Текст книги "Предел бесконечности (сборник)"

Автор книги: Ирина Крупеникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– А это еще что? – Филипп спешно остановил прокрутку и вручную вернул страницу.

Система контроля перемещений персонала зафиксировала использование магнитной карты в замке главного внешнего выхода. Строчка была особо выделена, как наиболее важная в списке. Доктор Жулавский взглянул на номер карты и посерел.

– Стервец!

Рука зависла над коммутатором, покачалась в воздухе и вернулась на стол. Филипп недобро усмехнулся.

* * *

Когда Глеб засыпал, Орион сидел за компьютером и сосредоточенно работал. Через час картина не изменилась.

– Эй, братишка, проблемы?

Орион встрепенулся.

– И да, и нет, – он устало поднялся.

– Тогда начни с «нет».

Перед Глебом на стул опустились две пластиковые карточки. Он бросил взгляд на документы и застыл.

– Официальный пропуск в бюрократическое общество. Твой и для Тамары, – сказал Орион. – Сделано чисто, не беспокойся. Доступ в инфосеть у меня вполне законный, остальное – ерунда.

– А имя откуда ты взял? – Глеб поднес к глазам стандартную карту с впаянными кодами и всего тремя словами, начертанными по-человечески: «Глеб Борисович Потемкин».

– Из твоего рассказа о Борисе Сергеевиче. Ведь он вполне тебе отец, – неуверенно улыбнулся Орион. – Я нашел его в базах данных и вписал тебя и Тамару. Я правильно поступил?

Вместо ответа, Глеб вскочил и крепко обнял друга.

На второй карточке чернели буквы «Тамара Борисовна Потемкина».

У Ориона стало легко на душе. Не то чтобы он сомневался в своем решении. Искренняя радость Глеба была для него дороже всяких похвал.

– Эти ты спрячь, – посоветовал Орион. – А здесь нужна вот такая… – он приколол на рубашку товарища бадж с тем же именем, но уже с приставкой «доктор». – У нас недавно произошло неприятное происшествие, погибли два человека. Пусть считают, что ты прибыл на замену. Держись подле меня и пока помалкивай.

– Понял! А что у тебя не получилось?

– Я забыл вовремя уничтожить запись об открытии центрального входа. В шесть утра она была скопирована на диск и теперь лежит на столе Филиппа. А в его компьютер я попасть не могу.

– Почему же? Ты только что вскрыл государственную базу личных кодов!

– Компьютер Филиппа не подключен в сеть, – поморщился Орион.

Завтрак в столовой для сотрудников поначалу показался Глебу плохой затеей. Но случайные взгляды на его персоне не останавливались, и парень понял, почему Орион так уверенно утверждал, что появление нового человека никто не заметит. Люди здесь не интересовались окружающей остановкой. В одиночку, или небольшими – два-три человека – группами, они сидели за столиками, и лишь изредка переговаривались. Тамара уплетала фруктовый салат за обе щеки, поглядывала на Глеба и хихикала.

– Тут так странно, правда? – проглотив очередную ложку, сказала она. – И очень смешно. Мы невидимки! Я целый день играла в невидимку!

– Смешно, да не смешно, – Глеб еще раз окинул взглядом столовую. – Легко быть невидимкой, если вокруг сидят слепцы.

Орион задумчиво теребил палец, на котором еще виднелся след «единственного способа убеждения».

– Почему он меня до сих пор не вызвал? – пробормотал он.

– Не заметил, надеюсь, – подсказал Глеб.

– Ты не знаешь Филиппа, – Орион вздохнул. – Каждое утро он скрупулезно просматривает диски.

– Он так рано встает?

– Нет. Поздно ложится. Обычно он засиживается в кабинете до утра, а потом до обеда отсыпается.

– Филипп плохо думает, – вставила Тамара и потянулась за соком.

И Глеб, и Орион уловили в привычном для речи девочки слове совершенно непривычный смысл.

– Тома, ты сказала «плохо»? – переспросил Орион.

– Ну не плохо, а плохо! – она поочередно посмотрела на мужчин. – Его голова работает неправильно… Не понимаете?

– Напротив, сестричка, – улыбнулся Глеб. – Ты четко излагаешь свои мысли.

– А я стала по-взрослому думать. Это трудно, но я хочу быть как ты. Чтобы земля разрешила мне стать взрослой. И я буду думать… Глеб, ты меня научишь правильно… размышлять?

