Текст книги "Предел бесконечности (сборник)"
Автор книги: Ирина Крупеникова
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
С помощью шумной молодежной компании Глеб и Черныш преодолели полторы сотни километров в седлах мотоциклов и оказались, образно говоря, в нескольких шагах от цели. Но след пресловутого фургона затерялся где-то на лесных дорогах, и человек с собакой потратили на поиски его целый день. Когда, наконец, направление было определено, Черныш из самых благих побуждений чуть не свел на нет все совместные труды.
Недалеко от районного центра – довольно крупного городка – Глеба остановила патрульная милицейская машина. Грубое обращение блюстителя правопорядка, потребовавшего документы, возмутило собаку. Черныш кинулся на человека в форме, сбил с ног и ощутимо тяпнул. Второй патрульный выхватил оружие. Глебу удалось не попасть под удар электрической дубинки и уберечь пса от пуль. Петлять по лесу пришлось довольно долго. Измотанные, путешественники всю ночь отсиживались в пустой медвежьей берлоге, дожидаясь, когда страсти вокруг их личностей поутихнут.
Глеб решил сторониться проезжих дорог. Образ Тамары проступал с каждым часом все отчетливее. Парень закрывал глаза и ощущал девочку рядом так, будто мог дотронуться до ее горячего солнечного цветка. А Черныш – живой шустрый компас – неизменно поворачивался в направлении его мыслей. Ничто теперь не могло сбить путников с незримого следа – ни талые снега, ни лесные буреломы, ни полноводные ручьи.
Полдень выдался жарким, как будто май опередил время и вылился на землю потоками весеннего тепла. Заслышав вдалеке голоса, Глеб взял правее, чтобы избежать ненужных встреч. Ни ветка, ни сук не хрустнули под ногой. Но вот голоса повернули в его сторону. Глеб приказал Чернышу залечь в кустах, и сам притаился рядом.
Из-за деревьев показался огромный мордоворот в пятнистой униформе, и чуть позади него моложавая длинноногая женщина. Она без умолку говорила, военный отвечал короткими басовитыми репликами, и оба торопливо оглядывались по сторонам. Потом женщина в отчаянии прокричала: «Витя! Витя!» и расплакалась. Глеб, хотя и находился в трех десятках метров от людей, увидал их страх. Женщина и мужчина боялись чего-то одного, но боялись по-разному. Помедлив, парень покинул свое укрытие. «Легенду» он придумал, когда остановился за спинами людей.
– День добрый!
Оба вздрогнули. Рука вояки дернулась к кобуре, но он совладал с рефлексами и за оружие не схватился. «Частный лицей № 1. Служба охраны» – прочел Глеб на металлической пластине, приколотой к форменной куртке.
– Возникли проблемы? – спросил он, сделав вид, что движения охранника не заметил.
– Ты кто такой? – тот слегка отодвинул спутницу, собравшуюся немедленно выплеснуть свои беды на встречного.
– Лесник местный.
– А где твой жетон?
Глеб ожидал вопроса.
– Дома валяется. Хочешь, пошли, покажу. Тут километров пятнадцать всего.
Мордоворот хмыкнул, покосился на собаку и решил, видимо, что все лесники должны выглядеть именно так: заношенная до дыр одежда, посох в руках, участливый взгляд, за плечами сумка, а у ног беспородная псина.
– Что у вас случилось-то? – Глеб обратился к моложавой даме.
– Мы проводили урок. Я каждый год привожу свой класс на эту поляну, – она торопливо показала туда, где звенели детские голоса. – Понимаете, у меня уникальная методика: мы с ребятами проходим весенний лес.
Как можно проходить весенний лес на уроке Глеб не понимал. Впрочем, учительницу это не волновало. Запинаясь, она быстро продолжала:
– У нас мальчик пропал. Хороший мальчик. Все были на месте. Стали в автобус садиться, а Витеньки нет.
– Сколько взрослых с вами? – Глеб повернулся к охраннику.
– Всего четверо. Мы с партнером, госпожа учительница и девушка из старшего класса. Поможешь мальца отыскать?
– Да-да, прошу вас, помогите! – закивала женщина. – Меня уволят, если с ним что-то случилось! Подумать только, сколько раз мы ездили сюда, ничего страшного не приключалось!
