справляться, если вооружен луком и мечом. – Зуан хмыкнул. – Зато отношение к населению у нас уникальное. Вооружены практически все от детей до стариков, так уж повелось, да и сейчас не слишком безопасно. Хищников все равно много, а для ребенка опасность представляет даже крупная рикша. Что-то вроде грызуна, вот такой высоты. – росс показал габариты обычной домашней кошки. – С другой стороны, грабежей и вообще преступности мало: поди рискни напасть на прохожего, если все население вооружено, обучено этим оружием владеть и охотно пускает его в дело.

– Практично.

– Мы вообще практичная раса. А после первой войны с соседями стали еще воинственнее и практичнее.

– Что за война?

Зуан потер переносицу, дернул ушами.

– Когда мы вышли в космос, мы вынесли на орбиту практически всю промышленность, и стали осваивать ближайшие системы. Так получилось, что мы быстро нашли способ пересекать межзвездные расстояния и стали заселять ближние системы. И столкнулись с соседом.

– И сосед оказался вам не рад?

– Ну почему же. Рад. С гастрономической точки зрения.

– Они вас что… ели?

– Пытались. – росс хмыкнул. – Напали на дальнюю колонию, думали, получится под шумок всех вывести. Но у нас хорошо налажена система связи, да и все население вооружено. Конечно, кое-кто все же попался, но ихрены увязли на той планете. Все же, шахтерская колония на планете, прорытой шахтами чуть ли не до ядра – не самое удобное место для охоты.

– Война закончилась?

– Да. Мы выжили, ихрены – нет.

– Вырезали?

– Полный геноцид. – уши росса прижались к голове. – Мы не привыкли оставлять за спиной врага. Тем более такого, который рассматривает нас как пищу.

– А воплей не было?

– Каких?

– Ну, типа это негуманно и тыпы.

– Были. Но мы и аристократию проредили под шумок. Очень, знаешь ли, полезно было почистить прогнившие дома. Зато вторая тотальная война прошла и проще, и страшнее. Мы чуть не погибли. Выжило около трети вида. Зато выиграли.

– И опять геноцид?

– Да. Злые мы, что поделать.

– Не вижу смысла оставлять в живых врага. На будущее что ли? Чтобы успел подняться на ноги и отомстить? – Рин фыркнула. – Гуманизм, это, конечно, штука важная, но не должна перевешивать безопасность вида.

– Где-то так и мы решили. Тогда на Черном троне был Владыка. И он решал такие вопросы.

– А сейчас?

– Черный трон пустует уже три тысячелетия. Правит пока Золотой трон мира. Да и регалии власти с Черного тропа пропали.

– Хм. – Рин прищурилась, рассматривая воина. – Скажи, Зуан, ты сам – аристократ?

– Что? – воин удивленно глянул на девушку.

– Говорю, ты по рождению аристократ?

– Ну… – Зуан замялся.

– Баранки гну! – Рин ткнула пальцем в бок россу. – Ну так что, ты аристократ?

– Да. – сдавшись, ответил он.

– Какое место в вашем обществе занимает твой клан?

– Это что, допрос?

– И с особым пристрастием, между прочим. – нагло ответила она. – Ну, так какое?

– Самое высокое.

– Правящий клан?

– Да.

Зуан рассматривал свои руки с величайшим интересом, словно никогда их не видел.

– А ты тогда кто?

– Воин.

– Зуан!

– Меня уже десять лет считают мертвым.

– Слушай, Зу, не парь мне мозг!

– Я старший. – он сдался.

– Вот так бы и сразу. – Рин внезапно запнулась. – Подожди-ка, то есть ты – наследный принц?

– Официально – мертвый наследный принц.

– Да с колокольни я хотела на официальную статистику мелким напылом. Ты чё, сбежал?

– Не совсем. Так получилось. Я разбился на одной планетке. Меня подобрали воины.

– И ты благоразумно смолчал?

– Да. Сперва я не хотел с ними портить отношения, а потом втянулся. Кроме того, в столице я бы долго не прожил.

– Почему?

– Скажем так, я несколько не устраивал вкусы аристократии.

– А твой отец?

– Мой отец слепо верит своему советнику. Его словно клинит на этом. Он верит почти всему. А Зунрар меня ненавидит.

– А твои братья?

– У меня их трое и две сестры. Хорошие отношения у меня только с младшим.

– А сестры?

– Я их не знаю. Я покинул столицу в шестнадцать лет. Им было только по пять.

– Сколько тебе сейчас?

– Двадцать восемь.

– А ты говорил, что не видел их десять лет.

– Я их видел однажды. Когда моя часть была в столице. Но они меня не видели.

– Понятно. Ты возвращаться собираешься?

– Нет. Пока.

– Ладно, это твое дело. Пока. – с той же интонацией в голосе сказала Рин. – Расскажи мне об ишон.

– Мы столкнулись с ними четыре года назад. Офици?ально между нашими расами войны нет. Только мелкие стычки. На этой планете, например. Это наша резервная планета. Они высадились, не зная этого, а уходить не хотят. Вот и воюем потихоньку. Начинать крупномасштабную войну никто не хочет. Но и уступать – тоже.

– Вялый обмен ударами?

– Да.

– Но в портах можно встретить и росские корабли и суда ишон?

– Периферийные порты открыты. Конечно, вглубь территории никто не впустит без особой причины. Но и атаковать не станут. Так, вежливо выпроводят.

– Под конвоем?

– Ясное дело.

– Веселенькая ситуация. Сколько всего рас у вас тут обитает?

– Из тех, которые можно встретить в порту, и которые друг о друге знают и вышли в открытый космос – около трех десятков. Еще столько же рас, не вышедших в космос, проживают на наших территориях под нашим покровительством. Есть довольно крупное государство людей по другую сторону нашей границы. Мы об этом государстве знаем, но оно не знает о нас. Мы буфер между ними и остальной частью галактики.

– Это как?

– Они заняли большое скопление на краю рукава. Как раз за нашей границей.

– В гости наведываетесь?

– Только наблюдаем.

– Стараясь не попадаться на глаза?

– Очень стараясь. С ними могут быть проблемы. Сдерживает только то, что корабли у них медлительные.