– Обязательно!

Несколько сотрудников завернули в столовую и направились к раздаточной стойке, один остался в дверях, внимательно высматривая кого-то в зале. Глеб, не поднимая головы, следил за вошедшим.

– Это не Филипп Жулавский, случайно? – тихо спросил он.

Орион напрягся, почувствовав, как холодный взгляд буравит его затылок.

– Увы. Случайно – он.

Филипп увидал индивида и двинулся к нему. Ярость красными пятнами сверкала на белых щеках.

– Орион! – доктор Жулавский навис над помощником. – Живо в мой кабинет!

Молодой человек медленно поднялся. Дрогнула мышца на шее Глеба. Тамара осторожно отставила пустой стакан.

– А это кто? – Филипп впился взглядом в новое лицо. – Та-ак. Ты у кого работаешь?

– Я ввожу доктора Потемкина в курс дела по просьбе Стаса, – встрял Орион. – Он прибыл сегодня в 7:00 и будет выполнять работу в блоке № 6 вместо трагически погибшего доктора Зайцева.

Привычный чеканный темп ответа свое дело сделал: подозрительность частично съехала с физиономии Филиппа. Он покачался на каблуках, но упрямство не позволило изменить тональность разговора.

– Я тебя не спрашивал! Оба идите за мной!

Деваться было некуда. Тамара, хотя к ней распоряжение не относилось, быстро нагнала Глеба и уверенно зашагала рядом с ним.

В кабинете Филипп грозно водрузился за свой стол.

– Что ты делал ночью в «мертвой зоне»? – прогремел вопрос. – И почему Стас не поставил меня в известность о новом сотруднике?

– Вероятно, он не успел вам сообщить. Я встретил господина Потемкина утром, – выдал Орион первое, что пришло на ум, а сам лихорадочно соображал, как будет выкручиваться, когда в кабинет явится первый помощник доктора Жулавского.

Оставалось надеяться, что Стас догадается, кто такой «господин Потемкин», и поддержит маленький спектакль.

Глеб, изображая полное равнодушие к происходящему, скроил на лице отсутствующую мину.

– Меня не интересует, где ты был утром! Что ты в 2:15 делал у ворот, черт тебя дери? – в голосе Филиппа появились ноты неприкрытой жестокости.

– Он водил меня гулять, – вдруг вступилась Тамара. – Я хотела гулять. Орион отвел меня на улицу, и мы играли в кошек.

Филипп поперхнулся. Девочка хлопала синими невинными глазками.

– Хочешь, мы с тобой тоже поиграем в кошек, – продолжала она. – Выключи свет, и я буду кошкой. А ты меня ищи, давай?

– В другой раз, детка, – Филипп выжал из себя улыбку, не замечая, как Орион кусает губы, чтобы сохранить внешнюю серьезность.

Накал страстей в кабинете потух.

– Доктор Жулавский, я могу идти? – тоном деловитой неотложности спросил Глеб.

– Вали, работай, – махнул рукой Филипп.

Еще немного, и он отдал бы тоже распоряжение и Ориону, но тут дверь открылась, и Анна поспешно вошла к брату.

– Привет, – походя объявила она. – Фил, ты не вызывал Стаса? Его нигде не видели, из комнаты он не отвечает. Я не… – и тут ее взгляд натолкнулся на «доктора Потемкина». – Глеб?!

Имя сорвалось вопреки воле. Анна замерла, сообразив, что сделала несусветную глупость.

– Кто? Погоди-ка, откуда ты его знаешь? – Филипп привстал. Удивление, смешанное с тревогой, медленно перерастало в очевидный вывод: его ловко водили за нос. – Орион! Ты… – он уставился на Глеба. – Это тот самый?! Да я тебя деактивирую, паршивец! Ты меня уверял, что этого супермена убили, а труп сожгли! Какого черта этот «труп» шляется у меня на базе?!

У Анны был такой жалкий вид, что Глеб поспешил перейти в наступление.

– Сделать из меня «труп» не так-то просто, – он уверенно шагнул к доктору Жулавскому. – Я решил, что вам понадобится моя помощь, раз вы взялись продолжать дело моего создателя.

Глеб покосился на Ориона.

Что ты делаешь?! – было написано на его лице.