Глеб осознал, в чем состояла разница «страха» учительницы и мужчины в униформе: она боялась за себя, а он – за малыша.
– Покажите мне его вещь. Любую, – и Глеб зашагал по направлению к автобусу, хотя еще не видел ни машины, ни людей. – Черныш!
Пес поскакал за хозяином.
Дети в автобусе притихли, когда перед ними предстал бородатый дядька в помятой старой куртке. Пока учительница судорожно искала сумку пропавшего мальчишки, Глеб внимательно изучал ребят. От некоторых исходило «тепло», где-то две трети десятилеток не излучали ничего. От двух он почувствовал явный «холод».
Вещи, наконец, нашлись. Глеб вынес портфель из автобуса и подозвал собаку.
– Нюхай. Нюхай! Черныш, след! След! Ищи, Черныш!
Пес радостно визгнул и без труда отыскал одному ему «видную» дорожку.
Мальчика обнаружили в километре от автобуса на высоком берегу разлившейся реки, по которой ползли одинокие льдины. Счастливая учительница излила Глебу тонны благодарностей. Тот для порядка что-то ответил и устремил взгляд на школьника. «Холод». Неприкрытый жесткий «холод». Он украдкой вздохнул, а когда заметил, чем занимается ребенок, ужаснулся. Витя самозабвенно резал перочинным ножом дождевых червяков, извлеченных из-под коряги.
– Что ты делаешь? – Глеб присел возле мальчишки.
– Я побеждаю, – сообщил пацан. – Папа сказал, что я должен всегда побеждать!
Учительница потащила мальчика за руку. Он неохотно поплелся за ней, с сожалением посмотрев на недобитых червей, сложенных кучкой на плоском камне.
– Сынок местной шишки, – пренебрежительно пояснил охранник. – С ним и в школе одни неприятности.
– Бывает, – откликнулся Глеб.
– Хороший у тебя пес! – мужчина потрепал собаку по холке. Черныш не возмутился. – У нас в селе было полно собак. Жаль вот, жена не хочет в квартире живность держать. А я б завел такого! У, хороший пес! А давно тут лесничество открыли?
– Нет, я пока один работаю, – парень развивал «легенду». – Месяц назад приехал. Лес тут больной. Видишь, – он поднял кусочек коры поваленного дерева, – поросль рыжеватая.
– Ну?
– А должна быть серая.
Сейчас он говорил честно. Лес в этом районе страдал, и Глеб это чувствовал нутром.
– Да тут всё больное, – вздохнул охранник и оглянулся. Учительница уже скрылась за деревьями. – А, сама дойдет, – он махнул рукой. – Постою немного! Люблю эти места… А тебя не предупреждали, когда взяли на работу?
– О чем? – насторожился «лесник».
– Да, это… у нас здесь дебри, чуть на юг возьмешь, вообще хана.
– Я видал.
– Ходили слухи, где-то рядом военная база раньше была. Кто говорил – атомная, кто – бактериологическая. Потом ее вроде как закрыли. А следы, знаешь, на долгие годы остаются. Ты не слышал?
– Нет. Но теперь мне кое-что про лес понятно. Спасибо!
Интуиция не подвела. Он знал теперь все, что хотел. Оставалось только отыскать бывший военный объект.
Лес подскажет, – Глеб глубоко вдохнул теплый весенний воздух. – Держись, Тома. Я рядом.
* * *
– Я не хочу с ним говорить! – Тамара упрямо смотрела в пол. – Он кричит.
– Тома, Филипп Алексеевич прошлый раз был не в духе, – Стас попробовал зайти с другого конца. – Он много работает и иногда…
– Нет. Он неправильно думает.
Орион нахмурился. Затея не понравилась ему с самого начала. Зато Анна отчаянно двинулась в атаку.
– Томочка, Филипп хочет сказать тебе очень-очень важное, – начала она. – Мы с ним просто поговорим. Не бойся. Хочешь, я буду сидеть рядом?
– Глеб придет и поговорит с ним про важное, – Тамара отвернулась.
– Слушайте, милая девушка, – вдруг поднялся Стас. Резкость в его голосе была строго дозирована. – Вам уже семнадцать лет. Вам пора принимать решения самостоятельно, а не хвататься по любому поводу за рукав старшего брата. Так вы никогда не станете взрослой.