Все нормально, угомонись, – ответил взгляд Глеба.

И он продолжал вслух.

– Я последний индивид Алексея Жулавского. Я знаю, вы стремитесь сохранить знания людей и передать их новым поколениям. Я готов играть на вашей стороне.

Тамара зашебуршилась возле кресла. Смеяться нельзя, но ей было так весело!

Филипп вытаращил глаза.

– Ты… ты Анубис! Я был прав! Все боги Египта!.. Я должен подумать. Всё. Всё. Я должен подумать… Он воссоздавал богов Египта! Светлый Сириус, звезда Исиды! Следующей будет Исида!.. Тамара, ты помнишь сказку, которую я тебе рассказал? Ты помнишь?

Девочка поднялась в полный рост и торжественно кивнула.

– Я помню.

– Нарисуй Исиду. Умоляю, нарисуй Исиду!

– Я нарисую.

Тамара гордо проследовала к выходу и дернула за руку Анну, мол, идем отсюда.

Оказавшись в приемной, девочка бухнулась на ковер и рассмеялась.

– Как там было весело! Ой, Анна! Как там весело! Там все вверх тормашками!

– Томочка, ради бога, тише! Прошу тебя.

Глухо хлопнула дверь. Глеб прислонился к стене, всеми силами сдерживая хохот. Орион закрыл рукой лицо. Анна смотрела на мужчин, на пищащую от смеха девочку, и чувствовала себя последней дурой.

– Да что с вами такое? – взмолилась она. – Глеб, откуда ты?

– Из бездны Анубиса, вероятно, – парень вытер рукавом влажные от смеха глаза. – Грешно смеяться над больными, но в такое дерь… простите… я еще не попадал. Анна, ты не говорила, что у Филиппа не в порядке с головой.

– Это у вас обоих не в порядке с головами! – воскликнула девушка. – Зачем ты ему наплел про индивидов? А ты что молчал, Орион? Да прекратите хохотать!

– Анна, извини, – выговорил Орион. – Кажется, мы бодро прошли по лезвию ножа.

Анна догадалась, что странное веселье друзей всего лишь маленькая разрядка по завершении щекотливой ситуации, к которой она тоже невольно приложила руку, вернее – язык.

– Тома, – Глеб поднял девочку с пола. – Как это ты научилась хитрить?

Тамара переминулась с ноги на ногу.

– Филипп думал очень плохо, и я испугалась. Я решила, что если Филипп думает так неправильно, а я тоже буду говорить неправильно, то тогда всё получится правильно.

Лица Глеба и Ориона изумленно вытянулись. Девочка сознательно использовала самый сложный для понимания силлогизм.

Уставившись в пол, она тихо продолжала:

– Я не буду рисовать ему Исиду.

– Тома, ты же сказала… – опешила Анна.

– Я не умею рисовать. Я вижу портрет, но нарисовать не получается… пока, – она подняла глаза. – Ты опять думаешь про маму, да? Пойми, я и она – совсем разные. Она мне не мама. А тебе – мама. Будь, как она, и ты нарисуешь! Скоро там, – она показала рукой на кабинет, – встанут те, кого нарисовал компутер. Им будет плохо. И земле будет плохо.

– Тома, мы можем им помочь? – задержав дыхание, спросил Орион.

– Земля поможет, если захочет. Я землю очень просила.

– Когда они встанут? – Глеб смотрел на закрытую дверь.

– Скоро. Мы услышим, Глеб. Мы их встретим! Их обязательно нужно встречать.

– Стас этого не знал, а меня встретил, – тихо сказал Орион.

Анна спохватилась.

– А где Стас? Меня беспокоит его отсутствие.

Орион ощутил острое прикосновение тревоги.

– Я схожу к нему, – медленно сказал он. – Подождите здесь.

Кодовый замок с удовлетворенным писком выплюнул магнитный ключ. Дверь приоткрылась.

– Стас, – неуверенно позвал Орион в темноту. – Стас, ты здесь?

Ответа не было.

Он включил свет.

На кровати под одеялом покоился человек. Белобрысый ежик на голове принадлежал, безусловно, первому помощнику доктора Жулавского. Но лицо! Орион в первый момент едва не отпрянул. Опухшее посиневшее лицо с оплывшими щеками и черными впадинами вокруг закрытых глаз походило на жуткую маску мифического чудовища.

– Стас, что с тобой? Стас! – молодой человек в ужасе наклонился над постелью.

Губы шевельнулись, из горла вырвалось шипение.

Орион опустился на колени и взял отекшую кисть. Пульс едва прощупывался.

– Стас! Что это? Стас, прошу тебя!.. – он сжал его руку, будто это могло удержать неумолимо утекающую из тела жизнь.

Веки задрожали. Сквозь ресницы просочился мутный взгляд. Уголки губ чуть-чуть растянулись, рот приоткрылся, хрип превратился в подобие голоса, и Орион разобрал: «Прости… я не успел…»

– Стас, нет! Подожди, я вызову врачей!

Голова едва заметно качнулась.

– Поздно, мой друг, – Стас вложил в слова последние силы. – Ты свободный человек. Живи… и люби…

Между веками застыла белесая ледяная полоска.

– Стас! Так нельзя, Стас! Стас, останься… – выкрикнул Орион.

Тишина. Струя тепла скользнула по щеке и исчезла во тьме.

Непоправимое обрушилось, согнуло, скомкало мысли и дыхание. Из груди просочился глухой протяжный стон. Орион зажмурился. Горячая капля упала на простыню и расплылась крошечным влажным пятном.

Ярко горел искусственный свет. Настольные часы с циферблатом тонко просигналили начало нового часа, и минутная стрелка поползла на новый круг.

– Он ушел, Орион, – послышался за спиной голос Глеба. – Его тепло ушло в землю.

– Почему?… Почему он? Он был лучше всех, он был…

Речь смешалась с беззвучным рыданием.

Глеб опустил ладонь на холодное лицо умершего и медленно закрыл остекленевшие глаза.

– Орион. Пойдем. Ты сделал все, что мог.

– Я ничего не сделал, – прошептал тот, не двинувшись.

– Ты его проводил. Человек не должен рождаться в одиночестве, и не должен в одиночестве умирать. Идем отсюда, сообщим медикам. Идем, Орион.

Глеб потормошил его за плечо. Молодой человек тяжело поднялся и, автоматически переставляя ноги, вышел в пустой коридор.

– Почему? – прошептал он, когда в панели щелкнул магнитный ключ. – Это земля предупредила нас, что не желает сносить на себе индивидов?

– Не городи чушь, – жестко осадил Глеб и вернул на лацкан друга его бадж. – Земля – не убийца. Но злые руки способны сделать из ее сокровищ страшные яды.

Орион вздрогнул, как очнулся.

– Ты предполагаешь умышленное отравление?

– Посмотрим, – суровая складка шрамом рассекла высокий лоб.

Глава 22. Враг

Медики увезли тело. Несколько сотрудников, попавшихся навстречу, пошептались и разошлись. Глеб, облачившись в непривычный белый халат и нацепив маску, вместе с двумя врачами проследовал в помещение, где намеревались проводить вскрытие. Орион мужественно отправился к Филиппу с тяжелой вестью, а Анна и Тамара рука об руку побрели в оранжерею.

– Страшная женщина думала плохо про Филиппа, – всхлипнув, сказала Тамара, когда обе присели на пластиковой скамье. – Я думала, она сделает плохо Филиппу, а умер Стас! Почему? Стас был… хитрый, но не плохой. Он думал красиво.

– Он был очень хорошим человеком, Тома, – Анна обняла девочку и прижала ее головку к своей груди. Слезы предательски поползли по щекам. – Он заботился о Филиппе, помогал ему. И Ориона любил… Не плачь, девочка.

– Я не плачу, – всхлипнула она. – Это ты плачешь.

Они посмотрели на мокрые щеки друг друга и тихо засмеялись, продолжая ронять на сухой грунт дорожки горячие искренние капли души.

Катенька долго жала кнопку переговорного устройства. В кабинете не отвечали.

– Говорят, Стас заболел? – полюбопытствовала она, не прерывая своего занятия.

Орион решил, что девушка, которая частенько сопровождала первого помощника босса и негласно считалась «его девочкой», имеет право знать, что произошло.

– Он умер, Катя.

– Умер?… Вот это да! – с интересом воскликнула она. – А от чего?

Ориону стало противно смотреть на куколку с рожицей сожаления.

– Давнишняя болезнь, – без зазрения совести соврал он.