Демарш произвел желаемый эффект. Тамара вскинула голову и испуганно посмотрела на нависшего над ней великана с соломенными усами.
– Я стану взрослой, когда разрешит земля.
– Земля разрешает стать взрослыми тем, кто достоин: умным и смелым.
Тамара отодвинулась от Стаса, оглянулась на Ориона, на Анну и выпалила:
– Я не боюсь Филиппа и его плохого цветка. И я хочу стать умной. Я сама поговорю с ним о важном.
После того, как Стас ушел, девочка минут десять молча сидела на ковре. Орион и Анна поначалу не решались нарушить тишину, но пауза перевалила за все разумные пределы, и стало ясно, что Тамара глубоко ушла в себя.
– Анна, ты уверена, что создание индивидов целесообразно? – шепотом спросил Орион.
Она подняла изумленный взгляд.
– Конечно! А как же иначе?… Послушай. Я сегодня поняла, почему мама создавала портреты. Она всю жизнь ждала чего-то особенного, светлого, чистого. А его не было. И тогда она это нарисовала. Те, кого отец называл индивидами, в представлении мамы были светочами, маяками, которые покажут людям настоящую любовь, добро и красоту. Ее мечта отныне живет во мне. Я встретила тебя, и как-то изменилась. Но только я одна. А сколько еще на земле людей, которые хотят и могут стать лучше. Они ждут своего дива. И девочка может его нарисовать. Мне кажется, в Тамаре поселилась душа моей мамы. Это звучит нелепо, тебе, наверное, трудно согласиться…
– Мне трудно согласиться, – Орион тронул ее руку и тем самым мягко прервал восторженную речь. – Я знаю, как больно быть индивидом.
– Хотите, я расскажу вам сказку? – подала голос Тамара. – Сказка мне приснилась.
– Расскажи, – Анна почему-то забеспокоилась.
Девочка поудобнее устроилась на ковре и устремила взор в потолок – В далекой-далекой земле жили добрые люди. У них были голубые глаза и кудрявые белые волосы. Они были такие хорошие и милые, что все вокруг застыло от их доброты. Им некуда было идти, потому что все дороги были знакомые. Им стало плохо. Но земля решила спасти людей и показала им большущую пещеру, где жили камни. Люди нарисовали на одном камне портрет нового человека, и пещера сделала его настоящим. Новый человек вышел к людям. Он отдал им все, что знал и умел, а они отдали ему свою любовь и доброту. Потом они рисовали на камнях новых людей, и новые люди нашли неизвестные дороги, и пошли они все вместе по этим дорогам, и им опять стало хорошо.
– А ты умеешь рисовать портрет? – бухнула Анна.
Девочка пригладила косички и серьезно ответила.
– Анна, мы живем на нашей земле. А сказка про чужую землю.
– Но ведь моя мама рисовала портреты, и ты их видела.
– Видела. Она и Глеба нарисовала, и Ориона нарисовала. Только она, наверное, не знала, что на нашей земле всё по-другому.
– Тома, а наша земля разрешает рисовать портреты? – на одном дыхании выговорил Орион.
– Я не знаю, – девочка понурилась. – Когда цветок Глеба родился, земля не обиделась, когда твой родился, тоже, вроде, не обиделась. У земли спроси, она никогда не обманывает.
Стас дважды прорепетировал с Филиппом предстоящую встречу и остался удовлетворен.
– Слушай, главное – держи себя в руках. И запомни: с Тамарой надо говорить на ее языке, иначе она тебя не воспримет. Ну, давай, зови.
Пока Филипп разговаривал по коммутатору с Орионом, Стас облачился в халат.
– Маловат, – он с сожалением нащупал треснувший шов.
– Что? – оглянулся Филипп.
– Твой размер мне явно не по плечу, вот что… Черт! – он поспешно сунул пораненный палец в рот и удивленно посмотрел на пуговицу. – Черт его дери! Ладно, мы с тобой договорились. Только не пялься на меня в экран. Представь, что меня тут вообще нет.
Стас скрылся в личной лаборатории босса, а доктор Жулавский вышел в приемную, чтобы встретить Тамару.
– Здравствуй, умная кроха, – он вылепил на лице добродушную улыбку.
Девочка оглянулась на Ориона и скроила недовольную гримасу.
– Давай поговорим. Пойдем ко мне, я угощу тебя очень вкусным соком.
Она покорно прошла в кабинет. Орион двинулся за ней, но Филипп предупреждающе поднял указательный палец.
– Жди здесь. Надо будет, позову.
Разговор с Тамарой оказался для Филиппа сущим адом. Первые полчаса это было устное сочинение на тему: «как мой папа путешествовал по горам и придумал сделать особенного человека». Когда дело дошло до «глиняного ящика с ключевой водой», Тамара начала подбрасывать отдельные фразы. Филиппу пришлось под нажимом суфлера упомянуть о «маме, которая помогла папе нарисовать особенного человека». После чего девочка выдала скороговоркой:
– Ты делаешь нечестно. Тебе не хочется говорить о маме, а ты говоришь, потому что Стас тебе так говорит в компутере.
Филипп остался сидеть за столом с открытым ртом.
– С чего ты взяла? – выцедил он из себя мало-мальски стройную реплику.
– Стас красиво думает, а ты думаешь очень громко. Я его слышу, а тебя нет. Лучше расскажи мне сказку.
Доктор Жулавский долго откашливался. Тамара терпеливо ждала.
– Ну… в общем. Давным-давно на северо-востоке Африканского континента существовала,… то есть, жили люди. Сначала они ничего не знали о ремеслах и земледелии. Жили себе и жили. Но однажды к ним пришел бог по имени Осирис со своей сестрой Исидой. Осирис научил людей выращивать зерно, делать орудия труда. И люди поумнели. Они признали Осириса фараоном. То есть – царем. Но злой брат Осириса Сет захотел сам править людьми и убил Осириса. Он разрезал его тело на куски и разбросал по всей стране, чтобы его никто не нашел. Исида решила воскресить Осириса, собрала все части его тела и слепила вместе. Осирис превратился в созвездие Ориона, и долго-долго правил своим народом через фараонов, которые считались его сыновьями на земле. А жрецы – слуги Осириса – хранили его знания и передавали от одного фараона другому. И вот если теперь случится большая беда, Осирис вернется с небес и с помощью своих жрецов научит людей жить по-новому.
Тамара захихикала.
– Тебе понравилась сказка? – с мученической улыбкой спросил Филипп.
– Она веселая, потому что ненастоящая, – сообщила девочка. – А теперь скажи настоящее и важное.
Доктору Жулавскому пришлось изворачиваться самостоятельно, ибо помощник после высказывания Тамары о «компутере» прекратил суфлерские работы и теперь молча наблюдал за происходящим. Филипп долго распространялся о жрецах-индивидах и о том, что жрецов должно быть много, а узор у него только один. Когда его понесло на всемирную катастрофу, Стас потряс в камеру кулаком. Филипп, к счастью, сигнал заметил и прервал описания апокалипсических ужасов до того, как девочка успела напугаться.
– Ты можешь мне помочь, умная кроха, – доктор Жулавский навалился на стол, считая, что таким образом он окажется ближе к терпеливой слушательнице. – Ты умеешь рисовать картинки?
– Ага, – девочка самозабвенно изучала взглядом кнопочки на огромном металлическом сейфе.
– А портрет ты можешь нарисовать для меня?
Она прямо посмотрела на Филиппа. Он невольно отпрянул.
– Если я нарисую портрет, ты меня домой отпустишь?
– Кончено!
Она по-взрослому хмыкнула и мотнула головой.
– Ты не отпустишь. Ты скажешь, чтобы я рисовала еще портреты, как твоя мама.
– А ты хочешь быть как моя мама? – оживился Филипп.
– Нет, – спокойно ответила Тамара. – Я хочу быть как я. Я хочу стать взрослой. Поэтому я попробую нарисовать портрет.
– Умница! Какая же ты умница! – расцвел доктор Жулавский. – Вот, держи, – он извлек из ящика стола кожаный пенал и протянул девочке. – Тут особые иглы. Их нужно подогреть, и тогда они нарисуют на вот этом камушке линии.
И пенал, и осколок минерала оказались в руках Тамары.
Орион мерил шагами приемную. Секретарша Катенька неприкрыто наблюдала за ним во все глаза. Обычно в подобных ситуациях молодой человек восседал на стуле как каменная статуя и даже не смотрел в ее сторону, хотя она из кожи вон лезла, чтобы продемонстрировать ему свои ножки.