На его счастье, разговор закончился, поскольку коммутатор выплюнул из динамиков ответ абонента.

– Кого черти несут? Ты Стасу сказала, что я его жду?

– Н-нет еще, Филипп Алексеевич. К вам Орион. Он как раз от Стаса.

– Пусть войдет.

Сначала Ориону пришлось выслушать длинную речь по поводу богов Египта. Сделав две безрезультатные попытки вставить слово, он вздохнул и терпеливо дождался, когда фонтан Филиппа иссякнет.

– Мне надо поговорить со Стасом, – заявил, наконец, доктор Жулавский. – Мне нужны материалы и еще кое-что.

– Филипп Алексеевич, Стаса больше нет.

Продолжить он не смог, сорвался голос.

– Куда он еще подевался?! Он мне нужен немедленно!

Орион старался сохранять спокойствие.

– Он умер, Филипп Алексеевич.

До доктора Жулавского начал медленно доходить смысл услышанного.

– Ты что несешь?… Ты не смей надо мной шутить!

– Такими вещами не шутят! – взорвался Орион и чуть не выпалил в довесок «идиот». Потребовалось усилие воли, чтобы сохранить видимое хладнокровие.

– Стас умер полчаса назад.

– О, нет… Как? Почему? – Филипп задрожал всем телом. – Нет… Моя работа. Моя работа!

Орион отвернулся.

– Где он? Орион, где он?… Подожди. Ты возьмешь все его дела. Да-да, все дела. А сейчас покажи мне, где он.

Обезображенное болезнью тело Стаса лежало на столе, закрытое простыней. Филипп стоял подле, его глаза метались по лицам и предметам, но медика он выслушал, не перебивая.

– Типичная клиника отека Квинке. Если бы он сообщил о плохом самочувствии сразу, мы бы смогли его спасти. Видимо, приступ начался ночью, он не успел позвонить. Филипп Алексеевич, мне очень жаль.

– Вам же говорят, это не аллергия! – возмутился Глеб. – Почему вы не хотите провести дополнительные анализы?

– Молодой человек, – врач строго посмотрел на «коллегу». – Вы видели результаты анализов. О чем еще может быть разговор? Доктор Потемкин утверждает, – заметив внимание на лице Филиппа, пояснил медик, – что причиной смерти стал неизвестный яд, проникший в кровь. Это абсолютная ерунда!

– Я разберусь, – пробормотал Филипп. – Я с этим разберусь! А вы, – он ткнул пальцем в грудь врача, – извольте дать мне полный отчет. Я желаю знать, что вызвало анафилактический шок. И чтоб ни одного дурацкого слуха на базе не гуляло! Ты – за мной!

Последнее относилось к Глебу.

Филипп стремительно вышел из блока и развернулся к индивиду.

– У тебя есть медицинский опыт?

– В общем да, – ответ сорвался раньше, чем Глеб успел прикинуть свои шансы.

– Отлично. Делай, что хочешь, но сегодня же дай мне абсолютно правдоподобную картину происшествия. Орион! Обеспечь ему доступ в любые базы. А этих болванов я уволю! – он потряс кулаком в сторону лаборатории.

– Всех поувольняю!

Филипп отмахнулся от Анны и зашагал в свой офис.

– Ну вот, санкции получены, – хмуро усмехнулся Глеб.

– И что ты намерен предпринять? – поинтересовался Орион.

– Для начала тщательно исследовать ткани. Пусть медики делают свое дело, а мы должны изловить гадость, которая убила Стаса.

– Почему ты так уверен, что это яд? – робко спросила Анна и, нервно передернувшись, уточнила. – Потому что Тамара твердит про «сделали плохо»?

– Не знаю, но в его смерти есть что-то неприродное. Лучше уж я ошибусь сейчас, чем…

Он не стал заканчивать фразу, однако за него это сделал Орион.

– Чем мы упустим убийцу.

– Анна, прошу тебя, ничего не предпринимай самостоятельно, – продолжал Глеб. – И не теряй из виду Тамару, пожалуйста. Оставайтесь вместе.

Девушка испустила тяжкий вздох, граничащий со стоном, кивнула и отправилась в жилое крыло базы.

Прошло не меньше трех часов прежде, чем Глеб оторвался от компьютера. Он откинулся на стуле, механически развязал тесемку в волосах и потряс головой.