Дверь то и дело распахивалась, пропуская сотрудников в белых халатах, и Катенька, как автоответчик, выпроваживала их одной и той же фразой: «Извините, Филипп Алексеевич занят. Зайдите попозднее». Орион не обращал внимания на входивших и выходивших до тех пор, пока взгляд ненароком не выхватил из привычной обстановки тонкую женскую руку, опущенную на секретарский стол. Некий важный факт заметался в голове. Орион напрягся. Прежний контроль над памятью отсутствовал, информация утонула в хаосе знаний и мыслей.
Приняв стандартный ответ Катеньки, Аза не спеша направилась к выходу. Анна натолкнулась на нее в дверях.
– Ой, простите, – она ринулась прямо к Ориону, но, увидав его застывшее лицо, удивленно оглянулась на силуэт женщины, растворившийся за стеклянной стеной.
– Кто это? – беспокойно осведомилась Анна.
– Аза, супруга Филиппа Алексеевича, – отозвался Орион.
– Она тебе что-то сказала? Почему ты на нее уставился?
– Не знаю, – он стряхнул с себя оцепенение. – Кажется, я о чем-то забыл. У меня с утра в голове сплошная чехарда.
Анна решительно отвела его к проекционному экрану, изображавшему окно с видами живой природы, и заглянула в лицо.
– Орион, тебе нужно как следует отдохнуть. Сегодня я беру Тамару на себя.
– Тебе тяжело с ней общаться, ты сама мне говорила.
– Ничего, переживу.
– Я должен выяснить, почему Стас обнаружил ее комнату открытой. Я прекрасно помню, как заблокировал замок, – не унимался Орион.
– Успокойся. Она же сказала – ходила гулять. А открыть дверь она могла случайно. Помнишь, как она играла кнопочками у тебя на терминале? Я ее поспрашиваю, где она гуляла на этот раз, а ты отдыхай, – Анна покосилась на секретаршу, занятую перекладыванием папок на столе, быстро поднялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. – Я ведь тоже хочу, быть нужной тебе, – добавила она шепотом.
Из кабинета появился осунувшийся Филипп, у него из-за спины выскочила Тамара.
– А мне вот что дали! – она продемонстрировала Анне темный камень с одной отполированной поверхностью и набор игл для выжигания. Девушка узнала этот набор: сколько раз она видел его на столе отца!
– Ну как, отвести тебя в твою комнату?
– Пошли, – Тамара уверенно зашагала вперед.
– Тебе теперь не страшно в лаборатории? – спросила Анна, когда обе покинули кабинет.
– Нет. Я видела место страшнее. Я теперь знаю, почему Глеб не боится того, чего боюсь я.
– И почему?
– Глеб знает, где настоящий страх. И я узнала.
Анна пригляделась к девочке. В тоне ее появились отчетливые взрослые нотки.
– И где же страх?
– Везде, где думают очень плохо. Я видела. Страх там, – она ткнула указательным пальцем в пол и вдруг прошептала. – Анна, я так хочу, чтобы Глеб поскорее пришел! Я засыпаю и вижу страх здесь, рядом с нами. Это очень большой и страшный страх.
– Не бойся, Тома. На базе много мужчин, они не испугаются. Они нас спасут от страха.
Тамара совсем не по-детски устало улыбнулась.
– У тебя есть только один мужчина. Обопрись на него. Его цветок оживил твой цветок.
Глава 21. Друг– Черныш, нет, ты останешься здесь, – тихо сказал Глеб. – Жди меня, приятель. Я вернусь и позову тебя. Жди, Черныш!
Пес заскулил и отполз в кусты, где осталась сумка.
– Молодец. Жди.
Глеб медленно, пригибаясь к земле, двинулся вдоль высокой двухслойной сетки, обозначавшей зону объекта. Защита была рассчитана безошибочно. Протянутые перед колючей проволокой провода под напряжением предназначались для животных, а второй слой безусловно служил сигнализацией. Дотронься до ограды, и наряд охраны немедленно выследит нарушителя. Деревья вокруг были тщательно вырублены, и первая идея Глеба сигануть через препятствие с ветвей сосны оказалась нереализуемой. Зато появилась другая. Глеб повертел в руке свой посох, прикинул высоту и пощупал многострадальное колено. Кости успешно срослись, и хотя нога еще ныла при большой нагрузке на суставы, можно было рискнуть.