– Нашел? – обернулся Орион.

– Федот, да не тот, – парень протер глаза. – Дай-ка мне еще раз медицинский раздел здешней библиотеки.

– Ты разве еще не все прочитал?

– Меня интересует вирусология. И проверь, пожалуйста, еще раз тесты четвертый и седьмой на предмет целостности клеточного ядра.

Орион не шелохнулся.

– Вирус? – выговорил он.

– Я пока не уверен. Посмотри на тесты, а я займусь самообразованием…

Электронное табло медленно отсчитывало минуты. Где-то здесь, в лабиринте коридоров и кабинетов, похожих друг на друга как близнецы, ходил человек, сотворивший зло. Он ничем не выделялся среди белых халатов и сосредоточенных лиц. Но, возможно, сейчас, в эту минуту, он хладнокровно обдумывал следующий кровавый шаг. Орион оторвался от гипнотической пульсации секундной точки на часах и решительно вернулся к компьютеру. Генетические последовательности, бесконечные белковые цепочки, образцы собственной крови, крови Продуктов и «подопытного» лаборанта, согласившегося участвовать в тесте, гигабайты информации – и всё это за последние шесть часов. Внимание рассеивалось. Мысли отправлялись в фантастические странствия, и вернуть их к пресловутому компьютеру казалось невозможным. Орион стыдился своей беспомощности, ибо осознавал, что не Глеб, а он, проработавший на базе почти год и замахнувшийся на собственные научные изыскания, должен сейчас скрупулезно изучать клеточные структуры бесчисленных образцов, думать и делать выводы. Он старался сосредоточиться на объекте исследования, но в голове плавали только несуразные идеи, обрывочные фантазии и липкая боль первой страшной потери.

– Что там делают медики? – вдруг спросил Глеб.

Орион опомнился. Смысл вопроса добрел до ума.

– Аллерген разыскивают. Проверяли Продуктов.

– Орион, знаешь, что тебе не хватает? – Глеб развернул кресло на сто восемьдесят градусов. – Ты не умеешь расслабляться. Доказано, что человеческий мозг, если он функционирует нормально, способен эффективно работать над одной проблемой не более пятидесяти минут. Затем требуется небольшая передышка.

– И что мне сделать в качестве передышки? – без энтузиазма спросил Орион.

– Еще раз чисто возьми у себя кровь. Потом под каким-нибудь предлогом сделай то же с Анной и Тамарой.

Глаза молодого человека округлились.

– Все-таки вирус?

– Да, как это ни прискорбно. Хитрая бестия. Но я нашел доказательства. Смотри сюда…

Перед Орионом на экране потекли формулы. Глеб продолжал пояснять.

– На мертвой ткани обнаружить его действие невозможно. И я восстановил на модели «живую» картину. Вот эти обрывки РНК видишь? А вот так это выглядело в первоначальном варианте, – кадр смерился, и Орион сразу же распознал типичную структуру нуклеоида.

– Он заразный?

– Надеюсь, уже нет. Но тебя я хочу проверить в первую очередь. Ты контачил со Стасом, когда он был еще жив. Действуй, – Глеб кивнул другу на лабораторный стол.

В пробирку шмякнулась густая красная капля.

– Если мне даже предстоит умереть, я буду счастлив знать, что умер человеком, – мрачно пошутил Орион.

– Врезать бы тебе за такие слова, – без тени иронии сказал Глеб. – Думаешь, человеческий организм существует сам по себе? Нет, братишка, все живое управляется отсюда, – он постучал пальцем по своей голове, – и отсюда, – прикоснулся к груди. – Стоит только убедить себя, что болен, и мысль оживет в теле. И наоборот: как бы плохо тебе ни было, сосредоточься и представь себя сильным и здоровым, найди причину боли и мысленно сотри ее, чтоб следов не осталось. И будешь здоров.

– Где ты этому научился? – удивился Орион.

– У людей.

– Но люди болеют и не вылечиваются.

– Многие слишком полагаются на свои и чужие мозги, и не видят себя частью природы. А природе нужно верить. Понимаешь, разум – всего лишь ступенька в сознании. Мы с тобой были поставлены на нее априорно, а другие долго и трудно поднимались к вершинам рассудка через младенчество, детство, юность. Поднялись и остановились, как победители, не ведая, что нет предела человеческим возможностям и что можно раздвинуть горизонты.