Он выбрал место поравнее, перехватил посох на манер спортивного шеста, закрыл глаза и четко, до деталей представил предстоящий перелет: место упора, угол дуги, момент отрыва. Несколько раз глубоко вздохнул, собрался и сделал рывок.
Короткий разбег и мощный толчок.
От удара о землю из глаз посыпались искры.
Нормальные люди падают на маты, – подумал он весело, когда в ушах перестало звенеть.
Поднялся на ноги. Прислушался. Тишина в лесу и тишина в окружающем пространстве внушали надежду, что проникновение осталось незамеченным. Предположив, что базу охраняют не только электронными средствами, Глеб лег на мокрую землю и ужом пополз к сердцу запретной зоны.
Лесная полоса скоро оборвалась, и началось поле, в центре которого в полукилометре от опушки виднелась крыша низкого здания без признаков окон и дверей. В стороне ближе к зарослям, где затаился Глеб, стояли два небольших одноэтажных дома, предназначенные для внешней охраны. При свете дня нечего было и думать, чтобы подобраться к лаборатории. Глеб устроился в тени молодого ельника и приготовился дожидаться ночи.
* * *
Орион никогда не знал снов. И этот – первый в жизни сон – был солнечным и приятным. Он видел Анну, Тамару и других людей, которых не запомнил, видел чистое безоблачное небо и прекрасные неземные дома. Он чувствовал, что улыбается, слышал тихие мелодичные звуки голосов.
Пробуждение состоялось внезапно. Кто-то стоял над кроватью – бестелесный неподвижный призрак.
– Тамара? – он сел и нащупал выключатель. Вспыхнул электрический свет. – Как ты открыла дверь?
– Как ты учил, – она показала магнитную карточку. – Орион, помоги Глебу войти.
– Куда войти? – обычно он просыпался моментально, чуть только открывал глаза. На сей раз приятные грезы продолжали витать где-то поблизости, а сознание с трудом воспринимало действительность.
– Куда Глеб должен войти? – переспросил Орион, справившись, наконец, с дурманящей дремотой.
– Сюда. Он там, наверху.
Орион вскочил, не сразу попал в штанины брюк и долго перестегивал пуговицы на рубашке. По привычке подхватив галстук, он приложил его к вороту, но, чертыхнувшись про себя, отбросил на кровать. Девочка дипломатично изучала стул.
– Глеб хороший, – заговорила она, стоило только Ориону подумать, под каким видом ему встречать незваного гостя. – Вы обязательно подружитесь!
Два часа ночи. Лифт с громким шипением открылся, и Орион невольно оглянулся по сторонам. Тусклый свет и пустота. Тамара первой вбежала в кабину.
Внешний выход из здания базы охранялся с особой тщательностью. Доступ сюда имели всего несколько сотрудников, в их числе находился и Орион. Он настоятельно попросил девочку остаться в помещении, а сам уверенно чиркнул магнитным ключом и ввел код. Ворота медленно поползли в разные стороны…
Скрежет за стеной Глеб скорее почувствовал, чем услышал. Он целый час ломал голову, как вскрыть хитрый замок и не поднять всю базу по тревоге, и вдруг «сим-сим» распахнулась, будто по велению волшебной палочки. В черном проеме появился силуэт человека. Глеб моментально узнал эту статную высокую фигуру с прилизанной прической на голове. Он поборол естественное желание расквитаться немедленно, и прижался к стене. Тамара была совсем рядом. Ее присутствие стало едва ли ни вещественным.
– Я знаю, что ты здесь, Глеб, – послышался приглушенный голос. – Отзовись. Я один. Охраны нет.
Парень оказался в легком замешательстве: чего он никак не ждал от похитителя, так это искреннего шага навстречу.
– Глеб, со мной только Тамара, – продолжали из темноты.
Мысль о том, что девочку держат заложницей, вспыхнула и погасла перед внутренним знанием: она свободна и ждет его тут, возле ворот.
Тень отделилась от стены. Орион облегченно вздохнул.
– Где Анна? – глухо спросил Глеб.
– В лаборатории. С ней все в порядке… Ты нужен нам, Глеб.
Орион опасался, что человек воспримет ситуацию как хитро расставленную ловушку, и поспешно продолжал.
– Я спрячу тебя на базе, никто не узнает, что ты здесь!
Ночь укрывала таинственного гостя, но Орион чувствовал, что его изучают.
Что мне еще ему сказать? – в отчаянии подумал он. – Какие слова нужны, чтобы рассеять подозрительность? Да кто вообще после всего происшедшего способен поверить на слово?
Глеб внимательно рассматривал собеседника. Перед ним был молодой человек с ярким «теплом» внутри. «Тепло» не просто лилось, оно пылало, взывало к встречному «теплу» и рвалось ввысь, как юный весенний цветок к солнцу.
– Не ищи слова, парень. Я смотрю в тебя. И я тебе верю.
Глеб неспеша зашел за порог. Ворота сию секунду замкнулись, свежий дух весенней ночи сгинул, придавленный пошленьким шелестом кондиционеров, и тьма стерла тени и силуэты. Но остался горячий радостный взгляд.
– Глебушка! – Тамара кинулась в его объятия.
Глеб подхватил ее на руки. Ему показалось, что она неуловимо повзрослела. Кошачье зрение могло исказить облик, но в какой-то миг он понял, что смотрит сейчас не глазами, а тем огромным, что скрывалось внутри и пока не имело имени.
Он ничего не сказал, просто нежно обнял девочку и открылся для нее всем существом.
Орион как ни старался переключиться на ночное видение, результата не добился. За истекшие сутки он перестал узнавать свой организм и быстро смирился с беспричинной потерей многих необходимых функций. Потеря не казалась фатальной на фоне одного единственного приобретения – распахнутой для него нежной любящей души Анны.
– Эй, не ломай глаза, – насмешливо сказали из темноты. – У вас тут разве нет освещения?
Орион опомнился и поспешно нашел панель управления. Дежурные лампы над входом замерцали рыжими разводами.
– Ой, Глеб, какой ты смешной! – Тамара всплеснула руками.
Парень провел ладонью по лицу, где основательно прижилась черная жесткая борода, и смущенно пожал плечами.
– Так получилось. Тебе нравится?
– Не-а.
Орион решил, что пора вмешаться.
– В моей комнате приведешь себя в порядок, – сказал он. – Там поговорим.
– Это Орион, – гордо представила его Тамара.
Парень хмыкнул, мол, ну и имечко, и протянул руку.
– Глеб. Привет, братишка.
Орион не ожидал, что общение с новым знакомым окажется настолько простым. Он готовился к долгому осторожному разговору, где придется взвешивать каждое слово, а получилась обычная дружеская беседа без тени подозрений, хитростей и сделанных масок на лице.
Глеб не скрывал, что идея подыграть Филиппу и с помощью Тамары создать новых индивидов ему не по душе.
– Но почему? – не выдержал Орион после третьей попытки представить обозримое будущее в ярких красках, как это делала Анна.
Реплика получилась довольно громкой, и оба дружно обернулись на девочку. Она сладко спала на кровати Ориона под мягким ворсистым пледом.
– Почему? – уже шепотом повторил молодой человек.
– Тебе ведь это тоже не импонирует. Что-то не так… Или я просто чертовски устал.
– Извини, я не подумал, – смутился Орион. – Там ванная комната, прими душ, а я пока найду тебе одежду, – и на вопросительный взгляд уточнил. – Ты собираешься ходить по лаборатории в таком виде?
– Да меня в любом виде засекут!
– Ничего подобного. Доверься мне, – Орион хитро подмигнул.
Глеб с удовольствием смыл с себя грязь и без сожаления сбрил бороду. Заросли на лице Тамаре не нравились, значит и следа от них не останется.
Орион принес чистую рубашку, белье и черные классические брюки.
– Я ж в этом утону! – Глеб придирчиво оглядел товарища. Молодой человек был на полголовы выше него.
– Закатаешь рукава, – безапелляционно отрезал тот. – Я постелил тебе на диване. Обычно база просыпается в семь утра. У тебя есть полтора часа.
Глеб тихо засмеялся.
– Эй, братишка, и ты все еще считаешь себя индивидом?
Орион изумленно поднял глаза. Ему казалось, что эту тему уже закрыли.