– Раздвинуть горизонты, – задумчиво повторил Орион.

Глеб усмехнулся своему красноречию и, спохватившись, обернулся к терминалу. Анализ крови показал отрицательный результат. Образец был чист.

– Глеб, – Орион заметно приободрился, – как тебе пришло в голову искать вирус? Ты ведь сначала говорил о яде.

– Когда я разыскивал вашу базу, один местный мужик упомянул секретную бактериологическую лабораторию, – ответил Глеб. – Я склонен ему верить, потому что видел, как болеет лес. На всю округу – десяток здоровых деревьев. Что тут творили? Куда девали отработанные культуры? На чем проводили эксперименты?

– Я слышал, что базу создали не на пустом месте, – Орион обвел взглядом стены и потолок. – Но все дела вел Стас, а он не любил распространяться на подобные темы даже со мной. Думаешь, он подцепил вирус где-то здесь?

Глеб задумчиво переставил из ячейки в ячейку пустую пробирку.

– Не похоже. Вирус передается через кровь, такое заключение дал компьютер на основе фактического анализа. А вот идентифицировать этого «зверя» не удалось. Такое ощущение, что штамм получен искусственно, возможно, в лабораторных условиях. На базе есть вирусологи?

– Нет. Жулавский не проводил исследований, связанных с вирусами. У нас работают инженеры-генетики, химики, биологи, биофизики, врачи, физиолог и психоаналитик, есть уйма лаборантов, младший медицинский персонал.

– Можно проверить досье на всех сотрудников?

Орион пожал плечами.

– В принципе, да, – и вспомнил: – У меня теперь все функции Стаса. Но зачем, Глеб?

Парень вальяжно закинул руки за голову, но суровая складка осталась на напряженном лице.

– Интуиция, – бросил он, глядя в пустой монитор.

Обстановка на базе не отличалась от обычного рабочего дня. В информационной сводке прошло сообщение о скоропостижной смерти заместителя доктора Жулавского, приводился туманный диагноз и несколько стандартных для некролога слов. Здесь же сотрудников ставили в известность, что обязанности зама временно будет исполнять второй помощник руководителя проекта.

Анна еще раз перечитала сводку и тяжело вздохнула. Тамара оторвалась от листка, по которому свободно гулял ее карандаш, внимательно посмотрела на девушку и тихо спросила:

– Ты ходила к брату, потому что думала, что ему плохо внутри?

– Да. Но ему, похоже, совсем не плохо, – грустно ответила Анна. – Он не понимает, кого он потерял. Стас был его настоящим другом!

Девочка задумалась.

– Анна, когда было плохо Глебу, мне тоже было очень плохо. Значит, если мама Гнома хотела навредить Филиппу, она специально навредила Стасу?

– Чья мама?

– Гнома.

– А… что это – Гном?

– Он не что, а кто. Гном живет в подвале. Он живой, но ненастоящий. И очень умный, как компутер.

– Ты говорила с Гномом?

– Гном не умеет разговаривать. Он пишет мелом на доске.

– Тома, ты еще чуть-чуть подождешь, если я сейчас схожу к Ориону и Глебу?

– Зачем? Они сами пришли.

Распахнулась дверь.

– Ребята, а у нас тут Гном, – с видом поставленной в тупик учительницы доложила Анна.

– А у нас неизвестный штамм совершенно ненормального вируса, – ответил Орион, опустился на диван и прижал ладони к лицу. – Черт знает что…

Глеб, чуть только глянул на Тамару, одним махом прогнал усталость.

– Томочка, что ты нашла в подвалах? – выговорил он.

Тамара подняла голову и просияла.

– Вот здорово! Теперь ты увидел, как я внутри думаю! – восторженно подытожила она.

Динамик возвестил об окончании рабочего дня, и сотрудники один за другим потянулись прочь из лабораторий и опытных блоков. Мерное движение персонала по коридорам было нарушено двумя мужчинами, стремительно шагающими против людского течения.

– Если б я догадался зайти в эту трижды проклятую дверь! – не унимался Орион. – Стас был бы жив сейчас!

Глеб давно оставил попытки успокоить друга, лишь перед приемной он затормозил и бросил через плечо:

– Говорить буду я, лады?

Филипп встретил индивидов, восседая на рабочем столе.

– Ну-с, какие результаты? – он в упор смотрел на Глеба.

– Нам необходима ваша помощь, Филипп Алексеевич.

– Вот как? Вы что, ничего не выяснили? – доктор Жулавский соскочил на пол.

– Опять все должен делать я?!

– Мы выяснили многое. Теперь нам необходимо знать, что вчера между 18-ю и 20-ю часами делал Стас: что он говорил, не было ли какого-то неординарного события, связанного с ним? – Глеб старался втолкнуть в сознание собеседника спокойствие и рассудительность. – Важна любая деталь. Филипп Алексеевич, пожалуйста, вспомните вчерашний вечер в вашем кабинете.

Доктор Жулавский стоял, как железная статуя, под пронизывающим взглядом молодого человека. Плечи его медленно опустились, пелена гнева упала, и в глазах появились проблески понимания.

– Вчера… в кабинете. Я разговаривал с Тамарой. Я рассказывал ей про Осириса и Исиду…

– Где находился Стас?

– В моей личной лаборатории. Там, за дверью. Он сидел перед камерой и наблюдал, – неуверенный голос Филиппа постепенно обретал прежние, жесткие тона. По лицу гуляла толпа разрозненных мыслей.

– Филипп Алексеевич, прежде чем Стас закрылся в лаборатории. Что он делал?

– Да ничего особенного, – Филипп сморщил лоб.

– Любая деталь, – подсказал Глеб. Филипп обязан был что-то вспомнить. Он почти вспомнил. – Филипп Алексеевич, любая!

– Халат, – лицо доктора Жулавского разгладилось. – Да-да! Он напялил мой халат, халат порвался под мышками, а он порезал палец!..

Орион прошел к шкафу и осторожно извлек лабораторную униформу.

– Этот? – он показал Филиппу белое одеяние.

– Да!.. Подождите, но это же мой халат!

– Почему Стас не использовал свою рабочую одежду? – перебил Глеб.

– Его рабочая одежда – это костюм с галстуком! Стас – мой представитель на всех деловых переговорах!.. Куда ты клонишь?

– Филипп Алексеевич, гибель Стаса – нелепая случайность. Убить намеривались вас.

Филипп опустился на стул для посетителей.

– То есть как «убить»?

– В двух пуговицах, – Орион аккуратно разложил халат на столе, – вставлены едва заметные шипы растительного происхождения. Смотрите, один еще остался здесь. Мы сейчас проверим, но по-моему уже ясно, что шипы заражены.

– Очень сложный и неизвестный в официальных источниках вирус, – продолжал Глеб, – полученный в искусственных условиях. Передается через кровь, разрушает обмен веществ в организме и убивает инфицированного в течение 8-10 часов. Стас был сильным мужиком, поэтому продержался чуть дольше. Внешняя картина развития болезни напоминает отек Квинке.

Филипп долго молчал, разглядывая пуговицы.

– Я сверну шею ублюдку, который это сделал, – пробормотал он.

– Мы вычислили убийцу, – заговорил Глеб и, кивнув Ориону, закончил мысль.

– Но вам будет неприятно узнать ее имя.

– Филипп Алексеевич, – подхватил Орион, – что ваша супруга знала о результатах ваших исследований?

– Аза? Вы с ума сошли! Она обожает меня, как… как… Мы общались всего два дня назад! Я сказал, что скоро закончу работу и мы поедем на озера. Она была счастлива!

На словах «закончу работу» друзья многозначительно переглянулись.

– Именно окончание ваших исследований она и не могла допустить, – сказал Глеб. – В ее досье сказано, что в университете она серьезно занималась вирусологией, и изменила тему диплома за полгода до защиты, чтобы работать под вашим началом. Даже если она добровольно согласилась на проведение эксперимента с эмбрионом, теперь она ненавидит вас. Ребенок родился уродом. И она мстит за сына.

– Но мы давным-давно помирились! Это была ошибка! И… ребенок умер!

– Ваш сын находится здесь, в одном из бункеров незадействованной части базы, – сообщил Орион. – Там же, вероятно, Аза обнаружила неуничтоженные образцы бактериологического оружия. Выглядит ребенок нелицеприятно, но он живет и мыслит. А судя по тому, какую работу провела его мать для получением штамма, он не просто великолепно соображает в свои четыре года, а является настоящим биологическим компьютером.