– Дай-ка мне руку, – продолжая посмеиваться, сказал Глеб и прежде, чем тот успел возразить, полосонул по его пальцу лезвием опасной бритвы.
– Зачем? – Орион отшатнулся.
Из пореза проступила алая жидкость. Он поспешно стер ее ладонью. Сейчас появится бело-желтая масса, загустеет и ранка закроется… Он недоуменно смотрел на палец. Алая кровь вяло проступала из поврежденных капилляров.
– Другим способам убеждения ты сопротивлялся, как бык, – Глеб положил бритву на место.
– Как?… Что это? Как?! Глеб, я не ходил по земле, я не вступал в бой, я не был в огне…
– Зато огонь вспыхнул внутри тебя, парень. Успокойся. Это должно было рано или поздно произойти. Хотя с тобой, пожалуй, это произошло так рано, что ты сам не заметил – когда.
Орион посмотрел на разбитое накануне зеркало, на порезанный палец и проронил.
– Зато Стас заметил.
– Тебе крупно повезло, – Глеб сжал его плечо. – Тебя встретил человек.
* * *
Филипп ликовал. Девчонка нарисует процессоры для новых индивидов! Каким образом? Вопрос больше не имел значения. Даже создание Ориона не вызвало у него столь бурных чувств. Это будут его индивиды, его жрецы, подвластные только ему – доктору Жулавскому. Стас привел несколько бледных возражений и, сказавшись уставшим, ушел. Впрочем одна реплика запала-таки в голову Филиппа. «Свободным человеком управлять невозможно. Мы все зависимы: от государства, от финансовых передряг, от всеобщего мнения, от нищеты и от благополучия. А индивид умен, силен и первозданно чист. Он априорно свободный человек».
– Пусть думает, как ему нравится, – Филипп бубнил себе под нос эту фразу уже десяток раз подряд. – Пусть думает, как ему нравится. Пусть думает…
Руки тем временем продолжали трудиться сами по себе. На тонкие стенки трафарета ложился один слой глины за другим.
– Пусть думает, как ему нравится…
В ход пошел графит. Черные угольные слои криво опускались на мокрую бурую глину.
– Пусть думает…
Текли минуты и часы. Два новых саркофага, зажатые в объятиях пластика, стояли вдоль стены. Филипп работал, как автомат.
– У меня будут новые и старые индивиды… – доктор Жулавский «сменил пластинку». – Старые индивиды… Новые индивиды… Пусть рисует, а у меня будут старые индивиды…
Крошечное подсобное помещение основной лаборатории едва-едва вмещало в себя гений доктора Жулавского. Пот градом тек по бледному лицу. Исступленный взор упирался в пустоту. А руки работали, как отлаженный механизм.
И лишь когда три кристалла-процессора с плеском упали в воду, Филипп пришел в себя. Творение стояло перед ним в виде трех новых наглухо закрытых капсул.
«Отец никогда бы не смог добиться такого прогресса, – с гордостью подумал доктор Жулавский. – А я могу. Я усовершенствовал технологию! И я достиг цели!» Он подошел к столу и зачерпнул из ящика горсть плотных пробирок. В каждой из них плавал кристалл с одним и тем же рисунком. Филипп рассмеялся и высыпал «процессоры» назад.
– А вот это, дружище Стас, мой маленький секрет! И только мой.
Он накрыл новые саркофаги пластиковыми чехлами, любовно погладил их и вышел в соседнее помещение, плотно закрыв за собой дверь. Щелкнул невидимый кодовый замок, и дверь слилась с серым полотном стенного покрытия. Четыре капсулы стояли посередине лаборатории.
«Скоро, – подумал Филипп, но не испытал прежней радости. – Девчонка твердила, что им будет больно… Может быть тут и кроется ошибка, но в новых – нет! – он оглянулся на стену, за которой пряталась его единоличная тайна. – Отрицательный результат, лучший результат!» 6:28. Дежурный уже положил диски с записями истекших суток в ячейку курьерской системы. Филипп достал их из приемника, уселся за стол и лениво запустил программу анализа данных. Никаких грандиозных событий вчера не произошло. Запущена в эксплуатацию опытная партия клерков, партии № 04 и № 06 успешно прошли тестирование. Получены материалы для десяти новых Продуктов.
